Текст книги "В конце вечности"

Автор книги: Артем Белянин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Боль быстро уходила, Остап продрал от запекшейся крови левый глаз, стряхнул с головы траву, и неспеша, поднялся.

–Ох, Остапушка! Напугал ты нас. Пойдем! Уходить отсюда надо. В деревне этих тварей кишмя кишит, не одолеем.

– Одолеем. – Повернув с хрустом, из стороны в сторону шею, сказал Остап.

–Воодушевившись утверждением друга, Фома вдруг просиял и поднял с земли свою здоровенную дубину. Остап улыбнулся, и хлопнул здоровяка по плечу.

–Остап, одумайся. Не за что поляжем там. Знаю, родные и друзья, там мертвые на поругании этим тварям лежат. Но куда нам втроем побить то их? Много их там. – Печально глядя на него, сказал Степаныч.

– Не силой так хитростью возьмем. – Решительно заявил Остап.

– Чего задумал?– Внимательно всматриваясь ему в глаза, спросил старик.

–Вы с Фомой ступайте на волчью тропу, там огромный валун, знаете где он. Ждите меня за ним.

–Там капканы кругом! – Разведя руками, напомнил ему Степаныч.

–Вот именно.– Сказал Остап. Я попытаюсь вывести дикарей на них. Зверям, звериная участь.

А вы осторожнее будьте! Не попадитесь сами в ловушки. Не спешите.

–Мы– то не будем спешить, а ты– то как? От них ведь со всех ног придется бежать? Попадешься сам! Помяни мое слово, попадешься! Там их понаставлено под каждым кустом.

–Сам ставил, знаю. В свои не попадусь! – Успокоил старика Остап. Тех тварей, что капканы сумеют обойти, будем добивать вместе. Будьте наготове!

–Ох, Остап! Отчаянная ты голова. Я-то уж пожил, а вот вас дураков жалко. Ну, уж коли решил, так тому и быть. Бежать то сможешь? Вон ведь как досталось то тебе!

–Смогу. А ты Степаныч нож только держи наготове. Ты ведь у нас с виду только старый, опыта тебе точно не занимать. И ты Фома, не зевай, под ноги смотри, вы мне там, в ловушках не помощники. Ступайте! Услышите свист, ждите гостей. Печально вздохнув, Степаныч дернул за рукав Фому, и они скрылись за опушкой.

Выждав время, Остап решительно выдохнул и двинулся к воротам. Поравнявшись с ними, он увидел, кровавое пиршество людоедов, рвущих на куски мертвые тела его соплеменников. В центре поселения раздался какой– то грохот, и Остапу удалось войти внутрь незамеченным. Неподалеку от ворот, спиной к нему, сидел дикарь, и жадно копался во внутренностях местного кузнеца. Стиснув зубы, Остап в два прыжка оказался рядом с прожорливой тварью, и обхватив предплечьем его шею, несколько раз саданул ему в спину ножом. Дикарь подскочил, и сбросив с себя Остапа, дико завизжал, но клич его был недолгим. Нож Остапа, врезавшись под нижнюю челюсть, остудил пыл разъяренного людоеда. Заслышав вопль, своего собрата, твари со всех концов деревни бросились к Остапу, который попятившись к лесу, вложил два пальца в рот, и издал пронзительный свист, эхом отозвавшийся по округе.

–Ну что скоты, догоняйте! – Сплюнув кровью на землю, сказал Остап, и бросился в чащу. Он бежал, что было сил, но по треску веток и визгам идущих по пятам нелюдей, он понимал, что они явно быстрее, и вот– вот его настигнут. Это был вопрос времени. Но вот показались зарубки на деревьях. Вот оно волчье поле. Раздались первые лязги капканов, а с ними и вопли дикарей. Перемахивая через все кусты, где только могли быть ловушки Остап стремительно приближался к огромному серому валуну. Позади все еще слышались хрипы бегущих по пятам его выродков. К счастью Остапу удалось избежать цепких ловушек, однако едва он поравнялся с валуном, как усталость взяла свое. Он споткнулся о торчавший из земли корень дерева и упал навзничь. Идущие след в след четверо людоедов, пытаясь резко остановиться, потеряли равновесие проехались по сухой листве прямо к валуну. Один из них, быстро поднялся и набросился на Остапа. Трое выродков поднявшись, хотели было броситься на помощь сородичу, однако раскатистый бас за их спинами, заставил их замереть. Выскочивший из– за валуна Фома, размашистым ударом дубины, разом свалил с ног двух людоедов. Третий, растерявшись от ужаса, бросился прочь. Однако едва он сделал пару прыжков, как рухнул, сраженный просвистевшим ножом Степаныча

Фома, вдруг озверевший от крови словно одержимый, принялся вколачивать свое примитивное орудие в корчащихся от боли нелюдей. Добив первых двух, он бросился к попавшим в капканы. Тяжелые глухие удары, сопровождаемые неистовым рыком озверевшего толстяка, вселяли ужас не только в визжащих выродков, но и в Остапа со Степанычем, насилу разобравшихся с четвертым преследователем. В эти минуты, тучность Фомы, словно не имела над ним власти, он с удивительной легкостью перескакивал от одной жертвы к другой, одним ударом превращая их, в месиво. Разобравшись с последним выродком, Фома словно пришел в себя, закачался, и опустился под дерево. Тяжело дыша, он громко зарыдал. Остап двинулся к нему, но Степаныч одернул его, показав жестом, оставить того в покое.

–У него это бывает. Когда он того упыря убил, что камнем тебя у деревни приложил, тоже плакал. Сейчас с ним пройдет.

–Нам нужно идти! – решительно сказал Остап, и поравнявшись с Фомой, похлопал товарища по плечу, и направился к деревне.

Фома, обтер грязным рукавом лицо, грузно поднялся и проглотив ком в горле, поплелся вслед за Остапом.

Приблизившись к деревне, Остап взобрался на один из столбов, на чем держались ворота, и осмотрел окрестности вымершего поселка.

Он никого не увидел, однако от того самого дома в конце улицы, где должна была находиться Эльза, доносился рык и деревянный треск.

Соскочив со столба, Остап взглянул на своих спутников, и прижал палец к губам. Затем коротким кивком, указал им следовать за ним. Передвигаясь как можно тише, все трое двинулись вглубь деревни.

Приблизившись к дому, Эльзы, они увидели, груду тел. Охранники дома, вперемешку с дикарями лежали друг на друге, запечатлев трагический момент отчаянной но неравной схватки. Дверь ведущая в терем, была вырвана и лежала неподалеку. Из дома доносился рык, клацанье зубов и треск ломающихся древесины. Остап приблизился к искореженному крыльцу, и заглянул внутрь. В полумраке он увидел лохматую массивную фигуру дикаря, пытающегося выломать очередную дверь, за которой, по-видимому, находился интересующий его объект. В двери уже была проделана значительная брешь, сквозь которую, то и дело показывалась здоровенная волчья морда, остервенело клацающая своими острыми зубами.

Фома, крепко сжимая свою дубину, прижался спиной к стене у входа. Степаныч заприметив в траве окровавленный топор охранника дома, поднял его и отдал Остапу. Сам же снял с изувеченного трупа местного охотника лук и колчан, и отошел к колодцу.

– А ну выходи! Громко бросил во тьму старого терема Остап.

Звуки внутри на мгновение стихли. Затем раздался тяжелый топот, недовольное фырканье. Из тьмы, пригнувшись, на свет вышел огромный дикарь, ростом более двух метров. Вышел не на четвереньках, как передвигались его собратья, а как человек. На поясничной повязке гиганта, болтались, привязанные к ней за глазницы, человеческие головы. Длинные всклокоченные волосы делали его и без того огромную голову, еще больше. Выпученные безумные глаза, заблестели яростью. Нижняя челюсть подалась перед, обнажив желтые кривые зубы. Заревев, дикарь бросился, на стоящего впереди Остапа. Фома, отскочив от стены, что было силы обрушил на великана свою тяжелую дубину, угодив тому по спине. От неожиданного, увесистого удара, выродок пошатнулся, и снес собой деревянную опору крыши крыльца, рухнув вместе с ней на землю. Однако ошеломленный дикарь быстро пришел в себя, и почти мгновенно поднялся на ноги. Схватив метровый обломок деревянного столба, он бросился на остолбеневшего Фому. Толстяк сжимающий свою дубину приготовился принять удар на себя, но просвистевшая мимо стрела, впилась великану в ногу, заставив того споткнуться и упасть на колено. Поднявшись, дикарь, вонзил свой горящий взгляд, на старика, достающего из колчана новую стрелу. Фома, воспользовавшись моментом, снова взмахнул дубиной. Однако в этот раз людоед увернулся и ударил его кулаком по голове, от чего толстяк потерял сознание и повалился на землю. Подскочивший Остап всадил в спину дикаря топор. Заревев, гигант взмахнул обломком столба, и ударил нападавшего, отбросив того на несколько метров в сторону. Затем занеся над собой кусок бревна, решил прикончить лежавшего без чувств Фому. Но планы дикаря прервала очередная стрела, впившаяся ему под лопатку. Развернувшись лицом к колодцу, откуда Степаныч натягивал своими узловатыми пальцами тетиву, истекающий кровью варвар, с торчащим в спине топором, хромая устремился к нему. На подходе еще одна стрела вошла людоеду под сердце, но умирать огромная тварь явно не спешила. Размахнувшись, варвар швырнул деревянным столбом в сторону колодца, из-за которого на него смотрел очередной наконечник проклятой свистящей боли. Ударившись о каменный остов колодца, деревянный снаряд разлетелся в щепки, обрушив крышу прямо на Степаныча. Рука старика дрогнула, и стрела, нацеленная в голову чудовища, лишь скользнула по его вымазанной глиной щеке. Поравнявшись с грудой дерева и камня, людоед вытащил из– под них раненного старика и взяв за ворот трещащего по швам рубища, поднял в воздух.

Пришедший в себя Фома, кряхтя, поднялся на ноги и подняв с земли дубину, застыл в немом оцепенении, глядя, на людоеда, вцепившегося в старика.

–Отпусти сейчас же! Отпусти, кому говорю?! Не то, не пощажу!!– потрясая дубиной закричал толстяк. Гигант бросил взгляд на Фому, оскалился в подобии ехидной улыбки, и швырнул Старика на землю, после чего с силой наступил ему на грудь. Старые кости затрещали, Степаныч застонал, и закашлялся кровью.

–Убью гадина! – в отчаянии закричал Фома и бросился к выродку.

Остап, держась за ребра, поднялся с земли, и стиснув зубы от боли, на ходу доставая из за пояса нож, двинулся на помощь Фоме.

Подскочив к людоеду, толстяк с ходу обрушил на него дубину, превратив половину лица Варвара в жуткое месиво. Великан, ослепнув на один глаз, пошатнулся, но устоял на ногах. Размашистым ударом он выбил дубину из рук Фомы, и сцепился с ним в рукопашной. Подоспевший Остап, подпрыгнул и повис на шее варвара, всаживая тому под ребра охотничий нож. Ударом ноги великан отбросил толстяка в сторону старой дровницы, с грохотом засыпавшей Фому березовыми паленьями. Стащив с себя Остапа, гигант швырнул его о землю. Подобрав с земли увесистый булыжник, варвар занес его над врагом, распластавшимся у его ног. Однако, на его мускулистом предплечье, повисло взъерошенное черное животное. Появившийся словно из ниоткуда, черный волк, мертвой хваткой вцепился в кровожадную тварь, заставив, выронив камень. Людоед тщетно пытавшийся стряхнуть тяжелого хищника с парализованной болью руки, размахнувшись, ударил волка о землю. Хищник взвизгнул и кубарем откатился в сторону. Оскалив красные от крови зубы, гигант поднял с земли Остапа, и ухватив того за шею обеими руками стал душить. Наполненный безумством и ненавистью единственный глаз варвара, злорадно впился в лицо жертвы, наслаждаясь гримасами его мучений. Силы разжать мощные пальцы разъяренной твари у Остапа не хватало. Он захрипел, и сознание стало покидать его тело, когда за спиной людоеда, возникла высокая хрупкая женщина.

Уронив мутнеющий взгляд на девушку, Остап, увидел, как ткань, скрывающая нижнюю часть ее лица, опустилась, обнажив его взору, немыслимую красоту. Сердце, выскакивающее из груди, на мгновение замерло, а после мощным ударом всколыхнуло и отрезвило его разум. Никогда еще Остапу не доводилось видеть ничего более прекрасного, родного и близкого. В эту секунду он почувствовал всю преступность своего бессилия. Желание выжить вытеснило усталость и боль. Глаза Остапа вспыхнули неистовой яростью, и заблестели слезами нахлынувшей отваги. Перед ним была Эльза. Тот самый ангел любви, которого он обязался спасти. Но то, что сейчас придало ему сил, вовсе не было чувством неисполненного долга. Одного лишь взгляда на ангельский лик, было достаточным, что бы вызвать в нем чувства ранее не знакомые, но столь сильные, что бороться за них было непреодолимой жаждой.

Вцепившись в душившую его руку, Остап с хрустом вывернул на ней большой палец. Хватка варвара ослабла, выронив жертву под ноги. Кувыркнувшись за спину людоеда, Остап вырвал торчащий из спины великана топор, и рубанул его под колено. Огромная тварь завалилась на бок, и зарычав, стала разворачиваться на месте, волоча за собой искалеченную ногу. Брызгая кровавой слюной, варвар размахивал огромными руками, пытаясь схватить врага. Но увернувшись, Остап, надрывно заревел во все горло, и с размаху вколотил топор людоеду в самое темечко. Глаз великана сверкающий углями ненависти, вдруг помутнел, и словно сменив гнев на усталость, бессмысленно уперся в землю и потух.

Остап, жадно хватая воздух, обессилено завалился на спину и раскинул руки. Подскочивший к нему черный волк, заскулил, и стал торопливо вылизывать запачканное кровью, лицо хозяина.

Эльза, скрыв нижнюю половину лица под лоснящейся голубой тканью, присела рядом с Остапом, отогнав от него волка, назойливо демонстрирующего свою преданность и радость.

Послышался звук рассыпающихся поленьев, из– под которых, кряхтя, выбрался Фома. Поднявшись на ноги, толстяк, неловко перешагивая через дрова, споткнулся, и упав на четвереньки, с гримасой боли на лице упер свой взгляд, на обездвиженное тело варвара, из головы которого торчал топор.

–Жаль не я тебя! Сволочь. – Сплюнув на землю, презрительно процедил сквозь зубы Фома.

Поднявшись, и слегка пошатываясь, он направился к колодцу, где оперевшись на его бревенчатую стенку, сидел Степаныч.

Дрожащей рукой Фома пригладил растрепанные седые волосы бездыханного старика, и поджав губы, скривился в скорбной мине. В руке Степаныча был зажат грязный камень, которым перед смертью он явно, что– то пытался начертить на земле.

Обтерев рукавом слезы, Фома всмотрелся в странный рисунок на земле, тщетно пытаясь понять, что же на нем изображено.

– Степаныч, миленький, что же ты начертил то? Не пойму я. – Рыба что ли? Вон хвост, башка, глаз… Сосредоточенно разглядывая линии, бубнил себе под нос Фома.

За спиной толстяка появился Остап. Волк подскочил к Фоме и стал лизать ему руку, чуть не затоптав загадочный рисунок.

–А ну уйди клык! Сгинь кому говорю! Оттолкнув животное, прикрикнул на него Фома.

Эльза погладила обиженного волка, после чего тот лег у ее ног, и недовольно заворчав, стал зализывать пораненную лапу.

Остап, тяжело вздохнув, присел возле друга.

–Глянь, может ты разберешь, что тут нарисовано. – Кивнув на небрежный набросок на земле, сказал Фома.

Остап перевел взгляд со Степаныча на странный чертеж. Наклоняя голову то в одну сторону, то в другую он вдруг сменил озадаченность на лице неуверенностью, а затем и просветленностью.

–Это дорога, за горный хребет. – Взглянув на горные вершины, вдруг произнес Остап.

–Да где?! – суетливо запыхтев, спросил Фома, по– прежнему видя в рисунке лишь очертания рыбы.

–Мы сейчас здесь. – Ткнув веткой в рисунок, показал Остап.– Этот кружок – деревня. Эти точки капканы. Здесь застава. Вот эти линии это горная гряда. Здесь она сходится. А эти две черточки справа, должен быть выход.

Фома, выслушав друга, почесал голову и пожал плечами.

Волк, зализывающий лапу, вдруг навострил уши. Поднявшись с земли, он настороженно посмотрел в сторону леса, ведущего на болота, и зарычал.

Фома и Остап переглянулись. Эльза заступила Остапу за спину, ухватив его за рукав.

Визги и клокотание наполнили округу, а на дальней опушке, среди деревьев показались бесчисленные силуэты бегущих людоедов.

Волк поднял холку и оскалил клыки. Остап выпрямился, доставая нож, но опустив его обратно в ножны, скомандовал – Уходим!– Резким движением, потянув за собой девушку.

–Куда?! – растерянно вскрикну Фома.

–К заставе, к выходу, что указал Степаныч!– бросившись в чащу, крикнул Остап.

–А если ты ошибся, там же тупик будет! – с досадой закричал в след товарищу Фома, неуклюже перескакивая на бегу через поваленные деревья.

–Не отставай! – сердито прикрикнул на него Остап.

Дикари, судя по крикам позади, шли по их следам. Фома задыхался и несколько раз падал по пути до заставы. Когда беглецы приблизились к месту, где, по мнению Остапа должен был находиться выход, они уперлись в подножие крутой скалы. Это действительно был тупик. Фома рухнул под дерево оперевшись на него спиной.

–Я не могу драться! – Тяжело дыша и опустив голову, сказал Фома.

Остап, сжав зубы, с нескрываемой досадой и злобой молча, всматривался в чащу, сквозь которую уже мелькали силуэты кровожадных выродков.

« Клык» суетливо метавшийся позади громко залаял, роя лапами сухой валежник возле скалы. Фома поднявшись, подошел к волку, и поднял с земли увесистую дубовую ветку и обломав от нее все лишнее, наспех соорудил себе новую дубину. Облокотившись на нее, толстяк зарычал, словно подбадривая себя, и едва сделав шаг навстречу показавшемуся врагу, вместе с волком с треском провалился под землю, обнажив собою спуск в подземный грот.

–Ох, тыж! Кабанье рыло! – раздалось из яз ямы. – Давайте сюда! – крикнул Фома.

Остап подхватил Эльзу и опустил ее в руки Фомы, после чего спрыгнул сам.

Внизу взору открылся широкий скальный проход, в дальнем конце которого, виднелся солнечный свет.

«Клык» темным силуэтом вырисовывался на фоне дальнего выхода и громко лаял. Дорога была по видимому безопасна, хотя под ногами не было видно ни зги.

–Фома торопливо шел впереди, затем Эльза и замыкал группу Остап, то и дело оборачивающийся на удаляющийся позади свет от провала. Свет стал мерцать, послышались тяжелые хлопки и рычания перешедшее на крик. Дикари шумной толпой ворвались в тоннель.

–Фома живее!! – крикнул Остап, перейдя на бег. К счастью путь к выходу был ровным и без препятствий, и уже через несколько секунд, все трое выскочили на поверхность, скатившись по песчаной насыпи вниз.

Вдалеке, за холмом поднимался сизый дым.

–Туда! – кивнув головой в сторону дымящегося холма, крикнул Остап. – Если там поселение, может, спасемся.

Фома смахнул со лба крупные капли пота, кивнул, и бросился к холму, на вершине которого уже стоял «Клык» напряженно смотрящий на что– то с угрожающе поднятой холкой.

Глава 3. Плоды милосердия

Толпа крестьян с кукарекающей птицей и обозами с зерном и тюками с разным барахлом, толпилась у ворот замка на холме. Несколько стражников торопливо осматривали их скарб, затем впускали во внутренний двор. В гулком тронном зале скрипнула массивная дверь, и раздались торопливые шаги.

Седой мужчина лет пятидесяти, невысокий, но крепкий с широкими плечами и густой бородой, сидя на троне, и задумчиво изучающий потрепанный свиток, поднял глаза на появившегося молодого гонца.

– Господин! Крестьяне покинули свои наделы и прибывают в замок. Их земли дымят как погребальные костры. Авангард «Изгоев» грабит наши владения. – Припав на колено, громко доложил юноша.

–Позови генерала Бёртвина. – Угрюмо глядя на гонца, произнес король.

Юноша откланялся и спешно удалился. Спустя несколько минут в зал вошел высокий лысый мужчина лет сорока пяти в красном шелковом плаще поверх кольчужной рубахи. Через все его лицо распростерся розовый шрам, аккурат проходящий через левый глаз, закрытый кожаной повязкой.

–Здравствуй Демид!– Тяжело вздохнув, произнес Бертвин и положив тяжелый шестопер на широкий дубовый стол у стены, склонился над развернутой на нем картой.

–Ты уверял меня, что эти проклятые отродья не сунут нос за наши границы. Мы отдали скот и золото. И что мы имеем? Полный двор погорелых крестьян, и выжженные поля и деревни!

–Отдать им дань, было единственным вариантом, дающим хоть какой-то шанс на избежание этой войны. – Потирая лоб, сказал генерал. Мы претерпеваем не лучшие времена. Лихорадка в прошлом году унесла много людей. Наши солдаты устали от сражений. Не так давно мы разбили кочевников. И там полегло немало голов. Нам нужна передышка Демид. Не упрекай меня этим решением. Оно было согласовано с тобой.

Демид поднялся с трона, и расправив плечи, подошел к столу.

–Почему они не напали на «железных»? – ткнув пальцем в низовье реки, где располагались владения немногочисленного, но чрезвычайно воинствующего народа прозванного «железными» за их любовь к доспехам и несокрушимую волю.

–Вряд ли они считают нас слабее. Наше войско в четыре раза превышает численность всех этих «железных» вместе взятых. – Насупив брови, произнес Бертвин. – «Изгои» просто прошли мимо. Не тронули ни одного их дома. Так докладывают разведчики.

–Аааа.… Протянул Демид и отмахнулся рукой. К черту их всех! Этим «железным» до своих соседей никогда не было дела, мнят себя венцом творения и на всех остальных им чихать. У них свои договоренности с «Изгоями» – Сжав в кулак бороду, подытожил он.

–У «Изгоев» сейчас новый король. Говорят, он одержим местью за весь его народ и несчастия, что мы им принесли.– Смахнув с рукава куриное перо, сказал Бертвин.

Несчастия?! – вскипел Демид.– О каких несчастиях речь?! Наши предки избрали для таких как эти мерзавцы, самый гуманный способ наказания. Если эти люди не вписываются в рамки общества, их место за его рамками! Они не чтят законы Божьи! Мы никогда не казнили, их за это, не лишали свободы, не секли, мы просто изгоняли их в свободные земли. И они решили мстить нам за милосердие? Воры, насильники и убийцы, …Бесчестные твари, неблагодарные выродки!

–Быть может, это было все же плохой идеей. Пожимая плечами, продолжил Бертвин.– Людей оступающихся не мало. Сколько их было выдворено!? Теперь они хорошо организованы, имеют своего короля, оружие и многократный численный перевес. Они жестокие и озлобленные. Они выросли в животных условиях, где правит сила и хитрость. Подозреваю, что они будут весьма опасными соперниками в бою. К тому же они считают, что имеют права на эти земли. Их предводителя зовут Валафар. Он дал этим отбросам идею, без него они были лишь сбродом режущим друг друга.

– Валафар…. Да откуда он взялся?! Пропади он пропадом. За столько лет, никому не удалось объединить эти звериные стаи, а он словно по волшебству собрал их в кулак, и теперь угрожает всем нашим устоям. – С досадой и выпалил Демид. – Что ж, посмотрим, насколько хороши его люди в бою.

–Основные их силы движутся с востока, и будут у наших границ примерно через сутки. – Проведя пальцем по засаленной карте вдоль горного хребта, перешел к делу Бёртвин.– Тот авангард, что грабит деревни и наводит ужас на крестьян, не многочислен. Я приказал отрядить четыре десятка лучших конных бойцов, чтобы дать им понять, с кем они имеют дело. Пусть эффектно разобьют этот разбойничий сброд. Нескольких оставят в живых. Пусть раненые посеют неуверенность среди врагов.

–Под чьим командованием карательный отряд?! – С проницательным прищуром глядя на своего генерала, спросил Демид.

–Алекс поведет их. – Словно предчувствуя неодобрение, ответил Бертвин и выпрямился.

–Ты посылаешь сына?! Он молод и неопытен! – Решительно отрезал король.

–Демид, я отдаю отчет тому, что делаю. В наших боях с кочевниками, я всегда держал его в тылу. Он рвется показать себя. Если не дать ему шанса он так и останется тенью отца. Ты помнишь, как мы с тобой не хотели оставаться в тени своих отцов? Помнишь, как вопреки приказу оставаться в расположении крепости, ночью покинули ее и приволокли собой из вражеского лагеря сына их вождя? Мы положили конец той войне. Молодые и неопытные. И пусть наши отцы нас высекли в кровь, но мы гордимся этим.

–Пусть будет так друг мой. – Хлопнул по плечу Бертвина Демид. – С Богом. Пусть уцелевшим врагам действительно будет, о чем рассказать этому Валафар.

Бертвин взял со стола свое оружие, склонил голову перед королем, и бряцая кольчугой, направился к выходу.

На окраине внутреннего двора о грядущей войне галдели солдатские казармы. Молодой офицер Алекс глубоко «зарывшись» в себе, сидел на засаленной скамье и крутил в руках бронзовую статуэтку всадника с поднятым вверх мечом. В памяти всплывали обрывки прошлогоднего турнира, который он с блеском выиграл. Эта незамысловатая статуэтка, по праву делала его одним из талантливейших молодых командиров во всей армии. Единственное, хотя и весомое достижение, заставляющее окружающих говорить о нем не только как о сыне генерала, но и как о личности, достойной своего отца. Послышались тяжелые шаги с характерным звуком бряцающих шпор. Алекс поднял глаза и увидел своего подбоченившегося друга Марка. Глаза его хитро улыбаясь, уставились на статуэтку.

–Тебя ищет отец. – Подкручивая свои черные усики, сказал Марк.

–Да-да! Я уже иду. Поднявшись и поправив на поясе короткий меч, сказал Алекс.

–Ты возьмешь ее с собой? – Усмехнулся Марк, глядя как приятель, засовывает фигурку в походный мешок.

Алекс ничего не ответил и лишь молча, толкнул товарища в плечо в сторону выхода. Выйдя из казарм, он прищурил глаза от солнца и отыскав в суетливой толпе фигуру своего отца выпрямив осанку, двинулся к нему.

–Где тебя носит?! – Строго спросил Бертвин.

–Виноват! Завершал приготовления! Отряд готов выдвигаться в рейд! – вскинув голову, отрапортовал Алекс.

–Ладно, расслабься ты. – По– отечески осматривая сына с головы до ног единственным глазом, сказал генерал. – Привезите одного из мародеров живьем. Если повезет, выбьем у него сведения. И не геройствуйте. – Тряхнув за плечо сына, добавил Бертвин.

–Так точно! Разрешите идти?– выпрямив спину и глядя вдаль, спросил Алекс.

–Ступай. – Хлопнув сына по спине, ответил генерал.

–В седло!! – Резко скомандовал Алекс, решительно зашагав в сторону своего коня.

Гвардейцы, спешно седлая лошадей, пришпоривали их в сторону главных ворот, гулко цокая подковами по каменной мостовой. Толпа зевак, расступившаяся перед кавалеристами, заворожено смотрела им в след. Как только замыкающий всадник скрылся за воротами, их окованные створы грузно заскрипели и с грохотом захлопнулись, воцарив во внутреннем дворе привычную беспокойную суету горожан.

Лошади шли в галоп. Алекс и Марк корпус в корпус скакали впереди поднимающего пыль небольшого войска, уводя его к побережью. Дорога вдоль реки была длиннее, однако позволяла зайти на неприятеля с фланга, не дав обнаружить себя за высокими утесами. За двести метров до поворота на разграбленную деревню, Алекс потянул на себя поводья от чего его конь встал на дыбы. Марк жестом приказал отряду остановиться.

–За поворотом селение захваченное врагом! – командным голосом обратился к окружившим его всадникам Алекс. – Не щадить никого! Рубить! Колоть и топтать! Дома в которых укрылся враг, сжечь. Деревня должна быть зачищена. Марк, ты со мной! Возьмем пленного! Выполнять!

Отряд, погоняя лошадей, вновь набрал скорость и войдя в поворот, направился к деревне. В воздухе навис едкий запах гари, доносившейся встречным ветром. Всадники с оружием наголо вихрем влетели в дымные улицы. Они мчались с таким угрожающим ревом, даже самый смелый враг обратился бы в бегство. Однако деревня была совершенно пуста.… По инерции бойцы еще некоторое время покружили, издавая угрожающий рык, постепенно подавляемый наводнившим их недоумением, после чего окружили командира, ожидая новых приказов.

Деревня выгорела почти дотла и лишь несколько домов безмолвно взирали на запоздавших спасителей пустыми глазницами распахнутых ставней. Алекс напряженно всматривался сквозь густую пелену дыма, словно силясь понять, в чем он просчитался. Ему послышался мерзкий злорадный смех, откуда– то сзади. Командир недовольно обернулся, но его подчиненные были, как никогда серьезны и сосредоточены. Затем он снова услышал хихиканье, но уже с другой стороны. Развернув коня, он вновь не увидел и тени улыбок на лицах солдат.

– Алекс в чем дело?– поравнявшись с ним, тихо спросил Марк.

Командир ничего не ответил, и направив коня, вперед указал жестом двигаться за ним. Когда отряд пересек деревню, Алекс вновь услышал тот гадкий еле слышный смех, раздавшийся со стороны крайнего покосившегося дома. Переведя свой колючий взгляд на ветхое жилище, он вдруг заметил небольшую сгорбленную фигуру, украдкой наблюдающую из– за угла. Алекс резким движением потянулся к рукояти меча, однако доставать его не стал. Трусливое существо, казалось не было человеком вовсе, и скорее напоминало антропоморфное животное. Кожа его была бледно серого цвета, вместо носа выделялся лишь невыразительный бугорок с крупными ноздрями, лицо его было полностью покрыто тонкими волосками, а совершенно круглые глаза блестели ярко желтыми пятаками. Кем бы ни был этот жалкий уродец, опасности он, похоже, не представлял. Принесенные порывом ветра густые клубы дыма, на мгновение скрыли из виду отвратительное существо, после чего отыскать его Алекс уже не смог. Догнавший его Марк внимательно всмотрелся в сторону, куда так сосредоточено смотрел его командир. Однако не найдя там ничего особенного перевел взгляд на Алекса.

–Они ушли совсем недавно. Ребята нашли котелки с еще теплой едой. Собирались видимо спешно.

–Это хорошо. Значит далеко не ушли. Следы ведут к лесу, пытаются скрыться от нас в чаще! –Въезжая на поросший ковылем холм, громко произнес Алекс.

–Вон они!! – Вдруг крикнул Марк, указывая в сторону дальней просеки, на пути к которой в поле стояла столбом пыль, и виднелись силуэты всадников и людей, толкавших повозку.

–Отряд к бою! Труби Марк! – Волчьим взглядом вперившись во врага решительно сказал Алекс.

Марк достал из-за спины длинный изогнутый рог, и набрав полную грудь витавшей в воздухе удушливой гари, со всей мочи дунул в него. Раздался громкий тревожный горн, от которого некогда слаженное поведение силуэтов вдали стало походить на панику.

–Давайте ребята, покажем ублюдкам кто хозяин на этой земле! – За короля! В атаку!– Пришпорив коня, крикнул Алекс, достав из ножен сияющий на солнце меч.

Отряд сгруппировавшись, словно единый кулак, летящий на бегущего врага в едином порыве, пошел в галоп.

Разбойники, бросив обозы, в панике бросились в сторону леса. Кто– то подвое взбирался в седло, кто-то, спотыкаясь, бежал, испуганно озираясь на приближающейся карательный отряд.

Когда Алекс и его отважные гвардейцы проносились мимо брошенных врагом груженых телег, Марк неожиданно заметил, что на нескольких из них не хватало колес. По его спине вдруг пробежал холодок, и тревожное предчувствие неотвратимо грядущей беды охватило его сердце.

–Назад!!! Алекс назад!! – Истошно завопил Марк.

Однако в грозных криках и свисте наступающей на врага кавалерии его крик без остатка растворился, слившись с безумной какофонией наступления.

Едва последний враг пересек опушку, из леса раздался чужой низкий горн, после которого запыхавшиеся беглецы словно по команде укрылись за стволами деревьев. Брошенные ими повозки вдруг ожили. Сбросив с себя покров, из них хлынули укрывшиеся в них арбалетчики. Это была засада.