Текст книги "Сильнее смерти"

Автор книги: Арсений Ворожейкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Я знал, как меток огонь японских истребителей. Смотрю на них. Вижу их противные носы. Они вот-вот изрыгнут смерть. Если я сейчас не защищу командира, то мы погибнем раньше чем достигнем бомбардировщиков. И я немедленно бросил своего «ишачка» на звено, атакующее Гринева. Тройка японцев, сидящая у меня сзади, на миг опоздала с погоней за мной. И этого мига было достаточно, чтобы я длинной очередью из четырех пулеметов окатил японца, ближе других подобравшегося к моему ведущему,

Зная, что враг уже успел подобраться ко мне сзади, резко крутанул машину в сторону. И вовремя: очередь самурая прошла мимо. В этот момент я смог взглянуть на командира. Он уже нырнул под группу врага. В голове ее тут же раздался сильный, перекрывший гул моторов взрыв, вспыхнуло пламя, посыпались бомбы. Это взорвался флагманский бомбардировщик, разметав весь свой плотный строй.

Задача была выполнена. Но где Гринев? Не попали ли в него осколки? Не вцепились ли в него истребители? А может, он сам врезался в флагманский самолет противника?

Увидеть командира было уже невозможно. Картина боя резко изменилась. К нам подоспела помощь и все вражеские истребители были отсечены от своих бомбардировщиков. А они, большие неуклюжие, пытаясь уклониться от атак юрких «И-16», в беспорядке летали в небе. Великолепные мишени. Несколько таких махин свалилось на землю, а три взорвались, подобно пороховым бочкам, и разлетелись цветными брызгами.

На помощь бомбардировщикам спешила новая группа японских истребителей, но наперехват ей уже мчалась пятерка «И-16» и несколько «Чаек». «Мало», – подумал я и хотел было лететь к ним. И тут случилось необычное.

От нашей пятерки на японскую группу истребителей хлынула какая-то волна темных искрящихся комет. Настигнув врага, они вспыхнули бледным огнем, оставив в небе черные шары разрывов. От этих шаров один самурайский истребитель вывалился из строя и закувыркался вниз, два рассыпались. Остальные поспешно развернулись и полетели к себе.

В первый момент я подумал, что это метко ударила наша зенитная артиллерия, но у нее разрывы были не такие. Увлеченный боем, я не стал больше гадать, что это было за явление. Потом на земле узнал, что это прогремел первый боевой залп наших реактивных снарядов. Сорок снарядов. Их выпустила пятерка «И-16», которую вел летчик-испытатель Николай Иванович Звонарев.

После этого залпа воздушный бой покатился в глубь Маньчжурии. Наши «И-16», имея большую скорость, чем японские самолеты, легко догоняли их и расстреливали. Преследуя противника, я увидел под собой одиночного «И-16». Он держал курс на нашу территорию, но ему угрожала опасность: тройка вражеских истребителей подбиралась к нему сзади, а он, ничего не предпринимая, летел по прямой. Наверно, подбит. А может, и летчик ранен?

Один «И-97» быстро настигал нашего истребителя. Два других отстали. А скорее всего, охраняют атакующего. Очевидно, командира. Надо немедленно защитить попавшего в беду товарища. Надо! И скорей! А как?

Отвесно бросаю машину вниз. Пикирую на полном газу. Мотор ревет. Ревет на всю силу. Скорость опасно нарастает. Земля приближается. Пора выходить из пикирования. И выходить надо резко, иначе встречи с землей не избежать. А позвоночник? Выдержит! Его я уже приучил к перегрузкам.

Ловлю в прицел самурая. Увлекшись погоней, он не видит меня. Но я помню об опасности и слежу за противником, который сзади, и одновременно за приближающейся землей. Она сейчас не менее опасна, чем противник.

Голова крутится, как на шарнирах. Сзади два «И-97» устремились на меня, а к ним подбирается «И-16». Однако он помочь мне уже не успеет. Надежда только на себя. На быстроту и расчет.

Враг на мушке. Очередь! Удачная очередь. Медленно ухожу вверх. Теперь можно и оглядеться.

Второго вражеского истребителя хлещет огнем наш. Однако и на него уже нацеливается самурай. Скорей на выручку! Японец замечает меня – и наутек. Два горящих факела падают на землю. Ко мне пристраивается «И-16». По большому номеру на фюзеляже узнаю Шинкаренко. Какое-то мгновение мы летим с Женей рядом, глядя друг на друга, и улыбаемся. Победа! Торжество!

Но бой есть бой. Не теряя времени, погнались за удирающим самураем. И все же нас опередили свалившиеся сверху два «И-16». Один из них был самолет Гринева.

Вскоре и третий японец нашел себе могилу.

* * *

23 августа советско-монгольские войска окружили и раскололи на части японскую армию, вторгшуюся на монгольскую землю. Днем и ночью шли упорные бои по ее уничтожению.

На рассвете 31 августа спокойный, бесстрастный капитан Борзяк разбудил нас радостным возгласом:

– Ура товарищи! – И официально-торжественно доложил: – Самураи-захватчики разгромлены. Из окруженной группировки мало кому удалось улизнуть.

Женя Шинкаренко включил свет от аккумулятора и завел патефон:

И беспрерывно гром гремел, И ветры в дебрях бушевали…

У нас было всего четыре пластинки а эта любимая. Шинкаренко недавно пристрастился прокручивать ее каждое утро, когда мы одевались. Сейчас же все слушали песню с новым особым вниманием, не испытываемым раньше. Ее воинственные слова, воспевающие мужество русского человека, как нельзя более были кстати. Шинкаренко с чувством подпевал патефону.

Нам смерть не может быть страшна, Свое мы дело совершили…

– Женя, выключи патефон и закрой свой поющий ротик, – попросил капитан Борзяк. – Есть еще приятная новость: Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 29 августа все летчики, кто участвовал в боях с мая и июня месяца, награждены орденами…

– Вот здорово! – раздались голоса.

– Среди награжденных тридцать один Герой Советского Союза, – продолжал Василий Николаевич. – Из них – десять летчиков. Майорам Кравченко и Грицевцу присвоено звание дважды Героя Советского Союза. Из нашей эскадрильи награждены орденом Красного Знамени… – и начальник штаба назвал фамилии летчиков. Среди них был командир и я.

– Женя, – вскочил с постели Гринев, когда Борзяк закончил информацию о награждении, – командирую тебя за дрофами Закатим пир на весь мир!

Но Борзяк словно холодной водой окатил нас:

– Приказано всем сейчас же сесть в кабины и дежурить.

– Как так? – У Гринева от удивления округлились губы.

– А вот так! – Борзяк не изменил своей монотонной педантичной интонации, – Приказ есть приказ! И просили передать чтобы внимательно следили за воздухом. Не исключена возможность, что самураи пойдут еще на какую-нибудь авантюру.

– Не прозеваем, – заверил Гринев.

И никто в этом не сомневался. Теперь смелость не бурлила в нас нетерпением – скорей в бой, на подвиг! Теперь она не казалась всадником с саблей на лихом коне и громовым «ура». В огне битв вся эта наивность неопытности и молодечества переплавилась в боевую зрелость.

Говорят, человек рождается дважды: первый раз – физически, второй – Духовно. Мы испытали третье рождение – стали настоящими военными людьми. Мы познали, что война – это не романтика приключений, что героика в ней так же буднична, как буднична и сама настоящая жизнь.

* * *

Предупреждение из штаба армейской группы о бдительности было своевременным. Самураи разбитые в августе, снова начали сосредоточивать силы и вести активные боевые действия. Даже в первой половине сентября дважды пытались наступать свежими резервами. Их авиация усиливалась с каждым днем. Воздушные сражения по накалу и количеству участвующих самолетов в отдельные дни не уступали августовским.

1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу.

В свете этих событий Халхингольская битва представлялась нам одним из этапов в едином замысле подготовки империалистами войны против Советского Союза. И естественно, возникал вопрос: а не готовятся ли японцы к новому наступлению в больших масштабах? Однако 16 сентября случилось то, в чем мы уже начали сомневаться.

Проснулись мы не от гула моторов, как привыкли, а от странной тишины. Солнце уже поднялось, но аэродром молчал. Я поторопился одеться и вышел из юрты.

От палатки командного пункта в воздух взвились ракеты, означавшие конец еще не начинавшегося сегодня дежурства.

– Конец войны… Мир! Ура!..

Волнующее эхо победы пронеслось по аэродрому,

Пока народ, возбужденный и радостный, собирался на митинг, капитан Борзяк вводил нас в курс последних известий, только что переданных из штаба группы.

Уже несколько дней в Москве шли переговоры о перемирии. Советское и Монгольское правительства, чтобы способствовать успеху переговоров, отдали распоряжение командованию наших войск проявлять максимальную выдержку, не поддаваться на провокации врага. Однако самураи в сентябре так накалили обстановку, что весь Дальний Восток поставили на грань большой войны! А расчет был прост: запугать нашу сторону и добиться выгодного соглашения.

За время Халхингольской битвы мы уничтожили 660 самолетов противника, своих потеряли 207.

С любовью гляжу я на свой «И-16». Спасибо тебе, дорогой мой «ишачок»! Ты оказался куда лучше японского истребителя «И-97». И по скорости и по крепости. Ты не раз спасал меня, принимал на себя вражеские пули. Спасибо и твоему творцу Николаю Николаевичу Поликарпову!

В историю Советских Вооруженных Сил вписана новая яркая страница. Четыре жестоких месяца на Халхин-Голе показали, с каким умением и твердостью советские люди выполняют свой интернациональный долг, отстаивая дело мира.

Вот об этом прежде всего и скажу на митинге. О выстраданном, справедливом торжестве и о тревоге, с которой мы думаем о мире.

Не все, кто защищал Монгольскую Народную Республику, смогут отпраздновать нынешний светлый день. Не дождались его 173 советских летчика, погибшие на Халхин-Голе.

А где наши боевые инструкторы, «испанцы», как мы зовем бойцов-коммунистов, которые первыми из нашего крылатого племени схлестнулись в мадридском небе с фашистскими пиратами? Где товарищи, участники воздушных боев в Китае против японских захватчиков?

Много они сделали здесь на монгольской земле, передавая нам свой опыт. Их с нами уже нет. Они срочно отбыли к нашим западным границам.

Война надвигалась с той стороны. Япония в ней не выступит против нас на стороне фашистской Германии. Одна из основных причин – Халхин-Гол.