Текст книги "Сталин и разведка накануне войны"

Автор книги: Арсен Мартиросян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Комментарий. Здесь следует иметь в виду, что «стратегическое развертывание является сердцем плана войны», в данном случае, плана отражения агрессии^{134}.

Потому что уже в марте 1938 г. в Москву поступили сильно встревожившие ее данные. Мало того что при прямом попустительстве Запада уже произошел аншлюс Австрии, так еще и оказалось, что под контролем СС 15 марта 1938 г. в старинном замке Вартбург состоялась секретная конференция астрологов Третьего рейха, в ходе которой «звездочеты» выработали свои прогнозы в отношении предполагаемых военных действий Германии, в том числе и в отношении СССР. Именно от астрологов Третьего рейха впервые прозвучал 1941 г. как наиболее удобный срок для нападения на Советский Союз. Причем было указано даже конкретное время – не позднее второй половины мая 1941 г.!

Справка. В среде германских астрологов присутствовало и недреманое око Сталина. Им был очень близкий к заместителю Гитлера по партии Рудольфу Гессу талантливый ученый-астролог, граф Сергей Алексеевич Вронский (1915–1998).

^{Сергей Алексеевич Вронский}

С детства блестяще владевший астрологией, хиромантией, магией, обладавший отличными способностями к гипнозу и психотерапии и являвшийся прекрасным экстрасенсом-медиком граф был близко знаком с верхушкой Третьего рейха, поддерживал дружественные отношения с личным астрологом Гитлера Карлом Эрнстом Крафтом. Как это явствует из весьма скромных описаний его жизненного пути, граф был занят информационным освещением наиболее скрытой от посторонних глаз части нацистского режима – его связей с оккультными силами, в том числе и связей по оккультным каналам с наиболее могущественными закулисными силами Запада. Граф входил и в круг членов тайного общества «Врил», создателем и главой которого являлся легендарный германский геополитик Карл Хаусхофер и, судя по всему, имел какое-то отношение к проекту рейхсфюрера СС Гиммлера «Аненербе» («Наследие Предков»). Именно С.А. Вронский весной 1938 г. сообщил об особо секретном совещании астрологов, которое рекомендовало Гитлеру определить время нападения на СССР на 1941 г.

В практике советской разведки история графа не единственная. В составе, например, разведгруппы Харро Шульце-Бойзена была профессиональная ясновидящая Анна Краус, внесшая существенный вклад в добывание информации о планах немецкого командования. Такими же способностями обладала и другой член этой оке группы – Ода Шотт-Мюллер.

Конечно, астрология астрологией, но ведь разведывательная информация и в целом общий ход развития международной обстановки действительно ясно свидетельствовали об ускоренном приближении войны к границам СССР. Тем более что еще в конце 1937 г. стало известно о том, что Германия все-таки развяжет войну на восточном азимуте к осени 1939 г.

Справка. Эта информация была добыта английскими журналистами в Вене (Австрия). Ее источником был австрийский канцлер. По заведенному тогда правилу всякая более или менее серьезная информация, относившаяся к Германии, от кого бы она ни исходила, направлялась в МИД Великобритании, где ее приобщали к материалам специально для этого заведенной папки «Германская опасность»^{135}. Как отмечалось выше, одними из самых внимательных читателей материалов этой папки были агенты советской внешней разведки в МИД Великобритании.

В конце августе 1938 г. стало известно о проведенном 19 августа в г. Ютерборге секретном совещании высших чинов германской армии и министерства иностранных дел Германии. Как установила советская военная разведка, во время совещания было вновь однозначно заявлено, что «основная цель фюрера – борьба с настоящими врагами – Советами…», а «захват Чехословакии является лишь преддверием на пути к зерновой житнице Европы… Германии нужны колонии, но не в Африке, а на востоке Европы, ей нужна зерновая житница – Украина»^{136}. Прорваться же к зерновой житнице Европы Украине можно было, еще раз обращаю на это внимание, лишь сокрушив Польшу. А в конце сентября 1938 г. явью стал и сам Мюнхенский сговор Запада с Гитлером, после которого даже дворники в Европе знали, что война на континенте вот-вот громыхнет.

Аннексия Третьим рейхом при активной помощи Запада Судетской области Чехословакии означала очередной шаг в их совместной реализации «плана Гофмана»/«плана Розенберга» на юго-восточном и частично восточном направлении. И не случайно, что сразу же после совершения этой не только позорной, но и прежде всего особо подлой по отношению к СССР сделки Запада с Гитлером на стол Сталина легло любопытное сообщение разведки. В нем говорилось, что, улетая из Мюнхена, свихнувшийся на зоологических русофобии и антисоветизме психически неадекватный негодяй и он же по совместительству премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен прямо у трапа самолета заявил Гитлеру: «Для нападения на СССР у вас достаточно самолетов, тем более что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах».

А чуть позже по каналам разведки Сталин был проинформирован, что и Франция заняла такую же позицию. Во-первых, стало документально точно известно, что в ходе подготовки франко-германской декларации (фактически пакта о ненападении!) официальный Париж обещал Берлину «не интересоваться восточными и юго-восточными делами» при условии, что немцы будут строго придерживаться такой же линии и в отношении Средиземноморья^{137}. Во-вторых, также документально точно стало известно, что министр иностранных дел Франции заявил нацистским главарям: «Оставьте нам нашу колониальную империю, и тогда Украина будет Вашей»^{138}.

Ничего удивительного в том не было. Потому что обе державы – Великобритания и Франция – прикрылись фактически пактами о ненападении с Германией: Лондон – с 30 сентября 1938 г., Париж – с 6 декабря 1938 г. У них есть, а у Москвы – нет. Потому что даже пролонгированный срок действия договора о нейтралитете и ненападении 1926 г. истек еще в начале лета 1938 г. Путь на восток для Гитлера был открыт…

Небезынтересно в этой связи заметить следующее. Проект документа под названием «Об основах стратегического развертывания РККА на период 1938–1939 гг.» был представлен на рассмотрение высшего советского военно-политического руководства уже 24 марта 1938 г., то есть едва только произошел аншлюс Австрии. А вот утвержден он был, естественно, после соответствующих доработок, 13 ноября 1938 г., то есть через полтора месяца после позорной Мюнхенской сделки Запада с Гитлером. В этом важнейшем документе военного планирования того времени – «Об основах стратегического развертывания РККА на период 1938–1939 гг.» – самым главным было то, что ответные действия советского военного командования предусматривались в двух вариантах: к северу от Полесья и к югу от него. Проще говоря, если агрессия предусматривалась на северобалтийском и юго-восточном направлениях, то ответные как оборонительные, так и контрнаступательные действия РККА планировались также на этих направлениях, только, естественно, по нашей терминологии – на северо-западном и юго-западном направлениях. В этом же документе были зафиксированы еще два принципиальных положения:

– внезапность нападения противника должна быть нейтрализована (полной) боевой готовностью Красной Армии^{139};

– боевые действия Красной Армии с началом войны должны были носить характер сдерживающих боевых действий, главным образом в укрепленных районах «линии Сталина»^{140}.

То обстоятельство, что упомянутый выше документ был утвержден 13 ноября 1938 г., не случайно. Дело в том, что советская разведка практически мгновенно зафиксировала крутой разворот алчно-хищного взгляда Гитлера в сторону захвата польского плацдарма, который произошел практически сразу после Мюнхенского сговора. Уже 11 октября 1938 г., то есть всего лишь через двенадцать дней после этого позорного сговора, советская военная разведка проинформировала руководство СССР и НКВД СССР о царящих в голове Гитлера планах в отношении Польши. В разведывательной информации говорилось о том, что «Гитлер уверен, что ни Англия, ни Франция не вмешаются в германо-польский конфликт»^{141}. Кстати говоря, впоследствии, уже во время Нюрнбергского процесса, выяснилось, что в промежутке с 21 октября по 24 ноября 1938 г. Гитлер издал директивы, согласно которым предписывалось:

– разгромить «оставшуюся часть Чехии» – Судетской области фюреру показалось мало;

– подготовить оккупацию Мемеля (Клайпеда, Литва);

– начать подготовку к внезапному захвату Данцига (Гданьск, Польша), что автоматически означало полномасштабную войну с Польшей^{142}.

Нет никаких сомнений, что советская разведка узнала и об этих директивах Гитлера, раз уж до этого добыла упомянутые выше сведения о планах Гитлера в отношении Польши. Жаль только, что подтвердить это документально несколько затруднительно, поскольку далеко не все разведывательные донесения ГРУ и СВР того периода рассекречены. Но косвенно все-таки можно, так как в агентурной информации, которая приводится ниже, содержались также и данные об интенсификации с осени 1938 г. разведывательной деятельности германской военной разведки по сбору необходимых для разработки плана нападения на Польшу сведений. Информация ГРУ от 7 мая 1939 г. свидетельствовала о том, что «германский удар на Польшу стоит в плане еще с 1938 года»^{143}. Источниками этой информации были ближайший сотрудник Риббентропа П. Клейст, военно-воздушный атташе при посольстве Германии в Польше полковник Герстенберг и германский посол в Польше фон Мольтке.

Со второй половины декабря 1938 г. пошли первые сигналы о том, что по убеждению Гитлера, «Польша будет нужна Германии еще примерно два года»^{144}. Доложенная Сталину, Молотову, Ворошилову, Берия и Шапошникову (тогда начальник ГШ) информация об этом поступила от ценного агента ГРУ – АБЦ, он же Курт Велкиш.

Эта информация означала, что, во-первых, Польша сможет оставаться серьезным территориальным буфером между Германией и СССР в лучшем случае еще примерно два года, а, во-вторых, через эти же два года возникнет и непосредственная угроза вооруженного нападения Германии на СССР. А то, что из этого можно было сделать только такие выводы, подтвердил и сам фюрер, заявив лицу, от которого это стало известно агенту ГРУ, что «нельзя предполагать, что план относительно Востока ограничится одной только Польшей»^{145}. Да, собственно говоря, и без разведывательных донесений Сталину со времен прочтения «Майн кампф» еще в 1925 г. было хорошо понятно, что Польша будет всего лишь прелюдией.

^{Курт Велкиш}

Многолетний глава ГРУ генерал армии П.И. Ивашутин в статье «Докладывала точно» прямо указал, что «тревожная информация о подготовке фашистской Германии к войне против СССР и о лицемерной политике правящих кругов других западных стран стала поступать в 1938-м и, особенно, с середины 1939 года. Ценность этой информации заключалась в том, что она добывалась в западных и восточных странах, что позволяло представить во всем объеме назревавшую для Советского Союза опасность…»^{146}.

В конце января 1939 г. Сталину была доложена информация о том, что, по убеждениям польской дипломатии, через несколько лет Германия начнет войну против СССР и Польша, либо добровольно, либо по принуждению поддержит ее^{147}. В январе же 1939 г. Сталин был проинформирован о более подробных агентурных данных об итогах упоминавшегося ранее совещания в Ютеборге. В представленной ему разведывательной сводке говорилось, что наиболее характерными чертами прозвучавших на этом совещании выступлений являлись:

– откровенное признание общеизвестного стремления германского фашизма на восток, прежде всего против СССР;

– стремление использовать малейшее затруднение и осложнение во внешнеполитическом положении Советского Союза для организации военного нападения^{148}.

В самом начале 1939 г. в конфиденциальный контакт с советской внешней разведкой вступил в прошлом ближайший соратник Гитлера, но впоследствии не только отошедший от него и нацизма, но и ставший их яростно фанатичным противником Вальтер Стеннес, возглавлявший тогда разведку китайского лидера Чан Кайши. На встрече 14 марта 1939 г. В. Стеннес (псевдоним Друг) прямо заявил резиденту советской разведки, что он, В. Стеннес, «считает своим долгом предупредить, что Германия усиленно готовится к войне против СССР»^{149}.

А к концу второй декады марта 1939 г. по каналам ГРУ стала известно о следующем: что высшее руководство Германия отказалось от планов использования Польши как плацдарма для совместного нападения на СССР и заняло жесткую позицию о необходимости физической ликвидации Польского государства как особо необходимого пролога для нападения на СССР, прежде всего в плане создания там подконтрольного только Германии плацдарма для нападения на Советский Союз^{150}. Информация поступила от агентурной группы ГРУ в германской посольстве в Варшаве, которой руководил Арбин, он же Герхард Кегель – ценный агент ГРУ. Чуть позже, в середине второй декады апреля 1939 г., разведка НКВД сообщила руководству СССР, что 11 апреля 1939 г. Гитлер подписал план нападения на Польшу под названием «Вайс»^{151}, а также основные положения этого плана.

В начале мая Сталину была доложена информация от ценного агента ГРУ Ариец (он же Рудольф фон Шелия), которая подтверждала данные о готовящемся на Польшу нападении со стороны Германии. Более того. В этой же информации раскрывались и дальнейшие планы Гитлера: «Покончив с Польшей, Германия со всей яростью обрушится на западные демократии, сломит их гегемонию, указав одновременно и Италии более скромную роль. После того, как будет сломлено сопротивление западных демократий, последует крупная схватка Германии с Россией, которая окончательно разрешит германские потребности в жизненном пространстве и сырье».^{152}

С 17 по 19 июня 1939 г. по каналам советской внешней разведки стало известно, что Гитлер и Риббентроп нацелены всего лишь на временное урегулирование германо-советских отношений, причем в расчете примерно на два года, в течение которых фюрер намерен решить проблемы с Западной Европой^{153}. Информация также была доложена Сталину. 9 июля 1939 г. аналогичные сведения поступили также и по каналам ГРУ – от агента «АБЦ»^{154}. Информация была доложена Сталину, Молотову, Ворошилову, Берия, Шапошникову.

Если подвести глобальный итог всему вышесказанному, которое, конечно, не исчерпывает весь ныне доступный арсенал разведывательной информации о надвигавшейся угрозе войны, то главный вывод будет очень и очень нелицеприятным. Прежде всего, для маршалов и генералов, а также всевозможных толкователей и комментаторов их «воспоминаний и размышлений», без устали плодивших сплетни и мифы о советской разведке.

Пусть и в ретроспективе, но маршалам и генералам, а также их присным должно быть очень стыдно, что они так врали! Советская разведка заблаговременно – как видите, фактически за два года, что вообще фантастика, – установила примерный срок нападения гитлеровской Германии на СССР! А в прогнозно-вероятностном варианте – так и вовсе за три-четыре года, если учитывать упоминавшиеся сообщения Р. Зорге и С. Вронского. Найдите еще одну разведку в мире, которая была бы способна на это!

Соответственно, пускай и в ретроспективе, но маршалам и генералам должно быть действительно очень и очень стыдно! В том числе и за то, что после войны они пытались убедить своих читателей и слушателей в том, что-де до самого последнего момента Москве было непонятно, состоится ли нападение, то есть будет ли война вообще! На их глазах Гитлер проявил беспрецедентную «принципиальность», и едва ли не день в день через два года начал свою агрессию против Советского Союза, а они нам лапшу на уши вешали?! Ну и ну!..

Такова вкратце суть той части отслеживавшегося советской разведкой генезиса стратегических планов Запада и нацистской Германии по организации вооруженного нападения на Советский Союз, которая относится к понятию «неминуемой неизбежности войны вообще». Москва знала об этом действительно давно.

И это по Жукову/Василевскому должно называться, что-де высшее военно-политическое руководство СССР не знало, будет ли вообще нападение?!

Раздел II.
РАЗВЕДКА ДОЛОЖИЛА ПРАВИЛЬНО!

Знание – сила?!

ПРОСКРИПТУМ

Если подвести краткий итог сказанному в предыдущем разделе, то в сухом остатке это будет выглядеть следующим образом:

1. О том, что вообще война (с Западом, в том числе и в его коалиции с Японией) в будущем в принципе неизбежна, советское руководство, прежде всего Сталин, уверенно знало еще с 1925 г.

2. О том, что война именно с Германией (в том числе и в ее коалиции с другими государствами Европы, и под эгидой Англии) неизбежна, советское руководство, прежде всего Сталин, знало еще до привода Западом Гитлера к власти в Германии.

3. О том, что Гитлер приведен Западом к власти именно для того, что напасть войной на СССР, советское руководство, прежде всего Сталин, знало до назначения коричневого шакала рейхсканцлером Германии.

4. О том, что угроза нападения гитлеровской Германии в коалиции с другими государствами Европы реальна и что для этого разрабатываются некие планы, советское руководство, прежде всего Сталин, уверенно знало еще в конце 1935 г., а первые разведывательные данные подобного рода поступили в Москву еще весной того оке года. С этого же периода было понятно, что нападение будет спланировано сплошным фронтом от Северного до Черного морей.

5. О том, что Гитлер намерен осуществить военно-экономическую подготовку к войне и быть готовым к ней через четыре года, то есть к 1941 г., советское руководство, прежде всего Сталин, знало еще с августа 1936 г.

6. О том, что Гитлер и его командование разрабатывают уже конкретный проект плана нападения на СССР и даже обкатывают его на стратегических командно-штабных учениях на картах, советское руководство, прежде всего Сталин, знало уже с 10 февраля 1937 г.

7. О том, что именно Запад откровенно толкает Гитлера к вооруженной агрессии против СССР и ради этого откровенно ведет дело к сговору с фюрером, дабы предоставить ему плацдарм для нападения на Советский Союз (проще говоря, обеспечить Гитлеру хотя бы минимальное территориальное соприкосновение с СССР), советское руководство, прежде всего Сталин, четко понимало еще в начале марта 1936 г., ас начала 1937 г. уже четко, по разведывательным данным, отслеживало все предмюнхенские маневры Запада.

8. О том, что ради недопущения очередной пролонгации действия советско-германского договора о нейтралитете и ненападении от 1926 г. (известен как Берлинский договор 1926 г.) еще на пять лет, Запад (прежде всего Англия) пошел на Мюнхенский сговор с Гитлером ради того, чтобы он наконец-то напал на СССР, советское руководство, прежде всего Сталин, ясно понимало и четко знало по разведывательной информации как до Мюнхенского сговора, так и тем более после него. Это четко подтверждается следующим фактом. В связи с очередным «юбилеем» неслыханного позора Запада – 70-летием Мюнхенского сговора Англии и Франции с Гитлером – Служба Внешней Разведки Российской Федерации рассекретила большой массив разведывательной информации того времени, свыше 700 страниц различных донесений и сообщений агентуры и резидентур, перехваченных и расшифрованных телеграмм и т.п., как в домюнхенский, так и первый послемюнхенский периоды.

9. О том, что до нападения гитлеровской Германии на СССР осталось примерно два года, советское руководство, прежде всего Сталин, знало еще до подписания с Германией договора о ненападении от 23 августа 1939 года – с 19–20 июня 1939 г. А в ноябре 1939 г. Сталин уже твердо знал, что нужно очень интенсивно готовиться к отпору грядущей германской агрессии, что, собственно говоря, он уже и так давно делал. Так что в главах этого раздела будет показано, что же конкретно знала Москва о грядущем нападении Германии и почему это подлежало сокрытию с помощью мифов?!

Глава 1.
КОЛИЧЕСТВО КАК ОСНОВА КАЧЕСТВА

Общий информационный вклад советских разведывательных служб таков. Только по каналам ГРУ и только за период за период с 1 января по 21 июня 1941 г. в Центр поступило 267 донесений (по утверждению бывшего начальника ГРУ ГШ РФ генерал-полковника Ф. Ладыгина – 264^{155}). В них детально была отражена подготовка Германии к нападению на СССР^{156}. Из них 129 (48,3%; если от 264, то 48,86%), то есть почти половина сообщений были доложены высшему политическому руководству СССР и командованию Красной Армии^{157}. Это очень высокий показатель, тем более для того времени. Особое значение имели разведывательные сводки ГРУ, в которых приводились обстоятельные данные о дислокации германской армии, ее группировке, распределении ее сил по театрам военных действий и боевой подготовке. К примеру, в последней перед войной разведывательной сводке № 5 окончательно была раскрыта практически вся группировка вермахта по состоянию на 1 июня 1941 г., о чем свидетельствует приложенная к ней схема^{158}. Правда, и в ней были некоторые неточности. Однако нельзя не принимать во внимание то обстоятельство, что неточности – увы, неизбежный спутник разведывательной информации, особенно если она не документальная. Да и в этом случае тоже могут быть неточности – контрразведка противника ведь не дремлет. Потому что противник яростно противодействует, в том числе и путем широкомасштабного распространения массированной дезинформации. И еще. Упомянутая сводка давала аналитический обзор по состоянию на 1 июня 1941 г., а до нападения еще был 21 день. Увы, но гитлеровское командование в эти три недели перебросило еще несколько десятков дивизий[20]20
  Начиная с 25 мая и до 20 июня включительно, проще говоря, на финишном этапе сосредоточения и развертывания группировки нападения, гитлеровское командование перебросило на восток, к границам СССР, 47 дивизий, в том числе 28 танковых и моторизованных (Начальный период войны. М., 1974. С. 189; Вторая мировая война. М., 1958. С. 140).


[Закрыть]. Эти переброски также были зафиксированы советскими разведывательными службами. Но вот в последнюю перед войной сводку они уже никак не могли попасть. Почему-то это обычно выскальзывает из поля зрения любителей пускать критические стрелы в адрес разведки.

Кроме того, информационным отделом ГРУ было подготовлено и издано более двадцати справочников по вооруженным силам Германии, Венгрии, Румынии, Финляндии и Японии. Составлено подробное описание возможных театров военных действий. Общий объем этих документов только в первом полугодии 1941 г. составил примерно 600 печатных листов. Печатный лист – это 40 тысяч знаков. Следовательно, 600 печатных листов – 24 МИЛЛИОНА ПЕЧАТНЫХ ЗНАКОВ! Общий же тираж разведывательных сводок и справочников, которые рассылались в штабы различных частей и соединений Красной Армии, составил 600 тысяч экземпляров, что составило примерно 28 тонн^{159}.

В свою очередь за тот же период внешняя разведка НКВД-НКГБ СССР только в адрес руководства и военного командования СССР направила более 120 детальных сообщений о военных приготовлениях Германии к нападению на СССР^{160}. И как минимум столько же было направлено в адрес НКО, ГШ и ГРУ, в том числе и информация разведки погранвойск, контрразведки, а также Главного транспортного управления НКВД СССР.

Особо хотелось бы отметить заслуги разведки пограничных войск, которая сыграла роль стратегической разведки в последние шесть месяцев перед войной, что есть вообще уникальнейший факт в мировой истории спецслужб. Интегральная по своему характеру, ибо в ее сводках сведения представлялись в масштабах всей западной границы СССР, максимально детализированная и проверенная на момент доклада информация подчинявшейся непосредственно Л.П. Берия разведки погранвойск, регулярно докладывалась Сталину, а также направлялась высшему военному командованию СССР. Необходимо также подчеркнуть, что в соответствии с существовавшими тогда правилами данные разведки погранвойск сразу же передавались также и в распоряжение армейского командования и военной разведки на местах.

Сводки эти сохранились в архивах, а многие из них уже давно рассекречены, преданы гласности и опубликованы даже в таких яростно антисталински предвзятых публикациях, как двухтомник «1941 год» пресловутого «Фонда демократии» приснопамятного, но уже покойного А.Н. Яковлева. Так что любой может убедиться. Особенно, если хотя бы просто перелистает книги «1941 год», «Секреты Гитлера на столе у Сталина» или многотомный труд «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Более того, во многих книгах последнего периода о кануне войны сводки разведки пограничных войск цитируются, в том числе и полностью.

Не менее важен и вопрос о распределении информации, проще говоря, об адресатах. Многолетний начальник ГРУ генерал П.И. Ивашутин отмечал, что «тексты почти всех документов и радиограмм, касающихся военных приготовлений Германии и сроков нападения, докладывались по следующему списку: Сталину (два экземпляра), Молотову, Берии, Ворошилову, наркому обороны и начальнику Генерального штаба»^{161}.

Хочу сразу же упредить, возможно, возникшее желание вкривь да вкось истолковать использованное П.И. Ивашутиным слово «почти».

Информационные законы разведки таковы, что не вся, а нередко и далеко не вся добываемая разведывательная информация напрямую и тем более сразу докладывается руководству государства. Иногда это связано с тем, что полученная информация требует особой проверки, без чего ни один начальник разведки не рискнет докладывать ее руководству государства. Ведь нередки случаи фрагментарности информации, неточности или расплывчатости в освещении затрагиваемых вопросов. При разведывательном освещении вопросов войны и мира это, увы, не столько не редкость, сколько правило. Противоборствующая сторона тоже ведь не дремлет и тоже действует, точнее, противодействует, нередко очень даже эффективно. В подобных случаях информация такого рода используется в обобщающих разведывательных сводках, да и то только после соответствующей проверки и детализации, нередко неоднократной и по различным каналам. Так что слово «почти» в высказывании Ивашутина не следует понимать, что чуть ли не умышленно не докладывали, в том числе и тому же Жукову.

В то же время следует иметь в виду еще одно обстоятельство. В информационном потоке разведки нередки случаи, когда информация по тем или иным соображениям вызывает подозрения, а не дезинформация ли это. Как правило, это обусловлено либо подозрениями в отношении источников информации, либо самой обстановкой, в ситуации которой и была добыта та или иная разведывательная информация. Последнее, как правило, имеет место накануне особо крутых изменений, в частности, в международной обстановке, например накануне войны, так как агрессор максимально заинтересован в продвижении уже намеченной жертве своей агрессии дезинформации о своих подлинных намерениях. Нередки случаи, когда под эту же ситуацию подверстывают свои дезинформационные акции и разведки третьих стран, правительства которых нахально занимают позицию «третьих радующихся» по отношению к назревающему вооруженному конфликту, о чем еще предстоит детальный разговор. Что же касается иногда возникающих подозрений в отношении самих источников информации, то это бывает обусловлено, как правило, следующими обстоятельствами. Либо сами эти источники вызвали у центрального аппарата разведки подозрения в свой адрес, как, например, наш легендарный Р. Зорге, о чем будет сказано отдельно. Либо в связи с тем, что разведка вынуждена пойти на превентивные подозрения, так как источник информации был известен тому или иному предателю, сбежавшему к противнику. Вследствие этого достаточно продолжительное время сохраняется угроза или расшифровки источника противником и соответственно игры под диктовку противника, или же использование противником этого источника «втемную» для продвижения своей дезинформации. И перед войной для советской разведки сложилась очень непростая ситуация. Прежде всего, из-за побегов на Запад в конце 30-х гг. XX в. нескольких в прошлом видных разведчиков, в том числе и нелегалов, включая также и резидентов, знавших сотни агентов, доверенных лиц и оперативных контактов, прежде всего на основных направлениях разведывательной деятельности.

Столь непростое положение дел вынуждало по меньшей мере с изрядной долей скепсиса и подозрительности относиться к информации ряда источников, которые ранее ничем себя не скомпрометировали. Увы, это жестокая, но необходимость, которая является специфической реальностью разведывательной деятельности, которую надо априори воспринимать и не пытаться ёрничать на эту тему. Тем более недопустимо выдвигать облыжные обвинения. Ибо во всех подобных случаях руководство разведки вынуждено с большой настороженностью относиться к информации таких источников и докладывает ее руководству страны только после тщательной проверки. Подчеркиваю, что это жестокая, но сурово диктующая свои правила специфика разведки.

Как видите, всего лишь за одним едва приметным словом «почти» в устах многолетнего главы ГРУ скрывается гигантский пласт неповторимой, нередко отчаянно не понимаемой и не воспринимаемой различными исследователями специфики разведывательной деятельности. Сам же предвоенный начальник ГРУ Ф.И. Голиков на одной из послевоенных встреч с сотрудниками военной разведки лет сорок пять назад прямо заявил, что вся информация, которая докладывалась Сталину, в копиях направлялась Молотову, Ворошилову, Тимошенко и Жукову^{162}. Об этом же свидетельствует и расчет рассылки, указанный на каждом таком документе^{163}. Все это означает, что Голиков ни при каких обстоятельствах не мог обойти своего непосредственного начальника и не доложить ему поступившую по разным каналам разведывательную информацию. Более того. Он этого и не делал. Он действительно докладывал всю поступавшую и более или менее проверенную информацию по инстанциям, в том числе, естественно, и Жукову.

Такое количество разнообразной разведывательной информации просто физически не могло не перерасти в достаточно высокое ее качество. И оно действительно переросло. Но именно поэтому-то в еще большей степени обязательному сокрытию, по мнению творцов перечисленных выше мифов, подлежало то обстоятельство, что вскрытие уже конкретного стратегического намерения, а затем и факта наличия утвержденного Гитлером плана его командования по нападению на СССР и далее его сути и ряда наиболее важных деталей этого плана и мер по его реализации было осуществлено советскими разведывательными службами также заблаговременно, своевременно и качественно. Так что же конкретно хотели скрыть?

ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОМУ СОКРЫТИЮ – МЕТОДОМ ЛЖИВОЙ МИФОЛОГИЗАЦИИ – ПОДЛЕЖАЛИ НЕОСПОРИМЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ ТОГО ВРЕМЕНИ.