Текст книги "Пицца-Лицо (ЛП)"

Автор книги: Арон Борегар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Это пиздец! Это такой пиздец! – бушевал он, когда его гротескное отражение смотрело на него.

Как только Итан закончил одеваться, он спустился вниз, обильно потея в отчуждённом состоянии. Когда он завернул за угол, он увидел, как его мама высыпала несколько яиц на тарелку перед его отцом, который сосредоточился на развёрнутой газете перед ним. Его мама сначала не посмотрела на него, но когда он занял своё место, она подошла, чтобы подать ему его порцию. Реакция родителей была не такой, как он ожидал.

– А-ХА-ХА-ХА-ХА! – расхохоталась его мать.

Смех был настолько захватывающим, что поднялся до ещё более эксцентричного уровня, когда она осторожно поставила сковороду на плиту, топая ногой. Она скользнула на стул, лицо покраснело как свёкла, и слёзы текли. Внимание его отца отвлеклось от статьи о взрыве космического корабля «Челленджер», про который он читал на месте. Его вытащили из одной ужасной, болезненной темы только для того, чтобы оказаться рядом со своей женой.

Они оба были так увлечены его видом, что не могли ничего другого сделать в его присутствии. Как будто их отравили газом или накачали наркотиками. Смешки были настолько искренними, что казались почти болезненными. Их тела содрогались, усиливаясь с каждым мгновением.

– Что, чёрт возьми, с вами не так?! Перестаньте смеяться! Это не смешно, перестаньте! – Итан кричал.

Это было не похоже на поведение его родителей. Он мог быть самым большим мудаком на свете, но его родители были сдержанными людьми. Они всегда не одобряли его дерзкий образ жизни и хотели, чтобы он был скромнее. Может быть, это был их урок?

Возможно, но вряд ли. Ему казалось, что он попал в какую-то альтернативную реальность, как будто тела его родителей были похищены злыми существами, которые только и хотели, что унизить его. Странное поведение могло бы встревожить любого, но ещё больше разозлило Итана. Он агрессивно перевернул свой стул, но это ничего не изменило, их сводящее с ума хихиканье продолжалось, пока он не выбежал из дома и не захлопнул за собой дверь, выражая своё неодобрение, уходя.

Никогда ещё он так не боялся идти в школу. Он так привык быть принцем на белом коне, но сегодня была вопиющая разница. Несовершенство не было чем-то, с чем он когда-либо сталкивался. Он почувствовал тошнотворное ощущение, скрывающееся внутри, его руки дрожали, когда он прибыл в школу. Глядя на лица тех, кто проходит мимо него в коридорах, он задавался вопросом, будут ли они такими же жестокими, как он был во время своего пребывания в этих стенах? Ответ был в лучшем случае неопределённым.

Как обычно, глаза его одноклассников были устремлены на него, но он знал, что это больше не было из-за его милой задницы или лихой привлекательной внешности. Это было скорее подлое любопытство. Словно цирк приехал в город, им всем нужно было посмотреть на шоу уродов. Большинство парней молчали. Золотой мальчик или нет, он всё ещё мог выбить из них дерьмо, но девочки… он не мог их избить, не так ли?

Его первым уроком в тот день был английский – один из самых ненавистных. Он не слишком хорошо ладил с мистером Трейнером, в основном из-за его постоянного дурачества и неуместных выходок, которые, как он считал, важнее было показать, чем сам урок. Обычно они были за счёт изгоев. Но когда в тот день Итан вошёл в класс, на обычно бесстрастных губах мистера Трейнера расплылась огромная слащавая улыбка. Он бросил взгляд на лицо придурка-учителя и понял, что в этот день всё будет по-другому.

Итан слышал, как какие-то девушки хихикают и болтают о нём несколькими рядами ниже. Обычно он говорил им заткнуться и называл их шлюхами или чем-то ещё, но сегодня он был в новом состоянии. Впервые он был тихоней, пытаясь просто слиться с остальными и избежать конфронтации. Он сидел словно на яичной скорлупе, следя за каждым движением и взаимодействием в комнате, как ястреб.

– Ладно, класс, успокойтесь. Вы все думали о том, что хотите съесть на обед во время экскурсии в газету Valley на следующей неделе? Я знаю, что изначально мы собирались просто взять что-то из дома, но кое-что изменилось. Я решил, что хочу угостить вас всех сам, хорошо звучит?

Класс дружно зааплодировал, взволнованный перспективой бесплатной еды по своему выбору.

– Что ж, давайте проведём быстрый опрос, – мистер Трейнер нашёл Итана, сделав несколько шагов, пока тот не оказался прямо перед его столом. Он поднял на него глаза. – Что скажешь, как насчёт пиццы?

Те, кто не обращал особого внимания, просто ликовали; все любили пиццу. С другой стороны, та часть, которая поняла тонкую шутку, бессердечно рассмеялась. Они могли точно видеть, что он делал.

– Что ж, думаю, тогда это решено. Пицца! Давайте, все, давайте вместе. Пицца! Пицца! Пицца!

Класс последовал его примеру, все скандировали позади него, а его зловещий взгляд пронзал душу Итана.

Каждый раз, когда они повторяли призыв, в его разгорячённой голове словно барабан стучала кровь. Его лицо напряглось, белые угри начали капать под давлением, лопаясь и трескаясь с каждым отзвуком. Мантра продолжалась, пока он вставал со стула и выбегал из класса – дождь издевательской истерии следовал за ним сзади, пока он мчался по коридору. Это был первый раз, когда он вошёл в класс и ушёл, не сказав ни единого слова.

Он лихорадочно вылетел из-за угла, не думая о занятиях, только о том, чтобы удрать ото всех. Администрация всегда запрещала им бегать по коридорам, чтобы дети не врезались друг в друга. Они и установили правила по этой причине.

По иронии судьбы, он столкнулся с Джилл Маршалл, девушкой, с которой он уже привык сталкиваться телами – она была его последней игрушкой для забав. Их головы яростно ударились друг о друга, его прыщи брызнули неприятным, грязным, беловато-жёлтым, заполнив все её щёки. Они оба приземлились на спину, ошеломлённые аварией. Когда они сели, зрачки Джилл расширились. Она не могла поверить в жирное кровавое месиво, покрывавшее лицо её лодки мечты.

– Джилл?! Что ты здесь делаешь?! – Итан в ужасе завизжал.

Всего через пару недель он поведёт Джилл на выпускной, так что она была последним человеком на земле, которого он хотел бы видеть сейчас.

– Я собиралась в туалет! Фу, Итан, что у тебя с лицом? Что это за мерзкое дерьмо, которое ты на меня выплеснул?

– Это всего лишь небольшие прыщи, у меня есть кое-что, чтобы их убрать. Скоро пройдёт, как сказал врач. Вот, я уберу это с тебя, – предложил он, вытягивая то, что он принял за свою белую футболку из-под жакета.

Когда он посмотрел вниз, то обнаружил, что выделения с его лица уже испачкали её. Он предлагал ей что-то более грязное, чем то, что уже было на её лице, чтобы стереть это.

– Нет! Просто… просто держись от меня подальше, Итан. Ты омерзителен! Не могу поверить, что трахалась с тобой! – она снова поднялась на ноги и взлетела.

– Джилл, подожди! Я могу исправить это! Говорю тебе, я могу это исправить!

Его слова были такими же пустыми, как формально заполненные гноем кратеры на его лице.

Итан знал, что ему нужно уйти, прежде чем он причинит ещё больше вреда мечтательной персоне, которую он тщательно создавал годами за счёт других. Слово уже было разослано, и его сущность была оскорблена и отвергнута. Ему нужно было сбежать отсюда поскорее, прежде чем его замок рухнет целиком.

По пути домой он зашёл в аптеку и наполнил корзину упаковками салфеток от угрей Stridex, кремами от прыщей и всем, что хотя бы отдалённо утверждало, что помогает вылечиться от вспышек акне. Кассир ухмылялась, перебирая товары и наблюдая, как смесь крови и белой слизи с его лица капает на мокрую футболку.

– Что, чёрт возьми, смешного? Должно быть здорово, когда есть чему радоваться! Почему бы тебе просто не делать свою работу, ладно? – Итан зарычал на кассира, вытирая лицо.

То, что должно было быть виноватой ухмылкой, почему-то казалось, было совсем не этим. Она никак не отреагировала на его вспышку и продолжала выставлять напоказ своё приятное самодовольное отношение.

– Сорок шесть долларов пятьдесят пять центов, пожалуйста, – попросила она.

Итан порылся в карманах в поисках наличных и, наконец, нашёл их.

– Вот твои деньги, сука, – ответил он, протягивая несколько скомканных двадцаток и единиц.

Она неодобрительно посмотрела на валюту, не принимая предложения.

– Извините, сэр, но я не могу взять эти деньги. Мне нужно, чтобы вы дали мне деньги, которые не покрыты вашими… выделениями.

Взгляд Итана упал на взъерошенный комок в его руках. К своему ужасу, он увидел, что его гной и кровавый цвет мрачно обесцветили обычно яркие зелёные деньги до более влажного коричневатого оттенка. Небольшая часть его мерзости начала скапливаться жидкой лужицей на прилавке с каждой секундой, которую он ждал, пытаясь придумать, что сказать или сделать. Он решил, что у него нет времени на её дерьмо, и швырнул ей в лицо склизкие купюры вместе с горстью своего тёплого и комковатого бульона. Оно приземлилось на её нос и рот вертикально, заставив её издать отталкивающий крик.

– Сдачи не надо.

Итан схватил пакет и ушёл. Он проложил кратчайший путь домой, пытаясь по пути загородить любой взгляд на свою болезнь.

Первое, что он сделал, вернувшись домой, полез в телефонную книгу. Он обзвонил всех перечисленных дерматологов и умолял их встретиться с ним. Все они отвечали одним и тем же – ему потребуется согласие родителей и детали его программы медицинского страхования, прежде чем они назначат встречу.

Теперь ему придётся дождаться своих родителей, двух последних людей, которых он действительно хотел увидеть. Однако они были ему нужны, если он собирался решить эту проблему. Их странное, почти жуткое поведение в то утро лишь уступило место менее чем минимальной надежде, которая разрасталась рядом с его страхами.

Тем временем он поднялся в ванную, чтобы начать работать над своей кратерной поверхностью. Его депрессия достигла своего апогея, когда он ещё раз взглянул на себя. Стало намного, намного хуже. Количество прыщей утроилось. Каким-то образом они выросли за последние несколько часов. Многие из тех, что были утром, распахнулись веером, оставив россыпь красных струй, стекающих по его щекам и лбу из пустых ямок. Вокруг этих рек были скопления новых мерзостей – ещё больше проблем, с которыми нужно было разобраться.

Достав салфетки Stridex из коробок, он расплакался. Его солёные слёзы обожгли его, когда они попали на открытые раны на его лице. Салфетки быстро загрязнялись, каждая салфетка смывала большое количество жидкости, а через несколько мгновений такое же количество выливалось обратно.

– Что, чёрт возьми, происходит? – он говорил вслух, разговаривая с Богом или любым существом, которое могло его услышать, но не получил ответа.

Он выглядел как мусор, человеческое дерьмо. Модная одежда, тугая задница и кудрявый маллет теперь ничего не значили. Он был отбросом, поэтому люди стали так к нему относиться. Следующие несколько часов он непрерывно мылся, пока не испачкал все салфетки и почти шесть полных рулонов полотенец.

Они лежали на полу рядом с его кроватью, больше всего выделялась их белизна. Но теперь даже нельзя было сказать, что это, потому что они выглядели так, как будто великан высморкался в них. Море слизи беспокоило его. Всё это шло изнутри, казалось, что он гниёт изнутри.

Телефонный звонок застал его врасплох и заставил подпрыгнуть. Он взял трубку и прижал её к мокрому лицу.

– Алло?

– Итан, это Джилл. Слушай, после сегодняшнего дня я просто… я просто не думаю, что это сработает. Я не могу сфотографироваться с тобой на выпускном, эти фотографии останутся навсегда. Я не могу показывать своё фото через двадцать лет, и меня увидят с каким-то… ублюдком с пицца-лицом.

– Что?! Джилл, о чём ты говоришь? Я тебя люблю! – умолял Итан.

– Я тоже любила тебя, вроде как, но что бы ни происходило с твоим лицом, это не исправится к выпускному вечеру. Я должна начать составлять план Б. Я беру Милтона Спунера на танцы.

– Милтона Спунера?! МИЛТОНА… БЛЯ… СПУНЕРА?! Ты издеваешься надо мной, этого ботаника?!

– Он может быть ботаником, но у него красивая кожа.

– Джилл, ты не можешь поступить так со мной…

– Итан, ты знаешь, что поступил бы так же. На самом деле, я видела, как ты делаешь то же самое. До свидания.

Линия оборвалась вместе с любыми будущими надеждами на нормальное состояние. ФОТОГРАФИИ! Завтра был день школьных фотографий! Среди его беспокойства это совершенно вылетело из его головы. Его родители даже доплатили в этом году за лазерный фон.

Это был самый плохой фон, который предлагали эти фотосессии. Но ВСЕ всегда хотели лазеры. Люди не всегда могли себе их позволить, потому что они стоили дороже, но почти каждый готов был убить за них. В предыдущие годы ему удавалось получить только красное и синее, но этот год был лучшим годом.

Целый год он непременно мечтал о своём великолепном блондинистом маллете, сияющей улыбке и красном жакете леттермана на фоне лазеров. ГРЁБАНЫЕ ЛАЗЕРЫ… С каждым мгновением казалось всё более вероятным, что в его будущем не будет лазеров, по сути, не будет вообще никакой фотографии с выпускного.

Через несколько мгновений он услышал, как открылась дверь и что-то похожее на стук каблуков по дереву. Итан помчался вниз, чтобы встретить свою мать, выглядя так, будто он должен отдыхать где-то на больничной койке.

Когда его мама сбросила туфли, она мельком увидела своего истекающего гноем мальчика во всей его свежей кровавой красе. И снова последовало веселье. Кудахтанье раздалось на высокой ноте, она не могла насытиться этой новой версией своего сына, это была самая забавная вещь, которую она когда-либо видела.

– Мама! Это не смешно! Я истекаю кровью, моё лицо не перестаёт течь гноем! Мне нужна помощь! Мне нужно, чтобы ты отвела меня к доктору, чёрт возьми!

Она просто не могла или отказывалась отвечать на его тоску и просьбы. Словно рядом с ней стояло невидимое существо, безжалостно щекочащее её подмышки. Она упала на пол, брыкаясь, всё ещё одетая в рабочий костюм. Её улыбка выглядела почти утомительной и в некотором роде болезненной.

Причудливое зрелище заставило её потерять хоть какое-то подобие контроля. Она вертелась, как медленно умирающая рыба, вытащенная из воды, не в силах ничего делать, кроме как «наслаждаться» моментом.

Его родители обычно приезжали домой примерно в одно и то же время. Появление его отца не было неожиданным, но постоянство его поведения было неожиданным. Отец заглянул туда и увидел, что его отвратительный сын с встревоженным выражением лица наблюдает за странным поведением своей матери, которое продолжает разыгрываться.

Его отец не мог не присоединиться к ней. Слёзы снова полились по его щекам в унисон. Высокий смех отца был почти женским. Он мог слышать, как их горла начинают трещать, их голосовые связки проявляли неумолимую боль. Их животы сильно тряслись, когда они лежали, катаясь по дереву, парализованные весельем.

Итан потерял дар речи, он просто ничего не мог сделать, чтобы разрушить их чары. Он кричал, плакал, умолял, убеждал и угрожал. Даже малейшая часть их поведения не изменилась. Они застыли в своём веселье, рабы необъяснимого невидимого шута, оцепеневшие к этой новой тревожной версии своего сына. Он был всем, на что они когда-либо надеялись, но по всем причинам, которых боялся бы любой сын.

Они так и остались сумасшедшими, цепляющимися за половицы. Когда он выходил из дома, последним зрелищем, которое он увидел, были его родители, тянущиеся ближе к нему, царапающие ногтями деревянную поверхность. Не то чтобы они просто хотели быть ближе к своему сыну, но как будто он был чем-то вроде наркотика, которого они добивались. Их теперь маниакальный смех эхом разнёсся по узкому коридору, когда он вышел…

ДЕСЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ

Арнольд сел рядом с Гарри за кухонный стол и начал наполнять свою тарелку сухим завтраком. Тёплое белое молоко капало в хлопья, поднимаясь почти до уровня перелива. Он поставил коробку с молоком рядом с Гарри, который жевал и уже продвинулся до половины тарелки. Ни один из них не мог оторвать взгляда от картонной коробки, где четверть прямоугольной бумажной поверхности была оклеена чёрно-белой фотографией Итана Тёрнера.

Фотография была сделана ещё в период его славы, до его необъяснимой нисходящей спирали. Она включала в себя его примечательный, сильно изношенный красный жакет леттермана и дерьмовую ухмылку, которая была почти стёрта. Как и все остальные, они слышали новости об Итане, но всё это было так фантастично, так невероятно.

Он пропал без вести, и Арнольд не мог не продолжать продвигать теорию заговора (наедине с Гарри), что он имеет к этому какое-то отношение. Гарри продолжал играть роль скептика, придерживаясь более приземлённого подхода.

– Я просто говорю, что тебя там не было. Ты не видел того сумасшедшего дерьма, которое я сделал, – заметил Арнольд, перефразируя странный сеанс с мадам Одессой.

– Итак, позволь мне прояснить ситуацию… ты думаешь, что после этого магического ритуала, в котором ты принял участие, он каким-то образом изменил биологию Итана? Ты знаешь, тот класс, который мы посещаем вместе со всеми остальными, эти ребята говорят, что это дерьмо – полная чепуха, что-то заставило его сбежать. Вот что, по-твоему, произошло? – Гарри усмехнулся над ситуацией.

– А как ещё ты объяснишь подходящее время его исчезновения?

– Ну, как мы подробно обсуждали много раз, Итан – полный грёбаный придурок. Я могу вспомнить множество людей, которые хотели бы увидеть, как он исчезает. Чёрт, тут двое сидят за столом, чувак, – Гарри снова посмотрел на язвительную фотографию Итана на коробке. – По крайней мере, они разместили его, когда он всё ещё выглядел как… ну, знаешь, в фазе альфа-самца, – пошутил Гарри, снова хватая коробку с хлопьями и наполняя свою миску.

– А как ты объяснишь вот что. Все, кто видел его в последний раз в школе, говорили, что его лицо выглядело хуже, чем моё. Именно это и предполагала мадам Одесса. У него ни разу не было плохой кожи, и вдруг – БУМ! – половая зрелость настигает его в одночасье? Я не куплюсь на это.

– Хорошо, может быть, это немного странно, но это не суперстранно, – Гарри схватил коробку с молоком, чтобы добавить ещё немного к хлопьям. – Думаешь, он первый, кто оказался на одной из этих коробок? Загляни в свою мусорную корзину, я гарантирую, и ты найдёшь ещё куда больше. К тому же, даже если это каким-то образом было результатом той встречи, тебе действительно плохо из-за этого? Я имею в виду, это то, чего ты хотел, верно?

Арнольд подумал о том, сможет ли он жить, зная, что именно он спровоцировал самоотвержение Итана.

– Трудно ответить на этот вопрос, Гарри. Думаю, это зависит от того, как далеко зайдёт эта штука. Сейчас, наверное, мне просто любопытно. Я действительно не думал о том, что может произойти, просто о том, что я чувствую.

– Я понял, чувак! – крикнул Гарри.

– Что?

– Вернёмся к набережной!

– Ни за что, ты сумасшедший. Разве ты не слышал, что я сказал тебе, что там произошло? Мы не можем вернуться.

– Ты сказал, что хочешь знать, ну, я тебе говорю, пойдём узнаем. Тебе даже не нужно заходить внутрь, я войду и спрошу её сам, – предложил Гарри, предоставляя ему самый лёгкий путь для получения фактов.

Арнольд оглянулся на коробку с молоком, которая пульсировала глупым, снисходительным видом Итана. Это было самым большим событием в его жизни. Если бы он мог узнать, что то, что случилось с Итаном, связано с событиями на набережной, тогда он мог бы также подтвердить, что то, что мадам Одесса сказала о том, что у него в будущем будет девушка, также было правдой.

Если одно было настоящим, то и второе тоже было настоящим. Это было бы убийством двух зайцев одним выстрелом. В этом не было никаких сомнений, они должны были пойти и выяснить. Ему представилась уникальная возможность, и он знал, что будет дураком, если не отрастит яйца, не сядет на свой велосипед и не узнает правду.

– Хорошо, пошли.

– Да, чувак! Вот о чём я говорю, давай сделаем это! – воскликнул Гарри, подняв руку для достойного момента «дай пять».

◆ ◆ ◆

Когда звук бейсбольных карточек, ударяющихся о спицы, затих, мальчики ослабили хватку на ручке тормоза. Они оба были поражены и сбиты с толку открывшимся зрелищем. То же самое место у нескольких продавцов возле «Машины мечты» имело серьёзное, вопиющее отличие. Теперь оно было совершенно пустым и обветренным. Жалкая оболочка, покрывавшая не поддающееся расшифровке место в далёком прошлом.

Оно представилось им так, как будто там ничего не было в течение многих веков. Привлекательная, светящаяся и ухоженная, но жуткая витрина магазина, сверкавшая всего несколько дней назад, теперь превратилась в полуразрушенное строение, которое выглядело заполненным мусором. Их челюсти едва не коснулись песка, прежде чем кто-то из них заговорил.

– Что, чёрт возьми, происходит? – Арнольд ни к кому конкретно не обращался.

– Она, наверное, только что съехала, вот и всё… – ответил Гарри, звуча так, будто он пытался убедить в этом больше себя, чем Арнольда.

– Чушь! Это место выглядит так, будто в нём никого не было с семидесятых годов! Перестань пытаться делать рациональные объяснения из безумного дерьма, Гарри! Выбрось это! Ты должен признать, что здесь происходит что-то подозрительное и странное.

– Хорошо, хорошо, хорошо! Ты прав, ясно? Это самая странная вещь, с которой я когда-либо сталкивался, – признал Гарри.

Он на мгновение задумался об их положении, прежде чем в конце концов подкатился к грязному мужчине, сидящему за тележкой с сосисками. Они медленно потели, пока отдыхали, вращаясь на маслянистых круглых кухонных стержнях. В его помешанном на еде мозге текло слюной чистое, недвусмысленное великолепие.

– Гарри, ты только что позавтракал, я пытаюсь разобраться в этом деле, а ты, – выговаривал Арнольд, пытаясь сдержать его обжорство.

– Я знаю, что делаю, – сказал Гарри, направляясь к мужчине, прежде чем затормозить у тележки.

– Сэр, один вопрос, пожалуйста, как долго вы этим занимаетесь?

– Слишком долго, малыш, – ответил мужчина, втягивая в себя свою Marlboro.

– Вы помните, что когда-нибудь там был магазин? – спросил он, указывая на мёртвое здание, которое заменило собой волшебное место работы мадам Одессы.

– Ты собираешься покупать грёбаную сосиску или что, малыш?

– Конечно, да. Дайте мне три, пожалуйста.

Он уже приготовил деньги, и грязный мужчина свирепо схватил купюры. Затем льстивый продавец выложил на своём блестящем потном предплечье три чёрствые булочки и в каждую из них вложил пережаренное мясо. Когда троица рыжих сосисок нашла свои дома, он стал набрасывать груды грязной начинки, пока она не перевалилась через край.

– Раньше это было похоже на палатку гадалки, помните? – Гарри продолжал настаивать, надеясь, что его покупка поможет выжать из сумасшедшего бездельника немного больше информации.

– Слушай, малыш, ты что, дурак? У тебя что-то не так? Это здание, вероятно, старше тебя, и любой дебил может взглянуть на него и определить, что там ДАВНО никто не был. Итак, если ты ищешь совет, позволь мне дать его тебе. Оставайся в школе и учись хорошо, чтобы не бегать всю жизнь и задавать глупые вопросы вроде этого. Иначе ты закончишь тем, что будешь работать на тележку рядом со мной. Хорошо, малыш?

Отталкивающий мужчина поставил три сосиски перед мальчиком, прежде чем повернуться и сосредоточиться на сигарете, свисавшей с его губы.

Бездельник ничего дельного больше не сказал. Гарри знал, что это занятие не принесёт ему пользы, потому что он будет служить только себе и никому другому. Кроме того, парень понятия не имел, что, судя по тому, что они видели за несколько дней до этого, вопрос на самом деле был о самой умной вещи, которую он мог задать.

– Хорошо, буду этим и заниматься. Спасибо, мистер, продолжайте в том же духе.

Гарри был в восторге от вида своего раннего обеда. Мальчики отъехали от чудака, желая создать дистанцию ​​для разговора. Откровенно говоря, они больше не хотели хрени этого человека.

– Я не знаю, как мы едим эти вещи. Этот подонок и его тележка чертовски отвратительны. Я имею в виду, он выстраивает их на руке, и пот впитывается в булку, – у Арнольда заболел живот.

– Вот откуда весь вкус, Арнольд! – Гарри искренне верил в это.

– Просто иногда тяжело видеть, как готовят сосиски…

– Ну, если тебе не нужна одна, я с радостью со всеми разберусь сам.

– Ни в коем случае, дай одну сейчас, чувак.

Гарри жадно оценил каждую из трёх, прежде чем вручил ему ту, в которой было наименьшее количество начинки.

– Теперь об этом месте. Думаю, ты был прав. У нас нет абсолютно никакого способа объяснить это. Здесь была гадалка, но этот человек, хоть он и казался сумасшедшим бродягой-алкоголиком, чертовски уверен в себе, – заявил Гарри.

– Правильно, и если посмотреть на это место сейчас, можно назвать его обречённой дерьмовой дырой. Не может быть, чтобы это место так быстро испортилось всего за неделю.

Именно тогда это поразило его. Арнольд понял, что Итан, без сомнения, превзошёл его трудности и горести.

Он помнил, как его гной сочился в чашу с пылающими картами, их души метафорически пересекались, но, возможно, это было больше, чем метафора. Теперь они казались настоящими, как розы, но далеко не такими прекрасными. По крайней мере, для Итана. Теоретически это также означало, что однажды рядом с Арнольдом будет женщина, которая была иньской стороной его янской стороны. Внезапно он поднял руки в воздух, высыпав немного начинки на землю.

– Это значит, что у меня будет девушка!

– Подожди, а? Что ты имеешь в виду? – спросил Гарри.

Всё остальное было настолько важнее, что он даже так и не объяснил ему, о чём говорил с мадам Одессой относительно будущего его любовной жизни.

– Я спросил её, найду ли я когда-нибудь девушку, и она ответила, что найду, просто это будет нескоро. Итак, если Итан проклят, если она справилась с этим, то разумно предположить, что она была правдива в том, что видела моё будущее! – воскликнул Арнольд.

– Чувак, я же хотел, чтобы ты спросил её обо мне. Чёрт, я тоже хочу знать, – сокрушённо сказал Гарри.

Арнольд тут же посмотрел на свои кроссовки – жест, который Гарри слишком хорошо знал. Когда он не хотел ему что-то говорить, он всегда ненамеренно демонстрировал этот жест. Это был очевидный жест.

– Эй, чувак, что ты мне молчишь?! Я вижу, ты что-то скрываешь, – рявкнул Гарри.

Арнольд быстро уехал на своём велосипеде, а Гарри запихнул остатки сосисок и помчался за ним.

– Ничего, я ничего не знаю, она больше ничего не говорила!

Двое продолжили свой путь домой. Гарри выпытывал у него подробности на протяжении всей поездки, но Арнольд не мог заставить себя сообщить плохие новости.

◆ ◆ ◆

Это была единственная и неповторимая волшебная ночь, когда сны оживали и полностью умирали. Это было время для выпускного вечера. Арнольд и Гарри наносили последние штрихи на свои костюмы, а местные новости ревели из динамиков на заднем плане. Возможно, у них не было пар, но они всё ещё были друг у друга.

Теперь, когда Итан ушёл в глубокое уединение, они могли пойти и хорошо провести время. Были опубликованы и другие странные новости о ходе расследования. Джилл рассталась с Итаном до того, как он исчез, но это не помешало ей добиться пятнадцати минут славы.

Она проболталась всем в школе о том, как её допрашивали в рамках полицейского расследования. Она пустила слухи, в которые было трудно поверить (кому-либо, кроме Арнольда и Гарри). Во-первых, она утверждала, что, когда полиция допрашивала родителей Итана по поводу его исчезновения, они ни в малейшей степени не сотрудничали. Она сказала, что всё, что они делали, это смотрели на его фото и истерически смеялись. Всё интервью, по-видимому, представило их в очень плохом свете и, возможно, даже сделало их подозреваемыми.

Итан всё ещё пропадал без вести, и неизвестно, вернётся ли он когда-нибудь. Гарри и Арнольд оба выглядели довольно привлекательно для пары слабаков. Прыщи у Арнольда всё ещё были, но уже не так сильно, как до того, как он начал лечение. Гарри, как обычно, был толстым, но его смокинг на удивление делал его намного стройнее.

Пара на мгновение отвлеклась на странную историю, звучащую из динамиков, которая, казалось, могла иметь отношение даже к их вечеру. Арнольд подошёл ближе и покрутил ручку громкости. Изображение на экране показывало разбитую витрину магазина, обмотанную лентой с места преступления. История достигла пика их общего интереса.

Ведущий новостей сообщил, что местный магазин мужской одежды подвергся вандализму. Стекло переднего окна было разбито, но таинственным образом отсутствовал только один мужской костюм, снятый с манекена, стоявшего обнажённым в окне. В выпуске новостей это приписали юным шутникам, но Арнольд и Гарри подумали, что в этом может быть что-то бóльшее…

Когда они прибыли на выпускной, они решили пропустить свою фотографию, так как у них не было пар. Они решили, что если ни один из них не сможет найти пару для выпускного бала, то, чёрт возьми, они просто пойдут на него вместе в шутку. Они неловко смотрели со стороны, наблюдая, как все остальные наслаждаются своими снимками.

Они слегка кружились под дурацкую поп-музыку, доносившуюся из динамиков. Это было примерно то, что ожидают от студенческого бала, люди медленно танцуют с другими людьми, в которых они думали, что влюблены, но, вероятно, никогда больше не увидятся после окончания школы. Смех и пикантные наряды, торт и напитки. Все были в восторге, включая Арнольда и Гарри. Они просто сидели и спокойно наслаждались происходящим. Не было Итана Тёрнера, который мог бы испортить их впечатления или напомнить им об их месте в социальной иерархии… пока он не появился…

Примерно через час танцев двери распахнулись, открывая невыносимое зрелище. Итан Тёрнер вернулся, по крайней мере, они так думали. Он был почти неузнаваем, когда хромал на середину танцпола. Все его богатые и ухоженные золотые локоны упали с его черепа, оставив голову лысой и искривлённой. Его лицо было прозрачно-белым, с пеной для ванны или белыми точками, раскиданными по его узловатой голове.

Его когда-то с ума сводящие голубые глаза теперь стали гнилыми, зловещими, красновато-карими. Всё сочилось хуже, чем когда-либо, как будто то, что они видели до этого, было только первой главой. Его поразительно новая отвратительная форма породила тишину, убившую как музыку, так и энтузиазм его сверстников. Весь его череп, казалось, превратился в гигантский прыщ с мини-океаном гноя, плавающим внутри его прозрачной кожи. Оно было похоже на свернувшееся молоко, а его голова была банкой с ним. Он стал Пицца-лицом.