Текст книги "БНД против Советской армии: Западногерманский военный шпионаж в ГДР (ЛП)"

Автор книги: Армин Вагнер

Соавторы: Матиас Уль
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

4. Экскурс: военные миссии связи западных союзников

Помимо оптической разведки (imaginery intelligence) с самолетов и позднее со спутников, которыми не обладали в годы Холодной войны ни Организация Гелена, ни БНД, три западные державы-победительницы располагали с 1946 года (Великобритания) и 1947 года (Франция, США) по 1990 год в отличие от всех прочих западных спецслужб важным преимуществом, помогавшим им в ведении военной разведки в СОЗ и в ГДР. При Группе советских оккупационных войск в Германии и позднее при Группе советских войск в Германии у англичан, американцев и французов были аккредитованы военные миссии связи (ВМС). Западные ВМС, как и учрежденные Советами в трех западных оккупационных зонах их эквиваленты, были частью четырехстороннего контроля над Германией. Юридическим основанием для их создания было Лондонское соглашение 1944 года и последовавшие после него директивы и договоренности, связанные с тем, что в июне 1945 года правительственная власть в Германии перешла в руки оккупационных держав. Правовой характер миссий был уникален: из-за своей аккредитации при советских вооруженных силах в Германии западные военные миссии связи не могли поддерживать официальных контактов с государством, на территории которого они осуществляли свою деятельность. Это положение сохранилось и после 1957 года, когда советские войска находились на территории ГДР уже не как оккупационные силы, а согласно договору о размещении советских войск, заключенным между СССР и ГДР. На примере военной миссии связи США можно увидеть, какие возникали коллизии, совершенно невозможные с точки зрения международного права при взаимоотношениях равноправных государств. «Когда она требовала от ГСВГ взаимного иммунитета, такого же противоправного, она не только постоянно нарушала этим отрицаемый Соединенными Штатами суверенитет Восточной Германии – она открыто претворяла это неуважение в жизнь».

Ниже мы рассмотрим только практический вклад военных миссий связи западных государств в осуществление западного военного шпионажа. Официальная задача Военной миссии связи Соединенных Штатов (United States Military Liaison Mission, USMLM), Миссии Британского главнокомандующего при Советских войсках в Германии (British Commander´s-in-Chief Mission to the Soviet Forces in Germany, BRIXMIS) и Французской военной миссии связи (Mission Militaire Française de Liaison, MMFL) звучала, разумеется, иначе. Они должны были решать вопросы связи, представительства и поддержки и обеспечивать надежный прямой контакт между главнокомандующими оккупационными войсками четырех держав-победительниц. В начале они следили за разоружением и демилитаризацией Германии, решали задачи репатриационных комиссий и защищали интересы своих сограждан в чужих зонах оккупации. До смерти Рудольфа Гесса в западноберлинской тюрьме Шпандау в 1987 году они, кроме того, предоставляли переводчиков этому нацистскому военному преступнику. Особенно первые два послевоенных года западные ВМС в СОЗ особенно интенсивно собирали информацию о развитии там промышленности и сельского хозяйства. В уменьшенном масштабе этой работой они занимались вплоть до своего роспуска в 1990 году. Помимо этого, они должны были помогать при уточнении географических карт Восточной Германии, потому что ни один другой представитель западных держав не мог бы собственными глазами так хорошо оценить изменения в географии и инфраструктуре ГДР, как офицеры ВМС.

Но вся эта деятельность играла де-факто только второстепенную роль в сравнении с взаимным наблюдением за военной ситуацией в соответствующей зоне оккупации. Не позднее 1949 года эта задача стала основной для западных военных миссий связи. Одним из первых поручений американской USMLM и английской BRIXMIS стала рекогносцировка восточногерманского побережья Балтийского моря, чтобы найти на берегу участки, пригодные для высадки морского десанта. Связи с советским штабом и все представительские задачи, когда западные военные встречались с советскими, тоже приобрели разведывательный характер, поскольку в ходе таких контактов можно было узнать много интересного об образе мышления высшего офицерского корпуса ГСВГ.

Офицеры, унтер-офицеры и солдаты западных военных миссий связи представляли собой в некотором смысле замену аппарата военных атташе при посольствах. Ведь западные страны не признавали ГДР до 1972 года и поэтому не располагали никакими дипломатическими представительствами в Восточном Берлине. Персонал миссий пользовался в ГДР как бы определенным дипломатическим иммунитетом и мог передвигаться сравнительно свободно по ее территории. Офицеры миссий использовали эту возможность «на полную катушку», совершая круглые сутки автомобильные поездки во все концы страны. Разумеется, тот факт, что этим военным приходилось ездить только в форме и в служебных машинах со специальными номерами, «разоблачал» их как иностранцев, представителей вооруженных сил «вероятного противника». Но с другой стороны этот западный мундир не только обеспечивал некоторую защиту от восточногерманских органов безопасности, но часто облегчал установление связи с заинтересованным местным населением, которое тогда можно было целенаправленно опрашивать. Однако нужно исходить из того, что военные миссии связи не курировали тайных агентов и не проводили иные тайные операции, не соответствовавшие логике их задач и статуса. С другой стороны, разумеется, официальные возможности миссий связи давали западным державам прекрасную «легенду», чтобы использовать полученную тайным путем информацию и в открытой, публичной форме.

Подписанные в 1946 и 1947 годах соглашения о военных миссиях связи не были составлены единообразно и предусматривали потому обмен разным количеством военнослужащих для службы в них. Американцы могли аккредитовать 14 представителей своих войск, французы 18, англичане даже 31 человека. Но три миссии располагали не только выделенными для них домами в Потсдаме и Ной-Фарланде, но и «тылом» в Западном Берлине, позволявшим с каждым годом оказывать им все большую поддержку и насчитывавшим, в конце концов, несколько сотен сотрудников (из отделов ремонта, снабжения, обеспечения, переводчиков, географической службы, фотолаборатории, обслуживания разведывательных самолетов, радиоразведки). В британской миссии связи в Потсдаме 60 % военнослужащих представляли сухопутные войска, а 40 % – ВВС.

Насколько велик был вклад военных миссий связи в военную разведку против ГСВГ? Главнокомандующий американскими войсками в Европе в своем письме к министру иностранных дел США Джону Ф. Даллесу в середине 1958 года отмечал огромную ценность военных миссий связи. Около 90 % всех точных сведений о ГСВГ, по его словам, были добыты именно военными миссиями западных союзников.

«Ценность USMLM для нашей разведки, вероятно, превышает ту ценность, которую имеют для Советов их миссии в Западной Германии. Опыт доказывает, что разведданные, собранные нашей военной миссией, являются самым надежным и точным источником, которым располагает наше командование в плане предупреждения о признаках возможных советских намерений начать неожиданное сухопутное наступление на Западную Европу».

По данным МГБ ГДР западные державы ясно понимали разведывательный потенциал военных миссий связи и в последующие десятилетия они даже расширили диапазон их разведывательной деятельности. Наибольшее количество одиночных поездок их служащих по ГДР было зафиксировано во время размещения в ГДР советских ракет средней дальности SS-20 во второй половине 70-х годов, причем и в последующем десятилетии постоянно возрастали также продолжительность этих поездок и количество объектов, к которым офицеры западных военных миссий связи проявляли интерес.

_{Зафиксированные МГБ ГДР разведывательные поездки сотрудников трех западных военных миссий связи с 1960 по 1987 годы}

Несмотря на возможности, открывавшиеся при использовании радиоэлектронной и оптической разведки, ВМС поставляли такие сведения, которую не смога бы добыть ни одна техническая разведка. При этом качество и количество их разведывательных операций действительно постоянно увеличивались. В конце 70-х годов только USMLM проявляла около 8000 пленок в год и делала около полумиллиона оттисков. В середине 1987 года Первый главный отдел МГБ ГДР, отвечавший за контрразведывательное обеспечение Национальной народной армии, сообщал, что 15 % всех зафиксированных с начала того года разведывательных операций только против восточногерманской армии осуществляли военные миссии связи, причем чаще всего в этих попытках «засветились» англичане. В следующем году Седьмой главный отдел (наружное наблюдение и расследование), занимавшийся слежкой за ВМС, сообщал, что каждый день по территории ГДР разъезжало от шести до десяти машин союзников с 20–25 сотрудниками. Отдельные поездки продолжались до 120 часов, особенно активны были представители сухопутных войск британской военной миссии.

Благодаря тесному сотрудничеству все три военные миссии связи разведывали территорию ГДР с частой периодичностью по времени и с большой плотностью по пространству. Они поделили для этого Восточную Германию на четыре зоны – А, В, С и так называемую «локальную зону» (Local Area) вокруг Берлина. В каждой зоне (А, В, С) действовал отдел сухопутных войск одной миссии и отдел военно-воздушных сил другой миссии. Смена зон происходила по единому плану примерно каждые 18–22 дня по направлению «против часовой стрелки». В «локальной зоне», в округе Потсдама миссии проводили так называемое краткосрочное патрулирование, целью которого было определить изменения в структуре и расположении войск восточной стороны, которые могли бы быть использованы против Западного Берлина. При этом военнослужащие сухопутных войск трех стран менялись каждые 1–2 дня. По сведениям МГБ ГДР из зафиксированных разведывательных действий военных миссий связи в 1987 году 43 % приходилось на разведку против ГСВГ, 12 % против ННА, 37 % против военных перевозок по шоссе и по железной дороге, еще по два процента против войск и учреждений Министерства внутренних дел и Министерства госбезопасности ГДР, оставшиеся 4 против экономических и политических объектов. Западным военным миссиям связи якобы удалось распознать 95 % всех располагавшихся в ГДР оружейных арсеналов. Технические сведения, полученные Западом о советском вооружении и боевой технике, на 70 % были получены благодаря военным миссиям в ГДР.

Контрразведывательные мероприятия МГБ были интенсивны и проводились с типичной для немецких контрразведчиков тщательностью. Госбезопасность была хорошо проинформирована, но столкнулась с необычными проблемами. Разведывательные зоны А, В и С не совпадали с границами округов ГДР, что мешало работе зажатых в бюрократические рамки окружных управлений госбезопасности. Потому требовалось организовать контрразведывательную работу, управляемую из центра и требующую много сотрудников. Так как все собранные о ВМС сведения необходимо было передавать ГСВГ, то Седьмой лини, отвечавшей за слежку за служащими военных миссий связи, не достались лавры триумфатора. Потому для сотрудников госбезопасности ГДР эта сфера деятельности оказалась непопулярной. Хотя Седьмой главный отдел сотрудничал с советским штабом в Вюнсдорфе, он получал оттуда далеко не всю нужную информацию и с горечью вынужден был осознавать, что западные военные миссии связи были проинформированы о процессах в ГСВГ лучше, чем сами восточные немцы.

Помимо военных миссий связи существовали еще и военные инспекции, которые совершали поездки из Западного Берлина в восточную часть города. Их военнослужащие не были аккредитованы при ГСВГ, а пользовались своим правом, непосредственно предусмотренным статусом Берлина, как города, управлявшегося четырьмя державами-победительницами, а также Лондонским соглашением 1944 года. Их разведывательные задания в Восточном Берлине не отличались от тех, которые проводили военные миссии связи в самой ГДР, не посещавшие «Столицу первого рабоче-крестьянского государства на немецкой земле». Главными целями их поездок обычно были советские объекты в берлинском районе Карлсхорст, учебный пограничный полк в Рансдорфе и здания МГБ, прежде всего центральный офис в берлинском районе Лихтенберг. Еще они не упускали возможности понаблюдать за объектами ННА и МВД в Марцане и за железнодорожными узловыми и сортировочными станциями в Бухе, Карове, Вюльхайде и Панкове.

Тем самым важное, хотя и не официальное задание военных миссий связи и военных инспекций во многом позволяло дополнять собираемые методами радиоэлектронной (SIGINT), оптической (IMINT), агентурной (HUMINT) разведки и разведки с использованием открытых источников (OSINT) данные о боевом порядке и боевом расписании всех войск Варшавского договора, а также об их вооружении, уровне подготовки и внутреннем состоянии.

«Миссии на самом деле стали своего рода системой обоюдного контроля, которая позволяла обеим сторонам быть уверенными в том, что внезапное наращивание военных сил не происходит, что большое количество войск не выдвинуто на позиции для наступления. Нигде в мире русские не позволяли подобный контроль над собой, потому напряжение и опасные недоразумения были сведены к минимуму благодаря разрешению на наблюдение за их военными объектами, чего было достаточно, чтобы понять, что они не готовятся напасть на Западную Германию».

В ходе процесса Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе официальный метод сбора информаций о вооруженных силах другой стороны снова изменился. К сбору официальной информации и наблюдениям сотрудников военных миссий связи добавился официальный обмен военными наблюдателями. После Конференции о мероприятиях, способствующих взаимному доверию, безопасности и разоружению в Европе (Стокгольм) с 1986 года о маневрах, в которых участвуют свыше 13 тысяч человек и больше 300 танков, следовало официально сообщать заранее, приглашать на них наблюдателей из стран, подписавших договор и позволять проведение контроля инспекциями по разоружению. Отправляя своих офицеров в страны Варшавского договора, Запад получал большие, лучшие и, так сказать, законные возможности для шпионажа. ВМС и военные наблюдатели, по сведениям МГБ, согласовывали свои действия. В последние годы существования ГДР поездки сотрудников военных миссий связи нацеливались не столько на сами маневры в Восточной Германии, поскольку туда и так официально приглашались делегации военных наблюдателей согласно Стокгольмскому договору, но концентрировались на фазах подготовки и возвращения участвовавших в учениях войск в места их постоянной дислокации.

При этом улучшились, наконец, и возможности западногерманской военной разведки. Направляемые Бундесвером офицеры были специалистами-разведчиками (G-2), которые давно занимались изучением войск вероятного противника и отвечали за сбор сведений о них. Перед контрразведкой МГБ встала новая задача.

«Противник прямо на месте изучает нашу военную технику в ее использовании, оперативно-тактические принципы управления войсками, уровень их обучения и т. д. Мы должны быть готовы и к этому. Наблюдатели большей частью являются хорошо подготовленными специалистами в военном деле и в разведке. Таким образом, нам необходимо в сотрудничестве с Первым главным отделом и Управлением особых отделов КГБ СССР в ГСВГ оказывать влияние на поддержание принципов сохранения военной тайны, борясь с пацифистскими тенденциями, хвастовством, болтовней и возможной неосознанной выдачей информации. Но с другой стороны нам следует учитывать то, что наши политическо-оперативные контрразведывательные мероприятия должны быть приведены в соответствии с политическим процессом разрядки и ни в коем случае не становиться препятствием на пути этого процесса».

Буквально в преддверии Дня немецкого единства, в начале октября 1990 года деятельность западных военных миссий связи в ГДР и советских миссий связи в трех бывших западных оккупационных зонах была прекращена. Ведение разведки за остававшимися до августа 1994 года в Восточной Германии советскими (российскими) войсками взяла на себя в основном БНД, и в меньшей степени американские разведывательные службы. Вначале и Бундесвер осуществлял шпионаж за Западной группой войск. Но эту практику быстро прекратил запрет Федерального министра обороны Герхарда Штольтенберга после того, как группа из трех военных разведчиков в 1991 году, шпионя за советским объектом в районе Альтенграбова, где хранились ядерные боеприпасы, была обстреляна русским патрулем, и командир группы, майор Бундесвера, был ранен в руку.

III. Военный шпионаж Организации Гелена и Федеральной разведывательной службы в 1950–1970 годах

1. Службы

а) Люди из Пуллаха: Организация Гелена и БНД

Из трех секретных служб, созданных в Федеративной Республике Германии и существующих по сей день, Федеральная разведывательная служба (БНД) обладает исключительным правом на ведение внешней разведки. Ее предшественник, Организация Гелена, вынуждена была, однако, между 1950 и 1956 годами делиться этой привилегией с так называемой Службой Фридриха-Вильгельма Хайнца. Ведомства по охране конституции – Федеральное ведомство (БФФ) в Кёльне и земельные ведомства (ЛФФ) отвечали и отвечают (среди прочего) за контрразведку. В Бундесвере контрразведывательные функции возложены на Службу военной контрразведки (МАД), но права вести военную разведку у нее нет. Потому политическая, военная, научно-техническая и экономическая разведка в ФРГ были сконцентрированы в одних руках, что позволило избежать противоречий между различными ответственными за это институтами – подобно тому, как это происходило и до сих пор происходит в Соединенных Штатах. Служба G-2/A-2 Бундесвера – один из четырех классических отделов штабного звена – наряду с кадровым, оперативным и боевой подготовки и отделом тылового обеспечения и снабжения – отвечала за сбор, обработку и анализ военного положения противника, однако не вела активного шпионажа. Зато эта служба с успехом пользовалась данными радиоэлектронной разведки, собиравшихся специальными подразделениями Бундесвера, которые подслушивали и расшифровывали радиограммы войск стран Варшавского договора.

С самого начала Райнхард Гелен старался сделать из созданной под американским контролем «Орг» настоящую (западно) – германскую разведывательную службу. Уже так называемое «джентльменское соглашение», якобы заключенное 30 августа 1946 года Геленом с наивысшим офицером военной разведки американских войск на европейском ТВД бригадным генералом Эдвином Л. Сибертом – предшественником генерал-майора Уизерса А. Бёрреса – показывает чувство национального самосознания, свойственное Гелену. Пусть даже это обсуждение было недоразумением, и Гелен с Сибертом просто не поняли друг друга, все равно нет никакого сомнения, что бывший шеф «Иностранных армий Востока» хотел как можно быстрее избавиться от жесткого контроля со стороны американских властей. Если верить Гелену, тогда было решено, что немецкая служба будет работать не «для» американцев или «под» ними, а «вместе с» американцами. «Но если Организация когда-либо окажется в ситуации, при которой американский и немецкий интересы разойдутся, то Организации будет предоставлено право следовать линии, отвечающей немецким интересам». (Р. Гелен, «Служба») Однако очень трудно предположить, чтобы американский генерал (тем более, бригадный генерал – т. е. самого низшего ранга в генералитете) спустя лишь чуть больше года после окончания войны мог бы пойти на такие широкие уступки. В гораздо большей степени решающим было то обстоятельство, что Гелен сам выбрал такой путь и последовательно продвигался в запланированном направлении. Как только ему удалось провести свою организацию сквозь паутину опасностей внутриамериканских противоречий и обеспечить ей надежное будущее, он целенаправленно приступил к работе. В 1949 году он уже осторожно намекал на свои планы в разговорах с министерским директором в Федеральном министерстве внутренних дел Гансом Риттером фон Лексом, с Федеральным министром внутренних дел Густавом Хайнеманном, вице-канцлером Францем Блюхером и министерским советником в Ведомстве Федерального канцлера Гербертом Бланкенхорном. В июне 1950 года он высказал свои соображения в пользу создания западногерманской службы внешней разведки государственному секретарю в ведомстве Федерального канцлера Гансу Глобке, в сентябре того же года, наконец, и самому Федеральному канцлеру Конраду Аденауэру. Его позиция получила поддержку благодаря изменившемуся международному положению. В июне 1950 года началась война в Коре. Она ясно дала понять, что Холодная война действительно в любой момент может стать «горячей». И в разделенной Германии тоже две противостоящие общественные системы – коммунизм и демократия – стояли буквально друг напротив друга. Потому война в далекой Азии вдруг снова подчеркнула жизненную необходимость сбора информации о военном противнике и определила разведывательные приоритеты. Конъюнктура была на стороне военного шпионажа – прежде всего против войск на востоке Германии («ближняя разведка»), но также и в «стране за Одером», в Польше, ЧССР и прочих странах Восточного блока, включая Югославию и Албанию («глубокая разведка») и в самом Советском Союзе («дальняя разведка»). Интенсивные усилия по включению Организации Гелена в структуру Федерального правительства и обеспечению, таким образом, ее бюджетного финансирования увенчались успехом через пять лет, когда, наконец, 11 июля 1955 года кабинет министров принял решение взять на себя контроль над Организацией и подчинить ее Ведомству Федерального канцлера. Нет никаких официальных цифр или научно обоснованных независимых данных о том, как изменялось количество сотрудников БНД с 1956 года. По принятым в ГДР представлениям число сотрудников удвоилось – с 1245 человек в 1956 году до 2500 в 1963 году, затем снова удвоилось до пяти тысяч в 1968 году, а в 1977 году в БНД трудилось 6500 чиновников, служащих, рабочих и направленных из Бундесвера офицеров.

В организационном плане Гелен создал сложную систему филиалов, разместив представительства БНД по всей Германии. Центр в Пуллахе (Генеральная дирекция) управляла так называемыми Генеральными представительствами, ответственными за внешнюю разведку и контршпионаж: в Штокинге под Мюнхеном (GV–C, сфера ответственности: ГДР, Австрия, Чехословакия), в Гамбурге и Бремене (GV-B, сфера ответственности – ГДР, военно-морской флот), в Дармштадте (GV-H, сфера ответственности: ГДР, Польша, СССР), в Мюнхене (GV-G, сфера ответственности: ГДР, балканские государства) и в Карлсруэ (GV–L, сфера ответственности: ГДР, активный контршпионаж в Восточном блоке). Этим Генеральным представительствам подчинялись Окружные представительства, которые были во всех крупных городах Западной Германии (например, в Западном Берлине – BV-E). Подпредставительства, иначе называемые «точками проверки», наконец, представляли собой «фронтовые штабы» для активного шпионажа, вербовки обучения и управления агентами. Кроме того, вдоль всей внутригерманской границы и в Западном Берлине были так называемые отделения – филиалы на жаргоне БНД – места, куда легко могли добраться информаторы. Эти отделения действовали под прикрытием коммерческих предприятий, страховых обществ, налоговых консультаций, бюро переводов или бюро трудоустройства, а также как филиалы каких-либо государственных учреждений. Все вместе это представляло собой весьма разветвленный каркас, который официально должен был служить целям «герметизации» и поддержания принципа „need to know“(«знать только то, что требуется знать») и защите источников. Эта непроницаемая система раз за разом подвергалась критике со стороны самих сотрудников. Она усложняла четкое управление и была мало понятна самим служащим БНД. Она была дорогой из-за большого числа необходимых офисных помещений, из которых после «расшифровки» раз за разом приходилось съезжать. Очень сложной была почтовая связь, так как курьеры не могли знать эти бюро, а желаемую конспирацию все равно не удавалось поддерживать на нужном уровне достаточно долгое время. «Крот» КГБ в БНД Хайнц Фельфе предполагал, что сложность структуры служила не столько безопасности Службы, сколько скрывала отсутствие ясного разделения, четкой структуры и разграничения полномочий, поскольку Райнхард Гелен опасался из-за точного распределения задач утратить часть своего влияния, знаний и полномочий. Именно поэтому система филиалов, просуществовавшая до ухода генерала Гелена в отставку с поста президента БНД в 1968 году, на практике служила в большей степени единоличному правлению шефа разведки.

Как и ее противник в Восточной Германии, «Штази», Федеральная разведывательная служба неоднократно меняла свою структуру в зависимости от ситуации. Несмотря на многие детали, известные в подробностях, очень сложно четко реконструировать изменения организационной структуры БНД с ранних времен Организации Гелена до конца Холодной войны. За агентурный шпионаж отвечали два отдела – Первый отдел, собственно занимавшийся агентурной разведкой, и Третий отдел, отвечавший за анализ и оценку полученной информации. Отношения между ними порой были довольно напряженными. В 50-е годы, в разгар Холодной войны, оба отдела занимались в первую очередь военным шпионажем и анализом добытых результатов. Юлиус Мадер в книге «Серая рука» еще в 1960 году опубликовал своего рода план основных задач генерала Гелена, обязательный для выполнения всеми шпионами Службы в Восточном блоке. Из 15 разведывательных целей, названных в документе, только две задачи совсем не касались военных или военно-экономических вопросов. Все остальные требования включали: наблюдение за маршами войск и передвижениями военных грузов, за складами горючего, за ремонтными мастерскими железной дороги, железнодорожными путями, шоссейными дорогами, мостами, аэродромами, телеграфными стациями, электростанциями, гидрогенизационными заводами, предприятиями химической промышленности, военными заводами, полигонами, командными пунктами, казармами, за собственно воинскими частями противника и за настроениями в войсках. В общем, «производящий сильное впечатление документ ранней стадии Холодной войны, в котором содержится все, что определяло задачи западного шпионажа все следующее десятилетие».

В ранние годы своего существования западногерманская служба внешней разведки заработала себе хорошую славу. Самой сильной стороной деятельности «Орг» был военный шпионаж. До возведения Берлинской стены ни одна западная разведка не обладала лучшими предпосылками для шпионажа в ГДР, нежели БНД. И в эту задачу входило также наблюдение за дислоцированными там советскими войсками.