Текст книги "Особнячок с Большим Приветом (СИ)"

Автор книги: Арлотта Финская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

   – Здрас-с-сте... – возмутился Гаррик.

   – А что? Старая любила по загранкам шастать...

   В самый разгар веселья дверь открылась, и в комнату заглянула пахнущая богадельней почти копия Лидии Григорьевны, «сестра-бесприданница». На этот раз у неё на голове был толстый шерстяной платок, свалянный до фактуры валенка. Платок был сдвинут на одну сторону, вернее, на одну щёку – видать, зуб болел. Роговые очки с толстенными диоптриями делали её вообще очаровашкой.

   – Сидите, малыши? А я думала, вы уже лежите!

   Ну, наглость! Гаррику давно подозревал эту вонючку в шпионаже, и вот, пожалуйста, подозрения оправдались!

   – Выйдите, и больше никогда без стука не входите, – спокойно обратилась к вонючке Ада.

   Бесприданница мигом испарилась, оставивив фирменный привет из богадельни – тошнотворный запах. Гаррик поморщился и гадливо ухмыльнулся. Ада заметила это.

   – Ты не очень-то ухмыляйся, от неё чего хочешь можно ожидать...

   Лицо дочуры посерьёзнело, будто она вспомнила что-то жуткое, может быть, даже из своего безрадостного детства.

   – А кто это? Завистливая сестра покойной? Горе-родственница?

   – Со временем всё узнаешь, – тяжело вздохнула дочура и деловито повалила его на мятые, не перестеленные с предыдущего дня простыни, пахнущие корвалолом и французскими духами...

   Гаррику не нравилась идея заниматься сексом на чьём бы то ни было смертном одре, но если Аде всё равно, то почему он должен щепетильничать? Он уже давно смирился со всем, что видел и слышал в особняке, действовал как на автопилоте, как в тумане. Честно говоря, и выпивка не очень-то была нужна: сама ситуация опьяняла, напрочь лишала трезвости. Ну и нравы по Межевой, дом тридцать!

   Если честно, Ада заниматься сексом не спешила, а просто «целомудренно баловалась». Пристрелка? Перестраховка? Возможно. Хотя больше в комнату, судя по всему, заглядывать никто не собирался, Гаррик тоже не был в настроении предпринимать что-либо серьёзное.

   Парочка валялась в койке, громко хохоча, пока снова не навалился вечер. Пошла вторая ночёвка Гаррика в этом странном месте. «Не забыть бы, что завтра с утра на работу!» – подумал Гарик перед тем как отключиться.

   Оба несостоявшихся любовника уснули. Ада отключилась первой, а Гаррик, отходя ко сну, успел ещё один раз заметить, как потихоньку отворилась дверь и в ней нарисовалась голова бесприданницы. Потом мелькнула голова охранника. Гаррик даже было (на момент!) принял их за привидений. Потом оба привидения исчезли, плотно прикрыв дверь. Вот, идиоты!

   Гаррику хотелось выскочить в коридор, наорать на них и, может быть, даже крепко наказать обоих, применив молодую силу, но почему-то не смог. Все члены были вялыми. Вспомнилось, что у виски был странноватый вкус...

   Проснуться Гаррик собирался утром, на то и будильник имелся, в двух экземплярах: в наручных часах и в мобильнике. Но ситуация снова повернулась по-дурацки: среди ночи в комнате внезапно включился свет. То были проделки бесприданницы! Она, как и раньше, вошла без стука: уже не просто заглянула, а вплыла всем корпусом, как корабль, грозно подбоченясь и поправив шерстяной платок, словно то был не платок, а мантия императрицы в изгнании. Вслед за ней в комнату ввалился охранник. Именно ввалился, а не прокралася и не вошёл. Ему нельзя было иначе: он тащил большое кресло! Кресло смахивало на императорский трон. Где он его оторвал? Ни в каптёрке, ни в других комнатах, исследованных Гарриком, никаких кресел не было.

   Поставив кресло в центре комнаты, охранник картинно смахнул с него пыль и пажеским жестом предложил вонючей бесприданнице усесться. Та мигом исполнила то, о чём её так вежливо просили. Охранник построился за ней, облокотясь на спинку кресла.

   Гаррик поднялся, сел на кровати. Глянул на то место, где только что спала Ада... «Дочуры» не было! Смылась!!!

   – Что происходит? – еле выдавил он.

   – Суд будет, – с бешеным блеском в глазах шамкнула бесприданница. Она забыла вставить зубы, и звуки из неё вылетали малоразборчивые.

   – Суд?!

   – Ага, – подтвердила старуха.

   Для того чтобы сказать «Ага!» зубов не требовалось.

   – Судить будете обоих или только меня?

   – Только тебя. Поговорим о твоём поведении, красавЕц...

   – Да пошли вы оба! Недоделки!

   Гаррик резко вскочил с кровати, стал одеваться.

   – Не вздумай бежать, не получится – на улице тебя ждёт милиция, – зарычал охранник.

   – Накой я ментам?

   – Накой? Про борьбу с наркотиками слышал? Тебя, оказывается, давно ищут!

   – Меня?!

   – Из района поступил сигнал, что возле нашего особняка видели наркошу...

   – Не ты это, часом? – радостно потёрла подагрические руки бесприданница. – Вот молодёжь пошла – на дозу не хватает, так за страухами кидаются приударять, а заодно и наследство оттяпывают, одним махом – чтоб два раза не ходить, гы... А наследство чужое, между прочим. И не стыдно? Раскалывайся чистосердечно, ханурик!

   – Почему именно я ханурик? Тот тип, который вечером чуть не подрался с Адочкой – он уже не в счёт? О нём забыли?!

   – Не знаем ни про какого типа! Не заметили!

   Гаррик устал возмущаться, обмяк. «Не заметили»! Тот тип на наследство не претендовал, так что для них он, по их деревянной логике, невидимка...

   Допрос, судя по всему, предстоял нешуточный. Гаррик бросил максимально строгий взгляд на папашу Адочки.

   – Вы охранника допросите, его доченька с наркошами якшается!

   – Моя дочь?! – озверел охранник. – Да я тебя за эти слова!

   Аккурат вошли два мента. Гаррик на всякий случай вывернул карманы, затем поднял с пола борсетку, вывернул и её. «Ну, и дурак же я! – подумал он. – Зря суечусь, сейчас подсунут мне дозу...»

   Охранник будто читал мысли.

   – Не надо суетиться! Наркотики у тебя в крови содержатся, анализы всё покажут...

   Так вот почему у виски был отвратительный вкус! Непонятно было одно: зачем весь этот спектакль. Могли придумать что-нибудь пооригинальнее, подсыпать яду, а потом закопать труп в лесу. Ведь живая особь и вырваться может, сбежать в темноту. Старческий маразм, не иначе.

   Маразм крепчал. Скоро Гаррик узнал всю его степень.

   – Мало того, что ты наркотики употребляешь... – начала старуха.

   – Причём, регулярно... – поддержал её охранник.

   – Так ещё и разложился тут... с девицей... – продолжила бесприданница, предварительно достав из кармана зубы, вытерев их платков и засунув в рот.

   – С моей дочерью разлёгся, а она ведь и покойницына дочь! – скорбно добавил страж и кивнул. Его дряблый подбородок затрясся.

   – Да! Постель ещё не остыла после покойницы! А он разлёгся!

   – Аморалка с отягчающими обстоятельствами...

   – Ха! А ваша дочь не знала, что это мамина койка? Покойной матери! – из последних сил защищался Гаррик.

   Но маразматики никого не слушали кроме себя. Они кричали, шамкали и брызгали слюной. Старуха всё время поправляла пытавшиеся вывалиться зубы.

   Гаррик сидел нахохлившись. Как они ещё не догадались пришить ему смерть Григорьевны! Позже непременно догадаются. Когда склероз отпустит. Всё пришьют: и смерть старухи, и наркотики и невежливое обращение с милицией. «Сопротивление органам».

   Инициаторы судилища будто прочитали его мысли.

   – Ещё вскрытия, между прочим, не было...

   – И что?!

   – А то, что оно покажет, как именно умерла Лидия Григорьевна!

   – Может, ей кто-то помог, а этот «кто-то» – определённо ты... Несомненно!

   У старухи вместо «несомненно» вышло «нешомненно».

   – Так в её смерти, выходит, я виноват?!

   – А кто ж ещё? Кто тут самый нахальный?!

   Гаррику захотелось раздеться, улечься и укрыться с головой, а там – будь что будет!

   – Э! Э! Ты чего это? А ну, сидеть! – заволновалась старуха.

   – А ну, встать!!

   Последнюю реплику хором выдали два ряженых мента. Один был в ботинках, а второй в кирзе, потому Гаррик и решил, что они ряженые. Оборотни в погонах.

   На всякий случай пришлось подчиниться. Гаррик подумал, что может, позже удастся их подкупить, рассказать о наследстве, которое он вот-вот собирался получить согласно завещанию. Тогда и состояние останется при нём, и упыри наплачутся. Он им хорошенько отомстит! С учётом возраста, конечно.

   «В участок» ехали на катафалке, который успел сделать ходку в морг и вернуться. А с чего ментам шиковать? Им от наследства перепало ещё меньше, чем Аде. Эх, прощай Ада! Прощай надежды на тихую, безбедную семейную жизнь с красоткой, не брезгующей крепкой выпивкой и крепкими словечками! Садистка-грубиянка Ада в сочетании с подозрительным виски – как раз то, о чём Гаррик мечтал всю жизнь, не признаваясь даже себе самому. В тюрьме виски не нальют, даже пива не допросишься. Не говоря уже о прочих прелестях отсидки! От всех этих деталей, внезапно заполнивших воображение, голова пошла кругом. Влип!

   Направление движения машины менялось то и дело, Гаррик даже устал считать повороты. Может, и не в участок его везли, а прямо на заклание. Расстреляют оборотни, закопают... Ну и папашка у Ады! Такого тестя никому не пожелаешь.

   Внезапно началась тряска – видать, повернули на просеку. Езда по пенькам может вытрясти все мозги. «Ну, давайте уже, кончайте меня скорее, – думал Гаррик, – Зачем везти потенциальный труп куда-то далеко, да ещё по кочкам и пенькам? Бензин и время надо экономить!» Однако езда продолжалась...

   Наконец, автобус остановился. Адин папаша раздвинул чёрные шторы, посветил небольшим фонарём за окно. Там виднелась широкая поляна, совсем недавно очищенная от молодого лесняка. На краю её вырисовывался одноэтажный особнячок, наподобие того, откуда Гаррика недавно вывезли. Особнячок был окружён свеженасаженными пятачками зелени и даже клумбами, а между всем этим богатством виднелись асфальтовые дорожки. Запахи, по идее, должны были быть садово-лесными, но почему-то снова завоняло богадельней...

   Между дорожками, помимо клумб, виднелось огромное пространство тёмной почвы, без следов травы или каких-либо других насаждений. Именно этот огромный пятачок, а не клумбы, обильно поливался из вращающегося шланга, закреплённого на специальном механизме. Получался неплохой фонтан. Вонища вокруг стояла отменная, хоть нос зажимай, и шла она, похоже, именно со стороны фонтана. Богадельня, где мама держала бабушку, и та не так сильно облучала окружающее пространство!

   К особняку Гаррика вели под конвоем, состоявшим из одного мента. Второй мент остался беседовать с охранником и старухой у автобуса. Пленик решил воспользоваться ситуацией, стал лихорадочно предлагать за своё спасение суммы, граничащие с беспределом. Но ментяра только ухмылялся. Видимо, бесприданница с охранником обещали ему больше.

   Гаррик окончательно сник. Что теперь? Зачем весь этот спектакль, который длится уже вторые сутки? Ну, Павлик, друг называется... Может, у него и не было никакой более кайфовой работы, может, он просто подставил товарища, заподозрив неладное, вот и всё. Может, тайно застукал двух старых сестричек при поедании свежего трупа?

   Гаррик переключился на действительность. Интересно что с ним собирались делать в том особняке, который постепенно выплывал из темноты и делался всё более зловещим?

   В каждом более или менее приличном доме имеется прихожая или коридорчик, где вытирают ноги, «предбанник», однако в лесном особняке предбанника не было. Парадная дверь вела прямо в огромный зал, где часто-густо стояли неопрятно застеленные кровати. Большая часть кроватей были пустыми, но в некоторых лежали стонущие личности. Гаррик мысленно был готов улечься среди них. Если убивать его пока не собирались, сажать в тюрьму, видимо, тоже, тогда что? Опыты над людьми, вне всякого сомнения! Коленки завибрировали, спина и нос покрылись испариной, ладони липли к одежде. На стене двумя рядами висели фото каких-то людей. Не очень пожилых, но очень страшненьких. Готовая фактура для фильмов ужасов! Что ещё больше удивляло: запах в интерьерах начисто отсутствовал. Или он просто успел принюхаться?

   За спиной Гаррика раздались шаги. В зал вошла старуха-бесприданница, сопровождаемая охранником и вторым ментом.

   – Ну как, преступничек, насмешничек, издеватель, нравится тебе тут?

   – В чём вы видите состав преступления?

   – А кто глумился над памятью покойницы?

   Её голос разительно напоминал старческий тембр сестры, давно лежащей в морге!

   – Когда я издевался над покойницей?

   – В моей опочивальне!

   Совсем спятила старая. Опочивальню Лидии Григорьевны, которая с недавних пор уже принадлежала Гаррику, она считала своей! Впрочем, если ей таки удастся доконать нового владельца всей недвижимости, то... Сейчас вколют укол, дурачком сделают, заставят подписать новые бумаги и... И никого уже не надо убивать! Ловко...

   Гаррику пришла в голову идея время потянуть:

   – Что значит: «В моей опочивальне»?! Вы хотели сказать... «в бывшей опочивальне Лидии Григорьевны»? Что-то я не помню в моём особняке находилась ваша опочивальня!

   Но старуха пропустила эту реплику мимо ушей. Она стала усердно рыться в растянутых карманах. Тогда Гаррик тыкнул пальцем в фото, которые двумя рядами висели на стене.

   – А кто эти люди?

   – Это? Ха! Это наша доска почёта!

   Так ничего и не поняв, Гаррик, ведомый под руки в соседний интерьер, сочинял оправдательную речь. Он понимал, что справедливость восстановить будет трудно, но постепенно перевести разговор в конструктивное русло не мешало – вдруг поможет? Захотелось напомнить старым идиотам о деталях вчерашнего вечера и текущей ночи:

   – Вспомните, пожалуйста, события этой ночи, постарайтесь вникнуть! Когда мы, по вашему выражению, «так бездумно развлекались» в опочивальне Лидии Григорьевны, я грешил не больше Ады и даже останавливал её, между прочим! А теперь получается, что Ада – ангелочек, ни в чём не виновата, а я – монстр, да?

   – «Оштанавливал»! – зашамкала старуха. – Гы-ы... Он её, ты ж понимаешь, «оштанавливал»!

   – Да, останавливал! Вот проснётся она – и всё подтвердит!

   Охранник и ведьма переглянулись. Страж кивнул на ширму, которая стояла в двух шагах. Тут бесприданница вспомнила что-то, хлопнула подагрой себя по лбу, достала из кармана вставные челюсти и стала их в рот запихивать. Потом, уже в другом кармане, она нашла духи и пшикнулась ими пару раз. Духами Лидии Григорьевны! Потом, наконец, отправилась за ширму, по пути продолжая ворчать:

   – Ну и джентльмены нынче пошли! А я ещё хотела с ним подружиться, с таким идиотом...

   Из-за ширмы, через верх, полетели её тряпки, вплоть до убогого белья. Одна из тряпок упала Гаррику на плечо. Он содрогнулся: «Жест дружбы, надо понимать!»

   Затем произошло такое, отчего можно было запросто в обморок упасть: из-за ширмы выскочила, вся расфуфыренная... Лидия Григорьевна! Вместо тяжёлых очков на ней были пляжные дымчатые, а вместо ситцевых лохмотьев, старой растянутой кофты и свалянного платка типа «оренбургский серый», её снова украшало шёлковое сари и большая курортная шляпа...

   Гаррик ощутил, как к горлу подкатила тошнота. В ноздри и уши ударила газировка вкуса мятной жвачки... или пертуссина... Вспомнилось детство...

   Дальше Гаррик ничего не помнил. А когда вновь открыл глаза, увидел вокруг себя белое сияние и... ангелов!

   Сияние лилось от нескольких источников: от лампы дневного света, от свежевыкрашенных дверей и от белых простыней, которых в интерьере было много. Незнакомый зал был уставлен образцово застеленными кроватями, на которых почивали пожилые личности. Все они глазели на Гаррика с огромным любопытством. Он не выдержал:

   – Мы с вами в рай попали, да? Все вместе? В лесу пожар случился или... взрыв? Мы что – погибли, да?

   – Ага! «Умерли все»! – шепнула Лидия Григорьевна и поправила ему покрывало.

   Стерва Ада, неизвестно откуда взявшаяся, сидела очень близко, тоже вся в белом, и ласково смотрела на него. Она улыбалась! Исчадие ада, похоже, исправилось. Жаль, что лишь после смерти.

   Помимо белоснежных халатов на сидящих вокруг Гарика людях были белоснежные бахилы, способные скрыть любую подагру и любую обувь. Менты тоже были в бахилах, и теперь никто не мог их обвинить за неодинаковый фасон в обмундировании.

   Где-то хлопнула дверь, в комнату ворвалась молодая личность женского пола, тоже вся в белом, на вид лет двадцати. Гаррик извернулся на кровати, пытаясь разглядеть у неё за спиной хотя бы что-то похожее на крылья. Но крыльев не было.

   – Не надо так реагировать на девушек, ведь вы уже женаты, – произнесла Григорьевна с сарказмом.

   – Я?! Женат?!

   – Ага, – подтвердила бывшая покойница. – В следующий раз будете внимательно читать то, что подписываете!

   Она выложила на Гаррика кипу бумаг, прямо на одело.

   – Не шевелитесь, а то всё рассыплется, собирай их потом!

   Снова хлопнула дверь, и в помещение вбежали ещё несколько девушек, тоже очень миловидные и все как одна без крыльев. Они стали ухаживать за пожилыми личностями, лежащими на кроватях: вытаскивать из-под них утки, давать снотворное, отключать капельницы. Сделав работу, они убежали. А Лидия Григорьевна снова стала утверждать, что он женат, причём, на ней.

   – Ладно, женат, так женат, как скажете, – буркнул Гаррик.

   – Люблю сговорчивых! – обрадовалась бывшая покойница. – И, что самое интересное, вас на мне женили уже после моей... кончины... а вы ничего не заметили!

   Гаррик уже не нервничал, ни по какому поводу. Сопротивляться было бессмысленно... Ведь он – в раю...

   Однако ноздри поймали знакомую вонь. Этого стоило ожидать! Так и должно было случиться. Всему когда-то приходит конец, вот и райские видения заканчивались. То была клиническая смерть, определённо. Теперь снова придётся окунуться в нормальную жизнь, полную вони, старых любовниц и старых фобий... в суровую действительность...

   Суровая действительность не дремала. Уже через секунду его заставили читать бумаги, лежавшие на одеяле. Одна из подписей на документах была его собственная! То было свидетельство о браке... О браке с кем-то по фамилии «Петровская»!

   Гаррик изучал бумаги нарочито долго, с самым невозмутимым видом. Лидия Григорьевна, глядя на него, веселилась:

   – Смотри-ка! Исправился! Вчитывается! И совершенно не испуган! Морда ящиком! Вот это выдержка! Значит, с ним можно делать дела, а?

   Охранник, тоже весь в белом, важно поддакнул:

   – Думаю – можно!

   Лидия Григорьевна, улучив момент, махнула кому-то стоящему в дальнем углу помещения. Гаррик и глазом не успел моргнуть, как перед ним нарисовался Павлик. Он тоже был в белом халате и фирменных бахилах.

   – Гарри, вы мне очень понравились, вы почти такой же смышлёный, как и мой сын! = воскликнула Лидия Григорьевна. – Оставляю вас с ним наедине. Вы ведь давно не общались?

   После этих слов липовая бесприданница покинула сверкающий белизной интерьер. Вся остальная компания повскакала со стульев и тоже понеслась вон из палаты.

   Павлик уселся на место матери, тяжело вздохнул. Гаррик накинулся на него:

   – Так ты, подлец, свою мать на меня натравил? Игра у вас такая? Делать нечего?! Мамаша у тебя – монстр! А ты говорил, что она на даче цветочками любуется, в гамаке болтается!

   – Сначала всё так и было, а потом ей это дело надоело. У них в Америке долго сидеть без работы никто не привык. Штаты не страна, а «трудовой лагерь с усиленным питанием»!

   – Так она в Америке живёт?!

   – Мама давно вышла замуж за американца и уехала с ним, оставив на меня квартиру и дачу. Я пока не тороплюсь уезжать. У меня тут личная жизнь потихоньку налаживается.

   – И кто же эта счастливица?

   – Не обижайся, но это... Ада.

   – Ада?! Ты решил жениться на родной сестре?!

   – Она – дочь охранника, а моя мама её удочерила для дела...

   От обиды у Гаррика помутнело в глазах. Вечно этот Павлик дорогу переходит! Теперь понятно, почему Ада проявляла относительную холодность в сексе. Они ведь с ней практически ничем не занимались – так, одни валяния по койке и поцелуйчики! Пришлось прогнать мысли о женитьбе, перейти к делам.

   – А почему ваша дача такая зачуханая?

   – Наша дача не здесь, в другом месте. А то, что ты видел, бывший пионерлагерь. Мама выкупила его для дела, с прицелом на будущее...

   – На какое будущее?

   – На светлое. Начну с самого начала. Я действительно сын Лидии Григорьевны, но с некоторых пор не единственный... У моей мамы теперь много приёмных детей, включая и тебя, если ты не против...

   Павлик с мамой («и компания») планировали спасать раковых больных и брошенных стариков. Для этой цели уговаривали их страховаться в пользу фирмы «Лидия Петровская и компаньоны», а не в пользу каких-то там родственников, которые зачастую только и ждут твоей смерти, чтобы страховку заполучить или наследство.

   – Если раковый больной только что узнал, что неизлечим, а ему по паспорту лет сорок-пятьдесят, то ему надо иметь дело с нами, а не с тупой и алчной больницей, где, к тому же, даже обезболивающих нет! Мы делаем им липовые похороны, вызываем представителя страховой конторы, показываем гроб и свидетельство о смерти, оформленное своим человеком.

   – Своим доктором?

   – Да. Он, как правило, ставит диагноз: «Травма, не совместимая с жизнью» или что-то в этом роде...

   – Имитируете автокатастрофу или несчастный случай?

   – Именно! На полученные от страховки деньги селим клиентов в шикарные условия, где имеется евроремонт и всё такое прочее.

   – А если страховочных денег не хватит?

   – На этот случай у мамы имеются свои собственные, очень солидные сбережения!

   – Ладно, в сорок-пятьдесят ещё можно жизнь застраховать, и на большую сумму, а кто станет страховать глубоких стариков?

   – На содержание стариков планируется отчислять из сумм страховки более молодых клиентов.

   – Ну, вы и размечтались! Утопией попахивает!

   – Эта утопия пока работает! – обиделся Павлик.

   – Как долго?

   – Вот уже три месяца!

   Поняв, что Гаррика и его мамашу не переубедить, что весь их проект – до первого нормального милиционера, до первой вдумчивой комиссии, Гаррик решил просто полюбопытствовать:

   – А в самом первом зале прокажённые у вас лежат, или как? Те, которые «не заслужили»?

   – Молодец! Хорошо, что напомнил! Я про них забыл! Ты доску почёта видел?

   – Ну...

   – Это наши «герои». Они в других домах престарелых няньками и санитарами работали, плохо себя вели, били пациентов. За это им положено пару месяцев полежать у нас в предбаннике – в качестве декораций, для создания атмосферы реализма, заодно исправиться немного, подумать, повонять...

   – А где вы их берёте? Киднеппингом промышляете?

   – Это всё с согласия местных властей, по договорённости, – сказал Павлик и подмигнул. – Местным чинушам неохота возиться с больными и престарелыми, вот и отдают нам на откуп эти... «декорации», мебеля в человеческом обличье... Не бесплатно, конечно.

   – А если «мебеля» взбунтуются?

   – Мы колем им успокоительное, так что они не очень любопытствуют. А чтобы наши девушки их с настоящими клиентами не перепутали, вывешиваем фото на «Доску почёта».

   – А без реализма никак нельзя? К чему вся эта конспирация?

   – Для областной проверочной комиссии, например, которая может нагрянуть в любой момент. И для других людей, которые не в курсе... В общем, для непосвящённых! Заглянет случайный прохожий, а тут – грязные койки, неухоженные пациенты и подумает: «Всё путём, всё как везде!» Правду сказать, непосвящённые обычно дальше фонтанов не идут – уж очень воняет наша специально разработанная жидкость!

   – А ты уверен, что областная комиссия, получив отступного, не пойдёт дальше первого порога?

   – А когда было иначе?

   – Хорошо, а после двух-трёх месяцев куда вы этих «статистов» денете? На мыло?

   – Поменяем этих героев, на других, точно таких же, желающих исправиться и безгрешными в рай улететь... Лежание в грязной койке очищает душу... Отправим их назад, в их родной дом престарелых, но уже в роли пациентов. Работать после такой дозы уколов они вряд ли смогут! У нас с местными властями хитрый договор имеется, ни одна душа не подкопается! А для особо любопытных поливаем местность вонючей жидкостью – чтоб не очень была охота носы сюда совать...

   – Погоди, а зачем надо мной издевались целых два дня и две ночи? Не могли просто всё выложить?

   – Ну, ты даёшь! Без проверки в таких делах нельзя! Главное, что мама тебя проверила: ты не ворюга, не подлец, не убийца и не садист, покойниц не обираешь и никуда не удираешь, на старого охранника не нападаешь, хотя мог бы его скрутить в бараний рог!

   – Я бы охотно стал сотрудничать и без этих пыток, без рассказов про Гурченко и Плисецкую! Зачем Лидии Григорьевне было говорить, что Ада – наркоманка?! Зачем было меня пугать до полусмерти?! Зачем эти манипуляции с гробами?

   – Ну, извини, всё не рассчитаешь! Хочешь, чтобы специально под тебя разрабатывали сценарий? Экспромт лучше, чем отрепетированный спектакль – так всё гораздо естественнее выглядит. Хотя, бывают и грубые ошибки. Где их не бывает! У нас для каждого случая своя легенда – так веселее! А манипуляция с гробом была для мамы лично – она с этими страховочными деньгами теперь пойдёт по другим чинушам, очередные взятки давать, чобы хорошенько жучили местных страховиков, ведь далеко не каждая контора добровольно с денежками расстаётся, далеко не каждая!

   – А остальной спектакль был ради моей вербовки?

   – Угадал!

   – И многих вы завербовали?

   – Пока тайна...

   Павлик ещё что-то говорил, но Гаррик уже не так внимательно слушал. Он вдруг вспомнил, что ему покойница всегда казалась ненастоящей. Так значит, она его проверяла, притворяясь мёртвой, подглядывала!

   Лидия Григорьевна вошла в комнату тихонько, совершенно незаметно. На ней был уже другой немыслимый наряд в стиле «haute couture».

   – Гарри, я хочу вам объяснить, зачем я всё это затеяла. Мой проект – образец поведения для других. Ведь зрители, приходящие на показы мод не собираются в точности копировать наряды, им важна идея! Кстати, зарплата ваша с сегодняшнего дня учетверяется! Я лично спонсирую этот проект, так как больше пока некому.

   – А если я не стану с вами сотрудничать?

   – Тогда мы вашей маме наябедничаем!

   Старуха подмигнула Павлику. Тот вынул из спортивной сумки, стоящей на полу, видеокамеру и показал Гаррику компрометирующие его кадры – те, где он пытается помочь Лидии Григорьевне расстегнуть молнию на корсете, где наклоняется над ней, лежащей в постели, где Ада валяется с ним на той же постели и, наконец, где фигурирует свежеподписанное брачное свидетельство с весьма разборчивой подписью... Вот это шантаж! Тайным жиголо быть гораздо легче, чем каждый день от мамы выслушивать...

   – У вас в особнячке и видео наблюдение имеется?

   – А как же!

   – Не знаю что сказать... Зачем мне вся эта ваша... игра?

   – Вся наша жизнь игра! – воскликнула бывшая покойница. – И потом, не забывайте, что зарплата ваша отныне будет «ого-го»!

   Она снова подмигнула Павлику, а тот закивал, как китайский болванчик.

   – Ладно, согласен! Но мне, всё-таки, не очень-то понятно, как долго вы собираетесь хранить эту тайну. Думаю, вас очень скоро разоблачат! Лидия Григорьевна глянула на него, как на самого тупого пасынка из всех, кого ей приходилось усыновлять: – И жизнь закончится, и очень скоро, не волнуйтесь! Но зато как приятно будет умирать, зная, что давал хорошие идеи, что приносил пользу людям! Обожаю новые идеи! Обожаю haute couture!