Текст книги "Сердца пятерых"

Автор книги: Арлин Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оррен выскочил из дома, спустился в гараж, рванул дверцу грузовичка и вдруг резко остановился, осознав, что идти ему, собственно, некуда. Бормоча свое любимое ругательство, он снова захлопнул дверцу и направился к шкафу с инструментами. Выдвинув ящики, извлек гаечный ключ, вытащил из сумки, висевшей на крючке, кусок ветоши и начал драить и без того сверкающий металл. Удовлетворившись результатом, он повесил этот гаечный ключ и достал следующий. Оррен всегда содержал свои инструменты в образцовом порядке. Они давали ему средства к существованию и были слишком дорогими, чтобы относиться к ним без должного внимания. К тому же его успокаивала механическая работа.

Капая машинное масло на ветошь, он перенесся мыслями к событиям, происшедшим в его доме. Единственной его заслугой было то, что он выкрасил четыре стены в три разных цвета, как ему было сказано, а его дом неожиданно стал похож на картинку из журнала. Но даже Мэтти не под силу было добиться таких изменений. Она вынуждена была выпрашивать вещи для убранства его дома у своего отца!

– Оррен?

Это был голос Мэтти. Оррен собрался с силами, повесил гаечный ключ, вытер руки ветошью, задвинул ящики и водрузил на место висячий замок. Сунув ветошь в карман брюк, он наконец обернулся.

– Я не шутил. Семья Эллисов не принимает подаяний. Забирайте все домой!

– Нет! – категорически заявила Мэтти, скрестив на груди руки.

Оррен не был вспыльчивым человеком, но тут он взорвался:

– Черт побери, Мэтти! Делайте, как я вам говорю! Я не хочу, чтобы эти вещи находились в моем доме! Начнем с того, что вы не имели права приносить их сюда!

– Вы сказали мне, что я могу по-новому оформить комнату девочек.

– Я не предполагал, что для этого вы обдерете дом своего отца!

Она закатила глаза.

– Не говорите глупостей! Все эти вещи хранились на чердаке. В лучшем случае их пустили бы на дешевую распродажу!

– Прекрасно. Если вы не хотите брать их обратно, тогда я должен буду их у вас купить. – Он вытащил бумажник. – Сколько?

Мэтти отпрянула, разинув рот.

– Да как вы смеете? Это самое большое оскорбление, которое вы…

– Оскорбление! Разве это оскорбление – желание расплатиться с вами? Это оскорбление – желание самому заботиться о своих детях?

– Вы заботитесь о своих детях, Оррен. Вы изнуряете себя ради своих детей. Неужели вы думаете, что я этого не вижу?

– Не знаю, что вы там видите, Мэтти! Но совершенно ясно, что увиденное вам не особенно нравится, потому что вы, кажется, одержимы желанием это изменить!

– Неправда! Я просто хочу помочь. – Она подошла ближе, умоляюще сложив руки. Ее изумрудные глаза сверкали. – Вы так много работаете, Оррен! Иногда, приходя с работы, вы выглядите очень усталым! Я просто хочу сделать этот дом уютным. Для вас и детей.

Эти слова могла бы произнести какая-нибудь жена своему мужу в оправдание огромной суммы, истраченной на что-то для дома. Это потрясло его до глубины души. Она была няней его детей, а не его супругой!

– Я нанял вас, чтобы вы смотрели за моими детьми и готовили им еду, а не для того, чтобы вы перевернули здесь все вверх ногами! – возбужденно заявил он. – Я больше ничего не узнаю в своем доме!

– Я… понимаю. Очень сожалею. Я не сознавала, что перешла границу. Я… я сейчас ухожу. Ужин на… – Мэтти судорожно сглотнула, и он запоздало понял, что она сдерживает слезы, – на п-плите! – Она повернулась и пошла к ступенькам.

В мгновение ока его злость исчезла, и на смену ей пришла жалость. Неожиданно он почувствовал себя самым жестоким человеком на свете.

– Мэтти, постойте!

Она подчинилась и замерла на месте.

– Я не собирался доводить вас до слез, – произнес он сконфуженно.

– Я понимаю, – сказала она голосом, в котором слышались слезы. – Я виновата. Я слишком… увлеклась. – Она всхлипнула, смахнула слезы и мягко добавила: – Все в порядке.

– Нет, вы не виноваты. Вы не хотели делать ничего плохого.

Она повернулась к нему. В ее глазах стояли слезы.

– Я действительно не хотела, Оррен. Клянусь! Я думала, что девочки обрадуются, Чэз получит собственный угол и все это немного снизит ваше напряжение! Я только хотела… – У нее задрожал подбородок, а у Оррена перевернулось сердце.

– Я знаю. Знаю, – тихо сказал он, приблизившись к ней и обняв ее за плечи, как если бы она была его ребенком. – Все нормально. Вы старались помочь. – Он отбросил с ее лица прядь темных шелковых волос. По его позвоночнику пробежала дрожь. Как бы он ни убеждал себя в этом, она не была ребенком. Он подумал, что мог бы быть… Нет, он, безусловно, попал в беду.

Мэтти подняла голову. Ее маленькая сильная рука сжала его плечо.

– Пожалуйста, не сердитесь на меня, – прошептала она, четко выговаривая каждое слово своими пухлыми розовыми губами.

Он с ужасом почувствовал, что его ладонь ласково коснулась ее шеи. Но тут же забыл об этом, поскольку взгляд упал на ее губы. Оррен закрыл глаза и прижал свои губы к ее губам. Мэтти застыла, словно испуганная таким поворотом событий. Но тут ее рука скользнула вверх по его затылку, а губы раскрылись. Неожиданно потеряв равновесие, Оррен качнулся в ее сторону. Чтобы устоять на ногах, Мэтти обхватила его рукой за талию и прижалась к нему. Он почувствовал прикосновение ее на удивление крепких грудей. Прошла целая вечность с тех пор, как он держал в своих объятиях какую-либо женщину. Он обвил рукой ее удивительно тонкую талию, не совсем понимая, в какой момент его рука оказалась на этой талии, и почувствовал, как Мэтти, слегка застонав, привстала на цыпочки. Обрадованный, он наклонил голову, сильнее прижимая свои губы к ее губам и уткнувшись носом в ее щеку. Ее кожа была гладкой, как шелк, дыхание горячим и свежим.

Дрожа, она тянулась все выше. Его рука скользнула с ее затылка вниз, на спину, затем под мышку и смело обхватила полную крепкую грудь. Его тело отозвалось на это прикосновение, и тут она неожиданно вырвалась.

Он стоял, простирая к ней руки. Его тело протестовало, чувства бурлили. Постепенно голова прояснилась. Мэтти уставилась на него, широко распахнув глаза и раскрыв рот. Оррен оцепенел. Что он наделал?! Он поцеловал няню своих детей – очень юную, очень впечатлительную, – и она сейчас смотрела на него так, как будто он достал до луны!

– О, Оррен!

Ужас охватил его. Он не только поцеловал ее, но еще и коснулся ее груди!

– Нет! – выдохнул он.

Мэтти сцепила руки и невозмутимо улыбнулась, словно с самого начала предвидела, каким разрушительно возбуждающим будет их поцелуй. Оррен вдруг почувствовал себя так, как будто у него выбивают почву из-под ног.

– Нет, нет, нет!

– Оррен, послушайте меня!..

Он закрыл уши руками.

– Ни за что! О Господи! Это ни в коем случае не должно было произойти!

Она скрестила руки на груди и самодовольно усмехнулась.

– Это уже произошло!

– Нет, не произошло! – воскликнул он. – И больше не произойдет! Во-первых, я дал себе зарок избегать женщин. Не хватало мне еще этих проблем! Мне их и так предостаточно, большое спасибо. И, во-вторых, если бы я даже не давал себе никакого зарока, и никаких проблем не существовало, это, во всяком случае, были бы не вы! Вы слишком молоды!

– Мне почти двадцать, – слабо возразила она, уронив руки.

– Вам девятнадцать! Это значит, что вы подросток!

– Я не… – вздохнула она.

– В-третьих, – перебил он, подняв три пальца для большей убедительности. – У меня нет на это времени!

– А я хочу сделать так, чтобы было, – рассудительно сказала Мэтти, но, прежде чем она успела продолжить, он ткнул ей прямо в лицо на этот раз четыре пальца.

– В-четвертых. Я не хочу, чтобы в это были втянуты мои дети! Не желаю, чтобы они подумали, что между нами что-то происходит. Не хочу вселять в них напрасные надежды! Из этого ничего не получится, и они только расстроятся, а я этого не хочу! Они уже лишились одной матери. Не хватало еще, чтобы они потеряли и другую!

– В этом я с вами полностью согласна, – спокойно сказала Мэтти.

– Согласны? – Он заморгал от удивления.

– Конечно, согласна. Не думаете же вы, что я причиню боль детям!

– Т-тогда вы должны согласиться, что мы не можем… не будем… – Он судорожно вздохнул. – Вы понимаете, что это не может повториться?

Она улыбнулась ему улыбкой мадонны – проницательной, ясной, понимающей – и решительно сказала:

– Нет.

Мэтти круто повернулась, улыбнулась через плечо и весело повторила, неспешно подходя к двери:

– Нет!

– А когда придет папа?

Мэтти одобрительно посмотрела на Джин Мэри и зачесала назад падающую на лоб прядь рыжих кудрявых волос.

– Не знаю, дорогая. Он сказал, что задержится на работе.

К ее облегчению и удовольствию, Джин Мэри привалилась к ней и, обняв за талию, захныкала:

– А я хотела спросить папочку, можно ли мне пойти на день рождения к Рамоне.

Мэтти крепко прижала ее к себе.

– Я думаю, что можно.

– Но мне нужен подарок, – возразила Джин Мэри.

А подарки стоят денег, отметила про себя Мэтти. Она даже подумать не могла о том, чтобы самой купить подарок. Оррену это бы не понравилось.

– Послушай, у меня есть идея. Можно сделать потрясающий подарок. Он не стоит денег, но тебе придется заплатить за него. – И Мэтти, видя недоуменное лицо девочки, засмеялась. – Мы заключим сделку. Это будет так. Я сделаю два маникюра, если ты поработаешь на меня два часа.

– А что такое маникюр?

Мэтти взяла маленькую обветренную ручку Джин Мэри.

– Это значит, что я буду втирать в твои руки специальный лосьон до тех пор, пока твоя кожа не станет мягкой, как шелк. Потом я отодвину кожицу у основания ногтей… – Мэтти продемонстрировала это на двух пальцах. – И покрашу твои ногти. Ярко-синим, может быть. Или желтовато-зеленым. Или даже желтым. Потом покрою их блеском и сверху закрепителем. И у тебя будут самые красивые руки, когда ты пойдешь в гости.

Джин Мэри широко раскрыла глаза от удивления.

– Вы сделаете это два раза, чтобы руки были одинаковыми?

Мэтти покачала головой:

– Нет. Я сделаю один маникюр тебе, а второй – твоей подружке Рамоне. Но тебе придется отработать за них два полных часа. Ты согласна?

Джин Мэри радостно запрыгала.

– Ух, ты! Ух, ты! Здорово! Рамона обалдеет! Спасибо, Мэтти! Спасибо!

– Послушай, что мы сделаем. Мы приготовим специальное свидетельство, в котором сообщим о подарке Рамоне, и ты отдашь ей это свидетельство на дне рождения. Ты можешь показать ей свои ногти, чтобы она видела, что ее ждет. А на свидетельстве мы оставим место, куда можно будет вписать дату и время, когда она сможет сделать маникюр. Я договорюсь об этом с мамой Районы. Потом мы заедем за ней и привезем ее сюда.

– И я покажу ей свою комнату! – с воодушевлением подхватила Джин Мэри.

– И ты покажешь ей свою комнату, – согласилась Мэтти.

Джин Мэри подпрыгнула и обняла Мэтти за шею, чуть не свалив ее с ног. Мэтти, смеясь, подхватила девочку.

– Я люблю тебя, Мэтти. Спасибо! Спасибо! – чмокала ее в щеку Джин Мэри.

Мэтти закрыла глаза и крепко обняла девочку, шепча:

– Я тебя тоже люблю, Рыжик.

Когда она снова открыла глаза, то увидела в дверях кухни Оррена. Джин Мэри повернула голову и, заметив отца, немедленно оставила Мэтти и стала быстро выкладывать радостную новость. Кивая и что-то бормоча, Оррен вошел вместе с девочкой на кухню и закрыл дверь.

– И я заплачу за это, делая два часа трудную работу, – сообщила Джин Мэри, постепенно успокаиваясь.

– Это здорово, Рыжик, – сказал ей Оррен. – Просто отлично. Я уверен, что твой подарок понравится Рамоне больше всех других.

– Значит, вы не против? – спросила Мэтти, делая шаг вперед.

Он бросил на нее подчеркнуто холодный взгляд и тут же отвел глаза.

– Конечно, почему же нет?

Она попыталась не обижаться.

– Я накрою ужин для вас.

– Спасибо.

Джин Мэри унеслась рассказать о своей новости, зная, что сможет найти Чэза в «его» комнате за чтением книги.

– Янси и Кэнди спят, – сообщила Мэтти Оррену, вынимая ужин из духовки. – Я пообещала, что вы пожелаете им спокойной ночи, когда вернетесь домой, а утром приготовите необыкновенно вкусный завтрак.

– Я заведу будильник и встану немного раньше, – кивнул Оррен и направился к раковине вымыть руки.

– Я уже все приготовила, – сообщила Мэтти, показывая на маленький листочек бумаги на рабочем столе, – написала все инструкции.

В ответ он пробормотал нечто нечленораздельное.

Прекрасно зная, что он не сядет за стол, пока она не уйдет, Мэтти взяла свою сумку.

– Пожалуй, я пойду. Попытайтесь отдохнуть. Вам это необходимо.

Оррен замер, но ничего не ответил. Мэтти вздохнула:

– Спокойной ночи, Оррен.

Она вышла и тихо закрыла за собой дверь.

Оррен сидел, уставившись невидящим взглядом в тарелку с едой. Мясной рулет. Кукуруза. Горчица. Запеченная в духовке картошка. Мэтти прекрасно готовила. Мэтти была прекрасной хозяйкой. Мэтти была прекрасной няней. Она сводила его с ума. Уж лучше бы ему никогда не видеть ее! Но его детям с ней было хорошо. Он еще не видел Рыжика такой счастливой. У него сжалось сердце, когда он вспомнил, как она сказала Мэтти, что любит ее. Дочка почти не вспоминала о Грейс. Оррен не знал, хорошо это или плохо. Он знал только, что не собирается повторять прошлых ошибок. Он не собирался влюбляться в неподходящую женщину.

Мэтти была слишком юной. Слишком молодой! Она слишком молода, чтобы взваливать на себя такую ношу, как четверо детей и измотанный мужчина, сердце, которого уже не способно на возвышенные чувства. Она слишком молода, а он слишком измучен, и с этим ничего не поделаешь.

Оррен расправился с ужином, но не стал мыть тарелку. Он слишком устал, и для него было гораздо важнее увидеть детей, перед тем как они уснут. Кроме того, именно за это он и платил деньги Мэтти. За то, чтобы она готовила, убирала, присматривала за детьми. Он вошел во временную комнату Чэза и присел на кровать поговорить с сыном и Джин Мэри. Они рассказали ему о том, как провели день. И о приглашении на день рождения, которое пришло Джин Мэри по почте. И о книге, которую Мэтти принесла Чэзу почитать. Оррен пообещал посмотреть с ними вместе видеокассету. Потом вошел в комнату к девочкам и поцеловал своих малышек, стараясь не разбудить их. Когда Оррен вышел из ванной комнаты, переодевшись в шорты и футболку, старшие дети уже прокрутили начало кассеты и остановили фильм на первом эпизоде. Он уютно расположился на диване между ними и приготовился смотреть фильм об австралийском ковбое, который они смотрели десятки раз. Оррен уже начал клевать носом, когда Чэз вдруг взглянул на него и спросил:

– Пап, почему тебе больше не нравится Мэтти?

Сразу проснувшись, Оррен сел и откашлялся.

– С чего ты взял, что мне не нравится Мэтти?

Чэз серьезно посмотрел на него.

– Она говорит, что не нравится тебе.

Оррен подавил раздражение.

– Я ничего не имею против Мэтти. Мне просто не… – он не договорил. – Она няня, Чэз. Вам она нравится. Правда?

Чэз кивнул.

– Мы любим ее, – добавила Джин Мэри.

– Отлично. Тогда, кажется, нет проблем? – Он попытался сохранять хладнокровие. – Кроме того, она у нас временно. Осенью вы все начнете учиться, в том числе Мэтти, и все закончится.

– А Мэтти вернется сюда на следующее лето? – тихо спросила Джин Мэри с надеждой в голосе.

– Не знаю, Рыжик. Посмотрим. – Она отвернулась к экрану телевизора, но он успел заметить блеснувшие в ее глазах слезы. Оррен обнял ее, прижал к себе и сказал: – Но сейчас-то нет причин для огорчений. До осени еще очень далеко, а ты заработаешь себе маникюр на день рождения Рамоны.

Мэтти тихонько постучала, потом открыла дверь своим ключом и вошла. Оррен стоял у плиты в одних носках. Взъерошен, небрит, футболка надета наизнанку. Он уронил лопаточку, все разбрызгал и взглянул на Мэтти.

– Мэтти! – укоризненно сказал он хриплым приглушенным голосом. – Что вы делаете здесь так рано?

Он даже не улыбнулся. Честно говоря, другого она и не ожидала. Этот страшно упрямый человек один растил четверых детей. И если он что-то решит, изменить это нелегко. Но она изменит! Рано или поздно. Мэтти бросила сумку на стол и, уперев руки в бока, открыто посмотрела ему в лицо.

– Мне нужно с вами поговорить. О детях.

Это было слишком. Он снова занялся омлетом и начал с остервенением взбивать яйца.

– А что с ними?

– Они меня беспокоят. Особенно Чэз и Янси.

Оррен стремительно снял сковородку с конфорки и, обернувшись, снова взглянул на Мэтти.

– И чем же Чэз и Янси так вас беспокоят?

Мэтти подошла, взяла кофейник и принялась готовить кофе, бросив через плечо:

– Прежде всего, тем, что у Чэза нет друзей его возраста. У Джин Мэри есть, и это хорошо. И у Чэза тоже должны быть, а у него нет. Во всяком случае, насколько я знаю.

– Вы считаете, что это моя вина, – нахмурился Оррен.

– Я думаю, нам вместе следует позаботиться о том, чтобы мальчик общался со своими ровесниками один, без сестер, о которых он должен все время заботиться. Думаю, что то же самое нужно и Янси.

Оррен скрестил на груди руки.

– Я имею кое-какое представление о детях, Матильда, и утверждаю, что Янси еще слишком мала, чтобы думать о друзьях своего возраста.

– Янси должна развиваться, Оррен, – мягко сказала Мэтти. – Ей скоро исполнится четыре с половиной. Если она не будет взрослеть, ей придется трудно в детском саду. Она должна находиться среди сверстников, чтобы не отставать в развитии. Вы, безусловно, должны это понимать.

Оррен запустил руку в свои взлохмаченные волосы.

– Что вы собираетесь делать?

– Я хочу повести их в церковь, – сказала Мэтти, боясь услышать его возражения.

– В церковь? Да вы что! Какое отношение ко всему этому имеет церковь? У меня нет времени на церковь! Помилуйте! Я работаю шесть, а то и все семь дней в неделю!

– Я знаю это, Оррен! – прервала она его тираду немного более резко, чем намеревалась. – Я не предлагаю вам ходить в церковь. Упаси Бог! Я прошу позволить мне взять ваших детей в церковь. Там существует такая вещь, как воскресная школа, где детей разделяют по возрасту и в соответствии с их возрастом ведут занятия на библейские темы. Вы наверняка слышали об этом.

Он стиснул зубы, чтобы сдержаться.

– Значит, это и есть ваше мудрое предложение? – спросил он, наконец. – Воскресная школа?

– Да, – вздохнула она. – Понимаете, у меня нет других знакомых восьмилетних мальчиков, и я не знаю, как быть с Янси, поскольку она не ходит в детский сад. Я подумала, что воскресная школа даст каждому из них возможность общения в их возрастных группах, а поскольку я и так хожу каждое воскресенье… – Она не договорила. Все и без того ясно.

Оррен повернулся к ней спиной, долго молчал, а потом произнес:

– Я согласен, если вы за ними заедете.

– Хорошо, – мягко, сказала Мэтти. – Я пойду. Ешьте свой завтрак.

Она направилась к двери. В самый последний момент он остановил ее:

– Мэтти!

Она не повернулась, а просто остановилась на месте.

– Да?

– Спасибо.

Она улыбнулась и вышла.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Я предупредил детей, – сказал Оррен, уже держась за ручку двери, – что, по-видимому, не приду сегодня домой.

– Что-то случилось? Я могу чем-нибудь помочь?

Он досадливо поморщился.

– Ничего не случилось. Наоборот. Подвернулась работенка. Сломался сельскохозяйственный комбайн, который перегоняют через наш город. Нужно срочно заменить дизельный двигатель. Хотя наша мастерская не занимается дизельными двигателями, хозяин разрешил мне использовать мастерскую во внерабочее время и самому сделать это. Двое парней вызвались мне помочь. Я думаю, это займет у нас всю сегодняшнюю ночь и, возможно, часть завтрашней.

Мэтти знала, что лучше не спорить, но не удержалась:

– Оррен, не можете же вы быть так долго без сна.

– За две тысячи долларов могу, – решительно заявил он. – Не беспокойтесь, я щедро заплачу вам за то, что вы останетесь с детьми.

Спорить с ним было бесполезно. И она лишь спросила:

– Мне принести вам ужин туда? – (Он покачал головой.) – А как же вы собираетесь есть? – Эти слова вырвались у нее прежде, чем она успела подумать.

– Это вас не касается, – раздраженно сказал он. – Я взрослый человек, как вы знаете. Могу сам о себе позаботиться. Ваше дело – присматривать за детьми.

Мэтти чуть не заплакала. Разве он не видит, как она заботится? Да видит, конечно, это-то его и бесит. Она вскинула подбородок.

– Вы прекрасно знаете, что дети будут со мной в целости и сохранности. Настолько, насколько могут быть в целости и сохранности без вас.

– Это все, что меня волнует, – проворчал он, но его взгляд потеплел.

Тряхнув головой, она сказала:

– И вы тоже могли бы быть со мной в целости и сохранности, Оррен, если бы позволили себе это!

– Если бы вы были достаточно взрослой, чтобы понять, о чем говорите… – начал он.

Воздев руки и закатив глаза, Мэтти круто развернулась.

– Ну и идите! – Она шагнула к раковине и рванула кран, пока искала среди грязной посуды затычку. – Давайте! Спасайтесь бегством, Оррен! Я буду здесь, когда вы вернетесь. Несмотря ни на что. Потому что именно здесь – то место, где я хочу быть.

Он долго стоял, пристально глядя на нее, а затем повернулся и вышел. Мэтти уронила руки. В глазах защипало. Но она не заплачет! Она не ребенок и не позволит ему вести себя с ней, как с ребенком. Как бы он ни пытался.

Телевизионный экран беззвучно мерцал. Мэтти подобрала под себя ноги. Она заставила себя не смотреть на часы, стоящие на журнальном столике. Она и так знала, что уже далеко за полночь. Возможно, даже второй час ночи. Каждая минута теперь становилась настоящей пыткой. Безусловно, он решил поспать пару часов в мастерской. Никто не в состоянии выдержать так долго без отдыха. А что, если он заснул прямо за рулем по дороге домой? Что, если он там один, без сознания? Что, если…

Неожиданно в окно кухни ударил луч света и рикошетом отскочил к стене. Мэтти вскочила. Забытая книга упала на диван. Мэтти машинально взглянула на часы. Оказалось, что было даже позже, чем она представляла, – десять минут третьего. Но он вернулся домой! Он наконец вернулся. Она снова села, почувствовав, что силы покинули ее, и уронила голову на руки, торопливо благодаря Бога. Звук шин, катящихся по гравию, и затихающего двигателя заставил ее снова поднять голову. Двигатель стих, и она перевела дыхание. Оррен не появлялся. Вокруг стояла ничем не нарушаемая тишина. Что же это? Закусив губу, она неторопливо направилась к кухонной двери и бросила взгляд через кухонное окошко. Свет все еще горящих фар отражался от передней стены гаража. Она различила фигуру, склонившуюся к рулю. Мэтти рванула дверь и сбежала по ступенькам к машине. Она без всяких усилий открыла дверцу и заглянула внутрь. Оррен вздрогнул от ее прикосновения и пробормотал:

– Хочу спать. Устал.

Положив руки ему на плечи, она произнесла:

– Я знаю, что вам надо поспать. Вы не просто устали. Вы без сил. Вам надо лечь в постель.

– В постель, – вздохнул он, позволяя ей вытащить себя из машины. Его ноги коснулись земли, он пошатнулся.

Мэтти подлезла ему под мышку и подставила свое плечо.

– Ну-ка, обопритесь на меня. Мы пойдем домой.

– Мэтти, – сказал он и потряс головой, часто заморгав.

– Совершенно верно. Старая добрая Мэтти. Шагайте.

Он послушно подчинился. Покачиваясь, они вошли вместе в дом.

– Я справился. Я сделал это, – пробормотал он. Прислонившись к стене, он с облегчением выдохнул и провел рукой по лицу. – Где мои дети?

Мэтти просунула руку ему за спину и оторвала его от стены.

– Спят, естественно, в своих кроватях, где и вам следует быть.

Он зевнул, подняв руку, чтобы прикрыть рот, но так и не дотянулся.

– Мы справились, – сказал он и стал шарить в кармане брюк, откуда извлек пачку денег толщиной с бейсбольный мяч. Он сунул их ей под нос.

– Двадцать три, – произнес он вяло. – Сотни.

Мэтти сделала попытку оттолкнуть деньги, но они каким-то образом оказались у нее в руках.

– Господи, как я устал, – сказал он, снова прислонив голову к стене. – Не могу поверить, что добрался до дома.

– Вы не должны были делать это в таком состоянии, – упрекнула его Мэтти, пытаясь сунуть деньги обратно в его карман.

Он схватил ее руку и прижал к своему телу, качнувшись вперед. Его нос уткнулся ей в висок, горячее дыхание обожгло ухо.

– Что вы делаете со мной! – прошептал он.

Мэтти вырвала руку. Ее сердце часто забилось.

– Пытаюсь уложить вас спать.

Он слабо обвил ее руками, навалившись на нее всем телом.

– Я слишком устал, чтобы бороться с вами, Мэтти, – растягивая слова, сказал он. – Да я и не хочу.

Она крепко обняла его, стараясь не обращать внимания на жар, охвативший ее тело.

– Ну, так и не боритесь.

Спотыкаясь, они обогнули стол и вышли в гостиную. Взглянув на Оррена, Мэтти увидела, что он с тоской посматривает на диван.

– Ну, нет, – сказала Мэтти, – вы ляжете в кровать. Мы дошли сюда, а теперь сможем проделать и оставшийся путь. Давайте-ка.

Он что-то тихо проворчал, но выпрямился, и ей стало немного легче. Они вместе медленно прошли через гостиную, вышли в коридор. Она дала ему передохнуть в дверях его спальни. Вздыхая, Оррен прислонился к косяку и взъерошил волосы.

– А я услышу детей? – смущенно спросил он.

– С детьми все в порядке, – пообещала она, ведя его к кровати. – Я буду здесь, когда они встанут.

– Вы всегда здесь, – пробормотал он. – Милая Мэтти. Слишком добрая. Что мы будем делать без вас?

– А я никуда не ухожу, – сказала она, подталкивая его бедром к кровати. Она собиралась опустить его осторожно. Однако он неожиданно свалился на кровать, потащив ее за собой и придавив ей руку. Она ойкнула.

Оррен заворчал и попытался перекатиться на бок, увлекая ее за собой. Его рука обхватила ее плечи.

– Мэтти, – только и сказал он, но так, что у нее замерло сердце. Она села и высвободила руку. Оррен что-то пробормотал и закрыл лицо ладонью.

Мэтти встала с постели, быстро сняла с него ботинки и носки, потом расстегнула рубашку. Потянув за нее, она приподняла его, чтобы спустить рубашку с плеч. В полусне он освободился от рубашки, нащупал брюки, расстегнул их и спустил с бедер. Мэтти поспешно отвела взгляд. Потом наклонилась и, схватившись за край брючин, стянула их с его ног. Оррен, не открывая глаз, нащупал подушку и уткнулся в нее. Мэтти выдернула из-под него одеяло, чтобы накрыть его.

Господи, как он красив, у него такие гладкие и крепкие мускулы! Ничего удивительного, что он такой тяжелый! Она отвела несколько прядей с его лба, вглядываясь в лицо. Оно было энергичным, сильным и крепким, как и весь он, и в то же время каким-то беззащитным.

Любовь уже давно жила в ее сердце. Возможно, с того самого момента, как она увидела его. Теперь она уже твердо считала, что Оррен создан для нее. И даже его упрямство могла понять только она – дочь такого же упрямого человека. Улыбаясь, она склонилась ниже и прижалась к его щеке.

Оррен неожиданно перевернулся на спину и, прежде чем она успела опомниться, обнял ее и притянул к себе. Потом повернулся на бок и на мгновение оторвался от нее. Его глаза открылись.

– Мэтти, – прошептал он. – Я знал, что вы здесь. – И тут его губы отыскали ее губы. Его поцелуй был сладким и жадным.

Наконец его губы оторвались от ее губ, и он перевел дыхание, со вздохом уткнувшись ей в шею. Его рука, блуждая, легла ей на грудь.

– Ты не ребенок, – нежно сказал он ей на ухо.

Улыбаясь и моргая сквозь слезы, она уткнулась лицом ему в шею. Через несколько мгновений он снова погрузился в глубокий сон. Она тихо лежала рядом до тех пор, пока не почувствовала, что у нее слипаются глаза, и не поняла, что должна либо уйти, либо провести здесь ночь. Она с трудом высвободилась и стремительно передвинулась в конец кровати. Оррен протянул руку, как будто искал ее, сонно что-то забормотал и снова стих. Мэтти закрыла жалюзи и на цыпочках вышла из темной комнаты, осторожно притворив за собой дверь.

Оставив машину на дорожке, Мэтти вошла в дом и, крадучись, направилась в свою комнату. В этот момент дверь комнаты отца открылась, и он вышел в прихожую.

– Ты очень поздно пришла, Мэтти. Все в порядке?

– Все отлично, папа, – сказала она ласково. – Иди спать.

– Я ждал, что ты придешь раньше, – произнес он, зевая.

Она вошла в комнату и щелкнула выключателем:

– Оррен работал сорок один час без передышки. Он едва добрался до дома.

Эванс заморгал от яркого света.

– Этот парень работает слишком много и слишком перегружает тебя.

– Он не перегружает, папа, – сказала она. – Я с удовольствием вожусь с детишками. А теперь надо спать. Мне завтра рано вставать, чтобы собрать детей в воскресную школу.

– Ты поведешь их в церковь?

– Да.

– А онтоже пойдет?

Она покачала головой, улыбаясь при мысли о том, как много смысла умудрился вложить ее отец в простое личное местоимение.

– Оррену надо выспаться. Может быть, в следующее воскресенье.

При этих словах Эванс хмыкнул.

– Мэтти, ты слишком близко к сердцу принимаешь все, что касается этих людей.

Вздыхая, она встала на цыпочки и поцеловала его в подбородок.

– Не хочешь же ты говорить об этом сейчас, правда?

Он проворчал, что ей не следует задерживаться так поздно, пожелал спокойной ночи и вернулся в свою комнату. Мэтти закрыла дверь, разделась, завела будильник, выключила свет и легла в постель. Последнее, о чем она подумала, засыпая, – почему у нее такое ощущение, что она как будто не на месте в своей собственной кровати?

Будильник прозвонил совершенно не вовремя. Мэтти застонала и протянула руку, чтобы заставить его замолчать. Зевая и потягиваясь, она встала и побрела под душ. Отец и Эми еще и пошевелиться не успели, как ее уже и след простыл.

В доме Оррена она сразу же принялась готовить завтрак. Перед тем, как разбудить детей, она пошла проверить Оррена. Он спал как убитый. Его подбородок и щеки покрывала грубая темная щетина. Мэтти тихонько поцеловала его – никакой реакции. Она выскользнула из комнаты и пошла поднимать детей. Она будила их поцелуями, уговаривая не шуметь. Сначала Чэза, потом Джин Мэри, потом малышек. Пока они уплетали завтрак, Мэтти приготовила им одежду. Помогая детям одеваться и причесывая их, Мэтти повторяла, что Оррен работал целых два дня и почти целых две ночи, чтобы заработать для них дополнительные деньги, и что он заслуживает, чтобы его не тревожили во время сна.

– Помимо всего прочего, – сказала она Чэзу, – тебе понравится в воскресной школе. Там, в твоем классе, есть несколько хороших мальчиков.

Мэтти черкнула записку Оррену на случай, если он проснется, пока их не будет, положила ее на кухонный стол и выбежала из дома, торопясь успеть в церковь.

Чэз оказался на удивление застенчивым, но Мэтти вверила его в надежные руки жены своего пастора. Кларисса Чарлз была женщиной милой, обаятельной и очень доброй. У нее было двое детей – сын и дочь. Она легко вовлекла Чэза в группу детей, собравшихся вокруг фортепьяно. А Мэтти представила явно напряженную Джин Мэри детям в соседней комнате. Янси пришлось уговаривать немного дольше. Засунув пальчик в рот, она уткнулась Мэтти в живот и обвила ручонками ее ноги. В ответ на вопрос, не хочет ли она поиграть с другими детишками, она замотала головой.