Текст книги "Россия и Черт"
Автор книги: Аркадий Белинков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Ну, конечно? А какая у вас специальность? – поинтересовался Черт.
– Специальность? – Симочка заморгала и посмотрела на Черта заплаканными глазами, заляпанными сине-фиолетовыми кляксами от размокших ресниц. – У меня совершенно другая специальность, – прошептала она, – я умею покупать самые лучшие в мире брошки, завиваться, ходить по ресторанам и обниматься. И вообще – аналогичные специальности. Но теперь... – она всхлипнула и захлопала веками по грязи, получившейся от размытой слезами краски.
– Да, конечно, теперь... – тяжело вздохнул Черт, – да... Ничего, мужайтесь. Я помогу вам!
Он решительно встал, подошел к двери, выглянул в переднюю и плотно затворил дверь. Потом подошел к широкому венецианскому окну, внимательно осмотрел улицу и быстрым шагом возвратился к Симочке.
– Слушайте, что я скажу вам, – зашептал он с замораживающей сердце таинственностью, – слушайте.
Симочка испуганно вскинула па пего закляксанные глаза и инстинктивно отодвинулась в угол дивана.
– Итак, – начал Черт, – вы стоите на краю гибели. И ничто не может спасти вас и никто не может спасти вас. Только я могу спасти вас. Я могу вернуть вам спокойствие, радость и уверенность в завтрашнем дне. Я могу, не шевельнув пальцем, бросить к вашим ногам невиданные в мире брошки, неслыханные заколки, немыслимые серьги и невообразимые бусы! – Красные пятна пылали на Симочкиных щеках. Черт искушал: – Я могу, не выходя из этой комнаты, бросить к вашим ногам власть и аплодисменты, победы, триумф и венец. Я могу в мгновенье ока обеспечить вашу будущность и избавить вас от тяжелой необходимости идти сегодня вечером в такую отвратительную погоду па Тверской бульвар продавать свое пухленькое, тепленькое, розовое тело!
– Но.., – дрожащими губами прошептала Симочка и почувствовала, как чья-то могучая рука толкает ее в мягкое место. Она вскочила и, упираясь коленками в подушку, подалась всем телом вперед, к Черту, к новой жизни.
– Что вы хотите, что я должна сделать?! – вскричала она.
– Ничего! – громко сказал Черт.
Ледяная тишина разлилась в воздухе. И вдруг над городом, полным ненависти, борьбы, злобного тщеславия, обиды и мук, над городом, который, кривляясь, показывал всему миру только подведенные глаза и подкрашенные губы, пронесся тяжелый вздох.
Черт сорвался со своего места, подбежал к Симочке и, касаясь ее горящего лица своим дыханием, прошептал:
– Почти ничего. Слушайте и не пугайтесь. После своей смерти, сразу же, пока еще не остыло тело, вы позвоните мне по телефону – вот номер, – Черт сунул ей в ладонь бумажку, – я приду и возьму вашу душу. И – все. Не бойтесь. Вы останетесь в том же положении, в каком были. Я только возьму вашу душу.
– Ду-душу?.. – обомлело прошептала Симочка.
– Ну да, душу, – сказал Черт, – именно душу, а не, так сказать, метафору. Абсолютно так, как это делалось раньше, например, в эпоху 3-го крестового похода. И таким же самым методом, можно сказать, почти без всякой модернизации или рационализаторских предложений. Разве что только телефон. Но сущность совершенно не в нем. Просто ваша душа перейдет в мое ведение, так же, как это было раньше, в эпоху борьбы гвельфов и гибеллинов. Уверяю вас, что с тех пор ничего существенного не изменилось. Особенно в нашем ремесле, да и в вашем, знаете, тоже. Вообще, на свете, уважаемая, ничего не меняется. Можете в свободное время просмотреть лозунги Катона перед 3-й Пунической войной и сравнить их с рядом других лозунгов, которые произносили во время Второй мировой войны, и вы убедитесь, что ничего не изменилось. Если не посмотреть на год издания, то вообще можно спутать. Нет, милочка, на свете ничего не меняется. Особенно категории. Например, человеческая пошлость. Вот вам, к примеру, почему-то так же жалко отдавать свою душу, хотя бы и после смерти, как во времена войн гвельфов с гибеллинами. А? Разве не так? В сущности, изменилось только то, что вы имеете возможность сообщить по телефону, вместо того, чтобы бегать самой, о том, что душа готова, можете получить. Но, в сущности, милочка, не в этом сущность. А что касается прочего, то прочее останется в прежнем виде: я приду или приеду, или, наконец, прилечу и возьму вашу душу. Именно душу, вещь, может быть, и очень старомодную в наш век, по все-таки возьму душу, а не пузырек самого модного стрептомицина.
– Зачем! – прошептала Симочка, стуча зубами.
– Что, зачем? – не понял Черт.
– Ду-душу, – подавившись, произнесла Симочка.
– Ну, это уж вам совершенно необязательно знать, – недовольно проворчал Черт и закурил папиросу, – зачем, зачем, стало быть, нужно. Ну что, может быть, вас не устраивает? Ну, что вы молчите?
– Я боюсь, – прохныкала Симочка, – как же я буду без души? Это очень плохо. Вот Кики тоже бездушная.
– Ну и что же, – ухватился Черт. – Разве ей плохо живется?
– Вот именно, что плохо, – воскликнула Симочка, – от нее все мужья сбегают. Они говорят, что с ней просто нет никаких сил жить.
– Это ничего не значит, – авторитетно заявил Черт, – зато она никогда не окажется в таком тяжелом положении, как вы.
– Это, конечно, – вздохнув, согласилась Симочка, – конечно, бездушным в этом отношении легче живется.
– Ну, вот видите, конечно же, лучше, чем у кого душа, – подхватил Черт, – знаете, с душой, как с больными зубами, и чисти, и ухаживай, и подмазывай. И чего-чего только не приходится с ними делать. Правда?
– Нет, знаете, может быть, все это и так, – упрямилась Симочка, только я не хочу без души. Пусть уж останется пока, как есть. А дальше будет видно.
– Да нет же, вы меня не поняли, – объяснял Черт, – это же будет после вашей смерти, тогда вам ничего уже не понадобится, в том числе и душа.
– После моей смерти? – воскликнула Симочка. – Я не хочу умирать.
– Ну, знаете, уж это, извините, от вас не зависит, – презрительно заметил Черт и повернулся па каблуках, – закон природы, так сказать, и у меня, к сожалению, нет полномочий его отменять.
– Я боюсь, – канючила Симочка, – боюсь умирать.
– Да нет же, – уговаривал Черт, – ведь это же не сейчас. Вы умрете, когда вам придет срок, так же, как вы бы умерли и без нашего договора, даже и не подозревая, что можно сделать такую выгодную сделку. Понимаете?
– Понимаю, – скулила Симочка, – а когда?
– Что – когда? – не понял Черт.
– Когда я умру? – боязливо спросила Симочка.
– Ах, это... Ну это я не могу вам сказать, – начав терять терпение, сказал Черт. – Просто не поинтересовался. Думаю, что лет через 50. Куда вам спешить? Тем более, что все эти годы вы проживете в полном достатке у нас на довольствии, сможете сколько угодно лечиться, отдыхать или там обниматься. Все будет зависеть только от вас. Ну идет? Да? Подписывайте, – он протянул ей текст, напечатанный на плотной бумаге с водяными знаками.
– Что это? – со страхом спросила Симочка.
– Это? Договор, – пояснил Черт.
– Какой договор? – удивилась она.
– Ну, какой, какой, – улыбаясь, проговорил Черт, – ну, договор, по которому вы отдаете нам свою душу. После смерти, конечно, – поспешно добавил он.
– Ай! – взвизгнула Симочка. – Не хочу! Не хочу! Уберите сейчас же! Я боюсь! Уходите! Уходите!
– Дура! – в сердцах заорал Черт. – Чего ты орешь?! Ей предлагают богатую жизнь за какое-то дерьмо, за душу. Ну что представляет твоя душа. Порцию испорченного воздуха и больше ничего? Ей, дуре, предлагают за этакую дрянь настоящую жизнь с брошками и заколками, квартиру с газом и ванной, птичье молоко от бешеной телки, а она начинает тут разводить фигли-мигли не буду, да боюсь, да не хочу! Подумаешь, какая цаца! Небось, когда целку тебе проламывали, тоже пищала: пустите, да я боюсь, да не хочу? Да? А потом понравилось? Еще бы! Небось, сама просила. Подписывай, сука!
– Не буду, – огрызнулась Симочка, – сам подписывай. Лучше я буду ходить совсем без брошек или бус, а подписывать не буду.
– Почему?! – заревел Черт. – Почему ты не хочешь подписывать, дура несчастная?!
– Не буду, – упрямо буркнула Симочка, – и не приставай.
– Ну, почему же? Объясни, почему ты не хочешь подписывать, – кипятился Черт, – ты понимаешь, как это для тебя выгодно?!
– Все равно не буду, – упрямо твердила Симочка, – не приставай.
– Ах, так, – остервенело заорал Черт, – и хорошо. Не надо, можешь не подписывать. Посмотрим, как ты будешь выглядеть завтра, когда тебя потащат на Большую Лубянку.
– Куда? – спросила Симочка с испугом.
– Куда? – ухмыльнулся Черт, – на Большую Лубянку, вот куда. Есть там такой домик зеленого цвета. Там тебе покажут кузькину мать.
– Ничего мне не покажут, – с деланным спокойствием сказала Симочка, за что это мне покажут, разрешите узнать?
– За что? – злобно процедил Черт, – за генетику эту самую, вот за что!
– Это не я! – завопила Симочка, – это все Чижик! Пусть он сам и отвечает!
– Ха-ха-ха!..– громко и нахально расхохотался Черт,– Чижик! А тебя, как жену! Не знаешь, что ли?
– Не ври, пожалуйста, – орала Симочка, – я никогда не была его женой! Докажи, что я была его женой! А? Съел?
– Вот дура! – искренне удивился Черт, – а чего там доказывать? Кто там будет спрашивать у тебя доказательства? Просто пошлют на 10 лет колупать уголь в Воркуте, и дело с концом! Доказательства! Вот дура! А жаловаться станешь, еще 10 лет добавят, когда разберутся, чтобы не жаловалась. Что ты совсем спятила? Это же Лубянка, дура несчастная, а не Дом пионеров!
– Ничего ты не знаешь, – изо всей мочи закричала Симочка, стараясь взять на испуг собственное тошнотворное сердцебиение. – Наш советский суд знает, где правда, а где неправда!
Услышав такие замечательные, прямо-таки поразительные речи, Черт так искренне удивился, что даже не нашел, что ответить. Он засунул в рот все пять пальцев, что-то забулькал, потом подошел совсем вплотную к Симочке и, хлопая глазами, уставился на нее.
– Да, да, там сразу узнают, кто из нас настоящий советский человек: я или ты! – истошно орала Симочка. – И тогда тебе покажут! Тогда ты узнаешь!
– Не ори, падаль, – ахнул Черт и крутанул Симочкину руку пониже локтя. – Убью!
– Ай! – взвизгнула Симочка и скривилась: – Ах, вот ты какой! Теперь я все понимаю. Ты мешаешь нам идти к коммунизму! Вот ты, оказывается, кто! Аха-ха! Так вот кто мешает нашему победному стремлению вперед, к новым победам! И ты хочешь, чтобы я, советская патриотка, имела с тобой дело? Чтобы я отдалась тебе?! Отдала тебе всю свою душу?! Чтобы я сожительствовала с врагом нашей прекрасной советской жизни?! Ни за что! Товарищ милиционер! завопила она, бросившись к окну, – товарищ милиционер! Сюда! Сюда! Здесь он! Держите его! – вопила Симочка, высунув в форточку голову с волосами, закрученными, как червяки.
Черт рванулся, опрокинул стол и схватил ее за ноги.
– Спасите! – надрывалась Симочка, зацепившаяся ухом за крючок форточки, – убивают за коммунизм!
– Убью!! – проревел Черт. Он швырнул ее в угол и, схватив за бороду каменного академика Павлова, двинулся к Симочке.
Но в это мгновенье с улицы раздались пронзительные свистки, топот и крики. Черт вздрогнул, выпрямился, уронил академика Павлова и, пнув ногой в Симочкин живот, бросился, оставив пальто и шляпу, через кухню, черным ходом на чердак, с чердака по пожарной лестнице во двор, перемахнул через забор, перебежал переулок, шмыгнул в подворотню и растворился в тумане.
5.4.1950.
Рукопись, озаглавленная "Россия и Черт", написана мной и изъята у меня при обыске.
Аркадий Белинков.
