Текст книги "О хороших в сущности людях"

ГАЗЕТЧИК, СОЛИДНЫЙ ГОСПОДИН В ЗОЛТЫХ ОЧКАХ, ПРОДАВЕЦ, ПРИКАЗЧИК, СЛУГА, ХОЗЯИН, КВАРТИРНАЯ ХОЗЯЙКА, ОФИЦЕР, ДОКТОР, ПЫШНОГРУДАЯ БЛОНДИНКА, БРАТ, СИВЫЙ СТАРИК, РЫЖИЙ, ШВЕЙЦАР, НОСИЛЬЩИК.

Первый праздник, встреченный по христиански

ИНТ. КВАРТИРА ПОДХОДЦЕВА УТРО

Комната большая, но низкая. Меблировка однообразная: стол, завален книгами, исписанной бумагой и газетами; три кровати, завалены телами лежащих мужчин (ПОДХОДЦЕВ, КЛИНКОВ и ГРОМОВ); и наконец, три стула – ничем не завалены.

Тела мужчин просыпаются по очереди… Сначала толстый Клинков, на нос которого упал горячий луч солнца, чихает так громко, что гитара на стене загудела, спящий под ней Подходцев открывает глаза.

ПОДХОДЦЕВ

Кой чёрт играете по утрам на гитаре?

ГРОМОВ

Чёрт возьми, дадите вы мне спать или нет?

КЛИНКОВ

Это Подходцев всё время тут разговаривает.

ГРОМОВ

Да что ему надо?

КЛИНКОВ

Он уверяет, что ты недалёкий человек.

ГРОМОВ

Я настолько недалёк, что могу запустить в него ботинком.

Так он и поступает.

ПОДХОДЦЕВ

А ты и поверил? Это Клинков о тебе такого мнения, а не я.

ГРОМОВ

Для Клинкова есть другой ботинок!

Громов бросает ботинок в Клинкова.

ПОДХОДЦЕВ

А теперь, когда ты уже расшвырял ботинки, я скажу тебе правду: ты не недалёкий человек, а просто кретин.

ГРОМОВ

Это не я кретин, а ты…

КЛИНКОВ

Однако вы тонко изучили друг друга кретины. У людей знакомые бывают на крестинах, а у нас на кретинах. Подходцев, у тебя есть карандаш? Запиши этот каламбур. За него в журнале кое-что дадут.

ПОДХОДЦЕВ

По тумаку за строчку – самый приличный гонорар. Чего это колокола так раззвонились? Пожар, что ли?

КЛИНКОВ

Грязное невежество: не пожар, а Страстная суббота. Завтра, милые мои, Светлое Христово Воскресенье. Конечно, вам всё равно, потому что души ваши давно запроданы дьяволу, а моей душеньке тоскливо и грустно, ибо я принуждён проводить эти светлые дни с отбросами каторги. О, мама, мама! Далеко ты сейчас со своими куличами, крашеными яйцами и жареным барашком. Бедная женщина!

ПОДХОДЦЕВ

Действительно, бедная. Ей не повезло в детях.

КЛИНКОВ

А что, миленькие: хорошая вещь – детство. Помню я, как меня наряжали в голубую рубашечку, бархатные панталоны и вели к Плащанице. Постился, говел… Потом ходили святить куличи. Удивительное чувство, когда священник впервые скажет: "Христос Воскресе!"

ГРОМОВ

Не расстраивай меня, а то я заплачу.

КЛИНКОВ

Разве вы люди? Вы свиньи. Живём мы, как чёрт знает что, а вам и горюшка мало. В вас нет стремления к лучшей жизни, к чистой, уютной обстановке,– нет в вас этого. Когда я жил у мамы, помню чистые скатерти, серебро на столе.

ПОДХОДЦЕВ

Ну, если ты там вертелся близко, то на другой день суп и жаркое ели ломбардными квитанциями.

КЛИНКОВ

Врёте, я чистый, порядочный юноша. Был… А что, господа, давайте устроим Пасху, как у людей. С куличами, с накрытым столом и со всей вообще празднично-буржуазной, уютной обстановкой.

ГРОМОВ

У нас из буржуазной обстановки есть всего одна вилка. Много ли в ней уюта?

КЛИНКОВ

Ничего, главное – стол. Покрасим яйца, испечём куличи…

ГРОМОВ

А ты умеешь?

КЛИНКОВ

По книжке можно. У нас ножка шкафа подпёрта толстой поваренной книгой.

ПОДХОДЦЕВ

Здорово удумано. В конце концов, что мы не такие люди, как все, что ли?

КЛИНКОВ

Даже гораздо лучше.

ИНТ. КВАРТИРА ПОДХОДЦЕВА ДЕНЬ

Луч солнца освещает следующую картину: Подходцев и Громов сидят на полу у небольшой кадочки, в которую насыпано муки чуть не доверху. Сбоку стоит корзина с яйцами, лежит кусок масла, ваниль и какие-то таинственные пакетики.

ГРОМОВ

Как твоя бедная голова выдерживает такие мозги. Откуда ты взял, что ваниль распустится в воде, когда она – растение.

ПОДХОДЦЕВ

Сам ты растение дубовой породы. Ваниль не растение, а препарат.

ГРОМОВ

Препарат чего?

ПОДХОДЦЕВ

Препарат ванили.

ГРОМОВ

Так… Ваниль – препарат ванили. Подходцев – препарат Подходцева. Голова твоя препарат телячьей головы…

ПОДХОДЦЕВ

Ты не кричи, а объясни мне вот что: почему я должен сначала "взять лучше крупитчатой муки 3 фунта, развести четырьмя стаканами кипячёного молока", проделать с этими тремя фунтами тысячу разных вещей, а потом, по словам самоучителя, "когда тесто поднимется, добавить ещё полтора фунта муки"? Почему не сразу четыре с половиной фунта?

ГРОМОВ

Раз сказано, значит, так надо.

ПОДХОДЦЕВ

Извини, пожалуйста, если ты так глуп, что принимаешь всякую печатную болтовню на веру, то я не таков! Я оставляю за собой право критики.

ГРОМОВ

Да что ты, кухарка, что ли?

ПОДХОДЦЕВ

Я не кухарка, но логически мыслить могу. Затем – что значит: "30 желтков, растёртых добела"? Желток есть желток, и его, в крайнем случае, можно растереть до желта.

ГРОМОВ

Может, тут ошибка? Не "растёртые" добела, а "раскалённые" добела?

ПОДХОДЦЕВ

Знаешь, ты, по моему, выше Юлия Цезаря по своему положению. Того убил Брут, а тебя сам Бог убил. Ты должен отойти куда ни будь в уголок и там гордиться. Раскалённые желтки! А почему тут сказано о "растопленном, но остывшем сливочном масле"? Где смысл, где логика? Понимать ли это в том смысле, что оно жидкое, нехолодное, или что оно должно затвердеть? Тогда зачем его растапливать? Боже, Боже, как это всё странно!

Громов c раздражением вырвал из поваренной книги лист «о куличах» и бросил его в кадочку с мукой.

ГРОМОВ

На! Теперь это всё перемешай!

Открывается дверь. На пороге стоит смущённый Клинков. Он не входит в комнату и пытается заслонить своей широкой фигурой что то, стоящее сзади него и увенчанное красными перьями.

КЛИНКОВ

Как… вы уже вернулись? А я думал, что вы ещё часок прошатаетесь по рынку.

ПОДХОДЦЕВ

А что? Да входи… Чего ты боишься?

КЛИНКОВ

Да уж лучше я не войду…

ГРОМОВ

Да почему же?

Из-за спины Клинкова вышла МАРУСЯ.

МАРУСЯ

Я тебе говорила – не надо. Такой день нынче, а ты пристал – пойдём да пойдём!.. Ей Богу, бесстыдник.

ПОДХОДЦЕВ

Клинков, Клинков, когда же ты наконец перестанешь распутничать? Сам же затеял это пасхальное торжество и сам же среди бела дня приводишь жрицу свободной любви…

МАРУСЯ

Нашли жрицу. Со вчерашнего дня жрать было нечего.

КЛИНКОВ

Браво! Она тоже каламбурит!! Подходцев, запиши – продадим.

ГРОМОВ

У человека нет ничего святого. Сударыня, нечего делать, присядьте, отдохните, если вы никуда не спешите.

МАРУСЯ

Господи! Куда же мне спешить. Куда, спрашивается, спешить, если меня хозяйка вчера совсем из квартиры выставила?

КЛИНКОВ

Весна – сезон выставок. Подходцев, запиши. Я разорю этим лучшую редакцию столицы. Ах, как мне жаль, Маруся, что я не могу оказать вам того гостеприимства, на которое вы рассчитывали.

МАРУСЯ

Уйдите вы. Ни на что я не рассчитывала. Отдохну и пойду.

Маруся садится на край кровати. Видит кадочку с мукой.

МАРУСЯ

Ой! А что это вы, господа, делаете?

ГРОМОВ

Куличи. Только у нас, знаете ли, не ладится…

КЛИНКОВ

Видишь ли, Маруся, мы решили отпраздновать праздник святой Пасхи по-настоящему. Мы – буржуи!

Маруся встала и осмотрела кадочку.

МАРУСЯ

Кто ж так куличи делает. Высыпайте обратно муку. Хотите, я вам замешу?

ГРОМОВ

Да разве вы умеете?

МАРУСЯ

Вот тебе раз! Да как же не уметь!

ПОДХОДЦЕВ

Уважаемая, достойная Маруся, Вы нас чрезвычайно обяжете…

КЛИНКОВ

Теперь вы, господа, понимаете, для чего я её привёл?

ПОДХОДЦЕВ

Лучше молчи... По распущенности ты превзошёл Гелиогабала!

КЛИНКОВ

Да, пожалуй… Во мне сидит римлянин времён упадка.

МАРУСЯ

Нечего сказать, хорошенькое помещение он себе выбрал. Разведи-ка в этой баночке краску для яиц.

Клинков покорно берёт пакетики с краской и отходит в угол. Подходцев и Громов стоят около стола.

ПОДХОДЦЕВ

Накроем пока стол. Скатерть чистая есть?

ГРОМОВ

Вот есть… Какая-то чёрная. Только на ней, к сожалению, маленькое белое пятно.

ПОДХОДЦЕВ

Милый мой, ты смотришь на эту вещь негативно. Это белая скатерть, но сплошь залитая чернилами, кроме этого белого места.

ГРОМОВ

И, конечно, залил её Клинков. Он всюду постарается.

КЛИНКОВ

Да уж. Я всегда стараюсь. Я старательный. А вы всегда на меня кричите. Вон Марусю привёл. Маруся, поцелуй меня.

МАРУСЯ

Уйди, уйди, не лезь. Заберите его от меня, или я его вымажу тестом.

ПОДХОДЦЕВ

(застонал)

Эх, чёрт! Сломался!

ГРОМОВ

Что?

ПОДХОДЦЕВ

Ключ от сардинок. Я попробовал открыть…

ГРОМОВ

Пропала коробка. Теперь уж ничего не сделаешь. Помнишь, у нас уже этак ломался ключ… Мы пробовали открыть ногтями, потом стучали по коробке каблуками, бросали на пол. Исковеркали – так и пропала коробка…

КЛИНКОВ

Надо подложить её на рельсы, под трамвай. В этих случаях самое верное – трамвай.

МАРУСЯ

Давайте, я открою.

КЛИНКОВ

Видите, какая она у меня умница. Я знал, что с сардинами что ни будь случится, и привёл её.

МАРУСЯ

Отстань!

КЛИНКОВ

Подходцев, режь колбасу. Знаешь, можно её этакой звёздочкой разложить. Красиво!

ПОДХОДЦЕВ

Ножа нет.

КЛИНКОВ

Можно без ножа. Взять просто откусить кусок и выплюнуть, откусить и выплюнуть, откусить и выплюнуть. Так и нарежем.

ГРОМОВ

Ничего другого не остаётся. Кто же этим займётся?

КЛИНКОВ

Конечно, я.

ПОДХОДЦЕВ

Почему же ты. Уж лучше я.

ГРОМОВ

Или я!

МАРУСЯ

Неужели у вас нет ножа?

Подходцев качает головой.

ГРОМОВ

Был прекрасный нож. Но пришёл этот мошенник Харченко и взял его якобы для того, чтобы убить свою любовницу, которая ему изменила. Любовницы не убил, а ножик зажал.

КЛИНКОВ

И штопор был; и штопора нет.

ПОДХОДЦЕВ

Как? А где же он?

ГРОМОВ

А ты не знаешь? Клинков погубил штопор; ему, после обильных возлияний, пришла на улице в голову мысль: откупорить земной шар.

ПОДХОДЦЕВ

Вот свинья то. Как же он это сделал?

ГРОМОВ

Вынул штопор и стал ввинчивать в деревянную тротуарную тумбу. Это, говорит, пробка, и я, говорит, откупорю земной шар.

КЛИНКОВ

Неужели я это сделал?

ГРОМОВ

Конечно. На прошлой неделе. Уж я не говорю о рюмках – все перебиты. И перебил Клинков.

КЛИНКОВ

Всё я да я… Впрочем, братцы, обо мне не думайте: я буду пить из чернильницы.

Клинков берёт чернильницу, но Громов лёгким движением перехватывает у него чернильницу.

ГРОМОВ

Нет, чернильница моя,– ты можешь взять себе пепельницу. Или сделай из бумаги трубочку.

Маруся с изумлением слушает эти странные разговоры, вытирает руки о фартук, сооружённый из наволочки, берёт карандаш и бумагу, молча пишет…

КЛИНКОВ

Каламбур записываешь?

МАРУСЯ

(даёт записку Клинкову)

Я записала тут, что надо купить. Вилок, ножей, штопор, рюмки и тарелки. Покупайте посуду, где брак,– там дешевле… Всего рубля на четыре выйдет.

КЛИНКОВ

(Подходцеву)

Дай денег.

ПОДХОДЦЕВ

Что ты, милый? Я последние за муку отдал.

КЛИНКОВ

(Громову)

Ну, ты дай.

ГРОМОВ

Я тоже всё истратил. Да ведь у тебя должны быть?

Клинков смущённо читает бумагу.

КЛИНКОВ

Едва ли по этой записке отпустят.

МАРУСЯ

Почему?

КЛИНКОВ

Тарелка через "ять" написана. Потом "периц" через "и". Такого перца ни в одной лавке не найдёшь.

ПОДХОДЦЕВ

Клинков! Ты что-то подозрительно завертелся! Куда ты дел деньги, а?

КЛИНКОВ

Никуда. Вон они. Видишь – пять рублей.

ПОДХОДЦЕВ

Так за чем же остановка?

КЛИНКОВ

Я думаю, что эти деньги… я… должен… отдать… Марусе…

МАРУСЯ

Мне? За что?

КЛИНКОВ

Ну… ты понимаешь… по справедливости… я же тебя привёл… оторвал от дела…

ПОДХОДЦЕВ

И верно! Отдай ей.

Маруся медленно снимает с себя фартук, одёргивает засученные рукава, берёт шляпу и дрожащими руками надевает её.

МАРУСЯ

До свиданья… я пойду… я не думала, что вы так… А вы… Скверно! Стыдно вам.

ГРОМОВ

Подходцев дурак и Клинков дурак. Маруся! Мы вас просим остаться. Деньги эти, конечно, пойдут на покупку ножей и прочих тарелок, и я надеюсь, что мы вместе разговеемся, мы с вами куличом, а эти два осла – сеном.

КЛИНКОВ

Ура! Дай я тебя поцелую.

МАРУСЯ

Отстань…

(улыбнулась сквозь слезы)

Вы лучше мне покажите, где печь куличи-то.

КЛИНКОВ

О, моя путеводная звезда! Конечно! У хозяйки. У неё этакая печь есть, в которой даже нас, трёх отроков, можно изжарить. Мэджи! Вашу руку, достойнейшая – я вас провожу к хозяйке.

Клинков и Маруся уходят.

ГРОМОВ

В сущности, очень порядочная девушка.

ПОДХОДЦЕВ

Да… А Клинков осёл.

ГРОМОВ

Конечно. Это не мешает ему быть ослом. Как ты думаешь, она не нарушит ансамбля, если мы её попросим освятить в церкви кулич и потом разговеться с нами?

ПОДХОДЦЕВ

Почему же… Ведь ты сам говорил, что она порядочная девушка.

ГРОМОВ

А Клинков осёл. Верно?

ПОДХОДЦЕВ

Клинков, конечно, осёл. Смотреть на него противно.

ИНТ. КВАРТИРА ПОДХОДЦЕВА НОЧЬ

Подходцев и Громов сидят у стола. Стол накрыт белоснежной скатертью на которой стоит новенькая посуда. Под бодрый звон колоколов, входит Маруся. Она несёт кулич, увенчанный розаном. За ней входит Клинков ведёт под руку подвыпившего ХАРЧЕНКО. Подходцев и Громов радостно вскочили и подошли к Марусе. Она степенно похристосовалась с Подходцевым и Громовым.

МАРУСЯ

А с Клинковым я христосоваться не буду потому, что он не умеет целоваться как следует.

Клинков посадил Харченко к столу.

КЛИНКОВ

Да мои поцелуи не для этого случая. Не для Пасхи-с! Хе-хе! Позвольте хоть ручку.

Желание его исполняет не только Маруся, Подходцев и Громов, суют ему под нос свои руки. Клинков целует все протянутые руки. Все садятся за стол.

КЛИНКОВ

Какой шик!

(ощупывая новенькую, накрахмаленную скатерть)

У нас совсем как в приличных буржуазных домах.

ГРОМОВ

Да… настоящая приличная чопорная семья!

И все серьёзно кивают головами. Подходцев разливает вино. Чокаются, пьют. Клинков пододвигается ближе к Марусе. Подходцев и Громов обращают свой взор на растрогано-печального Харченко.

ПОДХОДЦЕВ

(наливая вина Харченко)

Что с тобой такое Витенька?

ХАРЧЕНКО

(выпивает)

Эх, господа, может быть, это единственный день, когда хочется быть чистым, невинным, как агнец, – и что же! Никогда так, как в этот день, ты не чувствуешь себя негодяем и преступником!

ГРОМОВ

Витенька, что ты! Неужели, ты совершил преступление?

ХАРЧЕНКО

Да, господа! Да, друзья мои. Как тяжело сознавать себя отбросом общества, преступником…

Подходцев снова наполняет вином стаканы.

ПОДХОДЦЕВ

А ты покайся. Гляди, и легче будет.

ГРОМОВ

В самом деле, покайся, Харченко. Может мы тебя и облегчим как-нибудь.

ПОДХОДЦЕВ

Конечно, облегчим.

ХАРЧЕНКО

Дорогие вы мои. Родные вы мои. Недостоин аз, многогрешный, сидеть среди вас, чистых, светлых и вкушать из одной и той же бутылки пресветлое сие питие. Грешник я есмь, дондеже не…

ГРОМОВ

Ты лучше по-русски говори.

ХАРЧЕНКО

И по-русски скажу! И по французски, и по итальянски скажу – на всех языках скажу! Преступник я, господа, и мытарь! Знаете ли вы, что я сделал? Я нашему директору Топазову японские марки дарил. Чилийские, аргентинские, капские марки я ему дарил, родные вы мои…

ПОДХОДЦЕВ

Зачем же ты это делал, чудак?

ХАРЧЕНКО

Чтоб подлизаться, господа, чтобы подлизаться. Пронюхал я, что собирает он марки, – хотя, и скрывает это! Пронюхал. А так как у него очищается место второго секретаря, то я и того… Стал ему потаскивать редкие марочки. Подлизаюсь, думаю, a он меня и назначит секретарём!

ГРОМОВ

Грех это, Витенька. Мы все работаем, служим честно, a ты – накося! С марочками подъехал. Что ж у него марочек-то полная уже коллекция?

ХАРЧЕНКО

В том-то и дело, что не полная! Нужно ещё достать болгарскую выпуска семидесятого года и какую-то египетскую с обелиском. Тогда, говорит, с секретарством что-нибудь и выгорит.

ГРОМОВ

И не стыдно тебе? Гнусно всё это и противно. Марки-то эти можно где-нибудь достать?

ХАРЧЕНКО

Говорят, есть такой собиратель, Илья Харитоныч Тпрундин, – у которого всё, что угодно есть. Разыщу его и достану.

Громов записывает на манжете.

ГРОМОВ

Омерзительно. Семидесятого года болгарская-то?

ХАРЧЕНКО

Семидесятого. Горько мне, братцы.

ПОДХОДЦЕВ

Ну, что ж, ты нам признался, и это тебя облегчило. Если больше никаких грехов нет…

ХАРЧЕНКО

Нету грехов? У меня-то? А банковская операция с купцом Треносовым – это что? Это святое дело, по-вашему?

ПОДХОДЦЕВ

Постой.

Подходцев берёт Харченко под руку и отводит в сторону.

ПОДХОДЦЕВ

Ты им этого не говори; они не поймут. А я пойму. Вот – выпей и расскажи.

ХАРЧЕНКО

И расскажу! Всё расскажу!! Ничего не потаю.

(пьёт)

Пьянствовали мы недавно с купцом Троеносовым. Он и давай хвастаться своей чековой книжкой. "Видал, говорит, книжку? Махонькая, кажется? Корова языком слизнёт – и нет её!! А большая, говорит, в ней сила. Тут я, говорит, проставлю цифру, тут фамилию – и на тебе, получайте. Хоть десять тысяч, хоть двадцать тысяч!" Хвастался этак-то, хвастался, да и заснул. А я возьми с досады, да и выдери один листочек…

ПОДХОДЦЕВ

Витенька?! Неужели…

Харченко уткнулся в плечо Подходцева и застонал.

ХАРЧЕНКО

Да! Да! Каюсь ради великого праздника! Три тысячи вывел я на листочке, подписал "И. Троеносов" – благо он как курица пишет – и в ту же неделю получил. Тошно мне, братцы, ой, как тошно!!

Подходцев гладит Харченко по голове.

ПОДХОДЦЕВ

Куда же ты их девал, несчастный?

ХАРЧЕНКО

А я пошёл в другой банк да на текущий счёт все три тысячи и положил. Вот и чековая книжечка, в роде Троеносовской.

ПОДХОДЦЕВ

Какая грязь! Покажи… Книжечку.

ХАРЧЕНКО

Вот видишь… Тут сумма и число ставится, тут фамилия…

ПОДХОДЦЕВ

Неужели, Витенька, ни на одну минуту совесть не схватила тебя за сердце, не ужаснулся ты?.. А фамилия получателя разве тут не ставится?

ХАРЧЕНКО

Ни-ни! На предъявителя. Понимаешь, как удобно. Предъявил ты чек, и расписок никаких с тебя не берут – пожалуйста! Получил из кассы и иди домой.

ПОДХОДЦЕВ

Гм!.. Смешные, ей Богу, эти банкиры. Покажи-ка ещё книжечку…

Подходцев берёт чековую книжку и внимательно её рассматривает.

ПОДХОДЦЕВ

Значит, ты сначала выдрал такой листочек, a потом уже подписал купцову фамилию.

ХАРЧЕНКО

Ну, конечно! Ох, тошнёхонько мне, братцы!

ПОДХОДЦЕВ

Выпей, преступная твоя душа. Вон, там твой стакан, на окне…

Харченко пошёл в указанном направлении. Подходцев тайком вырывает листок из чековой книжки, кладёт в карман. Догоняет Харченко.

ПОДХОДЦЕВ

Бери твою книжку. Да спрячь подальше. А то, брат, знаешь, не трудно и влопаться… Так все три тысячи, значит, у тебя и лежат?

ХАРЧЕНКО

Все лежат, ни копеечки не трогал!

ПОДХОДЦЕВ

Н-да… Ну, ничего. Бог тебя простит. По крайней мере, теперь ты облегчился.

Подходцев и Харченко возвращаются к столу.

КЛИНКОВ

Ну, что, легче теперь? Нету больше грехов?

ХАРЧЕНКО

Нету грехов? Это у меня-то? Да меня за мой последний грех повесить мало! Братцы! Вяжите меня! Плюйте на меня! Я чужую жену соблазнил!

МАРУСЯ

Какая мерзость!

КЛИНКОВ

Хорошенькая?

Маруся бьёт Клинкова по спине.

ХАРЧЕНКО

Красавица прямо. Молоденькая, стройная, руки, как атлас, а целуется так, что…

МАРУСЯ

Харченко! Не говори гадостей.

ГРОМОВ

И тебе не стыдно? Неужели, ты не подумал о муже, об этом человеке, которого ты так бесчеловечно обокрал?!.

ХАРЧЕНКО

Жалко мне его было. Да что же делать, братцы, если она такая… замечательная…

КЛИНКОВ

Замечательная?! А святость семейного очага?! А устои? Говори, как её зовут.

ХАРЧЕНКО

Да зачем тебе это… Удобно ли?

КЛИНКОВ

Говори, развратник! Скажи нам её имя, чтобы мы молились за неё в сердце своём, молились, чтобы облегчить её и твой грех… Слышишь? Говори!

ХАРЧЕНКО

Раба Божия Наталья её зовут.

КЛИНКОВ

Наталья? Бог тебя накажет за эту Наталью, Харченко. А по отчеству?

ХАРЧЕНКО

Раба Божия Михайловна.

КЛИНКОВ

Михайловна? Какой позор… Не спрашиваю её фамилии, потому что не хочу срывать покрывала с тайны этой несчастной женщины… Но спрошу только одно: неужели у тебя хватало духу бывать у них дома, глядеть в глаза её мужу?!

ХАРЧЕНКО

Нет… Я больше по телефону… Уславливался…

КЛИНКОВ

Ещё хуже!! Неужели, раскаяние не глодало тебя?! Неужели, этот номер телефона, ужасный преступный номер – не врезался в твою душу огненными знаками?! Не врезался? Говори: не врезался?

ХАРЧЕНКО

Врезался.

КЛИНКОВ

Ты должен забыть его! Слышишь? То, что ты делал – подло! 27-18?

ХАРЧЕНКО

Что, номер? Нет… Хуже! Больше!

КЛИНКОВ

Ещё хуже? Ещё больше? Какой же?

ХАРЧЕНКО

347-92.

КЛИНКОВ

Ага… Наталья Михайловна…

Клинков украдкой пишет карандашом на обрывке. Маруся видит это и отворачивается, потом резко встаёт и отходит к окну. Громов идёт за ней.

КЛИНКОВ

Так-с. Как же ты подошёл к ней? Каким подлым образом соблазнил эту несчастную?..

ХАРЧЕНКО

А я просто узнал, что за ней ухаживал Смелков. Встретил её да и рассказал, что Смелков всюду хвастается победой над ней. Выдумал. Ничего Смелков даже и не рассказывал… А она возмутилась, прогнала Смелкова… Я и стал тут утешать её, сочувствовать.

КЛИНКОВ

(рассеяно, одновременно записывая)

Трижды подло.

ПОДХОДЦЕВ

Все грехи? Во всём признался?

Подходцев разливает вино. К столу возвращаются Громов и Маруся.

ХАРЧЕНКО

Кажется, во всём.

КЛИНКОВ

Ну, вот видишь. Легче теперь?

ХАРЧЕНКО

Кажется, легче.

ПОДХОДЦЕВ

Ну, вот видишь! Говорил я, что мы тебя облегчим… И облегчим!

КЛИНКОВ

Конечно, облегчим.

ГРОМОВ

Камень с души снимем.

КЛИНКОВ

Все камни снимем!

МАРУСЯ

Камня на камне от твоих грехов не останется.

ХАРЧЕНКО

Я пойду домой, родные. Спаточки мне хочется.

МАРУСЯ

Иди, детка. Иди. Бог с тобой.

КЛИНКОВ

Если ещё будут какие грехи – ты нам говори. Мы облегчим…

Издательское предприятие

ИНТ. КВАРТИРА ПОДХОДЦЕВА ВЕЧЕР

На одной из трёх кроватей спит Подходцев. В центре комнаты, на столе и на полу, освещённые солнцем, лежат деньги. Много денег. Ковёр из денег. В комнату входят Маруся, Клинков и Громов.

КЛИНКОВ

А я тебе говорю, что эта девушка всё время смотрела на меня!

ГРОМОВ

Это ничего не доказывает! В паноптикумах публика больше всего рассматривает не красавицу Клеопатру со змеёй, а душительницу детей Марианну Скублинскую!

Клинков выталкивает Громова на лестничную клетку и закрывает дверь. Маруся снимает шляпу и плащ.

ГРОМОВ

(из-за двери)

Пусти!

КЛИНКОВ

Проси прощенья.

ГРОМОВ

Ну ладно. Прости, что я тебя назвал идиотом.

КЛИНКОВ

Да ведь ты меня не называл идиотом?

ГРОМОВ

Я подумал, но это всё равно. Пусти! Если не пустишь, встану завтра пораньше и зашью рукава в твоём пиджаке.

КЛИНКОВ

Ну, иди, чёрт… С тебя станется.

Клинков открывает дверь. Громов входит. Маруся входит в комнату, где спит Подходцев.

МАРУСЯ

Чего это он тут набросал на полу?

Клинков входит вслед за Марусей.

КЛИНКОВ

Какие-то бумажки. Может быть, старые письма его возлюбленных…

ГРОМОВ

(из прихожей)

Или счета от несчастного портного…

КЛИНКОВ

Или повестки от мирового…

Маруся поднимает с пола одну бумажку, рассматривает её.

МАРУСЯ

Господи Иисусе! Да ведь это деньги. Пятирублёвая бумажка. И вот!

КЛИНКОВ

И вот! Я слепну! Я задыхаюсь!

Громов входит в комнату.

ГРОМОВ

Да тут их десятки!

КЛИНКОВ

Сотни!

МАРУСЯ

Зачем он их разбросал тут?

КЛИНКОВ

Я догадываюсь: он хочет нас поразить.

ГРОМОВ

Давайте сделаем вид, что мы ничего не замечаем.

МАРУСЯ

Идёт.

Клинков подходит к кровати, на которой спит Подходцев, и толкает его в бок.

КЛИНКОВ

Эй, Подходцев! Не стыдно ль спать, когда цвет русской интеллигенции бодрствует?! Вставай!

Подходцев открыл глаза, потягивается, садится, смотрит на бумажки, на спокойные лица товарищей.

ПОДХОДЦЕВ

(удивлённо)

Вы только сейчас вошли?

ГРОМОВ

Уже минут пять.

МАРУСЯ

А что?

ПОДХОДЦЕВ

Вы ничего не замечаете?

МАРУСЯ

Нет. А что?

ПОДХОДЦЕВ

На полу…

МАРУСЯ

Бумажки какие то набросаны. Зачем ты соришь, ей Богу? Что за неряшливость?

ПОДХОДЦЕВ

Да вы поглядите, что это за бумажки!!

Клинков поднимает одну бумажку и в ужасе бросает её.

КЛИНКОВ

А-а-а! На них кровь.

Маруся берёт купюру со стола.

МАРУСЯ

Подходцев… Он умер сразу, или агония была мучительной?

ПОДХОДЦЕВ

У кого?

ГРОМОВ

У того, кого ты убил и ограбил.

ПОДХОДЦЕВ

Животное ты! Эти денежки чисты, как декабрьский снег…

МАРУСЯ

Поясни Подходцев: откуда у честного человека миллионы…

КЛИНКОВ

Что за достойная женщина!

ПОДХОДЦЕВ

Эти деньги я получил по чеку…

Клинков, Громов и Маруся внимательно смотрят на Подходцева.

ПОДХОДЦЕВ

…из чековой книжки Харченко…

МАРУСЯ

Ты говоришь об этом жирном пошляке?

КЛИНКОВ

Жирная, скупая свинья!

ГРОМОВ

Богатый, толстокожий хам. Он дал тебе чек?

ПОДХОДЦЕВ

Я не говорил, что Харченко дал мне чек. Просто так получилось, что у меня оказался листок из его чековой книжки… Сумму я поставил сам…

КЛИНКОВ

И это совесть русской интеллигенции…

ГРОМОВ

И как была велика твоя алчность?

ПОДХОДЦЕВ

Тысяча рублей…

КЛИНКОВ

Подходцев, Подходцев…

МАРУСЯ

Господа, Харченко пользуется нашим обществом бесплатно.

КЛИНКОВ

Так…

МАРУСЯ

Папенькин сынок, недалёкий парень. Ему отец присылает триста рублей в месяц, и он проживает всё это один, тайком, прячась от друзей, попивая в одиночестве дорогие ликёры, покуривая сигары и закатывая себе блестящие пиры. Он любит вас, потому что вы весёлые, умные, щедрые, когда есть деньги, люди… Он частенько вползает в нашу компанию, но как только у компании деньги исчерпаны – он выползает из компании.

ГРОМОВ

Точно…

МАРУСЯ

Безобразие, которому имени нет. Свет изменился к худшему. Всё проваливается в пропасть, народ нищает, все капиталы скопляются в руках нескольких лиц…

КЛИНКОВ

Если посчитать по пяти рублей за встречу…

ГРОМОВ

Лучше – полтора рубля в час. По таксе, как у посыльных.

МАРУСЯ

Это баснословно дёшево. Подумать только – такое общество.

Подходцев горячо целует руку Маруси и прижимает к сердцу.

КЛИНКОВ

Что ж ты думаешь делать с этими деньгами?

ПОДХОДЦЕВ

Не я, а мы. Деньги общие.

ГРОМОВ

Для общих денег это слишком большая сумма… Если начать на них пить – можно получить белую горячку, если есть – ожирение сердца и подагру, если тратить на красавиц – общее расстройство организма.

МАРУСЯ

Следовательно, нужно сделать на них что-ни будь полезное.

КЛИНКОВ

Можно открыть кроличий завод. Выгодное дело!

ПОДХОДЦЕВ

Или купить имение с образцовым питомником.

МАРУСЯ

Или нанять целиком доходный дом и отдавать его под квартиры.

КЛИНКОВ

А почему ты молчишь, Громов?

ГРОМОВ

Мне пришла в голову мысль.

КЛИНКОВ

И как же она себя чувствует в этом пустом помещении?

ГРОМОВ

Мысль такая: давайте, господа, издавать сатирический журнал.

ПОДХОДЦЕВ

Я могу издать только удивлённый крик.

КЛИНКОВ

А ведь это идея. Вы знаете, а может быть, и не знаете, что я довольно недурно рисую карикатуры. Громов пишет прозу и стихи.

ПОДХОДЦЕВ

А что я буду делать?

КЛИНКОВ

Ты? Издательская и хозяйственная часть.

МАРУСЯ

А я?

КЛИНКОВ

Ты будешь моей музой…

ПОДХОДЦЕВ

И моим секретарём.

ГРОМОВ

Это будет чрезвычайно приятный журнал.

ПОДХОДЦЕВ

И полезный в хозяйстве.

МАРУСЯ

Почему?

ПОДХОДЦЕВ

Как средство от мух.

ГРОМОВ

Не понимаю.

МАРУСЯ

Мухи будут дохнуть от ваших рисунков и стихов.

КЛИНКОВ

Берегись, Маруся! Мы назовём свой журнал "Апельсин", и тогда ты действительно ничего в нём не поймёшь.

ГРОМОВ

Постойте, постойте, "Апельсин"… А, ей Богу, это недурно. Звучно, запоминается и непретенциозно!

КЛИНКОВ

По-моему, тоже, это хорошо: "Газетчик, дайте мне "Апельсин"!

Громов встаёт, берёт с дивана подушку и прикладывает её как сумку к своему боку, принимает позу газетчика.

ГРОМОВ

"Апельсинов" уже нет – все распроданы.

КЛИНКОВ

Что ж ты, дубина, не берёшь их больше?

ГРОМОВ

Да я взял много, но сейчас же всё расхватали. Поверите – с руками рвут.

КЛИНКОВ

А ты мне не можешь где ни будь достать старый номер?

ГРОМОВ

Трудновато. За рубль – пожалуй.

КЛИНКОВ

Три дам, только достань.

ГРОМОВ

Слушаю-с, ваше сиятельство.

ПОДХОДЦЕВ

Действительно, издавать журнал прелюбопытно.

МАРУСЯ

А книжные магазины тоже будут продавать?

КЛИНКОВ

Конечно!

(Громову)

Скажите, приказчик книжного магазина, у вас имеется "Апельсин"?

Громов заходит за стол.

ГРОМОВ

"Апельсин"? Сколько номеров прикажете?

КЛИНКОВ

Десять. Хочу послать своей племяннице, брату, ещё кое-кому.

ГРОМОВ

У нас осталось всего три штуки…

КЛИНКОВ

О, добрый приказчик! Дайте мне десять номеров.

ГРОМОВ

Не могу, на вас не напасёшься.

КЛИНКОВ

О, многомилостивый торговец! Сжальтесь надо мной…

(обнял за талию Марусю)

Жена запретила мне являться домой без десяти номеров "Апельсина".

ГРОМОВ

Или берите три, или проваливайте.

Клинков падает на колени и протягивает молитвенно руки.

КЛИНКОВ

Я утоплюсь, если вы не дадите мне десяти номеров. О, спасите меня!..

Клинков встал с колен, отряхнул пыль с брюк.

КЛИНКОВ

Так будет в книжных магазинах.

ПОДХОДЦЕВ

Значит, публика, по вашему, заинтересуется им?

КЛИНКОВ

Публика? Я себе рисую такую картину…

Клинков падает на колени перед Марусей, протягивает к ней руки.

КЛИНКОВ

Марья Петровна! Я люблю вас, будьте моей.

МАРУСЯ

Хорошо.

КЛИНКОВ

Мы будем так счастливы… Будем по вечерам читать "Апельсин".

МАРУСЯ

А что такое "Апельсин"?

КЛИНКОВ

А-а-а! Вы, Марья Петровна, не знаете что такое "Апельсин"?! В таком случае – чёрт с вами! Отказываюсь от вас! Навсегда!

МАРУСЯ

Ах.

Маруся в обмороке падает в руки Клинкова. Они целуются.

ПОДХОДЦЕВ

А денег у нас хватит?

ГРОМОВ

Конечно! Полтораста – за бумагу, столько же – типографии, пятьдесят – на клише и остальное, на мелкие расходы. Первый же номер даст рублей двести прибыли.

КЛИНКОВ

Evviva, "Apelsino"! Господин издатель! Дайте сотруднику десять рублей аванса.

ПОДХОДЦЕВ

Ох, уж эти мне сотрудники. Всё бы им только авансы да авансы. Ну, нате, возьмите. Только чтобы это было последний раз. И, пожалуйста, не запоздайте с материалом.

Клинков берёт с пола пару купюр, суёт их в карман.

КЛИНКОВ

(шаркнул ногой)

Заведующий художественной частью журнала "Апельсин" приглашает редактора и издателя в ближайший ресторан откушать хлеба соли, заложив этим, как говорится, фундамент.

ИНТ. ЛЕСТНИЧНАЯ КЛЕТКА ДОМА ПОДХОДЦЕВА НОЧЬ

Редакция журнала «Апельсин» не уверенными шагами поднимается по лестнице и поёт хором:

Мать и брат, отец и сын,

Все читают "Апельсин".

Нищий, дворник, кардинал -

Все читают наш журнал.

ГРОМОВ

Кто же не читает,

Тот – Идиот,

В "Апельсинах" ничего не понимает!

Деловые люди

ИНТ. КВРТИРА ПОДХОДЦЕВА НОЧЬ

Подходцев мирно спит. К нему подходит Громов.

ГРОМОВ

Слушай, Подходцев… Ты извини, что я тебя разбудил… Ничего?

ПОДХОДЦЕВ

Да уж чёрт с тобой… Всё равно проснулся. Что надо?

ГРОМОВ

Скажи, хорошая рифма – "водосточная" и "уполномоченная".

ПОДХОДЦЕВ

Нет. Поставь что угодно, но другое: восточная, неурочная, молочная, сочная, потолочная…

ГРОМОВ

Спасибо, милый. Теперь спи.

Подходцев ложится, накрывает голову подушкой. Подходит Клинков, толкает Подходцева в бок.

КЛИНКОВ

Подходцев, проснись.

ПОДХОДЦЕВ

Что тебе надо?!

КЛИНКОВ

Сними на минутку рубашку.

ПОДХОДЦЕВ

Что ты – сечь меня хочешь?

КЛИНКОВ

Нет, мне нужно зарисовать двуглавый мускул. У меня тут в карикатуре борец участвует.