Текст книги "Теневой Дозор"

Автор книги: Аркадий Шушпанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Дреер, где вы? – спросил требовательный голос из трубки. – Срочно ко мне! Немедленно!

Дисплей показал: «Вызов завершен».

– Что-то стряслось, – сказал Дмитрий Раулю, который все, разумеется, слышал. – Опять.

– Мы вернемся к нашей беседе, – пообещал тот. – А сейчас я помогу вам по-другому. Вызову такси.

Желтое авто подъехало через полминуты. Рауль не доставал мобильник и вообще не произнес ни слова. И только когда такси уже останавливалось, снова заговорил:

– Вот что, юноша. Я беру вас в личные ученики. Вы можете позвать меня откуда угодно, и я услышу.

– Это честь, Старший. – Дмитрий поклонился, не обращая внимания на таксиста и прохожих.

– Сейчас у меня нет других учеников, – сказал Рауль, когда Дреер уже сел на заднее сиденье. – Кроме той прелестной сеньориты с вашего курса, пани Машковой…

Ах ты, старый шельмец, подумал Дмитрий, чувствуя непривычный укол ревности. Рауль уже захлопывал дверь и, как показалось, ухмыльнулся в усы.

Глава 4

Хотя Дмитрий не говорил водителю, куда ехать, тот почти мгновенно домчал его до управления Бюро. Наверное, сказалась магия Рауля. Больше того, стоило младшему надзирателю, уже вышедшему из машины, потянуться за бумажником, желтая «шкода» без предупреждения сорвалась с места и умчалась. И это при том, что пражские таксисты обычно славились охотой до денежных знаков!

Дреер взбежал на второй этаж. Секретарша молча указала ему на кабинет. В офисе Инквизиции не пользуются внутренними телефонами.

Эдгар был в сером форменном балахоне. Даже это строгое одеяние не особенно сглаживало его полноту. Рядом с ним замер другой Инквизитор, опустивший капюшон так низко, что Дмитрий не мог его узнать.

– Вы со мной возвращаетесь в Россию, – без предисловий заявил Эдгар, как только Дмитрий появился на пороге.

– Когда рейс? – быстро спросил Дреер.

– Какой рейс? – Эдгар взглянул на него как на идиота. – Через портал, сейчас же!

«А Лихо просил сливовицы бутылочку захватить», – с чего-то подумал Дмитрий. И тут же снова позабыл об этом, заговорив:

– Вы мне дали двое суток. Но я уже нашел в архиве…

– Потом! – оборвал Эдгар. – У нас нештатная ситуация. Школа захвачена.

– Что?

– Ваша. Школа. Захвачена, – раздельно произнес Эдгар. И, не дожидаясь следующих вопросов, так же рублено объяснил: – Своими же учениками.

– А Виктор Палыч? Лихарев? Он же со мной связался бы тут же… – Дмитрий не мог уложить в голове реплики Эдгара.

– Надзиратель Лихарев не выходит на связь. Ни на какую, – ответил бывший Темный. – Скорее всего убит. По крайней мере если бы я захватывал школу, первым делом убивал бы Инквизиторов. Так что вам, возможно, повезло. Но временно.

– Откуда информация про учеников? – как можно более деловито спросил Дреер, на самом деле ошарашенный и новостью про Лихо, и тоном, каким Эдгар ее сообщил.

– Узнаете, – раздраженно бросил куратор. – А сначала вопросы будут к вам. Мы отправляемся к школе. Максим уже на месте. Идите сюда, живо!

Серый балахонник с надвинутым капюшоном, не проронивший ни слова, уже раскрывал портал. Оттуда потянуло сыростью и запахом хвои. Сквозь призму, очерченную в воздухе посреди ярко освещенного кабинета, Дмитрий увидел древесные стволы и непроглядную тьму между ними.

В следующее мгновение с той стороны показался Инквизитор с походным фонарем. Эдгар первым шагнул ему навстречу, Дреер – вторым.

* * *

В лесу развернули полевой штаб. Дмитрий увидел просторную светло-серую палатку: маскироваться от посторонних глаз Инквизиторам не было нужды благодаря хитро выстроенной «сфере невнимания». Изнутри палатка оказалась ярко освещена, видимо, светильник или несколько разместили на столе в ее центре. По стенкам из парусины двигались тени.

Сторонний наблюдатель, если бы все-таки увидел эти силуэты, вздрогнул бы и подумал, что в лесной палатке идет какой-то дикий маскарад. Дело в том, что далеко не все из них были человеческими и даже гуманоидными. Но при этом большинство теней принадлежало существам, одетым в длинные одежды. Наметанный взгляд без труда распознал бы в этих платьях инквизиторские балахоны.

Дмитрию на пару секунд тоже стало не по себе от зрелища, похожего на перевод фантазий Иеронима Босха на язык театра теней. А потом он разобрался, что к чему. Вместе с обычной лампой в палатке кто-то поставил и Сумеречный Фонарь, высвечивающий сумеречный облик присутствующих, как рентген высвечивает не слишком приглядное нутро.

Бывших Темных в Инквизиции всегда оказывалось намного больше, чем бывших Светлых. Соотношение «один к шестнадцати», вернее, «шестнадцать к одному», действовало здесь так же, как везде, а уместным казалось как нигде. Светлые всегда хотели исправить мир, а Инквизиция существовала для того, чтобы хранить баланс. Перевес или даже паритет Светлых с Темными породил бы куда более мощный соблазн качнуть весы, чем если бы Инквизиция состояла из даже одних только Высших вампиров. Несмотря на то что в Инквизицию приходят лишь те, кто отрекся от своей стороны. Шаг за грань Света и Тьмы неимоверно труден. Шаг обратно – невозможен.

Впрочем, попадались экземпляры, которые избегали бремени выбора. Например, Максим, заместитель Эдгара, ставший Инквизитором сразу же после полноценной инициации. Однако до нее изначально Светлый Максим убил около десятка человек – слабых, благонадежных Темных. Женщину-пантеру, которая ни разу в жизни ни на кого даже не оскалилась. Бизнесмена, который применял магию, только чтобы заключать выгодные сделки и отваживать рэкет. А под конец своего пути серийного убийцы Максим едва не зарезал ребенка.

Теперь он так же рьяно защищал Договор. Максим в принципе не был способен изменить ни себе, ни своему обету. Возможно, потому в Сумраке он сохранил человеческий облик. Добавилось только одно: его кожа отливала сталью, как будто содержание железа в организме резко превышало норму.

Но таких, как Максим, в палатке оказалось не много. Сумеречный Фонарь высвечивал и получеловека-полунасекомое, и рептилоидов, и демонов с рогами. У одного за спиной даже топорщились перепончатые крылья – вылитый падший ангел.

Эдгар тоже, войдя в палатку, трансформировался, хотя и не так сильно, как другие. Он не был столь древним и сильным Темным, как кое-кто из собравшихся, поэтому остался похож на обычного человека, без шипов, когтей, хвоста и прочих атрибутов нежити. Однако бывший глава Дневного Дозора Эстонии словно высох, кожа обвисла на костях, а балахон стал напоминать ветхое рыцарское одеяние. Это было неожиданно, ведь Дмитрий точно знал, что Эдгар рыцарских времен не застал. Но сейчас он больше всего напоминал воина, когда-то продавшего душу дьяволу, но потом, как всегда, обманутого и вынужденного влачить существование проклятого фантома. Разве что цепей не хватало.

А может быть, он и был тем самым булгаковским рыцарем, что однажды неудачно пошутил, и каламбур по поводу Тьмы и Света имел для него весьма неожиданные последствия?

Все разом повернулись к двоим вошедшим. Кроме Сумеречного Фонаря, словесник успел заметить на столе разложенные планы школьных этажей, два магических шара разной величины, пару раскрытых ноутбуков между ними и еще несколько ажурных предметов из драгоценных камней, слоновой кости, каких-то маятников и циферблатов. Скорее всего – предсказательных артефактов для увеличения точности прогноза. В воздухе над столом парила объемная полупрозрачная модель школы со всеми подземными уровнями. Сумеречный Фонарь понадобился именно для ее проекции, а вовсе не чтобы показывать истинное обличье Иных.

– Сядьте, – без лишних церемоний повернулся к надзирателю Эдгар и указал на складной стул.

Дмитрий удивился: почти все Старшие, кого он узнал, стояли. Однако не подчиниться приказу надзиратель не мог. Очень скоро, впрочем, он узнал, зачем ему отвели столь почетное место.

– Максим? – Эдгар посмотрел на заместителя.

– Никакого движения, – с готовностью ответил Максим и кивнул на один из магических шаров. – Ждут наставника Дреера.

– Меня? – вырвалось у Дмитрия.

– Школу захватили три часа назад. – Инквизитор в драных рыцарских одеждах встал над Дмитрием, как живой укор. – Они сами вышли на связь. Позвонили на «горячую линию» в Праге… – Эдгар усмехнулся. Выглядело это на его сумеречном лице весьма неприятно. – Оперативная группа, разумеется, немедленно вышла сюда. Все подтвердилось. Проникнуть в здание группе не удалось. Надзиратель Лихарев на вызовы не отозвался. Потом с нами связались повторно. Сказали, школа под их контролем. И что вести переговоры согласны только через надзирателя Дреера. Не позднее чем через… – Эдгар взглянул на часы, – семнадцать минут вы должны явиться в школу. Один. Вас пропустят с той стороны.

– Кто это? – спросил Дмитрий. – Они назвали себя?

– Нет. Голос принадлежал подростку. Мы, разумеется, записали и проанализировали. Звонил некий Вадим Смеляков, родом из Петербурга. Вы его знаете?

– Как же не знать? – удивился Дреер. – Чтобы я, надзиратель, кого-то там не знал?!

Когда Смеляков появился в интернате, Дмитрий как раз учился в Праге на Инквизитора. Вадик был у них первым и пока что единственным петербуржцем. Самоинициированный ведьмак. Как большинство Иных – местных уроженцев, порожден аномалией Сумрака, которую разбудил один колдун. К счастью, колдуна года три назад арестовали и осудили на Трибунале. Смеляков же занялся «черной археологией», связавшись с местной командой более взрослых «следопытов». Способности Иного позволили ему сойти за своего. Понятное дело, Вадик не интересовался немецкими автоматами или смертными жетонами. Он выкачивал остатки Силы, что в прямом смысле слова намертво прилипли к вещам убитых, а потом отдавал уже разряженные предметы товарищам. Собирал же мальчик всякие невинные на первый взгляд безделушки. От семейных талисманов – их забирали с собой рядовые, отправленные на Восточный фронт – до опытных эсэсовских образцов.

Когда его накрыл спецотдел питерского Ночного Дозора, Смеляков применил одну из своих находок, которой научился пользоваться методом тыка. Дозорные отделались легко, но брать юного гробокопателя пришлось уже Инквизиции.

В школе Смеляков присмирел. Распорядок нарушал не больше других. Хулиганил, как все, по мелочи, только получал все время подозрительное «отлично» по Иной истории и магии вещества (в нее давным-давно переименовали морально устаревшую алхимию). Дружил, как водится, с начинающими Темными магами, недолюбливал Светлых, но не так, чтобы до драки, и в грош не ставил оборотней и вампиров.

– Я спрошу для порядка. – Эдгар наклонился к Дмитрию. – Вы заметили что-то подозрительное, когда уезжали из школы, Дреер?

– Никак нет, – ответил Дмитрий, глядя исподлобья. Он искренне старался перебрать в голове события последних дней.

– Я так и думал, – проговорил Эдгар с нотками раздражения. – Ситуация требует сканирования памяти.

– Раз так… – Дмитрий не договорил, потому что его уже не слушали.

* * *

Первое, что он увидел над собой, было лицо Ивы. В таких случаях обыкновенно шепчут разные банальности вроде «если это сон, не хочу просыпаться». Однако вмешался знакомый мужской голос, и весьма неромантично:

– Прочухался наконец-то?

– Да. – Ива теперь смотрела мимо Дреера.

– Восстановите его. И быстро!

Ива опять наклонилась над Дмитрием и принялась аккуратно и сильно надавливать активные точки на его голове и шее, одновременно вливая туда Силу. Они как будто поменялись местами: точно так же сам надзиратель год назад приводил Иву в чувство, когда девушка по его вине лишилась способностей Иной. Только Ива сейчас не била его по щекам. Лечебной магии ее наверняка обучил Майлгун.

В голове прояснилось. Дмитрий уже легко мог подняться, однако разрешил себе еще несколько секунд лежать и ощущать, как пальцы Ивы касаются его лица. Но потом все же сел.

Девушка тут же отстранилась, вид у нее стал настолько официально-холодный, что еще чуть-чуть – и складки инквизиторского плаща покрылись бы снежными хлопьями. Под плащом мелькнула кобура, блеснула черная рукоятка.

Дмитрий огляделся, не вставая, и почувствовал себя маленьким мальчиком, что мешается у взрослых под ногами. Он сидел на туристическом коврике, а вокруг деловито передвигались серобалахонники. Ведущий аналитик Бюро, в Сумраке похожий на снежного человека, вместе с напарником синхронно отбивали дробь на клавиатуре. Между ними светился магический шар, и Дмитрий узрел в нем знакомые картинки, например, вечно опущенное из-за птоза левое веко Лихарева – за эту особенность начальник школьного Надзора и удостоился прозвища Одноглазое Лихо.

Картинки были смутными и как-то необычно меняли друг друга. Ясное дело, Инквизиторы копались в информационных снимках памяти Дреера.

– Ничего, – приговаривал сумеречный йети. – Пока ничего…

– Некогда ждать! – недовольно сказал Эдгар. – Поднимите его кто-нибудь!

Ива сделала было шаг к Дмитрию, но тот вскинул руку:

– Не надо. Я сам.

Глубокое чтение памяти – неприятная штука и требует времени, чтобы после этого прийти в себя. Экспресс-меры, конечно, помогли, но все же Дреер, поднявшись на ноги, пошатнулся.

Вокруг, оттеснив Машкову, захлопотали трое Инквизиторов, как будто снимали с Дмитрия мерку: то ли для гроба, то ли для парадного костюма. Впрочем, словесник прекрасно знал, что на самом деле ушлые серые молодцы обвешивают его всеми мыслимыми следящими заклинаниями.

– Слушайте меня, Дреер. – Эдгар сидел перед ним на раскладном стуле, наблюдая за манипуляциями, точно режиссер на съемочной площадке. – Вы пойдете до школы один. Сопровождать вас никто не будет. Через Сумрак на связь не выходите. У вас микронаушник, мы все и так записываем. А насколько они контролируют окрестности, пока не ясно…

Как раз в этот момент Дмитрию что-то бесцеремонно всунули в ухо.

– …Будем надеяться, они станут полагаться только на магию. А мы – на их легкое головокружение от успехов. Ваша задача – собрать информацию, и только! Вы меня поняли, Дреер? Соглашайтесь, обещайте всё. А еще учтите… Один раз вам уже удалось предать Инквизицию и отделаться легким испугом. Если бы не Дункель, ваша тень уже навечно была бы в Сумраке. Второго раза не будет!

– Так точно, – спокойно ответил Дреер. – Разрешите идти, Старший?

– Дайте ему фонарь. – Эдгар повернулся к Инквизиторам, как будто нашел свежее сценическое решение. – Да не Сумеречный!

К Дмитрию подошел француз Клод – один из тех, с кем словесник вместе учился на курсах в Праге, но не сдружился настолько, как с Машковой и Люэллином. Галл кивнул, улыбнулся и протянул фонарик – черную металлическую коробку с круглым отражателем.

Дмитрий помнил, тот слыл большим старьевщиком, завсегдатаем парижских блошиных рынков. Там он заодно периодически находил и волшебные предметы. Как всякий уважающий себя молодой Инквизитор, Клод не распространялся, почему вдруг променял Тьму на серый плащ. Однако можно было не особо сомневаться, что история, толкнувшая его на это, была связана с одной из подобных игрушек. Возможно, он разыскал нечто, способное дать настолько сильное преимущество Дневному Дозору, что насмерть перепугался. А ведь французский Ночной Дозор считается сильнейшим в Европе, если не в мире…

Но в этом фонарике, похожем на табакерку с лампочкой, ничего сверхъестественного не было. В нем даже проводков никаких не имелось: Дмитрий вспомнил, что брал такой в детстве у отчима. С мальчишками из соседских домов они тогда любили в темное время поиграть в захват планеты инопланетянами, стреляя лучами фонариков, будто лазерами.

Интересно, во что играли те, кто держит заложников в школе? Смеляков, когда попал в интернат, вроде бы увлекся страйкболом.

Дмитрий благодарно кивнул французу и шагнул к выходу из палатки. Ива оказалась рядом с ним, а снаружи их встретили несколько фигур, одетых в серый камуфляж. Эти держали в руках натовские автоматические винтовки. Можно было даже не заглядывать в Сумрак, чтобы ощутить, какими заговорами обработаны пули в магазинах и казенниках.

Ива случайно коснулась руки Дреера. Или ему показалось, что случайно?

* * *

Дорога привела бы Дмитрия в школу без фонарика и путеводных заклинаний. Мало того, чем ближе становился интернат, тем спокойнее чувствовал себя Дреер. Во-первых, в своем доме и стены помогают. Во-вторых, кого он точно не боялся, так это собственных поднадзорных, даже если несколько остолопов с ног до головы обвешали себя разрывными артефактами. Но фонарик, врученный Клодом, все же пригодился: с его лучом двигаться было как-то веселее.

Дмитрий ожидал, что с ним заговорят через Сумрак. Назовут условия, скажут, куда подойти. Может быть, станут угрожать или обыщут магическим прикосновением.

Сумрак безмолвствовал.

Школа показалась из-за деревьев неожиданно. Дрееру случалось возвращаться туда ночью, однако путника неизменно встречал свет в окнах учебного и жилого корпусов. А сейчас не видно было ни огонька, ни искорки. Вот поэтому интернат как будто внезапно выскочил из леса, точно хищный зверь, и замер, принюхиваясь к человеку с фонарем.

А человек демонстративно вышел на центральную аллею и двинулся к крыльцу, продолжая запускать перед собой бегущее вприпрыжку пятно света.

Статуи волков по обе стороны крыльца, кажется, покосились на Дмитрия и покачали головами. Мол, ты это… того… осторожнее, двуногий.

Входная дверь была открыта. Изнутри тянуло холодом. В лицо Дмитрию выплеснулся порыв ледяного ветра и принес ворох снежинок. Снег захрустел и под ногами, когда Дреер переступил порог.

В школьном вестибюле на него набросилась зима. У двух парадных лестниц намело сугробы. Снежный наст целиком скрывал паркет, и на этом белом полотне не было никаких следов. Наверху, на втором этаже, завывал ветер.

Если вдуматься, экстраординарного тут ничего не случилось. Кто-то активировал метеозаклинание, подвешенное в противопожарных целях. А на втором этаже, судя по заледеневшим потекам на стенах и потолке, шел ливень. Причем не везде, а только в левом крыле.

Скорее всего злоумышленники проникли в кабинет природоведения и раскрыли все склянки с образцами погоды. Черт побери, там же в сейфе образчики ивановского смерча восемьдесят четвертого года и оклахомского торнадо две тысячи третьего! Сильно ужатые, но все еще опасные, если выпустить эти вихри в школьный коридор и не сковать заклятиями.

Снег уже насыпался за шиворот, точно засунул туда гадкую маленькую пятерню. Однако внезапно Дмитрий перестал чувствовать холод. Даже ветер уже не бил в лицо. Мысленно Дреер поблагодарил незнакомых Инквизиторов, собиравших его в поход: один из них навесил защиту от любой агрессивной среды, и та заработала. Можно было не бояться даже кислотного дождя, хотя такого в школе, к счастью, никогда и не держали.

Следы заметало сразу же. На втором этаже температура воздуха поднялась выше нуля. Ветер бил теперь в спину, словно одаривал надзирателя подзатыльниками. Мол, оставил школу без присмотра, так гляди, что натворили твои балбесы.

В левом крыле перед Дмитрием как будто встала водяная завеса. Дреер выключил фонарик, сунул во внутренний карман и шагнул под дождь. Спасибо инквизиторской обработке, капли отлетали от него, словно рикошетили пули.

Он рванул на себя дверь одного класса. Пусто. Осиротевшие парты, мертвые ноутбуки, опрокинутый стул в проходе. Дождя не было. А еще… Дмитрий не сразу понял, что дверная ручка все еще зажата в кулаке вместе с куском самой двери. Как будто по забывчивости не снял перчатку-сервоусилитель.

Однако последний раз он надевал такую в Суздале.

Дмитрий пнул дверной косяк, и тот рассыпался в труху под его подошвой. Легко отломился и уголок парты, по которому словесник двинул кулаком.

Плохо. Очень плохо. Значит, эти добрались не только до склянок с погодой. Значит, достали секрет заклинания «тлен». Крайне подлая штука, которая делает ветхим и хрупким все вокруг и в прямом смысле выбивает опору из-под ног в колдовском бою. Удивительно, как Дмитрий вообще сумел подняться по лестнице, а ступени не развалились.

Только вот камешек с подвешенным на него «тленом» хранился в школьном подвале, в сейфе у преподавателя безопасности жизнедеятельности Каина. А на сейф был наложен Абсолютный Запор. Это заклинание, как известно, существовало в двух вариантах, и Каин не поленился наложить оба. «Механический» вариант надежно охранял от взлома, а «биологический» позволял выявить, кто из школяров таки пытался добраться до каиновой сокровищницы. Снять же заклинание мог лишь тот, кто его наложил.

Как они заставили это сделать профессионального боевого мага? Светлого, несмотря на компрометирующую фамилию? Об этом «тлене» вообще никто не должен был знать. Только сам Каин, директор Сорокин и школьный Надзор – им полагалось знать все. Лихо не так давно крупно разругался с Каиным по поводу всех этих артефактов. Упрямый школьный «воен рук» не хотел ни уничтожать их, ни обезвреживать и клялся, что у него все под контролем. А Лихо не мог их просто так изъять, поскольку Каин имел официальное разрешение. Правда, Лихарев собирался добиваться отмены лицензии через Бюро. Не успел. Где они сейчас, оба старых вояки?

Дмитрий шел по коридору, распахивая все двери и даже вырвав пару замков, уже покрытых ржавчиной. Кабинеты встречали безлюдьем. Единственными звуками оставались его гулкие шаги, вой ветра и удары струй дождя – по полу, стенам, по окнам изнутри. Никто не выходил, не старался заговорить, не выдвигал требований.

Тогда Дреер ушел в Сумрак.

Школьникам запрещалось так делать везде и всюду, кроме специальных уроков. Они должны были жить в человеческой реальности. Ради этого некогда и придумали интернат. Не только для того, чтобы научить Темных и Светлых жить рядом друг с другом, но и чтобы научить обходиться без своей Иной ипостаси. Как без сладкого.

В Сумраке от ветхости не осталось и следа. Порывы ветра заменил обычный пронизывающий холод. Дмитрия окружили неоштукатуренные стены из блекло-красного кирпича. Классные комнаты были все так же пусты.

Дреера осенило. Когда террористы захватывают здание, они сгоняют всех заложников в какое-то одно место, чтобы легче было контролировать. В школе это либо актовый, либо спортивный зал.

Беглый взгляд на линии вероятности склонил весы в пользу актового. Но Дмитрий отправился вовсе не туда. Через несколько минут по внутренним часам и меньше чем спустя пару секунд по земному времени словесник оказался у двери кабинета школьного Надзора. Вернее, у того места, где она раньше находилась.

Сейчас на этом месте зияла дыра в стене, так что несведущий глаз и не заметил бы, что здесь когда-то имелся прямоугольный дверной проем. Как будто в кабинет въехали на танке или волшебном панцирном носороге.

Однако внутри особого погрома не наблюдалось, а носорог непременно бы его устроил. Да, кое-что перевернуто. И сейф разворочен, причем хитро, словно взорван изнутри. А ведь Лихо тоже навешивал на него все мыслимые колдовские запоры.

Дмитрий почему-то уверил себя, что точно так же раскурочены сейфы в кабинете директора Сорокина и в подземном схроне Каина.

А потом он услышал флейту. Далеко-далеко, в глубинах школьных коридоров, ее мелодия казалась нереальной. В эту флейту не хотелось верить, как не верилось еще пару лет назад, до инициации, в реальность самой магии. Однако возникло стойкое желание выйти сквозь пролом и отправиться на поиски источника этой мелодии.

Дмитрий так и сделал бы, но тут увидел Одноглазое Лихо. Вернее, сначала одну только ногу, что высовывалась из-за стола. А потом открылось и целое. Оно не очень-то хотело укладываться в единую картинку: поза была странной, неестественной, будто некий скульптор лепил-лепил фигуру, а потом разочаровался в своем творении, в сердцах смял и бросил в угол. Тем не менее Лихарев еще жил – аура пульсировала, – хотя и находился без сознания.

Дреер выругался так, что от выплеска эмоций Сумрак буквально заискрил в радиусе полуметра. Мелодия флейты по-прежнему сочилась из глубин школы, но Дреер уже не обращал на нее внимания. Он бухнулся на колени рядом с Лихом, судорожно вспоминая лечебную магию: ту, что преподавали в школе московского Дозора, и ту, которой учили на курсах Инквизиции, а еще показанное в кулуарах Майлгуном.

– Дмитрий Леонидович! – раздалось за спиной.

Словесник чуть повернул голову. В проломе стены виднелась худая фигурка. В темных волосах обозначилось несколько светлых полосок. Эдакий многократно умноженный Холден Колфилд из «Над пропастью во ржи» с его единственной седой прядью.

Вадик Смеляков. Тот, кто позвонил в Бюро, сообщил о захвате школы и потребовал к себе на переговоры Дреера.

– Что надо? – нелюбезно спросил Дмитрий.

– «Тень Владык», – пожал плечами школьник.

– Твоих рук дело? – Дмитрий кивнул на Лихарева.

– Не-а, – мотнул головой Смеляков. – Я так не умею.

– А кто умеет? – встал Дреер.

– Я вас не для этого звал, – вдруг жестко, по-взрослому сказал Вадик.

– Вот как?! – Надзиратель присел на уголок стола. Заклинание «тлена», очевидно, до столешницы еще не добралось: выдержала, не раскрошилась.

– Мне нужна «Тень Владык». – Мальчик не сходил с места.

– Ты хоть знаешь, что это такое?

– Еще бы! – Смеляков заговорил с прежними интонациями. – Я же ведьмак. Я перечитал все об артефактах, что у нас тут есть в библиотеке. Она хорошая, в Питере такой нет.

Дмитрий хотел было сказать, что в Питере-то как раз есть и лучше, только находится это богатство в распоряжении Инквизиции, и даже он, Дреер, не знает точного адреса.

– Ты, похоже, не только читать любишь. – Словесник демонстративно пробежал глазами по контуру пролома в стене.

– У нашего Эдика в кабинете много штуковин, – улыбнулся подросток. – Он говорит, что они все разряжены. Врет. Не все.

Эдиком за глаза школьники называли директора Эдуарда Сорокина. В его обычной на первый взгляд начальственной цитадели хранилось немало интересных и старинных предметов. Кое-что было развешано по стенам, кое-что ютилось на полках шкафа рядом с благодарственными письмами, некоторые делили подоконник с деревцами бонсай. Еще многое, знал Дреер, пряталось в ящиках мощного динозавра-стола, чьи ножки были вырезаны в виде звериных лап. Но все это были безопасные артефакты, лишенные какой-либо Силы. Так утверждала официальная версия.

Сорокин – маг первого уровня, в школе равными ему по умениям были только Каин и Лихо. Вполне вероятно, какие-то из своих безделушек он мог искусно замаскировать под бездействующие. Дмитрий все равно не распознал бы снизу своего четвертого ранга.

Но как их сумел отыскать петербуржец Вадик Смеляков, четырнадцати лет от роду, шестой уровень? Конечно, ведьмы и ведьмаки даже в юном возрасте обладают особым чутьем на вещества, предметы, природные явления, связанные с магией. Подобно тому, как все Иные могут по-своему предугадывать будущие вероятности, но «урожденные» предсказатели делают это намного тоньше и лучше остальных. Или, к примеру, даже Светлый может приворотной магией зачаровать обычную женщину, не Иную, он и так подспудно многих привлечет, а вот инкубу никакие специальные чары вообще не нужны.

Дмитрий вспомнил дона Рауля.

Впрочем, даже если Смеляков и сумел опознать рабочие артефакты в директорском кабинете, оставалось немало открытых вопросов. Как ими воспользовался? Кто помогал? Как это проглядели Дреер с Лихаревым? В злой четырнадцатилетний гений Дмитрий не верил, хотя Смеляков был тем еще фруктом, взять одну только историю его схватки с Ночным Дозором.

– Зачем тебе «Тень Владык»? – спросил надзиратель.

– Не ваше дело! – отрезал Вадим.

– Не хами, – сказал Дреер. – Только слабаки себя по-хамски ведут. А ты вроде как не из таких. – Он еще раз прошелся взглядом по контурам пролома. – Раз читал про «Тень Владык», то должен знать, что это не артефакт. Это заклинание, доступное только Великим. Если дать тебе его прочитать с листа, ничего у тебя не получится. И у меня ничего. Даже у Эдуарда Сергеевича или Каина… то есть Степана Антоновича. Тут нужен Высший Иной.

На самом деле словесник лгал. На инквизиторских курсах им преподавали, что и рядовой волшебник мог бы применить столь мощные заклинания, как «Тень Владык» или «Саркофаг времен». Только для этого его нужно накачать Силой еще больше, чем марионеточное правительство нефтяной страны – деньгами. Фактически такую поддержку сумели бы дать Иные сразу нескольких городов-миллионников, объединившись и ни на что другое не отвлекаясь. Дреер не слышал о таких прецедентах, недаром курс назывался высшей теоретической магией. Но Вадику Смелякову все равно не следовало об этом говорить. Кто знает, какие накопители Силы он раздобыл, если в состоянии держать в заложниках всю школу. И кто стоит за ним, кто-то неизвестного уровня…

– А зачем мне заклинание? – ответил Смеляков. – Пусть кому надо, тот и читает. А мне надо зеркало, на которое оно подвешено. Нам же тут рассказывали! Великие маги прошлых веков обязательно делали волшебные предметы и закачивали туда самые сильные заклятья. Ну, как сейчас резервные копии делают. Один только Мерлин кучу всего насоздавал.

– «Тень Владык» не Мерлин придумал.

– По фиг, кто придумал. А «Зеркало Тени» сделал Кармадон Совиная Голова. В шестнадцатом веке. На всякий случай. А вы что, не знали?

«Паршивец, – подумал Дреер. – Ты-то откуда?..»

– Знали, – безжалостно заявил Вадик. – Нечего врать, у вас даже аура вон покраснела. А теперь Кармадон главный в Инквизиции по артефактам и сам охраняет эту «Тень».

– Кто тебе это все рассказал? – прямо спросил Дреер.

Одна догадка вспыхнула, как файербол. Если этот оболтус для начала стянул жезл с подвешенным заклинанием «Платон» или «Абсолютная Истина», то мог выпытать секреты даже у Лихарева. Но в школе не должно быть таких жезлов. Они есть в Дозорах, в Инквизиции. Или все-таки здесь хранилось то, чего и Дмитрий не знал?

– Не важно, – отмахнулся Смеляков. – Важно, чтобы вы успели его нам принести.

– А что будет, если не принесу? Разнесете школу?

– Да она сама вот-вот развалится! – Вадик топнул ногой, будто проверяя здание на прочность. – Нет. Просто остальные не выйдут.

– Откуда?

– С первого слоя. Сейчас все тут. Вы кого-нибудь видели в школе? То-то и оно. Но долго не пробудут, вы же знаете. Принесите «Тень Владык», тогда Сумрак всех выпустит. И везите сразу машину шоколада. Или цистерну сладкого чая. – Смеляков широко и лучезарно улыбнулся. Такую улыбку можно было бы снимать для рекламы.

– Пять по безопасности жизнедеятельности, – сказал Дмитрий. – Двойка по истории магии. Что ты будешь делать с «Тенью Владык»? Это же водородная бомба среди заклинаний! А после нее – ядерная зима в одной отдельно взятой местности. Без исключений. Даже «Белое марево» применили всего один раз в истории! Ты и представить себе не можешь, что это! Самое страшное у Светлых. А Темные так ни разу и не запустили «Тень Владык»! Вообще! Хотя тормозов у них куда как меньше! Да чего я тебе рассказываю, ты сам Темный!