Текст книги "Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II"

Автор книги: Аркадий Казанский

INFERNO – Canto XXIII. АД – Песня XXIII
Круг восьмой – Пятый ров (окончание) – Шестой ров – Лицемеры

 
Taciti, soli, sanza compagnia
n'andavam l'un dinanzi e l'altro dopo,
come frati minor vanno per via. [3]
 
 
Vòlt'era in su la favola d'Isopo
lo mio pensier per la presente rissa,
dov'el parlò de la rana e del topo; [6]
 
 
ché più non si pareggia «mo» e «issa»
che l'un con l'altro fa, se ben s'accoppia
principio e fine con la mente fissa. [9]
 
 
E come l'un pensier de l'altro scoppia,
così nacque di quello un altro poi,
che la prima paura mi fé doppia. [12]
 
 
Io pensava così: «Questi per noi
sono scherniti con danno e con beffa
sì fatta, ch'assai credo che lor nòi. [15]
 
 
Se l'ira sovra «l mal voler s'aggueffa,
ei ne verranno dietro più crudeli
che «l cane a quella lievre ch'elli acceffa». [18]
 
 
Безмолвны, одиноки и без свиты,
Мы шли путем, неведомым для нас,
Друг другу вслед, как братья минориты. [3]
 
 
Недавний бой припомянув не раз,
Я баснь Эзопа вспомнил поневоле,
Про мышь и про лягушку старый сказ. [6]
 
 
«Сейчас» и «тотчас» сходствуют не боле,
Чем тот и этот случай, если им
Уделено вниманье в равной доле. [9]
 
 
И так как мысль дает исток другим,
Одно другим сменилось размышленье,
И страх мой стал вдвойне неодолим. [12]
 
 
Я думал так: «Им это посрамленье
Пришло от нас; столь тяжкий претерпев
Ущерб и срам, они затеют мщенье. [15]
 
 
Когда на злобный нрав накручен гнев,
Они на нас жесточе ополчатся,
Чем пес на зайца разверзает зев». [18]
 

Путники передвигаются, как братья минориты – монахи-францисканцы, опоясанные верёвкой и связанные ею между собой. Путь, неведомый для нас – созвездие Эридан (нить Ариадны), который ведёт к созвездиям, ранее неизвестным. Покинув предыдущий цех, путники заблудились на территории огромного завода.

В средневековых сборниках встречалась приписывавшаяся Эзопу басня о том, как лягушка, привязав к себе ниткой доверчивую мышь, нырнула с нею в воду. Когда захлебнувшаяся мышь всплыла на поверхность, пролетавший коршун схватил ее, а вместе с ней и привязанную лягушку, и съел обеих.

Данте указывает на влипшие в воск крючья каторжников, за которые отливка транспортируется дальше. Им это посрамленье пришло от нас – поэт чувствует свою вину перед рабочими, возможно рабочие ошпарились горячим воском. Он боится снова попасть в этот цех, не разбираясь в технологии, считает, что из-за них рабочие потеряли свои багры. Созвездие Большой Пёс разевает зев на созвездие Заяц, у ног созвездия Орион.

 
Già mi sentia tutti arricciar li peli
de la paura e stava in dietro intento,
quand'io dissi: «Maestro, se non celi [21]
 
 
te e me tostamente, i» ho pavento
d'i Malebranche. Noi li avem già dietro;
io li «magino sì, che già li sento». [24]
 
 
E quei: «S'i» fossi di piombato vetro,
l'imagine di fuor tua non trarrei
più tosto a me, che quella dentro «mpetro. [27]
 
 
Pur mo venieno i tuo» pensier tra ' miei,
con simile atto e con simile faccia,
sì che d'intrambi un sol consiglio fei. [30]
 
 
S'elli è che sì la destra costa giaccia,
che noi possiam ne l'altra bolgia scendere,
noi fuggirem l'imaginata caccia». [33]
 
 
Già non compié di tal consiglio rendere,
ch'io li vidi venir con l'ali tese
non molto lungi, per volerne prendere. [36]
 
 
Я чуял – волосы на мне дыбятся
От жути, и, остановясь, затих;
Потом сказал: «Они за нами мчатся; [21]
 
 
Учитель, спрячь скорее нас двоих;
Мне страшно Загребал; они предстали
Во мне так ясно, что я слышу их». [24]
 
 
«Будь я стеклом свинцовым, я б едва ли, —
Сказал он, – отразил твой внешний лик
Быстрей, чем восприял твои печали. [27]
 
 
Твой помысел в мои помысел проник,
Ему лицом и поступью подобный,
И я их свел к решенью в тот же миг. [30]
 
 
И если справа склон горы удобный,
Чтоб нам спуститься в следующий ров,
То нас они настигнуть не способны». [33]
 
 
Он не успел домолвить этих слов,
Как я увидел: быстры и крылаты,
Они уж близко и спешат на лов. [36]
 

Данте так напуган закопченными Загребалами – каторжниками из предыдущего цеха, что они ему мерещатся повсюду. Он признаётся Вергилию, что ему страшны Загребалы – неведомые прежде созвездия Южного Звёздного Неба. Вергилий говорит, что он понял это раньше, чем тот подумал, ведь страх отражался в его лице, как в зеркале – стекле свинцовом. Он успокаивает поэта, уверяя, что они пойдут другим путём, не возвращаясь в этот цех, хотя путь снова идёт мимо этого цеха. Поэт впечатлён свирепым видом каторжников, с которыми они недавно имели дело. На Звёздном Небе наступил новый вечер, появились на небе все крылатые созвездия, вид их грозен, дальнейший путь лежит в непосредственной близости от них.

 
Lo duca mio di sùbito mi prese,
come la madre ch'al romore è desta
e vede presso a sé le fiamme accese, [39]
 
 
che prende il figlio e fugge e non s'arresta,
avendo più di lui che di sé cura,
tanto che solo una camicia vesta; [42]
 
 
e giù dal collo de la ripa dura
supin si diede a la pendente roccia,
che l'un de» lati a l'altra bolgia tura. [45]
 
 
Non corse mai sì tosto acqua per doccia
a volger ruota di molin terragno,
quand'ella più verso le pale approccia, [48]
 
 
come «l maestro mio per quel vivagno,
portandosene me sovra «l suo petto,
come suo figlio, non come compagno. [51]
 
 
A pena fuoro i piè suoi giunti al letto
del fondo giù, ch'e» furon in sul colle
sovresso noi; ma non lì era sospetto; [54]
 
 
ché l'alta provedenza che lor volle
porre ministri de la fossa quinta,
poder di partirs'indi a tutti tolle. [57]
 
 
В единый миг меня схватил вожатый,
Как мать, на шум проснувшись вдруг и дом
Увидя буйным пламенем объятый, [39]
 
 
Хватает сына и бежит бегом,
Рубашки не накинув, помышляя
Не о себе, а лишь о нем одном, – [42]
 
 
И тотчас вниз с обрывистого края
Скользнул спиной на каменистый скат,
Которым щель окаймлена шестая. [45]
 
 
Так быстро воды стоком не спешат
Вращать у дольной мельницы колеса,
Когда струя уже вблизи лопат, [48]
 
 
Как мой учитель, с высоты утеса,
Как сына, не как друга, на руках
Меня держа, стремился вдоль откоса. [51]
 
 
Чуть он коснулся дна, те впопыхах
Уже достигли выступа стремнины
Как раз над нами; но прошел и страх, – [54]
 
 
Затем что стражу пятой котловины
Им промысел высокий отдает,
Но прочь ступить не властен ни единый. [57]
 

Вергилий, схватив Данте, пускается бежать, оберегая его, как сына мать, увидев дом, пламенем объятый – созвездие Жертвенник. Созвездие Геркулес коснулось горизонта, когда созвездия Южного Звёздного Неба стали всходить. Однако стражи пятой котловины не могут вступить в шестую – созвездия не могут сменить своё место на Звёздном Небе. Каменистый скат – созвездие Эридан отделяет одну часть Южного Неба от другой.

На заводе высокий промысел – технология производства. Стражи – надсмотрщики и десятники, строго следят, чтобы рабочие занимались только своим делом, не выходя за пределы цеха. Напрасно поэт пугается своих старых знакомых, которые скалят зубы и машут баграми из ворот цеха; погнаться за ним они бессильны. Вергилий устраивается с ним на подъёмном сооружении, типа лифта, приводимого в движение водяным мельничным колесом, путники спускаются вниз – новый цех расположен ниже предыдущего.

 
Là giù trovammo una gente dipinta
che giva intorno assai con lenti passi,
piangendo e nel sembiante stanca e vinta. [60]
 
 
Elli avean cappe con cappucci bassi
dinanzi a li occhi, fatte de la taglia
che in Clugnì per li monaci fassi. [63]
 
 
Di fuor dorate son, sì ch'elli abbaglia;
ma dentro tutte piombo, e gravi tanto,
che Federigo le mettea di paglia. [66]
 
 
Oh in etterno faticoso manto!
Noi ci volgemmo ancor pur a man manca
con loro insieme, intenti al tristo pianto; [69]
 
 
ma per lo peso quella gente stanca
venìa sì pian, che noi eravam nuovi
di compagnia ad ogne mover d'anca. [72]
 
 
Внизу скалы повапленный народ
Кружил неспешным шагом, без надежды,
В слезах, устало двигаясь вперед. [60]
 
 
Все – в мантиях, и затеняет вежды
Глубокий куколь, низок и давящ;
Так шьют клунийским инокам одежды. [63]
 
 
Снаружи позолочен и слепящ,
Внутри так грузен их убор свинцовый,
Что был соломой Федериков плащ. [66]
 
 
О вековечно тяжкие покровы!
Мы вновь свернули влево, как они,
В их плач печальный вслушаться готовы. [69]
 
 
Но те, устав под бременем брони,
Брели так тихо, что с другим соседом
Ровнял нас каждый новый сдвиг ступни. [72]
 

Данте и Вергилий обходят цеха огромного завода не точно по технологии производства, но обходя наиболее опасные и грязные места путём, где удобнее и чище идти. К очередному цеху они подошли со стороны выхода продукции.

Повапленный народ – лицемеры, повапленные (покрашенные) снаружи, подобно евангельским «гробам повапленным». Они подобны Клунийским инокам – монахам монастыря Клуньи (итальянское произношение вместо Клюни) во Франции, которые были одеты в закрытые тяжелые мантии с глухим капюшоном, так, что их лиц не представлялось возможным разглядеть.

Рассказывалось, будто виновных в оскорблении величества, император Фридрих II велел облачать в тяжелую свинцовую мантию (Федериков плащ) и ставить на раскаленную жаровню. Свинец растапливался, и осужденный сгорал заживо. Так Данте подчёркивает тяжесть покровов грешников.

В заводском цеху, повапленный народ – восковые модели, облепленные песком для создания огнеупорной оболочки, в которую будет отливаться металлическое изделие. Мантия, куколь – закрытое одеяние – скорлупа золотистого цвета (цвета золотого промытого песка), через которую модели не видно; вековечно тяжкие покровы – тяжелая песчано-глинистая оболочка, в которую будет отлита, например, пушка. Готовые формы, подвешенные к конвейеру за кольца влипших в них крюков, медленно перемещаются к месту отливки; они очень хрупкие и тяжелые, как одежды из свинца. Перед тем, как восковые модели облепляют песком, с них предварительно снимают оболочку из папье-маше.

 
Per ch'io al duca mio: «Fa che tu trovi
alcun ch'al fatto o al nome si conosca,
e li occhi, sì andando, intorno movi». [75]
 
 
E un che «ntese la parola tosca,
di retro a noi gridò: «Tenete i piedi,
voi che correte sì per l'aura fosca! [78]
 
 
Forse ch'avrai da me quel che tu chiedi».
Onde «l duca si volse e disse: «Aspetta
e poi secondo il suo passo procedi». [81]
 
 
Ristetti, e vidi due mostrar gran fretta
de l'animo, col viso, d'esser meco;
ma tardavali «l carco e la via stretta. [84]
 
 
Quando fuor giunti, assai con l'occhio bieco
mi rimiraron sanza far parola;
poi si volsero in sé, e dicean seco: [87]
 
 
«Costui par vivo a l'atto de la gola;
e s'e» son morti, per qual privilegio
vanno scoperti de la grave stola?» [90]
 
 
Poi disser me: «O Tosco, ch'al collegio
de l'ipocriti tristi se» venuto,
dir chi tu se» non avere in dispregio». [93]
 
 
И я вождю: «Найди, быть может ведом
Делами или именем иной;
Взгляни, шагая, на идущих следом». [75]
 
 
Один, признав тосканский говор мой,
За нами крикнул: «Придержите ноги,
Вы, что спешите так под этой тьмой! [78]
 
 
Ты можешь у меня спросить подмоги».
Вождь, обернувшись, молвил: «Здесь побудь;
Потом с ним в ногу двинься вдоль дороги». [81]
 
 
По лицам двух я видел, что их грудь
Исполнена стремления живого;
Но им мешали груз и тесный путь. [84]
 
 
Приблизясь и не говоря ни слова,
Они смотрели долго, взгляд скосив;
Потом спросили так один другого: [87]
 
 
«Он, судя по работе горла, жив;
А если оба мертвы, как же это
Они блуждают, столу совлачив?» [90]
 
 
И мне: «Тосканец, здесь, среди совета
Унылых лицемеров, на вопрос,
Кто ты такой, не презирай ответа». [93]
 

Данте хочет разглядеть в них своих современников и знакомых, но изделия покрыты толстой коркой песка, через которую не разглядеть, что они из себя представляют. Их грудь исполнена стремления живого – модели, облаченные в тяжелую скорлупу, предназначены к высшей цели – отливке прекрасного изделия, в котором они обретут новую жизнь. Они смотрели долго, взгляд скосив – песчаные формы не могут ни повернуть головы, ни повернуться туловищем, вися в одном положении.

Один из повапленных, распознав тосканский говор Данте, обращает на него внимание и удивляется, что тот, ещё живой, судя по дыханию, присутствует здесь. Другой обращается к первому с вопросом: – «Что они делают здесь, не покрытые оболочкой, как мы?» Совет унылых лицемеров – скрытых оболочкой моделей. Здесь казнятся лицемеры – одержимые сменой гримас лица в земной жизни; они в Аду лишены этой возможности полностью.

 
E io a loro: «I» fui nato e cresciuto
sovra «l bel fiume d'Arno a la gran villa,
e son col corpo ch'i» ho sempre avuto. [96]
 
 
Ma voi chi siete, a cui tanto distilla
quant'i» veggio dolor giù per le guance?
e che pena è in voi che sì sfavilla?» [99]
 
 
E l'un rispuose a me: «Le cappe rance
son di piombo sì grosse, che li pesi
fan così cigolar le lor bilance. [102]
 
 
Frati godenti fummo, e bolognesi;
io Catalano e questi Loderingo
nomati, e da tua terra insieme presi, [105]
 
 
come suole esser tolto un uom solingo,
per conservar sua pace; e fummo tali,
ch'ancor si pare intorno dal Gardingo». [108]
 
 
Я молвил: «Я родился и возрос
В великом городе на ясном Арно,
И это тело я и прежде нес. [96]
 
 
А кто же вы, чью муку столь коварно
Изобличает этот слезный град?
И чем вы так казнимы лучезарно?» [99]
 
 
Один ответил: «Желтый наш наряд
Навис на нас таким свинцовым сводом,
Что под напором гирь весы скрипят. [102]
 
 
Мы гауденты, из Болоньи родом,
Я – Каталано, Лодеринго – он;
Мы были призваны твоим народом, [105]
 
 
Как одиноких брали испокон,
Чтоб мир хранить; как он хранился нами,
Вокруг Гардинго видно с тех времен». [108]
 

Данте поясняет духу, что сам он родом из города на реке Арно и ещё жив; затем спрашивает, кто перед ним. Желтый наряд на душах – песчаная броня, которой облепляют восковую модель, чтобы потом, выплавив воск, залить туда медь, бронзу или чугун. Один из грешников говорит, что они – гауденты.

Из академической статьи:

Гауденты («Веселящиеся братья») – католический рыцарский орден, официальное название которого звучало как «Братья Преславной Девы Марии» Орден был учреждён в 1261 году в Болонье и утверждён 23 декабря того же года буллой папы Урбана IV «Sol ille verus». Основатели ордена, гибеллин Лодеринго дельи Андало и гвельф Каталано деи Малавольти, определили в качестве его цели примирение враждующих и защиту обездоленных. Название «fratres gaudentes» («радующиеся или веселящиеся братья») вначале не было насмешкой, но постепенно, поскольку члены ордена больше всего заботились о своих удовольствиях, приобрело в народе ироническое значение. «Под покровом лживого лицемерия они были в большем согласии со своей выгодой, чем с общей пользой» – писал Джованни Виллани в своей «Хронике».

Из академической статьи:

Джованни Виллани (не позднее 1274 года, по другим данным 1280 год, Флоренция – 1348 год, Флоренция) – флорентийский хронист, историк и государственный деятель, итальянский банкир, должностное лицо, дипломат и летописец. Автор Nuova Cronica (Новой Хроники) – одного из наиболее значительных произведений флорентийской культуры XIV века. События жизни Виллани известны большей частью благодаря его же рассказам о себе самом в Nuova Cronica, что нетипично для средневекового историка. Внимание к экономическим аспектам, статистической информации, политический и психологический анализ событий, делают Джованни Виллани качественно новым летописцем средневековой Европы. Он первым использовал статистические данные в хрониках.

Хронику Виллани продолжили его брат Маттео Виллани (до 1363 года, 11 книг), а затем племянник Филиппо Виллани (до 1364 года, 42 главы).

Современник Данте, Джованни Виллани (Ванька-Деревенщик, в переводе на русский), оставил после себя любопытную Хронику, претендующую на название «Всемирной», в которой упоминается и сам Данте, и его Комедия, описана смерть Данте в 1321 году, на 56 году жизни, приводится масса датированных событий истории Флоренции XIV века. Хроника настолько «подтверждает» время и персонажи Комедии, что некоторые исследователи склонялись к тому, что Хронику написал сам Данте, затем другие авторы довели её до 1364 года.

Я вижу перед собой два документа, совпадающие до мелочей, прекрасно сохранившиеся и «повисшие» между периодами полного отсутствия письменных документов. Несмотря на нелицеприятные критические оценки, которые авторы в этих книгах давали современникам (а это были не простые деревенские жители (вилланы), а папы, короли и императоры, потомки которых правили ещё долгие годы), творения этих авторов (и сами авторы) благополучно избежали костров инквизиции, пылавших при их жизни и ещё несколько веков после их смерти. Если это не чудо, то, что такое чудо, дорогой читатель!

«Шевелю языком» слова Данте. «Твой народ» для него означает Католическую паству, которую он пас, будучи папой Пием VI. На папский трон призывали одиноких – ставили одного папу, чтобы хранить мир в католической церкви (претендовавшей на главенство в христианском мире). А вот, когда появляется сразу два папы или три, тогда, впоследствии, проигравшего борьбу за Святой престол папу именуют антипапой.

История папства насчитывает множество антипап, последним из которых считают антипапу Феликса V (Амадей VIII герцог Савойский; 1439– 1449 годы антипапства). Кажется, что 300 с лишним лет после этого, до папы Пия VI и после него, антипап уже не было. Но не буду спешить.

Папа Пий VI был последним папой «Авиньонского пленения пап», сосланногона 425 лет назад. Обращусь к периоду, непосредственно после пленения XIII века.

Из академической статьи:

Когда папский трон в 1377 году, папа Григорий XI (Пьер Роже де Бофор; 1370– 1378 годы понтификата), перенёс в Рим, в Авиньоне избрали нового папу, положив начало «Великому западному расколу» католической церкви.

Великий западный раскол, Папский раскол, Великая Схизма– раскол в Римской церкви в 1378—1417 годах, когда сразу два (а с 1409 года – три) претендента объявили себя истинными папами. Раскол в церкви произошёл после смерти папы римского Григория XI в 1378 году.

Последний французский папа эпохи «Авиньонского пленения пап» – Григорий XI (1370—1378 годы) принял трудное решение и вернулся из Авиньона в Рим 17 января 1377 года. Он был первым, кто обосновался в Ватикане (до этого папской резиденцией был Латеранский дворец). Но уже 27 марта 1378 года он скончался. Римская толпа, требовавшая, чтобы новый папа был римлянином или, по меньшей мере, итальянцем, осадила кардиналов, собравшихся в Латеранском дворце. Кардиналы приняли компромиссное решение и избрали неаполитанца Урбана VI (1378—1389 годы) (Неаполем правила французская династия – таким образом, новый Папа как бы устраивал всех).

Вскоре политика нового папы привела к тому, что кардиналы отказались ему подчиняться и объявили, что он душевнобольной. Выборы Урбана были объявлены незаконными и недействительными, как совершенные под давлением толпы (хотя все формальности при проведении Конклава были соблюдены), курия отлучила Урбана от церкви за незаконное провозглашение себя папой. «Альтернативным» папой был избран Климент VII (1378—1394 годы), который вернулся в Авиньон.

Почти сразу же оба папы занялись активным упрочением своих позиций. Оба ставили своих кардиналов, создавали свои курии, свои фискальные системы. Вскоре последовали взаимные анафемы. Государства разделились:

Поддержали Рим: Папская область, Северная Италия, Дания, Норвегия, Польша, Венгрия, Фландрия, Англия;

Поддержали Авиньон: Неаполь, Сицилия, Франция, Шотландия, Кастилия и Леон, Арагон, Наварра, Савойя;

Колебались: Португалия, Бургундия, Священная Римская империя германской нации (разделилась пополам), Монашеские ордены.

В результате борьбы возникли Римская линия, которую последовательно представляли Урбан VI, Бонифаций IX, Иннокентий VII и Григорий XII, и  А виньонская линия, которую представляли Климент VII, а затем Бенедикт XIII.  Конфликт усугублялся политическими и дипломатическими разногласиями в Европе.

В 1409 году обе стороны согласились съехаться на собор в Пизе, который признал, что общее собрание Церкви выше по авторитету самого папы (победа консилиаристов). Однако оба папы – римской линии Григорий XII и авиньонской линии Бенедикт XIII – отказались туда прибыть. Собор заочно низложил их обоих, а затем избрал нового папу – Александра V, который разместил свою резиденцию в Пизе. В результате в западной Церкви стало три папы (настало троепапие).

1414—1418 годы – XVI Вселенский собор в Констанце. Формально был созван германским императором Сигизмундом. Папа пизанской линии Иоанн XXIII (1410—1415 годы), избранный преемником умершего Александра V, дал согласие на проведение собора. По всей видимости, он надеялся всех перехитрить и избавиться от соперников. Однако собор низложил всех трёх пап и 11 ноября 1417 года избрал четвёртого – Мартина V (1417—1431 годы).

С избранием Мартина Великий раскол практически прекратился. Григорий XII, а через некоторое время и Иоанн XXIII признали решения собора, отказались от притязаний на папство и получили от Мартина V сан кардиналов. Не признавший Констанцского собора и отлучённый им от церкви Бенедикт XIII оказался в полной изоляции и удалился в замок Пеньискола в Испанию, где после его смерти, назначенные им кардиналы, ещё несколько лет выбирали новых антипап (даже точный список их неизвестен), не признанных ни одним государством . После смерти Мартина V была попытка рецидива раскола – избрание Базельским собором антипапы Феликса V, он же герцог Савойский Амедей VIII (с 1439 года). Практически Феликса признавали папой только в его наследственных владениях – Савойе и Женеве. В 1449 году он помирился с Римом и отрёкся от сана.

Современная церковь признаёт законными папами только правивших в этот период в Риме; авиньонские и пизанские понтифики числятся в официальном списке как антипапы (а Феликс V считается последним антипапой в истории). Ранее законными считались пизанские папы; так указано в изданном в 1866 году Annuario Pontificio, в монументальной галерее папских портретов в римском соборе апостола Павла, написанной при Пие IX, пизанские папы помещены среди законных.

Внимательно смотрю на двух антипап авиньонской линии

Из академической статьи:

Климент VII ( Роберт, граф Женевский ; 1342 год – 16 сентября 1394 года) – антипапа с 20 сентября 1378 года до смерти. Первый из двух «авиньонских» антипап периода Великого западного раскола.

Роберт был одним из младших сыновей Амадея III, графа Женевы, родился в 1342 году. Выбрав для себя духовную стезю, он был уже в юношеском возрасте рукоположен в священники, а в 1359 году стал апостольским протонотарием. В 1361 году он был хиротонисан в епископы и назначен епископом Теруана (города на севере Франции), в 1368 году Роберт стал епископом Камбре, а 30 мая 1371 года – кардиналом.

В 1376 году был назначен легатом папы в Северной Италии, где в этот момент вспыхнуло восстание в папских областях. Роберт, чей характер и образ жизни больше напоминал военного, чем священнослужителя, самолично возглавил войска, присланные на подавление мятежа. При взятии города Чезена было убито около 4 тысяч человек, что принесло Роберту Женевскому прозвища «мясник» и «чезенский палач».

После смерти Григория XI конклав, собравшийся в Риме, выбрал новым папой Бартоломео Приньяно, принявшего имя Урбан VI. Он был коронован 10 апреля 1378 года, а кардиналы-выборщики выразили ему почтение, как законно избранному папе. Однако меры, которые новый понтифик предпринял против кардиналов и куриальных сановников, в особенности неитальянской национальности, привели к тому, что уже к осени 1378 года папа восстановил против себя почти всех кардиналов.

Большинство кардиналов-выборщиков, включая всех французских, собрались в городе Фонди и аннулировали решение предыдущего конклава (под предлогом, что он испытывал давление народа). В ответ Урбан VI назначил 29 новых кардиналов из числа своих приверженцев.

20 сентября 1378 года кардиналы в Фонди выбрали Роберта Женевского новым папой. Он принял имя Климент VII и попытался с помощью оружия покорить Рим. Однако население города защитило Урбана VI, и Климент вынужден был отступить от стен Рима. Он направился в Авиньон, где быстро восстановил былую папскую администрацию. Оба папы предали друг друга анафеме, сделав, таким образом, церковный раскол свершившимся фактом. Раскол Западной церкви позднее получил название Великой схизмы и продолжался несколько десятилетий.

Вплоть до смерти в 1394 году Климент VII имел резиденцию в Авиньоне. Он поддержал Людовика II в борьбе за Неаполь и отлучил его соперника Владислава от Церкви. Антипапа Климент не предпринимал никаких попыток ликвидировать церковный раскол. После его смерти его преемником стал Бенедикт XIII.

Из академической статьи:

Бенедикт XIII ( Педро Мартинес де Луна исп; 1328 год – 23 мая 1423 года) – антипапа с 28 сентября 1394 года до смерти. Второй и последний из «авиньонских» антипап периода Великого западного раскола. В Испании известен под прозвищем «Папа Луна».

Педро Мартинес де Луна родился в Ильуэке, королевство Арагон (современная Испания) в 1328 году. Семья сеньоров де Луна претендовала на происхождение от древних королей Наварры и входила в число знатнейших арагонских домов. К её кастильской ветви принадлежал герцог Трухильо.

Педро обучался юриспруденции и каноническому праву в университете Монпелье. 20 декабря 1375 года он был назначен папой Григорием XI кардиналом-дьяконом с титулом церкви Санта-Мария-ин-Космедин и переехал в Авиньон, к папскому двору. В 1377 году Педро де Луна вместе с прочими кардиналами и самим папой вернулись в Рим, завершив, таким образом, период Авиньонского пленения пап.

Педро де Луна, как и все кардиналы пиренейского полуострова твёрдо поддерживал Климента VII.

В 1389 году после смерти Урбана VI римский конклав избрал папой Бонифация IX. Поскольку никаких попыток преодолеть схизму не предпринималось, параллельное существование двух курий в Риме и Авиньоне продолжалось. В 1394 году скончался Климент VII. 28 сентября того же года на конклаве в Авиньоне Педро де Луна был избран папой и принял имя Бенедикт XIII. В качестве папы его признали Франция, Шотландия, Сицилия, Кастилия, Арагон, Наварра и Португалия.

Однако в 1398 году французская церковь изменила мнение и перестала признавать Бенедикта в качестве законного папы. Отказали ему в поддержке и влиятельные в то время богословы Парижского университета. Семнадцать из двадцати трёх кардиналов, включая всех французов, покинули Авиньон. После пятилетней осады Авиньона французской армией Бенедикт, 12 марта 1403 года был вынужден покинуть его и скрыться на территориях, принадлежавших его союзнику Людовику Анжуйскому. К 1406 году законность Бенедикта признавали только Арагон, Кастилия, Сицилия и Шотландия.

В ведущих европейских державах уже начало ощущаться сильное недовольство затянувшимся церковным расколом. После того, как последний римский папа периода Великого раскола Григорий XII при вступлении на престол заявил, что готов добровольно сложить с себя полномочия, если то же самое сделает авиньонский папа, Бенедикт XIII вынужден был начать переговоры. В 1407 году состоялась личная встреча Бенедикта XIII и Григория XII в Савоне. Оба папы вошли в город во главе своих вооружённых сторонников. Переговоры полностью провалились.

После того, как стало ясно, что по доброй воле преодолеть раскол не способны ни Рим, ни Авиньон, всё больший вес в Церкви начала набирать идея о созыве собора для ликвидации схизмы. После того, как эту идею поддержали и видные богословы того времени и король Франции Карл VI, стал возможен созыв Пизанского собора, на котором оба папы были низложены, а в качестве папы выбран Александр V.

Пизанский собор, однако, не только не преодолел раскол, но и привёл к ухудшению ситуации – и Бенедикт XIII и Григорий XII решений собора не признали, после чего в церкви образовалось сразу три папы, каждый из которых почитал себя единственно законным. Бенедикт XIII, не имея возможности вернуться в Авиньон в условиях враждебности со стороны Франции, разместил свою резиденцию в Перпиньяне.

Великий западный раскол был преодолён на Констанцском соборе, состоявшемся при поддержке императора Сигизмунда. В отличие от римского и пизанского пап, добровольно отрекшихся от престола, Бенедикт XIII упорно отказывался это сделать. 27 июля 1417 года Констанцский собор низложил его и отлучил от церкви. Поскольку в поддержке Бенедикту отказали все государства кроме Арагона, он был вынужден бежать из Перпиньяна в замок Пеньискола, неподалёку от Валенсии. После того, как в признании Бенедикту отказал и Арагон, он жил в Пеньисколе до самой своей смерти 23 мая 1423 года с кучкой сторонников, не признаваемый папой никем, кроме них. Фактически с избранием Мартина V на соборе в качестве всеми признанного папы церковный раскол закончился, но Бенедикт так и не смирился с этим. Перед смертью он назначил из числа своих немногочисленных сторонников четырёх кардиналов, два из которых после смерти Бенедикта были антипапами под именами Климент VIII и Бенедикт XIV.

Как можно соотнести Лодеринго дельи Андало и Каталано деи Малавольтис антипапами авиньонской линии? Обращаю внимание, что Каталано означает каталонец, а Андало – андалузец; обе эти провинции расположены на Пиренейском полуострове, в Северной Испании. Антипапа Бенедикт XIII (Педро Мартинес де Луна), был испанцем из Арагона, граничащего с Каталонией (Арагон длительное время был частью Каталонии). Следующий за ним антипапа Климент VIII (Гиль Санчес Муньёз) родом также из Арагона, был каноником в Барселоне, столице Каталонии.

Просмотрев список пап и антипап, я убедился, что подавляющее количество их были итальянцами, испанцев практически не было, не считая указанных мною двух антипап, только в 1455—1458 годах папой был испанец Калликст III (Альфонсо ди Борджиа).

Сказав «А», скажу и « Б» : – антипапа Бенедикт XIII повторился в списках пап, как папа Бенедикт XIII (Пьетро Франческо Орсини; 1724—1730 годы понтификата), отождествленный мной с Петром I Великим, по слову Данте. Оба Бенедикта были Петрами, разница в годах их смерти составляет 307 лет.

Поразительное совпадение с антипапой и папой Калликстом III. В обоих парах, один из участников является испанцем, причём, официально, испанских пап и антипап, в списке больше не наблюдается, не считая упомянутого мной выше непризнанного антипапы Климента VIII.

После папы Бенедикта XIII престол был перенесён в Авиньон, антипапа Бенедикт XIII, практически замыкает собой список «поставиньонских антипап».

 
Io cominciai: «O frati, i vostri mali…»;
ma più non dissi, ch'a l'occhio mi corse
un, crucifisso in terra con tre pali. [111]
 
 
Quando mi vide, tutto si distorse,
soffiando ne la barba con sospiri;
e «l frate Catalan, ch'a ciò s'accorse, [114]
 
 
mi disse: «Quel confitto che tu miri,
consigliò i Farisei che convenia
porre un uom per lo popolo a» martìri. [117]
 
 
Attraversato è, nudo, ne la via,
come tu vedi, ed è mestier ch'el senta
qualunque passa, come pesa, pria. [120]
 
 
E a tal modo il socero si stenta
in questa fossa, e li altri dal concilio
che fu per li Giudei mala sementa». [123]
 
 
Я начал: «Братья, вашими делами…» —
Но смолк; мой глаз внезапно увидал
Распятого в пыли тремя колами. [111]
 
 
Он, увидав меня, затрепетал,
Сквозь бороду бросая вздох стесненный.
Брат Каталан на это мне сказал: [114]
 
 
«Тот, на кого ты смотришь, здесь пронзенный,
Когда-то речи фарисеям вел,
Что может всех спасти один казненный. [117]
 
 
Он брошен поперек тропы и гол,
Как видишь сам, и чувствует все время,
Насколько каждый, кто идет, тяжел. [120]
 
 
И тесть его здесь терпит то же бремя,
И весь собор, оставивший в удел
Еврейскому народу злое семя». [123]
 

Поэт резко осуждает Великий Западный папский раскол, возникший после его изгнания и переноса папского престола в Рим.