Текст книги "Серебряный век фантастики (сборник)"

Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие

Соавторы: Ольга Ларионова,Вадим Шефнер,Александр Житинский,Владимир Савченко,Михаил Пухов,Борис Штерн,Владимир Михайлов,Григорий Гребнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 66 страниц)

Меня там давно уже похоронили, ловил он себя на мысли. На Земле. И, собственно говоря, правильно. Но кто виноват? Одно дело – что я сам не хочу возвращаться. Но другое – что если бы даже очень захотел, то все равно не смог бы. Чтобы стартовать отсюда, надо свернуть мир, а это значит – убить Зою. Кто смог бы совершить такое? Не я.

Отец, конечно, погоревал. Если бы нашлась возможность сообщить ему… Ее нет. Отца жаль. Но он старик крепкий. Многое понимает. И, может быть, догадывается, что все тут не так просто: взял да погиб. Но если даже не догадывается, что же делать: у отцов одна судьба, у сыновей – другая.

Так думал пилот Дальней разведки. Бывший пилот, наверное. Впрочем, таким размышлениям он предавался не часто. Только когда позволяли дела и Зоя.

А без дела он не сидел. Причин тому было множество. Во-первых, пришлось выполнять многочисленные требования и пожелания Зои. Она не хотела бездельничать. Общества, в жизни которого она могла бы принимать деятельное участие, как делала это земная Зоя, тут не было. Воспитывать было пока еще некого. Хозяйство отнимало не так уж много времени и не удовлетворяло своею ограниченностью и однообразием работ. И Зоя решила разводить цветы. Не те, что росли сами собой под куполом; нет, редкие, экзотические. Пришлось вплотную заняться содержанием второго трюма. Это потребовало почти целой недели. Многое хранилось там. Кое-что Юниор извлек для улучшения домашней обстановки, другое – для разных фермерских работ, которым – предполагал он – рано или поздно придет черед. Нашлись и семена. В аккуратных коробочках с названиями по-латыни. На беду, ни он, ни Зоя этого прекрасного языка не знали и разобраться не могли. Пришлось разделить семена на множество групп и сеять на нескольких участках, которые еще надо было подготовить, а потом наладить и орошение (дождей в этом мире не бывало), и внимательно смотреть – не появляются ли вредные для растений обитатели и не придется ли вести с ними войну, которая была бы затруднительна из-за привычки Комбинатора сразу же восстанавливать все уничтоженное. Хорошо еще, что он мирился с присутствием предметов, не им произведенных и не числившихся в его программах. Их Комбинатор как бы не замечал и потому не трогал. Кое-чего тут Юниор не мог понять: почему же Комбинатор учитывал его? А если не учитывал – почему все же на свет не появился мужчина, даже когда Юниор не в корабле скрылся, а вообще покинул мир Комбинатора, вылетел за пределы купола? Видимо, Комбинатор руководствовался какой-то логикой, Юниору недоступной. Он пробовал поговорить об этом с Умником во время их непродолжительных, но регулярных бесед.

– Я не могу разговаривать с Комбинатором так, как с тобой, – разъяснял Умник. – У него нет таких устройств, которые можно было бы назвать мыслящими. Он – крайне сложный автомат с компьютером, ведающим только выполнением программ. Для общения со мной у Комбинатора имеется несколько стандартных ответов, и все они касаются только программ и условий их реализации. Вопросов типа «почему» или «зачем» он не воспринимает. Так что дать тебе точного ответа я не в силах. Могу только высказать свои предположения. Я полагаю, что у автомата такой степени сложности, вернее, у его компьютера – обширная память, которая фиксирует и окружающую обстановку, иначе Комбинатор не мог бы к ней приспосабливаться, а без этого стала бы невозможной реализация программ. И вот я думаю, что даже когда ты исчезаешь, сведения о тебе, имеющиеся в памяти, мешают Комбинатору исключить тебя из его диспозиции – может быть, потому, что сигнала о твоей гибели к нему не поступает. Однако, может быть, есть и какие-то совсем иные причины.

– Но ведь мужчина должен быть запрограммирован! В принципе! Как ты думаешь?

– Логически рассуждая, должен. Однако логика бывает всякая. Я достаточно хорошо знаю твою логику. И совсем не знаком с логикой того человека, который создавал Комбинатора и его программы.

– Ты хочешь сказать, что мы этого никогда не узнаем?

– Что значит – мы? Ты не узнаешь, а я, возможно, да.

– Почему? Когда ты узнаешь?

– Когда ты умрешь, я увижу, возникнет ли другой мужчина.

– Умник, мне вовсе не хочется умирать.

– Люди часто рассуждают так, что мне трудно понять их. Что значит, хочется или не хочется, если это неизбежно? Тут категория желания не играет никакой роли.

– Разве вам, грибам, все равно – жить или умирать?

– Тебе пришлось бы очень многое понять, прежде чем начать мыслить нашими категориями. Ты можешь пробыть на одном месте без движения хотя бы год?

– Сомневаюсь.

– А мы проводим всю жизнь. И живем куда дольше вашего. Многое из того, что вы постигаете или выражаете при помощи физического движения, мы осуществляем совсем иными способами, и они для тебя непостижимы. Но ведь тебя не интересую я, ты разговариваешь со мной для того, чтобы узнать что-то новое о Комбинаторе? Что тебя волнует, кроме мужчины?

– Может ли созданная им женщина рожать детей?

– Иными словами, развиваются ли его фикции во времени? Попытаюсь узнать.

– И еще. Согласится ли он с возникновением здесь новых живых существ, которых нет в его программах, но которые и не входили, наверное, как входил я, в конечный результат реализации его программы.

– Ты много думаешь о детях, Юниор.

– Может быть, ты считаешь, что я слишком молод для этого?

– Нет. Хорошо, что ты пока еще не слишком стар. Я выполню и это твое задание, попытаюсь установить. Однако я не стал бы надеяться только на то, что можно установить теоретически. Нужен эксперимент.

– Умник! Пойми своим грибным рассудком: прежде, чем рожать ребенка, надо знать, что ему не угрожает ничего такого, с чем нельзя было бы справиться.

– Да, конечно. Я в этот миг упустил из виду, что вы не разбрасываете миллионы спор, как это делаем мы. У вас каждый потомок на счету.

– Вот именно.

– Хорошо. Я подумаю.

И в следующий раз:

– Умник, мне пришла в голову блестящая мысль.

– Я слушаю.

– Надо снять с меня матрицу.

– Зачем?

– Чтобы, в случае если со мной что-нибудь случится… Комбинатор мог бы восстановить меня.

– Разумно. Объясни, как сделать это.

– Если бы я знал!

– Я тоже не знаю.

– Но можешь узнать. У нас же есть все данные о Комбинаторе. О его устройстве и деятельности. Есть готовые программы. При твоей безупречной логике и работоспособности ты мог бы понять, какие данные и в какой форме ему для этого нужны, а затем – как нам эти данные получить. Потом мы занялись бы созданием нужной аппаратуры. Не думаю, что она слишком сложна для нас.

– Хорошо. Задача непроста, но я займусь ею.

– Спасибо. Что ты узнал о том, о чем я просил раньше?

– Достоверно – почти ничего. Но с вероятностью девять из десяти – кое-что. Для того чтобы здесь могли возникать и существовать новые создания, нужно определенным образом скорректировать деятельность Комбинатора. Иначе вряд ли что-либо окажется возможным.

– А как это сделать?

– Если ты поручишь выяснить – я попытаюсь.

– Сделай это, пожалуйста.

– Юниор!

– Слушаю.

– Кристалл давно готов. Но до сих пор не извлечен из инкубатора и не установлен на место. Корабль все еще неисправен.

– Я не собираюсь никуда лететь.

– Корабль неисправен. Этого не должно быть.

– Не важно.

– Важно. Я не смогу работать над твоими задачами в полную силу до тех пор, пока меня будет раздражать ощущение неисправности корабля. Пойми: я чувствую его, как продолжение моего тела. Если хочешь получить ответы – установи Кристалл.

– Ладно, если ты уж так сильно хочешь.

– Я не могу хотеть или не хотеть. Это нужно – значит должно быть сделано.

– Я сделаю.

Но и после этого разговора Юниор взялся за Кристалл не сразу. Слишком уж много было всякой другой работы. Они с Зоей усердно вили свое гнездышко, а кроме того, Юниор изображал заядлого фермера, так что и впрямь можно было подумать, что копаться в земле всегда было любимым его занятием. Он подготовил еще одну площадку для Зои, для ее цветов; однако из того, что было посеяно на первой, не взошло ни единого ростка. Почему – им, несведущим в ботанике и агрономии, понять не удавалось, но они упорно продолжали работу, хотя все меньше верили в ее успех.

– Юниор, – сказала Зоя однажды. – Семена так и не дают всходов; я тут раскопала несколько – они не изменились: не сгнили, но и не начали прорастать.

– К сожалению, – согласился Юниор, выпрямившись и опершись на лопату. – Видимо, Комбинатор как-то подавляет их, и здесь могут существовать не настоящие, а лишь его растения.

Зоя отвернулась.

– Что ты? Тебя это так сильно огорчает? – встревожился он.

– Не только это. Я ведь тоже – не настоящая… Я привыкла к этой мысли, потому что верю тебе во всем. Но когда-нибудь ты станешь попрекать меня этим.

– Зоенька, подумай! Попрекать тебя? Да ты в миллион раз лучше всех, как ты говоришь, настоящих! Я никогда и ни в чем не смогу упрекнуть тебя.

Зоя повернулась к нему. Глаза ее блестели от слез.

– Здесь – конечно. Но если тут что-нибудь случится…

– Непохоже, – сказал Юниор, – чтобы здесь могло произойти что-то такое, чего мы не хотели бы.

– Разве это совсем исключается?

Юниор подумал.

– В принципе – нет…

– Вот видишь. И тогда одно из двух: или тебе придется улететь и бросить меня здесь…

– Никогда!

– Или остаться со мной, подвергнуться опасностям и, может быть, погибнуть. Разве тогда ты не станешь упрекать меня?

– Нет, родная. Но ты права вот в чем: нам действительно надо приготовиться ко всяким случайностям. Я, откровенно говоря, по-прежнему считаю, что ничего страшного тут произойти не может. Но… пусть для твоего, для нашего спокойствия.

– Что значит «подготовиться к случайностям»? У тебя все равно будут два выхода: остаться – или улететь…

– С тобой!

– Я – на корабле?

– Именно!

– Но ты же говорил… Или это не так?

– Все именно так: сейчас войти в корабль ты не можешь. Но я уверен: есть способ что-то изменить. Что-то придумать…

– Скажи – что.

– Пока еще нет. Надо основательно подумать, посоветоваться с Умником. – Юниор оглядел вскопанный участок: слой почвы был тонок, под ним лежал все тот же черный песок. – Пожалуй, хватит на сегодня. – Воткнув лопату в землю, Юниор подошел к Зое, обнял ее за плечи. – Пойдем ужинать, маленькая? Такая работа, должен сказать тебе, весьма благотворно действует на аппетит. Да и вообще, мужчины – страшно прожорливые существа, ты не находишь?

– Нахожу, – сказала Зоя. – И просто не понимаю, как я до сих пор могла мириться с этим. Но ведь кормить вас – единственный способ хоть как-то поддерживать семейное согласие.

– Ты права, – сказал Юниор. – Без пищи я слабею. – Он подхватил Зою на руки и понес. – Боюсь, что я не смогу пройти так и тридцати километров. Вот после ужина – другое дело.

– Пока донеси меня до дома, – сказала Зоя, обняв его за шею. – А после ужина, так и быть, я позволю тебе носить меня на руках, пока не надоест – мне.

– Повинуюсь!

Когда они уже подходили к дому, Юниор, так и не опустивший Зою с рук, спросил негромко:

– Ты затем и начала разговор насчет возможных неприятностей, чтобы не идти домой пешком? О, женская хитрость!

Зоя подняла на него серьезные глаза.

– Нет, хотя, конечно, раз нет лошадей, приходится как-то выходить из положения… Кстати, почему их нет? – И уже другим тоном: – Знаешь, мне на самом деле отчего-то беспокойно.

– Ты можешь объяснить – отчего?

– Ничего не могу объяснить. Но… что-то не так. И мне иногда снова становится страшно. Как в самом начале. Наверное, все это мои бредни и ты будешь смеяться?

Юниор молча поднялся на веранду и здесь позволил Зое соскользнуть с его рук и встать на пол, но продолжал обнимать ее за плечи.

– Нет, – только теперь ответил он. – Смеяться не буду. У нас, в Дальней, интуиция в большом почете, мы никогда не пренебрегаем ощущениями, даже не имеющими логического обоснования. Знаешь, что я сделаю завтра же? Снова слетаю на разведку – туда, к черной дыре.

– Я буду очень волноваться, – тихо сказала Зоя. – Как жаль, что мне нельзя с тобой.

– Тогда опасностей не возникло бы? – улыбнулся Юниор.

– Нет, – серьезно ответила она.

– Ты будешь со мной. Разве я теперь могу существовать один? Ты всегда рядом.

– Знаю, – кивнула Зоя.

Пока воздушным потоком аграплан не выбросило за пределы купола, Юниору казалось, что полет вряд ли будет отличаться от предыдущего. И в самом деле: ветер, насколько можно было судить изнутри, не усилился, а что другое могло угрожать им?

Ветер и на самом деле оставался таким же – равномерным, без порывов и пауз, сплошным, как безбрежная река без островов и мелей. Оказавшись в свободном пространстве, Юниор не сразу стал набирать высоту, хотя помнил, что чем выше, тем воздушный поток слабее. Сейчас он не собирался снова лететь к дыре, хотя она продолжала интересовать его; Юниор решил сделать лишь несколько расширяющихся кругов, лететь как бы по раскручивающейся спирали, оставляя купол в центре. Такой облет казался Юниору нужным хотя бы для того, чтобы убедиться, что, кроме этой дыры, в окрестностях купола нет ничего непонятного или угрожающего.

Что-то изменилось – это пилот понял почти сразу. Что? Он сообразил лишь на втором витке: чем дальше от купола, тем больше стало встречаться светлых пятен среди черного песка. Сперва Юниор подумал, что это – тоже песок, только белый, – но, снизившись и пролетев несколько сотен метров на бреющем, почти над самой землей, убедился, что это не так: более светлые пятна были местами, чистыми от песка – обнажившимся скальным основанием. Очень возможно, что песок постепенно сносило ветром. На третьем витке таких пятен оказалось больше, камень лежал обширными площадями, песок сохранялся лишь кое-где, в углублениях. Можно было подумать, что черный песок сейчас остался лишь на просторной круглой площади, в центре которой возвышался купол, прозрачный, казавшийся отсюда ярко-зеленым пятном на сумрачно-фиолетовом фоне. Возможно, сам купол и задерживал песок – не только из-за своей непроницаемости для ветра, но и само поле как-то влияло, сдерживало, может быть, сообщая песку статический заряд. Юниор не успел как следует подумать об этом: его внимание привлекло нечто новое, что вовсе его не обрадовало, напротив, заставило нахмуриться и даже прикусить губу.

То была трещина. Узкая, угрожающая, как нож, черная полоса рассекала более светлую поверхность, неизвестно где начинаясь и заканчиваясь тоже за пределами обозримого пространства. Конечно, трещина тут могла быть, в ней не было вроде бы ничего страшного: не может же каменный монолит тянуться бесконечно. Но трещина, показалось Юниору, была свежей. Он убедился в этом, еще снизившись и пролетев над ней несколько километров, сбавив скорость, чтобы следовать всем ее изгибам. Юниор понял, что трещина должна была возникнуть совсем недавно, потому что, летя низко, явственно увидел, что уходила она далеко в глубину. Если бы структура каменного плато и раньше была такой, песок давно заполнил бы трещину, сровнял ее с поверхностью. Но песка в ней не было. Наоборот, казалось, какой-то восходящий воздушный поток шел изнутри: машину несколько раз слегка подбросило, когда она оказывалась над узкой – от метра до полутора в ширину – расселиной. Вдруг Юниор пригнулся к самому стеклу: почудилось ли ему в неверном свете или края трещины на самом деле колебались друг относительно друга, едва заметно дышали? Если так, то признак был очень тревожным: нельзя было больше рассчитывать на незыблемость основания, на котором стоял, с которым был сейчас как бы сращен корабль; а корабль был для людей всем: источником силы, безопасности, надежды – всего на свете. Источником самого их мира.

Чтобы убедиться в справедливости наблюдений, Юниор решил посадить машину рядом с трещиной. Он был уверен, что такой маневр ничем ему не грозит: ветер не так силен, чтобы опрокинуть машину; да и, в конце концов, выходить на незнакомую планету в достаточно неблагоприятных порой обстоятельствах – в этом ведь и заключалась профессия Юниора, а не только в том, чтобы проводить бесконечные дни в летящем корабле… Мысль о Зое заставила его помешкать лишь мгновение: если с ним что-нибудь случится – она пропадет, теперь он нес ответственность не только за самого себя!.. Это мгновение задержки спасло его.

Раздался низкий, мощный, рокочущий грохот, машину швырнуло вверх. Юниор только благодаря давней сноровке сумел вовремя овладеть управлением. Там, куда он только что собирался сесть, раскрылась бездна. Трещина расширилась внезапно, рывком, словно некто всемогущий вдруг дернул один край каменного массива и отодвинул еще метров на пять. Воздух завихрился, возникший смерч потащил машину еще выше. Ветер сразу усилился, словно невидимая воздушная цунами налетела и покатилась дальше, вовлекая в себя все, что только было вокруг. Впереди, ближе к куполу, остатки черного песка поднялись в воздух, закружились и вытянутым, веретенообразным облаком полетели по ветру – к далекой, но оказывавшей непонятное влияние черной дыре. Пожалуй, пора домой, – решил Юниор. – Там сейчас может понадобиться мое присутствие… Лететь было трудно. Машина слушалась хуже, чем раньше: слишком мала была ее скорость относительно массы воздуха, несшей аграплан. Подняться повыше? Рискованно: можно промахнуть мимо купола, а возвращаться против такого воздушного течения будет куда сложнее…

Только приобретенный за много лет опыт пилотирования машины в сложных условиях позволил Юниору благополучно завершить полет. Умник, как и следовало, открыл отверстие в защитном поле лишь на долю секунды – но и за это время вместе с кораблем под купол ворвалась струя песка, закружилась во встречном, внутреннем ветре и медленно осела. Здесь ветер тоже усилился, это Юниор почувствовал сразу и даже не стал вводить аграплан в ангар, сел на полянку, среди деревьев, где ветер был тише. Вылез и пошел домой.

Зоя, сбежав с крыльца, бросилась ему навстречу. Обнялись и долго стояли. Даже не обменявшись ни словом, оба поняли взаимную решимость: встретить и выдержать приближавшиеся, как они ощущали, тревожные времена.

В тот же день Юниор начал установку Кристалла. Он работал сосредоточенно и упорно, не желая терять ни минуты времени. Теперь он по-настоящему понял: корабль еще может понадобиться, и не только как энергетическая установка.

Зоя грустила.

Вечерами Юниор старался нежностью рассеять мысли, которые, видимо, все больше одолевали ее, хотя вслух она не сказала о них ни слова. Лишь однажды у нее вырвалось:

– Ты стал таким, что я даже начинаю бояться…

– Зоенька! Ничего не изменилось.

– Мне кажется – ты словно прощаешься со мной.

– Глупости, – искренне сказал Юниор. – Никогда я с тобой не расстанусь. – Он улыбнулся. – Я, наоборот, чувствую себя спокойно. Потому что здесь ты ни в кого другого не влюбишься.

– Если бы здесь был хоть миллион других… – сказала она.

– Все же хорошо, что их нет. Поздравь: я поставил Кристалл. Теперь наша повозка в полном порядке.

– Твоя, – поправила Зоя.

– Наша. Потому что если мы воспользуемся ею, то лишь вдвоем.

– Ты все-таки нашел способ? – просияла Зоя.

– Набрел на мысль. Попробую. Думаю, что получится. А тогда… тогда нам вообще не страшно ничто на свете.

– Юниор… – Она прижалась к нему. Он спрятал лицо в ее волосах. Потом мягко отстранился и встал.

– Ты уходишь?

– Хочу сразу же обсудить идею с Умником. А то просто не смогу уснуть.

– Уже поздно.

– Ему все равно. Он работает двадцать четыре часа в сутки.

– Знаешь, ты столько говоришь о нем, что мне захотелось с ним познакомиться.

– Обещаю. Как только выполню свой план.

– Ты слишком устаешь.

– Не бойся. Я сделан по высшему классу надежности. Поскучай немного, малыш. Почитай, поставь кассету. Я скоро.

Он ощущал беспокойство Зои, и оно заставляло его спешить, как будто времени совсем уже не осталось. Какого времени? Что должно было произойти? Что грозило? Он не знал. Монолитная основа, на которой располагался их мир, была неподвижна. Если что-то и происходило, то, вероятно, по ту сторону трещины. Дул сильный ветер – вот и все. Но Юниор спешил.

– Ну как, Умник, погонял Кристалл?

– Опробовал. Насколько можно судить, находясь в неподвижности, спэйс-координатор в порядке.

– Прекрасно. Итак, я свое обещание выполнил. А ты мои задачки решил?

– По мере возможности.

– Докладывай.

– Относительно снятия матрицы с тебя, Юниор.

– Ну-ну?

– Я попытался разобраться и, думаю, достаточно много понял в том, как устроен Комбинатор и что ему нужно для работы. Сейчас я смог бы детально объяснить тебе, как нужно снимать данные для матрицы, скажем, собаки, и как эту матрицу изготовить.

– Спасибо. Непременно воспользуюсь твоей помощью, как только мне понадобится собака. Но, вероятно, для собак есть и готовые программы?

– Есть.

– Я же, помнится, просил тебя относительно не собачьей, а человеческой матрицы.

– Тут я ничем не смогу тебе помочь.

– Почему? Так сложно?

– Нет. Никак не сложно и никак не просто. Вообще – никак.

– С чего это ты вдруг начал объясняться такими оборотами? Что они должны обозначать?

– Я не нашел ни одной программы на создание человека. Если такая есть, то она сейчас включена в общую программу третьей степени обитания и находится в пользовании Комбинатора.

– То есть программа Зои…

– Я говорю – если. Получить программу у Комбинатора можно, только предварительно приказав ему свернуть мир.

– Об этом не может быть и речи.

– Но не имея программы, я ничего не могу проанализировать. Человек ведь несколько сложнее собаки, согласись.

– Не спорю. Ну хорошо, Умник, обойдусь… Сейчас это, кажется, уже не столь актуально. Есть другая задача. Ты знаешь, какая. Я говорил тебе утром.

– Я продумал. Принципиально задача разрешима. Нужно: первое – обеспечить полное отсутствие обнаженных металлических поверхностей в помещении. Иначе возникнет наложение и отражение полей, и в результате…

– Это ясно. Какая нужна изоляция?

– Стандартная для таких устройств. У нас она использована в трюме-один.

– Не годится. Ты же знаешь: трюм опечатан, доступ туда в отсутствие главного конструктора категорически воспрещен кому бы то ни было. Даже я, капитан, ни разу не заходил в трюм после того, как там закончили монтировать Комбинатор.

– Это не кажется мне разумным.

– Не забывай, я ведь летел не за тем, чтобы пользоваться Комбинатором: в таком случае я, конечно, прошел не столь поверхностный инструктаж, ознакомился бы с системой куда серьезнее. Но моя задача была – лишь довести корабль до места испытаний. Так что я не спорил.

– Но сейчас – особый случай.

– Пойми: я просто не знаю, что там внутри! Повернусь не так и что-нибудь задену, и вдруг мир исчезнет! Нет, это был бы неразумный риск. И тем более не стал бы я снимать там изолирующий слой.

– Хорошо. Попытаюсь придумать, чем заменить его. Но это – не самое главное.

– Допустим, мы все изолировали.

– Дальше потребуется разместить в отведенном пространстве эмиттеры. Схема размещения может быть разработана лишь после того, как станут известны точные размеры и конфигурация помещения.

– Это я сообщу завтра с утра. Сколько эмиттеров понадобится разместить?

– В зависимости от объема помещения – от трехсот до трехсот шестидесяти, в шести блоках, с точной ориентировкой каждого, отклонение – не более одной угловой секунды.

– Так… Что еще?

– После размещения эмиттеров произвести настройку всего комплекса. Однако для этого нужно будет отключить Комбинатор от внешних приборов и антенн.

– Иными словами, опять свернуть мир? Невозможно, я уже сказал. Ищи другой способ: как настроить, не отключая внешний комплекс.

– Это потребует дополнительной подготовки. Надо будет каждый внутренний эмиттер, кроме постоянной панели, подключить к каналам, идущим на внешние приборы – но только на время настройки.

Еще триста, а то и триста шестьдесят подключений, подсчитал Юниор. От каждого эмиттера – отдельный провод, в строго определенном порядке, чтобы они не экранировали друг друга, не создавали взаимных помех… Но прежде всего надо выбрать помещение. Здоровенная махина, а места в ней не так уж много: корабль рассчитан на одного человека, всего-навсего. Так что выбирать, собственно, и не из чего.

– Умник! Думаю, что схемой монтажа ты можешь заняться уже сейчас. Объект – жилое помещение. Все три модуля: салон, спальня, ванная…

Секундная пауза; Умник, видимо, рылся в своей памяти, в которой была запечатлена вся архитектура корабля.

– Сложно. Поскольку переборки металлические, каждое помещение разрабатывается, как отдельный объект.

– Это трижды триста? Ладно, в первую очередь два помещения: салон и ванная. Будет время – сделаем остальное.

– Из салона нет прохода в ванную.

Черт…

– Хорошо. Делай на все три. Может быть, не по триста, а меньше? Объем ведь невелик.

– Можно, но без гарантии точного выполнения программы.

– Нет уж, – сказал Юниор. – Тогда надо делать все триста шестьдесят. Принимайся за работу.

– Только предупреждаю: кроме этого, я не смогу помочь ничем. Работа не табельная, и у меня нет никаких приспособлений для ее выполнения.

– Знаю. Работать буду я. И хорошо, если бы я мог начать завтра же.

– Понял. Я успею. Ничего сложного.

Юниор кивнул. И спохватился:

– Да! А у нас есть столько эмиттеров в запасе?

– Может быть, и есть, – сказал Умник. – В том же трюме.

– Дьявол! Где же взять их?

– Во внешних устройствах. Сейчас Комбинатор реализует не самую сложную из своих программ. И часть эмиттеров не нагружена. Определи тестером.

Да, работа предстоит даже не ювелирная… Каждый эмиттер – с булавочную головку, и в больших комплексах их – тысячи. Хорошо хоть, что они однотипны – что для деревьев, что для людей. Это Юниор знал точно: еще Георг когда-то упомянул о простоте серийного производства деталей. Конструктору уже мерещились Комбинаторы где надо и где не надо. Здесь-то Комбинатор пришелся в самый раз.

Юниор работал как одержимый. Возвратившись домой, поздно вечером, садился рядом с Зоей на диван, обнимал ее за плечи.

– Устал?

– Ну, что ты. Мне износа не будет.

– А может, не надо так спешить? Ведь на деле ничего страшного…

– Да конечно же, ничего страшного, Зоенька. Я просто хочу перестраховаться, понимаешь? Хочу, чтобы и тени опасности не было. И чтобы у тебя никогда не возникало сомнений… Думаю, нам здесь ничто не грозит. Подует ветер – и перестанет. Был же полный штиль, и не день, не два!

– Нам ведь здесь хорошо, правда?

– Мне никогда, нигде не бывало так хорошо.

– Мне тоже…

Зоя теперь выходила из дому реже. Было по-прежнему тепло, но ветер дул слишком сильно, чтобы прогулки могли доставлять удовольствие. Конечно, его можно было убрать: дать команду на компрессоры – и наступили бы тишина и покой. Но на купол сразу легла бы куда большая нагрузка. В этом был риск. Надеясь, что там, снаружи, рано или поздно стихнет, Юниор решил, что можно потерпеть. Зоя согласилась с ним.

– Может быть, здесь, на планете, такая зима, – предположила она. – Ветер дойдет до своего пика, потом начнет ослабевать, и в конце концов все станет как вначале – тихо и прекрасно.

Наверное, когда-нибудь утихнет. Но пока – на четвертый день после второго полета Юниора – он снова рывком усилился. И уже не задержался на этом уровне: с этого дня сила ветра нарастала понемногу, но постоянно.

Юниор подумал: идет гонка с природой. Но еще неизвестно, кто придет первым. Мы не слабы. Мы очень сильны. Будем бороться. И если даже придется отступить – отойдем в полном порядке. Мы успеем!

Он проснулся ночью и понял: не успеет.

Его разбудил странный звук: тяжелый, мягкий, ритмичный грохот смешивался со слабым, но пронзительным звоном, тоже ритмичным, звучавшим почему-то именно в мгновения, когда грохот чуть стихал. Юниор не сразу понял, что слабый звук исходил от телефона.

Зоя не спала. Она сидела на постели, обхватив руками колени, и испуганно смотрела на Юниора.

Грохотал ветер. Именно грохотал – не выл, не ревел. Казалось, некто тяжелый, но чем-то прикрытый, как прикрыт перчаткой кулак боксера, раз за разом отходил и снова бросался на дом, пытаясь сдвинуть или даже обрушить его, – и каждый раз дом вздрагивал и скрипел, и глухо звенели стекла в окнах.

В паузах между ударами ветра извне доносились и другие шумы. Завывали компрессоры. Трещали деревья. Иногда по окнам барабанили капли: видимо, ветер поднимал в воздух часть воды из пруда.

Юниор быстро оценил обстановку. Сейчас группа деревьев еще прикрывала дом, рассекая воздушный поток. Но деревья не смогут долго противиться урагану.

Он провел рукой по волосам женщины.

– Ничего, Зоенька, – сказал он. – Справимся. Ничего страшного.

Зоя всхлипнула. Словно в ответ ей в соседней комнате вылетело и с жалобным звуком разбилось стекло.

Юниор снял трубку.

– Компрессоры на пределе, – кратко доложил Умник.

– Сколько они еще продержатся?

– При такой нагрузке не более часа.

– Хорошо, – сказал Юниор. – Пусть держатся до последнего.

– Понял, – ответил Умник.

Юниор положил трубку и быстро оделся.

Все эмиттеры Комбинатора в корабле были уже установлены точно по схеме. Но подключение их еще не начато. Система не работала. И укрыть Зою в корабле было нельзя. Оставалось надеяться на дом. Юниор понимал, что строение не рассчитано на такие условия. Но другого выхода пока не было.

– Оденься, Зоенька, – сказал он. – И поосновательнее. Вряд ли при таком ветре будет очень жарко.

– У меня тут почти ничего нет… – растерянно сказала Зоя.

– Возьми мой комбинезон.

– А ты?

– У меня есть – там, в корабле. Оденься и жди меня тут. Не подходи к окнам: может поранить стеклом.

– Ты уходишь?

– Ненадолго. В корабль. Надо понять, что происходит снаружи.

– Не оставляй меня, Юниор. Пожалуйста…

Он на миг крепко прижал ее к себе.

– Не бойся. Не оставлю. Я скоро вернусь.

Дверь на веранду отворялась снаружи. Юниор попробовал открыть ее и не смог. Напор воздуха был слишком силен. Хотя ветер создавали лишь машины, трудно было представить, что мощь эта принадлежала не стихии, а технике. И все же эта мысль вселяла какую-то уверенность. Человек разговаривал со стихией на равных. Правда, сам он мог при этом погибнуть.

Юниор выждал, когда очередной порыв ослаб, и резко оттолкнул дверь, бросившись на нее всем телом. Дверь распахнулась и тут же снова захлопнулась за его спиной. В следующее мгновение ветер подхватил Юниора и швырнул на дверь. Он подумал, что треснула все же деревянная пластина, а не его кости. И на том спасибо.

Идти в рост нечего было и думать. Он пополз по мокрой траве. Неподалеку с надсадным треском рухнуло дерево. Хорошо, что в стороне. Неизвестно, какое не выдержит следующим.

Еще не одолев и полдороги до корабля, Юниор понял, что мир разрушается. Но не все в этом мире было равноценным. Зоя должна была уцелеть.