Текст книги "Экспедиция в преисподнюю"
Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
(– Так, именно так,– удрученно прошипел Рамкэг.)
Как все членистоногие, тарантулы дышат трахеями. А трахеи у них, особенно на брюхе, будь здоров, палец просунуть можно. Так вот, в отверстия этих трахей, в так называемые стигмы, вставляются духовые трубки, заряженные этакими железными гарпунчиками с зазубренным острием, по пять, а то и по десять трубок на брата. В нужный момент тарантул резко сокращаег мышцы у себя в брюхе, воздух в трахее предельно сжимается и с силой выдувает из трубки гарпунчик по врагу. Ему, Двуглавому Юлу, приходилось на Планете Негодяев своими глазами видеть, как тарантул пробивал таким гарпунчиком сантиметровую доску на двадцати шагах. А уж воткнется этот гарпунчик в тело – его назад только вместе с кишками вытащишь...
(– Так, так, именно так! – шипел Рамкэг.)
Вот чем вооружены тарантулы.
– Понятно,– сказал флагман Макомбер.– Вы сами видите, друзья, нам есть над чем подумать. Совершенно не исключено, что в создавшейся ситуации наилучшей тактикой будет выжидание...
– Выжидание! – презрительно отозвался Двуглавый Юл.– Я на вас удивляюсь, флагман! Чего ждать-то? «Гречко»? Так он, может, и вообще не придет... Застрял где-то между «матрешками»... или след наш потерял. Пятые сутки пошли!
– Я понимаю ваше нетерпение, милый Юл,– с необычайной мягкостью сказал флагман Макомбер.– Но в отношении космохода я настроен более оптимистически. Вы обратили внимание на то, что вторжение Великого Спрута на Спайду произошло триста тысяч лет назад? А с Планеты Негодяев он удрал двадцать лет назад. Даже принимая во внимание факторы, нам неизвестные, напрашивается вывод, что время в этом пространстве течет в десятки тысяч раз быстрее, нежели в нашем. За эти четверо суток там, у нас, прошло не более минуты. И хотя мне лично почти ничего не известно о межпространственных перемещениях, я совершенно уверен, что наш «Гречко» движется к нам и непременно будет здесь самое большее через неделю...
Воцарилось молчание, Ваня встал и нервно заходил по клетке. Двуглавый Юл безнадежно махнул рукой и уселся на кучу мусора. Рамкэг печально шипел и шуршал за решеткой. Вдруг Ваня остановился перед ним и спросил:
– За что вас заключили в тюрьму, Рамкэг?
– Нас, спайдеров, сажают в тюрьму не за что, а почему,– тихо прошипел Рамкэг.
– Ладно, почему. Так почему вы сидите в тюрьме, Рамкэг?
– Потому что мы пища. Завтра у пиратов Сытная Пятница. Рано утром всех нас, двести спайдеров, по двое и по трое отведут на поварню и изрубят на куски.
Глава одиннадцатая
Ваня сел. Флагман Макомбер вскочил на ноги. Только Двуглавый Юл остался на своей мусорной куче и принялся кивать обеими головами, словно бы говоря: «Ну вот, так я и знал! А вы тут рассусоливаете...» Флагман Макомбер посмотрел на Ваню. Ваня глядел на него с упреком. Флагман посмотрел на Рамкэга. Рамкэг глядел на него с видом полной покорности судьбе. Флагман снова сел.
– Гм... —произнес он.—Что же вы раньше молчали, коллега Рамкэг! Это, разумеется, несколько меняет дело.
– Мы не будем сидеть и смотреть спокойно,– горячо сказал Ваня,– как погонят на убой носителей разума!
– Две сотни штук! – напомнил Двуглавый Юл.
– Гм...—повторил флагман Макомбер.– Придется драться. Но шансов у нас прискорбно мало...
– Ха! – воскликнул Двуглавый Юл.– Шансов мало! А много ли было у нас шансов, флагман, когда мы с вами дрались в подземельях Планеты Негодяев?
– Будем драться,– решил флагман Макомбер.– Ну, в крайнем случае погибнем, так когда-то же надо...
– Мужественно погибнем! – подхватил Двуглавый Юл.
– Народ Спайды никогда вас не забудет! – прочувствованно прошипел Рамкэг и из всех его двенадцати глаз полились слезы.
Двуглавый Юл немедленно накинулся на него.
– Только не воображайте, будто вы будете отсиживаться по клеткам! – заорали наперебой обе его головы.– Драться будем все вместе! Один за всех, и все за одного! Что у вас там – ядовитые когти? Даешь ядовитые когти! Долой идиотские предрассудки! Смело пускать когти в ход! Во имя свободы! Чтобы ни один мерзавец не ушел от вас! А знаете ли, кто поведет вас в бой и к победе? Сам флагман Макомбер! Самый искусный полководец самой драчливой планеты во всех вселенных! Испытанный во множестве сражений! И я вас поведу, Двуглавый Юл, тоже испытанный! И вот этот парень, Ваня! Хотя ему еще не приходилось сражаться, но его воспитывали лихие вояки – Атос, Портос и Арамис! Так что он тоже не подведет! Готовьтесь к бою, спайдеры! Точите ваши ядовитые когти! Вспомните о счастливых летах вашей цивилизации! Не бойтесь смерти в бою – она прекрасна! Не то что на поварне! Исполняйтесь решимости!
Голоса его гулко раскатывались по всей тюрьме, и сначала замерли в своих клетках обреченные узники, потом зашипели и зашуршали, приникли головогрудями к решеткам, а когда Двуглавый Юл умолк, запыхавшись, отовсюду понеслось свистящей поземкой:
– Мы готовы! Ведите нас, земляне! Веди нас, полководец Макомбер! Веди нас, Двуглавый Юл! Положись на нас, храбрый парень Ваня! Победа или смерть! Мы вонзим наши когти в ненавистного врага!
И тут же из всех клеток послышались зловещие чиркающие звуки: спайдеры принялись точить свои когти,
– Что значит хорошая зажигательная речь! – гордо сказал Двуглавый Юл.
– Еще лучше хороший зажигательный пример,– осадил его флагман Макомбер.– Для начала необходимо открыть клетки и вывести спайдеров в коридор.
– Для начала нам самим надо выбраться из клетки,– проворчал Двуглавый Юл.
– А что сказал д'Артаньян?– лукаво произнес флагман Макомбер.
– Он много чего говорил,– отозвался Ваня, улыбаясь.
– Кто это такой – д'Артаньян?—осведомился Двуглавый Юл.
– Лучший друг Атоса, Портоса и Арамиса,– ответил флагман.
– Никогда о нем не слышал,– проговорил Двуглавый Юл.
– Это не суть важно, дорогой Юл.„ А дело в том, что в аналогичных обстоятельствах д'Артаньян сказал: «Эта мышеловка была достаточно прочна для двоих, но для троих она уже слабовата». По моим расчетам примерно через час должен явиться этот тип – тюремный смотритель. Его надо заманить к нам в клетку.
– Вас понял,– проговорила левая голова Двуглавого Юла.
– Ох-х-х, ох-х-х, ох-х-х...– восторженно-испуганно пропыхтел Рамкэг.
И смотритель своевременно появился, старый подслеповатый тарантул, потерявший в каких-то давно забытых драках две ноги и половину морды, и Двуглавый Юл окликнул его и попросил добавочную порцию жратвы в обмен на золотую цепь, и смотритель, натурально, пожелал взглянуть на эту цепь, а Двуглавый Юл предложил ему искать дураков в другом месте, цепь же будет предъявлена против жратвы, а без жратвы не видать смотрителю этой цепи, как своих... гм... как своей спины. Сразу было видно, что смотритель либо никогда не имел дела с землянами, либо привычка к абсолютной власти над узниками вошла в его плоть и кровь. Не теряя ни секунды драгоценного времени, он отомкнул замок стержневым ключом, прикрученным к его единственному уцелевшему жвалу, распахнул дверь и молча ринулся на Двуглавого Юла. Тут-то и бросились на него с двух сторон флагман Макомбер и Ваня. В два счета тарантула перевернули на спину, расчалили за лапы посередине клетки (Рамкэг и сосед слева поднатужились и отпустили на это дело по десятку аршин отборной паутины) и забили ему ядовитую пасть мусором, чтобы не орал без толку.
Флагман Макомбер снял со смотрителя двуручный меч с обоюдоострым лезвием, Двуглавый Юл отвязал от тарантульего жвала ключ, и друзья выскочили в коридор. В клетках возбужденно шипели и пыхтели спайдеры, подскакивали на задранных углами мохнатых лапах, блестели лошадиными глазами.
Немало, ох, немало времени понадобилось для того, чтобы освободить и вывести в коридор всех узников. Двуглавый Юл взмок, бегая от двери к двери,– шутка сказать, отомкнуть двести замков! Ваня подхватывал спайдеров, ошалевших от нетерпения и готовых мчаться, куда глаза глядят, и подталкивал их к флагману Ма-комберу, который выстраивал их шеренгами, похлопывал по щетинистым головогрудям и произносил ободряющие слова. Наконец построились– плотной колонной в сорок шеренг по пяти чуть ли не на всю длину тюремного коридора. Земляне встали во главе колонны перед закрытыми воротами. Ваня туго намотал на правый кулак свой кожаный пояс с металлическими бляхами, а Двуглавый Юл ничем не стал вооружаться– стоял и сжимал и разжимал костлявые кулаки.
Флагман Макомбер повернулся лицом к шеренге.
– Друзья! – негромко произнес он.
Стало тихо, только неровным зуденьем слышалось взволнованное дыхание через бесчисленные трахеи.
– Друзья! – произнес флагман Макомбер.– Сейчас мы вступим г бой. Там, за воротами тюрьмы, нет никого, кроме наших врагов. Пощады не ждите, и потому сами не давайте пощады. Возможно, мы все погибнем, но все равно, заря свободы встанет сегодня над Спайдой!
Он повернулся к Двуглавому Юлу.
– Ворота! – приказал он.
Двуглавый Юл выбежал вперед и, откатил широкую воротину.
За воротами открылся ярко освещенный тоннель с влажными от пахучей слизи стенами. А поперек тоннеля, во всю его ширину, неподвижно, безмолвно, грозно стоял тупым концом вперед строй тарантулов.
Глава двенадцатая
– Кажется, нам конец,– с отвращением произнес флагман Макомбер.
Ваня всей спиной почувствовал, как подалась назад колонна спайдеров.
– Привет, голубчики! – глумливо проскрипела Конопатая Сколопендра, поднимая верхнюю часть туловища над строем тарантулов.– Не ждали, а?
И сейчас же где-то под потолком тоннеля раздался жирный голос:
– Кончай с ними, Конопатая! В гробу я видел таких заложников. Сдохни, Двуглавый! Сдохни и ты, храбрый сопляк! Ты слишком храбрый, чтобы дозреть до старости... И ты сдохни, флагман Макомбер, у меня от тебя голова болит! Кончай их, Конопатая ведьма!
Теперь представьте себе эту картину. Поперек тоннеля стоит боевой строй тарантулов, из шеренг которого высовывает свою гнусную башку Конопатая Сколопендра. В двадцати шагах перед их фронтом стоят флагман Макомбер с мечом и Ваня, за ними, стиснутая решетчатыми стенами тюрьмы, теснится зыбкая колонна спайдеров. А слева, если смотреть со стороны Вани, еще держится за откинутую воротину Двуглавый Юл.
– Впрочем,– произнес флагман Макомбер, едва замолк голос Великого Спрута,– сделаем, что сможем,
И тут Ваня выскочил вперед. Он ведь был прирожденный артист, этот Ваня, что бы ни думал о нем Атос. Он весело и угрожающе запел:
А как известно, мы —
Народ могучий
И не выносим
Мерзости паучьей,
И любим мы трясти
Паучьи души...
– Ваня, Ваня! – укоризненно прошептал флагман Макомбер.– Как тебе не стыдно! Ведь спайдеры тоже в некотором смысле пауки...
– Ничего, ничего, пусть поет, это он про тарантулов!– прошипел за его спиной Рамкэг.
Пусть они скрипят,
Пусть они скулят,
А ты послушай!
– пел Ваня, на ходу переиначивая лесенку из любимых своих «Бременских музыкантов».
Мы раз...
Мы бо...
Мы бойники!
Разбойники! Разбойники!
Раз в глаз,
И вы покойники!
Покойники! Покойники!
Невооруженным глазом было видно, что тарантулы слегка обалдели. Конопатая Сколопендра застыла, выпучив свои гнойные бельма. Ваня пел:
А кто увидит нас,
Тот сразу ахнет,
И для кого-то
Жареным запахнет
И кое-что
За пазухой мы держим...
(– Правильно, Ванька! Давай! – восторженно шептал Двуглавый Юл.– Давай, все правильно! Да, было, было кое-что за пазухой, только Ваня этого не знал, а Двуглавый Юл знал отлично!..)
Ну-ка, пауки!
Ну-ка, дураки!
Держись, невежи!
Тарантулы, да и сама Конопатая Сколопендра, словно завороженные, глядели на поющего Ваню. Такого они еще не видывали. Противник не сражается, не просит пощады, не клянчит выпить и закусить, а что-то такое воет, это надо же! А флагман Макомбер – недаром был он выдающимся полководцем самой драчливой планеты во Вселенной! – потихоньку разводил передовые шеренги спайдеров по флангам. Перед тупым углом тарантульего строя образовывался вогнутый строй – в миниатюре это становилось похоже на построение войск Александра Невского перед «свиньей» тевтонских псов.
А Сколопендру мы
В гробу видали!..
– пропел с соответствующими телодвижениями Ваня. И тут Сколопендра вынырнула из транса. Она зашипела, забрызгала ядом и одним неуловимым движением перелилась через передние шеренги своих головорезов. Ее всю трясло от ярости.
– Я сама!..– исступленно бормотала она,– Сама! Я их сама... Мальчишка будет первым!
Она изогнулась, готовясь к смертельному прыжку. Ваня побледнел, замолчал и стал отводить кулак, обмотанный ремнем, Флагман Макомбер встал рядом с ним и поднял меч. И в то же мгновение Двуглавый Юл гаркнул в обе глотки:
– Эй, ты, дрянь! А ну, повернись ко мне!
Он сорвал с правой своей головы черную повязку.
Дальше счет пошел на секунды.
Когда-то, еще первоклашкой, выслушав в сотый раз от своего закадычного двухголового друга легенду о взятии Планеты Негодяев, Ваня спросил его, как он относится к Великому Спруту сейчас, когда все уже позади. Двуглавый Юл ответил на своем кухонно-пиратском жаргоне:
– Я его терпеть ненавижу, не то чтобы что.
– Почему? – с любопытством осведомился Ваня,– Ведь ты сам бывший пират.
– То-то и оно! – сразу отозвалась правая голова.– Да, я был пиратом. Грабил, пленял, убивал. Лил кровь всех цветов и оттенков. Но при этом я сам рисковал жизнью, у меня вся шкура в дырах, подо мной три корабля пошли ко дну, обломки их и по сю пору носятся где-то на границах обозримой Вселенной... А эта скотина Великий Спрут сидел жирным мешком в своем медном купоросе и только денежки подсчитывал... Эксплуататор!
Униженно кланяясь, представал он перед Галей, любящей и нежной Ванькиной мамой, неловко подносил ей самодельные натюрморты из голотурий, морских звезд и морских ежей, но так и не дождался от нее ничего более любезного, нежели холодная улыбка и холодные слова благодарности. Нет, так и не забыла ему Галя ни похищения через экран телевизора, ни грязного карцера, ни угрозы быть сожранной заживо. И допустила его дружбу с младшим сыном только под настойчивым нажимом добродушного мужа и старших сыновей...
– Ты знаешь, Ванька,– как-то сказал задумчиво Двуглавый Юл своему маленькому закадычному другу,– тысячи лет болтался я по Вселенной и ни разу не встретил никого, похожего на меня. Решительно не знаю, откуда я взялся. Носитель разума без родины – подумать только! Самое раннее воспоминание мое – держит меня на теплых щупальцах старая полипиха с планеты Желтых Трав... Я там побывал спустя несколько веков, разграбил и сжег один тамошний город... Да, добрая она была старуха, кормила меня полупереваренной хлореллой, без нее я бы сдох, конечно. А обретались мы в трюме у знаменитого тогда работорговца, Кровососа Танаты. Потом в трюме разразилась чумка, Кровосос Таната приметил меня и взял к себе каютным слугою. Бил он меня зверски и укатал бы насмерть, да тут команда взбунтовалась, Танату бросили в реактор, и сделался я юнгой на пиратском корабле... И пошло, и пошло. Вот. А родины своей я так и не знаю. Сначала спрашивал– у приятелей по налетам, в кабаках, у пленных, а потом и спрашивать бросил, никто не знает. Так-то вот, друг мой Ванька...
Счет пошел на секунды.
Напомним еще раз диспозицию.
Поперек тоннеля, ведущего от ворот тюрьмы, тупым углом вперед стоит строй тарантулов.
В двадцати шагах перед ним стоит вогнутый строй спайдеров.
Перед строем тарантулов пригнулась к прыжку разъяренная Сколопендра.
Перед строем спайдеров стоят готовые к смертельной схватке флагман Макомбер с поднятым мечом и Ваня с кулаком, отведенным назад для встречного удара.
А слева, правым боком к ним, стоит у откинутой воротины Двуглавый Юл.
– Эй, ты, дрянь! А ну, повернись ко мне! – гаркнул он в обе глотки и сорвал с правой головы черную повязку.
И пораженный Ваня увидел: из пустой правой глазницы выдвинулся вороненый ствол пулемета.
На крик Конопатая Сколопендра круто повернулась к Юлу.
– Первым хочешь ты быть? Изволь!..—просипела она.
Последнее, что в своей многовековой зловонной жизни увидела Конопатая Сколопендра, было черное дуло, уставившееся на нее в упор. Затем из дула брызнуло сине-багровое пламя, загремела длинная очередь, и из правого уха правой головы Двуглавого Юла посыпались, звонко ударяясь о каменный пол, горячие гильзы.
Так и кончилась в одночасье Конопатая Сколопендра, длинное многоногое тулово, битком набитое страхами и неистовой злобой. Гнилыми клочьями разлетелись крытые хитином сегменты, и грохнулась на пол срезанная пулями тупая башка, бессильно грызя камень грязными от яда серповидными челюстями.
– Сарынь на кичку! – взревел в две глотки Двуглавый Юл и полоснул второй очередью по тарантулам.– Вперед, братишки-спайдеры.
Но тарантулы уже поднялись на задние лапы. «Пшшш! Пшшш! Пшшш!» – ударили духовые трубки. В страшной тишине после пулеметного грома было отчетливо слышно, как железные гарпунчики с мягким треском пробивают грудь Двуглавого Юла, и Ваня с отчаянием увидел: друг детства его, бывший вольный пират и незаменимый вратарь Нарьян-Марской любительской команды качнулся под смертельными ударами, попятился и упал.
И умер Двуглавый Юл.
–За мной, в атаку! – произнес флагман Макомбер и зашагал вперед.
Спайдеры всей массой двинулись на врага.
Сошлись в воротах. Ну и бой начался! Знатный бой. Спайдеры пошли жестоко и яростно. То ли заря свободы, зажженная в их сердцах землянами, то ли самоотверженная гибель Двуглавого Юла, то ли тысячелетняя ненависть к поработителям, а скорее всего, и то и другое, и третье вместе, но погасло в одно мгновение в их душах миролюбие и смирение, и отвращение к убийству. Тупой угол тарантульего строя был мгновенно стиснут с флангов. Бешено заработали ядовитые когти. Острие угла искрошил мечом флагман Макомбер и размазал по полу Ваня —сила кулака его равна была удару задней ноги лошади, и головогруди тарантулов расквашивались под ним, как тухлые яйца под сапогом. И тесно-тесно сделалось в тоннеле.
–Не давать им отрываться! – хрипел флагман Макомбер, работая мечом.—Гонитесь за ними по пятам!
Победа далась удивительно легко. Лишившись вождихи, впервые за много тысяч лет встретившись с достойным противником, тарантулы с каждой минутой дрались все более вяло и неуверенно. Затем они побежали. Добивая удиравших (пленных не брали), спайдеры рассыпались по закоулкам и переходам. Сейчас же поднялись разноплеменные рабы, обслуживавшие Цитадель. Мечущихся в поисках спасения охранников и холуев рубили вручную, и запыхавшийся Рамкэг, со свистом дыша через тысячи своих трахей, пошутил с мрачной наивностью одного средневекового автора, что туши их жирны и хорошо удобрят почву планеты...
Однако, стоп. Не стоит утомлять читателя описанием жестокостей этой уникальной битвы. Восставший угнетенный всегда прав, и этим все сказано. Да и в памяти у Вани сохранилось весьма немногое. Она ведь милосердна бывает, память человеческая.
Вот он бежит по широкому, ярко освещенному коридору. В руках тяжелая секира. (Откуда, как попала в руки?) За ним, не отставая ни на шаг, мчится Рамкэг и мчатся еще два взъерошенных спайдера, они волочат с собой какого-то холуя, отвратительного пупырчатого слизня, непрерывно извергающего со страху вонючий помет. Кто-то бросается на Ваню сбоку. Какая-то тварь – то ли гигантский скорпион, то ли рак... Ваня, не останавливаясь, бьет наотмашь секирой – тварь с треском разламывается, на колени выплескивается коричневая жижа...
– Где? – задыхаясь, кричит Ваня.
– Здесь, здесь! – пищит слизень.
Дверь. Заперто. Удар секирой. Еще раз, еще раз... Дверь исчезает. В лицо – дикая кислотная вонь, от которой слезы выскакивают из глаз. Вот оно, логово Великого Спрута. Ах, поздно… Жирными червяками корчатся на ковре щупальца, покрытые жадно зевающими присосками и роговыми крючьями. Насмерть перепуганный синефиолетовый раб трясущейся рукой показывает... Великий Спрут, весьма деловой носитель разума и неимоверно богатый мерзавец, кончил самоубийством—обкусил себе все щупальца и утопился в унитазе. Ваня смотрит на жирную студенистую тушу, плюет и спускает воду. Кончено с Великим Спрутом.
– Ваня, сюда! – шипит за спиной Рамкэг.
Ваня оборачивается. Вояки-спайдеры намертво зажали в углу своего соотечественника, жирного спайдера в двенадцатилинзовых очках в золотой оправе.
– Крэг-Душегуб,– коротко сообщает Рамкэг.
Искусник Крэг поправляет очки и обращается к Ване.
– Прошу оградить меня от произвола этих пошляков,– с достоинством произносит он.– Я могу, я очень могу, я бесценен, я ученый и изобретатель. Я могу пригодиться любой расе и любой власти. Мозг мой является хранилищем множества тайн о природе и духе, я пригоден для служения любой цивилизации!
Рамкэг бесстрастно глядит на Ваню.
– Что? – подавляя бешенство, говорит Ваня.– Что вы на меня смотрите, Рамкэг? Кончайте эту гадину, не валяйте дурака!
Многому, ох многому научился Ваня за несколько минут экспедиции в преисподнюю.
Три пары ядовитых когтей погружаются разом в лысую спину Искусника Крэга. Короткий визг... Все. Нет больше изобретателя контрактора, машин на мозгах носителей разума и еще многих других подлостей. Позорно издох предатель родной планеты, виновник мучительной гибели мириад соотечественников, подлый холуй подлого диктатора. И да будет эта бесславная смерть назиданием всем разумным существам в огромном и разнообразном мире!
И еще помнит Ваня.
Они стоят на верхнем уступе Цитадели. Тупо и бессмысленно торчат в разные стороны лазерные пушки и ракеты на лафетах, валяются возле них изрубленные и искусанные богомолы, у стены выстроились, задрав углами мохнатые лапы, усталые и потрепанные победители. Тут же лежит накрытый белым шелковым покрывалом труп Двуглавого Юла. А над головой, в серо-зеленом небе ползут неправильные белесые пятна—спутники Спайды, обломки развалившейся некогда огромной луны. А внизу, насколько хватает глаз, бурая шевелящаяся равнина, тысячи тысяч спайдеров, сошедшихся к Цитадели.
Флагман Макомбер отбрасывает испачканный меч и трясущейся ладонью вытирает лоб.
– Ваня,– произносит он.– Ты должен им что-нибудь сказать.
– Почему же я?—вяло возражает Ваня.– И что говорить?
– Ваня,– строго произносит флагман Макомбер.– Надо!
Ваня делает несколько шагов и останавливается на самом краю уступа.
– Товарищи! – кричит он и прокашливается.– Граждане Спайды! Самки и самцы! Мы, земляне, приветствуем...
И тут его прерывают. Громовой голос с неба гаркает:
– Эй, где вы там! Флагман, Ванька, Юл, отзовитесь!
И с серо-зеленого неба, расталкивая крутыми боками обломки древней Спайдовой луны, пошел спускаться прямо на Цитадель межпространственный космоход «Гречко», стометровый утюг из лучших земных сплавов, ощетиненный гравитонными пробойниками, с биопарализатором в боевом положении.
– Ну, вот и все,– произносит флагман Макомбер.