Текст книги "Траектория чуда"

Автор книги: Аркадий Гендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

На улице шел несильный дождь, первый, наверное, за целый месяц. Капли тихо шуршали по листве старых лип, пыль на тротуарах и газонах собиралась в мокрые шарики. Совсем недавно, похоже, дождь согнал и бабушек, – квадратные пятна сухого асфальта на тех местах, где стояли их стульчики-табуреточки, были еще вполне отчетливы. Я поднял голову, чтобы взглянуть на Ташины окна, и получил каплей прямо в глаз. Я поспешил забрался от дождя в машину, завел мотор и выехал из липового двора.

Галина позвонила, когда я уже подъезжал к дому.

– Здравствуй, Глеб, – голосом айсберга, погубившего Титаник, начала жена. – Я битых три часа звоню домой. Можно поинтересоваться, ты вообще где?

Черт, влетел. Что же я никакую отмазку-то не сплел? Возгордился, вознесся, а жена то – ам, вот она, не дремлет! Придется дописывать либретто по ходу спектакля.

– Менял фару в сервисе, – устало-равнодушным голосом сказал первое пришедшее на ум в ответ на безаппеляционное вопрошание супруги я. – Вчера остановили гаишники, сказали, что так жить больше нельзя. Привет, дорогая. Как вы там с Юлькой?

– Нормально, – самую малость помягчев, ответствовала Галина. – Я волновалась. Поменял?

– Конечно, – продолжал врать я, на ходу соображая, где теперь завтра в пожарном порядке на самом деле ремонтировать машину. – Живая очередь, отстоял три часа. Почему на мобильный-то не позвонила?

– Из принципа, – буркнула благоверная. – Хотела выяснить, во сколько ты возвращаешься, когда меня нет дома.

– Выяснила? – съехидничал я, но счел за лучшее сменить тему. – Не хочешь спросить, как прошла встреча?

– Какая встреча? – серьезно не поняла Галина.

Ну да, конечно, – что может произойти на встрече непутевого мужа и его кликуши – тетки с какими-то непонятными людьми? Да, принцип "Да воздастся человеку по вере его" в Галинином случае работает с точностью ровно до наоборот. Ну, дорогая, не обижайся!

– Ты должна помнить, – начал свое ариозо мести я. – Встреча, из-за которой я не поехал вчера на дачу.

– А, эта, – поскучнела Галина. – Помню. И как прошла?

– Хорошо прошла, – принялся с интонациями Хрюши из "Спокойной ночи, малыши" издеваться над Галиной я. – Выяснилось, что мы с тетушкой Эльмирой на самом деле Нарышкины, более того, я – наследник княжеского титула, ну а то, что персонально мне оставлено наследство в шесть с копейками лимонов баксов – это так, на закуску.

Я наслаждался наступившим на том конце провода молчанием. Наконец, Галина нашла слова:

– Глеб, если это шутка, то очень неудачная. На самом деле, что было на встрече?

– Не более того, о чем я уже имел счастье тебе доложить, дорогая, продолжал язвить я. – В конце следующей недели я лечу в Женеву, чтобы официально вступить в права наследования. Я не шучу, это не розыгрыш и не мистификация. Мы богаты.

Галина на том конце провода как-то непонятно хрюкнула, и вдруг заговорила часто-часто, видимо, прикрывая трубку рукой:

– Глеб, если это правда, если ты надо мной не издеваешься, то я сорок пять раз извинюсь перед Эльмирой Александровной, я встану перед ней на колени и буду любить ее как мать. Сколько ты сказал – шесть миллионов долларов, я не ослышалась? Послушай, а как же, может быть, нам сейчас приехать, как ты там, один-то?

"Поилец, кормилец, благодетель", – невольно закончил я ее фразу словами из анекдота, уж больно было похоже.

– Ничего не надо, Галь, – милостиво разрешил я. – Я в порядке, завтра, если хочешь, я за вами приеду. Или, может быть, побудете на природе еще пару дней?

– Нет! – взвизгнула Галина. – Пожалуйста, приезжай за нами завтра. Мы бы приехали сами, но у нас тут большой урожай.

– Хорошо, только попозже к вечеру, ладно? – выторговал я себе побольше времени для того, чтобы разобраться с фарой.

– Хорошо, хорошо, дорогой, – без писка согласилась жена, устроившая бы за подобное предложение при других обстоятельствах феноменальный скандал. Можем даже переночевать все здесь, и поехать во вторник с утречка, верно?

– Ладно, решим. Ну, пока? – попрощался я. – И Юльку поцелуй.

– Пока, дорогой, – отвечала жена, и я подивился, сколько в ее голосе было душевной теплоты. Неужели и ты, Брут!

Глава 7. Счет на оплату

Понедельник

Несмотря на то, что я прекрасно выспался, встал и выехал вовремя, к станции метро Кутузовская я подрулил с опозданием на пять минут, и еще издалека заметил стоящую у самого края тротуара Талию. Она была одета в соответствии с явно обещающим быть жарким днем в короткое белое трикотажное платье в обтяжку и в тон ему босоножки на высоченной шпильке. Даже на фоне по-летнему не блекло наряженной публики она выглядела просто эдаким одним светлым пятном. Да и вообще она казалась в этом месте каким-то чужеродным телом – такие, как правило, с ветерком проносятся мимо в кожаных салонах открытых кабриолетов сильно иностранных марок, а не стесывают, ожидаючи, каблуки об асфальт возле станций метро, пусть и на Кутузовском проспекте. Весьма польщенный мыслью, что ожидают-то при этом именно меня, я поморгал Талии своей одинокой фарой. Она заметила, заулыбалась и замахала мне в ответ рукой.

– Извини, я опоздал, – поприветствовал ее я.

– Без проблем, я только что подошла, – улыбнулась мне в ответ Таша, подставляя для поцелуя щеку.

Я, чувствуя легкое стеснение, чмокнул ее, боковым взглядом фиксируя завистливые взгляды проходящих мимо мужиков.

– Вот мой паспорт, – протянула она мне бордовую книжицу. – Только не смотри сейчас, я там на снимке ужасная!

Но заглянуть в паспорт мне все-таки пришлось – чтобы посмотреть, смогу ли я вместо Талии, не захотевшей тащиться на Якиманку, подписать бумаги для визы. К счастью, Ташину закорючку мог бы подделать даже первоклассник.

– Ладно, гражданка ... м-м... Ви-рэ-витш, – на иностранный манер смешно прокартавил я, прочитав написанные на латинице данные из паспорта. Только – чур, потом от своих подписей не отказываться, мол, я не я, и виза не моя.

– Ладно уж, была бы какая-нибудь Уганда там, а в Гельвецию, так и быть, хоть и с чужой подписью, лишь бы пустили, – отшутилась Таша. – Ну что, пока? Позвонишь? Только сегодня вечером я на фитнесе, – там мобильный не берет.

– Подвезти? – с надеждой спросил я, пытаясь хоть на чуть-чуть продлить общение с ней.

– Я домой, здесь два шага, – махнула Таша рукой куда-то в сторону Поклонной горы, повернулась и пошла.

Я еще долго, пока она не скрылась в подземном переходе, смотрел вслед ее подиумно раскачивающимся бедрам. Мужик, стоявший поодаль, и тоже явно кого-то поджидавший, видимо, совершенно неосознанно тоже откровенно пялился ей вслед. Сказав ему мысленно: "Не, браток, это моя добыча!", я сел в машину, и поехал на Якиманку.

***

В Шуляевском офисе царила прохлада и тишина.

– Доброе утро, Глеб Аркадиевич! – воодушевленно поприветствовала меня волоокая Яна. – Вадим Львович предупредил о вашем визите.

– Да, Яна, тут вот надо оформить бумаги на визу, – начал было объяснять я, но секретарша-референтша предупредительно перебила меня:

– Никаких проблем, давайте паспорта и фотографии. Выпьете кофе?

Я кивнул, и Яна, снова обворожительно улыбнувшись, скрылась на кухне. "Неужели ноги у нее длиннее, чем у Талии? – встревожился я, глядя ей вслед, но тут же успокоил себя – Нет, невозможно, – просто каблуки выше". Ладно, пока есть время, надо все-таки повнимательнее изучить Ташин паспорт. Virevitch Vitaly – значилось на первой странице. Да, если с фамилией на самом деле все в порядке, то вот имечко, мягко скажем...

– Ви-та-ли-я, – так и пришлось, изображая лицом клоуна, пятью минутами позже расшифровывать Ташино имя Яне, отрываясь от ароматного кофе.

– Какое интересное имя, никогда не встречала, – улыбнулась, заполняя бумаги, Яна.

– Румынское, – продолжил скоморошничать я.

– А-а-а, румынское, – поддержала мое шутовство умненькая Яна. – Это все объясняет. Подпишите вот здесь и здесь за гражданку Виталию Виревич.

Я в местах "где галочки", расписался за Талию – очень похоже, на мой взгляд. Кофе был допит, и я не без сожаления откланялся.

– Визы будут готовы, скорее всего, послезавтра, – сказала мне Яна на прощание, и мне показалось, что в улыбке, которой она проводила меня, скользнуло какое-то сожаление. Наверное, ей тоже хотелось в Швейцарию.

***

К себе на Николо-Ямскую я приехал уже ближе к часу дня. Распахнутые на проезжую часть окна во втором этаже говорили, что дружбан и компаньон Гоха на месте – секретаршу из соображений экономии мы рассчитали еще в начале лета, так что хозяйничать в офисе больше было некому. Да, насколько все-таки служба в вооруженных силах, особенно в рядах доблестной ОГПУ-ВЧК-КГБ-ФСК-ФСБ, коей Гоха отдал десять лет жизни, приучает к дисциплине! Ведь каждый понедельник, вставая ни свет, ни заря, он едет с дачи, завозит домой семью, моется, переодевается и ровно в десять, я уверен, он был уже на рабочем месте. Не то что я, разгильдяй, хоть и сын кадрового военного! Но поэтому-то я и взял Гоху в свой бизнес, когда тот уволился лет пять назад из "конторы" по выслуге лет. В наших турбинах и генераторах он до сих пор смыслил не больше, чем я – в сложении японских стихов "хокку", но вот администратором со своей дисциплинированностью и педантичностью он был просто от Бога, да и при всяких неожиданных осложнениях как со стороны "лихих" ребят, так и властных структур он со своей ксивой ветерана всех подразделений – от "Альфы", да еще с правом ношения оружия был просто незаменим. Одним словом, люблю я своего старого друга и партнера Гоху и, зная, какой сюрприз его ожидает, я сейчас поднимался по лестнице через две ступеньки и в предвкушении эффекта улыбался.

Гоха разговаривал по телефону. То есть он держал трубку телефона у уха, но ничего не говорил, а только время от времени кивал головой. Увидев меня, он поднес палец ко рту, давая понять, что разговор важный, и я тихонько уселся в свое любимое кожаное кресло. Через пару минут, за которые Гоха раз двадцать кивнул головой и один раз даже открыл рот, явно собираясь что-то сказать, этот своеобразный телефонный монолог завершился тем, что мой компаньон сказал все-таки на прощание своему собеседнику на другом конце провода: "Всего доброго" и с еще более грустным выражением лица положил трубку.

– Здорово, Гораций Феоктистович! – поприветствовал я его во весь голос. – Чегой-то ты такой грустный?

– Привет, Глеб, – сухо ответил Гоха, не поддержав моего купеческого тона. – А ты чего такой веселый? Может, поделишься радостными новостями, а то у меня тут с утра дела все больше не очень. Вот сейчас Алина Павловна звонила, а до нее Сохатый заходил.

Алина Павловна – это наша налоговая инспекторша, А Сохатый – Алексей Алексеевич Лосенко – любимый арендодатель. Ну да, у нас задолженность за прошлый квартал по налогам, и за офис пару месяцев не плачено, но все не так трагично, как представляет себе пессимист Гоха. С учетом зарплаты приходящей главбухше всего-то тысячи четыре баксов наберется. Ну, пять. В общем, немного, особенно если бы было, где их взять.

– Я думаю, "Росмашснаб" все-таки на этой неделе подпишет контракт, а нам там полтинник чистого профиту корячится, ты же знаешь, – напомнил я компаньону. – С аванса все дыры и заткнем.

Я говорил это нарочито спокойно и даже лениво, но уж я-то знал, что долбанный "Росмашснаб", обещавший подписать с нами чрезвычайно выгодный контракт, вот уже месяц водит нас за нос. А обещать и подписать – не одно и то же, и невзирая на "железную" договоренность, подкрепленную "отстегом" моему "контакту" на должности одного из вице-президентов этой шараги, судьба сделки уже и меня начала беспокоить.

– Весь вопрос только в том, когда он его подпишет, – печально вздохнул Гоха. – А то ведь пациент может не дожить до изобретения лекарства.

Вот ведь пессимист хренов! Неизбывное веселье, связанное с произошедшим позавчера изменением моего жизненного статуса, так и перло из меня, и даже унылый Гоха не мог его поколебать.

– Когда, когда? Когда трансвестит на горе в хрен просвистит! – ответил я, и сам расхохотался своей шутке. – Подпишет, куда денется! А не подпишет так и без него проживем.

– Что с тобой, Глеб? – вышел из себя Гоха. – У нас кроме этого чертова контракта – ничего! Если он сорвется – мы банкроты!

– Что ты, что ты, мы – банкроты! – издевательски пропел я, внутренне умирая со смеху.

Гоха побагровел, и я понял, что сейчас он начнет громко ругаться матом. Пора была рассказать ему о своих обстоятельствах.

– Ладно, ладно, шучу! – поднял вверх руки я. – Не надо кидать в меня телефонами. Тут вот какие у меня дела...

И я вкратце изложил Гохе события прошедших уикенда, а также свою идею выйти из дела, и чтоб он забирал себе весь наш совместный бизнес со всеми потрохами.

– Ну, блин, ты даешь! – сказал, глупо как-то усмехаясь, Гоха, когда я закончил. – Как в кино, ей Богу! Расскажи кто, не поверил бы. Только слушай – я, конечно, безумно, просто фантастически рад за тебя, Глебка, брат, но что теперь будет с бизнесом, с конторой? В конце концов, извини, со мной?

– А что будет? – лениво проговорил я, крутя по столу карандаш. – Я ж говорю – забирай все себе, бизнес, контору – все. Сам посуди, на хрена оно мне теперь?

– Ну да, неподписанный контракт и кучу долгов? – ехидно прищурился Гоха.

Я не успел открыть рот, чтобы сказать, что все долги я беру на себя, а контракт все-таки скорее всего будет подписан, как заблеял телефон. Звонил мой "контакт" из "Росмашснаба". Официальным тоном он сообщил мне, что контракт подписан, и платежное поручение на аванс уже в банке, так что чтобы мы срочно комплектовали заказ. И поинтересовался, интимно понизив голос, когда ему меня ждать. Я заверил жадюгу, что как только, так сразу, и добавил, что приду не я, а Гоха. Контакт дал понять, что ему пофигу – кто, главное – с чем, и дал отбой. Я повесил трубку, просто заливаясь со смеху. Гоха все понял.

– Что, подписали? – спросил он, примирительно улыбаясь.

– Ага, и деньги перевели, – ответил, вытирая слезы, я.

Гоха встал, подошел ко мне, и крепко обнял.

– Да, сегодня твой день, партнер, – прочувственно сказал он. – Ты просто творишь чудеса.

Еще секунда, и этот мощный бывший гзбист пустил бы скупую мужскую слезу. Да, пожалуй, делать людей счастливыми – одно из высших наслаждений в этой жизни ! Потом мы долго сидели, обсуждая детали предстоящей сделки и последующей работы Гохи без меня, как "технического мозга" нашей компании, и мы остановились на том, что ему не обойтись без технаря, знающего нашу специфику. Я пообещал, как вернусь из Швейцарии, подобрать человека, и это его успокоило. Когда мы расставались, Гоха так долго тряс мне руку, что мне стало неудобно. Я шутейно послал его к черту, и поехал менять фару.

***

Из сервиса я позвонил Жанне.

– Фирма "Дениза", канцелярские принадлежности оптом, – раздался в трубке ее замученный голос.

– Скажите пожалуйста, у вас есть гербовая бумага плотностью девяносто грамм на квадратный метр, – зажав нос пальцами, начал дурачиться я.

На том конце провода повисло молчание. Я представил, как бедная, в конец ошалевшая к концу рабочего дня Жанна, весь период летних отпусков работающая одна, судорожно пытается сообразить, что это за гербовая бумага такая, да еще с совершенно конкретной плотностью, и зашелся от беззвучного смеха.

– Н-нет, вы знаете, кончилась, но на следующей неделе должны завезти, наконец ответила, не придумав ничего лучшего, она, чем ввела меня в состояние, близкое к истерике.

– Ну что ж, за неимением гербовой будем писать на простой, – уже своим голосом, полным разочарования, произнес я, – Привет, Жанка!

– Блин, дурак! – взвизгнула она. – Я тут, как идиотка, роюсь в спецификациях...

– Извини засранца, – прервал ее я. – Готов искупить материально. Ты сегодня до скольких?

– До пяти, – примирительно буркнула она. – Только раньше не приезжай, работы полно.

Какой там раньше – механики в сервисе копошились, как неживые. Когда они, наконец, справились с заменой фары, мне пришлось лететь по Москве на всех парах, чтобы в семнадцать ноль пять, чуть приоткрыв дверь, просунуть голову в Жанкин офис на Шаболовке. Собственно, офис представлял собой маленькую комнатку, пол которой практически полностью был заставлен упакованными в коричневую крафт-бумагу и перевязанных целлулоидной бечевкой пачками разных бланков. Уж не здесь ли я забыл мой любимый хромированный ножик фирмы "Камаса", с вырезанными мною моими же инициалами на ручке? С месяц назад я тут помогал Жанне разрезать вот эти самые пачки, и после этого ножик пропал. Надо не забыть спросить про ножик у Жанки. Сама моя пассия сидела, склонившись за своим рабочим столом, тоже заваленном всякими бумагами, и что-то сосредоточенно писала. Ее брови были нахмурены, а губы целеустремленно сжаты. На противный визг открываемой мною двери она даже не подняла головы.

– Привет бизнес-ледям, – шепотом произнес я. – Бить не будешь?

– Буду, – продолжая писать, ответила Жанна, и неожиданно метнула в меня большой колобок скомканной бумаги, который я не видел из-за закрывавшего полстола компьютера.

Лохматый комок летел не сильно, но точно. Я зажмурился, как Пьеро в комедии пощечин, и бумага на излете шоркнула меня в лоб. Я приоткрыл один глаз и скроил, видимо, настолько плаксивую физиономию, что Жанна звонко расхохоталась, но тут же опять вернулась к своей писанине. Ну все, епитимья за телефонную насмешку была исполнена, можно было войти. Я, изображая крадущегося леопарда, бесшумно подошел к столу, и чмокнул ее в маковку.

– Я сейчас, дописываю шефу отчет, – отозвалась Жанна. – Вообще, где пропадал, любовничек? Так я скоро забуду, как ты выглядишь.

– Я? Пропадал? – поразмышлял над вопросом я.

Значит, вот как хитрюга Жанна повернула наше с ней трехнедельное "невстречательство". Дескать, она тут тоскует и страстные письма шлет, а я, холодный, не отвечаю взаимностью? Как все-таки она умеет все перевернуть с левого бока на правый! А за все время ни разу сама не позвонила. Значит, я так думаю, не больно самой надо было. Но обострять в моем теперешнем эйфорическом состоянии совершенно не хотелось. Все-таки с этой женщиной целый год меня связывало многое. Очень многое...

– Ну, во-первых, зашился на работе, – начал отбивать наезд я, – а, во-вторых, разбирался со своими новыми делами. С новым своим статусом, так сказать.

Я специально произнес последние слова раздельно и четко. Жанна расслышала, подняла голову и внимательно посмотрела на меня.

– Расскажешь? – вскинула брови она.

Я улыбнулся:

– Конечно.

Я пристроился половиной задницы на край ее стола, и начал рассказывать. Я вообще по жизни не сильно злорадная сволочь, но все-таки было забавно наблюдать, как у Жанны по мере того, как она "въезжала" в суть рассказа, выражение лица менялось от иронично-снисходительного до восторженно-восхищенного.

– Вот такие вот дела, – закончил свое повествование я.

– Так, значит, ты у нас теперь миллионер, – задумчиво протянула Жанна. – Мильёнщик, как скажет моя любимая свекровь.

Я рассмеялся. "Догоны" Жанниной свекрухи – матери Романа, Пелагеи Матвеевны, слишком уж простой деревенской бабы, за все свои шестьдесят с лишним так и не покрывшейся сколько бы то ни было толстым налетом цивилизованности, всегда веселили меня.

– Получается, что так, – отсмеявшись, подтвердил Жаннину догадку я.

Повисла пауза. Жанна встала и принялась кругами ходить по комнате, на автопилоте безошибочно огибая надолбы бланковых стоп, при этом с выражением глубокой задумчивости на лице покусывая костяшки пальцев. В очередной раз проходя мимо двери, она как бы машинально повернула ключ в замке, запирая ее. Подошла опять ко мне, присела, сместив меня, на край стола, все также задумчиво поедая суставы пальцев, и спросила, глядя на меня с выражением хотящей кошки, которого я так давно не видел в ее глазах:

– А... тебе не кажется, что тебе надо разобраться с еще одним твоим статусом? Сдается мне, что наш с тобою статус любовников давно требует подтверждения.

От нее исходил густой пьянящий аромат духов и желания. Феромоны Жанны всегда производили на меня неотразимое впечатление, в горле у меня сразу же пересохло и захотелось сглотнуть. Осипшим голосом я ответил:

– Я даже не помню, когда мы его подтверждали в последний раз.

– Я хочу, чтоб этот раз ты запомнил надолго, – тихо и томно сказала Жанна , обнимая меня за шею.

Я потянулся губами к ее рту, но Жанна, отвернув лицо, подставила мне для поцелуя щеку:

– Мало времени, Глебка, давай сразу к делу.

Жаль, я любил целоваться с Жанной, но она уже расстегивала мне брюки. Мне ничего не оставалось, как тоже начать раздевать ее. Блузка о трех пуговичках как будто специально была создана для секса в пожарном порядке, так быстро распахнулись ее полы. Я хотел было расстегнуть на ней лифчик, но Жанна только свела плечи, оттянула лифчик вперед, и ее груди выскользнули из чашек наружу, а лифчик засборил синим кружевом поверх них. В довершение этого полураздевания Жанна одним движением задрала на талию юбку и чуть-чуть приспустила трусики, после чего, откинувшись назад, медленно развела передо мной в стороны ноги.

– Я давно хотела проверить, правда ли, что высота письменных столов специально вымерена, чтобы начальникам было удобнее трахать своих секретарш, – промурлыкала она.

Вид Жанниных гениталий никогда не мог оставить меня равнодушным, и я двинул вперед войска. Конечно, в таких условиях это был не лучший наш секс. В постели Жанна обожала поорать, но в офисе с "картонными" перегородками она, естественно, не могла себе этого позволить, и только тяжело дышала в такт моим движениям. А думала она сейчас, скорее всего, о невозможности после всего этого помыться, потому что в перерыве между вздохами прошептала мне на ухо:

– Скажешь, как начнется, хорошо?

Я кивнул, понимая, что достичь пика наслаждения вдвоем сегодня вряд ли удастся. Так тупо молча и длилась эта процедура, и только шуршание деловых бумаг на столе под Жанниной задницей вносило в процесс хоть какое-то оживление. Наконец, подкатило, и я шепнул ей: "Уже!" Жанна оттолкнула меня, ужом просквозила со стола на пол и, гулко стукнув коленями об пол, задвигала прической на уровне края стола. Скоро все было кончено.

За те секунд десять, то я стоял в отходняке, закрыв глаза и подняв лицо к лампочке, как истукан с острова Пасхи, одновременно с горечью думая, что душевности и чувств в этом нашем совокуплении было не больше, чем в пилке дров на зиму в деревне, Жанна успела встать, водрузить все предметы своего туалета на их законные места, и навести порядок на столе. Когда я открыл глаза, она одной рукой подкрашивала губы, глядя вместо зеркала в экран компьютерного монитора, другой – поправляла прическу. К тому времени, как я застегнул штаны, уже ничего в ее облике не выдавало того, что еще минуту назад эта женщина в деловом костюме и строгим взглядом училки из-под изящных очков трахалась без удержу, как весенняя кошка, прямо у себя на рабочем столе. Воистину, по способности к трансформации облика женщины – безусловные лидеры в животном мире, не исключая и хамелеонов.

– Ну как ты, дорогой? – обратилась ко мне, подняв брови, Жанна, что должно было бы значить: "Хорошо ли тебе было?", но на самом деле означало: "Ну, как я выгляжу?"

– Прекрасно, – ответил на все три вопроса сразу я, заправляя рубашку под ремень.

– Тогда – поехали? – полуспросила Жанна.

– Куда, собственно, едем? – поинтересовался я, когда мы, пройдя мимо охранника, посмотревшего на нас с видом, что ему все известно, вышли на улицу.

– Есть предложение сначала заехать к Люсе, – защебетала Жанна, – Я занимала у нее деньги, надо отдать, а потом поехать куда-нибудь отметить это событие. Как тебе план?

Я сказал, что план – ничего и съязвил по поводу того, какое все-таки событие Жанна предлагает отметить. Мне было хорошо и весело, и даже перспектива отмечания чего бы то ни было в компании с Люсей Зайцевой не могла испортить мне настроения. В конце концов, посиделки втроем за последний год стали таким обычным делом, что меня это давно перестало раздражать. Жанна закрыла офис, предварительно сдав его по телефону на охрану, и мы пошли. Мы уже садились в машину, когда неожиданно мелодично пропиликал мой Сименс, сигнализируя о полученном сообщении. Наверное, опять ЭмТэЭс рассказывает, как мало денег осталось на счете. Я вынул телефон из нагрудного кармана и открыл электронное послание. Оно оказалось не от МТС. В крайне издевательском, как мне показалось, тоне в нем сообщалось следующее: "Уважаемый Глеб Аркадиевич! Если вы давно не проверяли свою электронную почту, рекомендуем сделать это как можно быстрее". Холодок еще неясной, но вполне реальной угрозы ледяным червячком пополз по моей спине вверх от поясницы к лопаткам. Шутка? Да с какой стати кому-то так шутить? Так ведь номер отправителя высвечивается при получении сообщения! Да, точно, номер был, но какой-то странный. Похоже, сообщение было послано не с мобильного, а с компьютера через "всемирную паутину", что позволяет отправителю остаться анонимным. Тем более значит, что не шутка. Пожалуй, надо последовать совету и срочно залезть в свой почтовый ящик.

– Что там? – вывел меня из состояния заторможенного взирания на дисплей мобильника голос Жанны. – Мы едем?

– Едем? Мы? – содержательно переспросил я. – Слушай, мы можем вернуться к тебе в офис, мне нужно срочно залезть в Интернет?

– Глебка, я же сдала офис под охрану, завтра придется объясняться, зачем мне понадобилось возвращаться, – сделав бровки домиком, захныкала Жанна. – Что-то серьезное?

Конечно же, я прекрасно понимал, что Жанне просто был жуткий облом возвращаться, открывать двери, снимать офис с охраны, а потом проделывать это все опять в обратном порядке. Да и я не стал настаивать, дабы не показать, насколько я заинтригован. Но на самом деле меня просто раздирало от нетерпения посмотреть, что ж там такого мне прислали?

– Ничего серьезного, просто срочно надо проверить почту, – ответил я. Если твой офис – табу для меня, то заскочим в какое-нибудь интернет-кафе, это не надолго, хорошо?

– И ты знаешь, где находится ближайшее? – с сарказмом спросила Жанна.

– Нет, но можно узнать, – начал вскипать я.

– А тебе не кажется, что проще зайти в Интернет от Люси? снисходительно глядя на меня поверх очков, сказала Жанна.

Пару секунд я молчал. Самая главная опасность, исходящая от умных женщин, состоит в том, что они беззастенчиво пользуется умом для достижения своих целей. Жанне очень хотелось, чтобы поскорее были посиделки и Люся, и Жанна, мгновенно сориентировавшись, повернула неожиданно возникшие у меня обстоятельства в свою сторону. Мне не оставалось ничего, как молча чмокнуть ее в щеку.

– Спасибо, дорогой, за признание моих скромных заслуг, – сыронизировала в ответ Жанна, и мы поехали к Люсе.

Офис туристической компании, где с десяти до шести пять дней в неделю просиживала свой зад лучшая Жаннина подруга Люся Зайцева, располагался на Сретенке, и большая красочная вывеска на углу дома с броским названием "Тур-Ин" была видна издалека. Внутри офис "Тур-Ина" был поделен, как улей на соты, на маленькие отдельные квадратики-кабинеты прозрачными стеклянными перегородками. Люсин квадратик был первый от двери. Люся сидела за заваленным проспектами столом, добрую часть которого занимал экран огромного плоского компьютерного монитора. Точно такие же стояли на столах и всех других менеджеров, которых в офисе было десятка полтора. Цена этих мониторов, насколько я себе представлял, была вполне подстать их размерам. Да, выгодное это дело – туристический бизнес! Полгода назад, когда я последний раз с Жанной был на работе у Люси, таких чудес компьютерной техники здесь не было и в помине.

– Здравствуй, дорогой. Здравствуй, дорогая, – своим неподражаемо бесцветным голосом только что выловленной селедки ответила Люся, увидев нас в дверях.

– Дела идут в гору? – спросил я у Люси, кивнув на монитор, после того, как ответил на это ее так раздражавшее меня по первости приветствие.

– А, ты об этом? – лениво обвела взглядом офис Люся. – Да, шеф, вместо того, чтобы прибавить зарплату, грохнул всю прибыль от летних продаж в компьютеры, главбухша мне шепнула по секрету, что все встало в сто тысяч баксов! Лучше бы премию выписал за ударную работу, козел! Да еще кухню забрал под серверную, а пить кофе на рабочих местах у нас нельзя. Где нам кофе пить, в сортире, что ли?

Я от души рассмеялся этой гневной Люсиной тираде, произнесенной, правда, настолько неэмоционально, как будто она рассказывала прогноз погоды на неделю.

– Глебу надо срочно зайти в Интернет, а мы пока пойдем покурим, ладно? – сразу перешла к делу Жанна.

– Конечно, – ответила, вставая из-за стола, Люся. – Я как раз тоже сидела в Интернете, так что просто заходи, где голых девок побольше.

– Глебу нужно посмотреть что-то важное! – вступилась за меня Жанна.

– Что для мужика может быть важнее голых девок? – хмыкнула Люся.

Вот ведь, зараза!

– Я не созерцатель, я – деятель, – парировал я , садясь на Люсино место.

– Надеюсь, Жанка мне расскажет про твои деяния, – не сдалась Люся, и, похихикивая, они отправились в курилку.

Так, что там у меня в почтовом ящике? Ага, четыре непрочитанных сообщения. Эти два – просто мусор из Сети, какая-нибудь реклама или другой "спам", третье – запоздалая спецификация по контракту, который давно уже умер, а вот это – то, что я ищу. Адрес отправителя? Ну да, какая-то тарабарщина, вместо нормального доменного имени после точки – икс и игрек. Если прочитать по-русски, получается "ху". Как будто тебя уже послали. Интересно! И как-то неприятно. Но после того, как я прочитал письмо, мне стало еще неприятнее. Оно было коротким. Текст гласил: "Уважаемый Глеб Аркадиевич! По нашему мнению, прилагаемые фотографии должны Вас заинтересовать. Если наше предположение верно, свяжитесь с нами завтра именно завтра! – в любое время после 10 утра. Если Вы этого не сделаете, неприятным сюрпризом для Вас станут катастрофические проблемы в Вашей жизни. Причем не столько морально-этического, сколько финансового характера. Напротив же, в случае, если мы договоримся, все будут в шоколаде. Приятного просмотра!" Далее следовал номер мобильного телефона, тоже совершенно фантастический – семь идущих подряд по убыванию цифр, начиная с девятки.

Мои пальцы на клавишах мышки противно задрожали. Мне казалось, что стул подо мной куда-то уплыл, и я парю в неприятнейшем состоянии невесомости, от которого в животе замутило, и к горлу подступала тошнота. Как многолики проявления страха! Да, вот оно! Расплата, возмездие – как хотите. Слишком фантастическими были события последних дней для того, слишком гладко было все! Обязательно должна была случиться какая-то гадость. Но кто же этот таинственный недоброжелатель?! Чуть-чуть успокоившись, я еще несколько раз перечитал письмо. Написано очень грамотно, только выбивается из общего интеллигентного тона блатноватое "...все будут в шоколаде". Ладно, пора взглянуть на фотографии, прикрепленные к письму. Их было три, и я, задержав, как перед нырком, дыхание, кликнул первую. Она оказалась черно-белой, зато большой, во весь экран.