Текст книги "Завтра не умрет никогда (Сборник) (СИ)"

Автор книги: Аристарх Нилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Как хотите, но я убежден, что они искусственного происхождения, – уверенно заявил Федор, – вопрос только для чего они здесь?

– Одно из двух, – ответил я, – либо для проведения анализа пород на больших глубинах, либо они что-то ищут и с помощью этих отверстий выкачивают необходимый им материал.

– Если бы они что-то брали, здесь должны были остаться хоть незначительные следы выбранного из глубины материала, – сказала Ольга.

– Лично я вообще во всем сомневаюсь, – произнес Игорь, – то, что это не природные дыры в земле, согласен, но если их кто-то сделал, то ощущение такое, словно проводили хирургическую операцию. Посмотрите сами, нигде нет намека на вынутый грунт, следов от каких-либо установок для бурения, машин, или какой другой техники. Ничего, что напоминало бы, что здесь производились какие-либо бурильные работы.

– Ну и что из того, что нет грунта, – яростно выступил Федор, – возможно, они сбросили с корабля небольшое устройство, типа искусственного крота, который углубился в землю, и одновременно уплотняя боковые стенки, производил их полимерную обработку. Тем самым его не засыпало верхним грунтом, не заливало водой и при этом им не требовалось никаких бурильных установок.

– А что, очень может быть, – поддержала идею Федора, Ольга.

– Народ, а вы знаете, что интересно, – раздался голос молчавшего до этого, Аркадия, – расположение отверстий.

– А что именно?

– А вот посмотрите, вот снимки с разных высот. Видите, четыре отверстия находятся как бы на одной линии и только одно в стороне.

– Действительно, а что бы это значило?

– Вот и я думаю, случайно это или может что-то значить? И вообще, нет ли еще отверстий, если провести линию, ведь снимок не захватил участки земли дальше?

– Надо проверить, – сказал Федор.

Однако повторный запуск зонда и анализ полученных фотографий ничего не выявил. К вечеру мы стали решать, что делать, возвращаться в лагерь или оставаться здесь и продолжить изучение обнаруженных отверстий. Решено было переночевать, а утром вернуться в лагерь, с тем, чтобы перенести все и разбить новый, непосредственно здесь, и уже всем вместе продолжить изучение отверстий в земле.

На следующий день утром, было решено, что мы с Ольгой остаемся, а Аркадий, Игорь и Федор идут в лагерь и вместе с оставшимися Машей и Виктором к вечеру возвращаются со всем нашим имуществом, и мы разбиваем новый лагерь непосредственно здесь. Мы позавтракали и ребята ушли в основной лагерь.

Прошла часа два. Я закончил перенос всего оборудования к месту, которое мы заранее облюбовали для лагеря, установил палатку, а Ольга в это время собирала грибы, чтобы успеть к вечеру отварить и пожарить к приходу ребят на ужин. Она как раз показалась метрах в ста от меня из леса, как вдруг с противоположной стороны, бесшумно, будто из ниоткуда, возникла она, летающая тарелка, точнее тот самый светящийся треугольник, о котором говорил мне накануне Федор. Я уставился на него, не в силах понять, правда это, или мне мерещится. Я скосил глаза и увидел, как Ольга, бросив корзину с грибами со всех ног бежит в мою сторону и что-то кричит. В это время НЛО сделал маневр и завис метрах в ста от меня, как раз в том месте, где располагались отверстия в земле. В это время Ольга подбежала ко мне, и еле дыша, крикнула:

– Ты что стоишь, как истукан, скорее тащи фотоаппарат и все что есть.

Мы вдвоем кинулись в палатку. Я схватил цифровик, вместе с платформой для крепления к зонду, так как его так и не успели отсоединить, а Маша фотоаппарат. Выбежав из палатки, мы остолбенели от увиденной картины. Инопланетный корабль висел метрах в ста от поверхности земли, по всей видимости, непосредственно над двумя отверстиями в земле, из которых в сторону корабля, словно по невидимой трубе, шла перекачка каких-то материалов. Зрелище было фантастическое. Корабль словно стоял на Земле на двух гигантских ногах, которые переливались и сияли разноцветными огнями, преимущественно серебренным и золотистым оттенками. Я машинально делал снимки, и только слышал, как Ольга кричала:

– Петр, ты фотографируешь?

– Да, да, а ты?

– У меня, кажется, все кадры кончились.

В этот момент трубы, соединяющие корабль с Землей, неожиданно исчезли, словно их и не было. Корабль развернулся и в этот момент раздался, нет, не взрыв, а словно по земле прошла мелкая рябь, которая обычно бывает при взрывах на большой глубине. Мы почувствовали это сразу, потому что почва под ногами словно покачнулась. Секунда, другая и корабль бесшумно исчез за край леса, что был на противоположной от нас стороне.

Мы стояли, разинув рот не в силах понять, что это было, но мы оба видели это, и потому через пару минут, когда первый шок от увиденного прошел, стали лихорадочно обмениваться впечатлениями, словно пытались удостовериться, что видели одно и тоже, а значит, это была не галлюцинация. Мы ликовали, однако мы рано радовались. Подключив цифровой фотоаппарат к компьютеру, я обнаружил отсутствие каких-либо снимков. Все сорок с лишним кадров, оказались пустыми. На каждом кадре был виден ореол по углам, а всю центральную часть кадра занимало темное пятно. Ощущение было такое, словно изображение на кадрах было заретушировано, хотя по краям были видны и лес и небо и овраг, но корабля, даже части не было ни на одном кадре. Я сидел в палатке, обхватив голову руками и с горечью думал, что если и на обычной фотопленке такая же история, то доказать нашу правоту, не удастся. Так мы просидели до самого вечера, когда увидели ребят, выходящих из леса.

Завидев нас, сидящих возле палатки еще издали, они весело махали нам руками, но мы даже не пошли им навстречу. Когда они, не понимая наших грустных лиц, выслушали рассказ, то поняли в чем причина.

– Да, дела, – произнес Федор, – а вы не проверяли, отверстия в земле целы?

– Нет, не проверяли, – грустно произнесла Ольга.

Не дожидаясь утра, мы пошли проверить отверстия в земле, благо около каждого, стояли вешки, чтобы их было легко найти. Наши опасения подтвердились довольно быстро. От отверстий не осталось и следа. Точнее, кое-что от них осталось, разрушенный цилиндр, выстилающий стенки отверстия кое-где немного выступал из земли. Однако, как выяснилось на утро, полимеризация носила не стабильный характер и материал, собранный в качестве образцов полностью рассыпался и превратился в обычный почвенный грунт. Таким образом, мы оказались, без какой-либо доказательной базы.

Удача, которая нам сопутствовала в начале экспедиции на этом и закончилась. Все полтора месяца, которые мы провели в поисках хоть каких-то следов НЛО, посадки их на поверхность Земли или каких-либо других вещественных доказательств их пребывания, не увенчалась успехом. Впрочем, Ольга, я и Федор теперь были совершенно точно убеждены, что они существуют, что они прилетают на нашу планету и более того, зачем-то сверлят в ней дыры и что-то достают с большой глубины.

Мы возвращались домой в Москву огорченные и вместе с тем уверенные, что когда-нибудь мы обязательно найдем и докажем, что мы не одиноки в безбрежном океане космоса.

Когда мы вернулись в Москву, первым делом проявили пленку, которую отсняла Ольга, но, как и ожидалось, все кадры были засвечены, и только последний, словно в подарок нам, получился четко. На нем был снят, улетающий корабль, как бы говорящий нам, – еще не настало время раскрывать перед землянами наши тайны. Мы сделали семь копий, и каждый хранит её у себя дома. Я тоже повесил фотографию, как память о той экспедиции, в которой так причудливо переплелось очевидное и невероятное, оставляя после себя еще больше загадок о неведомом нам мире внеземных цивилизаций.

Семь дней творения

Имре сидел на лабораторном стуле и, напевая мелодию очередного популярного шлягера, вносил на компе какие-то данные, скорее всего, для очередного опыта. В интервалах между экспедициями, он не мог как все, провести законный отдых где-нибудь на золотых пляжа Майями или воспользоваться льготными условиями отдыха на Луне. Его интересовала только наука, и ей он отдавался с упоением. Поэтому, если вставал вопрос, где найти Имре, то в 99 процентах из ста он был в лаборатории и только один процент, что он лежал в карантинном блоке и лечил очередную заразу, которую сумел подхватить, ставя свои опыты.

Совсем иным был Герт Унгер, маленького роста, лысоватый, несмотря на свои тридцать два года. Его стезя была физика. Он защитил по ней диссертацию и имел ученую степень, но в противоположность Имре, четко разделял работу и отдых. Его хобби, был альпинизм, точнее нет, это громко сказано. Скорее просто? туризм по горам. Во всяком случае, сколько его помню, он за редким исключением, все свободное время посвящал групповым пешим походам по горам. Ему нравилась природа, ночевка в палатке в условиях дикой природы. Как могли уживаться в одном человеке столь далекие друг от друга стихии, как физика и живая природа, было не понятно. Зато нас всех это очень устраивало. По крайней мере, за обеденным столом, когда в полете, мы собирались все вместе, Герта было слушать куда интереснее, чем Имре, который даже за едой только и думал, что о внеземной форме жизни, а не о земных красотах, которые все еще чудом сохранились на планете.

Артур Бруни пилот центра исследовательских разработок дальнего космоса. Сумрачный, молчаливый член нашей команды. Летает с нами второй год, и за все это время я так и не смогла до конца понять и оценить его характер. Впрочем, тому есть причина. В попытках анализа его характера, примешиваются личные симпатии, которые накладывают отпечаток на объективность оценок. Как специалист, он просто первоклассный пилот, а вот что касается его коммуникабельности, то здесь мнения расходятся. Например, Имре считает его характер идеальным. И это понятно, никто, кроме Артура не в состоянии так долго выслушивать размышления Имре, по поводу очередной пиявки, привезенной из той или иной экспедиции. А вот Герт, наоборот, считает его сухарем, каких свет не видел, и если бы все были такими как Артур, то мы все давно бы чокнулись от тоски за время полета. Что касается меня, то это особая песня. Он просто мне нравится, если не сказать больше. Впрочем, я стараюсь не показывать виду и почти год держу дистанцию. Хотя кое-кому это явно не нравится, ибо он догадывается о моих чувствах к Артуру. И этот кто-то Грегори Нойман – инженер механик по прозвищу Терминатор. Кто и почему его так назвал, осталось загадкой, хотя это не столь важно. Главное то, что он раз получив с моей стороны отказ, был столь уязвлен, что питает ко мне двоякие чувства. С одной стороны, надеется, что я сдамся, а с другой, пытается постоянно уколоть меня. Впрочем, это отнюдь не означает, что мы с ним враги. На самом деле мы отличная команда и я прекрасно знаю, что если кто и придет на выручку первым, то это будет именно он Грегори. Кстати, именно он занимается подготовкой к очередной экспедиции и помимо своих основных обязанностей механика корабля и всего, что на нем находится, обеспечивает наш быт и уют.

И, наконец, я, Зема Фейра, психоаналитик, врач, а заодно единственная женщина в этом мужском коллективе. На меня возложены задачи, которые я и сама не всегда понимаю, кто и как их обозначил, но, тем не менее, на мне лежит ответственность обеспечить психологическую совместимость экипажа во время экспедиции и в экстремальных ситуациях, ну и конечно обязанности медика. Надо сказать, что я никак не могу до сих пор понять, хотя летаю уже четвертый год, а кто мне обеспечит эту поддержку, в случае если таковая потребуется. Это я к слову. Не подумайте, что я брюзга. Нет, только, когда тебе двадцать восемь, а ты все еще не замужем, и у тебя нет на горизонте даже кандидата на эту должность, невольно понимаешь, насколько правы статистические выкладки по поводу изменения женского характера в сторону его ухудшения, когда возраст приближается к тридцати годам. Однако я стараюсь не унывать, и мой лозунг был и остается: – «задумывайся о замужестве после тридцати, а пока живи и радуйся жизни», впрочем, у меня в запасе осталось всего полтора года и лозунг надо менять, но я стараюсь об этом не думать.

Нас пятеро, мы пришли в центр в разное время и по разным причинам, но в конечном итоге, два года назад мы стали работать именно в этом составе и теперь нас объединяет работа, личная дружба и симпатия. Центр занимается исследованием дальних миров и пытается выявить возможность разумной жизни на других звездных системах. Учитывая, что в нашей Галактике миллионы звезд, их изучение, которое началось меньше ста лет назад, займет еще не одну тысячу лет. Поэтому так тщательно и основательно в центре подходят к выбору объекта для очередного исследования. Однако пока за все время нашей работы, мы не то что не встретили признаков разумной жизни, но даже близко не смогли к ней подступиться. Впрочем, для нас это было не самое главное. Сам процесс исследования и познания чужих миров столь интересен и важен и для нас и для всех, кто занимается этой тематикой, что отсутствие разумной жизни, с лихвой покрывается тем, что мы встречаем на далеких от нас планетах.

Очередной полет намечен на 19 мая, если учесть, что сегодня восемнадцатое, то до полета осталось меньше суток. Все в предстартовой суматохе, и только Имре совершенно невозмутим, и как ни в чем не бывало, продолжает сидеть в лаборатории и проводить свои исследования.

Я вошла к нему, чтобы узнать, не забыл ли он упаковать все необходимые реактивы и прочие вещи, на что незамедлительно получила ответ:

– Зема, ты же знаешь, что все лабораторное оборудование, включая реактивы, приходят на борт со склада и грузятся строго согласно инструкциям.

– Да, но ты каждый раз говоришь, что они не доложили того-то или чего-то, что тебе необходимо. Может быть, ты взял бы что-нибудь, что не входит в общий перечень вещей в стандартном варианте оборудования?

– Я понимаю, на что ты намекаешь, но пойми, на Флонесе, была особая ситуация и когда мне понадобилось изучить синапсическую структуру образцов и у меня не нашлось для этого подходящих для этого нейроделителей, это не означает, что я должен тащить с собой в космос всю лабораторию. Для этого не хватит места на нашем корабле. И потом, мне все равно не разрешат протащить на борт корабля дополнительный груз, превышающий норму.

– Хорошо, я поняла, но все же, у нас меньше суток до старта и если соберешься что-то взять на борт, лучше сделать это сейчас, чем завтра.

– Хорошо, я подумаю, считай, что ты меня уговорила. Кстати, я только что выделил белок и в нем есть очень интересная особенность, не хочешь взглянуть?

– Нет, уволь, только не сегодня.

– Напрасно, тебе, как врачу, это должно быть особенно интересно.

– Возможно, но мне надо проверить оборудование в медицинском отсеке.

– Зачем?

– В отличие от твоих реактивов, я должна буду спасать наши жизни, и если нам случайно чего-то не доложат, то это будет гораздо хуже, ты согласен со мной?

– Пожалуй да, тогда не буду тебя задерживать. Пока.

– Пока.

По пути к стартовой площадке, я заглянула к Унгеру. Он тщательно упаковывал свой чемодан, и как я успела заметить, большая часть лежащих в нем вещей, совершенно не относилась к предстоящей экспедиции. Впрочем, я и без того догадывалась, что он возит с собой в космос. Это были слайд-фотографии его путешествий по горам. Виды природы тех мест, которые он посетил накануне. Я это знала, поскольку ими были увешаны все стены его каюты на корабле, и в каждой экспедиции он их обновлял.

Я спросила у него как дела и, получив ответ, что все нормально, он почти готов к отлету, закрыла дверь и направилась к кораблю.

Пройдя по коридору, спустилась на лифте на нижний ярус, затем снова коридор и дверь, ведущая в ангар, где стоял корабль, готовый к полету. Прямо передо мной, блестя и переливаясь в свете прожекторов, всеми цветами радуги, космический исследовательский корабль серии RR210. На нем я летала последние три года, с тех пор, как он поступил в наш центр. Всего их было шесть, по числу экипажей, и все они были в экспедициях. Завтра наш черед уйти на очередное задание. Корабль на вид был не таким уж и большим, Немногим более ста десяти метров в длину. На нем был установлен фазоинверторный двигатель, позволяющий осуществлять межзвездный бросок и одновременно импульсно-плазменный генератор для полетов внутри систем. Внутри корабль имел несколько отсеков, включая каюты экипажа, лабораторные отсеки, отдельно была вынесена система для сбора образцов и два челнока. Основной для планетарных исследований и второй аварийный.

Я прошла вдоль корабля и увидела, как из люка, который был открыт, показалась голова Грегори.

– Привет, Грегори.

– Привет.

– Что скажешь, погрузка уже закончена?

– Еще нет. Осталось еще два контейнера. Твоя медицина уже на борту, если хочешь проверить, проходи. И убедительная просьба…

– Какая? – я приготовилась выслушать укол в свой адрес.

– Проверь, пожалуйста, наличие средств от венерических заболеваний. В полете всякое, может быть. Ведь мы подобно Колумбу древности. Всегда есть шанс встретить женщин-аборигенок.

– Ты так считаешь?

– Во всяком случае, не исключаю, а раз так, то ты понимаешь, что первым кто не устоит, буду я. Поэтому и прошу тебя по-дружески не забудь про мое здоровье.

– Постараюсь, а заодно выпишу дополнительную порцию бромных препаратов и прослежу, чтобы их добавляли в твои любимые блюда.

– И это называется психоаналитик. Слушай, как ты умудрилась получить диплом по своей специальности?

– Подкуп, дорогой мой, элементарный подкуп.

– Я понимаю. Одни умудряются переспать с председателем экзаменационной комиссии за час до защиты, а вторые идут на панель, чтобы заработать на подкуп деньги. Ты не ищешь легких путей. А я всегда говорил, только труд и знания делают из человека мужчину, а если не получается, приходится оставаться женщиной. Я прав?

– В чем-то, но не во всем.

– А в чем именно?

– Последняя фраза сказана с точностью до наоборот, но тебе это не грозит.

– В каком смысле?

– В прямом. Сколько не старайся, женщиной ты уже не станешь, впрочем, если тебе захочется, я могу похлопотать, у меня есть знакомый, который занимается изменением пола. Надумаешь, свистни.

– Твоя эмблема, змея над рюмкой.

– Лучше над чашкой Петри.

– Это без разницы. Так что, поднимешься на борт?

– Немного позже.

– Ладно, я улетучиваюсь, в отличие от вас, у меня полно дел до отлета, – и он исчез в трюме корабля. Я постояла некоторое время в раздумье по поводу того, идти проверить оборудование сейчас или отложить до вечера, но решила, что не стоит откладывать, и отправилась на корабль.

На следующий день сразу после проведенного медицинского осмотра, мы прошли в зал заседаний, где нас ожидало руководство центра. После краткой беседы и пожелания хорошего полета, оно удалилось, и с нами остались только специалисты, которые занимались непосредственной предполетной подготовкой. Это была обычная, ставшая рутинной процедура, когда в последний момент повторяются и сверяются план полетных мероприятий, уточняется порядок действий, и согласовываются меры на случай нештатных ситуаций. Все понимали, что в реальности все будет совершенно иначе, так как предугадать, что ждет нас на той или иной планете, совершенно невозможно, и, тем не менее, традиция никогда не нарушалась и ни кем не оспаривалась. После этого мы прошли в карантинный блок, где переоделись в комбинезоны, пройдя перед этим обработку, после чего прямиком были доставлены на корабль, где должны были провести без малого около часа в ожидании старта.

Наконец, когда с командного поста было получено сообщение о том, что до старта осталось десять минут, мы прошли в пилотскую кабину и заняли свои штатные места в креслах. После этого последовал отсчет времени, в течение которого происходила подготовка к запуску корабля. Отсек, в котором стоял корабль, спускал воздух, после чего открывался первый, а за ним второй створ ворот, соединяющий станцию с открытым космосом. Тем временем, Артур проводил переговоры с центром запуска и дублировал поступающие на борт команды. Наконец корабль нехотя тронулся с места и словно птица из гнезда, устремился в черноту космоса. Теперь нам предстояло выйти на стартовую позицию, которая каждый раз определялась в зависимости от направления нашего полета и траекторий планет в Солнечной системы, а затем сделать межзвездный бросок на сотни световых лет от родной планеты.

Мы набирали скорость и постепенно увеличивались нагрузки. Так длилось около часа. Наконец Артур доложил, что вышел в район стартовой позиции и приказал всем приготовиться для броска. Автоматически над нами опустились колпаки, которые погружали каждого члена экипажа в своеобразный кокон, внутри которого создавалась стабилизационная система, позволяющая спокойно перенести человеческим организмом межзвездный бросок. В этот момент корабль полностью переводился в автономный режим и через две минуты и начинал ускорение.

Сам бросок к намеченной цели занимал не более пяти минут, однако оценить по-настоящему происходящее было практически невозможно, так как, несмотря на то, что мы находились каждый в своем коконе, сам перелет был не из самых приятных процедур. Все зависело индивидуально от каждого организма. За редким исключением случались обмороки и тошнота. В этот раз все обошлось без происшествий, и как говорил немногословный Артур, – никто не заблевал его стерильный корабль.

Коконы поднялись через пять минут после входа в зону звезды. Теперь, когда мы вошли в систему, нам предстояло проанализировать что она собой представляет, и начать разведку планет.

– Нет, вы представляете, пролететь такую даль, чтобы выяснить, что звезда имеет всего две планеты, – горестно воскликнул Имре, после того, как бортовой компьютер выдал нам первые данные о системе.

– Погоди каркать, может еще не все потеряно, – угрюмо произнес Герт, – не все ли равно, сколько планет в системе, может нам хватит и одной, лишь бы было что изучать.

Тем временем Артур дал задание на расчет программы полета до ближайшей планеты. Ответ пришел через несколько секунд.

Сначала шли данные о звезде, её основные физические параметры. Затем начали поступать данные о планетах, которые вращались вокруг светила.

– Маршрут определен. Ближайшая цель вторая планета. Подлетное время шесть часов восемь минут. Первичные данные. Наличие атмосферы. Спектральный анализ показывает возможное присутствие кислорода. Сканирование и полное исследование начнется через четыре часа сорок пять минут.

– Вот тебе и две планеты, – произнес Герт, – на одной есть наличие кислорода. Это уже кое-что.

– Это еще ни о чем не говорит.

– И все же.

– Согласен, утешает, но не более.

– Так, чем займемся на ближайшие шесть часов? – произнесла я, понимая, что необходимо взять бразды правления в свои руки.

– Предлагаю сыграть в бутылочку, – произнес Нойман.

– Грегори, шутки, вещь хорошая, но в меру, у кого какие предложения?

– Лично вы как хотите, а я совершенно не выспался и потому удаляюсь к себе в каюту, – заявил Артур, – ближайшие пять часов мне делать нечего, – и, не дожидаясь, направился в свою каюту.

– А что, это конечно мысль, насчет того, чтобы вздремнуть, а может, распишем пулю, нас как раз четверо?

– Я не против, – нехотя ответил Имре, – но только из чувства солидарности.

– Герт, Зема, вы как?

– Можно, – ответил Герт, и все с надеждой посмотрели на меня.

– Хорошо, хорошо, я согласна, и не смотрите на меня, словно я ваша последняя надежда.

– Конечно, Зема, а кто же ты, – радостно произнес Грегори, но я сразу перебила его, сказав:

– Только при условии, без твоих обычных реплик в мой адрес, идет?

– О чем речь, я нем как рыба.

Мы пошли в пищеблок, который одновременно использовался как комната отдыха и место общих собраний.

Незаметно для нас пролетели четыре часа полета. Пока мы сидели и играли в карты, Артур после сна вернулся в командный отсек и, получив очередные данные по планете, к которой направлялся корабль, предложил нам ознакомиться с полученными данными. Не закончив игру, мы пошли к нему.

– Чем обрадуешь? – спросил Имре.

– Слушайте сами, – и он включил последний доклад диспетчера.

– Сообщаю новые данные по планете. Состав атмосферы идентичен земному. Расхождение в процентном отношении по всем компонентам менее дух процентов. Температура на поверхности, в зависимости от удаленности от полюсов планеты, в пределах от -40 до +40 по Цельсию. Радиационной фон в пределах нормы, – далее шли выкладки по различным параметрам, которые имели хотя и важное, но не столь существенное значение, как те, что были в начале.

Мы стояли в командном отсеке, не в силах поверить, услышанной только что информации.

– Что молчите? Радоваться надо, ликовать, а вы как пришибленные, – произнес Имре, первым пришедший в себя, – нет, вы понимаете, что это значит?

– Это означает, что там возможна жизнь, – медленно произнес Герт.

– Не может быть, а наверняка, – уже ликуя, ответил Имре, – о чем говорить, сто процентов. Артур, сколько нам осталось лететь?

– Чуть больше часа.

– Значит надо собираться, вы слышите, чего мы стоим, надо срочно собираться и готовить челнок для высадки на планету.

– А чего его готовить, – весело произнес Грегори, – он всегда готов. Сел и вперед.

После этого, началось действительно ликование. Диспетчеру посыпались один вопрос за другим, по поводу проверки тех или иных параметров, дошло до того, что Герт попросил проверить весь диапазон частот, на предмет наличия теле и радио сигналов с планеты. Однако на это пришел отрицательный ответ. Впрочем, это нас сейчас не очень расстроило. Главное было то, что планета была пригодной для жизни и, скорее всего она там была.

Спустя час десять, корабль вышел на орбиту планеты. Визуально из космоса она была красива. Так же как и на земле, часть поверхности занимала водная гладь океанов. Суша, по данным, которые мы уже имели, занимала около сорока процентов и представляла собой два взаимосвязанных континента, подобно Южной и Северной Америкам на Земле. Они были весьма похожи друг на друга, имели горную часть, но низменность, покрытая растительностью, занимала достаточно большое пространство.

– У кого какие предложения относительно экспедиции на планету? – задала я вопрос.

– По-моему, нечего раздумывать, надо лететь, – решительно заявил Имре.

– Что скажет Артур, он как никак пилот и командир корабля.

– Я командир только на корабле, во всех остальных вопросах командиром у нас Зема, так что тебе решать относительно экспедиции.

– Хорошо, в таком случае придерживаемся строго правил исследования и летим вчетвером, Артур остается на корабле и в случае чего обеспечит нашу эвакуацию с планеты.

– Согласен, – ответил Артур.

– Какая эвакуация, о чем ты говоришь, под нами девственная природа. Мы, можно сказать, летим в рай, а она говорит об эвакуации! – импульсивно воскликнул Имре.

– Охотно верю, и, тем не менее, это стандартная мера предосторожности. Если возражений нет, вылет через десять минут.

Все начали готовиться к экспедиции. За спиной я услышала голос Грегори, который обращался к Имре: – Пойми, старик, она права. Если это Рай, как ты говоришь, то там наверняка может быть и змей.

– Какой еще змей?

– Как какой, который соблазнил Адама и Еву, ты что, не читал Библию?

– Иди ты к черту, нашел, чем смешить меня.

Я улыбнулась, понимая, что в каждой шутке Грегори, всегда есть доля истины, и пошла собираться.

После того, как диспетчер определил наиболее оптимальное место посадки, челнок, сделав виток вокруг планеты, вошел в атмосферу и пошел на снижение. Несколько минут перегрузки и под нами раскинулись бескрайние просторы зеленой планеты. На экран проецировалась местность под нами, и красота неземного мира поражала наше воображение. Леса, сменялись лугами, те в свою очередь уступали место красотам горного пейзажа и снова бескрайние просторы полей и лесов. Среди всего этого великолепия, множество озер, которые словно разброшенный бисер, сверкали на изумрудной карте планеты. Прошло еще несколько минут, и челнок завис в нескольких метрах от поверхности планеты.

Все это время пока мы летели, нас не покидало чувства восхищения перед красотой, раскинувшегося перед нами мира и только Имре, по мере приближения к ней, становился все более и более угрюмым. В тот момент, когда мы приземлились, он повернулся к нам и пессимистично заявил:

– Никаких следов жизни. Вы слышите меня? Ни малейшего намека.

– Не волнуйся, попыталась успокоить его я, – это только предварительные данные. Сделаем пробу грунта, посмотрим поближе. Обследуем другие районы, и тогда можно сделать окончательные выводы. И потом, для биологических исследований, тебе материала более чем достаточно.

Он с тоской посмотрел на меня, и вяло произнес:

– Я понимаю твое утешение, но навряд ли аппаратура что-то пропустила.

– Поживем, увидим.

Прежде чем выйти, я попросила Артура, чтобы он запустил на орбиту зонд, для картографирования планеты и сканирования в режиме поиска признаков жизни, особенно в океане. После этого, мы надели скафандры и приготовились выйти на поверхность планеты.

Мы сошли с подъемника, держа в руках ящики с аппаратурой и прочим инструментом, необходимым для проведения анализов. Выйдя из-под тени челнока, который висел над нами, мы увидели Солнце, такое же желтое, как и на Земле. Оно ярко светило на фоне голубого неба.

– Какая красота, – произнесла я.

– Мертвого мира, – добавил Грегори.

– Не каркай, – тихо произнес Герт.

– А что, я только повторяю то, что сказал Имре. Красиво, не спорю. Лично мне и этого хватает. Я не горю желанием встретить на этой чудной планете какого-нибудь динозавра или птеродактиля.

– Мальчики, меньше слов, больше дела. Переходим к развертыванию исследований и если все нормально, можно будет снять скафандры.

Прошел час, прежде чем, я смогла окончательно убедиться, что окружающая нас среда совершенно безопасна, воздух пригоден для дыхания, и мы смогли снять скафандры. Первое ощущение было такое, словно ты оказался на Земле. Абсолютное сходство. Плюс двадцать четыре, отклонение от земных параметров по силе тяжести, давлению атмосферы и ряду других, было крайне незначительным, и ощутить это могли только приборы.

– Что скажет медицина, если я позагораю? – спросил Грегори.

– Только не долго, а то обгоришь.

– Народ, вы слышите, в словах Земы проявились нотки заботы в мой адрес. Вот что делает с человеком такая природа. Еще немного и я подумаю, что я и впрямь попал в Рай.

– Кончай трепаться, лучше помоги мне установить аппаратуру, – пробурчал Герт. Посмотрим, что там творится внутри.