Текст книги "Крепостная"
Автор книги: Арина Теплова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Пройдя на конный двор, Груша обогнула манеж, на котором Иван выезжал поджарого вороного жеребца, и подошла к одноэтажному белёному зданию. Она вошла в темную конюшню и немного постояла у входа, чтобы глаза привыкли к темноте.
– Андрей Прохорович?! – прозвала Груша молодого человека. Но ей никто не ответил.
Девушка прошла внутрь. Продвигаясь по проходу, устланному сеном, она заглядывала в стойла, где находились лошади, надеясь увидеть Андрея.
– Андрей Прохорович! – вновь прозвала Груша.
Неожиданно из-за угла показалась высокая мощная фигура Елагина.
– Что там еще? – спросил раздраженно он. Но, разглядев светловолосую девушку в ярком, янтарного цвета платье, напрягся всем телом. Его холодно-властный взор изменился и стал ласковым и добрым. – Грушенька, вы?
Он чуть приблизился, остановившись от нее в паре шагов. Глаза их встретились, и оба ощутили, что этого момента ждали долгие мучительные дни разлуки. Груша, посмотрев на молодого человека, улыбнулась и тихо проворковала:
– День добрый, Андрей Прохорович…
– И вам добрый, – так же тихо ответил Елагин, будто под неким гипнозом сделал два шага к девушке и замер в манящей интимной близости от нее. Его взгляд остановился на ее губах, и Груша ощутила, как ее обдало жаром.
Андрей отчетливо вспомнил подробности их последней встречи. Чувствуя, как его вновь, как и тогда в саду, накрывает безудержное вожделение, он порывисто задышал, ощущая неистовую потребность прикоснуться к ее стройному стану.
Поймав его красноречивый темный взор, направленный на нее, Груша смутилась и вымолвила:
– Мы так давно не виделись…
– Вы хоть немного думали обо мне, Грушенька? – глухо спросил молодой человек и еще сильнее склонился над ней. В этот момент сбоку звонко заржал конь и послышались шаги. Словно ошпаренный, Елагин отпрянул от Груши, понимая, что конюшня не самое лучшее место для свидания. Здесь постоянно сновал народ. Когда мимо них прошел Степан, ведя под уздцы гнедого жеребца, и как-то косо посмотрел в их сторону, Андрей прокашлялся, пытаясь совладать с голосом, который отчего-то охрип. – Вы что-то хотели? – спросил Елагин, уже взяв себя в руки, и его голубые глаза заблестели.
– Если вам не трудно, купите мне, пожалуйста, в городе кисти, краски и холст, – попросила Груша.
– Художничать будете? – спросил молодой человек. Груша медленно кивнула, и он, улыбнувшись, заметил: – Ладно, куплю…
Его взор опять уперся в ее губы, и в следующий миг за их спинами раздался обеспокоенный возглас Агафьи:
– Грунюшка, иди скорее! Княжна уже вышла и сердится, что тебя нет.
– Ох, простите меня, Андрей Прохорович, – пролепетала Груша и без промедления подхватила юбки, устремившись наружу.
Здание театра в Дольском было двухэтажным, помпезным и немого кичливым в архитектурном исполнении. В фойе театра толпилась разноликая, надушенная и одетая в черно-белое богатая публика. Женщины были облачены в летние сильно открытые платья, от бело-молочного до кремового оттенков. Мужчины – в черные фраки и брюки.
Татьяна и Груша стояли около большого зеркала в фойе крепостного театра и оправляли наряды. На Татьяне было белоснежное легкое шелковое платье, перчатки и фамильный бриллиантовый гарнитур, доставшийся ей от покойной матери. Груша, единственная в этой заполненной зале, одетая в атласное платье сочного оттенка, чувствовала себя немного неловко. Вся публика прекрасно знала, кто она. Оттого женщины и девицы-дворянки искоса рассматривали ее и с презрением отворачивали головы, а мужчины надменно окидывали ее темными оценивающими взорами.
– Я же тебе велела надеть что-нибудь бледное, – недовольно обратилась княжна к Груше. – Вырядилась как на ярмарку.
– А, по-моему, премилое платье, – раздался позади девушек голос Урусова. Константин ненадолго отходил, чтобы поздороваться с гостями. Едва приблизившись к зеркалу, где стояли девушки, он жадно пробежался взором по стройной фигурке Груши, на некоторое время остановив взгляд на неглубоком декольте ее платья. Чуть прищурившись, князь галантно предложил. – Пойдемте в залу. Скоро начнется спектакль.
Константин, одетый в свой парадный военный мундир с красным ментиком через плечо, галантно подставил оба своих локтя девушкам и повел их внутрь большого театрального зала, который освещался множеством свечей, горящих в огромных люстрах. Они вошли в отдельную ложу, приготовленную князем Лопухиным специально для их семейства. Посадив Грушу справа от себя, а сестру слева на бархатные кресла, Урусов вальяжно устроился сам. Взяв бинокль, лежащий на небольшом столике рядом, Константин начал рассматривать дам, сидевших в ложах напротив. Минут через десять, состроив кислую мину, он отложил бинокль и перевел взор на Грушу, которая тихо сидела рядом.
В какой-то момент, когда свет уже погас, а тяжелые портеры распахнулись, открывая небольшую округлую сцену, Урусов наклонился к девушке и шепотом произнес:
– Не беспокойтесь на счет платья, Грушенька. Оно прелестно смотрится на вас. И выглядит гораздо эффектнее, чем бледные и невзрачные наряды других дам. И этот сочный цвет платья необычайно подходит к вашим глазам.
Груша заалела щеками. Урусов наградил девушку ласковым взглядом и подумал, что еще никогда не встречал более совершенного существа, чем она. Тонкие черты ее лица, нежная бархатная кожа и яркий румянец невольно притягивали взгляд. Светлые локоны, кокетливо собранные наверх, спадали большими прядями на обнаженные плечи. Она вновь была не завита. Прямые густые волосы, лишь собранные с боков, чуть перекрученными волнами лежали аккуратно, уходя концами в причудливый цветок, лепестки которого также были закручены из светлых прядей. Урусов уже заметил, что Груша редко завивалась и в основном делала простые прически, как, например, сейчас. Однако ему нравилась ее густая светло-медовая грива, которая даже в таком незатейливом виде поражала своим блеском и пышностью. Сегодня, как и обычно, на девушке совсем не было украшений, только маленькие жемчужные сережки. Но Константину она казалась самой притягательной и желанной в этой густо заполненной зале.
Сочетание невинности, простоты и прелести в Груше как магнитом притягивало Урусова. В основном на его пути встречались фривольные, избалованные, коварные, надменные, развратные женщины, которых интересовали только деньги, очередные любовники и злословие. Груша оказалась первый девушкой, которая была совершенно не похожа на его предыдущих пассий.
Выведав у Татьяны все подробности, которые его интересовали о жизни Груши, Константин отчетливо понял, что девушка была чиста и непорочна. Еще ни один мужчина не касался ее губ и не сжимал в объятьях. И это было удивительно для Урусова, ибо он уже почти не верил в женскую добродетель. Чудная красота ее лица, глаз и стана также были невероятно поразительны и казались князю идеалом женской прелести.
Все это до крайности разжигало воображение Урусова. Все дни, прошедшие с того момента, как он приехал в Никольское, мужчина вел себя совершенно несвойственным ему образом. Он то смущался в присутствии Груши, как юноша, еще не познавший женщины, то краснел лишь от одного нечаянного прикосновения к ее руке или замирал, задевая ненароком край ее платья. Опыт напористого сердцееда наткнулся в лице Груши на прелестную непорочность. Мужчина часто отвечал невпопад или не к месту улыбался девушке, желая скрыть за веселостью свои тайные жгучие желания. Иногда он попросту молчал, не находя слов, чтобы ответить или начать разговор, боясь излишней страстностью или развязностью спугнуть эту юную, наивную пташку.
Спектакль длился более двух часов, а после грандиозного ужина Урусовы и Груша возвратились домой. Всю обратную дорогу до имения Константин, который ехал верхом позади коляски, в которой сидели Груша и Татьяна, любовался прекрасным профилем девушки со светло-медовыми волосами, осознавая, что еще никогда в жизни не был так опьянен близостью женщины.
Глава V. Обольститель
Спустя неделю дождливым вечером двадцать четвертого мая в гости к княжне Урусовой приехала ее давняя подруга, Александра Загряжская, со своим мужем Михаилом. Загряжские жили неподалеку в Сатино и часто проводили долгие летние вечера в поместье князей Урусовых. Молодые люди сидели в залитой солнечным светом гостиной, с распахнутыми окнами в сад, и оживленно беседовали о том, когда следует отправиться Петербург, какие модные салоны надо обязательно посетить и где весело провести время.
Князь Константин, сидевший рядом с Михаилом Загряжским, не принимал участия в разговоре. Чуть развалившись в кресле и потягивая из хрустального бокала игристое вино, Урусов с нескрываемым интересом наблюдал за Грушей, которая по велению Татьяны в этот вечер уже более часа играла на рояле, развлекая гостей. Князь блуждал взглядом по фигурке Груши, подолгу задерживаясь на тех или иных приятных округлостях девушки.
– Как все же я люблю Петербург. Там все так живо, красочно и весело, что совсем не хочется уезжать оттуда, – мечтательно произнесла княжна Татьяна.
– Ты, несомненно, права, Танюша, – согласилась с ней Александра.
Вновь нечаянно обратив взор на брата, Татьяна в который раз отметила, что Константин неотрывно смотрит в сторону Груши. Алчный пристальный взгляд Урусова красноречиво говорил о его тайных мыслях. Уже давно княжна начала замечать страстные жадные взоры брата в сторону Груши. Татьяна была прекрасно осведомлена о развращенности и порочности Константина, о его многочисленных романах здесь, в России, и за границей, про которые ей уже все уши прожужжали знакомые соседки-дворянки.
Княжна до сих пор с неприятной дрожью во всем теле вспоминала последний разговор с Алиной Лопухиной в театре. Тогда Алина, чуть отведя ее в сторону во время антракта, поведала Татьяне, что теперешней весной в столице за коротких два месяца, которые Урусов пробыл в столице для разрешения всех нотариальных дел по поводу наследства, он успел соблазнить и бросить аж трех петербургских красавиц. И одна из них, княжна Щербатова, после того как Константин без объяснений порвал с ней, едва не умерла от переживаний, намеренно отравившись ядом. Ее брат-красавец имел все внешние данные для обольщения женщин, так размышляла Татьяна. Его надменность, дьявольская красота, довольно большое состояние и горячность натуры вкупе с холодноватым циничным блеском завораживающих серебристых глаз делали его несомненный успех у дам. И княжна прекрасно видела, что Константин наметил Грушу на роль очередной жертвы для удовлетворения своей похоти. Сидя на бархатном диванчике в этой солнечной гостиной, Татьяна, улыбаясь гостям, думая о том, что влечение брата к Груше ей на руку.
Уже более двух недель Татьяну терзали печальные завистливые и гнетущие думы. С того званого вечера, когда они собирали в своем имении многочисленную публику, княжна потеряла покой. И виной тому была именно Груша. Не иначе как из-за этой неблагодарной девки влюбленность Татьяны в Елагина не могла перерасти в нечто большее, как того желала княжна. Ведь эта Грушка маячила перед Андреем денно и нощно, соблазняя молодого человека своими прелестями. В тот трагичный вечер Татьяна случайно оказалась свидетельницей поцелуя Груши и Елагина в темном саду. Молодые люди, скрытые среди яблонь, думали, что их никто не видит. Но княжна, имеющая исключительное природное зрение, едва подойдя к открытому окну гостиной, отчетливо разглядела высокую фигуру Елагина, который держал в объятьях девушку. Они находились в тридцати шагах от Татьяны, и она прекрасно разглядела их долгий страстный поцелуй. В тот мгновение сердце Татьяны сжалось от обиды и злости. Как-никак именно Елагин в последнее время занял значимое место в мечтах и сердце княжны.
Тогда Татьяна стремительно убежала из залы, не в силах смотреть на ласки молодых людей. А после, терзаемая жгучей ревностью, попыталась убедить брата немедленно продать Грушу. Но у нее ничего не вышло. Однако княжна не собиралась сдаваться и делала все, чтобы Елагин и Груша не могли часто видеться. Она постоянно придумывала Андрею новые и новые поручения, чтобы он поменьше бывал в усадьбе и держался подальше от этой смазливой девки. Едва неделю назад Андрей покончил с посевными работами, Татьяна приказала ему как можно скорее восстановить разрушенную церковь в соседней деревне. Елагин сутками пропадал на стройке в Чубарово, понимая, что иначе не успеть закончить восстановительные работы за месяц, который ему отмерила княжна. А Татьяна желчно радовалась тому, что хотя бы на время может разлучить эту наглую Грушку с невероятно притягательным Андреем и не дать молодым людям часто встречаться. Свои козни Татьяна дополнила еще одним действом, приказала Проше, одной из дворовых девок, следить за Грушей и Елагиным и обо всем немедля докладывать ей.
С каждым годом отношение княжны к Груше менялось. Из доброго и дружеского в детстве оно постепенно переросло сначала в холодновато-завистливое, а в настоящее время в злобно-ненавидящее. Сейчас Татьяна ненавидела Грушу всем своим сердцем. И лишь оттого, что Елагин обратил внимание на крепостную девку, которая даже не стоила ее мизинца, а не на нее, Татьяну, такую изысканную, уточенную, богатую и знатную. И нынче явное желание Константина к Груше было главным козырем в борьбе за Елагина. Именно в этот вечер в завистливых злобных мыслях княжны нарисовался окончательный план действий. Татьяна осознала, что надо было устроить так, чтобы ее брат Константин непременно сделал Грушу своей любовницей и как можно скорее. И наверняка Елагин, едва узнав об этом, сам охладеет к Груше, поскольку будет считать ее падшей женщиной. Все-таки любому мужчине не понравится, что зазноба его сердца принадлежит другому.
В тот понедельник, двадцать восьмого мая, стояла теплая солнечная погода. Поверх едва распустившихся листьев светило ласковое и вместе с тем горделивое солнце, испускающее свои лучи на землю.
До обеда княжна Татьяна и Груша прогуливались в усадебном парке, который был полон запахов свежей зелени и благоухающих цветов. Девушки, одетые в легкие летние платья, казались на фоне деревьев и травы диковинными птицами, залетевшими в этот райский уголок парка. Княжна, наряженная в желтое канареечного цвета платье из тюля, с глубоким вырезом и золотым кружевом, выглядела изыскано и модно. Зеленый зонтик и белые кружевные перчатки дополняли ее наряд. Темные волосы Татьяны были уложены в пышный шиньон и собраны сзади в золотую сетку. Лазурное платье Груши простого покроя, сшитое из атласа, отлично подчеркивало изысканную красоту девушки. Единственным украшением на Груше были небольшие серьги, выполненные из золота с бирюзой.
Девушки, медленно гуляя по широкой дорожке сада, дошли до чугунной ажурной калитки и заметили двух нищих, стоявших по ту сторону ограды. Татьяна презрительно посмотрела на старика с мальчиком лет восьми, просящих милостыню, которые низко поклонились девушкам и пожелали доброго здравия.
– Пойдем отсюда, – обратилась княжна к Груше и, повернувшись спиной к оборванцам, пошла в сторону пруда. Отметив, что Татьяна не смотрит в ее сторону, Груша проворно подошла к нищим. Она сняла с себя бирюзовые сережки и протянула их старику.
– Возьмите, – обратилась она тихо к мужику, чтобы не услышала Татьяна. – Извините, но у меня нет денег.
– Благодарствую, барышня, – поклонился старик. – За добро воздаст вам Господь.
Груша приветливо улыбнулась ему в ответ и побежала догонять княжну. Она не имела денег, а все драгоценности были некогда подарены ей покойной княгиней.
– Может, велеть Матрене на ужин раковый суп сварить? – спросила княжна Грушу, которая уже поравнялась с ней. Татьяна даже не заметила, как девушка отдала нищим сережки. Татьяна холодно окинула взором Грушу и заставила себя отвести от лица девушки злой взгляд. Отчего-то в последнее время княжну невероятно раздражала красота Груши, и она редко общалась с компаньонкой, так что впервые за всю неделю решила прогуляться в ее компании.
– Как вам угодно, Татьяна Николаевна, – тихо вздохнула Груша, думая о своем.
Вот уже несколько дней Груша не видела Елагина, тоскуя. Та единственная короткая встреча на конюшне была последним и сладостным воспоминанием о молодом человеке. Даже кисти и холст, которые заказывала у него Груша, молодой человек передал через Агафью, ибо наутро следующего дня уехал в Чубарово еще с рассветом. В последнее время Андрей по необходимости постоянно находился в соседней деревне и контролировал строительство церкви, которую требовалось восстановить в течение месяца. Желая поскорее закончить первый этап строительства, который требовал его постоянного присутствия, Елагин, чтобы не мотаться по семнадцать верст ежедневно туда и обратно, вынужденно перебрался на временное житье в Чубарово, в дом местного старосты.
Девушки прогуливались по ажурному мостику, перекинутому через рукотворный округлый пруд, когда на противоположном берегу увидели князя Константина в сопровождении молодого гусара, затянутого в красно-голубой мундир. Молодые люди, похоже, специально искали девушек в этом конце парка и, едва завидев их, проворно направились навстречу. Через пару минут Урусов и незнакомец поравнялись с девушками и поздоровались.
– Позвольте представить вам поручика Пазухина Сергея Романовича, – галантно произнес Урусов, указывая на крепкого гусара среднего роста с черными усами и смоляными вьющимися волосами. На вид ему было более тридцати лет. – Мой старый приятель по полку. Вместе в Крыму воевали.
– Очень приятно, поручик, – проворковала Татьяна и протянула Сергею Романовичу руку в белой ажурной перчатке.
– Сестра моя, Татьяна Николаевна Урусова, – продолжил Константин. – И Аграфена Сергеевна.
– Мое почтение, княжна, – сказал важно поручик, наклоняясь к белоснежной ручке Татьяны. Затем он повернулся к Груше и поцеловал руку и ей. Подняв глаза, Сергей прошелся изучающим взором по Груше. Под пристальным взглядом Пазухина девушка смутилась. Лишь спустя минуту поручик пришел в себя и воодушевленно произнес:
– Очень рад, сударыни, познакомиться с вами!
– Вы к нам надолго, Сергей Романович? – спросила княжна и кокетливо улыбнулась, легко покрутив в руках прелестный зонтик из зеленого шелка.
Поручик нехотя перевел свои темные глаза с Груши на княжну.
– Надеюсь, на пару недель задержусь у вас. Жены-то пока у меня нет, потому я вольная птица, – ответил Сергей вежливо. Его взгляд опять переместился на прелестное лицо девушки с фиолетовыми глазами.
– Я давно приглашал Сержа погостить у нас, – уточнил Урусов и, заметив, что его друг неприлично глазеет на покрасневшую вмиг Грушу, предложил: – А отчего бы нам не прогуляться?
– О, хорошая мысль, братец! – воскликнула Татьяна. – Груша, пойдем.
Девушки неторопливо брели чуть впереди мужчин по тенистой узкой дорожке. Урусов и Пазухин завели разговор про войну на Кавказе, которая сейчас была в самом разгаре. Через некоторое время Урусов отметил, что Сергей как-то невпопад отвечает на его вопросы. Неожиданно Пазухин тихо заметил:
– Эти ее глазищи просто до печёнок пробирают!
В этот момент молодые люди отстали от девушек шагов на десять, и Константин после странной фразы друга остановился и, нахмурившись, посмотрел на Сергея.
– Ты это о ком? – князь сделал вид, что не понимает Пазухина.
– Конечно же об Аграфене Сергеевне. Кто ее родители? – выпалил вдруг поручик. Урусов бросил стремительный взор в сторону девушек и отметил, что они уже находились на слишком большом расстоянии, чтобы услышать разговор.
– Зачем это тебе? – холодно спросил Константин.
– Как же? Такая красотка недолго в девках засидится, я думаю. Надо быстренько понравиться ее семье. Может, отдадут мне ее в жены?
– Чего это ты еще придумал?! – возмутился вдруг побледневший князь.
– Да пошутил я, Костя, – усмехнулся Сергей и похлопал Урусова по руке. – Но познакомиться с ней поближе хотелось бы, уж больно хороша ягодка.
Князь промолчал и отвернулся от Пазухина. Недовольно поджав губы, Урусов медленно шел за девушками, стараясь держаться от них на расстоянии.
– Что ты молчишь, Константин? – окликнул его поручик. – Или она уже просватана?
– Аграфена Сергеевна моя крепостная и с детства находится при моей сестре, – выпалил на одном дыхании Урусов, даже не взглянув на друга.
– Крепостная? – выдохнул пораженно Сергей. – Шутишь? Никогда бы не подумал!
– Она осталась сиротой в раннем детстве. Моя матушка желала, чтобы Груша воспитывалась с моей сестрой и получила хорошее образование, – объяснил тихо князь, замедляя шаг и не желая, чтобы девушки услышали их разговор.
– И что же, ласкова она в постели? – перебил его Пазухин.
– Что? – опешил Константин и, остановившись, пораженно посмотрел на поручика.
– Хочешь сказать, – усмехнулся Сергей, – что такая краля – твоя крепостная девка, и ты никогда не баловался с ней?
– Нет, – утвердительно ответил Урусов, начиная заводиться. – Мне кажется, Сергей, ты переходишь грань того, что тебя не касается.
– Братец, да ты глупец! – воскликнул поручик. – Пойдем, что остановился?
Мужчины вновь зашагали по аллее за девушками.
– Кабы у меня была такая раскрасавица с аметистовыми глазками, я бы уж точно не раз позабавился с ней.
– Я прошу тебя, Серж, прекрати непристойные речи в адрес Аграфены Сергеевны, – произнес негодующе Урусов, и его серый взор потемнел.
– Ладно, успокойся, чего набычился-то? – ухмыльнулся Сергей. – Лучше расскажи, как ты съездил в Венецию, все мечтаю побывать там.
Константин перестал хмуриться и с удовольствием перевел разговор на другую тему.
Молодые люди как раз вышли на широкую главную усадебную аллею, когда заслышали топот лошади. Уже через минуту их нагнал Елагин верхом на своем жеребце караковой масти. Поравнявшись с молодыми людьми, Андрей чуть придержал коня и, склонив голову в знак приветствия, поздоровался. Княжна и Груша ответили тем же жестом, князь бросил какую-то фразу, а Пазухин промолчал. Груша, невольно опешив от неожиданного появления Андрея в этот час в усадьбе, ощутила, как ее сердце сильно забилось. Она отчетливо понимала, что Елагин должен был в сию пору находиться в Чубарово. Лишь на краткий миг Груша поймала пронзительный и взволнованный взор Андрея, направленный прямо в ее лицо. Но уже через секунду молодой человек, пришпорив коня, поскакал дальше.
Какое-то инстинктивное внутреннее чувство подсказало Груше, что Андрей появился в Никольском из-за нее. Груша занервничала, думая только о том, как быстрее покинуть компанию молодых людей и немедленно направиться в сторону конюшен, в направлении которых ускакал Елагин. Уже через пять минут Груша, не выдержав душевного напряжения, тихо обратилась к княжне:
– Татьяна Николаевна, могу я ненадолго сходить во дворец?
– Зачем это? – раздраженно спросила Татьяна, резко остановившись. Ее неприятный сверлящий взгляд испепелил Грушу.
– Мне нехорошо. Я бы хотела выпить воды, – выдумала предлог девушка. Она выдержала гнетущий, неприятный взор княжны и не отпустила глаз.
– Не думаю, что это уместно. Поручик может обидеться, – как-то зло ответила Татьяна, чувствуя, что если теперь отпустит Грушу от себя, то девушка непременно побежит к Елагину. Ведь Татьяна отчетливо заметила алчный темный взгляд, которым окатил Грушу Андрей, даже не соизволив скрыть свой интерес к этой мерзкой девке.
В этот момент их догнали князь и Пазухин.
– Что-то случилось? – удивленно спросил Константин, не понимая, отчего девушки остановились. Груша бросила на князя нервный, просящий взор и произнесла:
– Константин Николаевич, у меня разболелась голова. Я бы хотела вернуться в дом, попить воды, если позволите?
Урусов удивленно поднял брови и по-доброму улыбнулся девушке.
– Идите, конечно, Груша, – вымолвил он ласково.
Татьяна наградила брата злобным взглядом и поджала от досады губы. Груша поблагодарила Урусова и, извинившись перед поручиком, почти бегом, приподнимая платье, направилась в сторону дворца. Груша решила, что для вида зайдет в дом, а потом проскользнет через кухню и выйдет по лестнице для дворовых прямо к конюшням. Андрей, наверное, уже увел жеребца в стойло, и если она поторопится, то перехватит его.
Как Груша и рассчитала, едва она приблизилась к конюшням, из открытых высоких дверей вышел Елагин. В своем неизменном темном сюртуке, брюках, коротких сапогах, с непокрытой темноволосой головой, коротко подстриженной густой бородой, с плеткой в руке, он едва заметил девушку, как тут же резко остановился и как-то по-мальчишески радостно улыбнулся Груше. Она же замерла от него в пяти шагах, отчего-то смутившись и только тут осознав, что ее поведение выглядит глупо. И, возможно, Елагин совсем не хочет видеть ее. А она, едва приметив его, побежала следом как девчонка. Сейчас Андрей это поймет и подумает, что она не в себе. Но молодой человек уже стремительно приблизился к ней и, остановившись в шаге, выпалил:
– Грушенька, я так рад видеть вас…
Его губы вновь озарила ласковая улыбка, и девушка отметила, что лицо Елагина прямо сияет от радости.
– Простите, Андрей Прохорович, я не хотела отвлекать вас, – произнесла она неуверенно.
– Отчего вы решили, что отвлекаете меня? – опешил он. – Вовсе нет. Я ведь только из-за вас… – он резко оборвал фразу, явно не решившись сказать ее до конца. Куча слов вертелась у Андрея на языке, но он не мог высказать Груше все открыто. О том, что только из-за нее он приехал нынче в Никольское, так как тоска по ней уже изъела его сердце. С того самого поцелуя Андрей не мог думать ни о чем ином, кроме как о том, чтобы наконец признаться Груше в своих страстных чувствах к ней и предложить ей стать его невестой. Андрей уже даже купил серебряное обручальное колечко, чтобы подарить его Грушеньке. Всю дорогу сюда молодой человек думал о том, как увидеться с девушкой, а теперь она сама оказалась здесь, у конюшен, словно почувствовала терзания его сердца.
– Мы так давно не виделись, и я подумала… – Груша замялась, подбирая слова, устремив на него яркие глаза. От ее ласкового призывного взгляда Елагин сразу же разомлел и затрепетал.
– Я вырвался всего на несколько дней, – вымолвил Андрей и уже приблизился к девушке вплотную. Не спуская с ее лица горящего взора, он пробормотал: – Дел навалилось, не успеваю ничего. – И, оглядевшись по сторонам и заметив, что кругом полно дворовых, которые сновали туда-сюда, он, чуть склонившись к Груше, тихо произнес: – Мы могли бы поговорить с вами наедине? Мне надо вам так много сказать. Приходите к старой ча… – он не успел договорить, ибо отчетливо послышались приближающиеся шаги.
– Андрей Прохорович! – вдруг раздался неприятный, визгливый голос княжны Татьяны, которая стремительно приблизилась к молодым людям. Груша невольно попятилась от Елагина, ощущая себя до крайности неловко. Поскольку княжна явно будет недовольна, что Груша обманула ее, сказав, что пойдет во дворец. Татьяна вперила невольный взор в Андрея и спросила тоном инквизитора: – Вы что же, уже закончили со строительством?
– Нет, – ответил Елагин хмуро. Холодно и мрачно он посмотрел в упор в невзрачные серые глаза княжны и добавил: – Кирпич закончился, надо за новой партией в Москву ехать.
– И отчего тогда вы здесь? – выпалила сквозь зубы Татьяна, подходя к Елагину ближе. Груша почтительно отошла чуть в сторону.
– Я Федора послал, – заметил Елагин. – Через неделю, в понедельник, обратно поеду, как раз кирпич привезут.
– А вдруг Федор не тот кирпич купит? Как же вы его одного отпустили? – не унималась княжна, желая одного, чтобы Елагин немедленно убрался из имения и не мог видеться с этой девкой, которая, как Татьяна и предполагала, уже крутилась возле него.
– Я все объяснил, Федор толковый парень, – напряженно заметил Елагин, недовольный тем, что княжна учит его вести дела. – Все сделает как надо.
Татьяна прищурилась и гневно посмотрела на Грушу, которая так и стояла тут же и слушала их.
– И что ты тут толчешься? – желчно обратилась Татьяна к Груше. – Ты вроде пить хотела? Вот и ступай немедля в дом!
– Простите, – тихо вымолвила девушка. Бросив печальный взор на Елагина, она повернулась и, опустив голову, медленно пошла в сторону дворца. Татьяна со злобой отметила, как молодой человек долгим взглядом проводил удаляющуюся фигурку Груши, и сквозь зубы процедила, окликнув его:
– Андрей Прохорович! Вы слушаете меня?
– Да, – нехотя произнес Андрей и вновь обратил хмурый взор на княжну.
– Что ж, надеюсь, Федор справится, – заметила та. – Но в понедельник непременно возвращайтесь в Чубарово. Я требую, чтобы именно вы контролировали стройку, и доверяю только вам. Без вас все испортят. Эти холопы так и норовят тяп-ляп все сделать.
– Почему же вы так думаете, Татьяна Николаевна? – опешил Андрей. – Наши каменщики с руками и головой. Не один дом построили. Хорошие мастера. К тому же я не успеваю и здесь и там находиться. Мне бы хоть пару недель тут побыть, проверить как дела.
– Здесь и без вас все нормально. Агафья за девками присматривает, а Тимофей Ильич за остальными. В Чубарово вы нужнее.
– Но, Татьяна Николаевна, – начал Андрей.
– Вы что же хотите обсуждать мои просьбы?! – негодующе заявила княжна, сделав ударение на слове «просьбы», отчего оно прозвучало как «приказы».
– Нет, – хмуро процедил Елагин, испепеляя негодующим взглядом княжну и кипя в душе. Андрей чувствовал, что эта своенравная капризная девица достала его донельзя. И была бы его воля, он бы ей так ответил, что у нее пропало бы все желание указывать ему, что делать. И уж тем более учить его управляться с хозяйственными делами. Небось, она в жизни своей палец о палец не ударила, а только и делает, что отдает приказы и злится, когда они не исполняются.
– Тогда будьте любезны, в понедельник отправляйтесь обратно, – повелительно заметила княжна, кусая губы и испепеляя молодого человека страстным и негодующим взором.
– Как скажете, Татьяна Николаевна, – уже сквозь зубы вымолвил Елагин.
Татьяна видела, что сильно он раздосадован, скулы на его мужественном лице резко выделились от недовольства. Но княжна прекрасно знала, что Андрей не посмеет ослушаться ее, потому что побоится потерять место управляющего. И оттого холодно добавила:
– Ах да, еще одно, Андрей Прохорович. В эту субботу съездите в Калугу, надо передать письмо для жены местного губернатора. Отвезете его…
– А что, посыльного нельзя отправить? – процедил Елагин, ощущая, что гнев заполняет все его существо. Неужели эта избалованная девица принимает его за простого крепостного мужика, который должен возить какие-то письма по ее поручению?
– Нет, с посыльным никак невозможно. Это послание очень важное. Мало того, вы дождетесь ответа и привезете мне его к вечеру. Вы поняли?
