Текст книги "Принц б/у"

Автор книги: Арина Ларина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Как вам на новом месте? – мурлыкнула Рита, подойдя к оробевшему Николаю.

Он весь день ждал, пока она с ним заговорит, и к концу своей трудовой вахты совершенно отчаялся. Ему хотелось всего и сразу, ждать и рассусоливать не было ни моральных, ни физических сил.

– Потрясающе! – воскликнул он и с надеждой уставился на Ритины туфли. Туфли потопали каблучками, словно хозяйка собиралась сплясать нечто зажигательное, и Коля услышал долгожданное приглашение:

– Не хотите отметить начало карьеры?

Он не столько хотел отметить, сколько надеялся, что это действительно начало карьеры. Главное – не ударить в грязь лицом и закрепиться на достигнутых позициях.

– Хочу! – Он затряс головой так, что за ушами щелкнуло.

– Тогда вперед! – Плавно покачивая стройным телом, она стремительно двинулась на выход.

Коля покорно засеменил следом, с воодушевлением разглядывая шов на ее юбке и старательно отгоняя воспоминания о целлюлитном облике жены.

Кроме приятной фигуры, Рита оказалась еще и обладательницей симпатичной новенькой иномарки. Попав в изумительно пахший свежим яблоком салон, Николай с трудом удержался от мальчишеского желания понажимать притягательные выпуклые кнопочки на кожаной обивке дверей.

– Итак, в какой ресторан поедем? – Маргарита многообещающе прищурилась и для полноты картины хищно облизнулась.

Сегодня Коля надел новые плавки и чувствовал себя уверенно.

– На ваш выбор, Маргарита… Викторовна. – Он тоже изобразил лицом нечто эдакое, залихватское.

Никаких ресторанов, кроме «Метрополя», Коля не знал, и то понаслышке. Еще он знал кафе «Мирабелла», куда иногда водил своих женщин, желая произвести впечатление. Оно располагалось в фанерном павильоне, где раньше принимали вторсырье. Новый хозяин обложил фанеру кирпичами, налепил вывеску с вензелями и купил магнитофон с огромными колонками для увеселения посетителей. Интуиция подсказывала Николаю, что вести начальницу туда нельзя и даже признаваться в том, что он знает подобные места, не следует.

Он никак не мог понять, какие чувства испытывает к этой красивой, холеной женщине. Несмотря на ее бросающиеся в глаза достоинства и преимущества, мужской интерес у Николая отсутствовал начисто. Он с удивлением обнаружил, покопавшись в лохматом венике разномастных эмоций, что просто боится ее. Маргарита ассоциировалась у него с высшей силой, которая могла поднять его и вынести на белый песок, аккуратно уложив загорать среди довольных собою миллионеров, а могла и сшибить легким щелчком, как клеща, алчно ползущего к вожделенному источнику. Николай заволновался: если немедленно не настроить себя на нужную волну, то можно и осрамиться, перекрыв доступ к «счастливому далёку». Он не шедевр, вышедший из-под руки именитого мастера, и вряд ли даму устроит пассивное созерцание его внешней оболочки. Скорее всего она захочет надкусить добычу, а добыча, в свою очередь, если не желает улететь в мусорное ведро, должна оказаться спелым персиком, а не позавчерашней тушеной капустой.

Маргарита старательно сверкала капроновыми ляжками, выглядывающими из смелого бокового разреза на юбочке, и лихачила на дороге, кося глазом на пассажира. Судя по застывшему взгляду, кавалер пребывал в себе, не замечая возмутительных пируэтов на асфальте и опасных виражей.

«Интересно, что за мыслишки копошатся в его черепке?» – презрительно подумала Маргоша, выжав из импортных покрышек душераздирающий визг на очередном повороте.

Коля ожидаемо треснулся башкой о стекло, едва не разбив его, и изумленно повернулся к Маргарите. Она сосредоточенно смотрела на сношенную ленту асфальта и, казалось, не слышала, как рыцарь со звуком гнилого помидора влепился в окошко. Чтобы сгладить неловкость, Коля солидно кашлянул и поинтересовался:

– А куда мы едем?

– У вас склероз, юноша? – усмехнулась Маргоша. – Ужинать.

Он насупился, но пререкаться и уточнять, что она неправильно поняла его вопрос, не стал. Маргарита упивалась его смущением, собственной властью и болезненно-горькой сладостью предстоящей мести.

«Будет тебе экспедиция на полюс, пингвин косорылый», – злорадно думала она, прокручивая в аккуратно причесанной головке вихрь разнообразных вариантов предстоящего правосудия.

Маргарита не была феминисткой, она любила и умело использовала появлявшихся в ее жизни мужчин. Ненавидела она только Николая, мимоходом придавившего хрупкий цветок ее первой романтической любви. Хотя в глубине души не могла не признать, что именно тому жестокому уроку она обязана своим сегодняшним благополучием. Кто-то, брошенный в воду, утонет, а кто-то научится плавать. И сейчас Маргоша гребла по судьбе уверенным брассом. Шанс отомстить Николаю попутным ветром гнал ее по маршруту. Благодарности за преподанный в ранней молодости урок она не чувствовала, поскольку учитель не соблаговолил проверить, выплыла ли скинутая в холодную пучину ученица или грустно пошла ко дну, пуская прощальные пузыри.

Они сидели с Лидой в свежеотремонтированной кухне, вычурно обляпанной замысловатой мебелью, привезенной из Италии по настоянию дизайнера. Пищеблок напоминал теперь не привычное место их уютных девчачьих посиделок, а кабину космического корабля. Похвалившись своим приобретением перед друзьями и знакомыми, Маргоша уже через неделю поняла, что хочет обычного мещанского быта, с удобными мягкими стульями, деревянными полками и деревенскими занавесками. Лида, как обычно, с опаской угнездилась на микроскопическом табурете, навалившись на барную стойку, и неодобрительно покачала головой:

– Чувствую себя курицей на насесте.

– Когда соберешься снести яичко, предупреди, – дежурно отшутилась Маргоша.

Лиду она ценила. Не любила так, как любят близких людей, но уважала и доверяла ей полностью. Их дружба началась в далекой молодости, и с тех пор ближе человека у Маргоши не было.

Когда молоденькая Риточка проходила по двору, стыдливо прикрывая руками стремительно округляющийся живот, ее преследовали громкий шепот старух, вульгарный смех местной гопоты и косые взгляды соседей. Дома происходили дикие скандалы. Светлана Федоровна после ехидного вопроса соседской бабки на предмет, не нужна ли коляска, а то ее внук уже ножками пошел, вопила, как портовая сирена, топала ногами и вспоминала все Маргошины прегрешения, начиная с младенческого возраста, когда зловредная девица с завидной регулярностью описывала чистые простынки. Суть монолога сводилась к тому, что дочь уродилась неблагодарной и вообще, можно сказать, что и не уродилась! Отец отмалчивался, но, судя по мрачному насупливанию бровей, тоже был не в восторге от грядущего события.

И только нескладная тощая Лидка оказалась в тот момент рядом. Она была старше на пару лет, поэтому ни в песочнице, ни в школе Маргоша с Лидой не пересекались, лишь узнавая друг дружку по-соседски в лицо и даже не здороваясь. Судьбоносная встреча произошла в булочной, когда Рита с буханкой хлеба в руках ждала своей очереди в кассу.

Миниатюрная Маргоша выглядела как беременная школьница, поэтому вызывала пристальный и нездоровый интерес у томящихся перед кассой покупательниц. Простые поглядывания постепенно перешли в стадию шумного публичного обсуждения и клеймления позором, с упоминанием собственных дочерей, которые оказались не в пример более порядочными, довоенной целомудренности героических ветеранш и возмутительного распутства нынешней молодежи.

– Чтобы я вот так вот, да ни-ни! – захлебываясь эмоциями, скрипела объемная бабка с проросшим на подбородке редким седым мхом, давно перешагнувшая порог половой перезрелости.

В разгар бичевания звонкий девичий голос неожиданно крикнул:

– Ой, женщина с бананами идет! Наверное, в овощной привезли.

Хлеб по тем временам дефицитом не являлся, а вот бананы считались редкостным деликатесом и продавались в зелено-недозрелом виде. Не избалованный фруктовым изобилием народ моментально расхватывал жесткие связки заморских даров и заботливо уволакивал в темноту стенных шкафов и мебельных стенок, где бананы доходили до нужной кондиции.

Сразу после вскрика очередь, суетливо побросав на полки хлеб, сопя и толкаясь, рванула к овощному, провожаемая тоскливым взглядом кассирши, которой тоже хотелось бананов.

Лида подмигнула сгорбившейся под тяжестью обвинений Маргоше и улыбнулась, обнажив кривые, некрасивые зубы.

– Наплюй на них. Ты все делаешь правильно.

В этой фразе не содержалось ни логики, ни разумных доводов, но в ней звучала такая искренняя поддержка, что Рита навсегда запомнила ее. Она приняла сказанное как аксиому: я все делаю правильно.

Лида была высоченной, худой и уморительно прыщавой. Мужское внимание ей не светило вообще, поэтому она искренне считала, что дети – это лучшее, что может быть в жизни женщины. Поскольку мужчины ею не интересовались, она их тоже вычеркнула из списка жизненных благ вместе с любовью и прочей дребеденью. Если не дано летать, то незачем подпрыгивать и мельтешить руками. Лида примеривала на себя Маргошину беременность и тихо завидовала: она была бы счастлива ощутить внутри себя крохотное зернышко с пробивающимся ростком новой жизни, она носила бы эту беременность как орден, гордилась бы ею. Но сеятели обходили ее поля стороной, поэтому Лидка, глядя на не понимавшую своего везения Маргошу, решила донести до девчонки собственную точку зрения. И именно Лидка стала палочкой-выручалочкой для Риты в жадном и чавкающем болоте ее тогдашней жизни.

С годами Лида перестала комплексовать на фоне интересной и удачливой подруги, окончательно смирилась со своей бесперспективностью в плане семейной жизни и освободилась от ищущего взгляда одинокой женщины. Она была умной, практичной и деловой. Лида умела посмотреть на любую ситуацию не только со стороны, но и вывернуть ее наизнанку, разглядев скрытые от посторонних глаз дефекты.

Вчера она препарировала предстоящий акт возмездия Николаю, обнажая перед Маргошей горькую правду жизни. Лида была против задуманного, но, понимая, что Рита не отступит, старалась свести негативные последствия к минимуму.

– А как же дети? – Вопрос был риторическим, и Маргоша лишь недовольно фыркнула:

– Им же лучше, если этот убогий папаша станет напоминать о себе лишь алиментами. У детей должен быть нормальный пример перед глазами, а не этот бык-осеменитель.

– Откуда тебе знать, что для них лучше? – Лида аккуратно чистила яблоко, и тон ее был уже почти равнодушным.

– Мне логика подсказывает.

– Ясно.

Рита разлила по рюмкам ликер и, не дожидаясь, пока Лида разберется с яблоком, выпила свою порцию.

– Тебе, Лидок, не понять. А меня прям дрожь пробирает, как представлю Танькину морду, когда все закончится. Я, можно сказать, всю жизнь этого ждала. Я не злопамятная: отомщу и забуду.

Она налила себе еще.

– Не спейся смотри. – Лида усмехнулась и протянула ей ароматную дольку. – А ты уверена, что он согласится?

По тону вопроса Рита сообразила, что Лидка дает добро на акцию.

– Ты со мной? – Она тихо тренькнула своей рюмкой о Лидину.

– Куда ж тебе без штурмана! – Подруга подмигнула ей и захрустела яблоком.

И вот первый шаг сделан: Николай сидит в ее машине, подавленный и растерянный, с физиономией, словно ужинать будет не он, а им. Рите так понравилась эта мысль, что она, в очередной раз поймав взгляд пассажира, хищно клацнула зубами и расхохоталась.

Ему очень хотелось денег, но возникало ощущение, что лезть за ними придется в змеиное гнездо.

Ресторан располагался в каком-то полуподвале. Вход перекрывала жутковатого вида дверь, за ней пряталась довольно чистенькая лестничная клетка, выкрашенная в убогий бело-коричневый стандарт. Уверенно дернув еще одну дверь, Маргоша протолкнула кавалера внутрь. Трусоватый Николай заподозрил, что вместо ужина его сейчас как минимум изнасилуют, а как максимум заставят сняться в порнофильме. Мысли спятившими зайцами скакали в одном направлении, и, поскольку иных достоинств, кроме слегка затасканной сексуальной привлекательности, у Коли не имелось, ничего другого ему в голову и не могло прийти.

Покорно, точно баран на бойню, шагнул он вперед и с изумлением обнаружил, что Маргарита действительно привела его в ресторан. Радость в связи со счастливым спасением имела слабый, но стойкий привкус разочарования: на него не покусились.

Ресторан был небольшим и явно для избранных. Роскошным, вылизанным до блеска, выглаженным до изумления и накрахмаленным до хруста. Официанты скользили между столиков, как молчаливые тени, радостно улыбаясь на каждое обращение вальяжных посетителей так, словно те сообщали им нечто очень приятное.

Ухаживать за богатой и независимой дамой оказалось хлопотно, поскольку Николая постоянно беспокоили непривычные в данной ситуации мысли. Сначала его взволновало обилие столовых приборов и гигантская салфетка, замысловатой башней возвышавшаяся на тарелке. Суматошная мысль – заправить ее за воротник, положить на колени или вообще проигнорировать – быстро утонула в ворохе таких же незнакомых и раздражающих вопросов: как подозвать официанта, просить ли меню, кто должен заказывать первым, что вообще заказывать. Вдруг всю эту мелочовку грозной тенью накрыл важный вопрос: а кто будет платить? С одной стороны, меркантильный червячок из прошлой жизни нахально втолковывал мозгу, что платить должна Маргарита, раз она пригласила, а с другой…

Подобные проблемы никогда не волновали Колю раньше. Он воспринимал любые неожиданности легко и безалаберно, не боясь произвести на женщин неблагоприятное впечатление, поскольку одна легко менялась на другую. Но дамы были, как правило, нетребовательными, превыше всего ценили его драгоценное внимание, поэтому и прощали множество мелочей, о которых он со временем отвык задумываться. У него начисто отсутствовали комплексы относительно собственного поведения, но с появлением Маргариты они нагло и уверенно принялись разъедать его нервную систему. Новая начальница представлялась Коле миной замедленного действия: одно неосторожное движение – ошметки счастливого будущего придется долго собирать по округе.

Официант подошел сам. Коля почувствовал себя в его присутствии неловко. Вроде и высокомерия во взгляде обслуги не было, но от парня веяло финансовой стабильностью и благожелательностью, словно это не он сейчас должен был стремглав нестись за заказом, а Николай. Меню оказалось в двух папках, одну из которых цепко хапнул Николай, чтобы срочно сориентироваться в ценах. Хотя на сегодняшний день он сидел в такой финансовой яме, что даже визит в кафе-мороженое стал бы для него неподъемным.

«В подобной ситуации лучше ходить к одиноким теткам на дом, чтобы сытно поужинать, а не таскаться с элитными бабами по дорогим кабакам», – горько подумал Коля.

Маргарита уловила его метания и позлорадствовала. Ей было интересно, как далеко способен зайти ее развенчанный десять лет назад кумир.

В Николае победил всегдашний «авось», и он решил, что сначала поужинает, а уже потом начнет позориться: шанс, что ужин оплатит Маргарита, все же был. Меню удивило дикими названиями с явным эротическим уклоном и абсолютно неугадываемым содержанием продуктов. Судя по всему, ресторан был для завсегдатаев, каковым Коля вовсе не являлся. Представив, как будет звучать в его исполнении заказ, Николай покраснел и принялся с умным видом перелистывать запаянные в пластик страницы.

Официант терпеливо ждал. Пауза затянулась до неприличия. Перечитывать меню в четвертый раз уже не было сил, а Маргарита непринужденно хмурила соболиные брови, изучая предлагаемое.

– Николай, вы уже выбрали? – Ей наконец надоело ломать комедию.

– Положусь на ваш вкус, – моментально отреагировал взмокший от напряжения кавалер.

Маргоша громким, хорошо поставленным голосом озвучила заказ и положила точеное личико на тонкие руки, элегантно опершись локотками о белоснежную поверхность стола.

Официант моментально ускользнул, через минуту вернувшись с вином и фруктами.

«Нормально, – повеселел Коля. – На это я потяну, если за деньгами домой отпустят».

Он привычным жестом схватил бутылку, с благоговением поставленную официантом перед его носом, и начал ножом ковырять пластик на горлышке. Взгляд пожилого толстяка за соседним столом полоснул его презрительным недоумением. Официант слегка скривил губы в улыбке, но сразу растянул их до приличного состояния и с виноватой готовностью принял позу полунаклона.

– Тэк-с, – покрутил головой Коля, понимая, что делает что-то не так. – А штопор у вас есть? Чего бутылки неоткрытые приносите?

Мама всегда учила его: лучшая защита – это нападение. В данном случае, судя по веселым чертикам в глазах парня, Коля в процессе атаки поскользнулся и весьма неудачно приземлился в лужу, пытаясь перевести вину за неловкость ситуации на нерадивую обслугу.

Маргоше тоже надоело позорить кавалера, поскольку его дремучесть в данном случае бросала тень и на нее.

– Это дорогое вино, его открывают при клиенте, – пояснила она равнодушно, упиваясь смущением Коли.

На самом деле побагровел кавалер вовсе не потому, что глупо пытался вскрыть бутылку, а из-за неприятной новости о дороговизне напитка. О том, что некоторые вина стоят дороже машины, он слышал, и однажды даже заходил в такой магазин, побродив вдоль прилавка и возмущенно поцокав языком при виде ценников. Теперь он воочию убедился, что такие бутылки не только выставляют на витрине, чтобы поразить хрупкое воображение рядовых советских граждан, но и употребляют внутрь.

– Это правильно. – Николай неуверенно кашлянул в кулак. – А то такого могут набодяжить, что потом обдр…

Он резко осекся и снова покраснел. Речевые центры выходили из-под контроля, хотя хозяин был пока трезв как стеклышко. Николаю даже страшно было подумать, что могло случиться дальше. Маргарита действовала на него как раздражитель, заставляя постоянно напрягаться в дурных предчувствиях. Он ощущал себя так, словно устроился в цирк воздушным гимнастом, и вот-вот его забросят кувыркаться под самый купол, где и выяснится, что химики к цирковому искусству непригодны.

Маргоша после пары бокалов вина взглянула на предстоящее мероприятие другими глазами. Месть уже не казалась привлекательной, а Коля ассоциировался со слизнем, которого хотелось срочно удалить из своего жизненного пространства и тщательно замыть оставленный им липкий след. Это желание усилилось после того, как кавалер приступил к горячему. Не дожидаясь, пока спутница начнет есть, он схватил руками веточку укропа, затолкал ее в рот и возбужденно ткнул вилкой в кусок мяса, обильно залитый темно-коричневым соусом. Мясо не прижилось. Вылупив глаза, Коля широко раззявил рот и вывалил обслюнявленную телятину обратно в тарелку. После чего принялся загонять в рот мощными взмахами рук пролетавший мимо воздух. Судя по высунутому языку с налипшими укропинками, вентиляция не помогла. Маргоше захотелось немедленно ткнуть кавалера вилкой, чтобы он переключился на какие-нибудь другие впечатления и захлопнул свою пасть с желтыми лошадиными зубами. То, что она нарочно заказала острейший мексиканский соус, нисколько не оправдывало его поведения.

Пренебрегая правилами этикета, Маргоша снова налила себе вина, поскольку Коля оказался недееспособным рыцарем, негодным на героические подвиги типа молчаливого поглощения малосъедобной пищи и своевременного отоваривания дамы спиртными напитками. Третий бокал неожиданно ударил в голову уставшей за день Маргарите, и она развеселилась. Жалкий, похожий на красноглазого кролика Коля выглядел уже не противным, а смешным.

Несмотря на все еще горящий язык, Коля опасался пить, чтобы не поплыть и не потерять контроль. Ни сока, ни воды не было, а вино могло сильно подвести его, поэтому Николай начал заталкивать в рот огромные куски хлеба, некстати вспоминая, что пожары тушат не только водой, но и песком.

– Вы проголодались? – Маргошу душило дурацкое хихиканье, перешибавшее глубокое внутреннее желание вести себя достойно и высокомерно.

После этого вопроса Коля моментально перестал давиться хлебом и перешел на овощной гарнир, не затронутый ядовитым соусом. Гарнир был теплым и неприятно щипал раненый язык.

Маргоша изящно взяла двумя пальчиками опустошенный бокал и плавно покачала им в воздухе. Кавалер наворачивал ужин, словно дворовый пес, на которого сверху неожиданно свалилась котлета, и ее намеков не замечал. Он даже не поднимал голову, уставившись в свою развороченную торопливым пиршеством тарелку. На самом деле Коля ждал, пока высохнут слезы, чтобы не выглядеть перед дамой полным идиотом. Маргошины впечатления от недавней демонстрации кавалером зубов мудрости и длинного вываленного языка он представлял смутно и недооценивал. Что-то не складывалось, но махнуть рукой и начать все заново, в другом месте и с другой теткой шансов не было. Такой шанс вообще предоставлялся только однажды и далеко не всем. Золотая рыбка попадает в сети лишь редким счастливчикам, хотя по берегу шляются толпы народу с сачками, неводами и удочками. У Коли не было никакого снаряжения для ловли, тем фантастичнее оказался выпавший на его долю шанс.

«Шанс» тем временем досасывал вино, впадая в состояние хулиганской эйфории. Давние обиды, хотя слово «обиды» в Маргошиной ситуации было слишком мягким, будоражили сознание веселыми радужными пузырями и толкали на мелкие жизнерадостные пакости. На дне разума, куда еще не просочилось многолетнее вино, возмущенно бесновалась мысль о неприемлемости подобного поведения, которое сводило насмарку четкий и хорошо продуманный план, а на поверхности резвились алкогольные волны, возбужденными барашками бодавшие усталые извилины.

Для начала Маргарита решила его пнуть. По ее замыслу пинок должен был получиться болезненным и обидным, поскольку в ее состоянии физическое наказание казалось более действенным, чем моральный урон. Координация, уютным калачиком свернувшаяся где-то в глубине организма, участвовать в процедуре отказалась, поэтому Маргошина туфелька прошла под столом мимо Колиного колена по касательной, смачно припечатав каблуком ножку стола. Почувствовав едва ощутимое прикосновение, Николай испуганно вздрогнул и посмотрел на спутницу. Рано или поздно начальница должна начать приставать, не даром же она его кормила, но он все еще надеялся, что час расплаты далек. Напоровшись на радостно-удовлетворенный взгляд Маргариты, уверенной, что она вмазала по Колиной конечности, он скукожился: похоже, дама готова форсировать события.

Унылый вид Николая сподвиг Маргошу на очередное хулиганское действие. Первобытный инстинкт требовал добить врага, чтобы отволочь в укромное место уже безответную тушку.

Она встала и, грациозно покачнувшись, поскольку неожиданно отяжелевшая голова перевесила, сместив центр тяжести неизвестно куда, небрежно бросила:

– Я сейчас припудрюсь и вернусь.

Дотянуть сцену в нужной тональности не удалось, и Маргоша, хищно гоготнув, уплыла прочь.

Как только ее затянутая в узкий пиджак спина исчезла из поля зрения, Коля отложил нож, при помощи которого демонстрировал хорошее воспитание, загребая на вилку разноцветный гарнир. Остаток ужина он умял, используя десертную ложку. С нее овощи не сваливались, а салатные ветки вообще перемещались в рот посредством пальцев левой руки. Воровато оглянувшись, Коля обтер салфеткой кусок мяса и обмыл вином, оно смешалось с соусом и расплылось по тарелке неаппетитной массой чудовищного оттенка.

Он старался не думать о расплате за сытную кормежку. Новых плавок для повышения самооценки и приобретения уверенности в завтрашнем дне было явно недостаточно. Он был уже не так молод, осечки случались, оставляя лишь кисловатое ощущение испорченного вечера и впустую потраченного времени. Свои неудачи Николай списывал на недостаточную привлекательность партнерш, покидавших его со стойким ощущением собственной неполноценности. К сожалению, эту даму вряд ли заинтересует его мнение на сей счет. Коля никак не мог разбудить в себе мужской интерес к спутнице, поскольку она интересовала его не как женщина, а как нечто бесполое, обладавшее заветным ключом от райских врат земного благополучия. Он боялся какой-нибудь решающей и нелепой случайности, самой ситуации, словно стоял на канализационной решетке, держа в руках тот самый вожделенный ключик, густо обмазанный маслом, а от этого – невозможно скользкий и юркий. Все походило на страшный сон, когда еще пытаешься удержать несчастный ключ, но уже знаешь, что через мгновение он выскользнет и скроется в бурлящем под ногами темном потоке. Навсегда.

У Коли заныло под ложечкой. То ли переживания помешали пищеварению, то ли ядреный соус все-таки просочился в организм, но самочувствие расшаталось, как у древнего старца, подверженного магнитным бурям. Страстно захотелось домой, под бок к толстой, неопрятной, но привычной и стабильной жене.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского! – донесся до Николая крикливый, молодой голос из-за соседнего столика.

Блондинистый парень с кукольной мордашкой держал в маленькой руке, поблескивающей мощной золотой печаткой на мизинце, бокал с белой, стремительно убывающей шляпкой пены. Он пил по-гусарски, стоя, а рядом жеманничала то ли его мамаша, то ли давно и окончательно вышедшая в тираж любовница. Судя по картинному поцелую в губы, последовавшему через несколько секунд, это все-таки была не мамаша. Николая передернуло от отвращения, и он почему-то подумал, что сам в подобной ситуации выпил бы водки. Для стерилизации полости рта. Мысль, что такой ситуации можно вообще без проблем избежать, ему в голову не пришла.

Все устраивались как могли: работали в банке, занимались ассенизацией, каждому, как говорится, свое. Собственный вариант стал казаться Коле весьма и весьма привлекательным. Проблема заключалась лишь в том, что «вариант» очень долго пудрил носик. За это время можно было обпудриться с ног до головы. Испуганно отогнав мысль, что, возможно, дама уже принимает душ, чтобы не затягивать мероприятие, Коля начал озираться. Маргарита ушла, прихватив сумочку, о чем неутешительно поведал ему пустой стул спутницы. Уговаривая себя, что без сумки пудриться, мыться и заниматься необходимой подготовкой было бы затруднительно, он пробежался глазами по залу и зацепился за колючий и пристальный взор официанта. Тот немедленно фигурными зигзагами подплыл к столику и выжидательно склонил зализанную голову на бок:

– Десерт подавать или вы без дамы не будете?

По спине съехала холодная капля: без дамы! Что это значит? Он просто должен подождать ее и заказывать вместе? Или этот хлыщ видел, как Маргарита ушла, и теперь интересуется, станет ли клиент заедать свое одиночество сладким?

– Я еще с горячим не закончил! – вывернулся Коля, одновременно с официантом глянув на чудовищную кашу, несъедобной амебой расплывшуюся по тарелке.

– Прошу прощения! – с какой-то ехидной готовностью поклонился официант и исчез.

Следующие полчаса Коля потел, дрожал и впадал в ступор. Как только в поле его зрения появлялся официант, он с заинтересованным видом принимался тыкать вилкой в остатки ужина, задумчиво разглядывать люстру на потолке, то ли изображая, что сомневается в прочности креплений, то ли демонстрируя приход музы. Во всяком случае, сам бы он четко сформулировать не смог, что именно хочет донести до окружающих.

Маргарите надоело разглядывать томящегося кавалера, к тому же у нее устали ноги и веселый хмель слегка выветрился. Николай снова стал ей до крайности противен мягкотелостью, трусостью и неплатежеспособностью.

Когда они с Лидкой планировали все за рюмкой чая, схема казалась простой и легко выполнимой. Циничной Маргоше, тасовавшей кавалеров по мере их пригодности и состоятельности, причем не только физической, но и финансовой, ничего не стоило вскружить голову любому нужному мужчине. На какой стадии отношения тормозились, зависело исключительно от желания самой Маргариты. Кто-то прочно застревал на стадии поцелуев и туманных обещаний со стороны недоступной красавицы, а кого-то допускали и до тела. Но счастливчиков было мало. Сейчас она смотрела на Николая и понимала, что даже одно его присутствие уже портит ей настроение и вызывает смутное желание удалить с горизонта помеху, как «дворники» стирают с лобового стекла брызги из ближайшей лужи или упавшую сверху птичью неожиданность. Кроме того, Маргоша не ощущала исходящего от Николая желания или хотя бы призыва, который всегда чутко ловила на интуитивном уровне. Это раздражало. Неужели она так постарела, что уже не интересует этого любителя свежатинки? Или он так и остался извращенцем, специализирующимся на девчонках, едва достигших совершеннолетия? Маргарита еще раз брезгливо оглядела его ссутулившуюся спину, скрюченную, словно в ожидании удара, и подумала, что раз уж человек ждет, то почему бы и не ударить? Тем более что заслужил. Этот незамысловатый каламбурчик поднял ей настроение и разбудил привычный охотничий азарт. Делая основную ставку на свою половую принадлежность и женскую привлекательность, Маргоша неосмотрительно оставила на заднем плане меркантильные интересы, которые могли сподвигнуть кавалера на любые свершения.

Тихо приблизившись к Николаю, пребывавшему в состоянии новогоднего холодца, тихо подрагивающего и с ошметками мыслей, чесночными дольками вмерзшими в мутное желе сознания, Маргоша прошептала ему в затылок:

– Соскучился?

Коля дернулся, едва не выбив ей зубы, и опрокинул свой пустой бокал.

Рита аккуратно села, все еще переживая возможность крепкого удара в челюсть, который надолго лишил бы ее хорошего настроения и навсегда – шанса отомстить.

«Может, ну его, придурка?» – малодушно подумала она, наблюдая за чудесной метаморфозой Колиной физиономии, в которой мрачная угрюмость сменялась облегчением, плавно перетекавшим в неподдельное восхищение и радость.

– А пудра вам очень идет! – глупо брякнул осчастливленный ее возвращением Николай, приведя Маргошу в замешательство.

Она забыла шутку, которой сопроводила свое отбытие из-за стола. Похоже, чувство юмора у кавалера пожухло и опало еще в детстве. Надо же, что она в нем тогда нашла?

Коля тем временем настолько воспрял духом, что разрезвился и принялся заигрывать с Маргаритой, со слоновьей грацией опутывая ее сомнительными комплиментами. Рита настороженно наблюдала за брачными танцами самца, вышедшего из состояния глубокой заморозки. Когда он добрался до вольных фантазий на тему эротики, дипломатично обходя вопрос личного участия в процессе, Рита резко оборвала полет Колиной мысли. Фраза: «Мне кажется, что своей красотой в ночной тиши вы затмеваете звезды, которым лишь немного уступаете в возрасте, и ничем – в красоте», – показалась ей возмутительной, поскольку звучала не просто фальшиво, как революционная песня в переходе метро в исполнении звенящих цепями панков, но и оскорбительно с точки зрения смысла. Либо Николай не был знаком с азами астрономии, либо нарочно вознамерился обидеть Маргариту, но за предположение, что она «немного уступает в возрасте звездам», которым, по самым скромным подсчетам, не один миллиард лет, хотелось долго и вдумчиво бить обнаглевшего комплиментщика.