Текст книги "Принц б/у"
Автор книги: Арина Ларина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Интересно, – Татьяна задумчиво проехалась бюстом по лицу автора, – вы, мамаша, действительно хотите, чтобы я доказывала наше родство через суд, или надеетесь, что я откажусь от любимого мужчины, вытру сопли и навсегда попрощаюсь с вами?
– Ой, а не ври-ка! Любимый мужчина! – Елена Сергеевна с остервенением ткнула в бок разомлевшего отпрыска. – Что уши развесил? Думаешь, ты ей нужен? Да ей наши метры квадратные нужны, лимита бесстыжая! Лишь бы в городе зацепиться! Понаехали тут, плюнуть некуда! Сначала сама пропишется, потом всю родню сюда перетянет, а дальше – сядут все на нашу шею, ноги свесят и будут понукать!
– Ну, во-первых, – с расстановкой произнесла Татьяна, – я не лимита и ниоткуда не понаехала, могу паспорт показать. Во-вторых, не бейте Колю, ему и так плохо. В-третьих, никакой родни у меня нет, и на шею я садиться не собираюсь. Я, между прочим, в институте культуры учусь, а не заборы крашу. А в-четвертых, у меня, кроме него, никого не было, так что не надо со мной таким тоном разговаривать!
Насчет «никого не было» Коля мог бы поспорить, но не стал. Судя по напору, Татьяна в своей правоте не сомневалась, и ребенок скорее всего его.
– Колясик, – мама чувствовала, как бразды правления стремительно и неудержимо вырываются из ее слабых рук, – не молчи! Я не собираюсь жить с этой базарной хамкой!
– Без проблем, – хлопнула ее по плечу Татьяна. – Хотя нам будет вас не хватать. Правда, Коленька?
Неожиданно для самого себя Николай кивнул.
Часть вторая
Новый отель величественно поблескивал степенными плитами неяркого мрамора, высокомерным хромом отделки и чисто вымытыми стеклами. Исполинского роста швейцар на входе мог бы показаться искусно сделанным манекеном, если бы не его открытая дружелюбная улыбка, адресованная робеющему мужчине в дешевой китайской ветровке и потертых джинсах. Суетливое городское утро мягко перетекало в наполненный заботами день. Из холла, словно детское цветное драже, высыпалась группа ярко одетых туристов, возбужденно и радостно оравших на своем непонятном языке. Они аккуратно обогнули высокого лысоватого парня, застывшего у входа с испуганным взглядом провинциала, впервые попавшего в центр города, и исчезли в недрах ослепительно-белого автобуса, безнадежно испорченного аляповатыми мазками рекламы.
Он чувствовал себя, как Агафья Лыкова, вывезенная из тайги для знакомства с достижениями цивилизации. Окраина города, откуда он выехал чуть больше часа назад, еще только примеривалась к новому темпу напористых девяностых годов, старательно рядясь в малиновые пиджаки и украшая кособокие ларьки и наспех покрашенные фасады первых этажей вычурными надписями, а центр уже давно ускакал вперед, словно резвый мустанг, без труда обогнав стадо безнадежно отстающих баранов. Город, как женщина не первой молодости, спешно обновлял и ретушировал свой лик, чтобы понравиться зарубежным гостям. Пока основная масса народонаселения по инерции продолжала жить при социализме, кто-то уже успел сориентироваться и активно погреб веслами в сторону зарождающегося капитализма.
НИИ, в котором имел несчастье работать Николай, тихо агонизировало. Зарплаты выплачивались с непредсказуемой периодичностью и труднообъяснимыми частями. Государство в одностороннем порядке назначило себя должником и начало вместо денег выдавать отпечатанные на компьютере бумажки, подтверждающие гипотетическое право работника на денежное вознаграждение за труды. Видимо, кто-то наверху заботливо побеспокоился о том, чтобы люди не забыли, сколько денег им должны на сегодняшний день. В очередной раз получив часть заработка за январь и бумажку с аппетитной, но мифической цифрой задолженности, накопившейся к началу лета, Николай понял, что из финансовой пропасти он должен выбираться сам. Никто не придет и не сбросит ему ни лестницу, ни канат. И Коля начал осторожно карабкаться по отвесной стене обстоятельств. Сама судьба решила подыграть ему.
Однажды вечером, как обычно проиграв в споре «кто выносит мусор», он вышел с одурманивающе воняющим ведром и пачкой сигарет на улицу. За оградой детского сада звенели голоса припозднившейся ребятни, где-то жизнерадостно тявкала тонким фальцетом мелкая собачонка, из открытых окон доносились отголоски музыки, телевизионных разборок и скандалов местного значения. Где-то по-кошачьи орал младенец и слышалось ласковое материнское присюсюкивание. Домой не хотелось. Вывернув ведро в контейнер, Николай присел на скамейку и закурил.
– Никола, здорово! – Из бордовой «восьмерки» вальяжно выкарабкивался Степан.
– Никак машину купил? – с тщательно скрываемой завистью поинтересовался Николай.
О том, что у Степана новая машина, он уже знал от вездесущей жены, поэтому некоторая осведомленность смягчила удар. Еще совсем недавно, зимой, Степка ходил в старом солдатском ватнике с тоскливыми зелеными разводами и заляпанных клеем сношенных снегоступах. Тем обиднее показалась внезапная метаморфоза, по неизвестной причине случившаяся с отставным прапорщиком. Мало того, что у него появилась новая тачка, так вдобавок к ней прилагалась и вертлявая молоденькая девица, висшая на рыхлом плече Степана и смущавшая соседей микроскопическими джинсовыми шортами с кружевами. Местные дамы, насмотревшись «Санта-Барбары», с пеной у рта спорили, является девица малолетней любовницей престарелого холостяка или его незаконнорожденной дочерью.
Пользуясь случаем, Николай, которого тоже подзуживало любопытство, с деланым равнодушием поинтересовался:
– А чего один?
– У Ленки смена сегодня до полуночи. Сейчас передохну, а потом поеду встречать.
Получив размытый ответ на свой весьма обтекаемый вопрос, Коля поскреб остатки волос на темечке и понимающе подмигнул:
– Ну, и какие планы на будущее?
– Накоплю на квартиру, женюсь, детей нарожаем, – простодушно развеял его сомнения Степан.
Коля расстроился. Он вдруг почувствовал острую зависть к так удачно устроившемуся мужику. Конечно, сейчас девицы корыстные, не то что раньше, поэтому все лучшее доставалось пронырливым Степкам, нашедшим свое место под солнцем.
– Где трудишься? – ревниво спросил Николай, с намеком кивнув на гладкобокую «Ладу».
– В охрану взяли, в гостиницу. Слышал, в центре новый отель недавно открыли, супернавороченный, так вот я там, в охране.
– Вакансий-то нет? – безнадежно произнес Коля для поддержки разговора.
Ответ был предсказуемым.
– Какие вакансии? – хохотнул Степан. – Туда ж не попасть! Знаешь, какой конкурс был? Я полгода в турах участвовал, затем три месяца нас перед открытием муштровали. Это ж охрана, а не хухры-мухры! Вот где армейское прошлое пригодилось. Да, если честно, еще кореш мне помог. На последнем туре подсобил, он там в начальстве ходит.
– Так, может… – осторожно и заискивающе заглянул ему в глаза Николай.
– Не, в охрану никак, – отрубил Степан.
Николай зло отбросил сигарету и сплюнул.
– Но могу поспрошать, – задумчиво протянул сосед. – Кто-то там вроде требовался. Ты по специальности кто?
– Химик-технолог, – застыдился Коля, словно признался в чем-то неприличном.
– Да уж, – крякнул Степа. – Эк тебя угораздило.
Коля подобострастно закивал и торопливо добавил:
– Я еще на компьютере могу и в электричестве разбираюсь.
– Ладно, посмотрим. Ну, бывай.
Домой Николай летел, как на крыльях, едва не забыв у лавки вонючее ведро. Таким мелочам в его новой жизни места не было.
Степан не обманул. Уже на следующий день он едва не раздавил дверной звонок, прибежав к Николаю с радостной новостью: есть целых две вакансии. Правда, не совсем то, о чем мечталось. Должности были, мягко говоря, не руководящие – курьер и грузчик. Причем грузчик требовался в гостинице, а курьер – в авиакомпании, арендовавшей офис на первом этаже отеля.
– У них там зарплаты колоссальные, – мечтательно закатил глаза Степа. – Иди сначала к летчикам, а потом уже к нам.
И вот Николай стоял на пороге новой жизни. Идти было боязно, тем более что протекцию Степан составить не мог.
– Коля, ты чего? Я ж там никто! Просто слышал, что люди требуются. Иди, не тушуйся. Попытка – не пытка. А к нам тебя легко возьмут, ты только не тяни.
Гигант в форме швейцара приветливо кивнул Николаю и густым басом спросил:
– Я могу вам помочь?
Это прозвучало не покровительственно, не снисходительно, а как-то по-доброму. К младшему научному сотруднику впервые в жизни обратились в таком тоне, поэтому он слегка приосанился и с натянутым равнодушием бросил:
– Да никак не соображу, где тут офис авиакомпании. Мне к ним по делу надо.
Совершенно некстати всплыл в памяти кадр из «Собачьего сердца»: «Мы к вам, и вот по какому делу…»
Николай снова почувствовал себя неловко, точно вломился в чужую спальню в неподходящий момент. Но швейцар неожиданно подробно объяснил ему и даже показал, куда идти.
«Наверное, денег надо было дать», – нервно подумал Коля, торопливо шлепая подметками по блестящему мрамору.
Вывеска авиакомпании выглядела солидно и многообещающе. Осторожно толкнув стеклянную дверь и с ужасом отметив, что на идеально вылизанном стекле остались мутные отпечатки его пальцев, Николай вошел в офис. Из-за высокой стойки навстречу ему расцвела улыбкой белозубая рыжеволосая красотка, в пиджачке, стилизованном под летную форму.
– Чем я могу вам помочь?
«Прямо тимуровское гнездо, – с раздражением подумал не привыкший к европейскому сервису Коля. – Все так и норовят помочь!»
Он подошел поближе, чтобы его потоптанные в общественном транспорте боты не попадали в сектор обзора рыжей феи.
– Здравствуйте, я по объявлению.
Конечно, никакого объявления они не давали, это он сразу понял по удивленно поползшим вверх красивым бровям служащей.
– Простите… – Она аккуратно тряхнула кудрявой челкой, призвав своим изумленным тоном пояснить сказанное.
– В смысле, я насчет работы, – стушевался Коля. – Мне сказали, что вам требуется курьер.
Он боялся, что рыжая сейчас надменно вскинет голову и начнет цедить слова сквозь зубы, поскольку по Колиным понятиям должность курьера мало отличалась от дворника или уборщика. Но девушка радостно сверкнула белой клавиатурой зубов и поинтересовалась:
– Вам на сколько назначено?
– Ни на сколько. – Николай постарался говорить грубовато, намекая, что не больно-то и ждет эту незамысловатую должность. Так, шел мимо, решил заскочить…
– Вы что, не созванивались с Маргаритой Викторовной? – Изумлению ее не было предела.
Коля смутился. Он так торопился занять вакансию, что даже не подумал звонить. Более того, Степка сказал просто подойти, никаких телефонов сосед ему не давал.
– Назовите себя, пожалуйста, – растерянно пробормотала девушка, – я сейчас найду ваше резюме. Вы какого числа высылали?
– Я? Высылал? Ничего я не высылал! – Николай начал раздражаться. Они разговаривали на разных языках и совершенно явно не понимали друг друга. – Какое резюме? В каком смысле – резюме?
– Ну как же. – Рыжая захлопала кукольными ресницами. – Резюме, в котором кратко рассказывается о вашей биографии. Где, когда работали, что умеете…
– То есть краткое содержание моего революционного пути, – понимающе хохотнул Коля, решив сострить. – Так сказать, жмых из моего комсомольского прошлого.
– Да, – обреченно кивнула рыжая. – Жмых.
Больше всего на свете ей сейчас хотелось вызвать охрану.
– Девушка, а вы хоть знаете истинное значение слова «резюме», которым вы тут так ловко кидаетесь в посетителей?
Ответить насупившаяся служащая не успела. По ногам потянуло сквозняком, дверь мягко чпокнула, и, благоухая ароматом дорогих духов, рядом с Николаем материализовалась высокая стройная брюнетка. Судя по ухоженной внешности и идеально сидящему строгому костюму, дама была иностранкой. Русские женщины не имели ни средств, ни времени для такой идеальной шлифовки внешности. Одно время Николаю нравились миниатюрные, темнобровые девочки с худыми плечиками и тонкими шейками. В его коллекции имелось несколько подобных брюнеточек на одно лицо, но все они были хороши именно своей юностью и свежестью. Зрелость российских брюнеток не красила, превращая либо в поросших жесткой щетиной полногрудых теток с апельсиновыми ляжками, либо в высушенных жизненными неурядицами женщин-вамп, оживляющих своим присутствием скандалы в длинных и унылых очередях. Эта дама, с точки зрения привередливого Коли, была почти идеальной, в ней сочетались все неуловимо знакомые черты темноволосых подруг из его далекой молодости.
Она уставилась на Колю с таким выражением лица, будто он привел с собой двухголового крокодила или стоял голый, прикрывшись ржавой шайкой. Впечатление на пришедшую он явно произвел сногсшибательное. Пауза затягивалась. Николай, привыкший к женскому вниманию и до сих пор пользовавшийся спросом среди одиноких сотрудниц и соседок, почувствовал себя неуютно. С подобной откровенной неприязнью малознакомые женщины на него еще никогда не смотрели.
– Маргарита Викторовна, – нарушила напряженную тишину девушка за стойкой, – вот мужчина пришел устраиваться на работу.
– К нам? – почти взвизгнула дама и захлопала глазами с такой скоростью, словно надеялась, что если проморгаться, то соринка в виде переминавшегося на ковролине мужичка исчезнет.
– К вам! – с вызовом распрямил плечи Коля. – А что удивительного? Вы ищете курьера, к вам приходят люди.
– Да. – Женщина прищурилась, то ли готовясь расплакаться, то ли расхохотаться. – Простите. Так неожиданно. Мы же не договаривались. Алиса, сделай нам кофе. Вы позволите, мне нужна пара минут, и я приглашу вас к себе. – После этой малопонятной фразы брюнетка скрылась за массивной дубовой дверью.
Николай испугался.
«Приглашу к себе… Зачем? Куда – к себе? Ох, не зря вакансию еще не заняли, что-то тут нечисто. И покраснела вся, заволновалась…»
Коля судорожно вспоминал, какие на нем трусы. Откопанные в памяти утренние воспоминания были неутешительными: он схватил с полки очередной семейный шедевр, сшитый из цветастого ситца рукодельницей-женой.
«Ничего, – утешил он себя, злясь на Татьянину экономию. – Буду изображать джентльмена. Если что…»
Что именно – «если что» – он не знал. Вряд ли тетка нападет на него, как голодная тигрица. Он, конечно, очень даже ничего, но пока что откровенно покушалась на него только Виктория Альфредовна, экономист планового отдела, чумевшая от своего женского одиночества и постоянно затиравшая его в курилке в самый дальний угол, как она говорила, пошептаться. В последний раз темой для дружеского шептания она избрала обсуждение материала на его брюках. Виктория Альфредовна бралась немедленно определить содержание синтетики в Колиных штанах, но для этого ей требовалось пощупать их с изнанки.
– Вам со сливками или без? – вежливо чирикнула рыжая.
Коля сник. Почему-то вспомнился хряк соседки по даче, которого тоже долго и с энтузиазмом откармливали.
– Со сливками. – Он нервно мотнул головой.
– Заходите! – Девица, точно цапля, прошествовала на длинных тонких ногах к дубовой двери и гостеприимно распахнула ее. Если бы там лежал большой кусок сыра, то сходство с мышеловкой было бы стопроцентным.
Николай стремительно влетел в кабинет и заметался, как муха в сачке, выискивая место, чтобы сесть. Он хотел занять выигрышную позицию: сесть высоко и спиной к окну, но, кроме длинного кожаного дивана и двух низких кресел, других мест не наблюдалось. Пришлось устроиться на диване, причем колени оказались почти на уровне плеч, а брюки задрались, оголив часть волосатой ноги и ядовито-зеленые носки с замысловатыми черными иероглифами.
Зато открывался отличный обзор на стройные ножки хозяйки кабинета. К сожалению, Коля был слишком обеспокоен своей дальнейшей судьбой, чтобы волноваться при виде ее гладких коленок. Во всяком случае Николай был не способен правильно реагировать на женские прелести, болтаясь, как комар на сквозняке, которого неизвестно куда сдует в следующую секунду.
Маргарита Викторовна смотрела на него уже с интересом. Из ее взгляда исчезло то необъяснимое изумление, которым она окатила Николая в первые мгновения их встречи.
– Итак?
Коля плохо прореагировал на побудительное восклицание, молча уставившись на брюнетку. Короткие блестящие волосы, уложенные в аккуратную прическу, навевали мысли о дорогом парикмахере, модные тупоносые туфли, красивые ноги в тонких чулках, короткая юбка, смело открывавшая стройные бедра, все это в комплекте смотрелось потрясающе. Взгляд, ищущий и немного растерянный, обнадеживал. Так заинтересованно могла смотреть лишь одинокая женщина.
Но едва только Николай по-петушиному вытянул шею и выпятил грудь, демонстрируя свое мужское внимание и понимание ситуации, как заинтересованность во взгляде Маргариты Викторовны исчезла, обдав визитера арктическим холодом.
– И на какую должность вы претендуете?
Конечно, Коля претендовал на какую-нибудь руководящую должность, но не говорить же об этом будущей начальнице.
– Хотел бы работать у вас курьером, – скромно потупившись, пробормотал он и проехался взглядом по тонкому капрону, призывно облегавшему ее ноги.
Мысль приударить за высокомерной Маргаритой Викторовной казалась ему все более перспективной. На вид ей было лет тридцать, так что насиловать свой нежный организм не придется. Таких холеных баб у него еще не было. Вот только неизвестно, как она отнесется к подобному плану. С одной стороны, вряд ли подобная красотка пасется без мужика, с другой – а почему она так поедает его глазами, словно оголодавшая за зиму мышь? Списав несколько странную реакцию женщины на собственные неотразимость и обаяние, Коля выставил кадык и застыл в гордо-крючковатой позе, как обожравшийся гусь. На стене висел рекламный плакат, с которого на Николая нахально уставился супермен в форме летчика. У мужика была потрясающая ямочка на подбородке, мощный разворот плеч и убийственно молодцеватый взгляд. Коля хрустнул костями, максимально расправив плечи, и прищурился на манер рекламного аса. В целом чувствовал он себя до одурения неудобно, поскольку диван был скользким и пятая точка постоянно норовила уехать то вбок, то к спинке, утаскивая за собою шаткое равновесие.
– Вы владеете английским языком?
В ее вопросе послышалась скрытая насмешка, но взгляд продолжал оставаться невыразительно-заинтересованным.
– Конечно, – уверенно соврал он. Из всей программы школьного английского он помнил только имя-отчество злобной учительницы, вдалбливавшей в их головы чуждое русскому человеку наречие.
Женщина вдруг легко и непринужденно выстрелила в него длинной английской фразой и выжидательно посмотрела на будущего курьера. Не желая ударить в грязь лицом, Николай степенно кивнул. Маргарита Викторовна подперла щеку рукой и скривила губы в улыбке.
– Ну, хорошо. Расскажите мне о себе.
– У меня есть диплом, – бойко начал Коля, запустив руку в выходной полиэтиленовый мешок, с облупившейся в некоторых местах краской, но хозяйка кабинета раздраженно покачала головой, и он испуганно оборвал поиски.
– Меня интересует семейное положение, хобби, персональная информация. Вы понимаете, о чем я?
Николай не понимал, но решил послушно отвечать по пунктам:
– Я женат, хобби – футбол…
– Нет, рассказывайте подробно. Я должна знать, кого беру на работу. Как давно женаты, кто жена, есть ли дети…
Вопросы были странными. Объяснить подобное любопытство могло только одно: у тетки на него далеко идущие планы, и она желает ознакомиться с инструкцией, прежде чем принимать эту пилюлю в виде младшего научного сотрудника, случайно забредшего к ней на собеседование и, судя по всему, весьма ей приглянувшегося.
Видимо, сообразив, что допрос слегка съехал с приличествующей моменту тематики, Маргарита Викторовна пояснила:
– В нашей компании принято знать о сотрудниках все. Мы работаем по западным стандартам, члены коллектива являются одной семьей независимо от занимаемой должности.
Николай понимающе хохотнул и ободряюще подмигнул краснеющей тетке. Слово «компания» воспринималось им однозначно: у них во дворе тоже была своя компания, все члены которой рубились в домино с громким треском и кряканьем. Еще у них имелась своя компания в курилке, в НИИ, но это, как он надеялся, уже осталось в прошлом. Теперь Николай хотел в компанию к этой стройноногой брюнетке и рекламному красавцу со стены. И в семью тоже хотел. Со всеми вытекающими последствиями. Коля даже зажмурился от удовольствия, представив эти самые последствия без колготок и строгого костюма. Избытком комплексов он не страдал и внешность свою ценил достаточно высоко.
– Конечно. – Николай старательно изобразил во взгляде нечто демоническое, ощутив себя мачо. – Мы обязательно будем одной семьей.
И он снова многообещающе гоготнул. Маргарита Викторовна откинулась в своем огромном крутящемся кресле, похожем на трон, и насмешливо прищурилась:
– Рада, что у вас так поднялось настроение.
– И не только настроение. – Колю понесло, и остановиться он уже не мог.
– Так что у нас с семейным положением? – Маргарита Викторовна побарабанила по столешнице идеально наманикюренными пальчиками.
– У нас? – Он уже освоился и подмигнул ей, проавансировав свои намерения. – Пока женат.
Ключевым являлось слово «пока».
– Интересная формулировка. – Она закусила губу, отчего лицо вдруг стало по-детски обиженным.
– Увы, я несчастлив в браке. – Николай красиво выставил вперед ногу, решив принять гусарскую позу. Но в положении сидя это выглядело совершенно неуместно. Более того, попытка картинно откинуть со лба жидкую прядь волос привела к окончательному крушению равновесия, и он нелепо завалился на неудобный диван, возмущенно скрипнувший в ответ на падение кожаной обивкой.
Барахтавшийся на офисной мебели Коля походил на гигантскую саранчу. Маргарита с досадливой неприязнью смотрела на него и удивлялась сама себе: что она в нем нашла? Ведь он, несмотря на годы, почти не изменился. Одиннадцать лет назад, когда они познакомились, Николай был таким же самоуверенным и самовлюбленным бабником. Интересно, неужели она так постарела, что он не узнает свою глупую Маргошу? Нет, не постарела, а повзрослела, поумнела, сменила робкие перышки жалкого цыпленка на солидное оперение белого лебедя. Вот так! Она уставилась на моментально затихшего Колю и требовательно спросила:
– Так что у нас с семейным положением?
Падение сильно подкосило его апломб, поэтому ответы звучали жалко и подобострастно:
– Жена – Татьяна, дочка Оля есть, десять лет ей, еще сыновья Никита и Вадим. Живем с мамой. С моей. Прописаны в городе. – Он виновато развел руками. Больше рассказывать было нечего.
«Ничего себе, – неожиданно обозлилась Рита, – списочек! А детей-то настрогал! Папа Карло недоделанный!»
Николай ощутил напряжение, исходящее от женщины, но опять понял это неправильно: «Точно, одинокая. Ни детей, ни мужа, вот и разволновалась».
Поерзав на диване, он резко вскочил и начал нервно топтать ковролин, кружась по кабинету и боясь упустить ключевой момент.
– Вы понимаете, я ошибся. Очень неудачно женился. Моя жена – женщина приземленная, даже грубая. Я попал не в свое время, мне бы родиться на несколько веков раньше, когда в чести были поэты, утонченные дамы и романтика рыцарских походов. Не мое здесь все! Не мое! Эта грязь, безденежье, скандалы, запах щей, грязные пеленки в ванне. Знаете, как противно, когда приходишь в ванную комнату, а тебе на шею свешиваются холодные мокрые тряпки?
Изобразив душевный надрыв, Николай плюхнулся на диван, в очередной раз оскорбивший его нежный слух совершенно неприличным звуком, резко портившим романтику выступления.
Судя по всему, в Средних веках Николай претендовал побыть принцессой Турандот, а вовсе не рыцарем. Но Рита не стала пугать его своими выводами. Она слишком была занята своими собственными мыслями. Татьяна… Вот оно как получилось…
Рита помнила мельчайшие оттенки своих тогдашних ощущений. Наверное, такое не забывается. Ужас, пронзительное ощущение одиночества и безысходности. Она выпала из яркого, сочного лета, резко и безвозвратно оборвав бесшабашную, солнечную юность. Впереди маячила пустота, вязкая, серая и беспросветная. Ей хотелось остановить время, чтобы никогда не наступило страшное завтра, то, наоборот, мечталось, чтобы дни, недели, месяцы пронеслись мимо, словно скорый поезд мимо маленькой станции, обдав ее, провинциальную пассажирку, отголосками насыщенной, бурлящей, городской жизни. Маргоша хотела сесть в этот поезд и забыться, очнувшись на конечной станции. Но надо было жить, проживать, пропускать через себя каждое мгновение того кошмара, который поселился в ее душе и теле. Несчастья посыпались на нее, как шишки с трухлявой елки. Исчезновение Коли, раздавившего ее первое чувство, как прошлогодний желудь, потом беременность… А вскоре пропала Татьяна. Маргоша даже пошла в милицию, собираясь заявить о пропаже самой близкой, самой любимой подруги, но заявление не приняли. Уже осенью, придя в очередной раз в поселок, она узнала от соседки, что с Татьяной ничего не случилось. Она приезжала с мужем.
– С мужем? – поразилась Маргоша. Немыслимо. Таня вышла замуж и даже ничего ей не сказала. – А что за муж?
Спросила она машинально, и вопрос прозвучал как-то беззащитно и глупо.
– Муж как муж. Ухарь такой. Да и Танька уже с пузом была. Хоть и прятала, а видать. У меня глаз-алмаз, насквозь вижу. Небось, нагуляла брюхо да в ЗАГС побежала. Она девка не промах. А мужик обычный, как все. – Бабка пожала круглыми плечами, упакованными в сношенный ватник. – Она матери фотки оставила, зайди, глянь.
Лучше бы Маргоша не видела этих глянцевых фотографий, уже основательно помятых и залитых чем-то липким. Ухарем оказался ее Коля. Это было настолько дико и неправдоподобно, что Маргоша даже заулыбалась, словно ожидая, что ее разыграли.
– Уважительный у меня зять, – пьяно бубнила с печки мать. Сначала, потеряв дочь, она долго пила с горя, а потом с таким же энтузиазмом начала квасить на радостях, что Татьяна нашлась. – Бутылку привез, закусь. Хороший человек. Внучка мне родят, будет у меня летом жить, буду сказки ему читать…
Радужные мечты внезапно оборвались смачным храпом. Маргоша, пошатываясь, вышла из затхлого помещения, провонявшего алкогольными парами и дешевыми сигаретами. Она все еще чему-то улыбалась. Такого не могло случиться с ней. Почему с ней? За что?
Она смотрела на почти не изменившегося Николая и хотела одного: отомстить. Страшно, беспощадно, за все сразу: за предательство, за слезы, за желание умереть, за сломанную жизнь.
– Я чувствую в вас родственную душу, – проникновенно произнесла Маргарита, стараясь задавить нотки истерического, обидного хохота.
Яркие лампы дневного света безжалостно играли на гладких залысинах хорохорившегося ловеласа, дешевая куртка криво топорщилась на широких плечах, а веселенькие зеленые носки радовали глаз торчавшими в районе резинки нитками. Когда Николай ободряюще кивнул ей, Рита чуть не съехала под стол от душившего ее злого смеха. Какой сладкой казалась ей предстоящая месть!
– Знаете, мне кажется, мы сработаемся, – прошептала она, напустив в глаза тумана.
Из кабинета Николай уже выплывал, чувствуя себя хозяином жизни. Небрежно махнув рукой на прощание рыжей и процедив «до завтра», он отчалил белым парусником от отеля.
По мере приближения к НИИ он все больше вырастал в собственных глазах, а мечты несли его бурным потоком к манящему горизонту. Недолго осталось ему трястись в подземке, вдыхая ароматы позавчерашнего перегара и дешевой туалетной воды многопрофильного назначения: ею можно было протирать лицо, душиться и одновременно отпугивать комаров на природе. Пассажиры выглядели откровенно жалкими, задавленными нищетой и тщетно тянувшими свои грязные ручонки к благам капитализма. Они пыжились выглядеть респектабельно, натянув на себя китайский ширпотреб и уткнув носы в «Файнэншиэл таймс» и прочие деловые издания, что должно было символизировать их кровную заинтересованность в биржевых котировках и положении мировой экономики. Натужно создавали видимость благополучия, а Коля уже стоял одной ногой в этом самом счастливом будущем. О нем рядовые сограждане, портившие своим присутствием воздух в вагоне, могли лишь мечтать. Войдя в роль, он чуть не получил по зубам от низкорослого, кряжистого мужика, похожего на тяжеловеса, которому на голову упала штанга, слегка сплющив не только черты лица, но и весь организм.
– Чего пялишься? – мрачно рыкнул дядька в период очередного затишья, когда поезд замер на одной из станций.
Коля с жалостью скользнул взглядом по этому отщепенцу судьбы, навечно обреченному протирать портки в общественном транспорте, и великодушно махнул рукой: мол, живи, бедолага.
Штангист нахмурился, подумал и по результатам мыслительного процесса ринулся на Николая, как бык на тореадора, всенепременно желая получить сатисфакцию. Новоявленного хозяина жизни спасло лишь то, что оппонент медленно соображал, поэтому до разборок с обидчиком дозрел к следующей станции. Коля пулей вылетел на платформу, а нацелившийся на него штангист успел только вынести из вагона свою лобастую башку, которая и застряла в закрывающихся дверях.
– Все, хана, – громко и безнадежно выдохнул тяжеловес, выпучив на Николая печальные глаза барана, уводимого на бойню.
Но судьба смилостивилась над ним, приоткрыв двери еще раз и дав ему возможность, к вящей радости Коли, ввалиться обратно в вагон, увезший агрессивного пассажира в темный туннель. Чтобы не злить фортуну и ненароком не испортить внешность о чужой кулак, Николай решил доехать до работы наземным транспортом. В серо-казенный вестибюль НИИ он входил королем.
Первый визит был нанесен кадровичке, с которой у Николая отношения не сложились, особенно после ее встречи с Еленой Сергеевной. Вопреки его ожиданиям, Мария Михайловна препятствий чинить не стала, позволив себе лишь заметить, что воздух теперь станет чище. Коля великодушно простил ей реплику и погреб собирать подписи на обходном листе, попутно сея лютую и откровенную зависть среди сотрудников, которым он в красках поведал историю своего увольнения. К окончанию рабочего дня версия его дальнейшего существования в условиях капитализма и наличия новой любовницы обросла немыслимыми подробностями, как шелудивый пес блохами. По словам Николая, получалось, что будущая начальница едва не изнасиловала его прямо на рабочем месте и глотала слюни, разглядывая его мощный торс. Попытки поумерить радость победителя едкими и обидными репликами успехом не увенчались, Коля вышел из дверей родной конторы гордым индюком, продолжая бормотать хвалебные оды в свой адрес.
Работа оказалась необременительной, оклад впечатляющим, но не сногсшибательным, а перспективы более чем радужными. Николаю выдали симпатичный форменный костюм, к которому прилагались даже ботинки и деловая папка из кожзаменителя. Не успел он начать осваиваться, как выяснилось, что виды на него имеет не только начальница, но и обе девицы, томившиеся за стойкой. Они строили ему глазки, наперебой кокетничали и предлагали попить кофе. На первых порах Коля принялся с энтузиазмом глушить дармовой напиток, но вскоре выяснилось, что кофе – не водка, много не выпьешь. Кофеин начал бродить по организму, бешено колотя в сердце и пробегая по спине возбужденными мурашками. На девиц Коля старался не реагировать, ожидая первых шагов со стороны Маргариты Викторовны. Шаги не заставили себя ждать.
