Текст книги "Пляжная охота"
Автор книги: Арина Ларина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Мне все равно не полегчало, – призналась Ассоль. – У меня сейчас внутри разбухают комплексы, как тесто на свежих дрожжах!
– Барышни, позвольте разбить ваш междусобойчик, – плюхнулся за их стол брюнет.
– О, вы, кажется, Петр, – небрежно отозвалась Муравская и сверкнула взглядом на Женю.
Та моментально засуетилась, соображая, что ей телепортировала подруга: поучаствовать в беседе или уметаться в любом направлении? То, что Петр тот самый, про которого Ася рассуждала в номере, она не сомневалась. Он инициировал процедуру знакомства в холле и еще до вылета привлек внимание своей шибко умной физиономией. И как она могла забыть его имя! Права Муравская – пора менять мировоззрение и начинать интересоваться мужчинами. А то и в последний вагон не успеешь запрыгнуть. И придется остаток жизни брести по шпалам одинокой, отставшей от судьбы путницей.
– Да, барышни, я Петр. А вы Евгения и Ася?
– Вообще-то я Ассоль, это полное имя.
– Да вы что? Не может быть! Изумительное имя. Как романтично – приехать к морю и встретить здесь настоящую Ассоль. А где ваш капитан Грэй?
– Я пока в ожидании. Место капитана вакантно, – нахально намекнула Муравская.
– Дивно, дивно! А где вы брали этот салатик? Что-то я его не видел. Он с креветками? – переход кавалера от романтики к прозе жизни был ошеломляюще банальным. Петр вдохновенно уставился в Женину тарелку, вынудив ее мучительно вспоминать, где она брала салат.
Когда он унесся за деликатесом, Ася обалдело помотала головой, словно лошадь, отгоняющая мух:
– Не, ну ты видела? Что за мужики пошли! Я ему про место капитана, а он мне про креветки!
– Ась, мне кажется, он от смущения. Ты очень откровенно на него навалилась.
– Да я пока не наваливалась! Просто сыграла вступительный аккорд. Отпуск короткий – чего канителиться-то? С его внешностью странно быть таким пугливым. Подобные супермены девиц пучками собирают и плетут из них лавровые венки, хвастаясь направо и налево своими победами!
– Аська, ты сама себе противоречишь! Если он такой плейбой, то зачем он тебе? Кстати, не понимаю, что ты в этом Петре нашла? Обычный мужик. На мой вкус, ничего особенного. Максимум – интересный. И вряд ли на него все вешаются. Я бы точно не повесилась.
– Да? – оживилась Ася. – Значит, он просто в моем вкусе. И вполне может быть, что остальные тетки воспринимают его, как ты, то есть у него комплексы, а у меня – шансы.
– Дерзай. Хочешь, я уйду? Не болтаться же нам втроем, я вам всю романтику порушу, – великодушно предложила Женя.
– Нет уж. Во-первых, рановато для романтики. А то вдруг я сразу сдамся? Мне нужен стопор в твоем лице. А во-вторых, еще неизвестно, кем он интересуется больше. Вдруг ему нравятся плоские брюнетки?
– Вот спасибо-то, – пробормотала Женя. – И как я тебя, такую добрую, терплю?
– Один-один. За «маму»! – Ася откинулась на стуле и сыто похлопала себя по животу. Впрочем, она сразу вернулась в исходное положение, изящно подперла головку рукой и томно захлопала глазками. Надо полагать, на горизонте появился Петр.
– Девочки, мне не досталось креветок. Но зато у меня дивная компания! – Он плюхнулся на стул и улыбнулся им. – В жизни все плюсы уравновешиваются минусами. Это и есть мировая гармония. Какие у вас планы на вечер?
– Я лично спать собираюсь, – не реагируя на пинки Муравской, доверительно сообщила Женя и, поскольку взгляд Петра внезапно тревожно остекленел, на всякий случай пояснила: – Одна.
– А вы, Ассоль?
– Пока не решила. Думаете, тут есть чем заняться по вечерам?
– Ну, в хорошей компании всегда найдется чем заняться, – произнес Петр, перестав блестеть глазками и как-то опав, словно тесто на сквозняке.
– Это точно. Но сегодня нам всем нужно отдохнуть после перелета. Чтобы завтра, так сказать, начать радоваться жизни с новыми силами, – улыбнулась Ася.
Возвращение в номер затянулось.
– Я тебе говорила, возьми карту! – раздраженно переваливала вину на Женю уставшая от поисков нужного корпуса Муравская.
– Ничего ты не говорила! И вообще, раз такая умная, брала бы сама! Давай сейчас налево пойдем, потому что направо мы уже ходили!
– Налево, Жека, станешь ходить, когда замуж выйдешь! А тут налево море. Там вон даже фонарей нет. Надо было хоть дорогу как-то метить, когда мы ресторан искали. Так и заночуем теперь под кустом! Чего молчишь?
– Ась, мне кажется, что за нами кто-то ходит. – Женя испуганно и напряженно вслушивалась.
Пока они кружили по обрамленным высокими кустами дорожкам, ей постоянно слышались чьи-то тихие, осторожные шаги. Эти шаги замирали, едва подруги останавливались на очередной развилке, и раздавались снова, стоило только Жене и Асе начать движение.
– Да ты что? Мы здесь не одни? Это не необитаемый остров?! – Муравская в деланом ужасе округлила глаза и тихо взвизгнула, отпрыгнув в сторону.
Если бы нервы Жени не были измотаны странными сценами в аэропорту, подслушанными разговорами и этими непонятными шагами, она бы, конечно, отреагировала иначе. Но Асин визг стал последней каплей. И Евгения, с воем сорвавшись с места, ринулась прочь, едва не сбив с ног дернувшегося в сторону Тимофея Гризадзе.
– Феноменально, – пробормотала Ася и рванула следом.
Евгения, услышав за спиной топот и сопение, прибавила скорость. Выть она перестала, поскольку из-за этого сбивалось дыхание. Через несколько минут Гризадзе опять выскочил на нее из темноты. Молча ударив его кулаком в неожиданно жесткий живот, она припустилась быстрее, едва касаясь ногами вымощенной камнем дорожки.
Алик, которого привлек истошный визг, стоял на балконе и озадаченно наблюдал за странными действиями приехавших с ним туристов: двух девиц-подружек и усатого представительного шатена. Сограждане бегали под его окнами по узкому проходу, замкнутому в большое кольцо. В середине кольца громоздилась высоченная фигурная композиция из красиво обрезанных кустов – то ли башенка, то ли лесенка. Кольцо было идеально круглым и красиво подсвеченным редкими фонариками. Именно вокруг композиции по радиусу и носились две девицы. При этом мужик почему-то не бегал, а стоял. И та девица, что помельче, пролетая мимо, зачем-то била его по пузу.
Мозг ополоумевшей от ужаса Евгении заработал на пределе возможностей, как компьютер, в который загрузили сложную программу. Лихорадочно просчитывая мотивы, по которым Тимофей мог ее преследовать, Женя на бегу перебирала все мыслимые и немыслимые варианты: происки конкурентов, месть Эдика, шпионские страсти в аэропорту, пакет Изольды… Додумать она не успела, так как Гризадзе, с упорством киллера, получившего аванс, опять оказался у нее на пути.
Женя молча вцепилась в его толстую шею и попыталась душить. Как известно, лучшая защита – нападение.
– Как думаешь, что они там делают? – раздалось у нее над головой. Голос был тихий, но в ночной тишине Жене показалось, что говорят чуть ли не в рупор.
– Предполагаю, что это какие-то ролевые игры, – прозвучал второй голос.
Тимофей с легкостью отодрал Женины руки от своей шеи и яростно оттолкнул ее, тонко завопив:
– Вы будете свидетелями! Она на меня первая напала.
Упавшая и довольно больно треснувшаяся попой о камни Женя подняла голову и увидела Юлика и Алика, перевесившихся через перила балкона.
– Вас и так трое, – заметил Алик. – Мы в групповухе не участвуем.
Он неодобрительно покачал головой, загреб Юлика и скрылся с ним в номере.
– Уф! – Над Женей склонилась Муравская, пыхтевшая как паровоз. – Что тут у вас?
– Она на меня напала, – наябедничал Тимофей, на всякий случай отойдя на приличное расстояние от Аси. Кто их знает, этих девиц. Вдруг они заодно?
– Он за мной гнался! И топал! Что вам нужно? Я милицию вызову, – жалобно прошептала Евгения. Голос у нее пропал – видимо, от пережитого ужаса.
– Это я за тобой гналась. Судя по тому, что я дважды пробежала мимо Тимофея, мы носились по кругу.
– Я просто стоял, – подтвердил Гризадзе, потирая шею. – А она меня чуть не задушила!
– Как неудобно получилось! – заволновалась Муравская, обернувшись к Жене и выразительно покрутив пальцем у виска. – У нее просто работа тяжелая, я ее сюда привезла нервишки подлечить. Вы уж извините. Я ее больше без присмотра не оставлю! Давайте мы вам как-нибудь компенсируем ущерб! Хотите, я вас поцелую?
– Не надо! – шарахнулся в кусты Тимофей. – Я как-нибудь без компенсации обойдусь.
– А что вы тут один ходите? В темноте, без семьи? – неожиданно подала голос Женя. – Выслеживаете кого-то?
– Не ваше дело, – буркнул Гризадзе, разъяренно взглянув на Женю, после чего по-военному четко развернулся и помаршировал в сторону моря.
– О, видала! – воскликнула Женя. – Попался, голубчик! Правда глаза колет!
– Лебедева, – испуганно одернула ее Ася. – Ты озверину, что ли, наелась? Хоть бы извинилась перед человеком!
– Здесь что-то нечисто. – Женя многозначительно закрыла глаза и приложила палец к губам.
– Да уж, – вздохнула Ася. – И это ты еще трезвая. Не пугай меня, Жека! Пошли лучше наш номер искать. А то так и заночуем на природе. Кстати, если бы у меня в номере был вечно вопящий ребенок, я бы тоже гуляла одна и в темноте.
Судя по столбику с табличками, в который уже через минуту врезалась озиравшаяся по сторонам Евгения, их номер оказался в этом же корпусе.
– Чего? – пробормотала она, едва они открыли дверь.
– Что опять? – разозлилась Ася, пытаясь протолкнуть подругу в помещение.
– Гляди! – Женя ловко вывернулась и спряталась за Асину спину. Дрожащим пальцем она указывала на сложенный вдвое листок бумаги, сиротливо белевший на полу при входе. – Когда мы уходили, его не было!
– Как ты мне надоела! – в сердцах крикнула Муравская. – Ну, не было. Его под дверь подсунули. Наверное, приветственное письмо от отеля или еще что-нибудь!
Она смело подняла лист и включила свет. Судя по выражению Асиного лица, было там отнюдь не приветствие от отеля.
– Что? – едва не зарыдала Женя.
– На, сама читай. Я в шоке.
Аккуратным, ровным почерком на листе было выведено следующее:
«Зайка, завтра в 6 утра – пробежка. Буду ждать на пляже».
– И кто из нас зайка? – Женя выжидательно и требовательно уставилась на Муравскую, словно та, как ходячий справочник, должна была знать ответы на все вопросы.
– Ты неправильно ставишь вопрос. Важнее понять, кто будет ждать на пляже. И почему в шесть?
– Плевать мне, кто это будет. Записка явно не нам. – К Жене вернулось хорошее настроение. Подумаешь, свидание. Главное, что опасность миновала.
– До тех пор, пока ты будешь считать, что записки подобного содержания к тебе не относятся, замуж не выйдешь, – назидательно сообщила Муравская. – Лично я считаю, что это нам.
– Тогда и зайкой считай себя. Потому что я в шесть утра никуда не пойду. И вообще, за нами сегодня кто-то следил. Я не удивлюсь, если завтра утром нас собрались утопить, и это просто приманка!
– А может, та, которая зайка, так кому-то понравилась, что он сначала следил за ней, дожидаясь возможности поговорить наедине, а потом оставил записку? – предположила Ася. – Это логичнее, чем утопить. Чего такого мы сделали, чтобы нас топить?
– Я о многом слышала, – напомнила Женя.
– Да кто об этом знает-то, – отмахнулась подруга. – И вообще, не факт, что это не плод твоего больного воображения. Все, по итогам голосования предлагаю считать зайкой меня. Я завтра пойду и все выясню.
*
Было бы странно, если бы Ассоль в первый день отпуска проснулась в шесть утра. Разумеется, она подскочила около восьми и забегала по номеру, причитая и охая.
– Что? – зевнула Женя. – На работу опаздываешь?
– Свидание проспала!
– Ну и ладно. Тем более что это не тебя звали. Или тебя, но тогда кавалер клинический идиот. Сунуть послание в номер, где живут две девушки, и никак не обозначить, кто из них зайка, – признак скудного ума!
– Может, он надеялся, что мы сами догадаемся, – заступилась за неведомого воздыхателя Ася.
– Интересно, как? По внешним признакам? Тогда у зайки спереди должны торчать два зуба, сзади – хвост, а на макушке – два здоровенных уха. Не поверишь, но это точно не я!
– Пошли на завтрак, – вздохнула уязвленная Муравская. – А то там еда закончится.
На завтрак Женя идти стеснялась. После инцидента с Тимофеем, который утром казался вопиющей дуростью, граничащей с психическим расстройством, встречаться с земляками не хотелось.
– Тебе с ним не детей крестить, – заметила Муравская. – Подумаешь! А нечего по ночам отдельно от семьи болтаться! Приехал на отдых с женой и ребенком – будь рядом! Выдохни – это его проблема.
Видимо, проблема все же имела отношение не только к Тимофею. Завидев в дверях ресторана Евгению, Гризадзе съежился и начал активно сюсюкать с Юлечкой. Юлечка, по своему обыкновению, вопила белугой, стимулируя окружающих не засиживаться и не переедать.
– Девушки, как провели ночь? – налетел на подруг Петр, свежий и бодрый, как морской бриз. – Какие планы? Присоединяйтесь – вон мой столик!
– Присоединимся, – пообещала Ася, внимательно посмотрев на него.
– Так как ночь? – возобновил беседу Петр, едва подруги вернулись с кофе и булочками.
– Спали, как убитые, – не стала вдаваться в подробности Муравская.
– Точно? А почему эти… ммм… Алик с Леликом так на вас таращатся? – хихикнул кавалер.
– С Юликом, – машинально поправила Ася и, повернувшись к сомнительной парочке, приветливо помахала им рукой.
Те резко снялись с места и удалились.
– Ну да, вам виднее, – поскучнел Петр. – Юлик так Юлик. Кстати, видели Гризадзе? У него синяки на шее! Кто бы мог подумать, что у него жена такая темпераментная!
– Это не жена, а мы, – вяло призналась Женя.
– Да что вы говорите? – охнул кавалер, боком выбираясь из-за стола.
– Не мы, а ты! Я просто добежать не успела, – торопливо оправдалась Ася вслед улепетывавшему кавалеру. Но он ее вряд ли услышал.
– Женька, ты просто ходячее бедствие! Хорошего мужика отпугнула!
– Если такой пугливый, то не мужик, – виновато пробормотала Евгения. – Извини. Само вырвалось. Но вообще, у меня нехорошие предчувствия.
– Ты паранойю с интуицией не путай, – сухо посоветовала Муравская. – Я устала от твоих закидонов. Конечно, когда мужик тебе изменяет, это драма, и удаление жениха из списка контактов тоже не праздник, но с ума-то сходить не надо. Или это у тебя уже старческое?
– А я говорю, что здесь все нечисто, – уперлась Женя. – Вон, гляди! – Она резко дернула Асю и осторожно высунулась из-за угла.
За колонной стояла Нина Гризадзе и на кого-то кричала. Причем кричала она шепотом, что свидетельствовало о том, что скандал проходит под грифом «секретно».
– О, – фыркнула Жене прямо в ухо нечуткая подруга. – Боишься ее? И правильно! Наставила ейному мужику синяков на шее и поди теперь объясни, что это ты его просто душила! Вон она на благоверного как орет.
– Ася, ты совсем, что ли? Она не на него орет! Слышишь, ребенок их надрывается в конце аллеи? Ты же не думаешь, что они ее там привязали, надеясь отдохнуть от воплей? Явно папаша там.
– Может, они ее няньке сбагрили? – предположила Ася.
– Иди, проверь! – Женя чуть не вывихнула шею, пытаясь разглядеть, кого так усердно трясет за грудки Нина. – А я пока тут.
– Что? – заволновалась Муравская. – Я, знаешь ли, с некоторых пор опасаюсь оставлять тебя без присмотра! Давай лучше вместе.
– Аська, надо выяснить, с кем ругается Нина!
– Зачем?
– Затем!
– Невнятная аргументация. Какое нам дело до чужих скандалов?
– Муравская, как ты не понимаешь? Необходимо разобраться, что тут происходит! Я просто чувствую, что вокруг зреет какой-то заговор!
– Я тут, знаешь, что подумала? – сочувственно произнесла Ася. – Когда у человека стресс, психика подсознательно старается занять хозяина хоть чем-нибудь, чтобы не зацикливаться на своей беде. Поэтому ты сейчас замещаешь одни переживания другими. И я бы даже обрадовалась, если бы это все не было так бурно и с последствиями. – И она многозначительно потерла шею, намекая на пострадавшего прошлой ночью Гризадзе.
– Да хватит уже про своего Эдика! – возмутилась Женя.
– Про твоего…
– Он давно ничей! Плевать я на него хотела. Все – вычеркнула и забыла!
– Ну и молодец. А чего ты тогда орешь? Если хочешь убедить окружающих в том, что тебе все равно, нелогично при этом выкатывать глаза и брызгать слюной. Жень забудем и про Эдю, и про то, что за тобой следят и плетут интриги. Давай займемся устройством личного счастья.
Евгения вздохнула и обреченно махнула рукой. Доказать что-либо Муравской, нацеленной на поиск мужчины и не замечавшей ничего вокруг, было бесполезно и бесперспективно. Ведь не просто так Тимофей оказался вчера рядом! И не просто так покраснел, когда Женя его уличила в том, что он за кем-то следит! Цепь странных событий обрастала новыми загадками, как старый батон плесенью. На душе стало тревожно.
– С Лодкиным твоя Нина ругается, – оповестила ее Ася. – Небось у Лодкина претензии, что их дитятко рано встает. Кстати, если бы не эта Юлечка, я бы и в восемь не проснулась сегодня. Интересно, почему она постоянно сиреной воет? Может, они ее бьют?
– Дети таким образом пытаются привлечь внимание взрослых, – объяснила Женя и вдруг прошептала: – А кто такой Лодкин?
– Здрасьте! Это Сергей, папаша невоспитанного юноши Руслана, который записал меня в твои родительницы. Они под номером Гризадзе живут. А у нас эти Гризадзе – за стеной. Слышимость, как в «хрущевке». Кстати, я тут подумала – ты, наверное, права. Не нам была записка. Под нами Кэт живет. Скорее всего это ее приглашали на рандеву в такую рань, этажами просто ошиблись. Поэтому и уточнений по поводу зайки не было. Вообще, свидание и утренняя дойка – это разные вещи. И звать девушку в шесть утра целоваться – нонсенс!
– Он ее на пробежку приглашал, – напомнила Женя. – Интересно, кто это был?
– Любопытная! И с кем Нина ссорится тебе интересно! И кто к Кэт колья подбивает…
– Клинья, а не колья! Колья подбивают к вампирам.
– Тебе виднее. Вон, кстати, Катерина чешет. Смотри-ка, бодрая какая. Уже с полотенцем и на пляж. Ишь ты!
Ассоль бодро стартовала с места, бросившись наперерез шествовавшей с королевским величием Кате. То ли та шла походкой от бедра, то ли одета была слишком вызывающе, то ли флюиды женской привлекательности вились за ней роем, как пчелы за медведем, стащившим у них мед, но мужчины как по команде оборачивались и смотрели ей вслед голодными глазами. Наверное, здорово быть такой феей – и с кавалерами никаких проблем, и самой приятно.
– Потрясающе выглядишь, – просюсюкала Ася. – Уже на пляж? Рано встала?
Кэт подозрительно мазнула взглядом по исходящей на патоку Муравской и вежливо улыбнулась:
– Я решила по утрам бегать, пока никого нет. А то на шведском столе запросто можно наесть пару лишних килограммов. Если часов в шесть прийти, то и место можно занять. Потом-то народ набежит, лежаков не хватит или зонтиков.
– Да уж, – голосом Кисы Воробьянинова прошамкала Ассоль. – Бегать – это хорошо. Одна бегала-то?
Катерина ошарашенно взглянула на неизвестно почему налившуюся сарказмом соотечественницу и пожала плечами:
– Там много народа бегает утром.
– Ну да, ну да. Ладно, мы тоже скоро придем. Хорошего дня. – Сироп из Асиного тона пропал, и беседа заканчивалась почти по-хамски, с каким-то неясным подтекстом и плохо скрываемой претензией. Таким голосом желают не хорошего дня, а выпаливают «скатертью дорога!», причем после смачного плевка в оппонента.
– Совсем уже, – пробормотала Катерина, глядя вслед стремительно удалявшимся подругам.
– Вот, я же говорила! – воскликнула Ася. – Уведет она всех наших мужиков. Бегала она. Как же! Дур нашла! Так мы и поверили!
– А нам не все равно? – удивилась Женя. – Ты чего разозлилась?
– А того! Вечно таким теткам все самое лучшее достается! Ты видела – у нее обручальное кольцо! Ну что за люди? Такое махровое наплевательство на ближних – и хапают, и гребут под себя! Есть у тебя муж – радуйся и придерживай его за рукав, чтобы не увели. Так ведь нет! Ей надо еще и чужих про запас набрать. А нормальным людям как быть? Нет баланса в мире, и справедливости нет! Слушай, а не знаешь, когда бар открывают? Я бы выпила.
– Еще не хватало! Пить тут с горя начни! Пошли лучше на пляж. Будем тебя показывать с лучшей стороны. Глядишь, и на твою долю что-нибудь перепадет.
– Вот какая ты, Лебедева, умная, когда тебя не касается! Так и дала бы по башке! Учить она меня станет. Конечно, пошли. Сейчас там все прынцы будут наши.
Любая проблема имеет решение. Любая.
Эту незамысловатую аксиому Александр повторял с упорством попугая, выучившего всего одну фразу и изумленного собственными способностями. Одна умная тетка на работе, жившая строго по фэн-шую и даже стол поставившая боком, говорила, что мысль материальна. Тетка считалась лучшим риелтором в конторе, и самые выгодные клиенты сами шли к ней в руки. Сотрудники давно перестали над ней посмеиваться и судорожно разведывали секреты мастерства, больше смахивавшего на колдовство. Даже ее стол, долгое время перегораживавший проход, скоро оказался в центре такого же косо расположенного сборища мебели, поскольку коллеги поспешили расположить свои рабочие места параллельно. Так вот она, придя на работу, усаживалась перед телефоном и как мантру бормотала, что сейчас ей позвонят деньги и будут проситься в кошелек. И никто, кстати, не смеялся: деньги звонили и в кошелек просились. О ее сделках ходили легенды. Саша, как и остальные сотрудники, незаметно для себя начал копировать некоторые ее приемы. Мысль действительно оказывалась материальной. Не всегда, но странные совпадения случались.
И сейчас его могло спасти только такое же совпадение. Потому что проблема категорически не решалась. Можно было рискнуть и пойти в милицию. Но рискнуть пришлось бы Катиной жизнью. Разумеется, не факт, что этот мерзкий тип из-за квартиры кого-то убьет. Может, он просто пугает. Но проверять не хотелось. По телевизору иногда показывали таких идиотов, что Валентин с его угрозами на их фоне казался двоечником, застенчиво врущим про утерянный дневник.
Все складывалось против Александра. А когда Зевс обмолвилась, что свежий воздух ей порекомендовала соседская девица, стало ясно, что у Валентина в квартире напротив может оказаться наблюдательный пункт. И наверняка доверчивая Анна Борисовна держит соседку в курсе продвижения сделки и любых изменений.
Ночью, в очередной раз проснувшись от собственного вопля и утерев влажный лоб, Саша вдруг отчетливо понял: если нельзя в милицию, то нужно подойти к делу с другой стороны.
Именно этим он сейчас и занимался. Пробки, как назло, были чудовищными. Одуревшие от ожидания водители люто ненавидели друг друга, бились за каждые двадцать сантиметров пространства и остервенело сигналили, вероятно, надеясь, что стоящие впереди автомобили выпустят закрылки и взлетят, освободив дорогу.
– Кофейку? – счастливо просияла Анна Борисовна, когда взбудораженный Александр наконец-то ввалился в квартиру.
– Нет, у меня к вам дело! Я привез бумаги! – Белогорский решительно захлопнул за собой дверь и на всякий случай накинул цепочку. После этого он прилип к «глазку» и оценивающе посмотрел на дверь соседской квартиры. Интуиция подсказывала, что к соседскому «глазку» тоже мог прилипнуть чей-то внимательный и недобрый глаз.
Убедившись, что на лестничную клетку никто не вышел, Александр повернулся к Анне Борисовне и прошептал:
– Дело жизни и смерти!
– Боже мой! Как интересно! – азартно сверкнула глазами Зевс и засеменила по коридору, увлекая за собой гостя.
*
Народу на пляже было как в метро в час пик. Туристы, увешанные сумками, полотенцами, пестрой надувной ерундой и детьми, курсировали туда-сюда, выискивая места получше.
– О, вон два свободных! – Ася бросилась к лежакам, расположенным под угрожающе покосившимся плетеным зонтом.
– А нас этой конструкцией не прибьет? – Женя качнула неустойчивый купол. Словно обидевшись на это предположение, зонт осыпал ее мелким песком и разнокалиберной трухой.
– Давай, не бузи, Лебедева! Начинаем отдыхать.
Но едва Женя начала снимать шорты, как сразу выяснилось, что они находятся в «эпицентре отдыха».
– Классная задница, – донесся до нее петушиный дискант Руслана.
После чего раздался сочный звук подзатыльника и голос Полины:
– Закрой рот и попытайся прикинуться воспитанным!
– Ребенок всего лишь констатирует факт, – игриво пробасил откуда-то сбоку Петр.
Женя затравленно оглянулась и увидела мадам Лодкину, которая, придерживая расстегнутый лифчик, раздраженно шептала что-то притихшему ребенку, и Петра, стоявшего неподалеку и поигрывавшего мускулами. В трусах он был чертовски хорош.
Так же в непосредственной близости обнаружились папаша Лодкин с какой-то бесформенной кучей резины в зубах, Изольда со своим пенсионером и Кэт с плеером и наушниками. Багровый от натуги Лодкин сидел, скосив глаза к носу, и надувал веселенький матрас. Щеки у него разнесло, как у бурундука, а глаза стали круглыми, как два кофейных блюдечка.
Дед, восседавший рядом с Изольдой, почесывал круглое пузо и с интересом пялился на раздевавшуюся Женю. Изольда, судя по повороту головы, смотрела туда же, но, поскольку на носу у нее красовались огромные очки, делавшие даму похожей на стрекозу, нельзя было определить, за кем именно она наблюдает.
Добил Евгению жизнерадостный Алексей, подошедший к честной компании вместе с Олесей и крикнувший на весь пляж:
– О, стриптиз! А мы вовремя!
Он весело дернул супругу за бантик на трусах. Бантик, разумеется, развязался. За что Фельчук получил затрещину от Олеси и, подхихикивая, плюхнулся на лежак.
Это незначительное происшествие немедленно откомментировали Петр, Лодкин и Изольда Ивановна. Причем Изольда Ивановна ударилась в воспоминания юности про какого-то столь же неосмотрительного оперного певца, Лодкин намекнул Фельчуку, что женщин надо держать в кулаке и не сажать себе на шею, а Петр просто засмеялся, предложив дернуть за второй бантик.
– Да уж, – пробормотала Женя. – Я чувствую, соплеменники так и будут виться вокруг нас весь отпуск. Ужас какой-то.
– Лучше бы уж вокруг нас, – немедленно отреагировала Ася и протяжно вздохнула, покосившись на Катерину.
Над Кэт как раз возвышался какой-то могучий викинг, пытавшийся завязать беседу на чудовищном английском. Фея с заткнутыми плеером ушами лениво приоткрыла один глаз, сфокусировалась на скандинаве и раздраженно перевернулась на живот, предоставив блондину возможность любоваться своей пятой точкой. Тот, конечно, полюбовался, покачал кудрявой башкой и утопал вдаль.
– А давайте играть в города? – предложил с дальнего лежака дед. – Воркута!
Но его не поддержали.
Катерина продолжала слушать музыку. Лодкин, собрав семейство, отправился с надутым матрасом к морю, попутно сбив надувным монстром панамку с зазевавшегося немца. Тот что-то крикнул им вслед. Фельчуки лобызались, облапив друг друга, чем страшно раздражали томившуюся от душевного одиночества Асю.
Изначально Женя думала, что станет загорать, слушать шум прибоя и читать книгу. Но когда наши мечты совпадали с реальностью? Если только во сне.
Народ желал общаться. Даже не желал, а прямо-таки жаждал.
– Надо намазаться, а то сгорим, – громко заявила Ассоль. – Только мне спину никак не достать. – Она выразительно оглянулась и нашарила взглядом Петра.
– Давай помогу, – произнесла Женя, но тут же испуганно вжала голову в плечи, напоровшись на страшную рожу, скорченную ей любимой подругой.
– Как же быть? – переигрывая, как актриса сельской самодеятельности, надрывалась Муравская.
– Давайте, деточка, я вас выручу, – продребезжал дед, опередивший медлившего Петра.
– Да ну что вы, не стоит утруждаться, – перепугалась Ася, бросив флакон с кремом Жене. – Мне подруга поможет.
Флакон, просвистев мимо уха, шлепнулся на песок.
Женя полезла его доставать, ощущая, как проникается отвращением к едва начавшемуся отпуску. Тем более что, распрямившись, она встретилась взглядом с Тимофеем. Оказалось, что три ближайших пустовавших лежака, прикрытых полотенцами, были заняты именно семьей Гризадзе. И теперь «святое семейство» прибыло на оккупированную территорию. Глава семьи сверлил Женю недобрым взглядом и дергал щекой. Судя по напряженному молчанию супругов, тема с синяками на шее разрулена не была. Зато девочка, на которую стали опасливо коситься все, кто уже был знаком с уровнем децибел в ее крике, на удивление была тиха и благодушна. Она разложила на песке формочки с совочками и принялась в них восторженно копошиться.
– Все, кранты тебе, Лебедева, – хихикнула Ася. – Ща тебя убивать будут. Если что, у нас есть незаинтересованные свидетели. Ничего не было. Ну, подумаешь, душила! Не целовала же.
– Помолчи и повернись спиной, – прошипела Женя. – Я тебя буду мазать.
– Да уж! – неожиданно громко и сварливо заявила Муравская. – Перевелись мужики. Девушки вынуждены сами друг друга мазать!
Пенсионер протестующее воскликнул что-то, но неожиданный порыв ветра унес его возмущение в другую сторону.
Женя, испачкавшись жирной субстанцией, начала размазывать крем по Асиной спине. Причем подруга, видимо, желая привлечь внимание облюбованного ею Петра, громко постанывала и командовала:
– Еще! Ниже! Ах, да, хорошо!
Именно в этот момент мимо, насвистывая мелодию Элтона Джона, проходил Алик. Он одурело приоткрыл рот и затормозил.
– Чего там? – уперся в его широкую спину Юлик, наряженный в розовые шорты с плейбоевским кроликом и розовые шлепанцы.
– Опять эти извращенки, – усмехнулся Алик и двинулся дальше.
– Кто бы говорил, – пробормотала Муравская и добавила, глядя на удаляющуюся парочку: – И так мужчин не хватает, а тут еще такие индивидуумы в розовом! Тьфу!
– Ась, он сюда идет! – испугалась Женя, затравленно глядя на приближающегося к ним Тимофея.
– Наконец-то! Петр? Лебедева, дай ему меня помазать, если будет предлагать!
– Да хватит уже! Какой Петр? Гризадзе идет! Я сейчас от стыда в песок закопаюсь. Мне кажется, что у меня даже колени покраснели!
– У вас случайно нет насоса? – крикнул подошедший Тимофей, словно общался с глухими, древними бабками.
– Да что ж у вас семья-то такая крикливая, – поморщилась Муравская. – Дочка молчит, так вы орете.
– Я, между прочим, жене про вас ничего не сказал, – многозначительно оповестил их Гризадзе.
– Ой, держите меня! Вы таким тоном говорите, будто ждете благодарности! – улыбнулась Ася. – Еще бы вы рассказывали жене, что на вас напали две девицы и наставили синяков. На шее! Да кто вам поверит!
– Да, – неожиданно печально согласился тот. – В правду обычно не верят. Зато в ложь – легко! Се ля ви.
– Да всегда пожалуйста. А насоса у нас нет. Нам насасывать нечего.
– Я не поняла, а чего он хотел-то? – поинтересовалась Женя, когда пострадавший отошел.
– Чего-чего! Насос! Не слышала, что ли? Он так крикнул, что у меня до сих пор в ухе писк. Ладно, все. Купаться пошли. Петр, а вы хотите купаться? – Муравская кокетливо поправила грудь и тряхнула ее для пущего эффекта.
