Текст книги "По спирали"

Автор книги: Ариф Караев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ариф Валимханович Караев
По спирали

Повесть из цикла «ФИРМА ГАРАНТИРУЕТ»

ГЛАВА 1

Уволился я без сожаления. Попрощавшись с уже бывшими коллегами и собрав свои личные вещи, я покинул наконец здание МВД, где прослужил десять лет.

Последний год службы оказался особенно трудный. Нелепая гибель моего напарника выбила меня из привычной колеи, заставив взглянуть на многие вещи несколько иначе. Возможно, более трезво и критично. Хотя возникшие при этом мысли, в свою очередь, породили массу новых вопросов, ответить на которые я пока не мог. И это меня мучило, создавая определенной дискомфорт.

Надо сказать, что я был не на плохом счету у начальства. Наша группа спецназначения по борьбе с бандитизмом всегда отличалась своей результативностью. Да и ребята подобрались хорошие, не говоря уже о руководителе группы. Он вообще был во всех отношениях ас. Хладнокровный, сдержанный, великолепно владеющий как холодным, так и огнестрельным оружием, он был грозой преступного мира. Даже руководство, слегка побаиваясь нашего шефа, всегда прислушивалось к его мнению.

В тот вечер у нас было обычное задание – проследить за одним типом. Все шло своим чередом. Остановили мы машину у газетного киоска, недалеко от дома, где он жил. Из подъезда блока, откуда мог выйти этот тип, нас не было видно. Moй напарник Рустам сидел в машине. Я же прогуливался возле киоска, следя за подъездом.

Где-то через полчаса Рустам должен был сменить меня. Ровно в девять пятьдесят он вылез из машины и пошел в мою сторону, вытаскивая из кармана сигареты. Взяв у него сигарету, я слегка наклонил голову, прикуривая от его зажигалки.

В этот самый момент я каким-то шестым чувством неожиданно ощутил опасность. Но среагировать не успел. Отброшенный Рустамом в сторону, я оказался на асфальте. Уже перевернувшись на живот и судорожно выдергивая из кобуры пистолет, я услышал два негромких хлопка. Инстинктивно оттолкнувшись руками от асфальта, я перекатился влево. За секунду до следующих двух выстрелов, которые явно предназначались мне.

Вытащив наконец пистолет, я открыл огонь. Но поздно. Темно-синий «БМВ», в который поспешно влезли стрелявшие, сорвавшись с места, устремился в сторону шоссе. Вскочив на ноги, я бросился к Рустаму. Он лежал на боку, прижимая левую руку к груди. Из двух ран обильно текла кровь. Говорить он уже не мог. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, он умер на моих руках.

Машина «скорой помощи» и наши оперативники подъехали только через пять минут. Такого опоздания я не мог припомнить за все годы своей службы. Именно тогда я и дал себе слово, что найду его убийц, чего бы мне это ни стоило.

Происшедшее вызвало у всего отдела шок. Все было приведено в действие: информаторы, старые дела, полузабытые связи. Но все напрасно. Никакой зацепки, ни малейшей. А потом вообще начались какие-то странные вещи.

На группу, ведущую расследование этого нападения, было навешано так много срочных дел, что она просто физически не смогла довести его до конца. А когда я пошел за объяснениями к шефу, он, слегка тушуясь, ответил, что смерть сотрудника такого отдела, как наш, по-существу ничто иное как ЧП, не делающее нам чести. Ни больше и ни меньше. Короче говоря, дело решили спустить на тормозах.

Я, конечно, взбесился и потребовал полноценного расследования нашего дела, но кроме недоумения и уже неприкрытого раздражения так ничего и не добился. Но оставить его незавершенным я, естественно, не мог. Просто не имел на это морального права.

Кроме того, мне не давала покоя одна мысль. Я никак не мог понять, как именно преступники нас вычислили. И потому, видя полное равнодушие моих коллег, решил самостоятельно довести это расследование до конца.

За месяц мне не удалось продвинуться ни на шаг. Было такое ощущение, что вокруг меня глухая стена. Я перебрал всех преступников города, но ни один не вписывался в общую картину происшедшего.

Постепенно мои отчаянные попытки разобраться стали настолько заметны, что я был вызван к начальству для объяснений. Разговор не получился. Хорошо сознавая справедливость их доводов, я тем не менее не мог согласиться с их требованием – прекратить самостоятельное расследование.

Назрел конфликт, логическим разрешением которого стал мой рапорт. Но справедливости ради следует заметить, что эта бумажка далась мне нелегко. За десять лет службы я сросся с нашим коллективом, с нашей беспокойной и опасной работой.

Что делать я не знал и решил пока никуда не устраиваться. Тем более, что накопленные за десять лет службы деньги позволяли мне продержаться месяц-другой. А потом, осмотревшись, я надеялся подыскать какую-нибудь непыльную работу с более или менее приличным заработком.

Первую неделю после увольнения я посвятил собственной однокомнатной квартире на седьмом этаже девятиэтажного дома, которая давно требовала генеральной уборки. Отдраив полы до блеска и вымыв все, что мылось и чистилось, я принялся за свои вещи, выбросив добрую половину накопившегося хлама.

Но к концу недели я заскучал. Неестественно спокойное течение дней, без волнений и опасности, оказалось для меня не совсем привычным после десяти суматошных лет, проведенных в вечном поиске всевозможного криминального сброда. Друзей у меня не было, и я стал задумываться над тем, чем себя занять.

В воскресенье, приготовив себе полный кофейник крепчайшего кофе, я засел за книги. Да, именно за книги. За добрый десяток интереснейших книг, которые уже давно мне необходимо было просмотреть.

Около шести вечера в прихожей неожиданно раздался требовательный звонок. В сердцах чертыхнувшись, я сполз с тахты, где расположился наподобие восточного мудреца, и направился к двери.

На воскресенье я никого не приглашал. Поэтому, прежде чем открыть дверь, я посмотрел в дверной глазок. Перед дверью стояла незнакомая девушка лет двадцати. Я напряг память, но вспомнить ее так и не смог. Я точно нигде ее раньше не видел.

– Кто вам нужен? – открыв дверь, спросил я ее.

– Вы – Рауф?

– Да, – удивленно протянул я.

– Тогда я к вам, – заявила девушка, решительно сделав шаг вперед. Я посторонился, пропуская ее в коридор.

Усадив ее в кресло, я присел рядом. Первое впечатление было явно обманчивым. Передо мной сидела женщина куда старше двадцати. В заблуждение меня ввели ее несколько вызывающий наряд и не в меру обильный макияж.

– Так в чем дело? – после небольшой паузы спросил я ее, закуривая сигарету.

– Вы помните Алика-Игрока? – вопросом на вопрос ответила мне она, также закуривая сигарету.

Алика по кличке Игрок я, конечно, помнил. Его знали почти все в городе. Это была по-настоящему колоритная личность. Красавец-мужчина атлетического сложения, с уникальными способностями. Он умудрялся запомнить все карты, сданные игрокам в «Клубе» в течение всего вечера.

О «Клубе» ст о ит рассказать отдельно. Это был небольшой ресторан с тремя кабинетами в глубине зала, где собирались мелкие жулики, цеховики, спекулянты и, конечно, игроки. Законопослушные граждане, как правило, его не посещали.

И вот в этом ресторане с громким названием «Клуб» и промышлял Алик – непревзойденный игрок в карты. И, надо сказать, пользовался определенной популярностью среди подобных себе.

Все бы ничего, если б не один нюанс. Дело в том, что я никогда не имел с ним никаких дел. А согласно исписанному закону той среды, в которой вращался этот джентльмен, он не должен был обращаться к незнакомцу, тем более к бывшему сотруднику МВД. И – что самое главное – посылать на встречу женщину.

Все это, естественно, меня насторожило. И как оказалось впоследствии, вполне обоснованно.

ГЛАВА 2

Полиция к Алику относилась благосклонно. Ни в каких противозаконных делах он замечен не был, если не считать такого грешка, как карты. Притом Алик, строго соблюдая установившиеся правила «сосуществования», регулярно отстегивал соответствующую долю кому надо.

Кроме того, при хорошем отношении, он был даже полезен, так как мог по доброте души кое-что и порассказать. Так что в целом отношение к нему было более чем сносным. И никто из наших «волкодавов» против него не имел зуб.

И вот где-то месяцев пять назад в наш отдел поступила странная наводка, что у Алика большая партия первоклассного героина. Меня тогда еще удивило, что эта информация пришла к нам, а не в отдел по борьбе с наркобизнесом. Но тогда я не придал этому особого значения. Тем более, что в это время как раз разворачивалась очередная антимафиозная компания, и все наше руководство на этом немного свихнулось.

Короче говоря, взяли мы Алика. И нашли пять килограммов превосходного афганского героина.

На Алика было жалко смотреть. Увидев этот героин, он буквально потерял дар речи. Глаза выпучил, рот разинул – и ни звука. А потом его прорвало – не его героин, и все тут. Да и нам все это показалось несколько странным. Незачем было Алику, имеющему каждый вечер более полумиллиона чистоганом, лишний раз рисковать. Но, как говорится, чужая душа – потемки.

Получил он пять лет, и определили его в колонию недалеко от города. Вот и все, что я знал об Алике-Игроке.

– Так что вы от меня хотите? – повторил я свой вопрос.

– Я получила от Алика записку. Он написал ее вам, – и женщина протянула мне сложенный пополам листок бумаги.

Взяв записку, я внимательно прочитал ее несколько раз. Содержание записки сводилось к следующему: он просил с ним встретиться и уверял, что разговор меня заинтересует. Правда, он забыл написать, как я проберусь к нему в колонию не будучи полицейским, очевидно, посчитав это мелочью, не заслуживающей внимания.

– Хорошо, но вам же, очевидно, известно, что я уже не работаю в полиции? – закончив читать, спросил я женщину.

– Известно, – коротко ответила она, – но именно потому Алик к вам и обратился. Кроме того, он просил передать на словах, что в долгу не останется, – и женщина слегка улыбнулась.

– Так что, ваш Алик хочет нанять безработного полицейского? – также улыбнувшись, продолжал я.

– Именно так, – подтвердила женщина, вставая с кресла.

Когда она ушла я еще немного почитал, а потом, отложив книгу в сторону, задумался над предложением Алика. Оно Меня, откровенно говоря, заинтриговало. Он, очевидно, на самом деле знал нечто такое, что могло меня заинтересовать. И это нечто, безусловно, было как-то связано с моей бывшей работой в органах. Кроме того, все это, естественно, каким-то образом касалось и меня лично.

В неменьшей степени меня волновал и другой вопрос. Что Алик потребует от меня взамен, во что оценит свою информацию?

Так что в тот вечер мне было над чем поломать голову.

На следующее утро, плотно позавтракав и одевшись попроще, я вышел из дому. Колония строгого режима находилась на окраине города, недалеко от одного из микрорайонов. В свое время шли жаркие дебаты по поводу такого странного соседства, но все осталось неизменным. Жилой район и колонию разделяла лишь узкая дорога с искореженным нерадивыми строителями асфальтом.

Я поехал к дяде Махмуду – шестидесятилетнему старику, который с незапамятных времен ежедневно возил в колонию хлеб. Я был неплохо с ним знаком, и, по-моему, он мне даже симпатизировал. У меня не было никакого плана, просто я хотел поговорить с ним. Возможно, он что-то мне и подсказал бы.

Жил он в том самом микрорайоне, недалеко от места своей работы. На мое счастье он оказался дома. Нисколько не удивившись моему приходу, дядя Махмуд долго расспрашивал меня о жизни, о работе, искренне сокрушаясь, что я все еще холост. Новость о моем увольнении его потрясла. Он был настолько удивлен, что минут пять говорил не останавливаясь, стараясь выпытать у меня истинную причину ухода.

Когда он несколько поостыл, я напрямую спросил его об Алике – чем занимается, с кем водится. Ничего конкретного о нем он сказать не мог, но кое-что мне все-таки удалось узнать. Например, он сказал, что Алик обычно ни с кем из заключенных в зоне не общается.

Руководство колонии относится к нему хорошо. Более того, он пользуется личным расположением начальника, и дядя Махмуд не раз видел их вместе. Кроме того, он сказал, что слышал от одного из сотрудников колонии, что Алик и здесь не бросил своего занятия, играя теперь с офицерами охраны. Больше он ничего о нем не знал.

Поблагодарив его, я перешел к основной причине своего визита. Вначале он не соглашался, приводя массу вполне справедливых доводов, но и я не сдавался. И в конце концов мне удалось его уговорить. Он согласился незаметно провезти меня на территорию колонии и попытаться устроить встречу с Аликом без свидетелей.

На следующее утро я был у дома дяди Махмуда за полчаса до назначенного времени. До хлебозавода я доехал в кабине. После загрузки дядя Махмуд, расставив лотки с горячим хлебом несколько иначе, молча указал мне на освободившееся пространство у задней стенки кузова. До колонии мы доехали без приключений.

При въезде на территорию колонии машину, как ни странно, не осмотрели. Дежурный офицер долго жаловался, что не успевает вовремя купить свежий хлеб домой и, получив два батона, спокойно пропустил нас в зону.

Разгрузкой хлеба из кузова машины, как обычно, занимался сам дядя Махмуд. Так что меня никто не заметил. После разгрузки он подъехал к мастерской, где заранее договорился о проведении каких-то мелких работ.

Загнав машину под навес, он открыл дверцу и сказал мне, чтобы я немного подождал. Сам он пошел искать Алика. Вокруг никого не было. Лишь изредка вдалеке появлялся какой-то парень, который сосредоточенно искал что-то среди сваленного в углу мастерской металлолома.

Где-то через полчаса появился наконец Алик. Он подошел к машине и тихо постучал в слегка приоткрытые створки дверцы кузова.

– Вы здесь? – слегка хриплым голосом произнес он, закуривая сигарету.

– Да, я здесь, – так же тихо ответил я, невольно удивившись тому, что он курит в зоне сигареты, которые и в городе днем с огнем не сыщешь. – Я вас слушаю, – продолжал я, вплотную приблизившись к узкой щели между створками.

– У меня к вам большая просьба. Я знаю, что вы уже не служите в полиции и знаю также причину, по которой вы покинули службу. Я попрошу вас об одном одолжении, потом взамен расскажу вам об истинной причине убийства вашего друга. Поверьте, вы сами на подозрении. Рано пли поздно они и вас уберут. Они просто пока не уверены, говорил вам перед гибелью или нет что-нибудь о своих догадках ваш друг. Но как только они поймут, что вы о чем то догадываетесь, ваша жизнь не будет стоить ни гроша. Чтобы спастись, вам надо нанести удар первым. Я вам помогу, – возбужденно продолжал он, – я все расскажу. Но и вы должны мне помочь. Необходимо найти одного человека, – тут Алик назвал адрес, – и передать ему, чтобы он как можно быстрее покинул город. Кроме того, посетите ту женщину, которая передала вам мою записку. У нее есть кое-какие документы, которые могут вас заинтересовать. Но будьте осторожны. Возможно, за ней уже следят.

Объяснив, как ее найти, он вдруг неожиданно замолчал, а потом вообще поспешно отошел от машины. Невольно заинтересовавшись, я, слегка раздвинув створки, окинул взглядом двор мастерской.

Рядом с машиной никого не было, но чуть в стороне, недалеко от разбитого корпуса старого автобуса, стоял высокий мужчина средних лет, в штатском. И, слегка наклонив голову, внимательно разглядывал наш грузовик.

ГЛАВА 3

Оказавшись вне колонии и слегка расслабившись, я сел прямо на дно кузова, прислонившись ко все еще теплой стенке. Честно говоря, я мало что понял из того, что сказал мне Алик. Того человека, имя которого он мне назвал, я не знал. Во всяком случае, никак не мог вспомнить. Да и его просьба мне показалась, мягко говоря, несколько странной. Но, как бы там ни было, я дал Алику слово выполнить его просьбу. А свое слово я обычно держу.

Дядя Махмуд остановил свою машину, как мы и договаривались, на перекрестке у строящегося здания. Прямо напротив прохода, ведущего на соседнюю улицу. Выпрыгнув из кузова, я благодарно пожал руку дяде Махмуду и направился в подъезд. Уже пройдя добрую половину пути, я, подчиняясь какому-то инстинкту, оглянулся.

Напротив прохода, в который я только что вошел, стояла черная машина. За ее рулем сидел тот самый мужчина в штатском, так испугавший Алика. Он холодно смотрел мне вслед, повернувшись лицом к зданию.

Благополучно добравшись до своего дома, я посвятил остаток дня решению личных дел, отложив визит на вечер.

Около пяти вечера, переодевшись и захватив на всякий случай короткую, но увесистую дубинку, легко умещающуюся под курткой, я покинул квартиру. Мне надо было добраться до центра города, где на одной из тихих улочек жил этот тип.

В нужном районе я оказался через полчаса. Поднявшись по узкой улочке наверх, я подошел к двухэтажному особняку с небольшой площадкой для парковки машин у входа. Сейчас эта площадка была пуста. Кроме того, на втором этаже, где он жил, свет не горел. Было ясно, что хозяина пока дома нет.

Устроившись в подъезде соседнего дома, я решил подождать его приезда. Ровно в шесть вечера к подъезду особняка подкатил черный «мерседес», откуда вывалился невысокий, упитанный гражданин лет пятидесяти. Одновременно с ним из машины выпорхнула блондинка в светлом брючном костюме.

По виду мужчины нетрудно было догадаться, что он несколько навеселе. Он громко объяснял что-то своей спутнице, которая, цепко держа его за руку, сдержанно посмеивалась. Вскоре эта парочка растворилась в темноте подъезда. Я решил немного подождать, хотя нетрудно было догадаться, что эта блондинка вряд ли скоро покинет своего кавалера.

Прошло около часа. Ждать становилось невыносимо. Кое-кто из жильцов подъезда, где я стоял, стал проявлять определенное беспокойство, то и дело высовываясь из двери на лестничную площадку и подозрительно оглядывая меня. Необходимо было что-то предпринять.

Обдумав сложившуюся обстановку, я решил переговорить с этим человеком, невзирая на присутствие дамы. Перейдя улицу, я решительно подошел к двери и нажал на кнопку звонка. В глубине здания послышался мелодичный перезвон, имитирующий популярную мелодию.

Дверь слегка приоткрылась, и в проеме показалось недовольное лицо женщины. Она недоверчиво окинула меня взглядом своих поблекших глаз и поинтересовалась, какова цель моего визита. После пятиминутных препирательств она, сняв цепочку внушительной толщины, пропустила меня внутрь, молча показав рукой на лестницу, ведущую на второй этаж.

Поднявшись под ее пристальным взглядом наверх, я оказался в коридоре. Где-то невдалеке тихо звучала музыка. Подойдя к двери, из-под которой пробивалась узкая полоска света, я негромко постучал. Немного подождав, постучал сильнее, но безрезультатно.

Тогда, повернув ручку двери, я слегка толкнул ее. Дверь бесшумно отворилась. Я оказался в прихожей. Сделав несколько шагов, я подошел к ванной комнате, откуда доносились шум льющейся воды и чье-то тихое пение. Я слегка приоткрыл дверь. Через прозрачную занавеску, закрывающую ванну, я разглядел ту самую блондинку, принимающую душ. Рядом на вешалке висел махровый банный халат оранжевого цвета.

Осторожно прикрыв дверь, я вернулся в прихожую. Сделав еще несколько шагов, я остановился перед следующей дверью. На сей раз я попал в гостиную. Здесь я увидел хорошо сервированный стол, уставленный разнообразными деликатесами.

В гостиной была еще одна дверь. Тихо подойдя к ней, я осторожно повернул массивную бронзовую ручку. Дверь приоткрылась. Я оказался в роскошно обставленной спальне. Арабская мебель цвета слоновой кости в сочетании с дорогими коврами невольно навевала воспоминания далекого детства, посвященного, большей частью, чтению толстых томов с пикантными арабскими сказками.

Прямо в центре комнаты стояла низкая широкая кровать, на которой спокойно лежал на левом боку приехавший с блондинкой мужчина, накрытый алым покрывалом, и смотрел прямо мне в глаза. Я невольно замер.

Прошло около минуты. Я неподвижно стоял в дверях, лихорадочно ища выход и чутко прислушиваясь к доносившемуся из ванной шуму. Вдруг я уловил характерный звук закрываемого крана и понял, что времени в обрез. Если я не решусь сейчас же переговорить с хозяином дома, потом, с появлением его пассии, будет уже поздно.

Я приблизился к кровати. И лишь оказавшись возле торшера, мягко освещающего лежащего мужчину, понял, что тот мертв. На прикроватной тумбочке рядом с коробочкой с какими-то пилюлями лежал наполовину пустой одноразовый шприц. Перевернув мужчину на спину, я заметил на его руке характерный след от только что сделанной инъекции.

Вдруг я почувствовал чье-то присутствие. Резко повернувшись, я увидел стоявшую в дверях блондинку, с недоумением смотревшую на меня. Заметив неподвижно лежащего на кровати мужчину она, громко вскрикнув, выбежала из комнаты.

Не теряя времени, я схватил висевший на стуле пиджак и высыпал содержимое его карманов на тумбочку. Но кроме вороха смятых банкнот в нем ничего не было. Еще раз окинув все взглядом, я бросился вон из комнаты.

Добежав до двери, я резко распахнул ее и чуть не столкнулся с поднимающимся наверх мужчиной, держащим в руках увесистую палку, больше напоминающую хорошую дубину. Захлопнув перед его носом дверь, я вбежал на кухню и, выбив ногой раму окна, находящегося примерно на одном уровне с крышей соседнего дома, прыгнул на скользкую, покатую поверхность. Не сумев удержать равновесия, я упал и, покатившись по крыше, свалился вниз, приземлившись на чахлый кустарник в соседнем дворе.

Лишь поднявшись на ноги я ощутил невыносимую боль, пронзившую мою левую ногу. Схватившись за ветки кустарника, смягчившего мое неудачное падение, я постоял несколько секунд, переводя дух, после чего заковылял к воротам.

Уже оказавшись в каком-то переулке, в нескольких десятках метров от дома где произошло убийство, я услышал сирену полицейской машины. В последний раз кинув взгляд на этот мрачный особняк, я поплелся в сторону проезжей дороги, пересекающей город по диагонали.