Текст книги "Предатель. Не вижу нас вместе (СИ)"
Автор книги: Ари Дале
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– То есть, – тяжело сглатываю, усаживаясь удобнее на кровати, – я ничего не вижу не из-за беременности, да? – надежда крыльями бабочек начинает порхать у меня в животе, подтягиваю к себе ноги, обнимаю колени. А спустя секунду ловлю себя на мысли, что таким образом пытаюсь защитить малыша, растущего во мне, даже несмотря на то, что главная угроза ему пропала, ведь мужа нет рядом со мной в самый сложный период моей жизни.
После того как Демид развернулся и ушел, меня перевели в палату, где я на удивление оказываюсь одна. Не знаю, она одноместная или мне просто повезло. И если честно, сейчас меня это мало волнует. Единственное, о чем я переживаю, так это о ребенке, которого я так сильно жду и который может стать причиной потери моего зрения. Сколько бы я ни пыталась выбросить эту мысль из головы, она не только не дает мне покоя, но и вызывает еще большие страдания, чем измена мужа.
Я уже люблю этого малыша и буду любить вечно, но… очень сильно боюсь того, что меня может ждать, если придется остаться на всю жизнь в темноте. Что малыш почувствует, когда вырастет и поймет, что это из-за его появления, мамочка никогда не сможет посмотреть на него своими глазами? Что ему придется пережить, если он когда-нибудь узнает о том, что его собственный отец пытался избавиться от него, лишь бы у меня была возможность видеть? Да и как он будет жить со мной… ослепнувшей?
Мой ребенок не должен проходить через все трудности жизни со слепой матерью. Я же толком позаботится о нем не смогу. Не говоря уже обо всем остальном.
– Я не могу точно сказать без томографии, – вздыхает женщина.
– А когда мне смогут ее сделать? – Демид что-то говорил о том, что можно провести обследование вне очереди.
– Бесплатных мест, к сожалению, нет. Они расписаны на несколько месяцев вперед. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы вам провели обследование пораньше, в связи со срочным случаем, но… – доктор обрывается, а у меня все ухает вниз.
Бабочки в животе словно по щелчку пальца растворяются в воздухе. Во рту пересыхает. Дыхание прерывается. Сердцебиение разгоняется. Мысли превращаются в вязкую массу, из-за чего я не то, что нормально соображать не могу, но и следующие слова почти доктора почти не воспринимаю:
– Вы не волнуйтесь. Мы с вами начнем терапию. Я выпишу вам препараты, также назначу физиотерапию, а если понадобится, и электростимуляцию. Возможно, до того, как придет ваша очередь делать томографию, зрение частично восстановится. Тогда мы точно будем знать, что причина его потери в травме головы. И это останется только подтвердить, – пытается успокоить меня доктор.
– Подождите, – кое-как собираюсь с мыслями. – А сколько стоит обследование? Я могу его оплатить, – все-таки хорошо, что я не завишу чисто от Демида. Иначе…
– Демид просил тебе передать, что доступ к вашим счетам для тебя будет заблокирован, пока ты не одумаешься, – знакомый женский голос заполняет комнату, а перед глазами встает образ шикарной, худощавой блондинки, которую я знаю много лет.
Глава 10
– Алина? Это ты? – хмурюсь, по привычке силюсь увидеть пришедшего.
Не могу избавиться от ощущения, что сейчас ночь, и мне просто нужно сощуриться или хотя бы включить свет, чтобы, наконец, мир стал прежним: светлым и относительно четким. Маленькая искорка надежды зарождается в груди, но тут же затухает под натиском реальности. Из меня словно вытягивают все тепло, а страх перед холодным, темным будущим снова расползается по коже, заставляя ту покрыться мурашками.
– Я! Кто же еще? – хмыкает подруга.
Цокот каблуков становится все громче и громче, а после исчезает. Даже несмотря на то, что перед глазами темно, я все равно чувствую, как Алина смотрит на меня. Словно наяву “вижу” нахмуренные брови и поджатые губы подруги. Алина вообще очень миловидная девушка с большими голубыми глазами, маленьким носом и пухлыми губами, но вот это вечное недовольное выражение лица все портит. Сейчас как никогда радуюсь, что не вижу его. Но прекрасно чувствую, что Алиса сосредоточилась на моих глазах, которые “смотрят” в пустоту.
Мне становится совсем не по себе. Не только из-за недовольного взгляда подруги, который, не сомневаюсь, пытается пронзить меня насквозь, но и из-за ее появления в больнице.
С Алиной мы знакомы с университета. Дружим с первой пары, так сказать. Мы прошли через огонь, воду и множество пепла. Но после моего замужества отдалились. Мне всегда казалась, что подруга завидовала тому, что я нашла мужчину, который от меня без ума. Она часто повторяла: “Такое чувство, что Демид не замечает никого, кроме тебя”, а в ее голосе проскальзывали пренебрежительные нотки. Постепенно, когда “повезло тебе” и “ты, наверное, можешь всю жизнь не работать” стало звучать все чаще, я начала отстраняться.
Наши отношения смогла поддержать только совместная работа. Помню, как Алина пришла ко мне с предложением открыть доставку домашней еды. По-моему, подруга поговорила с кем-то влиятельным и этот кто-то ей пожаловался, что ему не хватает маминой еды. Тогда-то Алине и пришла идея занять столь востребованную нишу. Но готовит подруга мягко говоря “так себе”, зато, когда она ела мою стряпню, всегда приговаривала, что “ты повар от бога”. Я каждый раз смущалась и мысленно благодарила бабушку, с которой в детстве проводила почти все свободное время на кухне. Бабуля передавала мне секреты кулинарного мастерства, переходящие в нашей семье из поколения в поколение, и не забывала каждый раз добавлять, что главное готовить с любовью, тогда все обязательно будет вкусным.
Вот так и появилась наша служба доставки готовой еды: “Как у бабушки”. Алина стала отличным управленцем, что неудивительно с ее-то деловой жилкой, а я какое-то время жила на кухне: разрабатывала рецепты, прорабатывала их и в каждую технологическую карточку добавляла приписку: “не забывайте при готовке добавить щепотку любви”.
Демид же дал денег на открытие нашего маленького бизнеса, а еще поддерживал меня, когда я сталкивалась с трудностями на работе, которые казались нескончаемыми. Но, в итоге, у нас все наладилось, и наш с Алиной маленький бизнес начал расти семимильными шагами. Я больше не готовлю на кухне, просто разрабатываю рецепты и слежу за качеством их исполнения, а подруга занимается всеми возможными управленческими вопросами и расширением бизнеса.
Мы с Алиной стали в этом плане идеальным тандемом. Вот только если подруга полностью погрузилась в работу, сделав ее смыслом жизни, я всегда хотела иметь полноценную семью. Мой фокус всегда был на муже и нашем будущем ребенке. Алина, конечно же, об этом знала, хоть и не одобряла.
– Ты все-таки ничего не видишь? – Мне кажется, или я слышу осуждение в голосе подруги?
Желудок сжимается в тревожном спазме. Жар приливает к щекам.
Я не должна стыдиться того, что не способна даже узнать, во что одета подруга, не говоря уже о том, чтобы заглянуть ей в глаза, но почему-то не могу прекращать смущаться. Даже отворачиваю голову в сторону.
– Эм, я тогда вас оставлю, – раздается неуверенный голос женщины-офтальмолога. – Минут через десять пришлю медсестру, и она отведет вас на дополнительное обследование, поэтому не задерживайтесь, – доктор непрозрачно намекает Алине на то, чтобы она не задерживалась.
Какое-то время в комнате звенит тишина, после чего раздаются быстрые приглушенные шаги. Стоит двери за доктором захлопнуться, я улавливаю тяжелый вдох и какое-то шуршание. Не уверена, но мне кажется, что Алина сняла верхнюю одежду и куда-то ее бросила.
– И когда ты собиралась мне сообщить? – каждое слово подруги пропитано обвинением.
Теряюсь.
– Эм… – слегка взмахиваю волосами, пытаясь избавиться от доли замешательства, которое не проходит целый день, и с новым человеком, появляющимся в моей жизни, только усиливается. – Мне было немного не до этого, – глубоко вздыхаю, поджимаю ноги под себя, садясь в позу лотоса, при этом расправляю плечи, чтобы придать себе хотя бы внешней уверенности, ведь внутри я нахожусь в самом настоящем раздрае. – Что ты имела в виду под блокировкой счетов? – наконец, удается сконцентрироваться на чем-то важном.
– Твою мать, Ксюша! Ты сейчас об этом думаешь?! – подруга взвизгивает так неожиданно, что лишает меня дара речи.
Хорошо, хоть ненадолго.
– А о чем я еще должна думать? – хриплые слова покидают меня, приходится глубоко вздохнуть, чтобы хоть как-то смочить резко пересохнувшее горло.
– Например, о том, что из-за своей прихоти ты подставляешь меня!– словно наяву вижу, как лицо Алины краснеет, а ее губы наоборот превращаются в две белые линии.
– Прости, что? – слова подруги не укладываются в голове.
– Ты и правда самая настоящая эгоистка, – шокировано выдыхает Алина, после чего я снова слышу стук каблуков, который молоточками отдается в моих висках. – Совсем не думала, что будет с нашим “маленьким бизнесом”, когда ты ослепнешь, да? Ксюша, ты наш шеф-повар. Главный вдохновитель. Именно из-за твоих рецептов к нам идут люди. Ты забыла, что мы объявили новое меню для клиентов? Забыла, да? Что мне им сказать? Ой, простите, нового меню не будет, потому что наш шеф-повар – дура, которая только о себе и думает? – выплевывает, на секунду сдувается. Но уже через мгновение, снова заводится: – Мы с тобой так долго мечтали о нашем маленьком ресторанчике. И вот мечта сбылась, да немного не в том виде, но все-таки, а ты все хочешь разрушить из-за какой-то… прихоти!
– Ребенок – не прихоть! – выпаливаю на одном дыхании, резко закипая изнутри.
– А что? Что?! – выкрикивает. – Из-за него ты ничего не видишь! – чувствую легкий ветерок на лице. – Это, по-твоему, нормально, что твой долгожданный спиногрыз, отнял у тебя зрение?
– Это не он…
– Не надо мне врать! – рявкает Алина, из-за чего я невольно вздрагиваю. – Я все знаю! Все!
Я никогда не “видела” подругу такой… взбешенной. Но и у меня состояние не лучше. Если бы я не была темнотой прикована к кровати, то уже давно спрыгнула с нее, чтобы быть наравне с Алиной, смотреть в ее бессовестные глаза и давать нормальный отпор. Но из-за отсутствия зрения чувствую себя… беспомощной. Единственное, чего сейчас хочу – чтобы меня оставили в покое. Но это мое желание, похоже, неосуществимо. Поэтому пытаюсь противостоять подруге, как могу:
– Откуда ты можешь все знать? – сарказм пропитывает каждое мое слово.
– От твоего мужа естественно. – Не сомневаюсь, что сейчас Алина закатывает глаза.
Картинка того, как Демид прижимал какую-то блондинку к панорамному окну снова встают перед глазами. Мозг сам по себе сопоставляет цвет волос подруги и любовницы мужа. Слишком сильная осведомленность Алины о том, что происходит в моей личной жизни еще больше настораживает. Вряд ли бы Демид просто так стал откровенничать с моей подругой. Тем более, все время нашего замужества, он делал вид, что Алины не существует.
Пазлы наконец складываются в единую картину, даже несмотря на заполненный страданиями разум. Раны на моем сердце начинают еще сильнее кровоточить. Жизненно важный орган болит так, будто бы его на живую режут. Слезы в который раз за день наполняют глаза.
– И когда он тебе все рассказал? – невесело усмехаюсь. – В тот момент, когда вы постели? Или когда снова использовали вместо мягкого матраса панорамное окно? – поворачиваю голову в сторону, где, по-идее, должна стоять Алина.
“Заглядываю” ей в глаза.
Глава 11
И дня не прошло с тех пор, как зрение покинуло меня, но я уже ненавижу темноту. Сейчас больше всего на свете мне хочется заглянуть в глаза подруге. Еще вчера я бы назвала ее лучшей подругой, а сегодня… сегодня подозреваю, что Алина змея подколодная, которая влезла в мою семью.
Тишина затягивается, из-за чего чувствую себя неполноценной. Сейчас как никогда хочется видеть. Заглянуть Алине в глаза. Увидеть, самодовольно ли она улыбается, либо же ее лицо вытянулось.
Первоначальную реакцию ничем не заменишь. А так проходит немало времени, прежде чем я слышу “удивленный” голос подруги:
– Демид тебе изменяет?
Смешок срывается с моих губ.
– Будто ты не знаешь, – ехидство так и рвется из меня.
Мой так живо чувствующий недостачу информации мозг уже все решил. Он даже дорисовал лицо Алины к девушке, которую муж прижимал к панорамному окну. Раненое сердце начинает еще сильнее кровоточить. В грудь словно самый острый на свете кинжал вонзают.
– Ты не знаешь, с кем он спит? – настороженно спрашивает подруга.
Этот вопрос заставляет меня еще больше напрячься.
– Хочешь сказать, что не с тобой? – выгибаю бровь, не зная, видит ли это Алина или нет.
– Ох если бы… – разочарованно вздыхает уже бывшая подруга.
У меня же внутри все переворачивается. Напрягаюсь до предела.
– То есть, если бы Демид предложил, ты бы… – не могу договорить, настолько становиться противно.
– Без раздумий, – усмехается Алина, ни капли не смущаясь. – Ты хоть представляешь, как тебе повезло с мужиком? Красивый, богатый, внушительный. Я бы перед таким моментально ноги раздвинула бы, обрати он на меня внимание. Но он выбрал тебя. и больше никого вокруг не видел, – выплевывает. – Не скажу, что я ни пыталась с ним позаигрывать, – самодовольная усмешка наполняет слова Алины, – но ему всегда нужна была лишь ты. – Уверена, она сейчас кривится. – Хотя… если он начал смотреть на других баб, может, у меня есть шанс. Что думаешь?
Прекрасно чувствую взгляд Алины на себе, из-за него щеки начинают жутко горечь.
– Как ты можешь? – неверяще качаю головой.
– А что в этом такого? – Алина же пожимает плечами, да? – Ты можешь меня подставить, а я не могу воспользоваться возможностью устроить свою жизнь? Тем более, наш бизнес без тебя если не загнется, то точно остановит свое развитие, – хмыкает Алина. – Знаешь, ты никогда не ценила наше дело. Когда я вкладывала в него все свои силы и время, ты порхая крылышками прибегала, что-то фарганила на кухне и убегала обратно. Мне же приходилось горбатиться днями и ночами, чтобы у нас были клиенты. Но я смирилась с тем, что роль “рабочей лошади” пала на меня. Все-таки в моем арсенале не имелось богатенького муженька, – сарказм так и сочиться из слов подруги.
– Демид мне изменяет! Изменяет! Хочешь себе “муженька”, который будет ходить налево, чтобы напряжение сбрасывать? – злость смешивается с обидой, поднимаются из самого моего основания, заполняют каждую клеточку тела, концентрируются в районе груди, отнимая дыхание.
– Да хочу, – просто отвечает Алина, выбивая резкий выдох из моей груди. – Мне, по-крайней мере, не пришлось бы унижаться, прося денег у чужих мужей на развитие бизнеса, который оказывается никому кроме меня не нужен. Но даже не это самое обидное, а то, что я переступила через себя зря. Ведь позвонив Демиду, услышала, что ни я, ни ты не копейки не получим, пока ты не избавишься от ребенка, который уже забрал твое зрение, – осуждение отлично считывается в словах подруги.
– Я никогда не избавлюсь от ребенка! – Как же я устала повторять эти слова. Почему все хотят отнять у меня малыша? Он же еще даже не начал жить, почему все хотят его этой жизни лишить?
– Тогда ты будешь слепой дурой, – равнодушно заявляет Алина. – Детей и в детдомах много, а зрение у тебя одно, – бьет в больное место бывшая подруга.
– Алин, это мой ребенок…
– И твой муж его не хочет, – Алина снова попадает в больную точку. – А если ты потеряешь Демида, то будешь еще большей дурой, чем сейчас. Я бы на твоем месте закрыла бы глаза на измены, избавилась от… спиногрыза и пошла бы умолять мужа простить меня за непослушание. Но ведь ты не я, и этого не сделаешь, правда?
Молчу. Алина и так знает ответ.
– Я так и думала. Ты как была святошей, так ею и осталась, – произносит слова так, словно ничего противнее не говорила.
– Убирайся! – с меня достаточно, больше я ничего не собираюсь слушать.
– Что? – выдыхает Алина.
– Что слышала: уходи и не возвращайся!– не испытывая ни капли сомнений избавляюсь от второго человека, который когда-то был очень для меня важен, но предел в самый трудный период.
Алина какое-то время молчит, но не проходит много времени, как усмехается.
– Я-то уйду, – снова раздается какое-то шуршание, – но запомни мои слова, однажды ты останешься у разбитого корыта: одна, слепая, с ребенком, и тогда будешь жалеть, что не послушала советов умных людей. – Это себя она назвала умной? Жаль уточнить не получается, потому что следом за словами улавливаю удаляющийся стук каблуков, за которым слышится скрип распахнувшейся двери. – Кстати, ты уволена. Думаю, твой муж согласится со мной, когда я приеду к нему, передам во всех красках наш разговор и, если понадобится, раздвину перед ним ноги, чтобы он смог снять напряжение, – издевательский смех заполняет комнату и не исчезает даже с хлопком двери.
Глава 12
– Как вы себя чувствуете сегодня? Есть ли какие-то просветы? – спрашивает Олег Викторович, заглянув ко мне с самого утра.
Хоть мужчина и не является моим лечащим врачом, но все равно заглядывает ко мне уже второй день подряд, чтобы проверить мое состояние.
Два дня… прошло целых два дня с тех пор, как я потеряла зрение и до сих пор не могу смириться с этой мыслью. Меня не покидает ощущение, что я сплю, нахожусь в самом настоящем кошмаре и просто никак не могу проснуться.
Пару раз я пыталась вернуться в “реальность”: щипала себя, терла глаза, кусала губы. Надеялась, что хоть что-то заставит меня прозреть. Но… реальность не собиралась возвращаться ко мне, ведь я уже и так в ней находилась. Мой кошмар оказался явью, и теперь мне придется жить во тьме.
– Нет, – хочется повернуться на другой бок, чтобы доктор не видел страдания, которые без сомнений отразились на моем лице, но я не могу позволить себе пошевелиться.
Кажется, стоит сделать хотя бы вдох, осознание окончательно укрепиться в голове.
Я еще даже не родила ребенка, но уже потеряла все.
Моя жизнь разрушилась до самого основания. Вокруг меня все в руинах, а я даже перебраться через них не могу, потому что ничего не вижу.
Ладно, если бы я просто лишилась зрения. Да, мне было бы непросто, но, в итоге, я бы справилось. Но оставшись без близких людей… без поддержки, понимаешь, что самое страшное меня ждет впереди.
Два последних дня мне ничего не оставалось, кроме как размышлять о произошедшем.
Первым пришло отрицание. Как бы я ни старалась поверить, что ничего не вижу, все равно забывала об этом. Случалось, что я пыталась встать и дойти до туалета самостоятельно. Но после того, как больно ударилась сначала бедром о край соседней кровати, а потом вовсе зацепилась за порог в дамскую комнату и полетела носом вперед, быстро поняла, что справиться с новой реальностью в одиночку у меня точно не получится. Боль от удара была неописуемой, мне словно по лицу чем-то тяжелым заехали… скорее всего, кирпичом. И крови оказалось немало, если ориентироваться на мокрое пятно на моей больничной рубашки и причитания медсестры, которая все это купировала.
После отрицания появилось чувство вины. Я винила себя за то, что упала с лестницы… за то, что не уберегла своего малыша и теперь ему придется расти со слепой матерью… за то, что подставила девочек с работы, не Алину, а всех остальных, они же от меня зависят и надеются на мою дееспособностью… за то, что когда-то связалась с Демидом. Если бы не муж, ничего со мной не произошло бы.
Стоило этой мысли укрепиться в голове я начала злится. Все беды, которые свалились на мои плечи, произошли из-за мужа! Если бы не Демид, я бы не бежала сломя голову, чтобы успеть собрать вещи и скрыться до его прихода. Если бы не дружок Демида, я бы не упала с лестницы. Если бы не измена Демида, мое сердце не было сейчас похоже на клочки ткани. Если бы Демид любил меня по-настоящему, он никогда бы меня не предал и не заявил, что наш малыш может встать между нами, а я должна от него избавиться. Если бы Демид меня любил, он был бы сейчас рядом со мной и помогал справиться с неотпускающим меня страхом перед темным будущим. Если бы только муж меня любил…
Сейчас я нахожусь на четвертой стадии принятия горя – депрессия. Все, что могу – лежать на кровати и плакать, плакать, плакать…
Медсестры даже присылали ко мне психолога, но я отказалась с ним разговаривать. Как открыть душу тому, чьего лица даже не видишь? Не говоря уже о том, что, если я позволю себе хотя бы слово сказать о произошедшем, краник прорвет. В таком случае мне придется окончательно поверить в то, что моей жизни больше нет – она разрушена. Нужно будет выстраивать новую на руинах… в темноте.
– Вы уверены? – настаивает Олег Викторович. – Насколько я знаю, вам уже назначили лечение и вы начали проходить терапию. По идее, должны были появиться улучшения.
Доктор замолкает. Я тоже ничего не говорю. Тишина повисает в палате, пропахнувший различного рода лекарствами. А когда она затягивается, понимаю, что Олег Викторович от меня не отстанет.
Поэтому набираю полные легкие воздуха и выдыхаю:
– Да, я уверена.
На самом деле, сегодня утром, открыв глаза мне показалось что-то я вижу мутные силуэты. Надежда крыльями бабочек успела вспыхнуть в груди, но стоило моргнуть, я снова погрузилась во тьму.
Такого разворачивания мне еще никогда не доводилось испытывать. В тот момент мне стало физически больно. Казалось, что кинжал, который так и не вытащили из моей груди, несколько раз основательно повернули. Вдобавок захотелось всадить что-то острое в глаза, чтобы быть уж точно уверенной, что зрение ко мне не вернется. Лучше беспробудная темнота, чем надежда, которую у тебя отнимают словно по щелчку пальца.
– Хорошо, – как-то подозрительно произносит доктор, из-за чего я вся напрягаюсь. – Вы не против, если я проверю ваши глаза? – настойчивость пропитывает каждое его слово.
Сначала хочу сказать, что “против”, но быстро понимаю, что Олег Викторович вряд ли отстанет. Я ведь не его пациентка, а он все равно находится здесь.
– Делайте, что хотите, – шумно выдыхаю и расслабляюсь на кровати.
Хочется закрыть глаза, но это не поможет. Доктор в любом случае заставит меня распахнуть веки. Поэтому как смотрела в потолок, так и смотрю.
Миг, и раздается щелчок, а потом я улавливаю несколько тяжелых шагов.
– Приготовьтесь, я сейчас посвечу фонариком в ваши глаза, – голос Олега Викторовича раздается как-то слишком близко, а уже через мгновение чувствую теплое дыхание у себя на лице.
Мышцы деревенеют. Дыхание перехватывает. Во рту пересыхает.
– Я прикоснусь к вашему лицу, чтобы расширить глаз, – шепотом предупреждает Олег Викторович, прямо перед тем, как пальцами нежно коснуться век.
Невольно вздрагиваю, но все-таки заставляю себя лежать смирно. Даже дыхание на всякий случай задерживаю.
Яркая вспышка проносится перед глазами в тот самый миг, как пространство комнаты заполняет злобный рев моего мужа:
– Какого хрена здесь происходит?
Глава 13
Миг, и я снова падаю в темноту.
Не успеваю сориентироваться… понять, что произошло, как слышу быстрые тяжелые шаги, а в следующее мгновение доктора словно по щелчку пальца отрывает от меня.
Перестаю чувствовать теплое дыхание, нежное прикосновение, чье-то присутствие, зато отлично слышу звук глухой, но при этом громкий звук, после которого раздается жуткий грохот, словно разбилось что-то тяжелое, и приглушенный стон.
Крик срывается с моих губ. Резко сажусь, хочу спрыгнуть с кровати, помочь пострадавшему, вот только ничего не вижу! Ничего!
Вместо того, чтобы последовать за своим желанием, приходится сидеть на кровати и вертеть головой, прислушиваясь к каждому шороху. Щурюсь, пытаясь хоть что-то увидеть, но… темнота стала моей лучшей подругой.
– Что происходит? – кое-как выдавливаю из себя слова, отчетливо слыша как дрожит мой голос.
Сердце так сильно стучит в груди, что я ощущаю его биение даже в кончиках пальцев.
– Еще раз подойдешь к моей жене… – угроза буквально сочиться из каждого слова мужа.
– Вы с ума сошли? Я вообще-то врач, – раздается какой-то шум. – И всего лишь осматривал пациентку.
– Видел я твой осмотр! – рявкает Демид. Хоть ничего не вижу, но прекрасно слышу тяжелое дыхание, которое, не сомневаюсь, принадлежит моему мужу. – Я предупредил! – чеканит он. Не проходит и мгновения, как мою кожу словно заживо поджигают. Сразу понимаю – муж смотрит на меня. И тут же убеждаюсь в своем предположении, когда слышу: – Собирайся, мы уезжаем!
Из меня вышибает весь воздух.
– Вы не можете забрать пациентку из больницы. У вашей жены травма головы, в следствии чего произошла потеря зрения. Она должна находится в лечебном учреждении, где ей проведут все необходимые обследования и назначат соответствующее лечение, – вроде бы твердо говорит доктор, но даже мне слышно, что он немного тушуется.
– Я могу делать все, что пожелаю! И сделаю! Дома я предоставлю “своей жене”, – выделяет голосом два последних слова, – гораздо лучшее лечение, чем вы все тут видели, – рычащие нотки с легкостью прослеживаются. – Что расселась? Я сказать собирайся, мы уходим! – Демид явно находится на грани. Я это отлично слышу. Вот только не понимаю, что происходит.
Я никогда не видела… слышала Демида таким бешеным. Он словно слетел с катушек. Это считывается не только по словам мужа, но и по тому, какая атмосфера царит в палате. Воздух стал жутко тяжелым, давит на плечи, грудь, не дает нормально дышать, потрескивает от напряжения. Я же от настолько неадекватного поведения мужа теряю дар речи. Что с Демидом произошло? И откуда он вообще здесь взялся?
Вот только мои вопросы остаются неотвеченными, ведь в следующий момент до меня доносится яростный рев мужа:
– Ты оглохла?!
Дрожь волнами проносится по телу, после чего меня начинает трясти. Не понимаю, что происходит. Шок пронзает тело до самого основания, заставляя меня замереть на месте. Хочется бежать, скрыться! Но куда? И как? Я же ничего не вижу… совсем.
– Блядь, – выплевывает Демид. Раздаются тяжелые шаги. Я лишь улавливаю, что они становятся все громче и громче. А потом грубые пальцы смыкаются на моем плече.
Боль пронзает его, распространяется волнами по телу. Шипение срывается с моих губ. Сердцебиение ускоряется. Меня словно включает. Шок схлынывает напрочь. Дергась в сторону, но хватка мужа становится только сильнее.
– Пусти! – произношу дрожащим голосом, хотя хотела твердо. Демид не слышит. Иначе как объяснить, что он резво стаскивает меня с кровати. Спотыкаюсь. Теряю равновесие. Я бы грохнулась на пол, если бы не железная хватка мужа, которая удерживает меня от падения.
– Что вы творите? Она же ничего не видит! Я сейчас полицию вызову! – Мне же не послышалось, и доктор действительно заикается? Да он боится Демида! Трус!
Муж на мгновение застывает, а следующее чеканит:
– Вызывай! – хмыкает Демид, подхватывая меня на руки. – А я лишу тебя лицензии за шашни с моей недееспособной женой, которая является твоей пациенткой, – выплевывает он и срывается с места.
Пока я пытаюсь осознать услышанное, судя по резко появившемуся гомону голосов и усиливавшемуся запаху лекарств, муж выносит меня в коридор, не проходит много времени, как над ухом раздается зловещий шепот:
– А с тобой мы поговорим дома, моя дорогая. Будешь знать, какого флиртовать с другими мужиками.
Глава 14
– Куда ты меня везешь? – в который раз спрашиваю я, сидя в машине и обнимая себя так крепко, как только могу.
В голове творится настоящий бардак, неадекватное поведение мужа никак не может там уложится.
Меня до сих пор потряхивает. Каждый нерв будто натянут до предела, готовый лопнуть в любой момент. А еще этот жуткий холод, который пробирает до самых костей. Он идет из глубины, из самого основания моего существа, и его причина сидит рядом со мной.
Демид.
Он молчит. Игнорирует все мои вопросы, будто их и нет. Начиная от тихого, почти срывающегося: “Что с тобой случилось?”, заканчивая громким, полным гнева: “Какого хрена это было?”.
Возможно, это и к лучшему, что Демид меня не слушает. Ведь мы находимся в замкнутом пространстве, а он – за рулем. Машина мчится по дороге, и каждое резкое движение мужа отзывается напряжением в моем теле. Мало ли, что может случиться, если я выведу Демида из себя еще сильнее.
Мне уже достаточно одной инвалидности. Не хватало еще и ногу сломать. Или, не дай Бог, потерять ребенка.
Я кладу руку на живот, стараясь успокоить себя, успокоить малыша. Малыша, который пока даже не знает, в какой мир он собирается прийти. Малыша, который заставляет меня держаться, даже когда кажется, что сил больше нет.
– Все будет хорошо, – шепчу я себе, вглядываясь в темноту. – Все будет хорошо.
Но внутри все равно остается этот холодный, липкий страх. Страх за себя, за ребенка, за то, что будет дальше.
Демид продолжает молчать. Не сомневаюсь, его лицо сейчас непроницаемо. И здравой частью мозга понимаю, главное – не спровоцировать мужа. Не дать ему повода для еще большего гнева.
"Просто держись", – повторяю я про себя, чувствуя, как машина замедляет ход. – "Держись ради ребенка".
В любом случае, подтверждение того, что Демид везет меня домой, ничего мне не даст. Как бы я сейчас не храбрилась, не смогу противостоять мужу… не в темноте. Моя недееспособность ввергает меня в еще большее отчаяние. Мне уже не просто хочется плакать, а забиться в угол и рыдать в голос. До душащей меня икоты, до хрипа в горле, до боли в груди. Может быть горькие слезы помогли бы мне не думать о безысходности, которая заполнила каждую частичку моей души, и теперь вызывает жгучее желание выть от невозможности изменить произошедшее за последние несколько дней.
А я бы с удовольствием стерла себе память…
Хотя, о чем это я? Даже если бы я не помнила о событиях, которые чуть ли не смертельно ранили меня, это ничего не изменило бы.
Угроза лишиться из-за ребенка зрения, измена мужа, предательство подруги, никуда бы не делись.
Лучше уж помнить о поступках людей, которые заставили меня страдать, чем продолжать любить их, несмотря на то, что они не погнушались вонзить по кинжалу в мое сердце.
– Приехали! – так резко произносит муж, что я невольно вздрагиваю.
Не проходит много времени, прежде чем машина останавливается. Демид тут же покидает салон, с громким хлопком закрывает дверцу. А буквально через пару секунд оказывается с моей стороны. Я даже сказать ничего не успеваю, как муж отстегивает мой ремень безопасности, который сам же чуть раньше и застегнул, вытаскивает меня на холод улицы. Порывистый ветер с завыванием тут же забирается под тонкую ткань больничной пижамы, заставляя меня дрожать еще сильнее. Редкие капли дождя падают на лицо, остужая разгоряченную кожу. Хвойный аромат с нотками сандала забивается в ноздри, заполняет легкие, вызывает приятные и разрывающие душу воспоминания.
