Текст книги "Измеряя шагами жизни (СИ)"
Автор книги: Арэку Сэнэрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Стройным рядом пошли на холм,
Чтобы вместе ту песню спеть,
У волков есть такой закон...
Собака
На цепи без свободы и вольности
провела всю короткую жизнь,
ради хлеба, да косточек горсти
приходилось и лаять, и грызть.
И хозяин рукою теплою
за года не погладил и раз.
Кому дело, что слезы горькие
у собаки текут из глаз?
Ей хотелось хоть чуть поласковей,
пусть всего-то на пару дней.
И во снах появлялись сказками
пожелания быть нужней.
Каждый раз просыпалась с радостью.
Человек же лишь хмурил бровь.
И в свой адрес услышав гадости,
в грязной будке таилась вновь.
Но однажды мечта исполнилась:
подарили глоток любви.
Сами малые, сами молоды,
потому их сердца живы.
И вот дети хозяина строгого,
пожалели и сняли с цепи.
Завертелась четырехногая,
потерялась в глухой степи.
Ну а мальчики непослушные
побежали за ней во след.
Обещанье свое нарушили:
забрели в недалекий лес.
Там деревья такие жуткие:
ветки-когти, а шум листвы...
Будто кто-то заблудшим путникам
в спины шепчет: "В ловушке вы".
Закричали, назад помчалися,
испугавшись фантазий тех.
Лишь на выходе, отдышавшися,
мальчик понял, что брат исчез.
Со слезами вернулся к матери...
Всей родней те пошли искать.
На опушке, зеленой скатерти,
младший братик остался ждать.
Лес тревожился, все шептал ему
и шумел, будто сильно зол,
все сдвигался и, близясь, палками
то хрустел, то рычал, как волк.
Его брат, вновь нарушив данное
обещанье своей родне,
сам отправился, пусть и страшно,
пусть становится все темней.
Он отважился, вновь ослушался,
Отыскать его все ж сумел.
Оба плакали, оба мучились,
Младший громче всего ревел.
Только лес все ужасней маялся,
будто ветром их гнал домой.
Солнце падало, солнце каялось,
но светить больше не могло.
Еще долго они кручинились,
обнимаясь на том холме.
Через слезы, но пересилили
свое горе, уже во тьме.
Лишь фонарик лучом сорвавшимся
освещал братьям путь, но вот
поднимается, еле тащится,
хромоногий голодный волк.
Обмер лес, тишину разинули
крики детские, зов к родне.
Но родители, пусть и близились,
не смогли бы теперь успеть.
Неоткуда им ждать спасателей,
и самим уже не уйти.
Вдруг услышали злое гавканье:
верный пес их пришел спасти.
Он стоял, на врага оскалившись,
он услышал их первым зов.
На цепи пусть собака маялась,
но любила их все равно.
Обошел детей пес и кинулся
в смертный бой и кровавый бой.
Через много минут уж ринулся
серый в лес под протяжный вой.
Появились теперь родители
и хозяин, что хмурит бровь.
Он не видел в псе победителя,
только братья хотели вновь
позаботиться, пожалеть его,
залечить его раны все.
Еще малые, еще светлые,
с ними было бы веселей.
Потому пес, хромая и падая,
Не давая себя жалеть,
В лес уполз под печальными взглядами,
Чтобы дети не видели смерть.
24 декабря 2009 г
По ту сторону от стекла
В зеркале гладком во мраке, в ночи глухой
Бледным свеченьем твое – не твое лицо.
Что ты дрожишь, ты боишься? Коснись рукой,
Холод по пальцам, пустое немо стекло.
Что ты увидел? Заметил ли жалкий свет?
Так ты горишь изнутри каждый божий день.
Еле заметно, как будто тебя и нет,
Только ты все продолжаешь ходить как тень.
Близким, родным и обычным прохожим фраз
Не пожалел, указал на все их грехи.
С каждой минутой темнеет стальной анфас,
Страшно тебе? Ну тогда, дорогой, беги.
Только повсюду зеркальный двойник-фантом
Сзади и по пятам. Веришь, убежишь?
Рванно и жадно хватаешь ты воздух ртом,
И все равно вперед по ночной тиши.
Смех за спиной, но в ногах уже нету сил,
Вот и настиг темнотой тебя твой близнец.
Сколько ты прожил лет, будто и не жил,
Все, кем ты был – зловещий, сухой мертвец.
Зеркало вдребезги, тысячью игл Он,
Всюду глядит на тебя, показав оскал.
Ты посмотри, это твой ведь удачный клон,
Он же стоит по ту сторону от стекла.
Жалкий, кривой, вот такой ты внутри урод,
Зеркало это совсем тут и не причем.
Хочешь сказать, что оно все же нагло лжет?
Жил дураком – дураком ты сейчас умрешь.
Звонкий удар и стеклянным звучаньем треск,
Тысячи злых, твоих лучших и сильных «Я»
Зря обвинил зеркала, свой же скинув грех…
Мертв ты и тих, но познал, наконец, себя.
22 мая 2014 г
Отпусти
Четко всё проговаривайте, паузы между строк. Стихи с довольно жестким ритмом.
Меня отпусти без истерик и жалости,
Просто открой мне из комнаты дверь.
Хватит уже, настрадались, намаялись,
Время пришло для реальных потерь.
Вдоволь друг другу мы жизнь уж попортили,
Кровь всю испили из вздувшихся вен,
Нашу судьбу мы разборками сгорбили,
Хватит уже этих ревностных сцен.
Мне надоело быть мелочной шавкою,
Мне надоела в семью лишь игра.
Быть для тебя драгоценной булавкою,
Кра́сит которая праздничный фрак.
Хватит! Разорваны цепи, державшие.
Хватит! Во взгляде один только гнев.
Хватит! Кольцо на полу, палец жавшее.
Хватит. Найдешь ты еще королев.
Взгляд, полный злости и жгучей решимости,
Стала сильней, ты уже не указ.
Больше тобою уж нет одержимости,
В омут твоих не паду больше глаз.
Всё, дорогой, не задумывай пакости,
Просто спасибо за худшую жизнь.
Нет ни к себе, ни к тебе больше жалости,
Меня отпусти, ну а впрочем, держи.
Только не стану уже я покладистой,
Сила души сокрушит твой цинизм,
Падай к ногам. От тебя что останется?..
К черту, родной, ты за все извини.
Двери погромче о стены чтоб хлопнули,
Слушай теперь эту мертвую тишь.
Много дорог мы с тобою протопали,
Время пришло отвернись, отпусти.
Пусть все же больно до сжавшейся челюсти,
Пусть я любила и даже люблю,
Счастье своё мы найдем по отдельности…
Синица летит к своему журавлю.
июль 2014
Игрок, что обречен не быть собой
«Баскетбол Куроко» речь об Акаши
Подавлен был я темной стороной
И вынужден скрываться в подсознании.
Игрок, что обречен не быть собой,
Способный выполнять свое призвание.
Жестокий, бессердечный, вечно злой,
Прикрывшийся бесчувственным старанием
Победу одержать любой ценой,
Предугадать шаги врага заранее.
Забыв, что баскетбол зовут игрой,
Предав меня за "око императора",
Ты вышел на площадку как герой,
Примерив маску Бога-триумфатора.
Команды больше нет как таковой,
У каждого задача слишком ясная:
Забросить мяч в кольцо очередной,
Чтоб снова победить уже бесстрастно.
«Я абсолютен»? Жалок и смешон,
Как только не идет по твоим планам,
Обманут и почти что сокрушен,
Ведь надавили на твои больные раны.
Расплата обходила стороной,
Во мне ты не нуждался очень долго,
Но все кончается. Уже ты не герой,
А просто человек, один из сборной.
И вот глаза теряют свой запал,
Улыбка обретает господина.
Теперь таким, каким и был, я стал,
Командой завершу игру единой.
Закончится и этот вскоре бой,
Кто станет чемпионом – неизвестно.
Доверьтесь мне, я вас возьму с собой,
И если победим, то только вместе.
Врата открою каждому из вас,
Пока едины, страх для нас неведом,
Со светом нашим, льющимся из глаз,
Мы выйдем на площадку за победой.
2 июля 2014
Последнее, что я увижу, обязательно будет свет
По дорогам сбивая ноги и встречая всегда рассвет, я творила добро для многих, я для многих дарила свет. А сама убегала ночью от того, что скрывала тень. Разрываясь внутри на клочья, ожидала я новый день.
Этот мир не жалеет светлых и не может их сам сберечь. А касаясь руками смертных, он случайно их может сжечь. Я боролась за эти жизни, берегла каждый славный миг. Пусть была для людей я лишней, продолжала не прятать лик.
В стародавнее злое время меня проклял один колдун, и с тех пор я гонима всеми, пусть я ангел, но все бегут. Только жизнь подарили боги, чтобы я сохраняла жизнь! Тяжелы все мои дороги… «Перестань уже, откажись!» – говорил мне когда-то ангел, что потом потащил на дно, где горел только веры факел, где от боли темным-темно. Настрадалась, познав я страхи, и проклятье пожрало свет…
Тот колдун был святым монахом, что когда-то давал обет. Что случилось?.. Он пал от мести, я пыталась его согреть. И впервые священный крестик был направлен другим во вред. Я боролась и с ним страдала, я карала других, как меч… Где один, там и два… Но мало… Господину хотелось сечь.
Помню, в день тот далекий, звёзды осветили мой грешный путь. Разрезая собою воздух, я решилась во Тьму шагнуть.
Это первый мой жуткий опыт…
Не увидев меня в тени, господин вмиг сорвался в шепот, но успел все ж произнести:
«Будь навечно чужой для света, проклинаю твои пути. Я умру. Принимаю это. Но тебе уже не спастись»…
Он погиб от меча, которым забирал жизнь и свет у тех, кто остался до смерти добрым, кто в себя не впустил тот грех. Только все, кто остался верить в Божью силу такого зла, были мною убиты – зверем, что сдержать уже не могла. И повсюду тела, а стены разрисованы в их крови́. На душе отпечаток скверны, разъедающий изнутри.
Темнота стала новым домом… И она же моим врагом. Я пыталась подняться снова, я искала спасенье в том, кто способен был вызвать крылья, кто когда-то как я светил… Я ошиблась. Теряя силы, я смотрела, как он губил почерневшие души тварей, что остались еще людьми. На себя слишком много брали, погружаясь в ладони Тьмы.
Мы карали других в потемках, недостойных при свете жить. И однажды нашли ребенка. Чтобы выжить, он смог убить. Чтобы выжить, ушел от света, чтобы выжить, коснулся Тьмы... Убивать… Моя служба в этом? Устраняя таких, как мы разве сами не хуже этих? Разве жизнь не должны хранить?.. Помню, спасся тогда рассветом тот мальчишка, что жил в тени.
Было больно, лучами солнце прожигало меня насквозь…
Мой товарищ не стал бороться. И с тех пор мы остались врозь. Он осознанный сделал выбор.
Я лежала при свете дня на дороге своих ошибок, за былое себя кляня. Я готова была исчезнуть, рассыпалась на твердь песком. И в ответ улыбнулась бездна мне знакомым таким лицом. Тот мальчишка накрыл от света, помогая его терпеть. Просто мальчик, и просто где-то, он не дал мне при всех сгореть. Словно маленький личный ангел, подавая собой пример… Что ж, вернулись мне бумерангом те поступки из высших сфер…
Как давно же все это было… Сколько времени уж прошло?.. Тот малыш… я его любила и дарила ему тепло. Он меня не боялся, верил, что несу я другим добро. Он открыл снова к Богу двери и просторы других дорог. Лишь по смерти его решилась показаться безликой Тьме. Своих сил я уже лишилась, не страшилась идти на смерть…
По дорогам сбивая ноги, улыбаясь, я шла ко дну. Отпустили давно тревоги, а я приняла всю вину. И конец мой все ближе, ближе… Прожила я так много лет. Лишь надеюсь, что я увижу напоследок тот самый свет…
Я когда-то горела белым, ослепляя, даря тепло…
– Побледнела и постарела…
– Мое время уж истекло.
– Я тебя одарю благами. Хочешь силу? Иди ко мне.
И уверенными шагами к той, что раньше была родней. К той, которую я боялась. К той, что приняла мою тень.
– Благодарна тебе, – сказала. – Только это все не в цене. Не нужны мне твои подарки. Уничтожь меня наконец.
– Хорошо послужила…
Яркой света вспышкой призвал творец.
Я увидела, что хотела – в свете молнии ясный лик…
Каждый делает свое дело и хранит свой какой-то миг.
В поддержании мира в мире в равновесье стоят весы…
Просто кто-то берет секиру, обрывает других часы.
Мы не зло… не добро… мы слуги, что вершат в мире свой закон.
А последнее… мысль о друге. Жаль что мне не в его район.
11 декабря 2014 г
Смерть души
Этот голос-крик, что вопит во мне каждый день,
Нагоняя страх, своей мощью меня пленя,
Просит он убить, сам готов указать на цель.
Но противлюсь я, под иконой теперь молясь.
Я прошу помочь, мне с небес тишина в ответ,
Голос все сильней, я устал его подавлять.
Больше уж не в мочь, я теряю тот Божий свет,
Он в душе моей темноту перестал держать.
В сердце чернота, что растет, разгоняя желчь,
Каждый раз себя заставляю сражаться с ней.
Эта пустота затупляет духовный меч,
Не боец уж я, голос стал мне всего родней.
Я готов убить, даже рад наточить кинжал,
Жду я в темноте перед зеркалом свою цель.
Недостойна жить, пусть она и родная мать,
Будет первой – той, что раскрасит мною постель.
В предвкушеньи я, звук шагов уже у дверей,
Как же долго ждал, чтоб утих этот голос-плеть.
Наконец вошла, я как раз наточил острей
Свой златой кинжал и готов свою месть узреть.
Острие вошло глубоко, и сорвался хрип
С побелевших уст, что когда-то могли кричать.
Под иконой зло я творю не боясь. Смотри:
Раздается хруст, и кинжал в крови уж по рукоять.
Отозвался Бог? Нет, конечно, ему плевать,
В голос я смеюсь, продолжая врезаться в плоть.
Я смириться смог, что мне нравится убивать,
Больше не боясь, страх сумел я свой побороть.
Тихо в голове, я по локоть в крови и рад,
Я нашел себя. Все темней и темней внутри.
Пусть такая жизнь для кого-то, как жуткий ад,
Но моя душа, как и мать – мертва, больше не болит.
5 июля 2014
Ангел
Даруя счастье, живя при свете, скрывая темень в душе покорной, искала путь, где смогла согреть бы сердечко полное льда и боли. Дороги вились, вели до места, заросши лесом, травою сорной. В груди пекла и горела вера, что я оставлю чужие роли. Что в силах жить, как сама желаю, и крылья белые за спиною способны в небо поднять.
Святая? Подобна ангелу?
Да в неволи.
Хотелось раньше коснуться рая. Увы, он спрятан за той стеною, где чудесам нет конца и края, где обитают те, что боролись.
А я слаба, растеряла силы, устала так, даже перья ноют. И волшебство, что текло по жилам, исчезло вместе с моим покоем. Самим я небом теперь гонима, мои сомненья всему виною.
Был глупым тот, кто считал наивно: летать рожденный ползти не может.
А есть ли бог? Кто создатель мира? Творец-кудесник создал живое? И кто мы: твари с чужих картинок? Храним людей и для них святое?..
А я ведь тоже хочу счастливой, спокойной жизни, любви и воли…
И за желания расплатилась. Сполна вкусила мирскую долю.
Болит все тело, одежда в клочья и смутно помню свое былое. Я в прошлом ангел, теперь порочный, что пал на землю и стал изгоем. Бреду во тьме под защитой ночи, ищу местечко я под луною. Быть может, кто-то решит помочь мне. Быть может кто-то… кто был такою.
Возможно, люди – созданья света, которых небо вернуло в лоно земли и мира, где нет ответов, где нет свободы и нет довольных.
Забыть себя и лишиться крыльев…
На самом деле не так уж больно.
Кто знает точно, кем раньше были, кто есть сейчас и кем будем после.
Конец дороги, и тьма все гуще. Сжимает душу и давит горло…
Сама решила судьбу разрушить, хлебнуть печалей и вдоволь горя.
Жалею?..
Вряд ли.
Свое пожила.
И даже рада смотреть на звезды.
Мерцанье света… течет по жилам. Вернули крылья? Да слишком поздно.
По всей округе метая искры, пусть гибнет ангел, желая Бога!..
Устала просто от этих игр, устала в мире жить одиноко.
И в тот же миг на краю планеты зажглась еще одна света точка.
Исчез тот ангел.
Нашлись ответы…
А там, в семье появилась дочка…
27 марта 2015
Расплата
«Сверхъестественное» о сделке с демоном
Белый круг на полу, что из соли написан,
Сердце громко без устали бьется в груди.
Ты напуган, сбит с толку, в руках чудо-книга,
Взываешь ты к небу: "Наш отче, спаси".
И библия вроде тебя согревает,
Но дом продолжает трещать и скрипеть.
Молитвы Отцу уже тихо читаешь
В надежде, что он тебя сможет сберечь.
А кто-то, скребясь по паркету, шагает,
Все ближе, все ближе, и белый песок
Пред бестией этой назад отступает,
Тебя зажимая в тугое кольцо.
И руки дрожат твои, вера слабеет,
Никто тебя, милый, уже не спасет.
Ты даже не плачешь – от страха немеешь,
И книга к ногам очень громко падет.
А бестия та на мгновенье затихнет,
Невидимой лапой лишь к полу прижмет,
Отбросит назад твою чудо-книгу,
Еще один шаг безпреградно вперед.
Желание: взять наконец себя в руки -
По венам холодная твердая дрожь.
Стоишь в тишине, не издашь ты и звука,
Теряя сознание... Когти, как нож,
Такие же длинные, в ноги воткнулись,
Кричишь что-то ввысь на полу ты без сил.
Еще и еще, и не пасть – мясорубка,
Прозрачная тварь все вонзает клыки.
Уже не вопишь: глотка вырвана с корнем,
И тело дрожит под ударами лап.
Душа исчезает на миг, но а вскоре,
Распятая болью, лишенная сна.
Зовешь, разрывая потугами горло,
Наивно все веришь, что кто-то спасет.
Ты жил десять лет... Но оно того стоило?..
Жалеть уже поздно, ведь вечность не ждет.
13 июля 2014
Где-то за горизонтом
Где-то за горизонтом даже светает раньше,
ярче играет солнце, светом его лучи.
Где-то за горизонтом иль чуточку, может, дальше,
есть на планете счастье. Ты только туда домчись.
И каждый миг все сложнее. В путь
далекий, тяжкий посмел шагнуть,
искать то счастье, что даст ожить,
творить добро и людей любить.
Устали ноги, но день за днем
идет вперед он за тем огнем,
что красным заревом все вокруг
раскрасит утром, как зелень луг.
Где-то за горизонтом люди горюют реже,
нет за чертою боли. Иди же туда. Иди.
Мечту ты свою исполни, пока ты других живее.
Есть на планете счастье. Ты только его найди.
Достигни чуда и в свете сгинь.
Алеет жизнь твоя, не отринь,
отбрось усталость и сам свети.
Способен будешь гореть в пути.
И вот он – красный, прекрасный свет.
Коснись его и сбеги от бед.
Протянешь руку… И в сердце грусть.
Еще не время. И снова в путь.
Где-то за горизонтом можно поверить в сказку,
где-то за этой далью властью владеет сон.
Вот бы туда добраться, и счастлив ты станешь сразу…
Где же конец дороги? Где же тот горизонт?
Устал, не в силах продолжить путь.
В последний раз на мечту взглянуть,
затем лишиться ее навек…
Увы, не может всё человек.
Краснеет небо, идет рассвет
и красит путника в алый цвет.
Измучен старец, безумен, глуп,
но на улыбку давно не скуп.
Протянет к свету свою ладонь
сквозь хриплый смех и такой же стон.
И красный льется своим теплом,
сухие пальцы согреет он…
Где-то за горизонтом… не существует смерти.
Где-то за горизонтом… сбываются все мечты.
Где-то за горизонтом… все еще кто-то верит,
все еще ждет кого-то… А вдруг ему нужен ты?
Где-то за горизонтом… счастье оно повсюду,
счастье искать не надо, счастье придет само.
Где-то за горизонтом… старца уж не осудят,
старец свое уж прожил, старец мечту нашел…
28 марта 2015 г
Монета
Упала монета со звоном на пол, крутилась, вертелась, остановилась. Она подошла, посмотрела – орел. Сердце быстрее, сильнее забилось.
– Что ж, хорошо, я согласна с тобой, ― мысли текли так спокойно и тихо. ― Скоро закончится праведный бой, лишь не сорваться бы раньше до крика.
Рубль в карман, а за пазуху – нож. Пусть ей тринадцать, но жизнь не щадила.
– Должен сполна расплатиться за ложь, мерзкий поступок, за то, что любила.
Все решено. Ее тело дрожит, холодно, страшно, решимость пугает.
– Выбрала месть? Ну тогда не спеши! Да, я не демон, но и не святая!
С грустью во взгляде покинула дом. Двери потуже, вздыхает устало. Ненависть – это обычно не то. Думала: справится, но ошибалась.
Не обернется, назад пути нет, все решено и неоспоримо. Вдоль по дороге, встречая рассвет, плавно машины проносятся мимо.
Дом, этажи, и вот она здесь. Миг на раздумья и все ж позвонила. Дверь отворилась, зажглась ее месть. Снова он пьян, улыбается мило.
Не побоялся, не зная, что ждет. Молча впустил «дорогую» подругу.
– Что привело? ― его голос как мед приторно-сладкий. ― Чего тебе, сука?
Болью на сердце сменяется злость, тихо утерла ненужные слезы.
– Жалости ищешь? Тебе повезло. Я подарю тебе новые грезы.
– Я не за этим, ― клокочет в груди, боязно, тела касается холод. ― Знаешь, я правда хотела уйти. Ты же…
– Сама подала этот повод. ― Он улыбался, не принял всерьез. ― Разве не знала, что нужно мужчине? Все эти сопли, любовь… – это всё бабам подходит. Для нас лишь причина.
– Значит, не стыдно?
– Ты шутишь? За что?! ― сделав затяжку, зажёг сигарету.
Слово за словом… Отборный поток матерной брани и грязи.
– Нимфетка, может, пришла за добавкой? Давай, ну же, ты только скажи мне об этом. Но без обид, не люблю тебя, знай. Чтоб без скандалов потом и без бреда.
– Вот значит как. Когда мне не до сна…
– Хватит! ― сказал это громко, сердито. Цапнул за руку. ― Ты мне не нужна! Вон из квартиры! Не то я…
– Убита.
– Что? Ты о чем?
– Я убита тобой. Все, о чем мыслю, так это о мести.
– Ну так давай! Или, детка, слабо?! Так я и думал.
– Аиду приветик!
Обняла резко, затем шаг назад. В центре груди рукоятка торчала. Он не успел даже слова сказать. Девочка молча напротив стояла.
Медленно с болью потух его взгляд, рухнуло тело. В ее глазах – вечер, свечи горечи, вокруг – темнота, оба в постели, ему стало легче… Девочка плачет, случилась беда, простынь в крови, у окна парень курит. Он-то доволен, девчонка бледна. Вытащил деньги, подумала – шутит. Плечи саднит и на скуле синяк, ноют колени и чуточку выше.
– Тысячи хватит? Иль больше цена?.. ― бросил на простынь, из комнаты вышел.
Первая ночь, как и первый кошмар. Страшно забыться, глаза закрыть снова… Девочка тихо оделась, ушла, и никому не сказала ни слова.
Сколько прошло? Может, пару недель прежде, чем жить оказалось не в силах. Девочка явно была не в себе. Кто обвинит? Лишь сама не простила.
Вновь его встретив, вернулся и гнев, вспомнив ту ночь, загадала монету. Если орел, то решится на грех… В памяти ярко зажглась сигарета.
Взгляд равнодушный на тело у ног. Медленно съехала на пол по стенке. Жизнь отнимает-дарует лишь бог? Пусть в это верят послушные детки. Может, в содеянном и не права… Верно: из глаз наконец текут слезы. Рухнет к коленям ее голова, сном теперь тихим касаются грезы. Сердце уставшее смерило темп, с губ пересохших – лишь плавные вздохи. «Что я наделала? Да и зачем?!» ― завтра возникнут такие вопросы. Ну а сейчас в мире красочных снов тихо, спокойно, уютно и лето…
Ветер в открытое входит окно, ближе к обшивке кладет сигарету. Кресло на жалость сдается легко, дым поднимает прозрачные руки. Светлое пламя жует волокно, все еще нехотя будто от скуки.
Девочка плавно ложится на пол, и из кармана сбегает монета. Кружится, вертится, снова орел…
Море во сне все красней от рассвета.
Переписано летом 2015
Я его любила
От любви до ненависти – один шаг,
в темноту ступаешь, в промозглый мрак,
показалось, будто несешь свой флаг,
но на нем лишь кости и белый череп.
Он предал, обидел, почти что враг,
из цензурных слов подойдет «дурак»,
только стало пусто и страшно так,
что внутри угасла святая вера.
Быстрый сердца стук, по щеке – слеза,
так хотелось злиться, но боль взяла,
посмотреть бы ясно в его глаза
и увидеть в них теплоту как прежде.
Ненавидя чувства, да и себя,
пожелаешь, чтобы любил тебя,
но его «прости»… И уже скорбя,
убиваешь следом свою надежду.
Так бывает часто: теперь одна,
без улыбки в сердце, обречена,
и другая кто-то его жена,
а твое у черта там где-то место.
И куда б ни шла – из обид стена,
потолок из боли, а пол – вина,
они давят, давят, лишая сна…
Ты была когда-то его невестой.
Из души печали и веры плач,
для себя сама же ты свой палач,
ну а время… Время совсем не врач,
только в мире этом есть то, что держит.
Уж седьмой, восьмой и девятый в ряд,
месяца о многом пусть говорят,
и внутри так ярко глаза горят…
Ты лишь в них увидишь святую верность.
Остается просто любить и ждать,
твоя кроха будет тебя спасать,
не давая тихо в углу страдать,
но придет однажды такое время:
пожелает сильно о том узнать,
кто его отец… Потрудись сказать,
улыбаясь честно, теперь ты мать:
«Я его любила вот так же крепко…»
25 марта 2015 г
Ангелы
― Всегда ли на небе Ангелы жили? Или с земли в облака перешли? ― однажды деви́ца парня спросила, когда под луною те двое брели.
Была ночь Обмана, а небо блестело, и ветер играл меж деревьев листвы.
Ей парень ответил:
– Они улетели, не выдержав боли, печали и лжи. Давно это было. Никто не поверит, всего лишь безумный волшебный рассказ. Но в нем говорится, что люди как звери вели себя раньше. Создатель их спас. Он видел ошибку, изъян тот заметил, и каждому передал силу любви. Гармония, счастье, послушные дети… Чудесно, не правда ли?
– Ты мне скажи. ― Она улыбалась, ей все было ясно: история эта – фантазии плод.
– Я думаю, Энни, что это прекрасно. Вернемся же к Ангелам, людям и… Бог! Не ведал Всевышний проклятия дара, всему есть на свете аналог из тьмы. Любил он людей, но постигла их кара: то – зависть, обида и ревность… Умы людские прогнили в оковах разврата, и жажда любви погубила сердца. За каждое чудо взимается плата, таков уж закон господина Творца. Тот хаос, та боль… ― Он казался расстроен, затем усмехнулся, ей глядя в глаза. ― Весь мир потрясла канонада из войн, и пали все жертвами сущего зла. Но в этом кошмаре мерцал луч надежды, одна за другою рождалась душа. Оставив тела, все, не нёсшие беды, взамен получили еще один шанс. Могучие крылья и в тон им одеты, Великие души погибших святых. Они не желали ни войн, ни победы. Свобода и счастье – пределы мечты. Создатель помог, сотворив для них кельи среди облаков, где ветвится инжир. И Ангелы, Энни…
– Они улетели, не выдержав боли, печали и лжи.
– Но это обман, ― очень тихо, серьезно, не став говорить ей об этом сейчас.
Девица с улыбкой смотрела на звезды, ее зацепил этот грустный рассказ.
А парень шел молча, мечтая о чуде, что даст ему силы в глаза ей сказать: «Тебя не люблю. Ничего уж не будет. Нам стоит со всем этим просто порвать».
И вот ложь за ложью, бессонные ночи в объятьях не Энни, а девы другой. И все холоднее, а дни все короче, при свете он с нею, во тьме уже с той.
Как будто история вновь повторилась, герой хоть и новый, но сеет раздор.
И снова вдвоем. В этот вечер искрило все небо, земля, только не светофор.
Ему надоело и в сердце решимость, тяжелую ношу пора уже снять.
– Мы вместе с тобою четвертую зиму, быть может, пора бы…
– Так дальше нельзя.
Снежинки ложились под ноги прохожим, хрустели, скрипели, сминалися в лед. У края дороги…
«На ссору похоже» ― подумал зевака, поплелся вперед.
Веселые песни, сигналят машины, сбивается с ритма подбитый фонарь…
Она его слышит, сквозь всхлипы, но слышит, с трудом понимая, кто он, кто она.
– Послушай, прости, извини меня, Энни, но все так сложилось…
– И долго у вас?
– Неважно. Но это любовь, без сомнений.
– А что же по-твоему было у нас?!
– Не знаю, ― еще один вздох с раздраженьем. ― Казалось – люблю, да, наверное…
– Страсть? Влечение? Дружба?!..
– Кончай с этим, Энни! Я больше не вынесу!
– Я тоже пас.
Она горячилась, затем замолчала, ударилась в слезы, рванулася прочь. И вечно зеленая фара не стала кровавым светить в эту темную ночь.
Водитель сигналил… Все вышло внезапно, и тормоза визг испугать не успел. Прохожие в крик, а девица…
– Ужасно!
– Полицию!
– Скорую!
– Не доглядел…
– О господи, Энни, пожалуйста, ну же, ― шептал лишь один у ее головы. ― Прости, извини… ― Снег окрасился лужей темнеющей быстро девичьей крови. ― Я так виноват. Я хотел… Я не ведал… Я просто запутался в собственной лжи. Я думал… Я… Энни… ― Был прерванным ветром, что вдруг поднялся и вокруг закружил.
А дальше, за телом погибшей девицы, мерцая как снежные хлопья с небес, возникла еще одна, в белом, как птица расправила крылья, взглянула на всех.
– Ты стала… Как можно? Ведь это лишь сказка. Я, что, обезумел? ― Поднялся с колен, пытался коснуться, но вышла промашка.
Она улыбнулась беззлобно взамен.
И снова тот ветер: размах ее крыльев, фонарь у дороги закашлял искрой. Еще холоднее, темнее и сильно в груди щемит парня, что вовсе не злой.
С болезненным хрипом смотрел он на небо, куда уходила вся в белом Она.
– Прости, извини меня, милая Энни, ― твердил об одном, но сгущалася тьма.
Не помнил, не видел, не знал всей он правды, и тело свое был не в силах узреть.
– А этот живой?
– Ему в клинику надо, но выживет точно.
– Тогда поскорей.
Той скорой мелодия громко играла. Ее он не слышал, как будто уснул. А небо блестело, была ночь Обмана, и ветер в лицо так по-теплому дул.
Машина все дальше, и дух выцветает. Плотнее становится тихая ночь…
Она перед ним, это сон – понимает, никто не способен обоим помочь.
А Энни светилась, и крылья белели, Она говорила о боли и лжи…
– Поэтому Ангелы к небу взлетели? Не выдержав муки?
– Ты сам и скажи…
Переписано летом 2015
Мамы и папы, найдите слова
Господи, Боже, как всё надоело!
Злые глаза всё глядят на меня!
Каждый старается сделать больнее,
Гадкие речи звенят и звенят,
Жесткие фразы коверкают душу,
В сердце моё добавляется яд.
Где б ни была, обязательно глушат
Крики озлобленных жизнью ребят.
Пусть еще юны, но, боже, смотрите,
Сколько в них горечи, желчи и лжи,
Мести, жестокости... Порваны нити,
В прошлом державшие струны души.
Кто-то ответит: "С годами остынут,
Мол – это молодость, сложится всё".
Правда? Вы верите? Встаньте на мину
И убегайте, а вдруг повезёт.
Просто поймите, что дети – не дети,
В крыльях скрывается плотная тьма.
Многих из них уже дьявол отметил,
Взгляды содержат всё меньше ума.
Всюду инстинкты, что гробят их жизни,
Драки, интимные связи и кокс.
Им накуриться, напиться, да лишь бы
По утру выложить всё это в блог.
Очнитесь, родители! Кто рядом с вами?
Ваш ли наследник? И суть не в крови.
Крепче схватите ребенка руками,
Дайте не денег, а каплю любви.
Жаль, что я вижу лишь зло и коварство,
Каждый их взгляд только это хранит.
Их не любили, и жизнь будто рабство.
Звери... Не люди, не дети они.
Разве не ведете?.. Это начало.
Все, что творится, зависит от вас.
Это случилось, и время настало.
Мамы и папы... Найдите слова...
переписано летом 2015
Небоскребы
Эти желания, бренные радости,
Копятся мысли и грезы, как здания.
И небоскребы не съеденных "сладостей"
Липнут друг к другу, толкаются, падают.
Время критически смотрит на шалости,
Эта реальность не терпит погрешностей.
Кажется, будто отсутствуют правила,
Глянешь поглубже в систему из внешностей:
Судьбы ложатся непрочным фундаментом,
Схемы на деле рисуются временем,
Пусть всё охвачено яростным пламенем,
Холод металла остудит намеренье.
Вот уже тихий, спокойный, оцепленный
Низким забором – клыками желания.
Силе не вырваться, есть только реплики:
"Вот бы; хотелось; а мне бы;"... без разницы
Новые, старые, мощные, слабые...
Сколько не строй их, миру-то всё равно.
"Хочется! Хочется! Хочется!" Мало ли,
Что человеку взбредет в его голову.
Да, человечек, такой же из сахара,
Кто-то надкусит, утопит... Раскрошится.
Всех нас втянули в божественный заговор,
Все мы запутались в собственных сложностях.
Мыслями, грезами копятся в зданиях
Эти желания, черные помыслы...
Мы – небоскребы с зыбучим фундаментом,
Лишь единицы достанут до космоса.
2015
Осколки
Гнилое и бездыханное тело лежит на лестнице,
Где-то внутри двугранная все еще искорка светится,
Это малютка храбрая тщетно теперь трепещется,
Хочет душонка слабая выбраться, этим тешится.
Только лишь тело убогое клеткой сильнее сжимается,
Душонка предприняла многое, без толку всё брыкается.
Без толку: расколочена искорка на два полюса,
Злая одна заточена в недрах хозяйки голоса,
Вечно она противная ядами с губ срывается,
Не удержать всеми силами, вторая же всё пытается,
