Текст книги "Хроники Братства Путников"

Автор книги: Араксис Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3. Предназначенная

Босая и почти нагая, в тонком полупрозрачном саване, более похожем на кокон из плотной паутины, она шла по крышам вагонов поезда Вильнюс – Ленинград, аккуратно балансируя на скользких краях и переступая через воздуховоды вентиляционных шахт. Холодный ветер трепал невесомые волосы, донося до нее горячий воздух от паровоза вперемешку с дымом, сажей и не успевавшими прогореть частицами угля, который помощник машиниста безостановочно закидывал в топку, ускоряя состав, чтобы как можно скорее прибыть в Даугавпилс, где их уже ждала машина скорой помощи. Минут десять назад в кабину ворвался проводник и, задыхаясь от бега, сообщил, что у одной из пассажирок, возможно, начинаются роды, и что ее муж их всех на куски порвет, если не будет сделано всего, что только возможно, чтобы ребенок родился целым и невредимым. И пока проводник, весь вымазанный в угольной пыли, пробирался по узким коридорам вагонов обратно к роженице, чтобы узнать, чем он еще может помочь, вокруг поезда происходили события, которые не то, чтобы сложно описать, в них очень сложно поверить, не увидев своими глазами.

Сгибая и ломая деревья, поднимая ураганный ветер и срывая с ветвей только начинавшую желтеть листву, по лесу вдоль железной дороги летели, шелестя черными крыльями, разношерстные демоны и падшие ангелы всех мастей и рангов, уничтожая и выжигая своим кислотным дыханием всё живое на своем пути. Вслед за поездом ползли, бежали, летели и ковыляли обглоданные и побитые жизнью умертвия и нежить рангом помладше. Они с завываниями и клекотом оборванных связок, с булькающими звуками давно прогнивших легких скользили вдоль рельсов, перепрыгивая по шпалам, цепляясь за ручки дверей своими костлявыми пальцами и наматываясь вязкой слизью на колеса вагонов. Она – их единственная цель, их жертва, и каждый из них, без исключения, был готов растерзать друг друга, чтобы добраться до нее первым. Кому-то было нужно ее тело, как физическая оболочка, а кто-то хотел завладеть всей силой и мощью ее души. Посреди этого хаоса и тьмы ярким белоснежным пятном выделялась она, Аксайя, безоружная и спокойно шедшая по крыше поезда к нужному ей вагону. Вплотную друг к другу, вдоль всего состава летели все те, кто ждал ее рождения – Архангелы и местные Божества, духи леса и элементали Стихий, Рыцари Ордена, погибшие и живущие. Даже ее собственные будущие родители, сами того не осознавая, были здесь, рядом с ней, закрывая ее своими крыльями и откидывая прочь всякого, кто посягал на их дитя. Внимательный наблюдатель, мог заметить, как тусклый свет вагонных окон выхватывал из ночной темноты картины драки; как каждый, кто высовывался из окружавшей поезд непроглядной тьмы, лишившись крыла или хвоста под острыми лезвиями архангельских мечей, без промедлений отправлялся туда, откуда пришел – в самые глубины того, что люди называют Адом.

Одному из них удалось прокрасться через приоткрытую дверь, и он уже полз, скрываемый темным густым туманом в полумраке спящего вагона к заветной двери, за которой молодой человек, окончивший курсы фельдшеров – единственный врач в поезде – с дрожащими руками готовился принимать первые в его жизни роды. Существо хотело заполучить тело еще до рождения, и, свисая над роженицей с верхней полки, тянуло свои склизкие кривые руки к ее животу, стараясь ухватиться за маленькие детские ножки.

Мощный луч фонаря разрезал мглу перед паровозом, прокладывая и расчищая путь, с шипением обжигая не успевших расступиться пред ним демонов. Но одному все же удалось увернуться, и он, исполнив фигуру высшего пилотажа, нырнул под днище паровоза, лишившись пучка длинных, черных, как смоль, перьев. Цепляясь когтистыми лапами за патрубки и шланги, вырывая их с корнем, он полз между колесами вагонов, обдирая о шпалы свои крылья и спину до костей. Но он знал: оно того стоит! Через мгновение он возник прямо перед Аксайей, и все в ужасе замерли, не решаясь что-либо предпринять. Да и что они могли сделать? Он был так близко, что она чувствовала его дыхание на своем лице. Видела, как раздувались от возбуждения его ноздри, когда он втягивал в себя воздух, стараясь понять, та ли она, кто ему нужен; как бегали его черные глаза с кроваво-красными вертикальными зрачками, будто он сам еще не верил в свою удачу. Но было уже поздно. Аксайя сделала шаг навстречу и мгновенно растворилась в воздухе, пройдя сквозь крышу вагона вниз – в купе, где тотчас же столкнулась лицом к лицу с новым непредвиденным препятствием: нежить мертвой хваткой вцепилась в беззащитное детское тельце и, извиваясь, прилагала все усилия, чтобы привести его в негодность, изуродовать до несовместимости с жизнью.

Сломанные ногти на пальцах роженицы впились в кожаную обивку сиденья, и под стук колес и свист ураганного ветра, в нестерпимой боли крика матери, на руках фельдшера безжизненно повисло маленькое обмякшее тело младенца. В тщетных попытках заставить ребенка дышать, никто не замечал ту ожесточенную битву, что шла внутри. Она продолжалась несколько долгих секунд, но от нее зависело все. Жизнь и смерть. Один на один с нежитью, которой больше нечего было терять. Тощие пальцы, завладев ее ногами, тянулись дальше по позвоночнику, чтобы полностью забрать ее себе, и Аксайе стоило немалых усилий, чтобы откинуть прочь вцепившегося в нее непрошеного гостя. И только когда ей это удалось, весь вагон с облегчением наполнился первым криком новорожденного младенца.

Свершилось слияние души и тела, и теперь никто не мог претендовать ни на одну из этих составляющих человека. Умертвиям пришлось довольствоваться останками туловища слишком резвого крылатого демона, обезглавленного Архангелом Михаилом сразу же, как только Аксайя появилась на свет. Они вмиг растерзали его гигантскую тушу, растащив по канавам и лесным оврагам, не оставив ни следа, и только несколько километров просек с поваленными деревьями и выжженная трава вдоль полотна железной дороги напоминали о ночной погоне.

Мелкий бес был более удачлив: он успел-таки покалечить тело, и девочка родилась с серьезной травмой – вывихом тазобедренных суставов – которая вынудила ее пройти первый в своей жизни урок терпения – провести год в специальной распорке-бандаже, чтобы ее пока еще мягкие кости смогли укрепиться на своих местах. А терпения в этой жизни ей понадобится еще очень и очень много.

***

Пойдя в первый класс, Гайва – так родители назвали девочку – стала понимать, что все остальные люди видят мир абсолютно иначе, – не так, как она. Никто из ее друзей не видел и даже не ощущал мерцающего разноцветного ореола ауры рядом с физическими телами плотного мира, и тем более не имели возможности общаться с представителями мира тонкого и иных пространств. Иногда, она могла мысленно ответить своему собеседнику на витавший вокруг него вопрос, а потом удивиться, почему тот не услышал ее ответа. Ей пришлось приспосабливаться к жизни в мире, в котором у большинства людей по каким-то причинам атрофировалась большая часть органов восприятия окружающей реальности. Что и говорить, сейчас тоже рождаются дети, которые очень хорошо помнят свои прошлые воплощения, могут слышать и видеть существ из параллельных миров – так называемых «воображаемых друзей», но их родители практически всегда отбивают у них эти способности, утверждая, что такое невозможно. Некоторых особенно настойчивых отучают «видеть» медикаментозно. Но Гайве повезло. Во-первых, свое раннее детство она каждое лето проводила на хуторе своей тетушки – старой ведуньи, которая кое-что смыслила в Истинной Магии и Законах Вселенной, а во-вторых, ее отец тоже был очень непростым человеком.

По задумке Совета Иерархий Аксайя должна была родиться еще в тридцатых годах прошлого века и, встретившись со своим Хранителем, сохранить Орден, предотвратить Вторую Мировую, сделать невозможной Холодную Войну со всеми ее последствиями и жертвами ядерных ударов по Японии… сохранить Мир на Планете. Но судьба разыграла свою карту иначе, и их пути разминулись в отчаянной близости друг от друга: поезд, в котором его с братьями, родителями и другими репрессированными везли в Сибирь, неспешно катился мимо многочисленных рвов и карьеров, предназначенных для расстрела неугодных властям личностей. Они не были знакомы друг с другом в этой жизни, и даже вряд ли видели друг друга в толпе, но когда он сквозь щель в вагонной двери мельком увидел окровавленные белоснежные волосы и скатившееся по склону хрупкое женское тело, в его груди будто что-то оборвалось. И он дал себе слово: выжить, во что бы то ни стало, и, насколько хватит у него сил, восполнить утрату для этого мира. Он тогда не осознавал, в чем именно была эта потеря, и как именно он мог помочь. Даже когда у него родилась дочь, он не вспомнил о той мимолетной встрече, но где-то в глубине души он знал: беречь, охранять, дать ей все необходимое и не мешать ей стать той, кем она должна быть – вот его задача.

Звонок разлетелся по классам и коридорам школы, как освобождение. Гайва любила учиться и узнавать новое, восполняя пробелы в своих отчасти передавшихся инкарнационно знаниях, но некоторые стороны учебы выводили ее из себя. Языки и фундаментальные науки давались ей с легкостью, ведь их нужно было только освежить в памяти и восстановить в сознании. А вот история шла тяжело: то и дело преподаватель говорил о вещах, которые не имели никакого отношения к реально происходившим событиям, и для того, чтобы сдавать зачеты, ей нужно было зубрить то, что требовал преподаватель, а после – выбрасывать из головы, чтобы не мешало. Историю пишет победитель, и, похоже, ее уже столько раз переписали, что изменили до неузнаваемости. Помимо этого, ее безумно раздражала учительница английского, которая из-за своей внутренней пролетарской злобы высмеивала ее, свободно владевшую на тот момент тремя иностранными языками, называя умственно отсталой. Но отец настаивал, что издевательства преподавателя – это урок, который ей необходимо пройти, чтобы дальнейшие трудности ей были уже нипочем, и выбора ей не оставили.

Сбежав вприпрыжку с крыльца школы и беспечно размахивая ранцем, она легкой пританцовывающей походкой направилась в сторону дома, а вслед за ней от угла здания скользнула и, озираясь по сторонам, стала красться сутулая тень в стоптанных башмаках. Его амнистировали позавчера и сразу же, из камеры, где он должен был отсидеть еще лет десять за совершенные зверские изнасилования, какие-то люди, представившиеся сотрудниками некоего Девятого отдела, отправили на задание. Оно было единственным условием его освобождения, но не поддавалось никакой логике: он должен был выследить, изнасиловать и убить одну семилетнюю девочку – ученицу второго класса средней общеобразовательной школы. Его самого это неувязка совершенно не волновала и не вызывала никаких подозрений: его взгляд и мысли были затуманены одурманивавшим и сводившим с ума словом «свобода», не говоря уже о том, что его чем-то предварительно накачали. Обогнав девочку на последних шагах, он с вежливой и даже ласковой улыбкой открыл перед ней дверь в парадную. Поблагодарив его легким кивком головы, она вошла в ослепивший ее после яркого солнечного света полумрак подъезда и направилась к лестнице.

– Молчать! Раздевайся! – зажав ей рот своей разбухшей, многократно обмороженной, шершавой ладонью с почерневшими ногтями, он затолкал ее в лифт. – Будь послушной девочкой…

Но Гайва и не собиралась. Что было силы, она ударила его своими детскими ручками. У нее не было времени испугаться, но яркий импульс желания жить соединил ее на мгновение с истинной силой ее души. Разрезавший пространство и плоть энергетический луч, вырвавшийся из ее ладоней, вонзился в тело насильника и пригвоздил его к стене. Высвободившись из сведенных судорогой рук, Гайва, не оглядываясь, побежала вверх по лестнице на свой этаж и заперлась в квартире, стараясь стереть из памяти обезумевшие, застланные туманом ярости глаза.

Архангел Михаил, следивший за ходом испытания, пристально посмотрел в замершие от боли неподвижные глаза насильника, которые стали, казалось, куда более живыми, чем были до этого. Еще бы! Сейчас он слышал и видел ангелов гораздо отчетливее. Вынув лезвие двуручного меча из бесчувственного тела, он позволил ему сползти на пол и направился вслед за Аксайей.

***

– Вы не находите, что испытание было чрезмерно жестоким? – Совет Хранителей негодовал из-за неоправданно резкой первой проверки.

– У нас нет совершенно никакого желания проверять Тейю Аксайю на прочность и решимость в ее намерении: если бы она сама не хотела, никто бы не заставил ее подписаться на эту авантюру. И, раз она согласилась, то, будьте уверены, пойдет до конца. Однако, к нашему величайшему сожалению, нравы людей сейчас на земле не многим отличаются от беззакония темных веков, поэтому не обессудьте… – Старейшины развели руками.

– Ну а мы, с вашего позволения, еще немного пошалим. – Темные, как всегда, были в своем репертуаре.

– С нашего позволения?! Да будь на то наша воля, так вас бы здесь и в помине не было! – кто-то в совете Хранителей схватился за рукоять меча, но его успели удержать его коллеги.

– Спокойствие! – Прервали нараставшее недопонимание Старейшины. – Мы уверены, что какими бы ни были испытания, придуманные людьми и спровоцированные Темными, Тейя все выдержит и пройдет их наилучшим образом. Ведь рядом с ней же есть Хранитель? Ее отец? Ведь так?

– Так-то оно так, но ее отец уже не помнит Тейю как свою охраняемую и видит в ней всего лишь маленькую девочку. Да, мудрого не по годам, но все же ребенка. – Отозвались Хранители.

– Вот странные вы все-таки существа! Что вы, что люди. Вы говорите: «Темные! Темные во всем виноваты!» А что мы? Если не будет нас, знаете ли вы, каким капризным и своенравным может вырасти этот «мудрый не по годам ребенок»? Мы помогаем людям становиться такими, какие они есть на самом деле, и тот, кто слаб – сломается, а тот, кто силен – станет еще крепче.

– Пожалуй, только это нас и успокаивает, – разлетелся по амфитеатру гул голосов.

– Вы можете не одобрять, или даже быть против того, что мы делаем, но знайте, что благодаря нашей работе ее заметили те, кто обучит ее всему, и поможет вспомнить, кто она есть. Так что мы с вами на одной стороне, хотите вы это или нет. И еще не известно, кто из нас темнее, мы или они. – Представители совета Темных кинули презрительные взгляды на сектор совета Архангелов и вышли из зала Суда.

***

Ее заметили, засекли и рассекретили, раскрыли местоположение, запеленговали. Она выдала себя неудержимым импульсом желания жить, и этот импульс, вырвавшийся из ее грудной клетки, ярким лучом прошил небо над смазанной и почти безликой толпой безвольных людей. И почти сразу же зашевелилась, заерзала дремавшая тьма: слетелась призрачными воронами к тому дому, где за тонкими стеклами пятиэтажки, в тихом шуме разговаривавшей самой с собой радиоточки, стоя на табурете перед большим кухонным столом, маленькая Гайва накрывала на стол. Ударившись о хрупкую грань, отделявшую залитую светом комнату от холодной черноты улицы, невидимая обычному человеку тень стряхнула с себя налет изумления и с еще большим остервенением стала биться в стекло, с каждым ударом испещряя его все более изощренной сетью трещин.

Почувствовав чей-то недобрый взгляд на своей спине и холодное прикосновение незримых всепроникающих рук, Гайва обернулась и хотела закричать, но звук застрял где-то в легких: черные силуэты и тени царапали и крошили своими когтями стекло, превращая его в развеваемую ветром пыль. Маленькая девочка, чье тело было еще не в состоянии слушаться не до конца вошедшую в него структуру души Тейи, бессильно опустилась на пол и отползла в центр кухни, подальше от грозивших смертью стен. Под обоями, с хрустом отрывая их от шершавой поверхности бетона, шарили когтистые пальцы темных рук, то и дело прорываясь сквозь плотную бумагу и стараясь дотянуться до своей жертвы, опрокидывая невесомую для них мебель и предметы интерьера.

В беспамятстве девочка шептала незнакомые заклинания, и где-то внутри зарождалось сплетение энергетических нитей, что, сформировав защитный кокон, могло с легкостью отразить любое внешние воздействие. Но, выходя за границу неокрепшего детского тела, сгусток заклинания рассеивался, как дым, вызывая только насмешку со стороны тех, кто решил уничтожить всякую надежду на сохранение целостности этого мира. Любое заклинание, что всплывало из бессознательной памяти в голове у Гайвы, рассыпалось буквально в ее руках: знания и опыта магического боя ей хватало с избытком, но в новом рождении все ее способности были пока неактивны. Архангелы, повинуясь приказу Совета Иерархий, наблюдали за происходившим со стороны, готовые в любую минуту ворваться в гущу событий и разметать призрачных разведчиков по закоулкам вселенной, но этого не потребовалось. В мигающем свете лампы Гайва дотянулась до приоткрытого ящика и опрокинула на себя все его содержимое. Оглушительные завывания и шкрябающий скрежет в голове не давал ей возможности сосредоточиться, но это была уже не маленькая девочка Гайва, – через ее тело, используя все доступные навыки и возможности, действовала сильная и могущественная сущность. Выбрав в темноте из всего хаоса баночек и коробков нужный, она в беспамятстве очертила толстой полосой вокруг себя замкнутую черту и, оказавшись в соляном круге, окончательно отключилась. Не сумев добраться до ее тела, призраки покружили вокруг еще немного и вихрем улетели прочь, затаившись в ожидании следующего шанса.

Пришедшие вечером родители так и не смогли понять, что произошло: отец просто прошел мимо, не увидев непривычную для его глаз картину лежавшей в круге соли дочери, а мать по-хозяйски стала прибирать кухню, посчитав, что девочка, просто баловалась, хотя это и было совсем на нее непохоже.

– Дочь, что с тобой? Потерянное сознание – это не повод отлынивать от домашних дел! Поторопись накрыть на стол. Сегодня у нас снова полный дом гостей.

– Мамочка! Папочка! – бледная как мел Гайва подошла к своим родителям на трясущихся от пережитого ногах. – Когда я вырасту, я буду сильной-сильной и смогу защитить и себя, и вас, и вообще весь мир, но сейчас мне нужна ваша защита. Пожалуйста, не оставляйте меня одну.

– Подготовьте здесь все, как положено, а я скоро вернусь. – Не обращая внимания на слабый голос дочери, отец надел на ходу шарф, чтобы уехать по делам.

– Если ты сейчас уйдешь, я больше никогда не буду с тобой разговаривать! – сверкнула глазами Гайва.

– Доченька, у отца очень важная встреча… – пыталась ее одернуть мама.

– Я никогда, никогда больше не скажу тебе ни одного слова. – Нахмурив брови, выпалила девочка вслед удалявшейся спине человека, которого все свое детство она была готова боготворить.

***

– Гайва здесь? – в тишине класса раздался голос завуча младших классов, заглянувшей в дверь и бледной как смерть.

– Да, – ответила ей учительница, и весь класс поднял глаза на сидевшую за первой партой девочку.

– Нужно, чтобы ты прошла к директору. – Обратилась к ней завуч.

– Но ведь я ничего не сделала! – лицо Гайвы выражало недоумение.

– И тем не менее. Вы же отпустите ее? – поинтересовалась она у преподавателя.

– А что мне остается? – пожала плечами женщина и кивком головы разрешила Гайве выйти из класса.

Идя по гулким холлам и переходам школы, завуч молча вела Гайву к кабинету директора, и предчувствие девочки говорило ей, что за этой дверью ее жизнь изменится навсегда.

– Войдите! – ответил незнакомый мужской голос, когда они постучались.

Напротив директора школы, женщины, на лице которой не осталось места, свободного от морщин, спиной к двери сидел мужчина, чьи намерения нельзя было определить из-за спокойного, ничего не выражавшего взгляда.

– Здравствуй… Гайва. – Размеренно произнес он, не повернув к ней даже головы и продолжая просматривать стопку бумаг, лежавшую перед ним. – Вы хорошо справились с проверочной работой.

– У нас еще не было проверочных. – Стушевалась девочка.

– И мы хотим, чтобы ты не останавливалась на достигнутом. – Будто не слыша ее возражений, продолжил незнакомец. – Тебя ждет подготовка к более сложным и важным задачам.

Только сейчас Гайва заметила сидевшего в кресле рядом с дверью отца. По-видимому, его пригласили на встречу раньше и уже все с ним обсудили.

– Пойдем? – незнакомец подошел к ней и, присев на корточки, чтобы заглянуть в ее глаза, протянул ей руку.

Она пристально посмотрела в его бездонные зрачки, а затем вопросительно повернула голову к отцу. Он был взволнован, но старался не подавать вида. Получив от него согласие, выраженное в сдержанном кивке, она неожиданно для всех пожала незнакомцу руку.

У дверей школы ее ждала черная «Волга» без номеров.

Прошелестев шинами по асфальту пустынных улиц, машина остановилась на мгновение перед тяжелыми стальными воротами и въехала во внутренний двор массивного здания, более напоминавшего монолитную крепость с маленькими бойницами окон. Вечно бегущие куда-то прохожие, почувствовав их недобрый прощупывающий взгляд на своих затылках, невольно передергивали плечами и, плотнее закутавшись в плащи и пальто, спешили поскорее скрыться за поворотом, убегая от этого неприятного ощущения. Здесь не было ни номера дома, ни названия улицы, и если какой-нибудь заблудившийся курьер осмеливался подняться по широким гранитным ступеням, чтобы постучать в дубовые створки дверей, на него тут же обращались взоры снайперов службы безопасности, державших вахту на крышах близлежащих домов.

Более пустынных и запутанных, как лабиринт, коридоров, чем здесь, не было ни в одном другом здании города. Здесь никто не задавал лишних вопросов, и мало кто задавал вопросы в принципе, понимая, что каждый знает ровно столько, сколько знать положено, а знать то, что знать не положено, – опасно для жизни. В то же время, именно здесь, в этих кабинетах в общей совокупности знали абсолютно все, совершенно обо всех, о каждом, живущем в стране человеке. Знали не только то, кто какую зарплату получает и на что ее тратит, не только, где живет, кем работает и как проводит свободное время. Я говорю о том, что не бросается в глаза и никак не отображается в бухгалтерской отчетности или обходном листе. Здесь знали о возможностях и потенциале души каждого рожденного. Стоило только кому-нибудь засветиться, проявить свои способности, не удержавшись в эмоциональном порыве, он сразу брался на карандаш и попадал под более пристальное наблюдение, а впоследствии – в один из этих кабинетов, где решалась его дальнейшая судьба. А выбор был невелик: либо согласиться на условия работы в государственной спецслужбе, либо с миром идти на все четыре стороны. Но даже если счастливчику удавалось после состоявшегося разговора добраться до дома, на следующее утро он мог уже не проснуться. Они знают, как можно убить совершенно незаметно, на расстоянии, буквально щелчком пальцев.

Особенность магического потенциала в том, что он должен быть использован. Независимо от цели и направления. Принцип этой организации был таков, что если этот потенциал нельзя было использовать в поставленных перед ней целях, то он должен был быть уничтожен. Выпит вместе с душой его владельца без остатка и слит в общий резервуар хранилища, из которого при любой необходимости они могли черпать силы и энергию для выполнения своих собственных задач, для достижения своих собственных целей.

Пройдя по бесконечным лабиринтам голых стен, Гайва вместе с сопровождавшим ее мужчиной остановилась перед неприметной двустворчатой дверью, напоминавшей более дверь в кладовую, нежели в кабинет. Не говоря ни слова, мужчина протянул девочке руку, показав, что ей нужно снять верхнюю одежду и отдать ее ему вместе с портфелем. Убедившись, что у нее не было острых или тяжелых предметов, он также молча, жестом предложил пройти в открытую дверь. Не чувствуя опасности, Гайва сделала шаг в ярко освещенное флуоресцирующим светом помещение. И как только обе ее стопы коснулись покрытого чем-то мягким пола, створки дверей захлопнулись за ее спиной, вспыхнув багровым цветом наложенных на них защитных символов. Свет погас так же внезапно и неожиданно, оставив Гайву без единого шанса осмотреться. Оказавшись в полной тишине изолированной от проникновения света и звуков комнаты, девочка вскрикнула от испуга, но тут же осеклась и затихла, поняв, что практически не услышала своего собственного голоса, поглощенного мягкими и, как губка, впитывавшими звук стенами. Она даже не могла понять, насколько большим или маленьким было это помещение, равно как и не могла узнать высоту стен, и был ли там вообще потолок. Все, что она чувствовала – это мягкий упругий ворс под подошвами ее туфель и такое же мягкое, но неприятное на ощупь покрытие стен: будто маленькие щупальца, тянулись к ней из толщи цементных блоков здания.

Гайве потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она пыталась нащупать дверь, но та куда-то исчезла. Нанесенные на нее руны делали ее неприступной преградой, справиться с которой было невозможно, не владея ключом, ни снаружи, ни изнутри. Собравшись с духом, она пошла вдоль стены, одной рукой касаясь ее, чтобы не пропустить случайный поворот, а другую – выставив вперед. Полого закругляясь, стена возвращалась в исходную точку, образуя замкнутый круг, по которому, теряя всякие ориентиры во времени и пространстве, бродила Гайва. Перед ее глазами плясали яркие цветовые пятна, перетекавшие одно в другое, мешая ей сосредоточиться. В отсутствие каких-либо внешних источников сигнала ее мозг создавал картины, цепляясь за любой приходящий образ, за любую крупицу информации. У обычного человека эти прыгающие цветовые пятна, сформировавшись в приемлемые для его сознания и рассудка образы, могут вызвать, в конечном счете, глубокое расстройство психики, устойчивые галлюцинации и полностью диссоциировать его разум и душу. Но то, что видела перед своими глазами Гайва, не было простым видением, плодом фантазии и воображения уставшего от неразберихи мозга, – она видела потоки переплетавшихся энергий этого пространства. Постепенно картина ее видения расширялась и становилась более полной. Первым делом она смогла различить тонкую линию светящегося перламутром потока, шедшего по периметру комнаты и огибавшего все помещение, с каждым следующим витком поднимаясь по стене на уровень выше. Уходя по спирали наверх, он собирался в центральной точке невидимого купола, из которой стекали тонкими струями серебристые нити меридианов воображаемой сферы. Пораженная этим зрелищем, Гайва решилась отпустить стену, что водила ее по замкнутому кругу, и, всматриваясь в сверкавшее над головой небо, направилась к центру комнаты. Казалось, чтобы добраться туда, ей потребовалась целая вечность.

С каждым ее шагом струящийся мерцающими нитями небосвод менял свою конфигурацию, отдаляя в пространстве ее цель. Гайва остановилась на мгновение, попытавшись нащупать оставшуюся позади стену, но ее рука провалилась в пустоту. Собрав в кулак свою волю, она двинулась дальше, полагаясь лишь на свой внутренний взор и силу своего намерения добраться до той точки, к которой ее подталкивало только необъяснимое знание. Внезапно она остановилась как вкопанная, подчинившись своему внутреннему голосу, который пробудился, как только она оставила все попытки сориентироваться в пространстве с помощью общеизвестных и доступных людям органов чувств. Она почувствовала, как те потоки, что до этого она могла только наблюдать, теперь, прикасаясь к ее телу, оказывали на нее ощутимое воздействие, будто поднимая ее руки вверх. Подчинившись их настойчивому движению, Гайва позволила своим рукам двигаться так, как ей велел ее внутренний голос. Подобрав, подцепив своими пальчиками мерцавшие в темноте нити потоков, она перенаправила их течение, соединила их в одной точке, в себе, став их пересечением – естественной частью этой четко выверенной энергетической структуры, которой не хватало лишь одного связующего звена. И она стала этой недостающей частью, замкнув на себя множество блуждавших, мерцавших, не имевших привязки в пространстве потоков. Она восстановила изначально задуманное течение энергий в структуре терявшей свое равновесие сферы. Почувствовав возможность выхода из замкнутого круга временной петли, созданной для тестирования таких, как она, новобранцев, мощные волны потоков ринулись к ней, хлынув через ее руки в пространство физического мира, заполняя своим свечением маленькую комнатку, обитую войлоком и более походившую на кладовку, нежели на купол небосвода. Разливаясь по полу и поднимаясь вверх по стенам, эти потоки, проходя через руки девочки, заполняли собой выведенные на стенах защитные символы. В момент, когда все воссозданные ею ключи нейтрализовали защитные знаки, выполнив свою задачу и открыли дверь, сбросив с нее заклинание, Гайва, обессилев, потеряла сознание.

***

– Завтра после школы за тобой приедет машина. – Не оборачиваясь, произнес человек, сидевший на переднем пассажирском сидении. – Она будет ждать тебя ровно десять минут. Если ты не придешь, твоим ничего не подозревающим друзьям, а затем и семье, не поздоровится.

– Откуда вы знаете, во сколько у меня заканчиваются уроки? – спросила Гайва, пытаясь остановить скачущие мысли в неумолимо кружившейся голове.

– Из всего, что мы о тебе знаем, расписание твоих занятий – это самое малое. До скорой встречи. – Многозначительно подчеркнул он уже через окно и жестом приказал водителю трогаться.

С того дня каждый вечер за ней приезжал водитель на блестящем черным глянцем автомобиле, и она, спустившись с крыльца школы, скрывалась за тонированными стеклами от любопытных глаз одноклассников и ехала на занятия, о сути которых не то что подругам, даже родным знать было смертельно опасно.

По меркам того времени, личный автомобиль был признаком невероятной роскоши, а уж личный водитель в воображении обывателя превращался в символ принадлежности к элите общества. Но у этой роскоши была и обратная сторона: молодой человек, открывавший дверь и помогавший сесть в машину, был крайне вежлив и обходителен, но стоило только объекту его заботы сделать неверное движение, отойти от предписанного регламента, или даже попытаться бежать, он, не задумываясь, стрелял бы на поражение. В Девятом отделе умели промывать мозги людям настолько быстро и качественно, что человеку становилось чуждо все человеческое: и чувства, и эмоции, и сострадание, и даже любовь. Впрочем, они это и сейчас умеют. Они оставляют способность здраво мыслить и чувствовать только тем, кому это необходимо для выполнения заданий. Таких агентов обучали особым образом: точно так же, как тренировали и натаскивали боевых магов в древние времена, которым было необходимо знать и в тонкостях понимать абсолютно все: от процесса формирования мысли до физического взаимодействия с природными и космическими стихиями. Каждый получал от этого свою выгоду. Руководящая верхушка государства имела в своем подчинении и под полным контролем высококлассных боевых магов, способных, как предвидеть, так и структурировать необходимые события будущего, при необходимости воздействуя на сознание и психику людей, и даже руководителей других государств. Рыцари тайного Ордена могли, обучая новобранцев, находить тех, кто так же, как они, родились для того, чтобы нести свои знания следующим поколениям. Те, кого они вербовали, получали возможность в кратчайшие сроки раскрыть максимум своего магического потенциала и вкусить полноту яркой, но обреченной быть скоротечной, в виду опасности их профессии, жизни. Однако Гайва узнает об этом только спустя лет семь, когда сама столкнется с безжалостностью и жестокостью тех, кто, практически не произнеся ни слова, завербовал и ее. У нее не было выбора. По воле случая, а по факту, с данного ей перед рождением согласия, единственным возможным образом в реалиях такого мира, коим он стал вследствие ошибок прошлого, Гайва с одиннадцати лет стала обучаться тому, что должна была знать, чтобы выжить и выполнить свое Предназначение. На протяжении первых двух лет она расширяла и углубляла свои познания в физике, астрономии, анатомии, естественных науках и истинной истории, опережая в сроках и превышая в объеме во много раз ту программу, что преподают детям ее возраста в обычной школе. Помимо общеизвестных наук ей преподавали и основы древних языков, и азы бытовой магии, обучали различным методикам входа в медитативные состояния, развивая способности видеть и чувствовать с плотно завязанными глазами все, что происходит вокруг; тренировали чувствовать и видеть намерения других людей так же четко и ясно, как свое собственное.