Текст книги "Измена. (Не) чужой ребенок (СИ)"
Автор книги: Аня Вьёри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
01.03
Маша
Детское кресло отлично становится в мою маленькую спортивную машинку. Пришлось отключить подушку безопасности, но в общем вышло удобно. Санька рядом со мной, под правой рукой.
Его я собирала дольше, чем себя. Только уже садясь в авто, я поняла, что даже не накрасилась.
Черт! Я сейчас приеду к нему на работу. В джинсах и футболке. А вдруг там его компаньоны, какие-то важные гости или…
Или кто?
Да плевать!
На все плевать!
Именно в этот момент я понимаю, что, по сути, еду выслушать решение мужа о разводе.
И мне действительно все равно, как я сейчас выгляжу.
Сажусь в машину, захлопываю дверь. Сашенька хмурится, недовольно крякает.
– Чш… мой хороший, – кладу руку на животик карапузу, к которому я привязываюсь все сильнее. – Мы просто съездим к папе.
Выезжаю из поселка на шоссе, подсовываю Сашке пустышку. Он почти сразу засыпает, укачанный равномерным движением машины. Но вот я как на иголках. Покрепче сжимаю руль вспотевшими ладонями.
Я справлюсь.
Я смогу.
И без него жить смогу.
Бросаю задумчивый взгляд на ребенка, мирно сопящего в люльке, и что-то пронзительно щемит в груди.
А вот без Сашки – нет. Если буду уходить от Егора, заберу малыша с собой.
В конце концов, в завещании ни слова, что Полянский своего наследника должен воспитывать.
Он рожден, и ладно.
У Егора есть его работа.
А вот у меня больше никого нет.
И никому я больше не нужна.
Егор
– Что ты здесь делаешь?
Пытаюсь выглядеть так, чтобы ни одну мою интонацию нельзя было назвать дружелюбной.
– Я? – Регина невинно хлопает ресницами. – Я к тебе, – тут же осекается, оглядывается на мою помощницу, с которой только что мило ворковала. – То есть к вам, – распахивает ярко-красные губы. – Можно?
Боже, какая же она мерзкая!
Эти искусственные ресницы, эти губищи варениками, эта призывно выпяченная грудь… Силиконовая? Нет. Не помню. Даже думать о ней противно. Даже вспоминать не хочу, что замарался, трогая ее.
Но не поговорить с Региной не могу.
Документы все выполнены идеально.
Только вот…
Она ни разу не суррогатная мать. И если это дойдет до Маши… Если это вообще куда-нибудь выйдет.
Чуть отстраняюсь в сторону, давая ей пройти.
– Меня ни для кого нет, – резко бросаю секретарше.
Захожу в кабинет, захлопываю дверь, а сам думаю, что надо было быть жестче Надо было попросту убрать эту соску туда, откуда ей бы выхода не было.
Я ей заплатил. Хорошо заплатил. Добился того, чтобы она уехала, но… Дрянь, вернулась.
– Согласно нашей договоренности, ты сейчас должна быть за пределами Российской Федерации, – бросаю в лицо этой шлюшке. – Мне нужно самому организовать твой отъезд?
Вскидываю бровь, давая понять, что если я займусь этим сам, то ничем хорошим для нее это не обернется.
– Егор, – шепчет она с придыханием. – Я так соскучилась, – кривит губы, пытаясь выжать из себя слезу, протягивает ко мне руки.
– Что значит соскучилась?! – отступаю, чтобы она не дай бог меня не тронула.
– Я… Мне так не хватает сильного плеча в этой сложной ситуации, – выдает она слишком длинную для ее умишка фразу, – мне совсем не на кого опереться!
– Могла бы найти, – смотрю на нее в упор.
– И ты… – она, кажется, по-настоящему изумлена. – Ты не ревнуешь?
– Я? – почти вскрикиваю. – Ревную? Тебя? Дорогая, ты что-то попутала. Я с тобой переспал один раз, случайно по пьяни. У нас никаких отношений не было и никогда не будет.
– Ну, – тут маска трогательной добродетели слетает с ее лица, и я вижу прежнюю хищницу, – отношений, может, и не было, а вот ребенок есть! – она прищуривается.
– У тебя нет, – качаю головой. – Все документы оформлены с твоего согласия. Матерью записана моя жена.
– Да-а, – тянет эта шлюшка, медленно приближаясь. – Но чтобы рассказать твоей жене о нас, мне не нужны документы, – она аккуратно касается кончиками пальцев моего галстука. – Чтобы пообщаться с прессой, – она выпячивает свои силиконовые вареники, сводит брови, – рассказать, как я скучаю по сыну, – смотрит на меня кокетливо, – мне не нужны документы.
– Ты вздумала меня шантажировать, – я отступаю, скалюсь в плотоядной улыбке. От злости, от возбуждения меня прошибает пот, сбивается дыхание. – Ты! – скидываю пиджак, ерошу волосы. – Вздумала мне угрожать!
Мне нужен Гоха из моей СБ. Чтобы эта дрянь не вышла из здания. Черт! Неужели я и дальше повалюсь в эту пучину мерзости? Одно дело смухлевать и подделать документы на ребенка, но другое – устранить его мать… Не хочу… Нет. Пока просто удержать ее.
Тянусь к телефону, чтобы вызвать своего подручного, но вдруг звонит селектор…
Маша
На подземную парковку заезжаю без проблем. Все здание принадлежит им, моя машина, конечно, в списках.
А вот уже в фойе первого этажа проблемы.
Охранник, хмурясь, придирчиво меня оглядывает.
Я перехватываю люльку поудобнее, спокойно иду к лифтам, но ко мне тут же подлетает излишне улыбчивая секретарша.
– Простите, вы к кому? – женщина настойчиво преграждает мне путь.
Хочется открыть рот и вякнуть: “К мужу!” – но… Но слова сами собой застревают у меня в горле.
Долго ли еще он будет моим мужем?
– Мне назначено, – дрожащим голосом отвечаю я. – В отделе кадров.
– Семнадцатый этаж направо по коридору, – улыбаясь еще шире, подсказывает мне секретарша.
– Спасибо, – стараюсь приветливо кивнуть, захожу в лифт и демонстративно нажимаю цифру пятьдесят три.
02.03
Лифт услужливо привозит меня поближе к мужу.
Пока еще мужу.
Захожу в фойе.
Чувствую, что дыхание сбивается, руки вспотели.
Люльку с Санькой повесила на предплечье на манер крестьянской корзины.
Мне с ним тяжело. Хоть он еще и кроха.
– Здравствуйте, – захожу в приемную моего мужа. Просторный светлый кабинет, оборудованный по последнему слову техники. Стильный интерьер, мягкие диваны. Любому зашедшему сюда должно быть ясно, что владелец умен, богат и обладает отменным чувством вкуса. В общем-то, так оно и есть.
– Добрый день, – на меня удивленно и чуть высокомерно смотрит молодая девица. Странно. Егор никогда не любил молодых секретарей.
– Я к господину Полянскому, – киваю ей, перехватывая поудобнее Сашку.
– Извините, – девица опускает глаза, в ее взгляде не смущение. Нет. Усмешка. – У него очень важная встреча.
Молчу. Меня будто грязью облили. У него важная встреча, из-за которой ему даже не хотят сообщить о приходе жены?
– Я его жена, – произношу тихо, но очень твердо. – Доложите.
Девица вскидывает удивленный взгляд, демонстративно медленно тянется к селектору, нажимает вызов.
– Егор Григорьевич…
– Я же сказал, меня ни для кого нет! – орет с той стороны мой муж. – НИ ДЛЯ КОГО!
Отбой связи.
Секретарша вскидывает бровь, смотрит на меня чуть надменно. Дескать… “Я же говорила!” и, не пряча наглой ухмылки, пялится в монитор.
Я стою перед ее столом, окаменев.
Эта дрянь даже не хочет предложить мне кофе! Просто игнорирует.
У нее такие распоряжения? Или мой муж начал выбирать персонал не по профессиональным качествам?
Не успеваю додумать эту мысль, как дверь приемной распахивается…
Егор
– Я же сказал, меня ни для кого нет! – рявкаю в селектор, не думая о произведенном эффекте.
А зря.
Зараза, прилипшая ко мне год назад, опасливо дергается, округляет глаза.
Она не так глупа, как мне вначале показалось.
– Сядь, – приказываю ей.
Сам набираю сообщение своему СБшнику: “В мой кабинет! Немедленно!”
Регина стоит как вкопанная. Кажется, боится пошевелиться.
– Сядь! – повторяю на пару тонов выше.
И этот окрик для нее становится сигналом к действию.
Только она, конечно же, не садится!
Нет!
Несется к двери.
Преграждаю ей путь.
Стоп!
Ты сама затеяла опасные игры, шлюшка.
Хватаю ее за запястье, но эта дрянь выскальзывает, хватается за ручку.
Черт! Успел ли подняться Гоха?
Маша
Дверь приемной распахивается, и к столу секретарши подбегает Гошка. Я давно его знаю, Егор ему доверяет, у них хорошие, почти неформальные отношения.
– Что случилось? – сдавленно спрашивает он у секретарши.
Та округляет глаза.
– Не знаю, – показывает на меня рукой. – Вот.
– Марь Сергевна? – Гоха что-то хочет спросить, но тут из кабинета моего мужа выбегает девица.
Она очень взбудоражена, глаза горят, дыхание сбилось, щеки алеют. Красивая. Темноглазая брюнетка явно татарских кровей. Шамаханская царица.
На мгновение замирает, злобно и презрительно глядя на меня, но тут же выбегает в коридор, к лифтам.
В дверях появляется мой муж.
Без пиджака, растрепанный, возбужденный…
– Гоха! – кричит он, обращаясь к помощнику, но вдруг замечает меня, и его взгляд становится растерянным… даже потерянным. – Маша?
Егор
Это все… Ты хотел быть подонком, Полянский, ты стал им.
Никогда ты не сможешь объяснить своей жене, что здесь произошло.
Никогда ты не сможешь оправдаться перед любимой.
Ничем.
Смотрю в ее глаза и понимаю, что шансов ноль.
Но я же должен хоть попытаться!
– Маша.
– Егор, извини, – она отворачивается, прячет глаза. – Я хотела позвать тебя пообедать вместе… – ее голос срывается, а я только сейчас понимаю, что она с Сашкой.
Черт!
Она ехала сюда с Сашкой. Пообедать!
Если бы не эта дрянь, я бы сейчас держал на руках своего сына, обнимал свою жену.
Внутри все сжимается в комок и обрывается.
Я понимаю, какимменя Маша сейчас видит.
Я понимаю, чтоона сейчас думает.
Но нет! Без объяснений я тебя сейчас не отпущу!
– Прости, я вижу, ты занят… – лепечет жена.
Нет! Маша!
– Марусь! О чем ты? Для тебя – никогда.
– Ну, – она грустно усмехается, – твоя секретарь меня не пустила, – отворачивается.
Что? Как?! У всех моих помощников есть циркуляр с вип-персонами, и Маша там первая в списке.
– Этот вопрос я решу чуть позже, – бросаю убийственный взгляд на тупую соску, которую еще до командировки собирался уволить.
– Егор, – в приемную пружинящим шагом заходит Мишка Ермолин, мой исполнительный. – Австрийцы!
Правая рука и левая мозговая доля моей компании обводит кабинет недоуменным взглядом.
– У вас все в порядке?
– Да! – быстро кивает Маша и натянуто улыбается. – Да! Извините! Мы побежали! Работайте! – поворачивается ко мне. – Дома увидимся!
– Маша! – пытаюсь ее удержать. – Подожди меня! – киваю на свой кабинет.
– Егор, – она нежно берет меня за руку, – ты зря волнуешься! Пообедаем дома, – улыбается лучезарно, но я вижу ее глаза. Бескрайнюю боль в ее взгляде. – Приезжай пораньше!
– Ну у нас вообще сегодня только эти переговоры, – басит Ермолин. – В Красноярске работали сорок восемь часов без перерыва на сон. К женам под бочок хочется, – хохмит мой друг, видя, что надо чуть-чуть разрядить обстановку.
Я подхожу вплотную к моей Марусеньке, беру ее лицо в ладони.
– Маш.
– Егор, – она настойчиво отводит мои руки, – я буду ждать тебя дома.
03.03
Маша
Эта девица… Красивая, холеная…
Как она на меня посмотрела!!!
Как хотел оправдаться Егор…
Но это лишнее. Я получила ответы на все свои вопросы.
Мне больше нет места в его жизни.
Секретарша, которая смотрит на меня с издевкой, выбегающие из кабинета мужа перевозбужденные женщины.
А сам он регулярно ночует в городе и даже не звонит напрямую.
Все.
Это все.
Сашка вдруг начинает квакать, и его всхлипывания переходят в плач.
– Подожди, мой маленький, сейчас!
Останавливаюсь на первом этаже, сажусь в какую-то кафешку, в которой умопомрачительно пахнет выпечкой, достаю из термосумки бутылочку со смесью…
– Вот, держи!
Беру малыша на руки, ладонью проверяю подгузник.
– Кушай, Санечка, – воркую с крохой, стараясь говорить спокойно. – Сейчас покушаешь, поедем домой, погуляем…
Мальчик размеренно сосет, а я вздыхаю, оглядываюсь по сторонам.
Ой! Гошка! Явно кого-то ищет. В руках рация, отдает приказания.
Неужели меня?
На миг внутри загорается надежда, смешанная с обидой.
Неужели Егор не хочет меня отпускать?!
Он так настойчиво просил, чтобы я дождалась его. Хотел что-то объяснить.
И тут СБшник ловит мой взгляд, приветливо кивает и идет дальше.
Все обрывается внутри.
Нет. Не меня.
Я себе все придумала.
Мой муж ищет другую сбежавшую девицу.
Ту… Яркую, страстную… Ту, из-за которой у него так блестели глаза…
Егор
Я теперь знаю, что такое выжженная пустыня.
Это то, что внутри у меня. И у моей жены. Из-за моих поступков. Из-за необдуманных действий. Из-за игры на повышение.
Я рискнул. Захотел сыграть по-крупному и рискнул.
И все потерял.
Машенька убегает из приемной, а я замираю и боюсь пошевелиться.
Мой мир рухнул и накрыл меня обломками.
Больше ничего нет.
Ничего больше не важно.
Ничего больше не нужно.
– Шеф… – тихо окликает меня Гоха. – Чего вызывал?
Вдох-выдох.
Отмираю.
Нет.
Нельзя себя жалеть.
Заварил кашу – разгребай.
А то эта дрянь еще к Маруське полезет.
Я просто обязан оградить ее от этого!
– Гох, отсюда только что вылетела девица…
– Брюнеточка? – Гошка рисует на уровне груди полусферы.
– Она, – киваю, поморщившись. – Пробить по камерам, куда делась. Найти. Доставить ко мне. Потом скажу, что дальше.
СБшник с готовностью кивает и растворяется в коридоре.
Я оборачиваюсь к секретарше.
– Алина, – произношу тоном, не предвещающим ничего хорошего.
– Да, Егор Григорьевич? – сейчас она не тянет на коварную соблазнительницу, сейчас она скорее первоклашка, не выучившая урок. Глаза широко распахнуты, губы дрожат.
– Алина, вы не пустили ко мне мою ЖЕНУ, – выделяю последнее слово, чтобы поняла. Чтобы осознала, дура такая…
– Но, Егор Григорьевич, разве ваша жена не… – она в панике, удивленно крутит головой, несмотря на то, что все женщины уже ушли. – Эта дама, – машет на мой кабинет, – представилась вашей супругой…
– Что, прямым текстом? – стискиваю зубы.
– Нет, – Алина краснеет, – она сказала, что…
С меня достаточно. Регина – сволочь, но это не отменяет того, что Алина – дура. Убрать обеих из моей жизни.
– Алина, я не готов выслушивать ваши оправдания, – еле сдерживаюсь. – Знать в лицо важных посетителей – ваша обязанность.
– Да… Но… Эта женщина, – Алина взмахивает рукой в сторону двери. – Она совсем не выглядела как… И вы там, – теперь взмах в сторону кабинета.
– Это моя ЖЕНА! – ору на нее, я уже не в силах сдержаться. – Мария Сергеевна моя жена! – повторяю с нажимом.
Что?!
Что ты себе позволила?
Решила, что я там с любовницей и дала это понять моей Маруське?!
– Алина, – смотрю сейчас на нее и думаю, как сохранить профессионализм и не наорать матом, – вы уволены!
– Но, Егор Григорьевич! – несется мне вслед, но я уже не слушаю.
Подхватываю ноут и спешу в главный переговорный зал. Сейчас встреча с австрийцами, а потом срочно домой. Срочно!
Может, еще хоть что-то смогу спасти.
Я смогу.
Я буду пытаться.
До последнего.
Это моя жена.
Это женщина, ради которой я живу.
Маша
Домой ехать не хочется.
Да и…
Если честно, нет сил.
Коленки дрожат, ладони потеют. Боль накрывает с головой, мешая дышать, становясь комом в горле.
В голове роятся совершенно неприятные мысли, в животе все сворачивается узлом.
Выхожу из лифта, но иду не на парковку.
Холл, крыльцо, улица…
Здесь недалеко есть парк. Маленький скверик в самом центре города, с прудом и утками. И очень красивыми клумбами. Только сейчас вся эта милота оставляет меня равнодушной. У меня просто ноги подкашиваются. Уговариваю себя, что это оттого, что автолюлька жутко тяжелая. С трудом добираюсь до ближайшей пустой лавочки, ставлю свою ношу и достаю ребенка.
– Иди ко мне, мой сладкий, – воркую, стараясь успокоить и себя, и его. – Иди к маме, – говорю на автомате. – Смотри, какое солнышко.
Малыш смешно хмурится, сопит, фыркает, как ежик, забавно чихает. Улыбаюсь. Мой ты маленький. Целую нежную щечку, поправляю чепчик, перехватываю его поудобнее.
На душе становится легче и приятнее.
Солнечные лучи играют бликами на глади крохотного паркового озерца, а я смотрю на очаровательную копию своего мужа, и во мне вдруг поселяются сомнения.
А был ли Егор так коварен?
А может, это просто череда глупых совпадений?
Ну всем же тяжело.
И ему в том числе.
Вон, в Красноярске, Мишка сказал, без перерыва на сон работали.
Не могут наши отношения так быстро развалиться.
Я безумно его люблю.
И он меня.
Я знаю, я чувствую.
Как он держал мое лицо в ладонях там, в кабинете…
Может, еще не все потеряно?
Может, у нас еще есть шанс?
Поговорить откровенно, сходить вдвоем к психологу.
Вздыхаю, прижимаю к себе малыша, и в этот момент рядом со мной на лавку садится…
04.03
Егор
Сижу в переговорном зале. Никак не могу переключиться на немецкий язык. Через каждые две фразы понимаю, что перевожу сам себе. Черт!
Егор!
Выкинь все из головы!
Ты этих переговоров два месяца добивался. Для чего? Чтобы их слить?
Тут же думаю, что если Маша уйдет, то на хрен мне вообще все эти переговоры? Вся эта корпорация? Вообще все?
Одергиваю себя.
Нет.
Работаем!
Работать, Полянский! Солнце еще высоко!
Австрийцы сыплют нужными им цифрами, которые неплохо бы проверить.
Черт! Вот тут и сейчас мне нужен нормальный ассистент рядом!
Открываю корпоративный чат, пишу начальнице отдела кадров: “Заменить мне помощницу. Нужна зрелая женщина, а еще лучше мужчина”, – делаю на этом акцент, давая понять все, что мне надо, не скатываясь в сплетни. Высокомерная выскочка посмела не пустить ко мне жену! Алине выписан волчий билет. Пусть попробует устроиться туда, где смотрят не на размер груди. Хотя вряд ли ей это помешает в карьере.
Снова пытаюсь сконцентрироваться на переговорах.
Хорошо, что Ермолин рядом.
Феноменальная память. Держит в уме данные по всем сделкам за прошедший год.
Дотошный зануда. Мы с ним так обычно и работаем. Он знает все детали, а я разрабатываю стратегию.
Вот только в случае с ребенком я ее фигово разработал! Не хватило мне Мишкиной педантичности.
Но год назад было с ним не посоветоваться…
Когда у Маруськи вдруг прижился плод, мне кажется, я готов был петь и плясать на каждом углу!
Это было счастье!
Это было то, чего мы всей душой хотели!
Там был мальчик.
Сын.
На этом настояла сама Маша.
Чтобы ей подсаживали только мальчиков.
Это чертово завещание.
Будь оно проклято!
Полоумный старик повесил хомут на шеи всех, кто был вынужден носить его фамилию. Отец все детство издевался надо мной, но когда я стал во главе компании, я был уверен, что теперь-то все кончено. Теперь я рулю ситуацией! Куда там! Как же жестоко я ошибался!
Ненавижу!
Его, отца, себя и всю эту чертову империю.
Наверное, год на третий брака мы решили, что можно подумать и о ребенке. И почти сразу поняли, что Маруся не может забеременеть…
Это был ее первый цикл сессий с психотерапевтом.
Она кляла себя, что не может выполнить обязательства перед фамилией.
А я проклинал саму фамилию и деда.
Это женщина, которую я люблю больше жизни.
Мне плевать, будут у нас дети или нет. Главное, чтобы она сама была рядом!
Но нет.
С упорством камикадзе Маша из раза в раз записывалась на ЭКО.
Гормональная терапия разрушала ее организм, каждая неудача била по ее психике.
Я терял свою девочку.
Я разрушал ее.
Я убивал ее тем, что я Полянский.
Очень просил прекратить, и она почти согласилась, но… И вот неожиданно удача! Успех! Плод прижился!
Боже, как же я был счастлив.
Мне плевать было на этого ребенка!
Я был счастлив, что моя Маруська больше не пойдет на этот круг ада! Что не будет больше терапий, никакого больше ЭКО… Черт, я наконец-то смогу просто спать со своей любимой женщиной, не думая о дне ее цикла!
Но нам не повезло.
Нам опять не повезло.
Выкидыш.
Маруська попала в гинекологию. Ее вычистили.
Я приходил к моей девочке…
Хотя лучше бы я ее тогда не видел.
Единственное, чего я тогда хотел, чтобы это все закончилось!
Плевать! Пусть корпорация уйдет к Федьке. Ничего не хочу!
Я стоял на коленях перед ее кроватью, сжимал ее тонкие холодные пальчики и умолял: “Маша, давай больше не будем!”
И вот тогда она сказала: “Это то, к чему тебя готовили всю жизнь… Я никогда себе не прощу…”
Вот так…
Я больше не мог этого вынести. Наврал про какую-то важную сделку, в больницу позвал свою мать.
Мама… Она всегда мне казалась мягкой и понимающей.
Я был уверен, что от нее Маруся не встретит осуждения. Только поддержку.
А сам…
Сам отправился не на работу, а в какой-то второсортный бар.
Мне было все равно. Я хотел просто заглушить боль, страх и отчаяние.
Да, именно отчаяние.
Я не видел вариантов сохранить Маруську.
Она просто убивала себя.
Гормоны, ЭКО, гормоны, ЭКО, психотерапия, снова гормоны…
Она ни за что не смогла бы себе простить, если бы по ее вине я потерял наследство.
Она больше не смогла просто жить со мной.
Она ни за что не поверила бы, что мне плевать на корпорацию! Что она была для меня важнее империи Полянских. Я был готов! Уйти в исполнительные. Да вообще уйти! Что-то свое основать!
Но нет! Она всегда знала, что есть это завещание! Она знала, что меня чуть ли не с детсада готовили…
Она бы не поверила.
Я сидел в плохо проветриваемом темном помещении и набирался какой-то мутью…
И тогда в моем отчаявшемся воспаленном разуме родился этот дикий, совершенно больной план.
Мы должны расстаться.
Единственный шанс для нее остаться психически и физически здоровой – это прекратить попытки забеременеть.
А для этого мы должны расстаться.
Но не я уйду от нее. Иначе она всю жизнь будет считать себя неполноценной.
Нет.
Я должен быть подонком, скотом, тварью…
Я должен повести себя как мудак, от которого ей захочется избавиться и начать жизнь заново.
А дальше я практически не помню события того вечера.
Помню только, что я обвел расфокусированным взглядом зал, заметил у барной стойки вроде как подходящую женскую фигурку. Она моментально откликнулась на мой немой призыв и подошла к столику, покачивая бедрами.
– Привет, – протянула она бархатным грудным голосом. – Я Регина!
