Текст книги "Мой человек (СИ)"

Автор книги: Аня Чацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Связка ключей, которую она перед уходом бросила на тумбу, до сих пор мозолила глаза – сюда София больше не вернётся, мне не стоит ждать. Не отдала девушка только магнитную карту, иначе мне пришлось бы её провожать до первого этажа, а этого она очевидно не хотела. Решила, что нечего бередить душу лишними минутами рядом друг с другом.

– Ты… – я развернулся к той, которая затеяла собственные игры за моей спиной. – Минута, чтобы одеться. Скажешь хоть слово, выставлю, как есть!

Видимо в этот момент я выглядел достаточно устрашающе, потому что девушка начала торопливо собираться, не сделав ни единой попытки меня соблазнить. Вздохнул, эту провожать вниз мне всё же придётся, иначе на этаже навечно поселится призрак. Натянул на себя первое, что выпало из шкафа, сгрёб со стола документы, из-за которых всё началось, и мы вышли.

– Я просто… – пискнула в лифте Тарасова, пытаясь выдавить оправдание в свою защиту, но я резко отмахнулся. Не хочу ничего знать, её мотивы мне предельно ясны. Вывел девушку из подъезда, не сказав даже слова на прощание, впихнул ей в руки бумажки, и вернулся обратно, набирая по дороге сразу несколько сообщений. Сегодня вечером обязательно напьюсь с парнями.

Утро следующего дня встретило меня головной болью, слабостью и тошнотой, подступавшей все ближе при каждом резком движении. Собрав мысли в кучу и влив внутрь пол литра холодной воды, начал сомневаться в собственных умственных способностях. Неудивительно, что меня вчера развезло буквально на втором бокале – только я мог пойти бухать, забыв, что все выходные глотал таблетки. Было так плохо, что отношения и работа – последнее, о чём я мог переживать.

Зазвонивший телефон захотелось кинуть, куда подальше, но я собрал все силы, чтобы ответить.

– Мистер Штиллер, – английская речь с акцентом, достаточно чувствительным для того, кто треть жизни провёл в Америке, выбила из колеи. Её обладателя было трудно не узнать. – Надеюсь, вам удобно сейчас говорить…

– Да, – прочистил горло и кивнул сам себе, председатель о моём жесте всё равно не узнает. Голова предательски закружилась, и я поскорее уселся на первый попавшийся стул.

– Вчера я имел приятнейший разговор с вашей невестой, и она поделилась интересной историей, которая заставила меня пересмотреть своё решение. Поэтому я готов подписать контракт с вами уже сегодня! Если мы сделаем это, когда ваша команда сможет приступить к работе? – мне казалось, что я сплю либо это параллельная реальность, в которой все проблемы решаются по щелчку пальцев.

– Всё будет согласно плану, который мы представили вам на последней встрече! Прототип сможем предоставить через две недели! – впервые вопрос с председателем Ву решался быстро, без лишних оттягиваний и лично со мной – до этого контактировали лишь наши ассистенты, долго вписывая встречи в загруженный график китайца. – Я могу узнать, что именно сказала вам София? – я был обязан задать этот вопрос. На том конце трубки послышался тихий смех.

– Об этом лучше спросите у неё сами!

Глава 19

– Что ты себе позволяешь?! – запищала брюнетка с бледной кожей, подскакивая на ноги. Девушка кончиками пальцев схватила журнал, который заполняла, и принялась ошалело трясти его в руках, брызгая вокруг каплями. Каплями крепкого чёрного кофе, который молниеносно впитывался в страницы, оставляя грязные, бурые разводы. На его спасение не было ни единого шанса, но Тарасова упорно не оставляла попытки реанимировать документ. – Я же его буду до конца жизни переписывать! – удручённо воскликнула она, наконец смирившись с потерей – журнал пал в неравном бою со свежезаваренной арабикой.

– Я случайно! Ты же знаешь, как это бывает… – с наигранным равнодушием пожала плечами. Извинятся всё равно не стану, не дождётся. Жаль, никакого чувства удовлетворения моя маленькая месть не принесла. Девушка, смотревшая на меня загнанным зверем и явно не ожидавшая, что сегодня её настигнет страх расплаты, не вызывала ничего, кроме отвращения. В первую очередь к себе. Не стоила она того, чтобы руки марать – вот, меня настигли первые укоры совести. Я горько вздохнула: и как постоять за себя в этом мире, полном негодяев, если тебя хорошо воспитали? Вопрос остался открытым.

– Тяжело быть брошенной, да? – язвительно усмехнулась Тарасова, показывая истинное змеиное нутро и пытаясь плюнуть ядом. Плохо старалась, до меня не долетело. Я не стала отнекиваться, доказывая, что всё не так. Она права, меня ведь действительно бросили. Только не из-за неё вчера, а ещё в тот снежный день после несостоявшегося ужина.

– А тебе использованной? – как там говорят, лучшая защита – это нападение? Если бы брюнетка не открыла рот, я бы по-быстрому собрала вещи и ушла, но теперь пусть отражает мои словесные выпады. – Уверена, он выставил тебя за дверь сразу после того, как я ушла… – девушка стиснула зубы с досадой и отвела взгляд в сторону, подтверждая мою догадку – она стала всего лишь орудием мести в умелых мужских руках. Предсказуемо! – Что ж, хотела мужика? Он весь твой! – с моими темпами скоро открою ярмарку, где буду раздаривать бывших одиноким девицам.

Я ожидала, что мне будут грозиться скорой расправой от рук замдекана, но ничего подобного не произошло. Девушка просто промолчала, не найдя, что ответить. Такие, как она, способны действовать только подло, исподтишка, но меня это, как и раньше, не особо волновало. Быстро выбросив из головы лицо страдающей Тарасовой, ушла на последнюю пару. Не просто крайнюю в расписании на сегодня, а ту, которой я планировала завершить свою не долгую преподавательскую карьеру. Вчера после долгих переговоров на семейном совете решение было принято. Кострова, конечно, поворчала, но я видела, что подруге и самой не терпится вернуть к привычному образу жизни. За две недели безвылазного торчания дома её широкая душа, требующая внимания, начала задыхаться, зато рацион Костика пополнился десятком новых блюд – девушка всё время заключения проводила на кухне.

Ни по каким документам официально я не проходила, всё под её фамилией, поэтому обратная рокировка должна пройти безболезненно. Оставалось только попрощаться с группой, с Аллой Борисовной, со всем, что случилось со мной за последнее время. И сделать шаг в новую жизнь. Я уже сбилась в какую по счёту. Моя привычка убегать от неудач в отношениях видимо неискоренима.

Вчера я смогла исправить ошибку, которая давила тяжелым грузом: компания Тимура, люди, которые работают на него, не пострадают по моей вине. Это была маленькая победа. Когда Штиллер всё узнает, будет локти кусать, что обошёлся со мной несправедливо, но я уже буду далеко. И его извинения мне совершенно не нужны, как и он сам. Мне вообще никто не нужен.

Гордо вскинув подбородок, чтобы не растерять запал уверенности, зашла в аудиторию. Студенты поднялись со своих мест, приветствуя меня, а я прошлась взглядом по знакомым лицам, кивая им. Сердце внезапно защемило от тоски. Нет, ещё не ушла, но уже скучаю по этим гаврикам. Вспомнила, как на одном из последних занятий выпускного курса, когда сама была студенткой, преподаватель сказал: “Оглянитесь на людей вокруг! Попробуйте прочувствовать момент! Вы в последний раз собираетесь в этой аудитории полным составом. Больше такого не будет!” На глаза выступили нежданные слёзы, резко отвернулась к доске, решив, что сегодня необходимо написать темы занятия. Иначе, никак!

– Уже завтра вернётся Виктория Александровна! – с улыбкой сообщила я, когда до звонка оставалась пара минут. Не люблю долгие прощания. – Надеюсь, вы меня не подведёте! И она не будет жаловаться, что я вас разбаловала!

– Такого мы гарантировать не можем! – хитро ухмыльнулся Климов. Эх, если бы сейчас меня оценивали на профпригодность, тест я бы завалила – у меня был любимчик, которых педагогам категорически нельзя выбирать. Хотя какой из меня педагог! – Вы же будете нас навещать? Приходите в гости!

– С удовольствием, но вечером я улетаю в Штаты! Приеду в мае и обязательно к вам загляну! – я пожала плечами, извиняясь, что так резко их бросаю.

Вчера Вселенная подала мне знак. Мой горячо любимый босс, с которым я плечом к плечу трудилась последние два года и который во мне души не чаял, решил заманить меня обратно на очень выгодных условиях. Это было одно из тех редких предложений, которые нельзя упускать. К тому же, так вовремя. И даже постоянные встречи с Николасом не пугали, будто у меня за время разлуки сформировался иммунитет на подонков. Кострова обиделась, что я её бросаю, но с ней можно было договориться, а вот, что скажут родители, когда узнают, что я удрала на другой контитент снова, даже не сообщив об этом, было страшно услышать. Прямо до дрожи в коленях. Всё-таки дочь из меня никудышняя. Но я всегда так: сначала делаю, а потом сообщаю. По факту.

– А у нас только по-английскому преподаватель поменяется или ещё по каким-то предметам? – Климов сделал хитрый ход, заставляя меня даже на секунду приоткрыть рот удивления. Конечно, сплетни в университете распространялись быстро, как в любой другой организации, и вся группа была в курсе личной жизни их преподавателей. Губы невольно растянулись в усмешке, а затем, думая, что ответить, я на секунду закусила нижнюю.

– Думаю, что только по языку! – подтвердила я. Штиллера никто с собой не зовёт.

***

Самолёт взмыл в небо, ускоряясь и оставляя позади огни ночного города. Если бы я сказала, что не ждала Тимура с замиранием сердца, когда регистрировалась на посадку – это было бы ложью. Нам, девушкам, до последнего хочется верить в пресловутое “и жили они долго и счастливо”, но суровая реальность всё расставляет по своим местам, оставляя шрамы в наивных душах. Заставляет выкинуть из головы череду слащавых фразочек про всепобеждающую любовь, которые мы заучиваем еще в детстве.

И вот я уже сижу, с лёгкой грустью посматривая в иллюминатор и понимая, что всё закончилось, будто мимолётный курортный роман. Не продолжительный, но яркий, как вспышка молнии в тёмном грозовом небе. Со всей его новизной ощущений, беззаботной легкостью, романтикой и страстью в концентрированном виде. Всё это могло гарантировать приятные и необременительные воспоминания, если бы не одно но: я влюбилась, как девчонка. И это чувство пьянило, лишая рассудка и здравого смысла. Только не имело никакого значения, потому что для таких, как Тимур, работа всегда стоит во главе угла. И он, такой заботливый и внимательный в повседневной жизни, легко подвинет меня снова, если я, пусть и ненамеренно, помешаю в достижении цели.

Не логично уходить от того, кто вскружил голову, но я не хочу проживать лучшие годы в постоянной попытке догнать мужчину или всё время бороться за него. Не жизнь, а сплошная освободительная операция. Только почему от принятого решения не становится легче? Почему по щекам катятся непрошенные слёзы?

– Я могу вам чем-то помочь? – мои страдания не укрылись от цепкого взгляда борт-проводницы. Если попросят оценить рейс в приложении, где покупала билет, поставлю пять звёздочек – за человечность.

– Можно зелёный чай? Без сахара, пожалуйста! – лучше упрямо давиться этой гадостью, чем страдать от собственных чувств, в которых придётся разбираться ещё долго. Когда-нибудь мы с мужчиной встретимся снова, объяснимся и, возможно, даже поймём друга друга, но сейчас я не готова даже посмотреть ему в глаза. Мне нужно время.

В аэропорту в ожидании меня томился личный водитель шефа. Я приосанилась, заметив знакомое лицо, и тут же нацепила маску удушающего спокойствия. Хоть выдержка трещит по швам и хочется сдохнуть от жалости к себе, никто не должен об этом догадаться. Молчаливый мужчина помог расправиться с неизменным багажом, кожаным чемоданом видавшим виды, и я запрыгнула на заднее сидение, пытаясь поскорее скрыться от моросящего дождя. Не люблю, когда влажность завивает мои волосы.

Мы волочились в вечерней пробке в сторону Манхеттена. Я с интересом глядела в окно, пытаясь понять, изменилось ли что-то за время моего отсутствия. Дорого обещала занять не меньше часа, поэтому времени, чтобы осмотреться вполне достаточно. Вспыхивающие яркими красками блики вывесок слепили глаза, заставляя картинку расплываться. Многие здания знакомы, я два года прожила в этом городе, но отчего-то вдруг охватило необычайной волнение. Оставалось списать его на то, что раньше времени начал мучить джетлаг. А в следующий момент меня резко дёрнуло в сторону: я даже испугаться не успела, не слабо приложившись головой о стекло. После наступила темнота и тишина, которые я ощущала всего несколько секунд.

– Вы меня слышите? – обоняние уловило отчётливый запах больницы, и я начала чувствовать себя соответствующе, медленно разлепила веки и скривилась от боли, резанувшей по вискам. Слишком много звуков, навалившихся разом: монотонные голоса медсестёр, беседующих с пациентами, яростный, заставляющий стынуть кровь в жилах вопль больного в дальнем углу и писк аппаратуры, сообщающий о том, что сердца пострадавших ещё бьются. Жива! Я определённо жива. Надо мной склонилось худосочное лицо женщины в белом, врачебном халате. – Вы находитесь в больничном центре Бруклина. Помните, как вас зовут?

– Софи, – дрожащим от слабости голосом произнесла я, попыталась приподняться, но каждое движение отдавалось щемящей болью. Почувствовал тяжесть в ногах, всё тело ныло и особенно ныла спина. – Что со мной случилось?

– Вы попали в аварию, но не волнуйтесь, – поспешила успокоить меня женщина, отметив, что я в полном сознании и могу трезво воспринимать информацию. – ни вашей жизни, ни жизни вашего ребёнка ничего не угрожает! Мы подозреваем, что вы отделались только ушибами, но не можем сделать рентген… В первом триместре такое излучение слишком опасно для развития ребёнка.

– Я беременна? – слова со свистом вырвались из лёгких. Не может быть, я же принимала противозачаточные. Практически регулярно.

– Если женщина поступает к нам без сознания, мы всегда делаем анализ крови на ХГЧ, «гормон беременности», – объяснила врач с улыбкой, глядя на меня, как на молодую, нерадивую будущую мамочку, – так, что да! И я вас с этим поздравляю!