Текст книги "Северное сияние на улице Южной"

Автор книги: Аня Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Буханка и Бубенчик жили вдвоем. Димка на четвертом этаже под Жменькой, а Буханка в гараже напротив подъезда. Димка жил, конечно, лучше Буханки – у него было тепло и «по-холостяцки уютно», говорил дед. А вот Буханка жила в холодном гараже без какого-либо уюта. А какой может быть уют, когда там одни гаечные ключи и ни одного горшка с цветами? Но, несмотря на то что Димка не создавал для Буханки уют, он все равно ее берег. Они не расставались с самого детства, Бубенчик говорил, что его отец еще ездил на ней. А потом она перешла по наследству Димке. В общем, Димка и Буханка были друзьями, хоть и ссорились часто, когда та не заводилась. Но разве бывает дружба без ссор? Вера в такую дружбу не верила, ведь с дедом она ругалась часто и так же часто мирилась.

Вера вспомнила, что в новом году она еще ничего не сняла для Likee. А это важно. У Веры было целых сто семь подписчиков в социальной сети, и все они ждали ее видео с нетерпением. В это верила Вера. На сто процентов она не могла утверждать, но верила точно.

Вера поставила телефон на подставку и, хлопнув в ладошки перед лицом, прочитала наспех, как скороговорку, стих, который сочинился в голове вот-вот только что:

– На берегу Дуная есть город небольшой. Его, конечно же, все знают и любят всей душой. Давайте вместе угадаем, что за город небольшой! Пишите свои варианты ответов в комментариях, а я выберу победителя, и победителю достанется… Ну, что-нибудь достанется обязательно!

Она тут же опубликовала видео, и оно понеслось радовать целых сто семь подписчиков ее Likee.

– Понаставили! – услышала Вера голос деда из кухни. Шаги его не слышала, а голос услышала.

«Нашел салаты, видимо», – подумала Вера. Дед тихонечко поставил пластинку Муслима Магомаева. У Веры и деда был один музыкальный вкус, вот из-за чего, а из-за музыки они не ругались никогда. Вера пошла на звуки.

– Дед, – она плюхнулась на стул между стеной и холодильником, – как выбиваются пробки?

– Резко, – ответил дед.

– От углекислого газа?

Вера знала, что пробка от шампанского вылетает из-за скопления углекислого газа.

– От напряжения.

Дед знал, что пробки в электричестве выбивает из-за короткого замыкания в цепи.

– Опять кто-то к нему чешет. Смотри-ка приличные какие.

Это дед отслеживал, кто приходит к соседям. В конце четвертой четверти первого класса в их доме на первом этаже поселился Изгой, к которому стали толпами захаживать люди. И деда это так беспокоило, что он даже невзлюбил Изгоя за это.

– Водит туда-сюда кого-то. Вот вызову полицию, пусть разбираются. Есть новости? – спросил дед, пока наводил порядок на своем подоконнике и отслеживал гостей Изгоя. Он был уверен, что все люди идут именно к нему, остальных гостей он знал в лицо. У деда вообще была феноменальная память, как у Барона Мюнхгаузена.

– Бубенчик опять упал с фонаря.

Это, конечно, была не новость, но что-то интересное за сегодня.

– Значит, не отремонтировал.

– Не отремонтировал, – подтвердила слова деда Вера.

Дед открыл замерзшее окно с деревянными рамами и глубоко вдохнул.

– Как будто бы с сахарной пудрой, – учуял нос деда с пятого этажа запах новой разновидности булок.

Вера любила булки с сахарной пудрой, но Булочник давно перестал их делать, поэтому сейчас это показалось настоящей фантастикой.

– Сходи-ка проверь.

И Вера понеслась, натягивать всё самое теплое, что предназначено для прогулок: комбинезон, свитер с пингвинами, ботинки, куртку с куклами с синими волосами, шарф, шапку. А то, что она забыла варежки, Вера вспомнила уже во время битвы за свободу.

– Это ты куда?

Мама, как медведь-шатун, вышла из полутьмы комнаты, как и обещала, в пижаме.

– Там булки с пудрой.

– А, если с пудрой, то топай.

Как вышла мама, так мама и ушла обратно, снарядив себя вишневым щербетом. Его мама обожала больше всего. Еще она, конечно, любила булки, но ела их только по праздникам. По большим праздникам. Новый год в этот список праздников входил.

Вера, перепрыгивая через две, а то и через три ступеньки, спустилась на первый этаж и вдруг врезалась в Юмориста.

– Вер, ну че происходит? Глазки есть? Ножками ходить умеешь? Не бегать, а ходить? – спросил он, отлепляя ее от своей куртки. – Первое января, у нормальных парней болит голова, а ты тут бегаешь.

– Привет, Юморист! – похлопала она его по руке и выбежала прочь из подъезда.

На улице тут же защипало щеки от мороза. И не успела Вера подружиться с морозом, как в нее полетел огромный, с голову главного из Богатырей, снежок. А чтобы вы понимали, главному из Богатырей было 15 лет, и голова его была размером с былинный камень.

– Нападаем!

И все Три Богатыря ринулись завоевывать живого человека. Сугроб отошел в сторону. Вера тут же нырнула под лавку и попыталась отбиться от печенегов, но их было трое, а она была одна. И да, вот сейчас она вспомнила, что забыла варежки дома. Она, конечно, могла биться и голыми руками, сгребая рыхлый снег и пуляя его в Богатырей мал мала меньше, но это оказалось плохой идеей. Руки тут же превратились в жалкое подобие сосулек, висевших на крыше дома. И Вера решила, что самым правильным решением будет бежать со всех ног. Так она и сделала.

По пути она, конечно, выбила одного противника – пятилетний Алёша рухнул на поле боя, но Илья и Добрыня, не видя преград, мчались за ней буквально по пятам. Вера слышала их тяжелое дыхание у себя за спиной. Ей удалось добежать до Булочной, ворваться в помещение и отдышаться. Богатыри в Булочную зайти побоялись. Вера смотрела на них через стекло. Что-то черное мелькнуло за их спинами, и Вера отшатнулась назад.

– Тебе чего? – спросил пышный, как пышки, Булочник.

– Булки… ха-ха-ха-ха, – пыталась отдышаться Вера, как загнанный пес. – Ха-ха-ха… есть булки с пудрой?

– Я не делаю булки с сахарной пудрой вот уже много миллионов лет, – вызывающе кисло сказал Булочник, и лицо его превратилось в дрожжевое тесто, которое так и норовило убежать из кастрюли.

– Я так и думала.

Вера даже не расстроилась, что Булочник так и не сделал за эти много миллионов лет булки с пудрой. Больше Веру расстраивала предстоящая битва. Но оставаться в Булочной не было смысла, а путь до подъезда занимал пятьдесят три широких дедовых шага. Эта информация была проверена Верой не раз.

– Ну, я погнала, – кивнула она Булочнику и вышла из булочной.

Предстояло биться до самого конца. Вера никогда не проигрывала в войне с печенегами, но чертовски боялась, что проиграет. Это был тот самый случай, когда слово «чертовски» чертовски уместно.

Вера осмотрелась по сторонам, как учил дед: направо, налево – никого не было. И тут откуда ни возьмись с козырька булочной в нее полетел огромный ком снега. Вера уклонилась, но часть кома отдало ей в руку. Вера была ранена, но не убита.

Она пробежала семь широченных дедовых шагов и замерла – ее окружили. Впереди стоял Илья, слева, у подъезда, Алёша, а позади нее бежал Добрыня. Вера метнулась метеором в сторону гаража Бубенчика, оббежала его по кругу и вернулась, пытаясь запутать следы. Но ничего не получилось. Богатыри, замыкая круг, надвигались на нее зло хихикая. Вот-вот – и они доберутся до жертвы.

Вдруг Богатыри остановились. За спиной Вера услышала грозное «р-р-р». Она медленно повернулась всем телом назад и увидела настоящего медведя. Черный пушистый медведь скалился в сторону Богатырей. Таких медведей Вера не видела никогда, да что уж, она никогда не видела никаких медведей. Только на картинках в энциклопедии и один раз в зоопарке, но это было так давно, что уже и не вспомнить когда.

– А-а-а! – закричала Вера.

– А-а-а-а! – закричали Богатыри.

Вера бросилась бежать к подъезду, не оглядываясь, только бы не догнали – ни медведь, ни Богатыри. Она бежала, падала, как Бубенчик, вставала, как Бубенчик, и снова бежала. Она даже не понимала, кто страшнее – медведь, Богатыри или кошки! Кошки стояли на ее пути прямо у входа в подъезд и фыркали в ее сторону. Всё. «Это провал», – подумала Вера. В этот момент из подъезда вышел Подкапелло в мохнатом, как ковер, пальто, за руку он вел внука. Вера пулей влетела в подъезд, огибая Подкапелло и внука, и тут же захлопнула за собой дверь.

Вера поняла, что Богатырям не выжить в этой битве с медведем. Мысленно она попрощалась со всеми тремя, переводя дыхание и держась за перила, чтобы не плюхнуться, как Димка Бубенчик с фонаря.

4

ТРИ БОГАТЫРЯ

Богатырей Вера не любила, ровно настолько, насколько не любила котов. И это касалось не только богатырей, которые жили этажом ниже, но и сказочных тоже. Вы, конечно же, спросите почему? И я отвечу! Вера верила в силу ума, а силушку богатырскую она просто-напросто боялась и смело в этом признавалась. Однако несмотря на то, что к богатырям Вера относила ровно так же, как и к кошкам, зла она им не желала. Но сейчас счет шел на часы, минуты, секунды. Вера просто пока не знала, за сколько один медведь может поглотить Трех Богатырей и вообще, помещаются ли в одном медведе целых три богатыря?

Резко щелкнул ключ в двери Изгоя. Вера обернулась. Перед ней стояла клетка с птицей, а где-то наверху ее держал большой человек. Снизу и в полутьме он напоминал деда, но деда Вера узнала бы сразу, а этого человека она видела впервые.

– Здравствуйте, – Вера сглотнула от страха.

– Здравствуйте, – кивнула в ответ птица, а следом и человек.

Изгой высунулся из-за двери и осмотрелся по сторонам.

– Здравствуйте, – кивнула Вера и Изгою.

– А, – улыбнулся Изгой и тут же спрятался за дверью.

Человек и птица открыли подъездную дверь и ушли в свет.

– До свидания, – сказал человек с птицей.

– Прощайте.

Вера знала, что этот человек больше не вернется. Только что она отправила его на верную погибель и даже не предупредила об этом.

Вера металась по площадке, не зная, как ей спасти Богатырей. Да, она не любила Богатырей так же, как и кошек, но зла-то, зла им не желала. Вера знала: выйти – значит погибнуть вместе с ними. Остаться – значит бросить их. А дед говорит, что бросать в беде даже не друга – трусость. Вера не была трусихой. Хотя… Ладно, быть трусихой она точной не хотела.

Богатырей Вера знала вот уже восемь лет. Знакомилась она с ними по очереди: когда Вера появилась на пятом этаже пятиэтажного дома на улице Южной, старший Добрыня и средний Илья уже жили в квартире ниже и устраивали Цветочнице «кордебалеты» – так дед называл ежеутреннее собирание Богатырей в школу и в детский сад. Алёша появился три года назад. Его уставшая Цветочница принесла в синем одеяльце в подъезд, приоткрыла уголок, быстро показала деду мордочку того, кого принесла, и быстро-быстро унесла в дом. Вера даже не успела разглядеть, какую зверюшку им там подсунули. Но потом она эту зверюшку расслышала. Ведь жил Алёша как раз под комнатой Веры и так громко там жил, что Вере порой приходилось уходить спать в комнату мамы.

Цветочница справлялась с Богатырями плохо. Иногда казалось, что она и вовсе не хочет с ними справляться. «Ну, что с того, что шумные, это же дети», – говорила она. Мама Веры так не считала. Мама Веры всегда и во всем требовала тишины. Вот чем Цветочницы отличаются от мам. Но, наверное, когда заводишь Трех Богатырей, действительно не знаешь, что с ними делать. Дед говорил, что Богатыри у Цветочницы появляются каждую пятилетку, как пятилетние планы развития народного хозяйства. Так и говорил: Богатыри – промысел народного хозяйства. А Вера знала, что никой они не промысел, а настоящие древние люди.

Дверь квартиры Юмориста со скрипом раскрылась, и из нее медленно поплыли две Снегурочки. По их ярким, нарядным, коротким костюмам Вера поняла, что эти точно играют Снегурочек. Именно играют, помните? Ведь Вера не верила в Деда Мороза и уж тем более в Снегурочку.

– Слушай, выручай! – налетела на Юмориста Вера.

– Вера, что ты все ходишь и ходишь, займись уже чем-нибудь! Полежи там на диване, посмотри телевизор.

– Там такое! Там тако-о-ое, – тянула Вера Юмориста за руку.

Конечно, Вера понимала, что если медведь уже прожевал Трех Богатырей, то один небольшой Юморист не поместится в него, но сомневалась. Вера просто не знала, насколько голодным медведь был прямо сейчас. А вдруг…

– Верусь, камон, ну не до тебя.

Юморист застегнул куртку и подвернул джинсы так, что показал голые щиколотки. «Фу, – подумала Вера, – он же замерзнет». Но вслух не сказала. Юморист обмотался волосатым шарфом по самые глаза и вместе со Снегурочками выплыл на улицу.

– Хана.

Вера точно знала, что Юмористу хана. Подъездная дверь захлопнулась перед носом Веры. Она ждала, когда раздастся визг Юмориста. Но, как ни странно, визга не произошло. Не было и рычания медведя. Была только тишина.

– Странно, – сказала сама себе Вера.

Она замерла, прислушиваясь к звукам за дверью.

– А варежки где твои? – прервал тишину голос над головой.

Сначала Вера дернулась, прилипнув к железной двери курткой с куклами с синими волосами, а потом наконец выдохнула.

– Фух.

Это была Цветочница. А Цветочницу Вера совсем не боялась.

– Куда я дела ключи? – послышался старушечий голос с верхнего этажа. Это Жменька опять искала свои ключи.

Цветочница, не торопясь, как в замедленной съемке маминых любимых телепередач, дотянулась до кнопки и открыла подъездную дверь. Вера зажмурила глаза в ожидании, что прямо сейчас на них с Цветочницей нападет медведь.

Но ничего не произошло.

Вера открыла глаза и… не увидела медведя. Ни одного медведя. Зато целых Три Богатыря продолжали биться за снег.

– Ты чего, Вер?

Цветочница взяла Веру за руку, пытаясь согреть ее ладошки.

– Нападай! – услышала Вера привычное богатырское.

– Я вам сейчас нападу! Так нападу, что потом будете убегать от меня! – крикнула в ответ Богатырям Цветочница.

– Ну, ма-а-а-ам, – протянулось длинное обидное печенежское.

– Пойдем со мной, а то они тебя забросают снегом. А если забросают снегом, то ты не сможешь отбиваться. Где твои варежки?

– Забыла.

Вера знала, что если она вернется домой, то никогда не узнает, куда делся медведь. А если пойдет с Цветочницей, то есть шанс медведя встретить. Да, скорее всего, им с Цветочницей придет хана, но по крайней мере она узнает, где находится берлога медведя, и сможет всех предупредить об опасности. Если успеет, конечно. Бегала Вера быстро, но у нее никогда не было возможности попробовать обогнать медведя, ведь медведя она видела на картинках в энциклопедии и в зоопарке давным-давно. Так давно, что она уже и не вспомнит, как он выглядит.

– Я вам – ух! – пригрозила Цветочница Богатырям. – Быстренько домой!

Вера шла ровно по следам Цветочницы. Прямо нога в ногу, чтобы запутать медведя. Он подумает, что Цветочница пошла в цветочный магазин одна, и нападет на нее, но не тут-то ему будет. И возможно, вдвоем с Цветочницей им получится прогнать медведя из двора на улице Южной. Ну или им наступит хана. Исхода было два. Но когда два исхода и два человека – это уже план и уже самая настоящая команда. Так дед говорит.

– Пытаюсь из них цветочков вырастить, а растут… – бурчала себе под нос Цветочница. А Вера все шла по ее следам. – А получаются… А получаются, – не могла она подобрать слов.

– Печенеги? – предложила Вера, выбрав подходящее слово из своего словарного запаса.

Цветочница остановилась. Обернулась. Ее кудряшки прыгнули из-под шапки на плечи. Она внимательно посмотрела на Веру грустными-грустными глазами и грустно-грустно повторила:

– Печенеги.

Вера умела подбирать подходящие слова, записывая стихотворные загадки в свой Likee. Самые зарифмованные загадки в мире. Еще вчера утром ей казалось, что это ее талант, с которым она сможет поехать на самую лучшую телепередачу в мире, но уже вчера вечером Вера поняла, что талант есть не у всех. Так сказал дед, а деду Вера верила. А это значит, что подбирать слова был вовсе не Верин талант. Или этого таланта не существовало вовсе.

Вера нащупала в куртке телефон. Открыла Likee. Еще никто не отгадал, что за город она загадала. Конечно, она не могла возлагать надежд на случайных подписчиков. Вряд ли им удастся отгадать, что город на Дунае – это Будапешт. Не все же разбираются в столицах мира как она. За незнание людей не судят, говорит дед. Вера с ним не согласна, но пока не спорит. Кто-то из лайкеров выложил видео с котом. Вера посмотрела, как кот пытается слезть с дерева. Скривилась. Закрыла Likee.

Да, котов Вера не любила больше, чем Богатырей. Точно-точно.

5

ЦВЕТОЧНИЦА

Цветочница стала цветочницей так давно, что сама уже не помнила, когда ей стала. Дед говорит, что ребенок должен сам решать, кем он хочет стать, а не так. Как так, он не говорил, но всегда ко Дню знаний покупал для мамы и Веры букеты в цветочном у Цветочницы. Букеты были плохими, говорила мама, а потом добавляла: неживые они, холодные. Как можно сделать цветы холодными, Вера не знала. Точнее, пока они с дедом не успели дойти до раздела ботаники.

Вообще, с дедом Вера получала гораздо больше знаний, чем в школе, и даже один раз предложила маме перевести ее на домашнее обучение с дедом. Но мама ответила: «А аттестат тебе тоже дед нарисует?» Вопрос был исчерпан, подытожил дед.

Цветочница шла впереди, Вера продолжала ступать на ее следы, но оборачивалась, проверяя, не идет ли кто-то по ее следам следом. Но никого не было – ни медведей, ни людей.

– Тут три шага, а из-за снега приходится целую вечность идти, – продолжала бурчать себе под нос Цветочница.

Вера знала, что шагов вовсе не три, а 117. Это если считать дедовыми шагами, а если шагами Веры, то получается все 234 шага. Но Цветочница всегда любила бурчать себе под нос, за это мама Веры прозвала ее Кактусом. Но прозвища, которые давала мама, никогда не приклеивались к людям, не то что дедовы. Дедовыми прозвищами называли всех во всем доме на улице Южной.

На самом деле Вера знала, что Цветочница никакая не Кактус, да и не цветок она вовсе, а больше что-то съестное, зефирка, например. Цветочница была красивой – в этом не сомневался никто. Мама говорит, что не за красоту любят, а дед говорит, что красота спасет мир. Кого слушать, Вера пока не решила, но Цветочница ей нравилась. Она была красивая, но грустная. А грустная она была оттого, что ее никто никогда не любил – так говорила мама, не Вера. И из этих маминых слов Веры вывела свою теорию: что если ты Цветочница, но тебя никто не любит, то и цветы будут неживыми, холодными. Ведь любовь – это тепло. Так однажды сказал Терминатор. Но куда ему до тепла, когда у него одна рука вообще тепла не чувствует?

– И как мы теперь…

Цветочница остановилась, мягко проскользив до порога цветочного магазина.

– Замело.

Это было последним, что пробурчала Цветочница до того, как Вера врезалась в ее холодное зеленое пальто.

– И как мы теперь попадем туда?

Спросила она явно не у Веры, а у самой себя. Она дважды обошла круглый магазин, чтобы убедиться, что входная дверь стоит на том же месте, где она ее оставила вчера, а не там, где меньше снега. Потом села в сугроб и грустно-грустно сказала:

– Не попадем.

Вера тоже хотела сесть в сугроб, но Цветочница не разрешила:

– Холодно.

Наверное, Цветочнице всегда было холодно, раз не боялась холода и могла сидеть в сугробе. Вера давала 100 и 1 точный процент на то, что если бы рядом с ними оказались Три Богатыря, то они бы в легкую напали на этот снежный сугроб и победили его, расчистив дорогу до входной двери в цветочный магазин.

– Он что, издевается над нами? – опять спросила Цветочница сама у себя.

Вера знала, что снег издеваться не умел, он мог идти, даже когда падал, совсем как Бубенчик, мог таять, а вот издеваться не мог совсем. Цветочница об этом не знала. Просто она была Цветочницей, а не педагогом, поэтому не знала, какие действия выполняет снег. Конечно, если бы такое сказала мама, Вере было бы за нее стыдно.

Немного погрустив, Цветочница достала из кармана телефон и покрутила его в руке как что-то совсем ненужное. Наверное, у нее не было Likee, раз она могла себе позволить так небрежно относиться к телефону, подумала Вера. Цветочница покрутила-покрутила и позвонила:

– Дим, у меня тут всё замело. Спасай.

И через сто семнадцать шагов у цветочного стоял Димка Бубенчик. Он, конечно, два раза упал в снег, дважды поднялся, но дошел достаточно быстро. Обычно так быстро он мог дойти, только когда что-нибудь ломалось у Цветочницы, все остальное он делал гораздо медленнее. Димка пришел с лопатой и улыбкой и очень быстро расчистил снег у двери в цветочный магазин.

– Вуаля! – открыл дверь Димка и запустил Цветочницу и Веру в магазин. И Вера попала в настоящее цветочное царство.

– Как в Голландии, – восхитилась она.

– Как в морозилке, – огорчилась Цветочница.

– Т-т-так это ты кондиционер забыла выключить, – точно знал Димка.

Обычно забывать всё на свете умела только Жменька, но, наверное, Цветочница заразилась от нее, подумала Вера. Вера села на табурет, спрятала ладошки в карман куртки с куклами с синими волосами, а голову опустила в воротник, чтобы дышать внутрь. Так становилось теплее. Вера осмотрелась: абсолютно везде вокруг все цветы опустили головы и спали крепким сном. Им было так холодно, что казалось, они поменялись местами с медведем. Они ушли в долгую зимнюю спячку, а медведь из нее вышел. Но в данном случае даже спящие цветы Вере нравились больше, чем спящие и неспящие медведи.

– Идет! – тревожно сказала Цветочница и посмотрела на стеклянную дверь – по расчищенной Димкой дорожке шел Подкапелло.

Он шагал так стремительно, что его мохнатое, как ковер, пальто разлеталось в стороны, и можно было увидеть, что там под пальто торчит свитер с оленями. Он ему очень шел. Красные олени на свитере отлично сочетались с красными щеками на лице Подкапелло. В цветах Вера разбиралась с сентября. В сентябре они с дедом прочитали книгу про теорию цвета. Так она научилась сочетать то, что сочетается.

– Чао, господа! – ворвался стремительный Подкапелло.

Над дверью дзынькнул звоночек, предупреждающий о вошедшем покупателе. Вера высунула нос из воротника. Заснеженный Подкапелло стоял перед витриной, и глаза его быстро-быстро осматривали товар.

– Уснула. Уснула. Уснула, – прошелся он вдоль розовых роз.

Подкапелло был тем, кто ворует елки у людей, знала Вера. А это означало одно – такой человек способен на всё. Дед прозвал Подкапелло Подкапелло, потому что тот, как и итальянцы, много говорил, но мало делал. Вся его жизнь была похожа на сиесту, говорил дед. Вера знала, что Подкапелло никакой не итальянец, а депутат местного разлива – так говорила мама. Разливали его, наверное, из кастрюли со школьным клубничным киселем. Так предположила Вера, потому что знала, что школьный клубничный кисель самый неприятный из всех киселей на свете, ведь он с комочками и тянется.

– Фу, – фыркнула Вера, вспомнив школьный клубничный кисель на вкус.

– Ну что, до сих пор пытаетесь? – обратился Подкапелло к Цветочнице. – Пытайтесь, пытайтесь, скоро я это всё хоп – и приберу к своим рукам.

Он сказал это с такой неприятной улыбочкой, что Вера даже попробовала его спародировать, но вышло неважно.

– А… А-а-а-а-а вы нас тут не п-п-пугайте! – вдруг неловко сказал Димка и еле удержался за стол, чтобы не рухнуть на пол от страха. – Мы вам этот магазин не отдадим.

– Посмотрим.

Подкапелло быстро осмотрел все рядом стоящие вазы с цветами. Вырвал одну не до конца уснувшую розу, кинул бумажные деньги на стол поближе к Цветочнице и так же стремительно, как и пришел – ушел.

– Без боя, – добавил Димка, грозя в спину Подкапелло кулаком.

Всё это произошло так быстро, что Вера даже не успела понять, кто кому зачем должен отдавать или не отдавать магазин. Но в этот момент красивая Цветочница стала такой несчастной, что была готова разреветься. Димка похлопал ее по плечу, как старого друга, и ободряюще сказал с улыбкой:

– Н-н-ничего. Что-нибудь придумаешь. Приду… маю, – вдруг поправил он себя в окончании.

Цветочница подтянула к себе бумажные деньги за полусонную розу и сделала бровки домиком.

– Оу-оу, – прошептала Вера.

Вера знала, что когда Цветочница складывает бровки домиком, это значит, что будет потоп. И Цветочница его устроила, уткнувшись в Димкино плечо. Димку надо было спасать.

– Я тут лампочку нашел в гараже м-м-мощную, – пытался успокоить Цветочницу Бубенчик. – В ней м-м-мощность 10 Ватт, но при этом световой поток у нее 1200 Люмен. Пре-представляешь?

– Он отберет у меня магазин, – хлюпала Цветочница в Димкино плечо.

– А ц-ц-цветовая температура в ней 3000 Кельвинов.

– Мои родители продавали цветы, я продавала цветы. И куда мне теперь?

– Дим, есть срочное дело! – Вера решила, что надо брать всё в свои руки. И взяла Димку за руку.

– Нам пора!

– Нам п-п-пора, – повторил Бубенчик.

– Так идем? – спросила Вера.

– Так идем, – снова повторил Бубенчик.

И пошел.

– Дим, я булочек сделала. Приходи вечером, – бросила Цветочница вслед.

– Придет, – пообещала Вера.

Вера и Бубенчик шли по протоптанной дорожке, но Димка все равно продолжал падать и вставать, теряя равновесие.

– Дима, мы все в опасности! – строго сказала Вера и остановилась на тридцать седьмом Димкином шаге и на семьдесят четвертом своем.

Димка тоже остановился и ждал продолжения.

– В нашем дворе завелся медведь, и мы все-все в опасности.

– Прямо-таки м-м-медведь? – переспросил Димка.

– Большой, черный, и клыки у него во-о-о-от такие, – показала Вера на себе.

– Прямо во-о-о-от такие?

– Ну, может быть, во-о-от такие, конечно, – поправила себя Вера.

– Но м-м-медведь?

– Точно тебе говорю! – не сомневалась Вера. – И нам всем грозит самая настоящая опасность!

6

ПИСЬМО № 1

– Опасность, говоришь?

Димка смотрел на Веру, Вера смотрела на Димку. Опасности они не чувствовали, но она была. Так казалось Вере, Димке так не казалось.

– Ерунда. Откуда во дворе появится бурый м-м-медведь?

– Я не сказала, что он бурый, – поправила Димку Вера.

– Ну-у-у, не белый ведь? – расхохотался Бубенчик.

– А может, и белый.

– Тогда мы точно в опасности! – Димка вдруг стал настоящим серьезным человеком.

– А я тебе что говорю! Нам надо всех предупредить об этом.

– Погоди, не т-т-торопись. – Димка вообще не любил торопиться и другим не советовал. – Для начала нам нужно узнать, какой он был – бурый или белый, так мы поймем, на что его ловить – на рыбу или на мед.

– Точно, – была полностью согласна Вера.

– Так каким он был – бурым или белым?

– Судя по картинкам в энциклопедии, смею предположить, что бурый.

– Но не б-б-белый?

– Скорее черный.

– Угу, – задумался Димка. – А где ты его видела?

– Вон там, у твоего гаража.

– Угу, – смекнул Димка. – Как давно ты его в-в-видела?

– Ну вот смотри: тридцать восемь шагов от подъезда до гаража, тридцать восемь шагов от гаража до подъезда. Один гость Изгоя, кивок. Юморист со Снегурочками. Потом 234 шага от подъезда до цветочного магазина, 74 шага от цветочного магазина до сейчас. Вот так как-то.

– Ты время еще не п-п-проходила в школе?

– Проходила. Но время не измеряется в «как давно», время измеряется в секундах, минутах и часах.

– Ладно, – выдохнул Димка. – Сколько минут назад ты видела м-м-медведя у моего гаража?

Вера достала телефон из кармана, посмотрела на время, часы показывали 14:14.

– Загадывай желание, – скомандовала Вера.

– Чего?

– На часах 14:14 – время загадывать желания. Загадал?

– Ну, п-п-предположим.

– Медведь был у твоего гаража тридцать четыре минуты назад.

– Ты одна его видела?

– Богатыри тоже видели.

– П-п-понял. Придерживаемся следующего плана: ты срочно идешь домой и следишь за тем, что происходит сверху. В случае, если увидишь медведя еще раз, подаешь мне знак, и я набрасываю на него сетку, ловлю и прячу в Буханке. А мы с мальчишками б-б-будем контролировать, чтобы он снова не забежал во двор. Уговор?

– Уговор.

Вера пожала Бубенчику руку и понеслась скорее к дому. На ходу нашла в кармане ключи и метеором попала в подъезд. У двери Изгоя стояли двое в белых шапках и с сумкой, из которой что-то громко фырчало.

– Здравствуйте, – кивнула им Вера, те в ответ кивнули ей.

Вера поднялась на второй этаж и стала наблюдать, куда пойдут гости Изгоя. Она только высунула голову из-за перил, как двое скрылись за дверью.

– За кем следишь?

Она обернулась на мягкий, как вата, голос Терминатора.

– Ты знал, что к Изгою ходят всякие?

– Это тебе дед так сказал?

– Это я тебе говорю.

– Ну ходят и ходят. Главное, что ходят, не забывают.

– Странно всё это, Терминатор.

Терминатор в одной, настоящей, руке нес небольшой черный пакет. Во второй, ненастоящей, железной руке он тоже нес небольшой черный пакет.

– Мусор? – Спросила Вера.

– Корм для голубей.

Терминатор давно привык к Вериным расспросам. И с радостью на все отвечал. Однажды Терминатор сказал, что очень хочет, чтобы кто-то называл его папой. Вера сказала, что кто-то обязательно назовет. Свою кандидатуру предлагать не стала. Ведь Вера знает, что ее папа рано или поздно вернется из Заполярья, а двух пап называть папами она пока не готова.

Вера, перепрыгивая через две, а то и через три ступеньки, поднялась на пятый этаж. На этаже стояла маленькая Жменька и искала что-то под ногами.

– Ключи потеряли? – спросила Вера.

– Ты видела мои ключи?

– Не-а, – пожала плечами Вера.

Жменька была ростом чуть выше Веры и возрастом чуть старше деда, а это означало, что Жменька была совсем древняя, древнее печенегов, так точно. Об этом свидетельствовали ее скукожинки на лице, напоминающие Вере мятый бумажный пакет, а еще у нее были любопытные, всегда смеющиеся голубые глаза. Вере нравились глаза Жменьки, они как будто несли за собой историческую ценность в общем-то старинной старушки.

– А это что? – вдруг выхватила Жменька ключи из рук Веры.

– Эй, эй, это мои!

В целом Вера могла обезвредить старушку, и без оружия. Дед научил Веру нескольким приемам из кёкусинкай-карате, чтобы, когда Вера окажется в Японии, она смогла за себя постоять, ведь деда с ней рядом не будет. Но в этом случае использовать запрещенные приемы было небезопасно. В энциклопедиях пишут, что исторические экспонаты довольно хрупкие – если на них надавить, могут и рассыпаться. Поэтому Вера стала ждать, когда Жменька убедится в том, что ключи от квартиры подходят только к Вериной квартире.

– Не подходят, – убедилась она.

К радости Веры, на площадку из квартиры вышел дед.

– Ты кто? – бросила на него подозрительный взгляд Жменька.

– Дед Пихто, – ответил дед. – Опять закрылась?

Дед толкнул Жменькину дверь, и она распахнулась.

– Ну что же ты, старая, совсем из ума выжила. Давай, пойдем, покормлю тебя.

– Я с тобой никуда не пойду, – продолжала в чем-то подозревать деда Жменька.

Жменька всегда не хотела никуда идти с дедом, но всегда в итоге шла. Просто больше ей ходить было не с кем. Да к ней и ходили только дед да мама, больше к Жменьке никто не ходил.