Текст книги "Полночь. ХХI век"
Автор книги: Анвар Кураев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Дорога
В горку. В темпе, но так, чтобы не растратить все силы. Я переключил скорость, цепь перескочила по шестерёнкам, и крутить стало легче. Автомат, рюкзак, велосипед. Теперь это мои постоянные спутники. Прапор не возражал, когда я забрал оружие мёртвого полицая. Чувствует, что дивиденды значительно перекроют ценность этого ствола. И правильно чувствует. Я всегда награждаю тех, кто выполняет поставленные задачи, как надо. И Рахмет молодец. Сразу смекнул, что сидит на ценном ресурсе. Опечатал всё со своей бригадой, никого постороннего не пустил.
Я оставил всех на базе – охранять то, что можно выгодно использовать в предстоящих переговорах. Далеко ехать одному сейчас – большой риск, да и усталость от предыдущей поездки чувствовалась во всём теле. Ноги тянуло, они болели, а сиденье натёрло с непривычки – так много я даже в детстве не катался. Но я заставил себя. Это нужно было сделать. Коллапс всё обнулил, и всё распределяется заново. Критически важно в этом новом мире занять выгодные позиции. Нужно спешить.
Коллапс произошёл вечером. Многие стояли в пробках на выезд из города в тот день, а направления в город были почти свободны. Так всё и осталось. С одной стороны – куча машин, с другой – свободная дорога с редкими скоплениями машин на светофорах.
Около светофора меня и подловили. Из-за фуры выскочил мужик и как дал битой! Удар бы пришёлся в лицо, но я успел закрыться рукой. Меня не вышибло из седла, как это бывает в кино, но от удара я потерял равновесие. Руль крутануло вправо, велосипед завалился на левый бок, я полетел лицом вперёд, больно ударился о дорогу коленями и руками, а автомат хорошо приложил по челюсти. На меня навалились сзади и прижали к земле. Вырвали автомат. Потом кто-то сильный заломил руки за спину, а другой быстро стянул пластмассовым хомутом. Подняли рывком, и повели в сторону от дороги. Завели в двухэтажный магазин. Всего я насчитал шесть человек. Двое, что вели меня – один толстый и широкий в плечах, второй – среднего роста, сутуловатый, будто сплетённый из корней дерева. Третий с автоматом – высокий, дородный, с белым лицом и красными щеками. Рожа наглая. Видно, вожак. Ещё трое ели тушёнку прямо из банок. У всех арматуры, или биты. Все грязные, у некоторых одежда рваная, синяки, ссадины.
– Смотри, мажор попался! – весело выкрикнул вожак, – У босса такой же костюм. Кучу денег стоит. Ну что, богатая сволочь. Давай, уговаривай нас.
– Я могу вам многое дать. Гораздо больше, чем этот магазин. Безопасность, еда. В дивизии всё это будет.
– В дивизии? Брешешь, пёс. Ты не военный.
– Нет. Но у меня завязки с комдивом Кантемировки.
– Чё ему твои завязки теперь? Дебил. Всё, кончилась ваша власть, мажоры сраные. Бумажки ваши хитрые ничего не значат больше. Дивизия у него, на… Она ещё есть вообще, твоя дивизия?
– Пошевели мозгами. Если кто и сохранил целостность сейчас, так это военные части. Мне есть, что им предложить. Поможешь – зачтётся.
– Даже если это не развод, я не хочу бегать у очередного мажора на посылках. А так будет, если ты с комдивом договоришься. Ненавижу вас, твари богатые. Знаете чё, пацаны? Привяжите его за руки к решётке. И тарелку с тушёнкой поставьте – пусть жрёт, как собака. Без рук. Будет глаз радовать. А как надоест – кормить перестанем…
***
К тушёнке я не притронулся. Правая рука затекла и болела от удара. Если тянуться к тарелке, хомут пережимает её ещё сильнее. Я боялся гангрены.
У мародёров, насколько я успел понять из обрывков разговоров, не было никакого плана. Они просто захватили маленький продуктовый и жрали. Еда закончится, пойдут искать в другом месте. Как саранча. Вожак не мыслил глобально, а жил одним днём. Я постоянно думал, что делать. Пластмассовый хомут давил. С руками за спиной я никак не мог освободиться от этой тонкой полоски – такой ничтожной, но делающей меня абсолютно беспомощным. Понятно, что рано или поздно их кто-нибудь пристрелит. Но к тому времени я точно сдохну от гангрены. Или от холода ночью. «Мы все живём так, как умеем вести переговоры» – фраза всплыла в памяти сама собой. Да. Это мой единственный шанс. Нужно пробовать. Прощупывать их словами. Найти самого умного и попытаться убедить, что их путь – это путь в никуда. Я оставил попытки освободить руки и ждал подходящего момента. Светало. Толстый вышел из магазина и закурил рядом со мной. Я предпринял робкую попытку:
– Парень, можно спросить?
– Завали йот! – он сильно картавил. Отвернулся, нарочито пресекая любые попытки разговора. Но как-то странно он озирался. Сначала я не понял. На улицу тихо вышел худой – второй из тех, кто вёл меня вчера, и подошёл ко мне. Глянул на жирного, и показал головой в сторону остальных. Жирный повернулся ко входу, и уставился туда, продолжая курить. И тут я всё понял. Сейчас начнутся переговоры…
– Что ты собираешься предложить комдиву? Что такого есть у тебя, чего у него нет? – он присел, и говорил всё это мне на ухо. Тихо-тихо…
– Склады продуктов длительного хранения. Сам на таком сижу по работе и знаю адреса всех крупных баз и колхозов Подмосковья. Мой склад уже контролируют мои люди. Но их мало даже для одной такой точки. А с дивизией я смогу захватить всё.
– Ты так говоришь, будто это твоя дивизия. Что, если комдив просто пошлёт тебя?
– Не пошлёт. Мы с ним старые приятели. Знаю его, как облупленного. Не ведись на вопли краснощёкого, он вас погубит.
Худой и так знал это, я был уверен. Но всё равно лишний раз напомнил. Чтобы показать, что мы на одной волне, и моя альтернатива лучше. Искусство переговоров. Вот сейчас он назовёт свою цену…
– Мы тебе поможем, но возьмём за это трёхлетний запас продуктов на восемь человек. Согласен?
– И куда вы всё это денете? Как попрёте без машин?
– Ты нам поможешь. Дашь людей, сколько надо и телеги. А куда денем – то наше дело.
– А у вас губа не дура.
– Можем просто оставить тебя здесь. Решай.
Это тонны три… Капля в море. Конечно, я готов был отдать и больше, чтобы выкарабкаться. Но нужно было ещё пощупать. Нельзя соглашаться на всё безвольно.
– Я согласен, но на три года – сложно. Да и комдиву это вряд ли понравится. Давай хотя бы два. Ты сам понимаешь, другой бы вам что угодно наплёл, лишь бы выбраться. Я просто врать не хочу.
– Хорошо. Запас на два года. И людей, чтобы доставить всё это. Сейчас я разрежу хомут и уйду в кусты. Не дёргайся. Как выйду – будь готов. Попробуем всех спящими взять.
Чёрт, нужно было на год договариваться! Но и так хорошо. Худой перерезал хомут. Руки закололо от приливающей крови, а ушибленная правая стала ещё сильнее пульсировать.
Через несколько минут худой вернулся и зашёл внутрь. За ним – толстый, поманив меня рукой за собой. Трое, включая краснощёкого с автоматом, спали. Но один бодрствовал. Он увидел меня, и заорал:
– Подъём! Пришлые мажора отвязали!
Все зашевелились. Худой набросился на вожака сзади, когда тот уже стоял на одном колене. Он обхватил краснощёкого ногами, прижался к нему, душил его же оружием, и автомат держал не руками, а локтевыми сгибами, одновременно давя кистями на затылок вожака. Душил со знанием дела. Походил на паука, поймавшего жирную муху, и вцепившегося в неё всеми восемью лапами. Толстый же взял биту и ударом сверху проломил голову одному из только что проснувшихся. Не просто жирный – его плечи были широкими, а руки – толстыми, как медвежьи лапы. Он совсем не раздумывал, и двигался довольно быстро для своего веса, хотя и не так быстро, как худой.
Вожак бросил попытки вырвать автомат руками, и упал на спину, всей своей массой обрушившись на худого. Худой не отпустил, и вожак быстро терял силы. Оборванец, стоявший рядом, сделал пару шагов к ним, но на него набросился толстый, толкнул в стену и принялся охаживать битой. Третий утырок повернулся ко мне, замахиваясь трубой. Я отскочил назад, и труба просвистела мимо. Он шагнул ближе. Я упёрся в стену и подумал, что нужно перейти в ближний бой, но не успел. Он ударил низко и попал в ляжку. Боль пронзила ногу, и я согнул её. Он снова размахнулся и ударил по голове. Я заслонился руками. Труба попала по левой, смела её, онемевшую, и всё же угодила мне в голову – в левую скулу и ухо. Рука смягчила удар, но искры плясали перед глазами, оставляя еле видные полосы за собой, когда я шевелил головой. Всё вокруг плясало. Мой нос чувствовал смесь запаха трубы, металлического запаха моей крови и моего страха. Оборванец замахнулся снова. Выстрел, и он свалился с простреленной головой. Худой сидел на одном колене. Прицелился в меня.
– Чи поглядим теперь, брешешь ты, али нэт, как мой прапор говорил! – он не стрелял, а будто сканировал меня через прицел, рассматривая и так, и эдак. Восходящее солнце удачно осветило его лицо. Между нами было метра четыре, но даже отсюда я видел застарелый шрам над левым глазом, какие бывают у боксёров. Худой поставил на предохранитель, – Калаш я у себя оставлю пока. Мне так спокойнее. А тебе с распухшими руками от него толку мало.
Я не стал возражать. Потом худой поднялся на ноги, отвернулся к стене, и его вырвало. Мы вышли на воздух. На всех накатило – лица стали белые, а ноги вялые. Видно, эти двое в первый раз убивают. Да и я новичок в этом деле, плюс удар трубой по башке. Но время не ждёт.
– Парни, до дивизии далеко, на своих двоих вы за мной не угонитесь. Нужно и вам колёса достать.
– Значит, не вйял пйо дивизию – толстый жутко картавил. Он поправил чёлку на круглом лице и стёр каплю крови с кончика маленького носа. Модная стрижка, но волосы уже замызгались и засалились. Серые свободные джинсы и лёгкая кожаная куртка тоже изрядно потёрлись. Красная футболка под курткой зияла свежей дырой на пузе.
Ко мне повернулся худой:
– Я Андрей, можно просто «Жилистый». А это – «Бомба». То есть, Тоха. Наш отряд прошёл боевое крещение. Поздравляю. – он сказал всё это спокойным позитивным тоном и протянул руку. Я обратил внимание на хорошо поставленную речь. Худое, угловатое лицо, глаза, утонувшие в глазницах и довольно большой треугольный нос. Ещё один маленький старый шрам над губой. Вертикальный.
Бомба тоже протянул руку. Небрежное рукопожатие. Что бы это значило? Не в восторге от знакомства? Видно, Жилистый уговорил его. Мы пошли искать им транспорт.
– Вы двое раньше не знали краснощёкого, так?
– Догадаться не сложно, верно? – Жилистый поддержал разговор.
– Да. Как получилось, что к нему прибились?
– На даче отдыхали, когда эта хрень по небу пролетела. Поняли, что нет смысла помощи ждать. В Жуковский пошли. – он замолчал.
– И что в городе сейчас? Насколько плохо?
– Полный финиш. Я и не знал, что за день можно так озвереть. Половину магазинов полиция держит. Автоматы, никого не пускают. Остальные пока без контроля, но там хаос. Кто с огнестрелом – набирают телеги и уходят. Таких обычно не трогают. Остальные дерутся. В общем, не стали мы в большие магазины заходить. Риск большой. Решили поискать, что поменьше, а они в основном уже разворованы все. Один вот на окраине попался. Видно, люди тут инертные. Но, когда мы пришли, за него уже дрались. Краснощёкий со своими и ещё какие-то люди.
– И вы краснощёкому помогли?
– Да. Но про дачу ничего не рассказали – что у нас там семьи, что им еда нужна. На следующий день тебя увидели. Дальше ты знаешь.
– Кто битой меня бил?
– Краснощёкий. Он же и вязал. Мы руки держали.
Врёт? Возможно. Впрочем, это уже не важно. Минут через пятнадцать мы нашли первый велосипед – отечественный, старый, с большими колёсами. Привязан железным тросом с замком к тоненькому дереву. Видно, просто для порядка. Угонять такое старьё вряд ли кому в голову придёт.
Жилистый достал швейцарский нож и открыл пилу. Начал пилить, но Бомба взял дерево двумя руками и резко потянул. Оно затрещало. Он дёрнул сильнее. Ещё раз. Ствол переломился на уровне колена и повис на древесном волокне.
– Допийивай! – бросил он Жилистому.
Нож быстро перепилил оставшееся, и Жилистый стал настраивать сиденье под себя. Автомат мешал и постоянно бился об раму, пока Жилистый не закинул его за спину. Мы с Бомбой ждали.
– Что он там возится? – спросил я, когда уже прошло пару минут.
Бомба подошел к нему, сел на раму, быстро подкрутил что-то, вытянул сиденье чуть вверх.
– Так?
– Да.
– А у него йуки только под автомат заточены. Или задушить кого. Вйезать ещё может. И всё. – пояснил Бомба, закручивая фиксатор.
– А по разговору он на бойца не похож.
– Языком тйепать может. Как ты. Или закойучки на клавиатуйе настукивать. Офисный пйянктон койоче.
– Да-да, ты у нас на все руки мастер. Великий Левша нашего времени! Хорош трепаться. Давай велик себе ищи и поедем – вмешался его друг.
– Э, я пйавша вообще-то!
– Бомба, забей… – обречённо сказал Жилистый.
***
До дивизии оставалось километров десять. Дорога впереди разветвлялась – направо дивизия, налево коттеджный посёлок. Человек на развилке. На вид лет пятьдесят. Строгий дорогой костюм, но уже кое-где обтрепался, кожаная сумка в руках. Он поднял её вверх, подчёркивая мирные намерения. Вокруг нет места, чтобы спрятаться, и мы подъехали к нему без опаски.
– Здравствуйте. Прошу, у вас есть еда? Я не ел уже два дня.
– Какой нам прок с тобой делиться? – я не стал жевать сопли. Чего рассусоливать?
– Я готов купить её у вас по хорошей цене. Пожалуйста.
Вот идиот.
– Что-ж ты не купил в магазине?
– В одном пусто, в другом ничего не продали. Не нужны им деньги. Я предлагал хорошую цену, поверьте! Пятьсот рублей за банку тушёнки. Но меня прогнали. Остальные слишком далеко, пешком не дойду. Может, вы продадите?
– Продам. Один миллион за банку тушёнки. Макароны – полтора миллиона за полкило. Согласен? – он так ошарашенно смотрел на меня. Я не смог сдержать смех.
– Зачем вы издеваетесь? Это непомерно высокая цена… Продайте разумно. Я бизнесмен, меня здесь знают. Поверьте, вы выиграете от знакомства со мной.
– Нет.
– Вы должны продать мне еды! – он подошёл и схватил меня за руку.
– Отпусти, больно! – руки и так болели, а этот баклан ещё хватает.
– Мужик, прекращай! – Жилистый соскочил с велосипеда и подошёл к нам.
– Не отпущу, пока не продадите!
Жилистый дал ему прикладом под дых. Без замаха, точно и быстро. Мужик обмяк, но руку не отпускал. Жилистый аккуратно отвёл руку, взял его за шкирку и посадил на обочину.
– Извини, отец. Не нужны больше никому твои деньги. – Жилистый оставил его сидеть на земле, и забрался на велосипед. Мы тронулись. Я ехал спереди и не сразу заметил, что мои телохранители отстали. Оглянулся. Бомба достал банку тушёнки у Жилистого из рюкзака, застегнул его, обернулся и кинул горе-бизнесмену.
Не то время, чтобы делиться. Нужно будет заняться их воспитанием на обратном пути.
Через тридцать минут мы увидели КПП.
НА СТРАЖЕ РОДИНЫ
Тщедушный прапор корчил из себя крутого начальника, у которого всё под контролем. Но даже его солдаты выполняли приказы медленно и с ленцой.
– Значит, хотите к комдиву? Без обыска не пущу. Сержант, обыщи их.
Сержант забрал автомат у Жилистого и стал лениво обстукивать нас ладонями.
– Что в рюкзаке? – обратился ко мне.
– Еда и всякая походная ерунда.
– Здесь оставите.
– Зачем?
– Вдруг там бомба?
– Хорошо. Давай только побыстрее к комдиву нас веди. – я не стал пререкаться с ним. На каждую мелкую сошку времени не напасёшься.
Сержант быстрым шагом повёл нас через территорию части.
– Братишка, как у вас здесь после катастрофы? – спросил Жилистый.
– Нормально. Почти ничего не изменилось. Две роты в город отправили, группу в Москву, на разведку. Самолёт упал тут недалеко. С людьми.
– Как понять, с людьми?
– Ну, типа пассажирский. Одного даже спасли, в санчасти сейчас.
– А в остальном?
– Да в остальном всё так же. Сухпаи треплем вместо бикуса. Ну, света нет по ночам. Так для солдата не проблема. И раньше электричество отключали. Разведка вон вообще в лесу живёт. Нам чего? Ждём, чё генерал скажет.
– Люди как, домой не рвутся?
– Кто их пустит? И ехать не на чем. Командирам до барабана, куда кто рвётся.
Я смотрел по сторонам. Машин и танков не видно, не слышно. А в остальном, как всегда. Солдаты как солдаты: бегают, строем ходят. Будто и не было ничего.
Комдив встал из-за стола, когда я зашёл к нему в кабинет. Мы с ним старые приятели. Несколько лет назад я помог извести неугодного ему зам по тыла. Записал на диктофон разговор о поставках, в котором зам сболтнул лишнего. Потом я поставлял дивизии продовольствие. Эксклюзивный договор. Моя личная дойная корова, за которую капали хорошие бонусы. Генерал и был похож на корову. Дряблый живот со складками, видными даже сквозь рубаху, обвисшая кожа на лице, двигается медленно. Но сейчас вскочил, обрадовался.
– Николаич, вот уж не думал!
Да. Он называет меня по отчеству. Как равного. Хотя вдвое старше. Репутацию нужно зарабатывать. Как там в старом анекдоте? Мозгами надо отличаться, мозгами!
– Захарыч, рассказывай. Как у вас? Что делать думаешь?
– Дык, непонятно ничё. С начальством связи нет. В городе две роты – послал их за порядком следить. Ну, оцепили магазины, что покрупнее, гражданским продукты выдают. Чтоб, значит, всем по очереди, а не как попало. Да город патрулируют. Но продуктов мало осталось – половину раздали уже, часть сами сожрали. То, что в холоде должно быть, уже гниёт, на… Ты зачем пришёл? Раньше даже на машине просто так не заезжал, только по делу, а тут пехом доковылял. Я тебя знаю – это неспроста, ох как неспроста…
– Естественно.
Что, заблестели глаза, старый хапуга?
– Выкладывай, чё кота за яйца тянуть?
– Ты и так знаешь, чем я занимаюсь. Большая часть складов и колхозов в Подмосковье либо наши, либо поставляют нам товар. Адреса я знаю. Хотел их прибрать к рукам, пока народ окончательно не озверел. Да людей у меня маловато.
– Значит, люди тебе нужны? С хозяевами как решать будешь?
– Где они, эти хозяева? Там же, где твоё начальство. Всё! Нет больше никаких хозяев.
– Дык, а если всё заработает опять?
– Когда заработает, тогда и думать будем. Скажем, что действовали в интересах населения. Давай будем даже подкармливать тех, кто пользу приносит. Но в первую очередь – себе и солдатам. Мы же тоже население, а?
– План есть? Что, как, куда?
– Есть. Собери совещание из людей, кому доверяешь, там всё презентую.
Мне уже надоело пить чай, пока все собирались. Полковники в основном. Заходили, докладывали и садились за длинный стол в кабинете генерала. Он взял слово.
– Это Сергей Николаевич. Занимался поставками продовольствия для нашей дивизии. В связи со сложившейся ситуацией, поставки приостановлены, но у него есть рацпредложение. Николаич, излагай!
Я окинул взглядом всю компанию. Двое явно скептически настроены. Видно, приняли меня за зелёного юнца. У остальных по лицам ничего не скажешь. Просто слушают.
– Последние полтора года я являюсь заместителем председателя правления по логистике самой крупной продуктовой сети в стране. У меня есть список складов и колхозов, поставлявших нам продукцию. В сложившейся ситуации считаю необходимым обеспечить охрану вышеперечисленных объектов с целью недопущения их разграбления, а также – с целью выполнения договорённостей между моей организацией и дивизией по обеспечению вас питанием. Ознакомьтесь со списком адресов. – я положил заранее подготовленный блокнот, и придвинул к ближайшему военному. Адресов было много, и список медленно переходил из рук в руки. Посыпались вопросы.
– Хватит ли у нас людей, чтобы захватить контроль по всем адресам?
– Какие объекты имеют первостепенный приоритет?
– Почему именно наша дивизия должна этим заниматься?
Я начал с последнего вопроса:
– Я могу обратиться к любой военной части в Подмосковье, но контракт у меня с вами. И я хочу и дальше придерживаться достигнутых ранее договорённостей. Но платить мне вы уже не можете. Поэтому считайте вашу помощь платой за поставки.
Вот так, немного добрых намерений. Пусть видят, что я честен и держу слово. Военные это ценят. Не буду говорить, что они – самая крупная часть из тех, что я знаю. Они и сами должны быть в курсе, но пусть лучше думают, что я делаю им одолжение, а не они мне. И добивочка:
– Учтите, что организации по всем указанным адресам имеют обязательства по поставке головной компании продукции, и их охрана, а также использование их запасов, будет, по сути, осуществляться в рамках заключенных договоров и действующего законодательства.
Пусть думают, что всё законно. Когда своими глазами увидят хаос вокруг, собственная организованность только подчеркнёт мою правоту. Я продолжил:
– Приоритетны склады длительного хранения. Для охраны людей должно хватить. Для работы планирую нанимать местных. Товарищи офицеры, прошу учесть, что требуется взять контроль как можно быстрее. На главном складе вчера уже была попытка разграбления.
Достали карту. Командиры отметили точки, и обсуждали маршруты к ним. Люблю военных. Они обсуждали не саму идею и её легитимность, а осуществление обозначенного плана. В характере военных есть черта – не обсуждать приказы. Я хотел добиться видимости, будто мы уже всё решили с комдивом. И мне это удалось. Подсознательно остальные восприняли это, как приказ. А комдив, видя, что никто не высказывается против, и сам принял мою сторону. Чаще всего переговоры – вещь ситуативная.
