Текст книги "Влюбленный астроном"
Автор книги: Антуан Лорен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
* * *
Гийом вкрутил стеклянную линзу в трубу телескопа, намереваясь заняться еженедельной отладкой оптики. Пейзаж исчез, уступив место какой-то расплывчатой картине, на которой угадывались очертания грот-мачты «Сильфиды» и силуэты матросов. Вот уже почти месяц он находился на борту корабля по пути в Индию, но из-за мощного муссона они продвигались вперед медленнее, чем всем хотелось бы. В тот день, когда они отчалили от берегов острова Франции, его охватило странное предчувствие, что ничто из задуманного им не осуществится согласно замыслу. Подготовка к отплытию длилась долгие недели и сопровождалась многочисленными затруднениями. Обстановка в Пондишери оставалась неспокойной; одни говорили, что англичане уже захватили этот французский порт, другие – что еще не захватили, но вот-вот захватят; были и те, кто утверждал, что ни за что на свете англичане не смогут выбить французов из Пондишери. Дата прохождения Венеры – 6 июня – приближалась, времени оставалось все меньше. На месте ему предстояло настроить телескопы и оборудовать камеру-обскуру с белой стенкой, чтобы на ее поверхности наблюдать, как на фоне солнечного диска появляется и перемещается маленький шарик. Сколько дней и ночей он мечтал своими глазами увидеть эти два круга – один яркий, другой темный!
Он покрутил ручки фокусировки, добиваясь максимальной резкости изображения, и подтянул два болта, фиксируя нужное положение окуляра с матовым стеклом, после чего извлек его и вернул в большой ящик, к остальным десяти, где хранился и самый темный, цвета чернил: только благодаря такому можно было смотреть на Солнце, не рискуя сжечь сетчатку глаза. Гийом осторожно извлек его из замшевого футляра, присел на палубу, поднес его к правому глазу и прикрыл левый. Все исчезло. Он поднял голову к солнцу и увидел его белый диск, четкий и яркий, как луна в звездную ночь. «Гортензия, – пробормотал Гийом, – может, ты мне скажешь, что я делаю здесь, посреди Индийского моря?» Внезапно через борт перехлестнула пенная волна, обдав лицо астронома прохладой и оставив у него на губах соленый привкус.
– Все ли вас устраивает, господин королевский посланник?
Гийом отнял от глаза черное стекло и обнаружил рядом с собой капитана. «Господин королевский посланник» – иначе к нему на этом корабле не обращались. Гийом поднялся и посмотрел капитану в лицо:
– Мне кажется, что мы продвигаемся вперед не так быстро, как мне думалось.
Капитан огорченно пригладил свой белый парик:
– Не скрою от вас, муссон задувает много сильнее, чем мы предполагали. Если ветер не изменится…
– Если ветер не изменится? – подхватил Гийом.
– Если ветер не изменится, я не стану подвергать риску фрегат и своих людей. Мы не пойдем к Коромандельскому берегу и вернемся назад, на остров Франции. Но погода еще может наладиться, а муссон стихнуть. Чего я только не перевидал на своем веку, господин королевский посланник!
– А вот я нет, – вздохнул Гийом. – Транзит Венеры – редкое событие. Ближайший повторится через восемь лет.
А следующий – через век с лишним.
* * *
Ксавье нарезал перец на квадратики керамическим ножом, купленным неделю назад, и добавил к нему листья базилика. Натер кусок пармезана из итальянской бакалеи. Его очередной одинокий ужин. Пока закипала вода для спагетти, он включил радио. На волнах «Франс-Инфо» обсуждали недавнее избрание Франсуа Олланда, в частности его предвыборную речь, в которой он на протяжении трех минут и двадцати одной секунды пятнадцать раз повторил слово «президент» и перечислил, что именно сделает, если ему доверят этот пост. Теперь журналисты со смаком вспоминали каждое из его обещаний и гадали, чего конкретно стоит ждать в ближайшие полгода. Ксавье выключил радио.
Во второй половине дня он просмотрел свою базу в поисках вариантов, которые мог бы предложить Алисе Капитен, – она предупредила, что готова доплатить, если цена на квартиру будет выше стоимости ее нынешней. Восемьдесят квадратных метров, окна во двор – нет, это явно слишком дорого. Еще две могли бы ей понравиться, но ни в той ни в другой не было ни просторной лоджии, ни даже небольшого балкона с видом на город – ничего похожего на балкон с закатами или лоджию самого Ксавье. Обидно. Ксавье бросил пасту в кипящую воду; спагетти раскрылись букетом, похожим на пучок палочек для игры в микадо, и он деревянной ложкой опустил их на дно кастрюли. Время варки – семь минут. Он отнес на балкон тарелку и приборы и поставил на столик возле телескопа. В окне Алисы горел свет, но она закрыла ставни, и когда полчаса спустя он навел на него трубу телескопа, то ничего не увидел. Почему она хочет продать свою прекрасную квартиру, которая по идее должна полностью устраивать и ее, и дочь? Иногда люди стремятся избавиться от имущества по той простой причине, что с ним связано слишком много воспоминаний. Прошлое копится и вытесняет настоящее, так что в конце концов ты перестаешь понимать, в какой точке находишься и куда двигаться дальше. Тогда наступает пора принять решение, часто радикальное. Резко все поменять, несмотря на боль: так омар в драке с другим омаром оставляет врагу клешню и спасается бегством. Новая клешня отрастает долго, но она отрастает. Звякнул колокольчик таймера. Ксавье опрокинул спагетти в дуршлаг, слил воду, вернул их в кастрюлю, чтобы немного подсушить, переложил в тарелку, добавил нарезанный перец с базиликом и тертый пармезан и спрыснул все оливковым маслом. Получилось не так уж плохо, но все-таки чего-то не хватало. Какого-то важного ингредиента, без которого блюдо не могло считаться идеальным. Но вот какого – он не знал.
Интересно, она замужем? Или в разводе? Она ни разу не намекнула, что в ее жизни присутствует мужчина, хотя существует множество способов дать собеседнику понять, что у тебя кто-то есть, – по крайней мере, чтобы не внушать ему напрасных надежд и избежать недоразумений. Она ничего подобного не сделала. Ксавье вбил в поисковик интернета ее имя и нашел интервью, которое у нее прямо в мастерской Музея естественной истории брали для журнала о природе и животных. Статью сопровождала фотография. На ней Алиса в окружении других сотрудников – все в белых халатах – стояла перед столом, заставленным пузырьками и заваленным инструментами, о назначении которых Ксавье мог только догадываться. На рабочем столе Алисы виднелся странный грызун, судя по табличке, именуемый Allactaga major и, на взгляд Ксавье, представлявший собой помесь мыши, кенгуру и кролика. Зверек застыл в позе, достойной персонажа какого-нибудь мультфильма Уолта Диснея, и, казалось, улыбался в объектив. Еще не законченный, он был утыкан тонкими золотистыми булавками, словно украшен драгоценной мантией. В интервью Алиса рассказывала о своей работе со сдержанным энтузиазмом: говорила о том, что таксидермисты стараются сохранить для вечности красоту животных и в их подходе нет никакого антропоцентризма. Напротив, они стремятся показать, что природа, включая всех живых существ, – это единое целое, притом достаточно хрупкое, и, чтобы его не разрушить, необходимо прилагать усилия. Ни одно животное, попавшее в мастерские, не было убито на охоте; все они, в том числе этот тушканчик, умерли естественной смертью, прожив жизнь в природных заповедниках по всему миру, находящихся под эгидой Вашингтонской конвенции об охране животных.
Ксавье попробовал открыть фотографию с Алисой в отдельном окне, но у него ничего не вышло. Тогда он вбил в строку поиска «происхождение фамилии Капитен» и попал на сайт, посвященный генеалогии имен. Его создатели поставили своей целью переписать фамилии всех жителей Франции за последние сто с лишним лет с распределением по областям. Как выяснилось, с 1890 года в 88 департаментах страны родилось три тысячи двести шестьдесят четыре Капитена. Большая их часть проживала в Бретани, в основном в департаментах Финистер и Морбиан. Ксавье сразу вспомнил порт Лорьян, откуда 26 марта 1760 года отплыл на встречу с Венерой Гийом Лежантиль. Ксавье убрал со стола, поставил посуду в посудомойку и включил программу. На ночном столике его ждало «Путешествие по Индийскому океану». Прежде чем открыть книгу и вернуться к Гийому, оставленному в не самый удачный для того момент, он плеснул себе виски – Bowmore, без льда – и вдохнул торфяной аромат. Когда-то они с Брюно всегда держали в офисе бутылку, чтоб было чем отметить удачную сделку. Может, позвонить Брюно? Тот теперь далеко, в своей Дордони, весь в хлопотах об устройстве комнат для «счастливых голубков». Тикали часы. Ксавье глотнул виски и прямо в одежде лег на кровать с книгой в руке.
* * *
Муссон усилился. «Сильфида» никак не успевала достичь берегов Индии до транзита Венеры. Капитан фрегата принял решение повернуть назад.
«Любовь моя!
Я буквально разрываюсь на части. Наш фрегат только что совершил разворот и возвращается к острову Франции. Ветер так силен, а волны так высоки, что я едва удерживаю в руке перо. Я не смогу наблюдать за прохождением Венеры из Пондишери, хотя лучшего места для подобного опыта не найти на всей земле. Сейчас я посреди моря, а до знаменательной даты остается всего два дня. Оборудовать на корабле камеру-обскуру, чтобы увидеть на белой стенке проекцию этого явления, представляется мне невозможным. Попробую укрепить большой телескоп на пятнадцатифутовой высоте и привяжу его к трубке из четырех сосновых реек, которые догадался с собой прихватить.
Но я чувствую, что дело мое провалено, и только молюсь Господу. К тебе я тоже взываю.
Любовь моя, моя Венера. Свет, мерцающий в ночи.
Твой возлюбленный
Гийом».
Палуба ходила ходуном под порывами горячего ветра, и Гийом смотрел на ют левого борта, где матросы крепили на мачте снасти, чтобы подвесить к ним телескоп, который он сам, став на колени, удлинил, соединив три трубы. Моряков мало волновали астрономические заботы Гийома, но происходящее нравилось им не больше, чем ему. Их пассажир был посланцем короля, и экипаж «Сильфиды» воспринимал его миссию всерьез, а помощь ему – как дело чести. Однако события развивались не лучшим образом. Бритый наголо толстяк, представленный Гийому как мастер по вязанию узлов, с жаром принялся за работу. Он натягивал тонкие веревки и толстые канаты и с ловкостью фокусника соединял их между собой; его ручищи мелькали в воздухе с непостижимой грацией. Вскоре телескоп был закреплен на мачте, и капитан отдал приказ развернуть судно в направлении, указанном астрономом, и остановить его ход. Еще один матрос принес деревянное кресло и поставил его поближе к телескопу.
– Господин королевский посланник, соблаговолите присесть, – сказал он Гийому, чтобы удостовериться, что тому будет удобно смотреть в объектив.
Гийом сел в кресло и приложил к окуляру правый глаз.
– Так хорошо, – одобрил он.
К ним подошел матрос в кожаном фартуке, надетом на голый торс. Он опустился на колени и достал из кожаного мешка огромные кованые гвозди и железный молоток; Гийом подумал, что вряд ли смог бы даже оторвать его от пола. Матрос начал приколачивать кресло астронома к палубе. С каждым ударом гвозди поочередно входили в ножки кресла, намертво крепя их к палубным доскам. Матрос встал, обливаясь потом, и сказал:
– Теперь, сударь, никуда не сдвинется.
Гийом поблагодарил его. Четыре других матроса, стараясь не обращать внимания на качку, держали на высоко поднятых руках телескоп. Гийом смотрел через заранее установленную черную линзу на небо, пытаясь поймать в окуляр солнце. Вот оно появилось, но тут же исчезло.
– Привяжите меня! – обратился Гийом к матросам.
– Что вы хотите сказать, сударь? – спросил его мастер вязания узлов.
– Привяжите меня к телескопу. Я не удержу его под таким ветром, он слишком тяжелый.
Матрос отступил на шаг и задумался.
– Сколько вы весите?
– Фунтов сто пятьдесят, – ответил Гийом.
– Как не очень крупный теленок, – с серьезным видом заключил матрос и чуть нахмурился. – Сядьте, как вам удобно, и больше не шевелитесь.
Гийом склонился над окуляром:
– Больше не пошевелюсь.
Он услышал звук, похожий на свист кнута, и в следующую секунду его голову обхватила веревка. Еще одна петля захлестнулась вокруг его корпуса и наконец последняя сдавила ему руки. Матрос с поразительной скоростью тщательно плел замысловатые прочные узлы, привязывая астронома к телескопу.
Вокруг обвитого веревками Гийома сгрудилось полтора десятка матросов. Один из них держал перед ним заранее полученные от ученого часы, и Гийом то и дело бросал на них взгляд.
– Сейчас! Сейчас начнется! – пробормотал Гийом.
Все молчали.
– Эти часы отстают! – вскричал астроном. – Из-за качки я не могу поймать солнце! Ничего не выходит, – горестно выдохнул он. – Отвяжите меня! Сделаем по-другому.
Здоровенные руки мастера по узлам замелькали вокруг тела Гийома, и вскоре он снова был свободен. Тут корабль тряхнуло, и труба большого телескопа чуть не стукнула астронома по голове. Матросы едва успели оттащить его в сторону.
– На борту есть часы? – спросил Гийом капитана.
– У меня лично четыре штуки, – ответил тот и велел юнге быстро принести часы.
– Я возьму другой телескоп, – сказал Гийом. – Мы поставим здесь стол, и по моему сигналу кто-нибудь будет переворачивать песочные часы.
– Стол сюда! – крикнул матрос, и один из его товарищей побежал в трюм.
Стол поставили на палубу, на нем расположили несколько песочных часов. Гийом разложил свой латунный телескоп. На то, чтобы прибить стол к палубе, времени уже не оставалось, и матросов попросили держать его руками. Самый крупный из них просто уселся на стол с часами. Гийому удалось поймать в фокус солнце, и он несколько секунд видел маленький черный шарик, который как раз начал свое движение через диск светила, но телескоп повело вправо, и картинка исчезла.
– Часы! – крикнул Гийом, и молодой матрос перевернул первые песочные часы.
На протяжении следующего часа матрос, следуя указаниям ученого, послушно переворачивал песочные часы, словно ярмарочный шарлатан свои стаканчики. Иногда Гийому удавалось увидеть солнечный диск, но он тут же пропадал. Черного шарика Венеры он больше ни разу не разглядел, хотя тот точно должен был оставаться в поле зрения. Потом ветер усилился, и солнце скрылось за тучами. Гийом оторвался от окуляра. На палубе корабля повисла тишина. Моряки стояли неподвижно. Кто-то принес Гийому треуголку, потому что заморосил дождь. Астроном посмотрел в лица замершим в молчании морякам.
– Господа, я благодарю вас за вашу помощь и вашу отвагу, – помертвевшим голосом сказал он. – Наблюдение окончено. Результат не достигнут.
Гийом встал и ушел с палубы к себе в кабину, где заперся. Три часа спустя, когда он не появился к ужину, в его дверь постучали. Это был капитан. Он принес бутылку виски и серебряный стаканчик.
– Я держу это для радостных событий. И для печальных тоже. Иногда помогает, – глухо проговорил он. – Доброй ночи, господин королевский посланник.
* * *
Ксавье сидел на террасе кафе над коктейлем, какого не заказывал уже много лет. «Кровавая Мэри» – томатный сок, водка, табаско и щепотка сушеного сельдерея – стала бы достойным завершением этого дня. Он мало походил на обычные рабочие дни. Еще утром, стоя перед зеркалом в ванной, Ксавье подрезал канцелярскими ножницами пару отросших прядей и дважды побрился. Надел белую сорочку с манжетами на запонках, которую редко доставал из шкафа. Прошелся одежной щеткой по пиджаку и протер тряпкой черные кожаные туфли. В таком виде он и явился в офис. Будь здесь Брюно, наверняка не упустил бы повода его подколоть: «Куда намылился, чувак? У тебя свидание с принцессой? Не иначе, в Шамборском замке. Как ее зовут?» Но Брюно был далеко, и Ксавье признался себе, что ему не хватает присутствия друга. Когда они работали вместе, в агентстве царила более живая атмосфера. Проводив особенно занудного и придирчивого клиента, Брюно мог подмигнуть партнеру: «Ну и дундук!» Или пробормотать как будто в сторону, ни к кому конкретно не обращаясь: «Почему никто не догадался попросить у нее телефончик?», имея в виду хорошенькую почтальоншу. Теперь Брюно осуществил свою давнюю мечту и наслаждается семейной жизнью в Дордони, строит планы по обустройству гостиницы и дни напролет обсуждает с Шарлоттой, своей женой, какого цвета обоями лучше оклеить ту или иную комнату и в какой части парка стоит расположить японский сад камней. Да, Брюно сделал правильный выбор: бросил город с его автомобилями, которые, по его любимому выражению, плодятся, как тараканы. Наверняка сейчас его существование точь-в-точь повторяет телевизионную рекламу, популярную в 1980-х, когда утром мать с отцом садятся с детишками в залитом солнцем дворе красивого дома завтракать и все, радостно смеясь, пьют горячий шоколад и ароматный кофе. Как правило, подобные ролики рекламировали какую-нибудь марку напитка из цикория или страховку, но главное, ухитрялись за двадцать секунд внушить зрителю, что на свете бывает вот такое незамысловатое счастье, всегда казавшееся Ксавье недостижимым. Зато Брюно, без сомнения, сумел превратить этот идеал в реальность.
Алиса Капитен пришла в агентство в длинном бежевом платье и дымчатых солнечных очках. Ксавье приготовил к показу три квартиры, расположенные достаточно близко одна от другой, чтобы все их можно было обойти пешком. Да, о лоджии с видом на город их владельцам оставалось только мечтать, зато в двух имелся балкон, глядящий во двор, а в последней – на небольшой внутренний садик. Осмотрев эти квартиры, Алиса получит ясное представление о предложении на рынке недвижимости в этом квартале, соответствующем ее бюджету. В первой квартире ей понравилась планировка: большие комнаты, спальня для дочки, кухня в конце коридора… Если бы не первый этаж… Вторая, с балконом, выходящим во внутренний садик, оказалась слишком маленькой, хотя наличие балкона, под которым растут деревья, говорило в ее пользу. Третья, с крошечным балконом, на котором не поместился бы даже небольшой столик, чтобы посидеть здесь с чашкой чая или стаканчиком виски, сияла свеженьким ремонтом. Все было продумано, от гардеробной до ванной комнаты, но… Кухня, соединенная с гостиной, заставила Алису недовольно сморщиться. Ей определенно не хотелось, чтобы «посудомоечная машина стояла в трех метрах от комода Людовика XVI». Ксавье заметил, что в принципе кухню можно демонтировать и вернуть на прежнее место, в помещение, которое теперь именовалось «малым кабинетом».
– На самом деле хорошо бы соединить квартиру на первом этаже с балконом второй и добавить гардеробную из третьей, – сказала Алиса, пока они шли по улице. – Извините, – улыбнулась она. – Наверное, вам часто попадаются такие клиенты, как я.
– Нет, – ответил Ксавье. – Нам нечасто попадаются такие клиенты, как вы. В смысле такие, кто четко формулирует свои пожелания, – поспешил он уточнить, испугавшись, что первая реплика выдает его с головой.
– Да я понимаю. Эта квартира – химера. В таксидермии такое встречается.
Ксавье обратил на нее непонимающий взгляд.
– Некоторые клиенты хотят получить чучело никогда не существовавшего животного – крылатого кролика или лебедя с лисьим хвостом. Мы их делаем, но мне это не нравится. В таких желаниях слишком много эгоизма. Я считаю их капризами.
– А как там ваша зебра? – спросил Ксавье.
– С ней все хорошо. Я ее закончила, и она скоро вернется домой.
– К своему владельцу?
– Да. Его зовут Луиджи ди Лугано. Он итальянец, удивительный человек. Не знаю точно, сколько ему лет. Около восьмидесяти, может, чуть больше или чуть меньше. Он увлекается наукой, следит за всеми последними открытиями. У него потрясающая библиотека. Я мало встречала в жизни таких эрудитов, как он. Все время говорю ему, что он последний на земле человек Возрождения. Ему это приятно.
– А чем он занимается?
– Не знаю, кто он по профессии. Но, судя по всему, его финансовые возможности безграничны. Он живет в шестиэтажном особняке с собственным небольшим парком в самом центре квартала Марэ. Такой дом должен стоить…
– От шести до восьми миллионов евро, – закончил Ксавье за нее.
– Ничего общего с тем, что мы ищем, – печально произнесла Алиса.
– Должно быть, вы по работе встречаете много интересных людей, – сказал Ксавье.
– Как и вы?
– Нет, не думаю. – Он пожал плечами. – Во всяком случае, меньше, чем вы.
Они продолжали шагать молча и вскоре поравнялись с кафе. У Ксавье мелькнула мысль пригласить ее выпить что-нибудь, но он не осмелился. Что-то в ней не давало ему покоя. Да, она лучилась обаянием, но было что-то еще – то самое не покидавшее его ощущение дежавю. Выдать какую-нибудь банальность: «У меня такое чувство, что мы с вами уже где-то встречались»? Нет, это не сработает, хуже того, может быть воспринято как неуклюжая попытка флирта.
– Вы всерьез думаете переезжать в Вашингтон? – спросил Ксавье.
– Да. Мне надо дать ответ меньше чем через месяц. Бывают такие моменты, когда приходится принимать решение, которое изменит твою жизнь на ближайшие двадцать лет.
– Понимаю, – отозвался Ксавье.
Они приблизились к перекрестку и остановились на светофоре неподалеку от кафе, где он подслушивал мужчину в солнечных очках. Сейчас за столиком сидели два туриста из Азии; они с улыбкой разглядывали спешащих мимо прохожих. Наверное, только что с самолета – провели в воздухе двенадцать часов и, наконец попав в Париж, наслаждаются минутой.
– Пойду к себе, – сказала Алиса. – Спасибо, что показали мне эти квартиры. Если появится что-нибудь еще, дайте мне знать, пожалуйста.
– Непременно, – пообещал Ксавье.
– А в субботу приходите в музей. Я предупрежу охрану.
Они пожали друг другу руки. Ксавье провожал ее глазами, пока она не дошла до своего подъезда.
Он вытряхнул в коктейль немного табаско из бутылки и сделал первый глоток. Впервые за долгое время он чувствовал беспричинное счастье. У него даже забрезжила одна мыслишка. По правде говоря, немного безумная, но разве мы не нуждаемся в капле безумия, чтобы чуть-чуть скрасить серость будней? Его вдруг осенило, что его собственная квартира в точности соответствует той, какую искала Алиса.
