Текст книги "Колдовской сапфир"

Автор книги: Антонина Дельвиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

VIII. Второй день путешествия

Сеня проснулась от того, что кто-то звал ее, Она открыла глаза. Утреннее солнце наполняло комнату, Чей-то тоненький голосок звенел где-то совсем рядом с ухом, Девочка повернула голову и увидела сидящую на подушке принцессу.

– Прости, что я разбудила тебя, но теперь – позднее утро, а ты совершенно не собиралась просыпаться, – пропищала Пина.

Сеня улыбнулась ей и, сев на постели, принялась натягивать штаны и рубашку. Усадив принцессу обратно в карман, девочка заглянула в соседнюю комнату. На столе под салфеткой был оставлен для нее завтрак. Хозяйка, видно, уже возилась в огороде. Сеня решила пойти к колодцу умыться.

Солнце еще не вошло в свою полную силу, но и теперь чувствовалось, что день будет жаркий. В голубом утреннем небе не было ни одного, самого крохотного облачка. Сруб колодца замшелой деревянной рамой оправлял зеркало воды – оно было таким же пронзительно синим, как и небеса. Сеня, разбив зеркальную гладь, достала ведро воды, умылась и, наполнив флягу свежей водой, вернулась в дом, Села за стол и быстро позавтракала, Она как раз прибирала на столе, когда вернулась с огорода хозяйка. Та поняла, что девочка собирается уходить, и вынесла с кухни объемистый сверток.

– Это тебе с собой. Хлеб, сыр, вяленое мясо – как я мужу собираю на дорогу, – сказала маленькая женщина и вздохнула. – Не знаю, куда и зачем ты одна собралась, но будь осторожна – края наши неспокойные…

Девочка с благодарностью приняла из рук хозяйки сверток и уложила его в рюкзак. У нее полно было еще снеди из дому, но Сеня почувствовала, что отказом только обидит добрую женщину.

В последний раз помахав рукой на прощание, девочка вышла на полузаросшую тропинку, по которой когда-то хуторяне ходили в долину Саттар. Идти здесь было гораздо легче, чем по высокой траве, доходившей порой до пояса, и Сеня решила пойти пока по тропе, а когда она повернет к долине и владению Болотника, сойти с нее, кругом пробраться до соседней долины, а уж по ней подняться в горы.

Чтобы не скучать, она снова принялась разглядывать травы, росшие по сторонам. На удивление, многие показались ей знакомыми. Вот похожая на ястребинку – она и дома густо покрыта волосками, и цветочек тоже желтенький. Сорвала травку – двойник зверобоя, только серебряный. Дальше что-то похожее на мелиссу, потом на богородскую траву… Растерла тонкий листик – и пахнет так же. Решила поспрашивать ящериц. Шла она уже больше часа – вполне можно устроить короткий привал. Сняв рюкзак, девочка выпустила на волю принца с принцессой и стала показывать свои находки.

– Да, ты верно подметила, – ответила на ее расспросы Пина. – Очень много здесь двойников. Наверное, семена заносило через Переход, и за долгие века растения успели приспособиться к новым условиям. Если бы у вас не росли те же травы, что и у нас, как бы мы могли делать волшебные порошки? Травки для них в основном собирались в ваших лесах. Правда, некоторые горные цветы, редкие и здесь, королева успела прихватить с собой, когда мы покидали Забытый Город… Но, конечно, и тут и там гораздо больше растет своих трав, местных.

Принцесса замолчала, а девочке показалось, что вид у нее какой-то удрученный. Да и Филипп, который обычно с удовольствием давал объяснения, молчал. Сеня вспомнила, что не слышала его голоса со вчерашнего дня.

– Что случилось? Почему вы оба такие мрачные? – спросила девочка.

Принц ответил не сразу. Он молчал, что-то обдумывая. Наконец, вздохнув, медленно начал говорить.

– Может, это все и ерунда… Я хотел бы ошибаться… Но мне очень не понравились и чайка, и тот старик с красными глазами… Ты заметила, что глаза у него были красные? – спросил он Сеню.

Девочка задумалась. Да, ей в самом деле глаза старика показались необычными. Может, потому, что они, действительно, были не синие, серые или карие, а красные…

Человек стоял довольно далеко, и с того расстояния цвет глаз не слишком-то был заметен.

– И у чайки глаза красные, – продолжал Филипп. – И у Альбиноса тоже…

После этих его слов Сене стало как-то не по себе, а внизу живота противно засосало. Она явственно припомнила тяжелый, неприязненный взгляд старика и то, что хозяйка о нем ничего не знала…

Вскочив на ноги, девочка закинула рюкзак на спину. Ящерицы торопливо шмыгнули в карманы. Сеня схватила куртку и, войдя в высокую траву, пошла в сторону от тропинки. Скорее! Прочь от долины! Ноги ее запутывались в высокой траве, она спотыкалась, часто поглядывая в небо, отыскивая в его чистой голубизне маленькое белое пятнышко. До чего она боялась его увидеть! Но как скрыться от птицы в степи? Конечно, трава высокая, можно залечь, притаиться… Но и это имеет смысл только в том случае, если тебя не приметили с высоты раньше, чем ты заметил наблюдателя…Почему-то заросли вокруг были много выше, нежели в той части степи, по которой девочка шла вчера. Видно, где-то поблизости вода. Но солнце печет немилосердно! Длинные стебли, казалось, все сильнее опутывают ноги, Хотелось пить… Сил не осталось!

Сеня села на землю, сняла с пояса флягу и, смочив горящее лицо, напилась, Нагретые солнцем травы пахли душно и пряно. Завел свою песню невидимый жаворонок. Кузнечики взмывали ввысь и, подобно летучим рыбам, снова исчезали в серебряном море. Бабочки неспешно перепархивали с цветка на цветок. Так вокруг было мирно и спокойно, что Сеня тоже понемногу успокоилась и даже стала думать, что, наверное, и не стоило так пугаться, Опасности пока никакой нет, и нечего портить себе нервы на ровном месте! Девочка отпила еще глоток воды, завинтила крышку и стала пристегивать флягу к поясу. Она завозилась – ремешок никак не затягивался… Наконец справилась, На всякий случай оглядела небо… И тут-то посреди знойного дня почувствовала, что холодеет!

В небе, совсем недалеко от того места, где она сейчас сидела, летела чайка!…

Сеня, затаив дыхание, следила за ее плавным полетом. Время мчалось, как скаковой конь, и белая птица приближалась совершенно неотвратимо. Она явно знала, да лететь! Долго раздумывать было некогда! Сказав только одно слово: «Чайка», – Сеня незаметно сунула куртку поглубже в траву и, подхватив рюкзак, шла в сторону. Про себя она решила – если все это ложная тревога, всегда можно вернуться. В противном же случае ящерицам совершенно не нужно попадаться вместе с нею. В плену компания ей не нужна!

Девочка слышала, как ящерицы заверещали что-то вослед, и побежала. Она побоялась, что чайка тоже может услышать. Бежала до тех пор, пока птица не обогнала ее. Тогда, задыхаясь, остановилась, Чайка трижды обернулась в воздухе, и вдруг Сеня, совершенно оторопев, вместо птицы увидела человека, который, слегка покачнувшись, прочно стал ногами на землю.

Это и был Альбинос! Он был молод с виду и, если б не полное отсутствие цвета у волос и кожи, был бы недурен собой. Но, конечно, мертвенная эта белизна, бескровные тонкие губы и красные глаза заставляли полностью забыть о правильных чертах лица. К тому же уголок рта его неприятно подергивался.

Альбинос дал себя рассмотреть. Потом, издевательски усмехнувшись, отчего углы рта его опустились еще больше, торжественно произнес:

– Мой Учитель и Господин, могущественный Повелитель Вод, Болотник – как его тут все называют, изволит звать тебя в гости. К себе в замок! – он неуклюже поклонился, изображая учтивость.

Сеня попыталась выкрутиться.

– Большое спасибо, но я тороплюсь. Передайте ему… – она не успела договорить; Альбинос перебил девочку.

– От приглашений Повелителя не отказываются! Иди за мной! – он повернулся и раздраженно буркнул: – Придется теперь всю дорогу тащиться пешком…

Сеня, понимая бесполезность сопротивления, понуро побрела вслед за Альбиносом. Он шел, продираясь сквозь траву, и девочка со злорадством следила, как к его светлому плащу во множестве прилипают репьи и колючки, К ее джинсам ничего не приставало!

Под ногами скоро захлюпало. Оказывается, до болота было рукой подать! Оно сильно разрослось и начиналось всего в полутора часах ходьбы от хутора. А отсюда уже был виден неясный туманный силуэт Черного Замка. Очертания его скрывал туман, и издалека замок совершенно терялся на фоне серебристых гор. Еще сотня шагов – и взгляду открылось маслянистое зеркало огромного болота. Оно было таким обширным, что походило бы больше на озеро, если б не заросшие травой кочки, кое-где торчащие из воды.

Альбинос пошел вдоль берега. Пласт дерна, оплетенный множеством корней, с хлюпаньем прогибался под тяжестью его шагов. Довольно быстро они вышли к лодке-плоскодонке, привязанной к вбитому в землю колышку; размокшая почва уже не держала, и ветер, дергавший плоскодонку, почти напрочь выворотил его. Еще немного – и лодка была б такова. Альбинос придержал цепь, Сеня перелезла через борт и села на носу. Ее спутник, оттолкнувшись ногами от берега, запрыгнул вслед за ней и сел на весла. Греб он молча. Вода была совсем неглубокая, и даже эта плоскодонная посудина то и дело садилась на мель. Тогда Альбинос, недовольно кривя губы, вставал, брал шест и отпихивался им от ближайшей кочки. Очень медленно, но Черный Замок все же приближался. Туман густел, вокруг становилось все темнее – солнце затягивала мутная пелена, а от острова, казалось, веяло холодом. Рваные клочья болотных испарений медленно ползли по серым гранитным стенам и башням мрачного жилища колдуна. Зловещий его вид рождал в душе пронзительное чувство тоски… Сеня съежилась в комок на влажной скамье. В голову приходили самые невеселые мысли…

Теперь уже остров приближался с каждым гребком. Когда лодка, наконец, ткнулась носом в берег, Альбинос выскочил на сушу и втащил ее до половины на песок.

– Приятное здесь местечко! – хихикнул он, заметив, что девочка со страхом смотрит на мрачные стены. – И климат тут очень здоровый! У Хозяина нашего от солнца кости ломит и гнойный насморк приключается!

Он повернулся на каблуках своих высоких кожаных сапог и быстро зашагал по берегу. На влажном песке оставались четкие следы его подошв. Каждый каблук отпечатывал четырехугольную звезду, и Сеня пошла по его следу, считая звезды, чтобы хоть немного отвлечься и перестать дрожать. Они подошли к небольшой двери в стене замка – в сравнении с его размерами дверь эта казалась крохотной, но, по всей видимости, ворота Болотнику просто не требовались. Не было у него ни лошадей, ни повозок, гости к нему не ездили… Но даже и при всем при этом проход был низковат – Альбиносу, чтобы не стукнуться лбом, пришлось даже нагнуть голову. Изнутри дверь запиралась огромным кованым засовом, и сверх того на ключ. Шаги гулко раздавались в высоком колодце двора. Гранитные стены были увиты плющом с овальными темно-серыми листьями. Альбинос походя сорвал листик и помахал им в воздухе.

– Ядовитый, собака! Если хочешь укокошить соседа – лучшее средство! Мы его в суп кладем… Для запаха!

Он заколотил в дверь. Их как будто ждали – дверь открылась сразу. Подталкивая девочку в спину, Альбинос вошел вслед за ней.

– Вот, привел ее, как приказывали, – объявил он.

Сеня оглядела сумрачный зал. Наверху под его сводами было еще темнее, чем внизу, и потолок, расписанный синей и золотой краской, казался куполом ночного небосвода, накрывавшим эту серую пещеру. Пол был выложен плитами черного мрамора, отполированными до блеска, подобно граням зловещей Пирамиды у Забытого Города. По стенам висели картины, между ними было развешано старинное оружие: мечи, кинжалы, щиты, копья… Голубая сталь клинков тускло отсвечивала в колеблющемся свете, золотые рукояти, щедро изукрашенные драгоценными каменьями, созвездиями вспыхивали на серой шероховатости гранита. Огня на такой громадный зал явно было маловато – четыре светильника да камин. Светильники стояли у стен; это были объемистые медные чаши, наполненные маслом, поставленные на высокие треножники. Фитили чадили – какой от них прок? Другое дело – камин, где дрова горели жарко и ярко Подле камина в высоком кресле сидел старик. По левую руку от него на полу стояло большое хрустальное блюдо, где расположилась жаба гигантских размеров – голова ее доставала сидевшему до колена. На дно блюда была налита вода, и светлое брюхо великанши скользко поблескивало…

Все то время, пока девочка рассматривала зал, старик внимательно глядел на нее. Наконец, составив о ней мнение, он затряс седой головой.

– Не понимаю! Неужели они всерьез думают, что ты сможешь им чем-нибудь помочь? – воскликнул он. Сеня молчала.

– Глупые ящерицы! У них, верно, все мозги от горя поотшибло… И что же ты собираешься делать? Бороться со мной? Удивительно! – Болотник расхохотался. – Ну что ж… Начинай! Борись!… Смешно, право… – он перестал смеяться. – Впрочем, мне все это у«же не интересно, – он перевел взгляд на своего ученика. – Пойди запри ее в башне. Пусть посидит под замком месяца два в наказание за самонадеянность, пока я Круглый Камень совсем не затоплю. А потом отпущу ее на свободу. Пусть бегает! Я не зверь какой-нибудь…

Насурим поднялся с кресла; полы его длинного, до пят, плаща цвета ржавчины распахнулись, открыв блестевший цветными каменьями драгоценный пояс. Перехватив взгляд девочки, старик довольно прищурился.

– Красивый! Правда? Взял на память о вашей рыжей Хотт! У нее о-о-очень хорошие были украшения… Особенно Голубой Сапфир! Ха-ха-ха! Я оставил его – пусть любуется! – Болотнику явно доставляло удовольствие говорить на эту тему. Рукой он указал на дальнюю стену, где висел большой женский портрет в тяжелой золотой раме.

– Моя мать, красавица Асурдис! Могущественнейшая из Великих!

Сеня всмотрелась. Потемневшие от старости краски, неверный свет масляных светильников мешали разглядеть портрет. Она подошла поближе. Лицо, еще молодое, в самом деле очень красиво. Но тонкие губы и колючие злые глаза сильно портили женщину. В общем, это было лицо типичной ведьмы! Сеня взглянула на соседнее полотно – портрет сына; в молодости он очень походил на мать. Совсем юный еще Болотник, изображенный на живописном фоне гор, с легкостью удерживает рвущегося ввысь орла. Его лицо – это лицо человека, чувствующего себя Повелителем. А одет он почему-то в тот же самый плащ, что и сейчас…

Колдун остался доволен произведенным на девочку впечатлением. Он вернулся к креслу и, достав из его парчовых глубин небольшую книгу в зеленом сафьяновом переплете, уселся поудобней. Расстегнув золотую застежку, принялся листать страницы.

– Ну чего же ты стоишь? – обратился он к своему ученику. – Отведи ее наверх и займись, наконец, творением холода и наведением тумана. Того и гляди, солнце проглянет…

Старик отыскал нужную страницу и углубился в чтение, не обращая больше на них внимания.

Альбинос направился к нише в стене, которую девочка раньше как-то не приметила. Это оказался проход к лестнице. Она была тускло освещена такими же светильниками и уходила в погреба и в верхние этажи. На втором этаже они миновали галерею, ведущую, по всей видимости, в жилую часть замка, и дальше ступени утыкались в дверь. Погремев ключами, Альбинос отпер ее, и они стали подниматься по лестнице вдвое уже и круче предыдущей; она проходила внутри башни и имела естественное освещение – свет пробивался сквозь узкие зарешеченные окна. Стекол в них не было, и потому холодный ветер гулял здесь, как ему хотелось. Сеня зябко поежилась – куртка осталась в траве, а тонкая рубашка для этакого климата явно не подходила. Наконец они добрались до верхней площадки. Альбинос отпер еще одну дверь и втолкнул девочку в каменную комнатушку с таким же_г как на лестнице, окном, забранным толстой решеткой. Дверь хлопнула, лязгнул ключ в замке, и Сеня осталась одна в своей темнице. Печальный вздох вырвался у нее из груди. Вот так ее путешествие, едва успев начаться, и закончилось… Принц с принцессой – две беззащитные ящерицы остались одни посреди бескрайней степи. Она сама оказалась за толстой решеткой на самом верху мрачной башни…

Девочка подошла к окну; оно смотрело на горы, на долину. У Сени сжалось сердце: сквозь клочья тумана, вдали, она увидела торчащий белый клык – то была неприступная скала с белокаменным замком Покровительницы. Вот откуда было суждено его увидеть… У девочки навернулись слезы на глаза и она поскорей отвела взгляд. Внизу хлопнула дверь, и во дворе появился Альбинос. Он с грохотом волочил по каменным плитам большой чугунный котел, а позади него тяжело шлепала жаба – любимица Насурима, Ученик, видно, исполняя приказ Хозяина, отправился колдовать. Вот странная парочка скрылась из виду, и Сеня отошла от окна. Она присела на широкую деревянную скамью, на которой ей придется отныне спать, и оглядела свою тюрьму. В клетушке был еще трехногий стол, придвинутый к стене, да в углу валялся сломанный стул.

Целый час, наверное, просидела девочка без движения, уставясь невидящим взглядом в серую стену. За окном становилось все темнее, и все темнее становилось в ее каменной тюрьме… Потянуло промозглой сыростью. Туман клубами подкатывал к окну, его молочно-белые волны иногда уже переваливали внутрь; помедлив, они все же откатывались обратно. Но только пока! Ночь – впереди! Сеня усилием воли сбросила с себя оцепенение. К счастью, у нее не отобрали рюкзак – забыли или не обратили внимания. А в рюкзаке толстый свитер. И куча еды! Девочка с удовольствием натянула на себя теплую шерсть. Рюкзак сильно нагрелся, пока она шагала по степи, и свитер еще хранил в себе горячие лучи солнца. Но этого явно было недостаточно. Еще раньше Сеня приметила в углу скамьи какую-то скомканную тряпку. Сейчас она расправила ее. -Это оказался старый плащ. Наверное, он принадлежал несчастному, заточенному сюда когда-то в былые времена. Плащ пах пылью. Он был выгоревший и линялый, но толстая шерстяная ткань оставалась прочной. Девочка встряхнула его и завернулась в плащ целиком. Потом она положила свой рюкзачок в изголовье, свернулась калачиком на жестких досках скамьи и, как это ни странно, уснула.

* * *

Филипп и Пина, опрометью выскочив из карманов, помчались по примятой траве вслед за девочкой. Для таких крохотных существ они двигались очень прытко, но догнать Сеню им не удалось. Зато они хорошо расслышали слова Альбиноса, а затем и звуки удаляющихся шагов двух человек.

Ящерицы впали в отчаяние! Пина разрыдалась, и Филипп даже не пытался ее успокоить. В мыслях у обоих было одно и то же: ради них девочка отправилась в опасный поход; из-за них она теперь будет страдать, и еще не известно, что за участь ей уготовил коварный Насурим. Филипп вдобавок думал, что просто обязан выпутать Сеню из беды, хотя бы ценой собственной жизни.

Спустя час Пина по-прежнему плакала, принц же совершенно пришел в себя – в мыслях он уже действовал, перебирая возможные пути спасения. Наконец Филипп утешающе похлопал сестру по чешуйчатой лапке и сказал:

– Успокойся… Хватит! Слезы ничего не решают, а я, кажется, теперь знаю, как перебраться через болото на остров.

Пина подняла на брата заплаканные глаза.

– Ну а дальше? Что мы можем, такие маленькие? – спросила она всхлипывая. – Тебе даже ключ не утащить! Нам вдвоем его не поднять!

Принц нетерпеливо отмахнулся.

– Говорю тебе, придумал! Придумал главное: как это можно сделать! Конечно, на месте придется приноравливаться… Но это уже мелочи!… Ты случаем не помнишь, как выглядит трава сонного корня?

Пина, горестно шмыгнув носом, кивнула.

– Надо найти его, – объявил Филипп. Пина немного успокоилась. Ей вдруг передалась уверенность брата,– и она утерла последние слезы уголком своего красного плащика. Договорившись далеко не отходить от прогалины с примятой травой, ящерицы засновали между травинками, Они часто перекликались, чтобы не отбиться друг от друга и не заблудиться в бесконечном этом лесу.

Принц быстро нашел, что искал. Вытащив из ножен меч, он срубил большой лопуховидный лист и, ухватившись за черешок двумя лапами, с трудом вытащил его на открытое место. Здесь он окликнул Пину, и та скоро вышла на зов из зарослей. Ее поиски были пока безуспешны, и Филипп предложил повернуть в сторону болота. Там он займется строительством лодки, а принцесса сможет пойти вдоль берега, не опасаясь заблудиться.

Долго добирались они до воды, и принц совершенно выбился из сил. Пина помогала ему как могла, подталкивая, отодвигая мешающие травинки, но ее тонкие лапки были слишком слабыми, чтобы серьезно помочь брату в этой тяжкой работе. Но вот впереди блеснула вода. Принц отпустил лист, заполз на его мягкую поверхность и в изнеможении закрыл глаза. Ему необходимо было отдохнуть.

Пина посидела немного рядом, а потом потихоньку пошла вдоль кромки воды, внимательно разглядывая высокий травостой. Она отходила и в глубь зарослей, надеясь в серебряной уйме растений заметить тот единственный листик, который был сейчас так необходим, Но безуспешно! Она уже подумывала возвращаться – далеко забралась, как вдруг увидела… Или показалось? Но нет, в самом деле, это был желанный трехпальчатый лист сонной травы! Только подумать, она могла вернуться ни с чем, не дойдя до сокровища нескольких шагов! Счастливая принцесса достала из кармана плаща белый платочек и привязала его к стеблю. Затем она торопливо стала пробираться в обратную сторону – ей не терпелось обрадовать брата.

Филипп, заслышав легкие шаги сестры, приостановил работу – он уже вовсю трудился над лодкой. Когда Пина вынырнула из зарослей, принц сразу понял по ее довольному вида что дело сделано. Лодка скоро будет готова! Корень найден! Все-таки удача не совсем отвернулась от них!

Порешили, что Филипп сначала завершит начатую работу, спустит зеленый корабль на воду, чтобы лист не высох, а потом уж они отправятся за сонной травой. Агриппина уселась на камень и наблюдала, как трудится брат. Мечом он сначала обрезал лист по какой-то сложной, понятной только ему самому схеме и теперь аккуратно дырявил края, Покончив с этим, Филипп направился в чащу, где стал срубать травинки, выбирая самые длинные. Сложив в охапку штук десять, подтащил их к раскроенному листу. Теперь, накладывая друг на друга обрезанные края таким образом» чтобы отверстия совпали, он принялся сшивать их длинной травинкой! Принц протаскивал стебель из дыры в дыру, и края листа поднимались – это оказался загнутый кверху нос будущей лодки, Ниже шел сплошной неразрезанный лист – дно. Ну а дальше – задняя часть, которую принц сшил таким же манером, что и нос.

Не прошло и часа, а да берегу 'уже стояло легкое ладное каноэ. Но Филипп, на этом не остановился. Для крепости он прошил все швы еще раз, вставляя новые травинки в те же отверстия швы уплотнились, повышая надежность лодки. И снова принц скрылся в чаще. На этот раз он вернулся, держа в лапах какое-то мясистое растение. Из среза на землю обильно капал сок. Это было клейкое молоко степного молочая, которым Филипп и принялся заливать швы. Белая густая жидкость обволакивала травинки, склеивая их между собой, затягивая дыры. Застывая на солнце, млечный сок образовывал гибкую полупрозрачную пленку, которая и должна была сделать каноэ непроницаемым для воды. Наконец принц отошел от лодки в сторону, и гордая улыбка заиграла на его серебристых губах. Он обернулся к сестре и сказал:

– Остался только парус. Но его в последнюю очередь, не то высохнет.

Теперь, упираясь хвостом в землю, принц принялся подталкивать готовую лодку к воде. Скоро легкое каноэ заплясало на волнах; Филипп забрался в него и остался доволен. Каноэ на борт не ложилось, воду не пропускало. Выбравшись на берег, принц покрепче привязал зеленое суденышко к толстому стволику какого-то растения, росшего на мелководье, и присел, наконец, передохнуть. Прошло уже часа четыре со времени Сениного пленения. До сумерек оставалось часа два-три, и принц решил все же пока не тратить время на отдых, чтобы еще сегодня успеть добыть сонной травы.

Пина издали заметила белый платочек и с гордостью указала брату на свою находку. Филипп прошелся в глубь чащи и неподалеку обнаружил еще несколько растений, но первое было все же самым крупным. Для начала принц обкосил мечом траву вокруг. Затем, ухватив рукоять двумя лапами, принялся рыхлить землю; Пина усердно помогала, отгребая в сторону комья глины. Земля здесь была влажная и поддавалась легко. Когда обнажилась верхняя, самая толстая часть корня, Филипп срубил верхушку с листьями и, ухватив стволик, стал раскачивать его из стороны в сторону. Почва была уже почти готова отпустить корень. Тогда принц обрубил длинные тонкие ответвления, прочно державшиеся в земле и, поднатужившись, вытащил корневище из ямы. Вдвоем с сестрой они перенесли корень к воде и отмыли от грязи. Затем Филипп нарубил его тонкими кусками и разложил на солнце подсыхать, а сам с удовольствием залез в воду – можно было теперь выкупаться и самому. Через час принц сложил подвялившиеся и потому полегчавшие куски корня на свой синий плащ, связал между собой четыре угла и взвалил объемистый узел на спину. До захода брат с сестрой успели вернуться к лодке.