Текст книги "Вперед, к Магадану! (СИ)"

Автор книги: Антон Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В машине, в которую подсадили меня, ехал муж, жена и маленькая девочка. Мы с девочкой ехали на заднем сиденье, девочка периодически спала и толкала меня ногами во сне.

Трасса проходит вдоль Байкала, в 100-200-300 метрах от берега, него, то поднимаясь вверх, то круто спускаясь вниз. В отличие от трассы, железная дорога, идущая тоже вдоль Байкала, старалась сохраниться на одном уровне и виляла то влево, то вправо и периодически пропадала из виду.

Потом Байкал окончательно исчез, пошли горы, горы… Неожиданно слева от трассы показалась живописная река Селенга: широкая, величавая, в окружении зелёных и жёлтых гор и холмов, с большими деревнями по обоим берегам. Трасса продолжала прыгать вверх-вниз.

На каждом высоком перевале кусты и деревья были обвешаны платочками, тряпочками, ленточками. Водитель, проезжая перевал, притормаживал и бросал на землю новенькую сигарету, или конфету, или монету. Я удивлялся на это явление.

– А это, ну как объяснить: бурятский бог, или шаман. Мы-то хоть русские, а земля не наша, бурятская. Вот, бурятскому духу нужно оставить символический подарок. А вот подбирать эти монетки никому нельзя.

СТРАННАЯ ВСТРЕЧА

Долго ли, коротко ли – трасса привела нас в столицу Бурятии, в город Улан-Удэ. Караван машин с клубникой отправился дальше, на Читу. Мы с Андреем попрощались с водителями и ушли в город.

Улан-Удэ – тихий, провинциальный городок в долине рек Селенга и Уда, с обилием деревянных домов (целые кварталы), с небольшим количеством машин и подозрительно низкими ценами на хлеб и прочую еду. Городок для Сибири довольно большой – пол-Иркутска, и довольно разбросанный вширь. Много автобусов, в них обитают кондукторы.

В городе половина населения – буряты, половина – русские. Никакой вражды к нам, по причине нашего не-бурятства, никто не проявил.

Особая достопримечательность города – необычный памятник Ленину на главной площади. Ленин там представлен черной металлической головой высотой метров 10, обрубленной по шею и взирающей на граждан с небольшого постамента.

Задерживаться мы не стали. Наш путь лежал в Иволгинский дацан, главный буддистский монастырь в пространстве всего бывшего СССР, расположенный в 30 км к юго-западу от бурятской столицы.

Запасшись хлебом, мы отправились на трассу, чтобы достичь дацана автостопом. Трасса, идущая на Иволгинск и далее, на Монголию, хитро разветвлялась и мы с трудом нашли нужную дорогу. Итак, выбрали позицию, встали. Если нам повезёт, мы сможем переночевать уже в дацане.

Неподалёку, на автобусной остановке, пребывали в ожидании автобуса: некий пьяный офицер лет 30-ти, две накрашенные и несимпатичные девицы нашего возраста и ещё один нетрезвый господин. Наши пути бы не пересеклись, если бы офицер не видел меня незадолго по телевизору.

Узнав меня, он подошёл к нам со всей компанией и стал мешать заниматься автостопом. Он был рад, что увидел нас, и приглашал к себе в гости, в часть, где ещё один некий его друг будет, по утверждениям капитана, очень рад знакомству. Одно его тяготило – бабы, которых он уже «снял» где-то и вёз также в гости, в часть.

Чтобы создать нам и «дамам» культурную программу, он совлёк всех с трассы и повёл показывать озеро, попутно рассказывая о воинской службе, как о совершенно отвратительном и скучнейшем занятии. «Южные рубежи нашей родины» были совершенно ему чуждыми, так как сам он был украинец, а земля вокруг – бурятская. Все в части пили, смотрели телевизор, хотели уйти на свободу, на вольное житие, но не имели воли к этому и не уходили. От скуки пришлось и «снять» девушек, ибо таковых в части было недостаточно.

– Вот Павлик-то обрадуется! Скажу: угадай, кого я привёл! Да нет, не баб, вот, тебя, по телевизору видел! – рассуждал он. – Сейчас с девушками пообщаемся и пойдём к нам. Кролика зарежем… Нет, не будем, пусть живёт. Картошки сварим… Выпьем за знакомство… Не пьёте? А жаль… Ну тогда я сам выпью… Останетесь у нас, сколько захочете, в горы сходим…

«Озеро», на которое он нас привёл, оказалось искусственным прудом, содержащим мусор. Это было самое паршивое место в округе. Капитан, продолжая рекламировать нам вписку в воинской части, и его компания сели на траву и предались водкопитию. В окрестностях находились подобные же озёра, а по сути, заполненные мусором и залитые водой котлованы. Вдаль за горизонт уходила толстая труба – как какой-нибудь мусоропровод.

Уже вечерело, и мы решили покинуть страннюков и пойти спать в палатке, понимая, а) что «отдых с девушками на озере» продлится долго, и б) что ехать в дацан уже поздно. Капитан, увидев, что мы уходим, сказал, что бросает «дураков» и идёт с нами; «дураки» остались. Мы пошли к трассе втроём, третий сильно шатался. И тут капитан увидел машину «Волга», стоящую у одного из мусорных «озёр». Вокруг «Волги» бродило человек шесть. Предположив, что эта «Волга» довезёт нас до его в/части (хотя это было более чем сомнительно), капитан отправился договариваться. Видимо, добраться до части самостоятельно он уже не мог. Довольные, что капитан ушёл, понимая, что преодолеть 200 м от «Волги» обратно до нас он уже не сможет, и чуть-чуть сожалея, что вписка накрылась, мы отправились ближе к трассе и поставили палатку.

…Через полчаса на трассе появился капитан. Он шёл, шатаясь, почти по середине опустевшего шоссе, размахивал руками, и кричал, призывая нас:

– Э-э-э-э! э-э-э-э-эй! э-э-э-э-э!

Имена наши он забыл, видимо, спьяну. Увидеть он нас не смог, хотя лесопосадка – редкий ряд тополей вдоль шоссе – не сильно маскировала нас.

– Ну что, будем отзываться?

– Нет уж, лучше быть свободным, но в палатке, чем на вписке, и…

И мы заснули под удаляющиеся крики капитана:

– Э-э-гей! э-э-э-э!

…В пути нам трижды предлагали вписку пьяные люди, и, в принципе, можно было попробовать довести дело до победы, но мы не вписывались у оных. И всем людям хорошо знать: если вам предлагают вписку пьяные люди, не принимайте предложения их.

В ДАЦАН

Утром, проснувшись, обнаружили себя мокрыми. Шёл дождь… Почему-то наш мудрый тент нам не помог; значит мы его плохо навесили. Промокли все наши вещи. Дождь продолжал идти, и это ухудшало ситуацию. Запихнув всё барахло в рюкзаки, мы выползли на трассу наблюдать проезжающие машины, – нисколько, однако, не жалея, что не переночевали у пьяного капитана.

Стояли мы недолго. Уже минут через пять мы застопили «Уазик». Водитель его ехал в какую-то свою деревню. «Но я вас, так и быть, до самого дацана довезу», – сказал он. Мы ехали и спокойно общались, «дворники» стирали с лобового стекла великие потоки воды, наконец мы съехали с нормальной асфальтовой дороги (Улан—Удэ – Иволгинск – Кяхта – Улан-Батор) и поползли по грунтовке в сторону дацана. Дацан находился среди степей, в стороне от трассы.

Приехали! Выгружаем вещи, и тут водитель удивляет нас вопросом:

– А расплачиваться будем?

Водитель, видимо, удивился не меньше нас, видя, что мы не собираемся платить. А мы-то думали, что он везёт нас в дацан из каких-то буддолюбивых побуждений! Водитель хотел 25 тысяч, мы сторговались на 14, заплатили, и «Уазик» уехал.

Один продвинутый автостопщик, услышав сию историю, сказал:

– Ну, зачем! Я в таких случаях «обламываю», говорю: за деньги бы я на автобусе поехал!

Однако, это не есть правильно. Действительно, когда нам накануне водитель дал 100 000 руб, мы их взяли, правильно? И продвинутый автостопщик однажды в Кемерово получил от водителя 50 000 руб, и тоже взял. А другие люди получили от водителя в подарок $100. Никто почему-то не отказался. А когда водитель просит, неожиданно, небольшую сумму, мы отказываемся платить, и говорим: ой, я не знал, что это такси, или врём, что денег вообще нет. Если денег нет, то всё в мире вам будет бесплатно. И накормят вас, и довезут куда угодно, и всё будет бесплатно. Но если у вас есть деньги, экономить их глупо. Деньги экономить – что воздух экономить. И если водитель попросит денег, это не оттого, что он плохой водитель, а оттого, что он нуждается в таковых. И нехорошо не дать нуждающемуся.

К слову сказать, это был первый и единственный деньгопросящий водитель на всём маршруте Москва—Магадан—Москва, и третий за всю мою жизнь.

В ДАЦАНЕ

Иволгинский дацан, главный буддийский монастырь, религиозный, образовательный и лечебный центр Бурятии, расположен в 30 км от бурятской столицы Улан-Удэ, в нескольких километрах от посёлка Иволгинск. Дацаны существуют издревле. Буддизм появился в Забайкалье в XVII веке, но в советское время действовало только два дацана – Иволгинский и Агинский (в Читинской области). Сейчас восстанавливаются ещё десятка два.

Внешне дацан представляет собой территорию примерно 150 на 150 метров, огороженную деревянным забором. Снаружи имеется автостоянка, небольшой базарчик (книги, сувениры) и столовая. Внутри, за забором, находится большой храм необычной архитектуры, второй храм (поменьше), несколько непонятных для непосвящённого зданий, штук двадцать совершенно обычных деревенских домиков, только без огородов (в них живут монахи и ламы), несколько каменных ступ высотой 2-3-4 метра и примерно сотня так называемых молельных колёс.

Молельные колёса – это деревянные либо металлические цилиндры размером от чайной чашки до большой бочки. Снаружи написаны какие-то знаки, а внутри, как мы узнали, находятся свитки с молитвами. Эти колёса надо крутить, проходя, и при этом молитвы отправляются на небеса. Вообще на территории дацана было пустынно, все люди внутри – в домиках и в храмах. На земле повсюду валяются монетки: рубль, 10 руб, 1 коп, всякая мелочь. Подбирать их нельзя – это как бы жертва.

Рядом с дацаном – роща, десятки кустарников и маленьких деревьев, каждый из которых обвешан тряпочками сверху донизу. На каждой веточке – несколько тряпочек, платочков, лоскутков.

Скажу прямо: внутренний смысл всех явлений в дацане был от нас скрыт. Поэтому я опишу лишь внешний вид этих явлений.

Мы зашли в большой храм. Внутренность его величественна и загадочна. Целый, как можно назвать, «иконостас» статуэток, роскошное убранство, маленькие ступы, подобные тем, что на дворе, большая статуя – видимо, Будды. Людей почти нет. Все, кто входят, проходят по храму по строго определённой траектории, по часовой стрелке, если смотреть сверху. По территории дацана тоже нужно ходить по часовой стрелке («по ходу солнца»), и когда мы пошли неправильно, нас тотчас поправили местные бабушки. (Бабушки здесь, как и в православии, выступают хранителями традиций.)

В большом храме никаких организованных действ не происходило, а вот в маленьком шло, если можно так назвать, богослужение. В дальнему углу храма на скамейках сидели два буддийских монаха в красных одеяниях, и произносили слова молитв (на тибетском языке, нам непонятном), при этом один из них периодически бил изогнутой палкой в стоящий перед ним плоский барабан, а другой ударял в металлические тарелки. Всё это было монотонно и длительно. Прихожане, мужчины и женщины, около 20 человек, сидящие вдоль стен на скамейках, периодически слегка кланялись.

Все люди, встреченные нами в дацане и окрестностях, были бурятской внешности. Ни одного европеоида мы не встретили. Говорили все между собой тоже по-бурятски. Впрочем, поправляя наше неправильное поведение, к нам обращались по-русски.

Осмотрев дацан и покрутив молельные колёса, мы решили обсохнуть. Дождь, промочивший нас ночью и утром, продолжал отдаваться сыростью, солнце так и не появилось. Жизнь привела нас в один из деревянных домиков, стоящих на территории монастыря.

Открыл нам парень лет 27, бритый почти наголо, одетый в джинсы и чёрную рубашку, узкоглазый, как все буряты. Мы спросили, можно ли обсохнуть. Оказалось, можно. Вошли; расстелили на полу в передней нашу палатку, спальники, одежду. Передняя была очень простой комнатой с креслом, столом и спальным топчаном. Было довольно тепло. Парень уединился в другую комнату, в которой было радио, книги и статуэтки. Монах иногда слушал радио (на русском языке).

Пока мы с Андреем сушились, несколько раз в домик заходили люди. Увидев нас, они удивлялись. «А такой-то у себя?» – спрашивали они (по-русски). «Да», – отвечали мы. Люди проходили в дальнюю комнату и минут по пять шушукались. Потом хозяин заснул, и новоприходящие люди заглядывали, узнавали, что он отдыхает, и тихонько уходили.

Этот парень оказался ламой, – в местной традиции, человеком, прошедшим духовное обучение в Улан-Баторе, где находится некий великий дацан. Хотя одет он был обычно, на гвозде у него висел комплект красной монашеской одежды, в которой он «показывался на люди». Волосы монахи обычно бреют наголо. Монахи не занимаются сельским хозяйством, поэтому огородов на территории дацана нет, – и живут подаянием. Но каждый занят своим делом: один даёт духовные советы, другой занимается тибетской медициной, третий преподаёт (дацан является также образовательным центром, где готовящиеся стать монахами получают знания по философии, религии, истории и т. д.). Эти сведения мы получили ещё до того, как лама уснул. Поесть мы не просили, так как рядом с монастырём существует специальная столовая для паломников, где весьма недорого можно было получить макароны, хлеб и прочую простую еду.

Пока сидели, писали дневник. Я неоднократно высказывал гипотезу, что какие-либо неудачи в поездке, например, промокание, связаны с ненадлежащим ведением дневника, и уверял Андрея, что как только мы допишем дневник до сегодняшнего дня, всё нормализуется (погода в том числе).

Вскоре, часа через два, мы довели дневник, наполовину высохли и решили свернуть своё хозяйство, чтобы не отпугивать и не отвлекать верующих от более благообразных дел, чем созерцание наших сушащихся вещей.

* * *

Совершив фотографирование, мы вышли из дацана. Автобусы на Улан-Удэ, ходящие прямо от дацана, в ближайшее время не ожидались. Мы отправились пешком в посёлок Иволгинск, чтобы поймать машину или сесть на автобус, который там ходит раз в час. Перед дацаном стояла маленькая белая машина, потёртые «Жигули».

– В Иволгинск? – выглянул из машины пожилой загорелый бурят. – Недорого возьму.

Мы вежливо отказались и прошествовали пешком мимо.

Минуты через две водитель проехал небольшое расстояние, догнал нас и остановился рядом.

– Иволгинск! Всего три тысячи! – не терял надежды он.

– Мы люди небогатые, пешком дойдём, – отвечали мы, бодро топая по направлению к Иволгинску, удивляясь на то, как дацан повышает корыстность водителей. Мы, напротив, слышали обратное: что буряты всегда везут в дацан и из дацана бесплатно.

Ещё минуты через две водитель опять догнал нас и открыл дверцу:

– Садитесь, бесплатно поедем.

Водитель рассказал, что Иволгинский дацан очень важное, святое место, и многие люди едут, и даже пешком идут сюда со всей Бурятии и даже со всей России. Это своеобразный культурный, духовный центр буддийского мира. Одни ездят сюда, чтобы вылечиться от болезней, другие – чтобы поклониться святым мощам (что такое мощи в буддизме, мы не знаем), третьи – чтобы получить ответ на свои неразрешимые вопросы. Даже само пребывание в дацане очень благотворно действует. По дороге водитель подсадил ещё одного пассажира, также безденежного. В Иволгинск приехали быстро.

В Иволгинске нас догнал автобус, и мы, полюбовно договорившись с кондуктором на три или четыре тысячи на двоих, поехали в Улан-Удэ. Нам хотелось осмотреть сей город более подробно, чем вчера, но в 19.40 отправлялась единственная электричка Улан-Удэ – Петровский Завод (143 км). Времени было 19.00, и мы решили: если успеем на электричку, поедем на ней, всё равно уже вечер и автостопом мы так быстро не доедем до П.Завода (это уже Читинская область). Очень хотелось на восток! Если же не успеем, то зайдём на почтамт и получим там бандероль с моими книжками и другую бандероль с газетой «Вольный ветер».

Нам повезло. Соответственно, книжкам и газетам не повезло: они остались в Улан-Удэ. Купив билет на одну остановку, мы сели в электропоезд и поехали на восток.

НА ПЕТРОВСКИЙ ЗАВОД. ЦЫГАНЕ

В электричке содержались две тётушки-билетёрши. Они были внимательны и, заметив наши дешёвые билеты, спросили, куда мы едем.

– Из Москвы в Магадан, – отвечали мы. Сейчас на электричках, чтобы вечером время не терять, утром на Хилок, а оттуда автостопом на Читу поедем, – отвечали мы. – А деньги экономим, мы люди небогатые.

– Ну так что ж билет за полторы тыщи покупаете, нас обмануть хотите. Без билета, так бы и сказали, – успокоились тётушки и простили нас, а я устыдился.

Уже стемнело, когда мы въехали в Читинскую область и перевели часы ещё на час вперёд. Теперь у нас была 6-часовая разница с Москвой. Всюду: на Груше, в Челябинске, в Исилькуле, по дороге на Кемерово, в Тайшете, – мы испытывали гордость от этого нехитрого занятия – от переведения часов на час вперёд. Строго говоря, переводить часы приходилось нам почти каждый день, так как у меня часов не было, а Андреевы часы были ненадёжны, постоянно останавливались и нуждались в ежедневной проверке и подкрутке. Но перевод часов в связи с попаданием в иной часовой пояс каждый раз вызывал возвышенные чувства.

Станция Петровский Завод, символизировавшая начало Читинской области, находилась в городе Петровск-Забайкальский.

Город Петровск-Забайкальский вырос вокруг Петровского чугунолитейного и железоделательного завода, основанного в 1789 году. Когда-то туда попали в ссылку некоторые декабристы, а теперь попали и мы. Вокзал наполовину ремонтировался, и человек двадцать пассажиров, замёрзшие, дремали на сиденьях в не подверженной ремонту половине. Ещё человек двадцать, свободные, раскованные цыгане, занимали треть вокзала своими одеялами, детьми и барахлом. Они превосходно спали на полу, им было хорошо. Решив последовать их примеру, мы с Андреем расстелили коврики и спальники, развесили рядом палатку на досушку и принялись спать, как и цыгане, по-мудрейшему.

Ночью нашей мудрости помешал милиционер, он долго возмущался (я спросонья даже не помню чем), съездив по мне резиновой дубинкой. На вопрос «а им можно?» ответ я не получил. Пришлось собрать палатку, спальники, коврики, а когда мент ушёл, перебраться на полу поближе к цыганам, стараясь не очень выделяться среди них.

Как только мы легли рядом с цыганами, вопросов к нам больше не было и дубинкой никто не бил.

ХИЛОК

Ранним утром (а по Московскому времени – в час ночи) мы впросились в пригородный поезд Петровский Завод – Хилок, состоящий из двух пассажирских вагонов. Проводницы милостиво пустили нас, и мы прорвались ещё на 150 км на восток.

Город Хилок оказался большой деревней. Посреди оной красовался монумент в виде паровоза с надписью:

ГОРОД ХИЛОК

100 ЛЕТ 1896 – 1996

Мы переписали расписание на вокзале. Наконец-то я оказался в городе, о хождении электричек из которого я не знал! Это было приятно. Оказалось, днём пойдёт электричка аж до Читы (264 километра, 6 часов езды). Не желая ожидать электричку, мы отправились на трассу и занялись автостопом.

Трасса – хорошая асфальтированная дорога – была безлюдна и безмашинна. За месяц до нас по ней проехал мудрый г-н Пожидаев. «И зачем здесь асфальт, если машин нет?» – вопрошал он сам себя риторическим вопросом. Мы тоже удивлялись. Простояли на трассе часа три, остановилось лишь несколько местных машин, а ехать ближе, чем до Читы, мы не хотели. И это правильно: здесь мы всегда могли сесть на электричку и быть в Чите вечером (гарантированно), а из точки X., хотя и в 200 км ближе к Чите, мы могли бы уже не уехать. Трасса и железная дорога после города Хилок расходятся далеко, и перейти с трассы на электричку уже не удалось бы.

Помахав руками перед проезжающими машинами, мы вернулись на вокзал города Хилок и сели на электричку Хилок – Могзон – Чита.

ЧИТА

Мы всё больше осознавали, что на Востоке автостопом ездится медленно. Но приятно, что всё-таки мы за сутки прорвались из Улан-Удэ в Читу! Хоть и на электричках.

Чита – крупный город Забайкалья. По населению (380 тысяч) Чита стоит в ряду таких городов, как Владимир, Калуга, Улан-Удэ. По сравнению с соседними мелкими городами Чита вообще гигант.

Чита – последний областной город на Востоке, куда может доехать машина на своих колёсах. В Читинской области начинается путаница с дорогами, шоссе превращаются в грунтовки, грунтовки исчезают в болотах и марях, и, наконец, городком Чернышевск (Читинской области) завершаются в атласе автодорог все трассы. Дальше машины движутся, по идее, только по железной дороге. А Чита – последний форпост автодорожной цивилизации.

Кстати, мари – отвечаю я на вопрос московского читателя – бесконечные болота на вечной мерзлоте, кочки, ягоды, комары, сырость, хлюпает под ногами, пехота не пройдёт и бронепоезд не промчится. Километры, десятки километров болота с редкими полусухими, полуголыми деревцами. Но это ещё не тундра.

Мы позвонили Володе – тому самому водителю, с которым познакомились двое суток назад на дорогах Бурятии. Мы нахально попросились переночевать, и Володя спокойно согласился. Мы быстро отправились к нему – ведь наступил уже вечер, и нехорошо приходить к людям, которые уже сами спят, чтобы разбудить их и поспать самим.

Володя жил со своей женой и большой собакой в обычном многоквартирном доме. (К слову сказать, в Чите ещё распространены маленькие деревянные домики.) Нас приняли очень хорошо, так, что нам даже было неудобно, и положили спать цивилизованным образом.

На другой день, это было 30 июля, мы с Андреем пошли гулять по Чите. У нас была научная цель. Великий мудрец Пожидаев, проезжая Читу, должен был наклеить марку – кусок пластыря со своими мудрыми словами – на въездной табличке города. Мы отправились искать въездную табличку, но марки там не оказалось. Потом мы узнали, что он просто проскочил эту табличку, когда ехал. И вот, когда мы шли обратно, произошёл такой случай.

Идём, на обочине стоит машина. Водитель:

– Вас подвезти?

– Можно, но только если бесплатно.

– Да знаю, знаю, мы с женой уже 2 раза вас по телевизору видели!

Водителя звали Вячеслав. Он очень удивлялся, увидев меня сначала два раза по телевизору, а потом и в натуре. В честь такого события он решил показать нам Читу, ибо был свободен в это время, как и мы.

Сначала Вячеслав отвёз нас посмотреть старинную деревянную церковь, именуемую «церковью декабристов». Это, собственно, не «Храм свв. Декабристов», а музей их (здесь они содержались в ссылке). Мы пошли смотреть музей, а Вячеслав огорчился, так как с малых лет (особенно в школьные годы) все жители Читы должны должны были неоднократно посещать этот музей, и он им надоел. Мы поняли это, заметив скучающий вид Вячеслава, минут за двадцать обошли музей и поехали дальше осматривать Читу.

В 18 км от Читы находился источник минеральной воды «Молоканка». Это – местная достопримечательность. После двадцати минут езды по просёлочной корявой дороге вы попадаете на поляну, где из небольшой избушки вытекает вкусная минеральная вода, напоминающая «Боржоми». Туда ездят новобрачные (как в Москве – к могиле Неизвестного солдата). Мы встретили две пары. Попив и набрав воды, мы вернулись в Читу, на так называемую смотровую площадку.

Чита находится среди пологих зелёных гор, и с одной из них можно увидеть весь город. Город промышленный, много современных многоэтажных кварталов, много и одноэтажных деревенских районов, – в общем, ничего особенного со смотровой площадки мы не увидели и поехали вниз.

В центре города мы попрощались с Вячеславом, он поехал по своим делам, а мы пошли по своим. Мы хотели напечатать отснятую фотоплёнку в местной студии «Kodak» и ещё немного побродить по Чите.

Вечером мы зашли к Володе, у которого мы ночевали, за вещами. Когда собрались, он повёз нас на своей машине на новую Чернышевскую дорогу. На Чернышевск можно ехать несколькими путями, в том числе и по «новой дороге», которая была построена совсем недавно. На неё мы и ехали.

Чита осталась позади. Опять дорога! Мы подошли к самому краю, к великому порогу – через 300 километров Чернышевск! Вскоре мы уже должны были заглянуть за горизонт и узнать, что делается ТАМ…

(Наш друг Андрей Пожидаев к тому времени уже прошёл Чернышевск и послал нам весточку из-за горизонта, но мы её ещё не получили.)

Попрощавшись и поблагодарив, мы выгрузились на пустынную трассу. Володя несколько раз бибикнул на прощание и поехал обратно в Читу.

НА ЧЕРНЫШЕВСК

Дорога внешне была приличной. Стояли полчаса, машин не было, и мы уже мысленно оглядывали место для ночлега. Но тут появился «Камаз» – не только появился, но и остановился! В кабине сидели двое – водитель и его жена; ехали они довольно далеко – в городок с интересным названием Вершино-Дарасун.

«Мы можем высадить вас через 70 км, к Урульге – к населённому пункту поближе, а так мы сворачиваем с трассы возле Богомяково, так что ежели хотите, мы вас прямо до поворота довезём», – предложили нам. Мы, естественно, решили ехать чем дальше, тем лучше, и около четырёх часов подряд (150 км) развлекали вершино-дарасунцев разговорами.

Дорога шла грунтовая, тряская, встречных машин не было ни одной. Наступила ночь. Около полуночи мы доехали до совершенно пустынного разворота, попрощались с вершино-дарасунцами и пошли ставить палатку.

Было совсем темно. По сторонам дороги поднимались пологие холмы (со степной растительностью, как мы увидали утром); деревьев не было видно. Вдруг на вершине одного из холмов мы увидали рощу. «Вот, будет удобно привязывать палатку», – размышляли мы и бодро, спотыкаясь о камни, поднялись на этот холм.

Роща оказалась… кладбищем. «О, вот, хорошо, палатку привяжем к этим вот заборчикам», – обрадовался я. – «Мёртвым-то скучно, в кои веки здесь – автостопщики! из Москвы! Мы им расскажем что-нибудь!» Но Андрей наотрез отказался ночевать вблизи кладбища. Я даже немножко расстроился. Пришлось лезть на другой холм и ставить палатку на другом, без деревьев, месте, с трудом втыкая стойки и колышки в каменистый грунт.

Всю ночь издалека доносилось тарахтение непонятного агрегата.

* * *

…Проснулись мы в совершенно сказочном месте. Солнце уже давно взошло, вокруг звенели многочисленные кузнечики. Мы вылезли. Степные колючки и цветочки, камни и летучие насекомые заполнили всю окружающую природу. Мы собрали палатку и огляделись. Кузнечики нехотя выскакивали из-под наших ног.

На дороге машин не было. Не было и никаких населённых пунктов. Мы попали в какую-то дыру. Когда спустились, нам повезло: встретили дорожных рабочих. Они сказали нам, что машины на Чернышевск ходят по другой дороге, а эта ещё недостроена. Нормальная дорога проходит в 20 км южнее, через город Шилку.

Грунтовый пыльный тракт, идущий из Вершино-Дарасуна в Шилку, пересекал «новую» Чернышевскую дорогу в километре от нас. На повороте мы встретили… автостопщиков! Целая троица людей (парень и две девушки) лениво сидели на обочине трассы под палящим солнцем, надеясь уехать в Шилку. Мы спросили, реально ли это. Они сказали: вполне. Мы прошли дальше по трассе, разыскали большую сосну и уселись в тени оной, ожидая машин.

Машин почти не было. Прошло две или три, но нас не взяли. Часа через два ожидания мы решили идти в Шилку пешком (20 километров, недалеко) – как тут нас догнал грузовик с тремя автостопствующими в кузове. Нас тоже подобрали, и мы поехали в Шилку.

В кузове трясло, грузовичок подпрыгивал, слева и справа проползали ненаселённые места – степи, холмы, горы. В 5 км от Шилки, на пересечении со «старой Чернышевской дорогой», нас высадили (впереди стояли гаишники, которые даже на глухих трассах запрещают ездить в кузовах), и мы дошли до Шилки пешком.

…Шилка – большой посёлок по дороге на Восток. Было очень жарко, и мы зашли в посёлок набрать воды и умыться под колонкой. Местные жители, увидев нас с рюкзаками, думали, что мы приехали торговать, и посоветовали нам проваливать отсюда. Мы, не торопясь, поели (в Чите нам подарили продукты питания, в том числе банку с вареньем, которое надо было срочно съесть, пока банка не кокнулась) и покинули город.

«Старая» Чернышевская дорога была немного лучше «новой».

Даже асфальт был. Из Шилки километров несколько проехали на «уазике». Затем, поймав рейсовый автобус, проехали ещё километров тридцать (он подвёз нас, разумеется, бесплатно). Кстати, интересно знать, что из Шилки ходят автобусы, довольно часто. Например, трижды в неделю – до Богомяково, это примерно там, где мы ночевали. В Чернышевск автобусы не ходят, а только пригородные поезда.

Затем нам попались коротко стриженные парни (два человека) бандитского вида на «Волге». Они долго недоумевали, не понимая цель нашей поездки. Но всё же посадили в машину. Всю дорогу парни вели с нами разговор о деньгах, о бабах, расспрашивали нас о Москве и о том, в чём смысл жизни. Доехали с ними до города Нерчинска.

Не осматривая Нерчинск, поймали «запорожец» и проехали ещё километров пять. За Нерчинском кончился асфальт (столь неожиданно для нас начавшийся). Был уже вечер, и мы решили не торчать на трассе, а остановиться на ночлег.

Остановились в лесопосадках. Поставили палатку, развели костёр. Устроили пир: испекли картошку и сварили суп из китайской быстрорастворимой лапши. Ночью было холодно, и Андрей, привыкший ночевать раздетым, замёрз.

Утром вышли на трассу, направляясь в Чернышевск. По пыльной грунтовой дороге навстречу нам каждые пятнадцать минут проносилась какая-нибудь «Toyota» или современный джип. Это ехали перегонные машины с Дальнего Востока (как правило, японские). На восток, то есть в нашем направлении, движение было иным: раз в полчаса появлялись «Камазы» и иные «пролетарские» машины. Без особых проблем, на двух «Камазах», доехали до Чернышевска. Ура!

ЧЕРНЫШЕВСК

Итак, мы прибыли в легендарный город Чернышевск, так называемый «город последнего хиппи». Легенда гласит, что некогда, некий хиппи, проехав автостопом многие трассы, достиг Чернышевска, и, нарисовав на въездной табличке «пацифик», сказал примерно так:

– Дык, ёлы-палы! Дальше на восток трассы нет, и никто, ни один автостопщик, никогда не проехал и не проедет дальше!

Впрочем, много других, уже не легендарных лиц, распространяли сведения, что дальше Чернышевска идёт дорога – плохая, но дорога – до самого Владивостока. Некоторые мои знакомые, один из Киева, а другой из Прокопьевска, утверждали, что не очень-то она и плохая.

Итак, мы находились в некой загадочной точке Востока и прежде чем повествовать, как мы ехали дальше, я опишу сей легендарный город.

Чернышевск – в отличие от предшествующих ему по трассе Шилки, Нерчинска и других подобных, и в отличие от следующих за ним (если мысленно ехать на восток) Зилово, Ксеньевки и т. д., – именно ГОРОДОК, а не деревня, почему-то с необычайным количеством магазинов. Народу там живёт тысяч двадцать, дома в городе одноэтажные, избушки, есть и небольшие каменные – этажей не более пяти, – но магазинов там несколько десятков, они сконцентрированы в центральной части. Есть даже чёрный (круглый) хлеб – весьма редкий деликатес в таких местностях. На базаре можно купить картошку, молоко и всё, что нужно для полного счастья. Цены – примерно как в Москве. Около маленького кирпичного здания почтамта некий назойливый торговец предлагал нам (о, сервис!) курительную траву, от которой мы вежливо отказались.