Текст книги "Часовня погубленных душ"

Автор книги: Антон Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Новгородцев склонился над большим свежим пятном, похожим на кровь. В этот момент раздалась мелодичная трель мобильного телефона. Илья уставился на Михаила Федоровича, а тот в недоумении посмотрел на него.

– Это точно не мой! – сказал Новгородцев.

– И не мой тоже! – заметил Пономарев.

Илья быстро обернулся. Если звонит не его собственный телефон и не телефон начальника, значит, где-то в крипте лежит чужой мобильный! Ориентируясь по звуку, Новгородцев отыскал в углу миниатюрный розовый, усыпанный сверкающими стразами аппаратик и вопросительно взглянул на Михаила Федоровича.

– Не похоже, чтобы он принадлежал убийце, – прокомментировал тот. – Скорее, жертве. А ты трубочку-то возьми, Илюша! Потому что так мы личность жертвы сможем без проволочек установить.

Молодой человек нажал на кнопку приема, приложил аппарат к уху и услышал визгливый женский голос:

– Оксаночка, дочка, ну наконец-то! Я столько раз тебе звонила, а ты все трубку не берешь! Ты где сейчас? Вместе с Тимофеем еще празднуете? Я и ему звонила, но у него автоответчик включен…

– Говорит старший следователь Илья Новгородцев. Представьтесь, пожалуйста!

Ему понадобилось довольно много времени, чтобы убедить собеседницу, что это не шутка. После чего женщина сразу же испугалась. Илье удалось узнать, что даму зовут Татьяна Дмитриевна Полторацкая и что она звонит сейчас по номеру своей дочери Оксаны Полторацкой, выпускницы гимназии № 8 города Заволжска. Прошедшей ночью Оксана вместе со своим другом Тимофеем Даниловым отмечала в ночном клубе «Змей Горыныч» получение аттестата о среднем образовании. Последний раз Татьяна Дмитриевна говорила с дочерью около одиннадцати часов вечера. С тех пор она неоднократно пыталась дозвониться, но Оксана не отвечала.

Илья выяснил адрес Полторацких и, игнорируя стенания мамаши, которая желала переговорить со своей дочерью немедленно и спросить, почему ее телефон оказался в чужих руках, сказал, что сейчас подъедет к ней лично и все объяснит.

– Выходит, что жертва – не подружка Никитки Стекольщикова, некая Марина Большакова, а Оксана Полторацкая… – произнес задумчиво Михаил Федорович. – Хотя это еще вилами на воде писано. Так что отправляйся к родителям Полторацким, Илюша, и расспроси их хорошенько. Пусть бы они приехали на опознание. Но, с учетом того, что тело обезглавлено… Однако нам необходимо выяснить, кто является жертвой убийства!

Пономарев задумчиво прошелся по крипте и вдруг остановился.

– Если убийца думает, что продолжит деяния Онойко, то глубоко заблуждается! Я ему не позволю! Да и использовать часовенку в качестве своего логова у него не получится – слишком много ошибок новоявленный убийца допустил. Чует мое сердце, что скоро мы его схватим. А ты поезжай, Илюша, поезжай…

К полудню многое прояснилось. Илья побывал в доме у семейства Полторацких, после чего напуганные родители отправились прямиком в городской морг, куда уже было перевезено тело обезглавленной жертвы. И они опознали в покойнице свою дочку Оксану – по крошечному родимому пятну над левой лопаткой и лаку с затейливым рисунком, который покрывал пальцы рук и ног несчастной. С матерью жертвы случилась истерика, а отца пришлось доставить в больницу, так как у него стало плохо с сердцем.

На выходе из морга Илья заметил высокую дородную даму лет пятидесяти с короткими огненно-рыжими волосами и сдобным лицом. На необъятной груди дамы сверкала огромная аляповатая брошь в виде паука. Рядом находился тщедушный молодой человек с фотоаппаратом. Распахнув кровавые губы, за которыми блеснули неестественно белые, наверняка фальшивые зубы, дама ринулась к Илье, взывая зычным басом:

– Илья Евгеньевич! Что вы можете поведать средствам массовой информации Заволжска о кошмарном происшествии, расследованием которого сейчас занимаетесь? Неужели дядя Крюк вернулся, причем день в день после своей бесславной кончины двадцать пять лет назад?

Дама тыкала следователю под нос диктофон, а фотограф щелкал камерой. Илья довольно грубо отпихнул субтильного парня в сторону, выхватил у журналистки диктофон и выключил его.

Дебелая белозубая дама была ему отлично известна. Вернее, лично он ее не знал, однако был наслышан о Ларисе Звездинской, главном редакторе местной желтой-прежелтой газетки «Наш город». Издание, возглавляемое мадам Звездинской (ее настоящая фамилия была Бормотухина), специализировалось на перепечатке дешевых сенсаций из столичных изданий и распространении изобретенных в недрах собственной редакции слухов и сплетен. Еще Лариса была председателем Фонда жертв дяди Крюка (так сию организацию именовали в народе, в действительности же она носила иное, мудреное название) – больше четверти века назад маньяк Онойко убил младшую сестру тогда еще начинающей журналистки. Бормотухина-Звездинская лихо пила коньяк, курила сигары, обожала лишать девственности застенчивых молоденьких сотрудников и коллекционировала затейливых форм броши, коих у нее, по слухам, было больше семисот.

– Никаких комментариев я давать не намерен! – процедил сквозь зубы Илья, возвращая мадам редакторше диктофон и пытаясь протиснуться мимо.

Но не тут-то было. Звездинская явно не желала упускать его.

– Нам все известно, – завопила она. – Убийца отрезал жертве голову и унес ее с собой, а это почерк дяди Крюка! Кроме того, на теле жертвы насчитали двадцать восемь ранений! Онойко возобновил убийства? Как вы можете объяснить данные факты?

Илья ничего объяснять не собирался. Он прошествовал к ждавшему его «уазику», а Звездинская проорала ему в спину:

– Форменное безобразие! Власти и правоохранительные органы пытаются скрыть от жителей города правду! Однако мы, представители СМИ, не дадим вам замолчать факт жестокого убийства! Илья Евгеньевич, правда ли, что в причастности к смерти девицы по имени Оксана подозревают сына нашего драгоценного мэра, Екатерины Станиславовны? Неужели он и есть новый Онойко?

– Никаких комментариев, я же сказал! – бросил Илья через плечо, плюхаясь на сиденье. Меньше всего ему хотелось отвечать на вопросы Звездинской, которой все равно требовалась не информация, а исключительно сенсация.

Редакторша просунула толстую белую руку, сверкавшую множеством перстней, в открытое окошко – в кулаке был зажат диктофон – и гаркнула:

– Илья Евгеньевич, общественность имеет право знать все кошмарные детали! Маньяк Онойко загубил двадцать семь жизней, и вот новое убийство. Значит ли это, что и на сей раз многие из жителей Заволжска станут его жертвами? Когда вы намерены дать пресс-конференцию?

«Уазик» затарахтел. Илья снова выхватил у журналистки диктофон. Автомобиль тронулся с места. Смешно переваливаясь с боку на бок, Звездинская заголосила:

– Отдайте диктофон! Ну, кому говорю! А не то я накатаю на вас заявление!

– А, так это ваш… – с деланым недоумением протянул Илья. – Тогда, конечно, заберите!

И он швырнул диктофон в окошко. Тот, брякнувшись об асфальт, разбился. Бормотухина-Звездинская запричитала, склоняясь над его обломками.

– Как же вы неловки! Сами виноваты, надо было ловить! – крикнул мстительно Илья.

А затем обратился к шоферу:

– Давай, гони побыстрее отсюда!

Подняв с асфальта диктофон и убедившись, что аппарат не работает, дама горестно вздохнула. Однако не в ее правилах было впадать в уныние.

– Фотографии Новгородцева у тебя имеются? – спросила она фотографа, на что тот ответил положительно. – Ну что же, Илюша, ты мне еще ответишь за разбитый диктофон… – прошипела Звездинская, в голове которой уже созревала новая сенсационная клеветническая статейка.

– И это все, клянусь вам! – произнес испуганным тоном парень, сидевший перед Новгородцевым.

Илья еще раз взглянул на бумаги, лежавшие на столе. Тимофей Данилов, семнадцати лет от роду, до вчерашнего дня – ученик гимназии № 8. И, как выяснилось, лучший друг Никиты Стекольщикова.

На него Илья вышел через Марину Большакову. Постепенно ему удалось восстановить картину того, что случилось прошедшей ночью.

– Значит, вы утверждаете, что после ссоры с Никитой Стекольщиковым покинули с Мариной Большаковой часовню на заброшенном кладбище и направились пешком обратно в город? – спросил Илья. – Однако как же объяснить тот факт, что вы оказались в ночном клубе «Змей Горыныч» около половины пятого утра? Так быстро попасть туда вы физически не могли!

Вопрос звучал угрожающе, однако сам старший следователь был уверен, что сидевший перед ним перепуганный юноша не имеет отношения к убийству Оксаны Полторацкой. Подозрительно, конечно, что он являлся ее другом, ведь в большинстве трагических случаев убийцами оказываются именно мужья и бойфренды, однако у Данилова имелось алиби – он покинул часовню вместе с Мариной Большаковой, когда Оксана Полторацкая была еще жива и здорова. Илья не верил в то, что Большакова прикрывает Данилова, обеспечивая ему фальшивое алиби. Тот откровенно рассказал о своей ссоре со Стекольщиковым и о том, что Оксана, являвшаяся вообще-то девушкой Тимофея, предпочла, однако, остаться в обществе сынка мэрши. Конечно, при других обстоятельствах это можно было бы расценить как весомый повод для убийства из-за ревности, и все же Новгородцев верил показаниям Данилова и тому, что мальчишка к убийству не причастен.

Тот, кто убил Оксану Полторацкую, действовал не спонтанно, а в соответствии с заранее составленным адским планом. И следователь не мог себе представить, что вот этот семнадцатилетний юноша является жестоким маньяком, отрезавшим своей подруге голову лишь за то, что она предпочла ему общество избалованного сынка градоначальницы. Да и Марина Большакова, которую допрашивали в соседнем помещении, уверяла: когда они с Тимой покинули кладбище, Никита и Оксана были в полном порядке.

– Мы тормознули попутку, – пояснил Тимофей.

– Ночью? Попутку? На пустынном шоссе? – протянул Новгородцев, отлично уже знавший, что парень говорит правду. Ведь то же самое утверждала и Марина. Более того, девушка даже запомнила номер автомобиля, подвозившего их, и смогла толково описать мужчину, находившегося за рулем. Илья уже успел переговорить с ним, и тот полностью подтвердил показания молодых людей. Тот человек подбросил неожиданных пассажиров до ночного клуба, а затем отправился к себе домой. Так что убить Оксану ни Тимофей, ни Марина никак не могли.

– Да, именно так! – заявил Тимофей Данилов. – Вы у Марины спросите! Белая «Хонда», старенькая уже. Номер я не запомнил, но ведь вы сможете найти этот автомобиль, ведь так? Хотите, я водителя опишу? Ему лет за шестьдесят, низенький такой, седой, с усами. Немного на телеведущего Якубовича похож. Одет он был…

Илья выслушал показания Тимофея, а затем вышел из комнаты. Оснований для задержания Данилова и Большаковой не было. Они являлись важными свидетелями, но никак не убийцами.

– Значит, так, – сказал Илья, возвращаясь в помещение. – Дадите подписку о невыезде и можете быть свободны.

Он заметил, что Тимофей колеблется. Наконец Данилов произнес:

– А Оксана… Вы не ошиблись? Это точно она?

– Она, она, – заверил его Илья.

Тимофей шумно выдохнул. Новгородцев внимательно посмотрел на него и для себя отметил: что-то не заметно, чтобы кончина Оксаны, притом такая ужасная, особенно опечалила парня. Впрочем, судя по всему, его бывшая девушка была еще той штучкой – капризной, вздорной и к тому же ветреной.

– А я могу… проститься с ней? – спросил Тимофей. На что Илья, закрывая лежавшую перед ним папку, ответил:

– Вот будут похороны, тогда и проститесь. И кстати, можете быть благодарны судьбе – если бы вы не поссорились со своим лучшим другом, возможно, в морге находились бы сейчас и вы.

Оставшись один у себя в кабинете, Илья позвонил Михаилу Федоровичу. Тот выслушал сжатую версию того, что удалось узнать, и сказал:

– Илюша, загляни-ка ко мне! Есть кое-что интересное. По телефону не хочу говорить…

Пятнадцать минут спустя Новгородцев сидел в кабинете начальника следственного управления. Тот был не один – там же находился франтовато одетый старичок, отлично известный Илье, – Аарон Исаакович Кацнельсон, личность поистине легендарная. На протяжении без малого сорока лет тот возглавлял команду судмедэкспертов и патологоанатомов Заволжска и ушел на пенсию всего лишь несколько лет назад. Однако старик никак не мог смириться с тем, что оказался не у дел, и, по слухам, писал мемуары. Аарон Исаакович был, как водится, облачен в темный костюм-тройку, а его морщинистую шею украшал яркий галстук-бабочка.

Илья сразу отметил, что Пономарев чем-то очень встревожен. Михаил Федорович, прохаживаясь по кабинету, попросил гостя:

– Аарон Исаакович, не могли бы вы повторить то же самое, что недавно сказали мне?

Кацнельсон пожевал сухими губами, поправил бабочку и произнес надтреснутым голосом:

– Я имел возможность осмотреть тело Оксаны Полторацкой, находящееся сейчас в морге. И со всей ответственностью могу заявить – ранения нанесены при помощи одного из тех колюще-режущих орудий, что и ранения всех предыдущих жертв Онойко.

Илья окаменел. А Аарон Исаакович добавил:

– Мне ли не знать! Ведь именно я проводил тогда вскрытие жертв дяди Крюка. И сразу же обратил внимание на то, что нож, или, вернее, кинжал, которым убийца наносил ранения, обладает уникальной формой. Следы характерные, их ни с чем спутать нельзя. Подозреваю, что убийца об этом тоже был в курсе, и оставляемые им на телах жертв следы служили своего рода фирменным знаком, его печатью и подписью. Такое для серийных убийц весьма характерно. К примеру, в Австралии…

Кацнельсон пустился было в рассуждения о деяниях австралийского маньяка, но Илья, опускаясь на стул, перебил его:

– А ошибки быть не может?

Аарон Исаакович фыркнул:

– Молодой человек, я никогда не ошибаюсь! Никогда! И убежден: использован один из трех крюков, которыми в свое время орудовал Онойко. И еще. У новой жертвы, Оксаны Полторацкой, голова отделена от туловища весьма профессионально. Очень похоже на то, как Онойко отрезал головы своим жертвам. Он ведь сам признался на допросах, что тренировался на животных.

– Подозреваю, что и на людях, – заметил мрачно Пономарев. – Значит, вы не исключаете того, что…

Михаил Федорович запнулся, и Кацнельсон хитро улыбнулся:

– Понимаю, что вы хотите спросить, Миша. Да, я не исключаю того, что убийца Оксаны Полторацкой – тот же самый человек, который наводил ужас на наш Заволжск больше двадцати пяти лет назад. Техника убийства очень и очень похожа! И подобная схожесть никак не подпадает под категорию случайности. Заявляю вам с полной ответственностью: такая случайность невозможна по определению.

– Но как же так? – растерялся Илья. – Вы хотите сказать, что… что девицу прошедшей ночью убил Онойко? Но это же полный бред!

Слово «бред» Аарону Исааковичу явно не понравилось. Гневно сверкнув глазами, старый эксперт отчеканил:

– Факты – упрямая вещь, молодой человек! Я готов засвидетельствовать, что ранения, нанесенные убийцей Оксане Полторацкой, идентичны ранениям, которые я в свое время имел возможность наблюдать на телах жертв Онойко. Я вовсе не утверждаю, что действовал один и тот же человек, что невозможно хотя бы по той простой причине, что Онойко мертв. Да, он, вне всяких сомнений, умер, и даже тот факт, что его тела так и не нашли, не заставит меня поверить во что-либо иное. Однако разрешу себе напомнить – ни головы жертв, ни большую часть инструментария Онойко тогда так и не нашли. По всей видимости, он спрятал их в тайнике, месторасположение которого было известно только ему одному. И эта тайна сгинула вместе с ним самим.

– Вы хотите сказать, что кто-то сейчас нашел тайник и решил продолжить убийства маньяка Онойко? – потрясенно спросил Илья.

– Это было бы вполне логичным объяснением, – развел Кацнельсон руками. – Однако меня смущает то, что техника умерщвления жертвы поразительно похожа на технику умерщвления, применявшуюся Онойко. Повторяю, речь не идет о совпадении! Одно из двух – или неведомо каким образом кто-то наитщательнейшим образом копирует стиль и почерк дяди Крюка, что само по себе невозможно, потому что для этого требуется знать, как именно убивал Онойко, а свой секрет тот унес с собой в могилу, вернее, в Волгу, или…

Новгородцев услышал, как засопел Михаил Федорович.

– Или я вынужден признать, что убийцей в самом деле является Роман Андреевич Онойко, который умер двадцать пять лет назад. Но как атеист и здравомыслящий человек я этого, конечно же, не признаю. Все же я медик, более того, патологоанатом, и мне отлично известно, что мертвецы никогда не оживают. И маньяки с того света не возвращаются. Однако с чем именно мы имеем дело в данном случае, я пока не могу сказать. Боюсь, придется дожидаться новых жертв, дабы вынести окончательный вердикт…

Пономарев шумно вздохнул.

– Аарон Исаакович, я крайне признателен вам за то, что вы согласились оказать нам помощь.

– Боюсь, Миша, я все скорее запутал, нежели помог вам с выявлением убийцы несчастной девочки, – произнес, поднимаясь, Кацнельсон. – Разумеется, я буду нем, как рыба, и от меня об этих неутешительных предварительных выводах никто не узнает. Однако земля слухами полнится, и скоро, очень скоро, подозреваю, в городе заговорят о том, что Онойко вернулся с того света и снова принялся за убийства. Не требуется быть гением, дабы понять: именно такую стратегию изберет очаровательная госпожа Звездинская, она же Бормотухина.

Михаил Федорович проводил гостя до двери, тепло попрощался с пожилым патологоанатомом и, когда тот ушел, произнес:

– Я сам попросил его осмотреть тело, потому что у меня уже появились подозрения. Ведь все те двадцать семь трупов у меня так перед глазами и стоят! И Аарон Исаакович только подтвердил мои опасения. Ранения, выходит, идентичны…

Илья горячо возразил:

– Михаил Федорович, вы же сами понимаете, что такое невозможно! Я имею в виду, невозможно, чтобы Онойко тогда выжил. Если даже предположить, что он пережил падение с тридцатиметрового обрыва в Волгу и ему удалось выбраться на берег, он элементарно не мог остаться в живых – его же до того облили бензином и подожгли! Такие увечья несовместимы с жизнью!

– Да знаю я! – Пономарев хлопнул ладонью по столешнице. – Падение с такой высоты непременно привело бы к несовместимым с жизнью травмам внутренних органов, не говоря уж о том, что маньяк еще и горел, как факел. И ты прав, Илья, Онойко никак не мог выжить!

Однако по тону Михаила Федоровича Новгородцев понял, что в душе того все же копошится червячок сомнения.

– Хуже другое, – продолжал Пономарев. – То, что кто-то решил продолжить убийства. Причем он обладает поразительными познаниями, в первую очередь в технике умерщвления, применявшейся Онойко. К тому же мерзавец использует, по всей видимости, инструменты, которые применял когда-то маньяк. Откуда они у него? Ведь из трех крюков Онойко обнаружили только один, который сейчас находится в местном музее МВД. Куда делись два других, вот в чем вопрос!

Начальник следственного управления ударил уже кулаком по полированной поверхности стола.

– Илюша, эту гниду надо найти и схватить до того, как подонок нанесет новый удар, потому что я ни секунды не сомневаюсь в том, что он планирует другие убийства. Но допустить их мы никак не можем! Что там с теми школьниками, доложи подробнее…

Илья поведал в деталях о том, что дал допрос Тимофея и Марины. Михаил Федорович крутанул пятерней седой чуб и заметил:

– Я и не сомневался, что они к убийству Оксаны непричастны. Тут действовал кто-то опытный, хитрый и очень самоуверенный. И явно взрослый. Никак не семнадцатилетний подросток, уж точно.

Зазвонил один из телефонов на столе у Пономарева. Хозяин кабинета взял трубку, несколько секунд слушал собеседника, а потом молча положил трубку. Телефон практически сразу снова залился трелью.

– Наша Лора не дремлет, – процедил Михаил Федорович, прежде чем ответить на очередной вызов. – Она уже каким-то образом разнюхала, что Аарон Исаакович посетил меня. Наверняка у нее везде осведомители. Знает журналистка и о том, что Кацнельсон побывал в морге, где осматривал тело Оксаны Полторацкой. И, конечно, эта особа, сложив два и два, сделала сенсационный вывод: маньяк Онойко снова принялся за свое кровавое ремесло! Уверен, что она теперь станет нагнетать в городе панику, пичкая людей сказками про ожившего дядю Крюка. Хорошо бы ее остановить. Я поговорю по этому поводу с Екатериной Станиславовной. А ты пока можешь быть свободен…

Илья взял в руки мобильный телефон Оксаны Полторацкой, найденный на месте преступления. Идея, которая пришла ему в голову, была проста и в то же время занимательна.

Аппарат посверкивал стразами, лучившимися под искусственным светом. Почему телефон вообще оказался на месте преступления? Может, Оксана пыталась дозвониться, скажем, до родителей или до милиции, когда на нее напал убийца? Однако такого звонка зарегистрировано не было. К тому же следователь не сомневался, что у девушки элементарно не было возможности вытащить телефон и попытаться набрать чей-то номер: тот, кто отрезал ей голову, наверняка напал неожиданно.

Илья проверил исходящие звонки – последние сделаны еще вечером, задолго до гибели. Оксана звонила своим родителям, а также Тимофею Данилову, что сходилось с показаниями самого Данилова.

Конечно, телефон мог выпасть из руки Оксаны, когда преступник набросился на нее, и маньяк, увлеченный процессом убийства, не заметил этого. Но спрашивается – отчего вдруг телефон оказался у Оксаны в руке? Она что, намеревалась кому-то звонить?

Непонятным было и то, что девица вообще решилась спуститься в подземелье – в глухой час ночи, на заброшенном кладбище! Илья не был уверен, что сам бы рискнул пойти на такое. Нет, в «живых мертвецов» и прочую кладбищенскую нечисть он, конечно же, не верил, но все равно неприятно. И ведь покойная Оксана явно принадлежала к разряду провинциальных Пэрис Хилтон – таких уж точно не тянет к экстриму, девушки подобного типа ночью по заброшенным кладбищам не шастают.

Новгородцев знал уже, конечно, что у Никиты Стекольщикова возникла идея наведаться к обрыву, откуда дядя Крюк сиганул в Волгу. Он же предложил заглянуть и на кладбище. Но почему же так вышло, что маньяк напал на Оксану в подземелье под часовней, о чем свидетельствовали следы крови, а Никиту сбил дальнобойщик на шоссе?

Это могло означать следующее: сынок мэрши, увидев, что некто нападает на Оксану, просто-напросто позорно бежал прочь, спасая свою жизнь и бросив девицу на произвол судьбы. Но Илья сомневался, что маньяк решился бы напасть на двух человек, на парня и девушку, которые спустились в подземелье вместе. Тогда бы убийца, вероятнее, атаковал сначала Никиту, чтобы обезвредить его и вывести из строя, и только потом накинулся на беззащитную Оксану.

То, что телефон почему-то оказался в руке девушки, не давало следователю покоя. Илья помнил, что аппаратик, обнаруженный в крипте, лежал на каменных плитах в раскрытом виде. Значит, девушка все же намеревалась куда-то позвонить? Нет, эту версию он уже отмел. А может…

Так и есть! Илья проверил свою догадку и, пролистав память телефона, обнаружил две видеозаписи. Одна была сделана примерно месяц назад, поэтому не интересовала его. Другая же оказалась датирована сегодняшним числом.

Новгородцев включил запись. Возникло дрожащее изображение входа в подземелье, откуда лился призрачный свет. Снимала явно Оксана.

– Никиточка, а ты точно тогда со мной будешь? – пропищала она. – Ты меня не обманываешь? Поклянись!

Голос девушки звучал испуганно. Откуда-то со стороны ей ответил голос молодого парня, и Илья не сомневался, что слышит Никиту Стекольщикова:

– Клянусь… Гм, чем бы поклясться? Ага… Клянусь головами, которые дядя Крюк отрезал у своих жертв! И пусть он мне тоже башку отрежет, если вру! Я буду с тобой, Оксаночка, и только с тобой!

Так, так… Значит, сынок мэрши обещал глупой девице, что станет ее бойфрендом, если она одна ночью спустится в подземелье. Вот ведь мерзавец!

На экране мелькнули покрытые мхом ступеньки, и снова до следователя донесся дрожащий голосок Оксаны:

– Я ничего не боюсь, все это всего лишь сказки… Ой, мамочки, что тут такое? Мокрица! Господи, да их тут тысячи! А там что! Паук! Никиточка, тут паук! Такой огромный и лохматый!

– Если не будешь трогать пауков, то и они тебя не тронут! – раздалось в ответ. – Ну, живо туда, где свет горит! И снимай все на мобилу, снимай!

На экране возникло изображение большого лохматого паука, притаившегося в углу. Наконец Оксана спустилась вниз. Появилась картинка: длинный коридор, откуда-то из помещения в самом его конце льется тревожный призрачный свет.

– Как страшно… ой, как страшно… – бормотала Оксана, шествуя по коридору вперед, к источнику света. – Однако думай, малышка, о чем-то положительном! Например, о том, что теперь Никиточка будет с тобой, а не с жирной коровой Маринкой.

Илья усмехнулся – даже в такой момент Оксана размышляла об одном, а именно о том, как бы насолить сопернице и сделаться новой подругой сынка мэрши!

– Ну вот почти и все, – девушка вздохнула. – Никиточке нужны доказательства того, что я здесь побывала, и я их ему вручу. Я ведь смелая, я ничего не боюсь!

Оксана находилась на пороге крипты. Илья увидел десятки зажженных свечей. Оксана восхищенно вскрикнула:

– Господи, красотища какая!

И сразу удивилась:

– Только кто же такое на кладбище-то устраивает?

Тот же вопрос занимал сейчас и Илью. И тут он увидел то, чего, по всей видимости, не заметила Оксана, – сбоку к девушке метнулась тень.

Новгородцев даже вздрогнул. У него пересохло во рту. Девица же продолжала разглядывать крипту, освещенную горящими свечами. Оксана подошла к каменному помосту, продолжая что-то тихонько бормотать себе под нос.

И тут Илья заметил, как над головой девушки мелькнул металлический крюк. Вслед за тем раздался протяжный стон. Оксана выронила мобильный телефон, и тот упал на каменный пол, причем набок, так, что можно было видеть, что происходит с девушкой.

Оксана рухнула наземь, а около нее стояла фигура, облаченная в черный балахон. Вслед за тем раздался легкий свист. А потом Илья увидел, как в руке убийцы мелькнул стальной крюк. Крюк впился в тело жертвы, и маньяк поволок Оксану в сторону.

Послышались хлюпающие, тупые звуки. Затем Илья разглядел черную фигуру, приближавшуюся к выходу. В руке убийца держал что-то круглое. Вздрогнув от ужаса, Новгородцев понял, что именно. Это была отделенная от туловища голова несчастной жертвы!

Илья вздохнул и снова просмотрел запись. И сразу в третий раз. Лица убийцы видно не было. Единственное, что можно было рассмотреть более или менее хорошо, так это сверкающий стальной крюк.

Но что все это значит? Неужели… неужели после двадцати пяти лет в аду в Заволжск вернулся монстр по прозвищу дядя Крюк?