Текст книги "Лига охотников за вампирами"

Автор книги: Антон Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Но в атаку ринулись другие твари. Федор угостил одного ведром по лицу, но два других схватили его за руки с разных сторон, и третий уже тянул свой жадный рот к шее корреспондента.

– Все, бутылка, игра окончена! Фаррой прав, кровь у тебя – просто пальчики оближешь! И сейчас я ее попробую!

Федор пытался вырваться из стальных рук вампиров, но у него ничего не вышло. «Ладно, пусть лучше кровососы до смерти закусают, чем помереть от рака печени или заработать болезнь Альцгеймера и превратиться в растение», – решил репортер, закрывая глаза.

Внезапно что-то воссияло, и Крылов решил, что попал на тот свет. Как все быстро прошло! И хоть Федор в земной жизни много нагрешил, тот факт, что он стал жертвой вампиров, ему наверняка зачтется, и небесная канцелярия определит его если уж не в рай, то хотя бы в чистилище...

От подобных размышлений Федора отвлекли дикие крики. Приоткрыв один глаз, он увидел монументальную соседку, которая, держа в руке синюю лампу, направляла потоки ультрафиолета то на одного, то на другого упыря.

– Вот вам, гады! Вот вам, мерзавцы! Вот вам, извращенцы! Ишь чего учудили – мою квартиру разнесли вдребезги, палас испоганили, а он такой дорогой... Дверь входную снесли с петель, в двери в зал дыру проделали! Обшивку кожаного дивана порвали, а ведь ему и трех месяцев нет!

Дама была разъярена не на шутку. Вампиры, скулившие и пытавшиеся защититься от потоков синего света, сжались в комок. Федор юркнул обратно в зал, за широкую спину воинственной соседки. Вот ведь, прав был поэт Тютчев – русская женщина и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, и при помощи ультрафиолетовой лампы кровососов изведет! Или про коня и избу не Тютчев, а Лермонтов писал? Да ладно, какая разница кто, главное – результат.

Один из вампиров, которого соседка в особенности пытала ультрафиолетом, не выдержал и сиганул через ограждение балкона вниз. За ним последовали еще два. Испытывая нечто вроде жалости, Федор вырвал у соседки лампу и крикнул двум оставшимся вампирам:

– Ну, живо пошли прочь! Или спикируете, подобно своим товарищам, вниз! На асфальт!

Касательно асфальта Федор намеренно сгустил краски. Вампиры, лица и руки которых были покрыты волдырями ожогов, словно нашкодившие детишки, беспрекословно повиновались приказанию и затрусили с балкона в зал, а оттуда в подъезд.

Дверь квартиры была сорвана с петель, но Федор не опасался, что вампиры снова вернутся, на этот раз удалось их нейтрализовать. Однако и радости мало – ведь ночь только началась! И завтра настанет другая, а послезавтра – третья. Да и кровососов в Москве, как сказала Диана, около пяти сотен, так что найдутся другие, а со всеми одной синей лампой не справишься...

Соседка, как ни в чем не бывало, принялась рассматривать порванную обшивку дивана, сокрушенно качая головой и горестно вздыхая. О том, что она только что боролась с вампирами, женщина, казалось, уже успела забыть.

– Спасибо! – с чувством сказал Федор даме, чьего имени и отчества не ведал. Что за бешеный ритм жизни – с соседями некогда не то что пообщаться, а даже познакомиться! – Вы второй раз за этот вечер спасли мне жизнь! – продолжил Крылов, думая о том, какую бы историю, звучащую достоверно, изобрести, чтобы объяснить только что произошедшую баталию.

Соседка, поджав губы, прервала созерцание поврежденного дивана и обронила:

– Да не за что! Вообще-то вы мне всегда были подозрительны! Девиц к себе постоянно водите, причем каждый раз новых, и стонут они так громко, что нам, нормальным людям, посреди ночи спать не дают. И музыку вы врубаете на полную катушку.

А потом, как ни в чем не бывало, резко сменив тему, спросила:

– Это ведь были вампиры?

Федор, только что ломавший голову над тем, как обмануть соседку, честно ответил:

– Да. Но я должен сказать, что...

– Так и думала, что они существуют! – заявила соседка. – Но учтите: я никому не позволю устраивать свинарник в моей квартире! Даже вампирам!

– Еще раз спасибо за то, что включили свет и воспользовались лампой, – прервал ее Федор, не желавший пускаться в долгие дискуссии. – Но своему мужу вам, как мне кажется, лучше правду не говорить. Скажите... скажите, что ваш любовник-кавказец здесь все разнес, когда вы... когда вы тут занимались любовью. Гарантирую: больше ваш супруг ходить на сторону не будет, и ваши проблемы с сексом останутся в прошлом.

Судя по лицу соседки, предложение ее заинтересовало. Федор вручил ей синюю лампу и сказал:

– Они боятся ультрафиолетового света. Крест, молитвы, чеснок, святая вода – лабуда. Вампиры – не адские создания, а как и мы, из плоти и крови. Днем вы в безопасности, но ночью они выходят на охоту. Убить их можно, только отрезав голову. Полностью! Предпочтительно одним ударом меча.

– У моего сына имеется настоящий меч. Сережа состоит в клубе фанатов фэнтези, они устраивают костюмированные соревнования и шествия, – сообщила дама. – Я у него попрошу!

Федор, несколько огорченный, что не получится напечатать интервью с этой боевой москвичкой в «Бульвар-экспрессе», посоветовал:

– Но не переоцените себя! Потому что вампиров много. И они наверняка вернутся сюда, чтобы отомстить. Лучше скройтесь пока на время куда-нибудь. К сыну, родственникам, друзьям... Ну, всего хорошего, мне пора.

Крылов вышел в коридор. На пороге (раскуроченная кровососами дверь лежала в углу) он обернулся и виновато произнес:

– Кстати, меня зовут Федор. Но для вас просто Федя.

Дама, державшая в руках ультрафиолетовую лампу, кокетливо улыбнулась:

– А меня Татьяной Георгиевной зовут. Но для вас... для тебя, Федя, просто Таня.

Федор пожелал Тане доброй ночи, что с учетом недавних событий звучало более чем саркастично, и с топориком для разделки птицы в руках отправился к себе в квартиру, жалея, что знакомство с соседкой произошло именно так. Хотя в случившемся был, конечно, свой особый, будоражащий кровь шик. Гм, кровь...

Вампира в квартире не было – распахнутая балконная дверь свидетельствовала о том, что кровосос так же, как и его товарищи, спикировал вниз. Выглянув с балкона, Федор заметил, как вампиры грузят покалеченных дружков в автомобиль.

У Крылова моментально созрел план. Он ведь, черт побери, журналист! Куда могут направляться мерзкие твари? Естественно, зализывать раны. А сделать они это могут только у себя в «гнезде», как назвала их логово Диана. Вот бы выследить их, узнать, где находится «гнездо», и... И днем всех их ликвидировать.

Федор, прихватив сумку с вещами и деньгами, валявшуюся в коридоре, запер квартиру и ринулся к соседке Тане.

– Таня, у меня вот какая просьба... Понимаю, что слишком много требую, но мне нужна машина. Только на сегодняшний вечер! Потому что кровососы уходят, а я хочу их выследить!

Женщина, не так давно считавшая соседа трутнем и социально опасным элементом, с готовностью вручила Крылову ключи и сказала:

– Серебристая «Мазда» с тремя семерками во дворе – моя. Только будь с ней, Федя, поосторожнее. Позвони мне потом и скажи, где ее забрать. Я напишу тебе номер мобильного. И вот еще что!

Она подошла к нему и поцеловала в щеку. Развернувшись, Федор увидел остолбеневшего на пороге полного лысого дядьку – соседа, мужа Тани. Тот в прострации взирал то на сорванную с петель дверь, то на Федора.

– Таня, кто этот хмырь такой? Подожди, вроде наш сосед! Почему ты его целуешь? И что тут за кавардак?

Федор, ловко проскользнув мимо муженька, послал Тане воздушный поцелуй и скатился с лестницы. До него долетел властный тон его новой подружки:

– Что ты орешь, Мальгин? Сначала обманывал меня со шлюхами, а теперь строит из себя властелина колец... С кем хочу, с тем и целуюсь! Давай дверь чини, а не то надаю по башке! И кстати, дверь мой любовник Гога снес. У него такой темперамент – восточный. И сексуальный аппетит – ненасытный...

Федор был уверен, что Таня сумеет преодолеть семейный разлад, скрутит неверного мужа в бараний рог и получит то, чего ей так не хватает в постели. Но сейчас журналиста занимали вампиры.

* * *

Кровососы, которым потребовалось довольно много времени, чтобы собрать «падших ангелов», то есть своих товарищей, сиганувших в страхе перед синей лампой с балкона, как раз отъезжали от дома на темно-синем фургоне.

Федор чикнул ключом зажигания, открывая «Мазду» Тани. Услышав щелчок, он обернулся и заметил искомый автомобиль, стоявший под фонарем. Крылов прыгнул за руль и пригнулся. Вампиры наверняка заняты сейчас своими вампирьими проблемами и не обратили на него внимания, но требовалось быть начеку.

Он следовал за фургоном кровососов, соблюдая дистанцию. «Вести» объект Федор умел – ему не раз приходилось отслеживать какую-нибудь «звездочку», спешившую на свидание с любовницей или любовником в укромное гнездышко. Обладая такой ценной информацией, можно было немного пошантажировать «звездулину» и вытребовать эксклюзивное интервью или договориться о публикации сенсационной и насквозь лживой статьи с сенсационными и насквозь лживыми разоблачениями.

Вампиры, Федор не сомневался, «хвоста» не заметили. Да и кто в здравом уме рискнет преследовать кровососов? Именно поэтому репортер чувствовал себя в безопасности: никто не рассчитывал, что он поступит именно так, поэтому следовало поступить именно так.

Поездка подошла к завершению в Печатниках. Наверняка вампиры специально выбрали дальний и, мягко говоря, далеко не самый престижный район, чтобы не выделяться и не мозолить глаза.

Фургон с кровососами остановился перед панельным девятиэтажным домом. Федор, медленно проехав мимо, сделал круг, наблюдая за вампирами. Значит, здесь и есть их гнездо. Он проводил взглядом кровососов, тащивших на себе раненых товарищей, отметил улицу, номер дома и подъезд. Из какой именно квартиры они сделали «гнездо», он еще выяснит, только не ночью, а днем. Все же соваться в обиталище тварей, даже пускай раненых и покалеченных, в начале одиннадцатого вечера было верхом безумия.

Рассматривая стандартный подъезд стандартной панельной девятиэтажки, выглядевшей совершенно невинно, вернее, несколько запущенно и грязновато, Федор размышлял о том, куда ему сейчас податься. Конечно, к одной из экс-пассий! Их у него было так много, что вампиры всех и за целый год прочесать не сумеют.

Свой выбор он остановил на Анютке. Милая овечка, очень нежная, любит в порыве экстаза кусать за ухо. Теперь Федору вовсе не хотелось, чтобы его кто-то кусал, пусть даже за ухо и в порыве экстаза. Его и так сегодня чуть до смерти не закусали!

Анютка обитала в шикарной квартире на одном из последних этажей стеклянного небоскреба, так называемого элитного дома на берегу Москвы-реки. Квартиру презентовал ей один из бывших бойфрендов, член совета директоров какой-то нефтеперерабатывающей компании. Впрочем, с ним Анютка рассталась, причем по обоюдному согласию и очень-очень-очень красиво – полет на лайнере компании на Сардинию, прощальный ужин при свечах в шикарном ресторане на Коста-Смеральде, посетителями которого были только они, Анютка и ее член совета директоров, слезы, охи, красное вино урожая 1911 года и, как апофеоз, сафьяновая коробочка с браслетом из бриллиантов, сапфиров и жемчужин баснословной стоимости, опять же за счет компании. Помимо того, член совета директоров обеспечил ей работу в одной из дочерних фирм, а также подарил эту квартиру, всего лишь трехкомнатную, но зато площадью почти сто двадцать квадратов. Анютка была в отпаде от щедрости своего члена совета директоров – вернее, от неисчерпаемости ресурсов подконтрольной ему компании.

Конечно, могло статься, что у Анютки появился новый друг, но Федор помнил: девочка была от него, простого труженика «Бульвар-экспресса», без ума – он мог дать ей то, чего так недоставало в отношениях с богатыми, но в основном не особо сексуально активными финансовыми тузами.

Анютка даже спустилась вниз, чтобы встретить незваного гостя. Повиснув у Федора на груди, она прошептала в ответ на его вопрос:

– Федечка, милый мой, конечно же! Можешь жить у меня столько, сколько тебе вздумается!

Репортер знал, что Анютка не отказалась бы, чтобы он навсегда переехал к ней, но скреплять себя узами постоянных отношений Федор не спешил. Ему же только двадцать девять! Лет десять, а то и все двадцать можно еще побеситься и пожить в свое удовольствие. А потом и угомониться, сводив к алтарю прелестную деву всю в белом...

Анютка – вся в розовом: воздушный пеньюар, смешные домашние туфельки, отороченные розовым же мехом, шелковая лента в светлых волосах – щебетала, вываливая на Федора ворох новостей. Раньше бы журналист был благодарен ей за эксклюзивную информацию касательно личной жизни сильных мира сего, но в данный момент она его ничуть не интересовала.

А экс-подругу, в свою очередь, не интересовало, отчего Федор вдруг напросился к ней на ночлег. Он же пробормотал только что-то вроде, мол, соседи сверху его залили. В стеклянных-то небоскребах никто никого не заливал, разве что эксклюзивным французским шампанским на вечеринках, поэтому Анютка даже своим нежным ушком не повела и продолжила повествование об ужасающей драме в семействе знаменитейшего режиссера.

– И представляешь, Федечка, вскрывается, что он обманывает свою жену, эту страстотерпицу, эту ангельского характера женщину, с ее же дочкой! Та же ему не родная, а всего лишь падчерица, кровного родства нет... Она младше матери на... Ну неважно, на сколько лет! Во всяком случае, падчерице двадцать четыре, а матери... Ах, это тоже неважно!

Анютка продемонстрировала ему комнату для гостей – с забавной мебелью, конечно же, розовой, и с массой плюшевых зверушек. Федор кинул сумку на кровать и, не стесняясь Анютки, начал стягивать джинсы. Так хотелось встать под горячий душ и расслабиться! И забыть хотя бы на секунду о них, о вампирах.

– Несчастная слегла с гипертоническим кризисом, а гордость нашего кинематографа укатил с падчерицей в Канны! – как ни в чем не бывало продолжала болтать Анюта. – Какая черная неблагодарность, какое свинство! Вся тусовка только об этом и говорит. А эта страстотерпица, эта ангельского характера женщина вынуждена думать о прозаических вещах – например, что и в каком количестве она получит при разводе. Ведь у режиссера куча денег! Даже не куча, а гора! Целый Эверест! Джомолунгма!

Федор знал, что в присутствии Анютки не требуется раскрывать рот, вставлять ответные реплики или выражать эмоции, достаточно только сосредоточенно внимать тому, что она рассказывает. А рассказывать она могла часами, а то и сутками напролет. Даже во время любовных утех Анютка ни на мгновение не смолкала.

Поэтому Федор проследовал на огромную кухню, обставленную – как могло быть иначе-то! – в розовых тонах, открыл (розовый, окрашенный по спецзаказу) холодильник и принялся выгружать на барную стойку из розового мрамора всякие вкусности – ветчину, балык, салаты.

– И эта страстотерпица, эта ангельского характера женщина теперь является посмешищем всей Москвы! Именно что посмешищем! Конечно, все ей сочувствуют, но все отводят глаза, когда она появляется на мероприятиях, все фальшиво улыбаются, когда она приходит на вернисажи. Только она-то ведь знает, что о ней на самом деле думают. И что все считают, что ее время прошло. Что она старуха.

– Так если она слегла с гипертоническим кризисом, как эта страстотерпица и ангельского характера женщина может шляться по мероприятиям и вернисажам? – вставил Федор свою первую реплику с того момента, как перешагнул порог квартиры Анютки.

Акустически вопрос вышел не очень, потому что рот у Федора был забит, но Анютка его все равно поняла. Всплеснула руками (ногти, естественно, были покрыты розовым лаком) и запричитала:

– Федечка, ее осматривал сам академик Хачатурян! Тот самый, что оперировал тогда Александра Иосифовича...

Александр Иосифович был самым главным олигархом и некогда хорошим – очень хорошим! – другом Анютки. Федор продолжал поглощать пищу, думая о том, что долго оставаться здесь он не сможет. Потому что не имеет права подвергать Анютку опасности. Крововосы, если доберутся до нее, в два счета свернут ей шею и используют как бутылку. Потому что Анютка – не чета соседке Тане!

– У тебя синяя лампа для носа имеется? – прервал Федор монолог Анютки.

Та, опешив и замолчав (подобные казусы имели место не чаще двух раз в год), переспросила:

– Синяя лампа? Ты имеешь в виду, как в ночном клубе? Мы устроим вечеринку?

– Я имею в виду лампу для лечения забитого носа, – пояснил, наворачивая красную икру, Федор. – Ультрафиолетовую.

Синей лампы не оказалось, но Анютка клятвенно обещала раздобыть. Федор отмахнулся – он и сам способен купить ее завтра с утра. Лампа же требовалась на ночь. Так, на всякий случай. За неимением оной он прихватил с кухни большой нож, штопор (можно вначале воткнуть кровососу в глаз, а пока тот будет крутиться и выть, отсечь ему голову) и отправился в свои апартаменты. Наконец-то репортер принял душ и смыл с себя тлетворное дыхание вампиров.

Стоя у окна и рассматривая ночную Москву, состоявшую из паутины световых всполохов, прожекторов и подсветки, Федор думал: человек испытывает такой страх перед темнотой потому, что пришел из темноты и в нее когда-то будет вынужден и уйти. Сам же уходить в темноту он не собирался, во всяком случае, в ближайшие десятилетия. Но чтобы это сбылось, ему потребуется остаться в живых и не стать бутылкой. Потому что столица находилась сейчас, в часы от заката до рассвета, в лапах мерзких и безжалостных тварей, для которых святым было только одно – кровь.

Спал Федор на удивление хорошо, кошмары его не мучили, вампиры не тянули к нему свои когтистые лапы. Хотя у тех кровососов, которых репортер видел, руки были как у обычных людей, только в идиотских фильмах у упырей покрытые зеленью разложения лапы с крючковатыми гигантскими пальцами и желтыми, а-ля Фредди Крюгер, когтями-лезвиями.

Анютка собиралась на работу. Завидев Федора, она тотчас продолжила повествование про страстотерпицу и ангельского характера женщину. Федор чмокнул Анютку в щечку, поблагодарил за то, что смог у нее переночевать, выпил чашку черного кофе с тостами и, подхватив сумку, направился к выходу. Было половина восьмого.

– Федечка, неужели ты уже покидаешь меня? – вопросила Анютка, и Федор буркнул, что его ждет ответственное задание.

Он позвонил Тане и сообщил, где та может забрать свою «Мазду». Соседка радостно сообщила:

– Федя, ты не поверишь – впервые за пять лет у нас с мужем прошлой ночью что-то было! Причем потрясающее и феерическое! Поэтому мы сегодня же улетаем на три недели на Кипр. Синюю лампу я беру собой – наверняка и там их полно.

Подводя розовой помадой губы перед зеркалом, Анютка щебетала:

– Так вот, эта страстотерпица, эта ангельского характера женщина решила теперь, что не позволит измываться над собой и...

* * *

Первым делом Федор направился к «гнезду». Пришлось немного погулять перед подъездом, однако когда из многоэтажки вышел заспанный подросток с овчаркой на поводке, он проник в подъезд. Придерживая ногой дверь, поинтересовался у подростка:

– Скажи-ка, а где у вас в подъезде находится квартира, в которой живет куча жильцов?

Подросток, зевнув, произнес:

– А, те самые сектанты, что ли, или кто они там... На последнем, в двести сорок шестой. Правда, они тихие, не буянят.

Ага, вампиров считали здесь сектантами. Они, собственно, таковыми и были и поклонялись своему языческому божку – человеческой крови. Федор поднялся на скрипящем лифте на предпоследний этаж, отметив, что кнопка девятого этажа была кем-то замазана красной краской. А на мерцающей лампе он разглядел корявую надпись: «I love a fat nice bottle. And its blood».

Журналист усмехнулся. Вампиры, похоже, не чужды искусства. То бишь наскальной живописи в общественном лифте. Даже если кто-то и понял смысл английской фразы, то до подтекста все равно не докопался. Не исключал Федор и того, что посредством таких незамысловатых надписей, якобы сделанных подростками-варварами, кровососы, словно тайными знаками, помечают свои «гнезда» и дают понять другим кровососам, где живут соплеменники.

На последний этаж, где находилась квартира двести сорок шесть, Крылов поднялся пешком, осторожно переставляя ноги. Сердце у него билось предательски быстро. Интересно, а вампиры воспринимают учащенный пульс находящихся рядом людей?

Дверь квартиры была металлической – и бордовой. На стене, рядом с дверью, была нацарапана та же надпись, что и в лифте. Так что мог бы он у паренька и не спрашивать и так бы нашел...

Федор осмотрел дверь, ковырнул пальцем замок – самый обыкновенный. Вскрывать замки репортер тоже умел, при его профессии это было весьма важным навыком. Что ж, как говорил Терминатор в исполнении Шварценеггера: Hasta la vista, baby. I’ll be back.

Крылову требовались подходящие принадлежности – принадлежности для уничтожения вампиров. Те пытались убить его и наверняка все еще хотят привести свой план в исполнение, значит, он должен опередить их. В какой-то детской книге была такая смешная присказка: «Укуси кусаку». Вот Федор их и укусит, кусак этих, то бишь вампиров. Причем так, что от его укуса не оклемаются. Бутылками теперь будут они сами, и этим бутылкам он, по старинной гусарской манере, снесет горлышки – мечом!

Меч оказалось раздобыть не так-то легко, пришлось остановить свой выбор на комплекте ножей. Затем Федор увидел элегантную секиру из нержавейки, черную с золотистыми узорами. Секира была задумана дизайнерами как украшение, а Федор приобрел ее в качестве приспособления для уничтожения вампиров. Нашел он и синюю лампу, и даже, что особенно его радовало, работающий на батарейках портативный фонарик с синим стеклом. Помимо того, приобрел два мотка бечевки, три штопора, небольшой, но удобный кинжал, охотничий нож, скотч и рюкзак. А затем следовало позаботиться и об инструментах для вскрытия двери «гнезда».

Закупив все, что было необходимо для проведения боевой операции, Федор вернулся к многоэтажке, в которой располагалось «гнездо». Остановившись около соседнего дома, внимательно изучил окна нехорошей квартиры на последнем этаже. Они были, как новоявленный охотник и предполагал, занавешены чем-то плотным – одеялами, наверное. Оставалось дождаться, когда из подъезда кто-то выйдет, и проскользнуть внутрь.

Наконец Федор, посвистывая, подошел к двери квартиры кровососов и нажал кнопку звонка. Раздалась резкая трель. Конечно же, ему не открыли – Крылов на это, собственно, и не рассчитывал. Проклятые кровососы дрыхли. Однако существовала вероятность, что в «гнезде» находятся слуги.

Репортер прислушался и позвонил еще несколько раз. Никто и не подумал открывать. Не слышал он и шагов, его не рассматривали в глазок. Вот и отлично! Крылов принялся за работу. Дело спорилось, замок был вскрыт меньше чем за десять минут. Профессионалу-домушнику наверняка понадобилось бы много меньше, но ведь Федор в первую очередь журналист, а не квартирный вор! Хотя в данный момент он был уничтожителем вампиров.

Металлическая дверь, издав лязгающий звук, приоткрылась. За ней располагалась еще одна, деревянная, открыть которую оказалось проще пареной репы. Держа в руках фонарь с синим стеклом и кинжал (остальные принадлежности находились в рюкзаке, который он купил), Федор вступил в темный коридор.

В голове зашевелились нехорошие мысли – спят ли вампиры днем потому, что такими их сделала мать-природа, вернее, вампир-вирус, или для того, чтобы избежать пагубного воздействия солнечных лучей? И значило ли это, что, находясь днем в квартире с плотно занавешенными окнами, кровососы могли бодрствовать?

Отступать было поздно – Федор желал покарать тварей, чуть не превративших его прошедшей ночью в бутылку. Да и поиграть в «войнушку» ой как хотелось!

Крылов, чувствуя, что пот льется с него ручьями, хотя в квартире было совсем не жарко, шагнул в коридор и прикрыл за собой деревянную дверь. Откуда-то изнутри квартиры до него донесся шорох, и журналист тотчас включил фонарик. Синий луч ударил в стену, обклеенную старыми обоями в цветочек. Знают ли хозяева сданной внаем квартиры, что из их жилплощади устроено вампирское «гнездо»? Или кровососы позаботились о том, чтобы не платить квартплату, и использовали владельцев в качестве бутылок?

Синий луч плясал по стене и потолку, выхватывая то криво висевшую картину, то уродливую люстру. Федор осмотрелся и увидел, что из длинного коридора четыре двери ведут в разные комнаты. И все они были закрыты.

Прикинув, где должна находиться кухня, репортер направился к самой крайней слева двери и ударом ноги распахнул ее. Нащупал на стене выключатель и щелкнул им. Желтый свет залил комнату.

Кухня были небольшая и весьма загаженная. В мойке виднелась гора грязной посуды – ну да, кровососы потребляют твердую пищу, однако им, как инсулин диабетику, необходима кровь для поддержания тонуса. И бессмертия! Федор сделал несколько шагов и случайно задел пустые пивные бутылки, валявшиеся в углу. Те, громыхая, покатились к противоположной стене.

Не теряя времени, Федор подошел к окну и сорвал занавешивающее его одеяло. Через пыльное и давно немытое стекло в кухню полился серый ноябрьский свет. Охотник прищурился и неспешно осмотрел помещение. В холодильнике он обнаружил кастрюльку с чем-то, похожим на уху. В другой же находилась бордовая бурда. Федор быстро накрыл кастрюльку крышкой – судя по запаху, там была кровь. Наверняка вампиры смешали ее с какими-то химическими средствами, чтобы кровь не свернулась. Обычные люди держат в холодильнике кастрюльку с компотом или киселем, чтобы утолить ночью жажду, а вампиры хранили кровь. И явно не животную!

Поборов отвращение, Федор подхватил кастрюльку, поднес ее к раковине и вылил густую бордовую жижу. Что ж, он убедился в том, что на кухне вампиров нет. Оставались три комнаты. Ну, вперед...

Он вернулся в темный коридор и попытался включить свет, но люстра не работала. Или лампочка перегорела, или кровососы не особенно жаловали и электрический свет. Федор направил фонарик на гардероб, а затем вниз, на пол. Всего он насчитал семь пар обуви. Итак, в «гнезде» находилось не меньше семи кровососов! Не слишком ли он много на себя взял? Ведь если они нападут на него все вместе...

Федор толкнул одну из дверей и посветил в темноту фонариком. Комната была большая, но скудно обставленная. Он ожидал увидеть гробы или, возможно, кровати, но вместо этого заметил спальные мешки, которые походили на коконы: они были наглухо застегнуты, но, судя по очертаниям, в них находились человеческие тела.

«Не человеческие, а вампирьи», – одернул себя журналист и направился первым делом к окну. Сначала надо впустить сюда солнечный свет, а потом уж приниматься за уничтожение тварей... Федор рванул на себя одеяло, то с легкостью соскользнуло – и он увидел, что стекло замалевано черной краской. Неплохо придумано!

Федор потянул на себя второе одеяло, прикрывавшее другую часть окна, но оно зацепилось. Журналист сделал несколько шагов, чтобы с силой сорвать его, и споткнулся обо что-то. Это что-то оказалось маленьким спальным мешком.

В углу журналист заметил сваленные в кучу игрушки. Вот это да, ребенок-вампир! Крылова раздирало профессиональное любопытство. И как же ребенка угораздило превратиться в кровососа? Получается, кто-то намеренно сделал его упырем?

Федор нащупал «молнию» и повел ее вниз. Сквозь образовавшееся отверстие он увидел темные волосы и бледное лицо. Похоже, девочка. Скорее всего, лет семи-восьми. Вот ведь страсти-мордасти! Интересно, а вампиры растут? Вероятнее всего, нет, ведь они – консервы. Не стареют, но и не взрослеют. А в эмоциональном и психическом плане – живет ли в теле девочки многоопытная старуха?

Внезапно что-то впилось Федору в палец, он отдернул руку и увидел, что из указательного пальца течет кровь. Вслед за тем из отверстия в спальном мышке высунулась детская ручка и раздался придушенный голосок:

– Кровь! Вкусно! Дай! Еще хочу!

Федор, еще недавно хорохорившийся и готовый изничтожить все пять сотен вампиров в Москве, попятился. Сцена была жуткая: из спального мешка, словно из гроба, выползла человеческая фигурка. Ни дать ни взять пробуждение Панночки в «Вие»! Репортер попятился, споткнулся и полетел на что-то мягкое. И только потом сообразил: это мягкое – спальный мешок с другим вампиром!

Юная вампирша к тому времени уже полностью вылезла из своего спального мешка: это была симпатичная девочка с длинными темными волосами, спадавшими ей на лоб, бледным овальным личиком и узкими губами, за которыми таились острые клычки. Оскалив зубы и растопырив пальцы, девочка надвигалась на Федора.

– Бутылка к нам сама пришла! Какой класс! Я спала и мечтала о том, чтобы побыстрее свежую кровь попробовать, а то меня кормят консервированной бурдой...

Федор судорожно копошился в рюкзаке. Кинжал, который он держал, вдруг куда-то делся. Хорошо, что под руку попался фонарик. Федор направил его на девочку и включил. Синий луч ударил ей в лицо. Девочка пронзительно взвыла, отвернулась и – заревела. Федор, собравшись с силами, подскочил к ней, направляя свет в глаза пытавшейся увернуться вампирше.

– Дяденька, не надо! Прошу вас! Мне больно! Мне очень больно! – заскулила девочка.

И Федор вдруг ощутил укол совести: ведь он пытает ребенка, а значит, по сути, ничем не отличается от мерзостных насильников и гадких педофилов. Но ведь ребенок тоже вампир! Ну и что с того, ребенок он и есть ребенок, к нему нельзя применять физическую силу...

– Извини, я не хотел... – начал Федор, выключая фонарик.

В мгновение ока развернувшись, девочка словно фурия бросилась на него и вышибла из рук фонарик. Федор потянулся за секирой. Ребенок ребенком, но это не помешает ему отрубить вампирше голову!

Девчонка полезла на него, подвывая и противно причмокивая губами. Репортер грубо пхнул ее ногой в живот, девочка отлетела к стене, ударилась о нее головой и затихла. Федор, держа секиру наперевес, приблизился.

Темные волосы полностью прикрывали ее лицо. Федор осторожно ткнул ее ногой. Девочка не шевелилась. Корреспондент снова ощутил сосание под ложечкой: ну вот, убил ребенка! Тоже мне, охотник за привидениями!

Крылов вздохнул, повернулся в поисках фонарика – и тотчас девчонка с визгом прыгнула ему на спину. Ее маленькие, но цепкие ручки, увенчанные длинными ногтями, царапали ему лицо. Федор пытался стряхнуть с себя девчонку, но ничего не получалось. Прямо как гоголевский Хома, оседланный ведьмой!

Ощутив прикосновение зубов к своей шее, молодой человек со всего размаху кинулся на стену спиной – вернее, вампиршей, которая висела у него за плечами. Девочка громко вскрикнула и разжала руки.