Текст книги "Восставший против Неба"

Автор книги: Антон Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА V

Тильво лежал на холодном полу лицом вниз и прислушивался к каждому шороху. Те двое, что притащили его в комнату, давно ушли. Интересно, получилось ли у него обмануть Слуг Неба? А кто же ещё мог покушаться на его жизнь? Кому ещё мог понадобиться певец, который может приоткрывать завесу Неба? Один раз он уже получил предупреждение. Или это не было предупреждением, а пробой сил? Сколько вопросов! Тильво искренне надеялся, что ему удалось изобразить отравленного. Любопытно, как подействовал бы яд, если бы он не выпил эликсир, который дали ему посвящённые? Должен ли он был умереть сразу или же через какое-то время?

Тильво осторожно перевернулся на спину и чуть приоткрыл глаза. Он лежал в небольшой комнате без окон. Вероятно, это было подвальное помещение того дома, в который его пригласили на торжество. Кроме нескольких бочек и факела на стене, который, по-видимому, забыли притащившие его сюда Слуги Неба, в комнате больше ничего не было. Певец осторожно приподнялся и посмотрел на дверь. Дверь была деревянной. Никаких окошек в ней не наблюдалось, и поэтому опасаться за то, что за ним кто-то подглядывает, не стоило. Хотя кто знает этих Слуг Неба? Может быть, они оказались хитрее и лишь создали видимость того, что у него все получилось. А, собственно, что получилось? Он находится в неизвестном месте, к тому же у него отобрали меч и, главное, дайлу.

Видать, дело серьёзное, если его просто не потащили на костёр. Возможно, здесь замешана история, которую он услышал от Альтаро. Хотя можно найти и более простое объяснение: он находится под покровительством посвящённых, и убрать его надо было каким-то изощрённым способом. Нет, все равно логику Слуг Неба понять очень сложно.

К тому же у Тильво сейчас существовала более актуальная проблема: необходимо выбраться отсюда. Стараясь ступать бесшумно, он подошёл к двери и приложил ухо. За дверью была тишина. Если кто-то и остался его сторожить, то он ничем не выдавал своего присутствия. Открывать дверь было делом опасным. Если она даже не на замке, то существовал, серьёзный риск сразу же попасться стражу. Самым логичным в подобной ситуации было просто ждать.

Но не успел Тильво додумать эту мысль, как за дверью послышались шаги. Певец мгновенно метнулся к тому месту, где лежал, занял ту же самую позу, в которой его оставили, и стал прислушиваться к звукам за дверью.

Шаги приближались, Тильво услышал скрип открывающейся двери. Судя по звукам, в комнату вошли двое. Они подошли к певцу очень близко, и Тильво показалось, что на него пристально смотрят.

– Мёртв? – спросил чуть хрипловатый незнакомый голос.

– Скажем, почти мёртв, – ответил другой.

Тильво показалось, что он уже где-то слышал его. И слышал его совсем недавно. Ну, конечно же, это был тот самый незнакомец, который подал ему чашу.

– Что с ним делать? – спросил первый голос.

– Подождём ещё полчаса, пока он окончательно умрёт.

– Может быть, ему помочь?

– Ни в коем случае. Или ты забыл о плане? На теле не должно быть никаких следов насилия. Певца отравили на пиру.

– Посвящённые не дураки. Мне кажется, что они всё-таки могут догадаться о том, что здесь замешаны мы.

– Кто-то из гостей обязательно проболтается о странной песне, и посвящённые решат, что его отравил испугавшийся хозяин. Кстати, где вещи певца?

Шаги направились к двери, послышался скрип, а затем еле слышный шёпот. Значит, за дверью все же кто-то был. Или же он пришёл вместе с этими двумя? Хотя даже если они считали его полумёртвым, то нужно было оградить тело от посторонних глаз. Интересно, как они все объяснили хозяину?

Тем временем второй из пришедших, вероятно, отдав какие-то указания, вернулся в комнату.

– Хорошо было бы его к нашим ренегатам в лабораторию, чтобы вскрыли его да посмотрели, кто он такой или что он такое на самом деле.

– Говорю же тебе, этого делать нельзя. Тем более, что это было бы абсолютно бесполезным. Он такой же человек, как и мы. Мы были в доме, где он вырос, и шли за ним по пятам до самого Терика.

– Ты хочешь сказать, что не веришь в то, что он из этих… – обладатель хрипловатого голоса перешёл совсем на шёпот, будто бы догадываясь, что их подслушивают, – из бессмертных.

– Не верю, – гораздо громче ответил знакомый Тильво голос. – Это противоречит всем описаниям. Но в том, что он как-то с этим связан, я уверен.

– А что сказал Сын Неба?

– А что Сын Неба? Он разве когда-нибудь говорил о чем-нибудь конкретно? Тем более этого не дождёшься от Рандиса. Хотя он и намекнул, что старик поволновался малость.

– Ещё бы ему не волноваться. Тут враз можно всего лишиться, если сбудется предсказание.

– Какое ещё предсказание?

– Я говорю о записях Ранде: «Если в мире останется хоть один бессмертный…»

– Слишком ты много знаешь.

– Так ведь положено мне. Я – Меч Неба.

– А вот об этом даже полумёртвый или мёртвый не должен знать. Так что заткнись. Понял? Где вещи это певуна?

– Сейчас принесут.

– Чтобы ни одной не пропало и все в целости и сохранности отнесли в «Пропащую душу». Ренегаты их смотрели?

– Да.

– И что?

– Конечно, ничего.

– Надо думать.

В дверь раздался лёгкий стук.

– А вот и вещи.

Снова шаги, чуть тренькнула струна дайлы. «Ага, вот она, родимая», – подумал Тильво.

– Как видишь, ничего хитрого в его вещах нет: поношенный плащ, меч, дайла.

– Где этот бродяга раздобыл такую прелесть? – Человек с чуть хриплым голосом взял дайлу и провёл по струнам. При этом Тильво мучительно захотелось вскочить и надавать ему как следует. Никому в своей жизни он не разрешал притрагиваться к инструменту.

– Кто его знает? Может, украл где? По крайней мере, когда мы за ним установили слежку, инструмент уже был с ним.

– Любопытно.

– Однако давай его перевернём и рассмотрим повнимательнее. Может, у него при себе какие вещи есть или, скажем, на шее медальон.

Услышав эти слова, Тильво внутренне напрягся и постарался сделать вдох чуть побольше. И без того дышать приходилось еле-еле, но, когда его перевернут, он хотя бы первое время не должен дышать. Что ж, провести их до конца не получилось.

Тильво почувствовал, как его начали медленно переворачивать на спину.

– Так, посмотрим, – послышался хриплый голос. Певец почувствовал на лице чужое дыхание и в этот самый момент открыл глаза. Перед ним, склонившись на корточках, сидел человек лет тридцати. Наверное, это и был тот самый обладатель хриплого голоса. Его глаза расширились от удивления. Он попытался что-то сказать другому человеку, который, к счастью, отвернулся от Тильво, разглядывая дайлу.

Но сказать он ничего успел: кулак певца пришёлся точно в кадык. Человек схватился за горло и тут же упал. На шум развернулся второй. Тильво, вскочив на ноги, съездил ему ногой в пах. Затем он схватил ножны, выдернул меч и с размаху отрубил голову согнувшемуся в три погибели Мечу Неба. Затем подскочил к первому человеку, который, скорчившись, задыхался на полу, и вонзил меч ему в сердце. Все эти события произошли в считанные мгновения, так что сам Тильво толком не успел понять, что же произошло. Конечно же, он умел драться, но чтобы в считанные мгновения убить двух Слуг Неба… Да, с ним действительно происходят какие-то изменения. Когда он срубал голову одному и вонзал в сердце другому меч, он не чувствовал ни страха, ни сожаления. Он не чувствовал вообще ничего. Словно был наёмным убийцей, а это не первые его жертвы. Тильво ошалелыми глазами оглядел два трупа.

Ладно, сейчас не время рассуждать, нужно поскорее убираться из города. Тильво вытер об одежду одного из трупов меч, затем вложил его в ножны и нацепил перевязь. Потом надел плащ, закинул на плечо дайлу и приблизился к двери. Приоткрыв её, Тильво обнаружил, что коридор пуст. Конечно, если бы за дверью кто-то был, то он наверняка бы услышал звуки борьбы и пришёл на помощь. Вероятнее всего, эти двое отослали всю охрану, чтобы без лишних свидетелей осмотреть тело певца.

Тильво вышел из комнаты и закрыл за собою дверь.

В коридоре царил полумрак, только где-то в дальнем конце виднелся факел. Откуда-то сверху доносились звуки дайлы и пьяные возгласы. Пир ещё продолжался. Тильво накинул на голову капюшон плаща на случай, если ему все же не повезёт и он наткнётся на кого-нибудь, когда будет выбираться из дома. Не исключено, что третий Слуга Неба, которому человек с хриплым голосом давал поручение принести вещи Тильво; ещё не покинул дом. Стараясь ступать как можно тише, певец шёл на свет. Там, где висел на стене факел, коридор поворачивал. Тильво остановился у поворота и осторожно выглянул – никого. За поворотом была лестница, которая вела наверх из подвальных помещений.

За дверью, ведущей из подвала, Тильво ожидал неприятный сюрприз. Когда он открыл дверь и выбрался наружу, то туг же нос к носу столкнулся с третьим Слугой Неба. Это был тот самый человек, который принёс чашу для Тильво. За считанные мгновения тот справился с удивлением и, достав из-за пояса кинжал, ринулся на певца. Первых секунд замешательства хватило Тильво лишь на то, чтобы занять более– менее удобную позицию, но от первого выпада он ушёл. Певец пожалел о том, что убрал меч в ножны, потому как сейчас ему хватало времени только на то, чтобы уворачиваться. Долго так продолжаться не могло. Рано или поздно противник все равно его достанет.

Наконец, Тильво при очередном выпаде противника попытался ногой ударить по кинжалу, враг ловко отпрыгнул, и в этот момент певец попытался достать из ножен меч. Тильво почувствовал, как ему обожгло плечо, но меч всё же успел вытащить. Первый удар враг отбил кинжалом, а второй пришёлся ему точно в сердце. В глазах на миг проскользнуло недоумение, а затем он рухнул на пол.

Тильво ещё раз изумился своей ловкости. Он справился с тремя врагами, которые владеют оружием не первый день. Он мог застать их врасплох. или же тут что-то другое? Разбираться не было времени. Певец быстро осмотрел рану. Кинжал только слегка полоснул по плечу, но кровь всё-таки шла. Тильво оторвал кусок от одежды убитого и кое-как замотал рану. Нельзя было допустить, чтобы его нашли по кровавому следу.

Так, в гостиницу теперь возвращаться нельзя. А жаль, там остались кое-какие вещи. Ну и Небо с ними. Нужно как можно быстрее выбираться из города и лучше всего через Северные ворота. Они как раз ведут на тракт, по которому ему нужно идти дальше. Тильво пошёл дальше по коридору, моля судьбу, чтобы больше никто не встретился. На этот раз Тильво повезло. Кроме старого слуги, который спал у самой двери, обняв кувшин, больше никто не попался. «Хозяева пируют, и собакам перепадает», – подумал Тильво, брезгливо переступая через спящего старика. А вот и дверь. Закрыто. Так, ключи должны быть у этого пьяницы. Везение, чистое везение и ничего больше.

Тильво открыл дверь и вышел на улицу. За дверью царила темнота. Певец какое-то время стоял на пороге, оглядываясь по сторонам. Улица была пуста. Тильво быстро зашагал прочь от дома, где едва не погиб. Плечо болело не очень сильно. Вероятно, это была всего лишь небольшая царапина. Певец изо всех сил надеялся на то, что нож был не смазан ядом. Но, вспомнив про выпитый эликсир, сразу же успокоился.

Несмотря на то что Тильво шёл по богатому кварталу, улица была освещена плохо. Фонари у домов давали очень мало света. Вероятность того, что он кого-нибудь встретит, была очень маленькой, в такое время люди обычно сидят дома или в многочисленных тавернах города. Лишь изредка можно встретить патруль стражи, но обычно стража обходит город уже ночью, когда закрываются последние таверны. В такое время проще встретить припозднившегося гуляку и обобрать его до нитки.

Мысли в голове Тильво неслись стремительным галопом, сердце, казалось, могло в любую минуту выпрыгнуть из груди. Но певец изо всех сил старался идти спокойно, чтобы не выдать себя. Он без приключений выбрался из богатого квартала, затем практически на ощупь прошёл несколько ремесленных улочек. Люди здесь жили бедные и поэтому масло для фонарей экономили. Тильво с большим сожалением вспомнил о волшебном огоньке его друзей. Изрядно поплутав по кривым терикским улочкам, певец наконец-то вышел к Северным воротам. Теперь предстояла самая сложная задача: выбраться из города.

Проникнуть через ворота, не вызвав подозрения, певцу было бы очень сложно. Во-первых, какой нормальный человек в одиночку на ночь глядя захочет уходить из города? Во-вторых, Тильво был ранен, что само по себе могло вызывать подозрение. Рана его не сильно беспокоила, но плащ и рубаха весьма заметно испачкались кровью. При всех этих сложностях также не стоило забывать патологическую ненависть городской стражи ко всякого рода комедиантам и певцам. Подкупить стражу тоже не представлялось возможным. Правда, у Тильво было с собой немного денег, но это ему все равно не помогло бы. Стража возьмёт деньги, а затем со спокойной совестью сдаст его Слугам Неба, получив вознаграждение. Так что Тильво находился практически в безвыходном положении, помочь мог только счастливый случай. Но на сегодня, похоже, везение закончилось.

От ворот Тильво отделяло всего десять шагов. Певец стоял, спрятавшись за угол дома, и наблюдал. Ворота были уже закрыты, один стражник стоял около них. Из приоткрытой двери караулки падала тоненькая полоска света. О том, чтобы попытаться выбраться до утра, не могло быть и речи. Конечно, можно было дождаться, пока стражники потеряют бдительность, по обыкновению отметив выпивкой очередное дежурство, и убить их. Но в случае неудачи поднимется жуткий переполох, и тогда Тильво обречён. С другой стороны, к утру, если не раньше, найдут трупы Слуг Неба, убитых певцом, и тогда ему из города не выбраться никогда. За убийство Слуг Неба любого ранга полагалась смертная казнь, и тут даже посвящённые ничем не смогут помочь Тильво. Положение было практически безвыходное.

Тильво присел на корточки, облокотившись о стену дома. «Как жаль, что я не курю, – подумал он. – самое время достать трубочку, забить её ароматным табачком и закурить». Это единственное, что оставалось беглецу. Но Тильво не курил, ибо считал, что вредная привычка может отрицательно сказаться на вокальных данных. Поэтому он просто присел у стены, вытянул ноги и закрыл глаза, пытаясь немного поспать. Другого выхода он пока не видел.

Тильво успел сомкнуть глаза и начать погружаться в призрачную дремоту, когда его слуха коснулся отдалённый стук копыт по каменной мостовой. Сначала ему показалось, что это всего лишь сон. Но, открыв глаза и прислушавшись, он понял, что ему не померещилось. Причём к цокоту копыт примешивается ещё кое-что: звук деревянных колёс, стучащих о каменную мостовую.

Тильво встал на ноги, протирая глаза. Услышанному верилось с трудом. Он прислушался ещё раз: звуки не прекращались. Колеса повозки дребезжали по мостовой. Тильво выглянул за угол. Улица была пуста. Он разочарованно вздохнул, решив, что ему всё-таки померещилось от усталости. Но звуки становились все громче и громче.

Певец выглядывал из-за угла, пытаясь понять, что происходит. Из-за поворота появился старый фургон, ведомый двойкой лошадей. В темноте Тильво было трудно разглядеть, кого это нелёгкая принесла на ночь глядя, но он почему-то ни на секунду не сомневался, что фургон движется к городским воротам. Он не ошибся: фургон остановился около Северных ворот. От волнения у Тильво начало чаще биться сердце. Возница слез с козёл и направился к полусонному охраннику. Страж ворот был удивлён не меньше, чем Тильво. Какому нормальному человеку пришло бы в голову ночью уезжать из города?

Тильво старался выхватить из темноты обрывки разговора, но, как назло, двое разговаривали не слишком громко, будто боясь кого-нибудь разбудить. Сомнений не было, что владелец фургона намеревается выехать из города, не дожидаясь утра. Что же касается стража, то он был явно доволен тем, что хоть что-то разнообразило его дежурство, и вступил в спор с хозяином фургона. Разговор продолжался недолго, затем стражник указал на дверь караулки. Оба направились туда.

Из фургона послышался заспанный женский голос. Тёмный силуэт вылез из-под навеса и взобрался на козлы, о чём-то спрашивая того, кто стоял вместе со стражем ворот. Тот что-то коротко ответил обладательнице заспанного голоса, и тёмный силуэт убрался обратно в повозку. Стражник приоткрыл дверь, от чего полоска тусклого света сделалась намного шире, приглашая владельца фургона внутрь. Он, немного поколебавшись, вошёл, а следом за ним проследовал стражник, плотно притворив за собой дверь.

Для Тильво это был шанс. Он не думал ни о том, кто является владельцем фургона и куда он направляется, он не думал о том, что где-то в глубине, под навесом фургона, спит какая-то женщина, он просто сорвался с места и побежал. Все это заняло считанные мгновения. Он вскарабкался внутрь, стараясь не греметь ножнами и по возможности не сломать дайлу, снятую с плеча.

Внутри фургона было полным-полно всяких тряпок, и Тильво тут же захотелось зарыться в них с головой, что и попытался сделать. Ошарашенный внезапно подвернувшейся удачей, он даже забыл про женщину, находившуюся внутри фургона. Но, к счастью, ничего страшного не произошло. Когда Тильво начал закапываться в кучу тряпок, он услышал шевеление в противоположной стороне. Его туг же бросило в пот. Но некто, возившийся в повозке, только перевернулся на другой бок.

Когда Тильво уже окончательно зарылся в тряпки и постарался затаить дыхание, он услышал со стороны караулки шаги. Затем почувствовал, как кто-то взбирается на козлы. Потом послышались шаги другого человека. После небольшой паузы лязгнул массивный запор на воротах, закрутились ржавые шестерёнки подъёмного механизма. Человек, сидящий на козлах, тронул поводья, и фургон нехотя двинулся. Тильво с облегчением вздохнул.

Певец не догадывался, кем являются его нежданные спасители и куда направляется их фургон, но одно знал точно: он выбрался из Терика. И это было самым главным, остальное его не сильно волновало. Утром, когда рассветёт, он попытается разобраться, но не сейчас. Страх миновал, и Тильво прислушался к своим ощущениям: немного ныло плечо. Но даже несмотря на это, певец был очень доволен. В особенности удачным исходом сегодняшнего тяжёлого вечера. Поэтому, стараясь создавать как можно меньше шума, Тильво устроился среди тряпок и попытался уснуть. Завтра ему будут нужны силы.

Рандиса разбудил громкий стук в дверь. Впрочем, его мог бы разбудить и еле уловимый шорох. Что ж поделать? Работа у него была такая. За годы нелёгкой службы Мечом Неба учишься и не такому. Хотя его прошлая профессия, наёмный убийца, тоже требовала предельной собранности. Но с Меча Неба особый спрос. Самая что ни на есть секретная организация Небесной обители. Сюда не берут просто так. Тем более что от службы в Мечах может освободить только смерть. Но Рандис давно уже к этому привык, ведь его всегда привлекал не конечный результат, а сам процесс. Даже деньги для него очень мало значили. Хотя на жалованье Меча можно жить не хуже, чем господину, Рандис был очень скромен. Роскошь он не любил, да и не имел возможности где-нибудь ей блеснуть. Мечи Неба всегда находились в тени.

По долгу службы ему приходилось ездить по всему острову и даже нередко бывать за его пределами, поэтому постоянного места проживания он не имел. Останавливался обычно в неприметных гостиницах. В Терике Рандис бывал довольно часто, в основном с докладами к Сыну Неба. В подобных случаях он останавливался в «Оленьем роге», прочно закрепившем за собой славу борделя и притона для воров. Это место он облюбовал ещё до того, как его завербовали в Мечи Неба. Среди воровского мира Рандиса знали хорошо. Менять свои привычки – значит вызвать подозрение. К тому же место это ему всегда нравилось, в особенности девочки.

Рандис являлся редким исключением из своей среды: он не пил. Дело было не в здоровье или каких бы то ни было моральных принципах. Просто, по его глубокому убеждению, Меч Неба всегда должен быть настороже: в любое время дня и ночи его могли поднять с постели. А принимать глобальные решения, выслушивать сверхсекретные донесения и решать судьбы людей на пьяную голову было просто невозможно. Поэтому Рандис не пил и не поощрял это пагубное увлечение среди подчинённых. Что же касается женщин, то Рандис был большим охотником до слабого пола и частым гостем многих самых известных борделей, где хорошо платил и нередко делал щедрые подарки своим подругам. Семьи у него не было, и заводить её он не собирался. Какой в этом смысл? Завтра тебя могут убить или даже казнить, если чем-то не угодишь Сыну Неба.

Рандис проснулся с первым же стуком, но пока что не спешил открывать дверь, пытаясь понять, кому же он понадобился среди ночи. Ещё с вечера его не покидало нехорошее предчувствие, и он даже собирался самолично присутствовать на операции «Певец», но по некоторым только ему понятным соображениям отказался от личного участия.

Стук в дверь стал более настойчивым. Девушка, лежавшая с ним в постели, перевернулась на другой бок, пробормотав что-то сквозь сон. Рандис достал из-под подушки ножны с кинжалом и, стараясь ступать как можно тише, направился к двери.

– Кого это принесло среди ночи? Пошли прочь!

У Рандиса очень хорошо получилось изобразить сонный подвыпивший голос. Хотя он после нескольких минут бодрствования чувствовал себя так, словно спал всю ночь.

– Это я, Вили, зашёл пожелать тебе спокойной ночи, – в тон голосу Рандиса ответили за дверью.

Рандис похолодел. Он ожидал всего, что угодно, только не этого. Вили – это условный сигнал, предупреждающий о больших проблемах. У Мечей Неба даже была поговорка «Вили придёт, беду принесёт».

– Что, Вили, не спится?

– Сна ни в одном глазу, – ответил за дверью весёлый голос.

– Тогда пошли пропустим ещё по кружечке эля на сон грядущий. Подожди меня внизу.

Агент, разбудивший Рандиса среди ночи, был молод. Рандис мог бы ему дать от силы лет двадцать. Какими судьбами его занесло в Мечи Неба – непонятно, да и не представляло сейчас особой важности. Ночь, как и все ночи под Небом, была тёмной. Единственным источником света на заднем дворе «Оленьего рога» осталась тоненькая полоска света, выбивавшаяся из-за приоткрытой двери. В таверне было шумно, веселье здесь обычно не прекращалось до самого утра. Это к лучшему: чем больше шума, тем меньше вероятность, что тебя подслушают.

Молодой агент явно волновался, но, рассказывая, тем не менее не повторялся и ни разу не сбился. Рандис молча слушал, теребя свою маленькую бородку. Если бы эта беседа происходила при свете дня, то молодой агент был бы весьма удивлён, заметив, как отхлынула краска с лица Рандиса. Когда при шедший закончил свой монолог, Рандис некоторое время просто молчал, продолжая терзать подбородок, а затем, без лишних слов, зашагал по улице. Молодой агент, обождав, пошёл в противоположном направлении: свою задачу он выполнил.

Рандис прекрасно ориентировался практически в любом из городов острова даже ночью. Что уж говорить о столице? Он шёл, стараясь не ускорять свой шаг, хотя мучительно хотел сорваться и побежать. Но выигранные бегом мгновения ничего не решали. Тем более все нужные распоряжения были отданы и без него. Такого провала один из ведущих агентов Меча Неба ещё не знал за всю свою жизнь. Он был не из тех, кто в подобных ситуациях в ярости начинает рубить головы направо и налево, – люди для него были слишком ценным материалом. Также он не привык задаваться вопросами типа «Почему это случилось?» и «Кто виноват?». Как это получилось, он уже знал, а «почему?» был сейчас несвоевременным вопросом. Что же касается того, кто виноват, то прямых виновных теперь не было в живых. Но если копать глубже, то они – всего лишь исполнители, агенты, действовавшие по его точным инструкциям. Он не предусмотрел всех вариантов, и ответственность за происшедшее целиком и полностью лежала на нём. Насчёт того, что сейчас нужно делать, у Рандиса твёрдых планов пока не было. Все зависело от того, успел ли певец выбраться из города. Но Рандис, будучи человеком здравомыслящим, понимал, что перекрывать все выходы из города бесполезно: если он справился с тремя агентами, то и в Терике певца давно уже нет. В случайности Рандис не верил.

Тильво проснулся от ноющей боли в раненом плече. Последнее, что он помнил из событий прошлого вечера: куча грязного тряпья в фургоне и бесконечная тряска. Не открывая глаз, Тильво прислушался к своим ощущениям. Ощущения же в свою очередь подсказали ему, что то место, где он сейчас находится, вот уже долгое время остаётся неподвижным. Тильво тут же открыл глаза и увидел грязный матерчатый потолок фургона. Повернув голову и оглядевшись по сторонам, певец окончательно убедился в том, что он действительно до сих пор находится внутри фургона. Женщины, которая спала в другом углу, он не увидел. Прислушавшись, Тильво сделал вывод, что находится далеко за пределами города.

Утренний ветер разносил запахи цветущей зелени, слышались голоса птиц. Также к звукам пробуждающейся природы примешивался стук топора. Тильво попытался встать, тут же сморщился от ударившей в плечо боли. Странно, вчера рана казалась ему пустяковой и совсем не беспокоила. Очевидно, эликсир, которым его снабдили посвящённые, помимо своей основной функции, нейтрализации ядов, также обладал обезболивающим действием. Теперь действие эликсира закончилось, и вместе с этим Тильво стал ощущать боль в плече. Помогая себе здоровой рукой, Тильво приподнялся и сел. Повязка, которую он второпях сделал в подвале дома Райманда, развязалась. На том месте, где была рана, на одежде он увидел внушительных размеров кровавое пятно. Кроме того, кровью была пропита и огромная тряпка, в которую он завернулся ночью. Снимать плащ и рубаху Тильво пока не решился: это подождёт. Перед ним стояла более важная задача: выяснить, кем же являются его спасители и почему они не разбудили его, чтобы выяснить, как он оказался в их фургоне.

Морщась от боли, Тильво вылез из фургона. Снаружи было позднее утро. Трудно сказать, сколько проспал певец. Тильво сделал несколько шагов и сразу почувствовал лёгкое головокружение: сказывалось ранение и потеря крови. Тильво не знал, что если бы не все тот же эликсир, то крови он потерял бы гораздо больше. Фургон стоял на обочине широкого, наезженного тракта. Вероятно, они ехали всю ночь, потому что Терика не было видно даже на горизонте. С правой стороны от дороги тянулась опушка леса, а с левой, сколько хватало взгляда, холмистая равнина, поросшая травой и полевыми цветами. Невдалеке паслись лошади. Около фургона какой-то человек рубил валежник, готовясь разжечь костёр, к Тильво он стоял спиной. Певец подошёл чуть ближе и, не придумав ничего более удачного, пожелал доброго утра.

Человек даже не вздрогнул. Он обернулся к Тильво и, широко улыбнувшись, ответил:

– И тебе того же. Надеюсь, что ты выспался.

– Да, – сказал несколько ошарашенный певец.

Во-первых, само по себе было удивительно, что хозяин фургона относился к присутствию Тильво, как к чему-то само собой разумеющемуся. Во-вторых, и это было большой удачей, хозяином фургона оказался тот самый бродячий кукольник, с которым он накануне познакомился за завтраком в «Пропащей душе». Этот факт несказанно обрадовал Тильво, так как молодая чета, составляющая труппу бродячего кукольного театра, с первых же мгновений приглянулась певцу. У Тильво сразу же появилась куча вопросов, и он, переминаясь с ноги на ногу, стоял, не зная, с чего начать. Не дожидаясь ответа, Эльвин продолжил заниматься костром.

– Я прошу прошения, что так бесцеремонно влез в ваш фургон вчерашним вечером.

– Не стоит извиняться. Все мы рано или поздно можем оказаться в подобной ситуации, – Эльвин отвлёкся от работы и стал разглядывать Тильво. – Когда моя супруга проснулась и увидела тебя в крови, она хотела тут же обработать рану, но я убедил её, что лучше всего дождаться момента, когда ты проснёшься.

– А где же сейчас Тэли? – полюбопытствовал Тильво.

– Тэли пошла за водой. За этим холмом, – Эльвин показал пальцем, – протекает небольшая речушка. Это недалеко. А я вот пока принёс дрова и занялся костром. Ты голоден?

– Как волк, – ответил Тильво, приветливо улыбнувшись.

– Если хочешь, то потом расскажешь мне о своих приключениях.

– Это невесёлая история.

– Надо думать. – Эльвин посмотрел на кровь, засохшую на одежде.

– А что это тебя вместе с Тэли вдруг ни с того ни с сего по несло ночью из города?

– Это тоже не очень весёлая история. Хочешь послушать, пока ещё не готов завтрак?

– Было бы любопытно. – Тильво присел у начавшего разгораться костра.

– В тот день, когда мы с тобой познакомились в «Пропащей душе», – начал Эльвин, – у нас должно было состояться представление на площади. Номер у нас уже был готов, но, послушавшись твоего совета, мы решили немного изменить сказку, благо до вечера ещё оставалось много времени. И вот, когда стало вечереть, мы отправились на площадь. Ведь кукольный спектакль лучше всего смотреть, когда смеркается – тогда кажется, что фигурки действительно живые…

Мы натянули ширму, развесили несколько фонарей и начали готовиться к спектаклю. Постепенно собралась толпа зевак. И вот представление началось. Прекрасный рыцарь, сделанный из тряпок и кусочков блестящей бумаги, отправился освобождать принцессу.

Много всего он встретил на своём пути: доброго великана, который не съел рыцаря, а помог выбраться из глубокой трясины. Честного разбойника, который хотел увести у рыцаря коня, но, узнав, что тот идёт освобождать свою любимую, показал ему самую короткую дорогу.

Много ещё чего приключилось с рыцарем, только все же он наконец добрался до замка злобного колдуна. И что же? Бедный колдун не знал, куда деваться от капризной принцессы. Он уже давно пожалел о том, что похитил её. Она всё время кричала, топала ногами и требовала от колдуна то одного, то другого. А если он не успевал выполнять её прихоти, то она так сильно начинала реветь, что сотрясались стены колдовского замка. Когда же приехал доблестный рыцарь, то колдун чуть ли не на коленях умолял его поскорее забрать принцессу у него. Он сулил рыцарю горы золота и самоцветов. Когда же принцесса узнала, какие сокровища прячет от неё колдун, то она пришла в такую ярость, что превратилась в ужасного огнедышащего дракона, так что рыцарю вместе с колдуном пришлось поскорее уносить из замка ноги.

Эльвин настолько увлёкся рассказом, что совсем забыл о том, что находится не на представлении, а на обочине тракта. Его руки беспрестанно двигались, пытаясь изобразить то рыцаря, то великана, то превратившуюся в дракона принцессу. Эльвин говорил на разные голоса и постоянно менял выражение лица, стараясь изобразить того или иного героя сказки. Тильво заворожено слушал, стараясь даже не шелохнуться, чтобы не сбить Эльвина. Певец настолько был увлечён разыгравшимся перед ним действом, что даже забыл о боли в раненом плече. Когда же сказка кончилась, Тильво заметил, как Эльвин смотрит чуть выше плеча сидевшего на траве Тильво. Оглянувшись, певец увидел Тэли, которая давно уже принесла воды и, встав за спиной Тильво, слушала своего мужа.