Текст книги "Матвей. Внештатный канцелярист (СИ)"

Автор книги: Антон Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Федотов Антон
Матвей. Внештатный канцелярист

ВАЖНО! Все совпадения с реальными именами, фамилиями и событиями случайны непреднамеренны! Первый усомнившийся в авторском вымысле пусть кинет в меня огневик ;)

ЧАСТЬ 1. Неофит

Глава 1

Один из полицейских околотков Петербурга. День 7 от прибытия в столицу Российской Империи.

Запах казенного присутствия не спутать ни с чем. Даже если закрыть глаза, чтобы хоть на несколько секунд отвлечься от склочного городового, яростно строчащего по протокольному листу черной ручкой, то спертый воздух, легкий запах дешевого алкоголя и почему-то выгребной ямы ясно подсказывал, что у Матвея Воронцова нынче неприятности. О том же свидетельствовала отсиженная на совершенно неудобном стуле задница. В быту восемнадцатилетний барон, младший сын графа-отшельника из Оренбургской губернии, предпочитал использовать более пригодную для его филея мебель.

– СтрашОн, страшОн! Двадцать человек изувечены, двое в тяжелом состоянии, еще пятерым помощь оказана на месте, – городовой явно получал удовольствие, зачитывая выдержки отчета о задержании. – Паб "Пьяный книжник" разгромлен. Бармен со сломанной ногой маяться сколько будет… Результаты осмотра прилагаются… В иные времена на каторгу тянуло, а теперь лет пять неба в клеточку. А за ствол знаешь еще сколько накинут?!

Матвей открыл глаза и еще раз окинул взглядом собеседника. То вид имел весьма довольный собой и ситуацией. Это ж какого злодея изловил! Новичок, что ли? Так и есть: форменный китель обмяться не успел, кобура с табельным револьвером явно мешается (дважды уже неосознанно поправил), а в глазах энтузиазм породистого щенка, метнувшегося за брошенной палкой, и фунт презрения аристократа к нарушителю-плебею. Рука вновь начала непроизвольно нагреваться, так что Матвею пришлось сделать несколько неспешных вдохов, гася возможный выплеск. Отвечать нахалу он не стал.

– Ты, Ванюш, не отвлекайся, – на плечо "щенка" легла твердая рука только совсем недавно присоединившегося к "веселью" старшего коллеги, судя по оранжевому шнуру с трехцветной гайкой, что хранила его револьвер от случайной утери, носившего чин околоточного. – Твоя задача вопросы задать, да ответы записать, а меру пресечения суд как-нибудь и без тебя определит.

Хм, похоже, у молодого да борзого неплохая "лапа" есть в петербургской полиции, иначе как объяснить, что его натаскивает сам околоточный надзиратель. Обычно над молодняком ефрейтора или унтера какого ставят, а тут явно не по чину выходит. Да и часики тоже не на жалование городового куплены. Пусть даже и годичного.

– Так Фрол Степаныч, он же…, – попробовал возмутиться молодой, но, наткнувшись на строгий взгляд и приказ "Пиши!", все-таки принялся заполнять шапку очередного листа.

Фрол Степаныч же Матвею глянулся. Хороший мужик, похоже, правильный. Взгляд прямой да с хитрым прищуром – точно как у деда. Судя по шраму на щеке, какой обычно остается от бритвенно острого клинка, разного хлебнуть успел, да в жизни кое-какое понимание приобрел. В отличие от слегка полноватого чьего-то-там-сынка, он в свои пятьдесят с хвостиком был сухим и поджарым. Да и чтоб так свободно носить обмундирование, в нем нужно не только в кабинете форменные шаровары просиживать, но и по гиблым местам пошататься, да с лихими людьми схлестнуться.

Кстати, в отличие от мажора, он-то документы задержанного просмотрел очень внимательно, и кое-какую спецотметку влет срисовал. Эх, где ж ты ночью-то был? Глядишь, и не пришлось бы заднице матвеевской столько мучений на стуле неудобном принять. Да и уши жалко! Полночи самодовольный бубнеж слушать – то еще испытание! Крепости потрошков применить силу к строптивому задержанному у мажора не хватило, хотя видит Тот-Кому-Положено, что хотелось хилые кулачонки о матвеевское лицо ему пообмять очень даже.

– Имя, фамилия, отчество, – забубнил Ванюша, недобро зыркая на безмятежного "злодея".

Матвей молчал. Равно как и предыдущие три часа своего пребывания в околотке.

– Воронцов Матвей Александрович, – вдохнув переспросил околоточный, листая паспорт. – Восемнадцати годов от роду. Это вы?

Титулование специально опустил? Или… Да ведь он… Ну, что сказать, П-Педагог, чтоб его! Подыграем.

– Я, – согласился молодой, и, слегка улыбнувшись, добавил. – Возраст верен.

– Сука, – мажор взвился со своего места. – Всю ночь ведь, тварь молчал. Да я тебе… Да хата с пидорами раем покажется!

Повторяется молодой. За три часа их знакомства он успел наобещать… всякого. Вот уже и на второй круг пошел. Смешинки в глазах околоточного сменились очень недобрым огоньком, а жесткие складки в уголках губ намекали, что кого-то ждет серьезный разговор.

– Во сколько вы прибыли в паб "Пьяный книжник", – не слушая причитания младшего чина, в которых явно проскальзывали слова "кукан", упоминания нетрадиционных отношений и иная инвективная лексика в адрес многострадального зада задержанного.

Матвей прибыл в бар около двух ночи. О чем и сообщил околоточному. До питейного заведения молодой человек, неделю тому назад прибывший из оренбургского имения в Санкт-Петербург, добрался в недобром расположении духа. С неким сожалением он выбрался из уютного салона чистокровного немецкого "рысака" под индексом А4 и, пробежавшись ловкими пальцами по сенсору мобильного телефона, завершил аренду каршерингового автомобиля. Белая "Ауди" послушно мигнула габаритами, а экран гаджета бездушно отразил сумму списанных со счета средств. Тем больше раздражения вызвала в душе молодого человека мысль, что от аренды авто до следующего перевода из дома придется отказаться. Повторный подсчет показал, что отказаться придется и от покупки единого проездного. Неплохо отметил поступление в университет! Хорошо хоть запас продуктов был сделан еще до начала кутежа, а до учебного заведения от снятых на второй день прибывания в северной столице апартаментов было рукой подать. Ну что ж, решил молодой человек, проведя в уме еще один нехитрый математический расчет, если уж должно быть в жизни будущего студента хоть что-то светлое, то пусть уж это будет пиво. На пару кружек пенного оставшихся скудных средств как раз должно было хватить.

– Как вы познакомились с Его Благородием Бобровым Кириллом Потаповичем?

Аристократ значит. Весело. Строго говоря, знакомством назвать их встречу было нельзя – представлены молодые люди друг другу так и не были. Возможно, в столицах и принято в питейных кидаться к незнакомцам с криками, да за руки их хватать, да только Матвей к такому в своей глуши не привык, а потому молодой прощелыга отправился в короткий полет через стол. Особого внимания публики сей инцидент не удостоился, так как большая часть посетителей выясняла на повышенных тонах нечто относящееся к миру футбола. Судя по шарфикам и атрибутике двух разных цветов, дебаты обещали быть жаркими. Вплоть до рукоприкладства. Лишь от двух сдвинутых в углу паба начали подниматься с десяток парней, да сопровождавшая прощелыгу девушка слегка подняла бровь в легком удивлении, более никак интереса к происходящему не выразив.

– Записывай, Ванюш, – вновь обратился к своему "подопечному" околоточный. – Разрешите еще полюбопытствовать, Матвей Александрович: Вам знакомо имя Ольга Григорьевна Демидова?

– Нет, – молодой человек пожал плечами. – Но раз Демидова, то из…

– Да-да, – мягко подхватил служивый. – Из тех самых! Кстати, внучка нынешнего главы рода…

Матвей улыбнулся, бросив взгляд за окно, где виднелись воды канала Грибоедова. Демидов мост, названный в честь известнейшей и богатейшей семьи, находился немножко дальше. Не аристократы, конечно, вот только огромное состояние, и сложнейшая паутина тщательно выстраиваемых веками связей открывали перед ними такие двери, что не каждому князю поддадутся.

– Вижу, поняли.

Молодой человек лишь пожал плечами. Где он и где Демидовы?

– Хм, странно, – слегка улыбаясь в ответ уточнил Фрол Степаныч. – Говорите, что незнакомы, а вот видоки утверждают, что вы ее, уж простите за интимные подробности, за мягкое место при честном народе безобразно щупали. Можете объяснить сию несостыковку?

На некоторое время Матвей отвлекся от допроса на очень интересный вопрос: не стоит ли бросить затею с университетом и вернуться домой. Желательно срочно. Однако через некоторое время он пришел к выводу, что от наемных убийц его вряд ли спасут даже древние стены и мощные щиты родового поместья. Да и время, когда еще можно было попытаться бежать, уже упущено, а потому и смысла суетиться не имеет. Нет, ну кто ж мог знать-то, что какого-то прощелыгу будет сопровождать сама Демидова-младшая. Он-то всего лишь и хотел, что создать немного хаоса, дабы под его прикрытием свалить из вдруг ставшего совсем негостеприимным паба. Поэтому он не глядя швырнул ближайший стул в стоявшую поодаль компанию с бело-голубой атрибутикой и, стиснув левой рукой ягодицу, как оказалось, представительницы одного из влиятельнейших родов Российской Империи, впился ей в губы быстрым поцелуем. Едва он отпрянул от все так же стоявшей со скучающим выражением на лице Ольги, то как раз успел застать немую сцену "не ждали". Идеальное "око шторма", когда народ ещё не понял куда бежать, кого валить.

– Совсем "мясо"[1]1
  «Мясо» – жаргонное название фанатов «Спартака». Пошло еще с тех пор, когда команда называлась «Пищевик».


[Закрыть] оборзело, – взревел Матвей дурным голосом, швыряя очередной стул уже в сторону компании прощелыги. – За «Зенит»!

Такое "объяснение" легло на "подогретую" почву, а потому в сторону приближающихся парней полетел… Стол!

Вот это силища! Вот только точность "метателя" подвела, а потому через миг к общему веселю подключилось десятка два короткостриженных крепких парней, которые явно обиделись за то, что трем их товарищам пришлось покинуть пьянку из-за столкновения с прилетевшим столом.

Матвею только и оставалось, что схватить все так же спокойно наблюдавшую за происходящим девчонку и попытаться схорониться где-нибудь в уголке, но та неожиданно уперлась.

– Ты организовал, ты и забирай, – с едва заметным намеком на улыбку равнодушно кивнула она на держащегося за голову прощелыгу.

Пригибаясь словно под обстрелом, Матвей таки вытащил за шкирку практически не сопротивляющегося пострадавшего. Девушка шла следом. Во весь свой невеликий рост, едва дотягивавший до планки сантиметров в 160. Даже разбившаяся о стену рядом с ней кружка не заставила ее и вздрогнуть. Ольга лишь изящно-небрежным движением смахнула кровь, выступившую на пораненной осколком щеки, да и пошла себе дальше. Фигуристая девка, особенно в корме, красивая, а аура власти (хоть семейство и не аристократическое!) и пренебрежение к опасности ставили ее и вовсе в один ряд со сказочной Снежной королевой или куда более реальной Сашкой Серой собравшей за последние годы все "порно-оскары" скопом. Смотреть можно, а чтоб руки протянуть, так то и не мечтай!

Через пятнадцать минут побоище начало стихать, так что Матвей, вежливо попрощавшись с девушкой, решил попытать счастье в нелегком процессе исчезновения из паба. Зал он преодолел без проблем, радуясь своей удаче выскочил за дверь… Прямо в руки прибывшим на вызов городовым!

– Да, не повезло тебе, – зло щерясь "утешил" один из тех самых городовых Ванюша, которого изрядно бесило демонстративное игнорирование задержанным. – Либо сдохнешь от рук Демидовых, либо на пятерку отъедешь, а уж сколько за незарегистрированный ствол дадут…

– Не нуждаюсь, – впервые с момента задержания обратился Матвей непосредственно к городовому.

– В чем это? – издевательски поинтересовался тот.

Лежащий на столе вместе с остальными вещами задержанного "Глок" неожиданно "прыгнул" к Матвею с другого конца комнаты, одновременно обойма, которую мажор как раз в тот миг перекидывал из ладони в ладонь, буквально вырвалась из его рук и уже через миг заняла свое штатное место в стволе.

– В разрешении, – спокойно ответил молодой человек, убирая оружие в так и весящую на поясе кобуру.

– Да ты ж спирохета сра…, – начал городовой, попытавшись потянуться к табельному револьверу, но тут же был сброшен на пол волной жара, исходящей от рук задержанного!

Фрол Степаныч лишь улыбался, глядя на шикарный щелчок по самолюбию протеже кого-то из губернаторской родни.

А в разрешении на ношение оружия задержанный Воронцов Матвей Александрович, восемнадцати лет от роду, действительно не нуждался. Да и на кой, если личная сила юноши на пике уже равнялась выстрелу из ручного гранатомета, а в перспективе (ну и пусть, что под сраку лет разве что, если доживет!) могла потягаться и с какой-нибудь тяжелой огнеметной системой типа того же "Солнцепека"? Нет нужды боевому магу в подобной бумажке!

* * *

– Так чего ж вы, Матвей Александрович, жетончик боевого мага Ванюшке не продемонстрировали сразу? – спросил приязненно улыбаясь Фрол Степаныч, как только незадачливого городового в сопровождении двух других его коллег отправили для срочной поправки здоровья к лекарю. – Не пришлось бы и ночку в околотке коротать?

Матвей немного помолчал, восстанавливая дыхание. Ох, непросто дался ему небольшой трюк из телекинеза. Куда тяжелее недоформированного огневика, способного прожечь и танк. Будто полсотни мешков с цементом на собственном горбу до десятого этажа доволок. Не телекинетик он, нет… Да и что тут ответишь? Молодой барин не слишком любил магов. Будучи крайне перспективным боевиком он попросту не прижился в их системе взаимоотношений. Стал чужим, непринятым, парией. Ведь как обычно-то бывает с детьми простолюдинов? Года в два-три, если младенец являет способности к магии, его изымают из семьи и передают в один из аристократических родов для воспитания в духе служения Империи. Нет, никто не запрещает видеться со своими биологическими родителями, да воспомоществование от государства те получали приличное, вот только куда более близкими людьми для магов-неофитов становятся наставники и приемная семья. Слова "мама" и "папа" для них так и остаются просто словами. Способности же Матвея были открыты в одиннадцать лет. Случается. Крайне редко, правда, но… Случается. Пытливый ум, помощь в освоении магической премудрости от нового рода, да природные способности позволили ему быстро стать одним из первых в учебных классах, но вот разница в мировоззрении его и остальных кадетов, вот уже почти десятилетии знавших друг друга, надежнее каменной стены отделила его от коллектива. Лет до двенадцати такое положение не слишком сказывалось на его жизни. Новое окружение оградилось от инородного элемента формальной вежливостью с легкой ноткой отчуждения, что Матвея устраивало чуть более чем полностью. Друзей у него и среди членов младших родов и простолюдинов было немало. Все изменилось на третий день после его двенадцатого дня рождения со смертью матери, покинувшей этот мир родами. Сестренку Женечку спасти удалось, а вот роженица потеряла слишком много крови… Кто первым из его однокашников, для которых родное "мама" и европейское "родитель № такой-то" имели почти одинаково нулевую эмоциональную окраску, неудачно пошутил на этот счет молодой человек не запомнил, а вот результат заставил вздрогнуть всю Гимназию, да и губернию тоже! Раненых вытаскивали из-под завалов спортивного корпуса до самой ночи. Двадцать восемь человек были отправлены в лазарет, а двоих из них едва спасли от путешествия в мертвецкий покой только профессиональные действия оперативно прибывших медиков.

Два дня продолжалось тревожное затишье, но потом, как и полагается, грянул скандал столь разрушительный, что немало голов министерства Народного просвещения едва не лишились своих законных мест, а многим креслам пришлось расстаться с греющими их задницами. Рода, едва не лишившиеся статуса и денежной поддержки за воспитание юных магов, выкатили свои претензии, но тут за Матвея заступился отставной генерал граф Григорий Никитич Воронцов, давший юному магу свою фамилию и покровительство, и… Военное министерство, не пожелавшее терять столь перспективного боевика. После этого буря скандала быстро сменилась едва ли не полным штилем.

Последние три года молодой человек был окружен настороженным игнором однокашников, так и не понявших причины столь резкой реакции. Впрочем, самому "отщепенцу" было все равно – он просто ненавидел. Ни кого-то в отдельности, а всю систему магического воспитания, ломающую по его мнению все человеческое, что было в окружающих его детях. Хотя, объективности ради, стоит заметить, что такая система обучения одаренных была полностью оправдана. Хотя бы в заботе о благополучии и безопасности родных будущей опоры Империи, да только как это объяснить вмиг повзрослевшему двенадцатилетнему парню? Пытался дед Григорий. Около года с Матвеем работал мозгоправ Военного министерства, да только результат так и остался околонулевым. Молодой человек не принял магическое сообщество, а сообщество в свою очередь отгородилось от него. Дед понял это почти сразу, а военному представителю понадобилось множество бесплодных попыток, чтобы признать свое поражение. Наконец, ровно на триста шестьдесят шестой день с момента инцидента, все словно забыли о перспективном боевом маге, позволив получить ему базовое образование и даже поступить в гражданский вуз для неодаренных. Тот самый, в котором он так и не успел поучиться и дня к началу нынешней заварушки.

Вот что мог бы рассказать Матвей в ответ на вопрос околоточного, да только кому надо слушать о его злоключениях? Вот и он считал, что никому, а потому просто спросил:

– Уже вызвали, Фрол Степаныч?

– Едут, Матвей Александрович, – так же лаконично ответил полицейский чин и, бросив сочувственный взгляд на в чем-то симпатичного ему юношу, покинул помещение.

* * *

Ожидание не затянулось. Уже через каких-то полчаса Матвею была продемонстрирована корочка со старомодной, – как дань традиции, – надписью «Третье отдѣленіе». Фрол Степаныч, едва разглядел буквы на корешке корочки без всякой магии буквально испарился из помещения, а успевший вернуться из лазарета борзый, но не столь умный и резвый, Ванюшка так и вовсе попытался слиться со стеной, цветом лица явно сравнявшись с беленым потолком. Податель же сего документа был личностью вполне себе симпатичной: кудрявые волосы, несколько детские черты лица и залихватские гусарские усики вместе с лукаво поблескивавшими голубыми глазами, что называется, располагали. Однако мрачный шлейф двухсотлетней истории существования Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии словно плащом окутывал плечи молодого человека, распространяя вокруг ауру опасности и страха. невольно Матвею вспомнились строки великолепной книги: «Есть во флоте флажный сигнал, для понимающих жутковатый и зловещий – „Следую своим курсом“. Случается, в бою или при торпедной атаке просто нет возможности застопорить ход и спасать качающихся на волнах людей, поскольку четкий приказ это недвусмысленно запрещает, у капитана другое задание, которое он обязан выполнять в первую очередь., чтобы не творилось вокруг. И тогда на мачте взвиваются флаги, составляющие звучащий смертным приговором сигнал, корабль идет, не сбавляя хода и не меняя курса – прямо по чернеющим в воде головам…»[2]2
  Александр Бушков. «След пираньи».


[Закрыть]. Так вот корочка «Тройки» – сигнал менее страшный, чем взметнувшиеся к небу тревожные флаги.

– Ваш Благородие Матвей Александрович, – кивнул кудрявый посланник, картинно расправляя и без того идеально сидящий лазоревый мундир. – Разрешите представиться, вахмистр Калашников, Отдельный корпус жандармов. Приказано сопроводить. Имеете что-то сказать перед выездом?

– Обосраться, – только и прокомментировал Матвей собственное положение, только сейчас начиная воспринимать всю глубину той выгребной ямы, в которую он неожиданно попал.

Он-то рассчитывал на прибытие кого-то представителя департамента по магическим правонарушениям, но никак не интереса со стороны лазоревых.

– Эт бывало, – со смехом согласился молодой человек. – В другой раз корочку предъявишь, так и не такую слабость организма иной клиент демонстрирует, да вот только в вашем случае приказ однозначный – сопроводить, а не доставить, так что, барин, с вами будем со всем вежеством. Готовы?

Не смотря на все заверения вахмистра, уборную перед выездом Матвей таки посетил, а то с "Тройкой" дела такие. Не-пред-ска-зу-е-мы-е!

На улице Матвея и его растерявшего всякую шутливость сопровождающего ждал хищный спортивный авто производства "Руссо-Балт". Даже несмотря на всю шаткость своего положения, молодой человек не сдержал восхищенного восклицания при виде агрессивных обводов не просто дорогого, а безумно дорогого автомобиля со знаменитой на весь мир шестиугольной решеткой здоровенной "пасти" радиатора. Ох, не даром производство именно этих авто находится под патронажем Императорской фамилии.

– Прошу садиться, – его "конвоир" не стал терять времени даром, и, подавая пример, первым стал устраиваться в салоне двухместного спорткара.

И то хлеб. Конвойный себя бы точно так расслабленно не вел! Может, и правда удастся отделаться легким испугом?

Матвей с тщательно скрываемым восторгом последовал было вежливой просьбе, но тут его взгляд зацепился за небольшой герб на пассажирской двери. Секунда, за которую он погрузил свое тело в салон, ушла на осознание увиденного. Еще пара мгновений, за которые молодой человек механически защелкнул замки ремня безопасности, ушло на сопоставление рыцаря в короне с памятными по гербовой книге аналогами и… Ох ты ж, нечистый! Похоже, когда полчаса назад он вспоминал какой именно ответ верен на тюремную загадку "вилку в глаз или в жопу раз", молодой человек был излишне оптимистичен по поводу своего ближайшего будущего! Сейчас даже камера с обожающими шарады бугаями казалась едва ли не пределом мечтаний…

Тончайшая светло-коричневая кожа, коей был выделан ковш невероятно удобного сидения, вдруг показалась молодому человеку жестче наждака, а горло схватило таким спазмом, что сделать вздох он смог далеко не сразу.

Вахмистр же произведенным эффектом был… доволен.

– Да ладно вам, барин, не к Коменданту же на свидание везу, – ухмыльнулся в усы он, довольно резво трогаясь с места.

По спине Матвея от этих слов явственно пробежал холодок. Вот уж к "смотрящему" Петропавловской крепостью на "прием" он точно попасть не желал, несмотря на все его восхищение самоотверженностью занимавших этот пост мужей[3]3
  Петропавловская крепость – тюрьма для политических заключенных, в том числе и царской крови (так в РИ в застенках крепости томился и родной сын Петра I – царевич Алексей). Комендант крепости, – третий чин в иерархии Петербурга, – не имел права покидать её до самой смерти. Хоронили здесь же – на Комендантском кладбище.


[Закрыть]!

Хотя, судя по гербам на авто, предстояло ему не менее интересное свидание с князем Михалковым Никитой Владимировичем (ударение на букву "а"), что вот уже два десятилетия занимал пост главноуправляющего политическим сыском Российской Империи.

* * *

Все-таки утренние улицы Петербурга – вещь совершенно замечательная! Часы на правой руке Матвея в момент отъезда из околотка показывали четыре часа тридцать три минуты (ох уж эта привычка к вечному хронометражу, накрепко вбитая во время дедовских стрелковых тренировок), так что дороги еще не успели «забиться» транспортом, а вахмистр не стал отказывать себе в удовольствии продемонстрировать часть возможностей «Руссо-Балта». Последние, кстати, впечатляли! Приятное ускорение, буквально вдавливающее в удобнейший ковш сидения при каждом разгоне, атмосферная музыка и чувство легкой причастности к ощущению безнаказанности за небольшие шалости на дороге настраивали на мирный лад. Ровно до того момента, пока сухопутная торпеда, мягко качнувшись на рессорах, не остановилась прямо перед центральным входом бывшего особняка князя Кочубея на набережной Фонтанки, 16[4]4
  Именно по этому адресу в РИ (РИ – в данном случае можно понять и как Российская Империя и как реальная история) с 1828 года располагалось Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии.


[Закрыть].

Вот тут-то Матвея в очередной раз "пробрало". Не то чтобы он испугался до потери сознания, но мурашки по спине определенно оттоптались со всей ответственностью. Еще бы! Как только он пересечет порог этого здания, на него уже не будут распространяться никакие законы, понятия гуманности и нормы морали. Впрочем, подобное "внеправовое" состояние можно отсчитывать с той секунды, как улыбчивый вахмистр продемонстрировал ему свои "корочки". Пройдя сквозь достаточно скромную входную группу молодые люди оказались в просторном холле с большой лестницей, ведущей наверх. В другое время молодой маг с удовольствием бы уделил внимание архитектурным изыскам, но сейчас ему в глаза бросилось лишь зеленое море различных растений, среди которых выделялись какие-то "насаждения" с длинными и острыми словно клинки листьями. Отметить стоило и атмосферу некого уюта вокруг… Впрочем, если вспомнить, что это здание традиционно служит еще и домом главе "Тройки" (лучше уж так называть, чем канцелярией – не так страшно!)…

За этими мыслями путь до приемной князя Михалкова оказался до обидного короток. Вот честное слово, Матвей бы с удовольствием еще где погулял, но… Попросили его внутрь уже через две минуты ожидания.

Рабочий кабинет главы "Тройки" был довольно небольшим, но… интересным. Иконы на стенах в рабочем углу соседствовали с рядом уже устаревших кнопочных телефонных аппаратов, которые в свою очередь контрастировали с мощным современным комплексом связи на столе главы канцелярии. На подоконнике у окна рядом с монструозным рабочим столом были выстроены небольшие скульптуры наиболее известных представителей рода хозяина кабинета. Стены же, что не были прикрыты массивными книжными шкафами, были облагорожены подарочной шашкой, кремниевыми дуэльными пистолетами века так 18 и даже охотничьими трофеями. Свое почетное место в кабинете традиционно занимал портрет нынешнего самодержца Александра V.

Хозяин кабинета изволил, как говаривал дед Матвея, кофием баловаться, прихлебывая черный напиток из небольшой фарфоровой чашечки, не отрывая взгляда от страницы "Вестника Империи". Лишь пробежавшись взглядом до конца страницы, Его Сиятельство обратил свое благосклонное внимание на посетителей.

– Доброе утро, господа, – голосом школьного учителя мягко и практически напевно произнес владелец кабинета в знак уважения даже приподнявшись со своего добротного кресла. Да не современной "офисной" конструкции, а с явными следами времени и истории на самую малость потертой коже.

Сколько ж ему лет, интересно? Креслу, в смысле…

– Итак, – дождавшись ответных приветствий, продолжил князь. – Егор Степаныч, благодарю за службу. Свободны. Матвей Александрович, прошу, располагайтесь. Чай, кофе?

– Воды, если можно, – попросил молодой человек, располагаясь на чуть меньшем по размеру, но все же невероятно удобном стуле. Или все же кресле? Что-то среднее: слишком много для стула, слишком мало для графа… полноценного кресла, то есть. Все прям по Дюма[5]5
  Матвей неуклюже обыгрывает фразу «Друг мой, для Атоса это слишком много, а для графа де ла Фер – слишком мало!».


[Закрыть]…

Матвей не заметил, чтобы князь подал какой либо знак, но буквально через 20 секунд перед ним стоял высокий стакан. Глоток чистейшей воды смыл неприятный кислый привкус изо рта и заставил молодого человека чуть оптимистичнее смотреть на жизнь. Хозяин терпеливо ждал, рассматривая достаточно немаленькую перьевую ручку в своих руках.

– Вот ведь экая напасть, – начал все так же напевно и мягко князь, как только "гость" утолил свою жажду. – Представляете, Матвей Александрович, что молодежь нынче вытворяет. Вот не далее как вчера устроили графья гишпанские и князья наши состязания прямо на Невском. Напокупали машин итальянских, да и решили проверить, чьи нервы крепче. В итоге имеем четверых молодых аристократов в мертвецкой, а общий счет жертвам перевалил за тридцать человек. Ай-яй-яй…

Юный маг с некоторым недоумением посмотрел на князя, щелкнувшего на странице "Вестника" по фотографии остовов двух автомобилей, что врезались в толпу зевак на незаконных гонках. Тот же со все тем же вежливым вниманием рассматривал Матвея. Вот уж кому пошло быть кинорежиссером или театральным деятелем, неожиданно пришла в голову "гостя" странная мысль. Действительно, глава самой жуткой спецслужбы Российской империи был ничуть не страшен. Внешне. Умное, можно даже сказать, интеллигентное лицо, зачесанные назад седые волосы и ухоженные усы в сочетании с мягкой хорошо поставленной речью скорее заставляли предполагать в нем скорее представителя богемы, чем одного из главных цепных псов государства российского. Да и мягкий домашний жакет, в сочетании с голубым шарфом (или это шейный платок такой?) и круглыми очками никак не работали на "стррррррррашный" образ главы заведения.

– Ужасное происшествие, Ваше Сиятельство…

– Полно-полно, – перебил молодого человека князь, в картинном ужасе несколько раз махнув рукой. – Для вас просто Михаил Владимирович!.. Мы ж с Григорием Никитичем по молодости половину Европы вместе оттоптали, когда француза в 76 изгоняли во время Восьмидесятидневной! Хоть дед ваш и от немцев свой род ведет, а бывало мы с ним… Но то ладно! Дела давно минувших дней…

Матвей был с толку сбит совершенно. И это грозный глава всемогущей "Тройки"?

– Или вот, – вновь вернулся к газете князь. – Трое молодчиков из младшей ветви Бельских атаковали автомобиль жандармерии родовыми заклятиями. Транспорт уничтожен, служивые исключительно благодаря высокой выучке отделались незначительными травмами, но трое прохожих были убиты на месте шальным огневиком. Бельским теперь виру выплачивать, а этих… Эх… А потом опять стенать будут лютуем, мол…

Еще один театральный взмах рукой.

Ну, тут удивительного мало! "Тройка" в целом политическими делами ведает, и… А, черт возьми, если без лишних экивоков, то аристократов в узде держит, чтобы за буйки не заплывали, отчего последние "царских сатрапов" не очень-то и любят. Боятся – да. В всерьез воспринимают – безусловно. Матвей и сам не далее как час назад думал, что выпал ему сегодня билет в один конец! Так что любовью и уважением здесь и близко не пахнет! Особенно после боярской смуты 91-го, когда многие рода не досчитались своих родичей. Ох, немало тогда лазоревым приговоров в исполнение привести пришлось!

– Матвей Александрович, а вы-то как к нашему брату относитесь, – вдруг лукаво блеснул очками Никита Владимирович.

– Опасаюсь, – после секундной паузы ответил Матвей, уже философски воспринимая переток беседы в очередное неожиданное русло. – В остальном же… Принимаю необходимость существования организации, следящей за… соблюдением основ.

Еще одно молниеносное вращение ручки в ловких пальцев. О! Да такие игры нам знакомы по книжкам о невербальном общении – фаллический предмет в руках легкими "тычками" в сторону собеседника словно говорят: "Я доминирую, подчинись мне!".

– О, пагубная привычка, Матвей Александрович, – развел руками, словно извиняясь, правильно истолковавший взгляд собеседника князь. – В курсе я этих старомодных учений, да только…

Тут хозяин кабинета сделал еще один плавный жест…

– Иногда банан это просто банан, – процитировал Фрейда Матвей, тут же прикусив язык, вспомнив, у кого именно он сидит в кабинете.