Текст книги "Проект Х (СИ)"

Автор книги: Антон Перунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

  – Это, Степан, Степан, – проблеял невнятно мужик, – он за Дуньку...

  – Чего? Етить твою, какая дунька? Сука, охренели совсем, на людей кидаетесь! – Видя, что мужичок точно не проявляет агрессивных намерений, и чуток поостыв, отпустил его и сделал шаг назад. Опа, а народу прибавилось. Сам Дык на крыльцо выскочил, еще какой-то народ, Дуняша... Стоп. Дуня? Елки, так это я ухажера ее оприходовал что ли?

  – Ладно, все, я спокоен. Объясняй, тока не тяни, а то и тебе достанется, обещаю!

  – Степан углядел, что ты с Дунькой шашни крутишь и не стерпел. Он быка валил одним ударом, а тут... – мужик растерянно замолчал, снова впав в ступор от несовместимо-стремительной расправы над таким авторитетным в кулачных драках корешем.

  – Чего тогда подло так напал, ась? Убивец бычачий? Ладно, на хрен его. Не хочу о гниду мараться. Дык, до встречи.

  И развернувшись, потопал дальше. Вот тебе и вся любовь, лихо, это ведь она спецом меня подставила, только зачем? Надеялась, что этот бык меня оприходует или на меня ставку делала, а, все равно. Негромкий оклик заставил обернуться. Авдотья раскрасневшись от бега, стояла рядом. А хороша, чертовка! Ох, и хороша! Ну, нельзя не признать!

  – Чего бежишь? Или еще женихов надо оконтузить?

  – Я хотела сказать... Слава, ты прости меня... – сбивчиво начала она, – Степан проходу не давал, измучил совсем, а ты сильный, смелый... я отплачу... – на глазах чуть не слезы, девки воду лить вообще горазды, только меня этим не проймешь... почти...

  – И чего ты хочешь сказать-то? Мол, не любишь и все такое? – Девушка склонила голову, не отрицает, значит, так и есть, елки. – Заплатит она... Чем интересно знать? И кто же счастливый избранник?

  – Он хороший, добрый, тоже из ваших – русский. Только со Степаном не совладать ему, убил бы его ирод окаянный!

  – И что теперь? Думаешь, коли морду ему начистил и яйца отшиб, тихим аки голубь станет?

  – Тебя бояться будет, не тронет, а потом и отступится совсем. Уж тогда мы с Глебушкой... ой... – проговорилась птаха. Глеб какой-то. Ну и что мне с того?

  – Да плевать мне на него, Глеб там или Онуфрий. Ладно, беги уже, вечером приду, опять подсядешь и дефиле устроишь в мою честь, поняла? Я эстет. Мне красота нравится. А лезть к тебе не стану, не боись. Все, вали в харчевню, клиенты заждались, поди. – Развернул красотку и, подтолкнув в мягкое место, придал ей легкого ускорения.

  Дела... Вот так и крути амуры... хорошо, что не стрельнули сразу, а то ведь и не увернулся бы... а если б приложил этот быкобивец меня в башку? Елки, здоровый гад... Убил бы, наверняка или покалечил. Запоздалый страх окатил холодом. Вот жизнь пошла, вся наперекосяк...

  Так, теперь в молодечную к Курбаши. Махнув рукой уже, считай, старым знакомцам – караульным, прошел дальше, к слову, а где тот болван, который ночью приперся в тюрягу? Неужто еще не оклемался? Ладно, все потом. Добравшись до конторы, нашел вход в отрядную казарму – капитальное одноэтажное здание с узкими зарешеченными бойницами вместо окон, крытой листовым железом крышей и массивным полуподвалом – и дернул тяжелую дверь. Внутри обнаружился тамбур и опять лестница, только не вверх, а вниз. Любопытно, это они что в подвале живут? Наверху приоткрылось небольшое оконце, и оттуда донесся голос.

  – Кто такой, зачем явился?

  Захотелось сморозить какую-нибудь ответку, но сдержался.

  – Новый помощник Шерифа, Ертаров. Буду у Курбаши в десятке. Вот, видишь значок?

  – Ясно, слышал про тебя. Проходи, не заблудишься. – Глухо лязгнул металл, и внизу приоткрылась еще одна дверь.

  Незримый глас оказался прав. За этой бронедверью обнаружился единственный короткий и крутой подъем – лестница, а наверху уже ждал теперь уже вполне видимый караульный. Молодой, крепкий парень довольно длинными густо вьющимися русыми волосами, перехваченными пятнисто-зеленой лентой лет двадцати с небольшим. В отличном камуфляже, разгрузке и при оружии – прямо Рэмбо, часть первая.

  – Славка.

  – Егор.

  Ритуальный обмен рукопожатиями, взаимно оценивающие взгляды. А парняга даже чуток меня пониже, хотя точно вымахал под метр восемьдесят, гвардеец. Причесон его мне пришелся по нраву, хорошо, что у них тут порядки такие – не забривают на лысо, армейские распорядки никогда не были пределом моих мечтаний.

  – Ты, Славка, проходи по коридору, наш десяток сегодня дежурный, а Курбаши в оружейке сейчас всего скорее.

  – Стоп, так ты в его группе? То есть мы вместе теперь будем воевать?

  – Ага, но только воевать особо не приходится. Больше патрули да дежурства. Ты в молодечной жить собираешься или в городе угол снимать станешь?

  – Пока здесь хочу перекантоваться, а там посмотрю.

  – Правильно, я вот поселился тут и не жалею. Потом еще поговорим, мне на пост надо.

  – Тогда до встречи, Егор.

  Полутемный коридор вывел меня в обширную, разделенную на сектора деревянными перегородками казарму. Ряды аккуратно застеленных одноэтажных коек, оружейные пирамиды, шкафы для вещей, личные рундуки – колоритный момент, не тумбочки, а настоящие, окованные металлом сундучки. Забранные решеткой окна расположены так, чтобы с улицы ничего нельзя было просматривать, да, у ребят натуральная крепость... И пусто. Людей не видать. Наверно все в оружейке, как Егор сказал? Осмотревшись, заметил несколько дверей. За первой обнаружилась столовая, сейчас пустая. Так, а что за второй? Толкнув ее, увидел широкий стол с разложенными на нем разнообразными стволами. Вокруг сидели около десятка крепких парней. Во главе стола – лицом к входу, располагался восточной внешности мужик, с коротко стриженной круглой головой, высокими скулами и чуть горбатым носом. Его карие глаза сразу же уперлись в меня, с непроницаемым выражением тщательно и словно равнодушно рассматривая, и, решая, чего я стою, как боец и человек. Натуральный азият. Мне он понравился, сразу видно мужик основательный и подраться не дурак. Споемся.

  – Здорово, ребята. Я сегодня у Шерифа значок получил, и он в десяток Курбаши меня определил. Так что... принимайте пополнение.

  – Ертаров? – не столько спрашивая, сколько утверждая, откликнулся старший.

  – Точно. Вячеслав Ертаров, лучше просто Слава.

  Все бойцы группы поднялись и подошли ко мне, пожимая руку и хлопая по плечам. Заодно бросая короткое – 'С прибытием' или 'Здарова' и тому подобные малозначащие фразы. Черт, приятно, когда вот так, запросто, тебя принимают в ряды.

  – Так, продолжаем чистить оружие, а мы с Ертаровым пока отойдем. – Скомандовал Курбаши и, ухватив меня за локоть, вытащил обратно в казарму.

  – Пойдем, поговорим спокойно в штабе. – На ходу бросил он.

  Комната, названная штабом, оказалась не велика. Квадратный стол в центре, табуретки по периметру, полки с картами и книгами, вот и все.

  – Присаживайся, Вячеслав.

  – Да, я же сказал, лучше Славка. А мне как обращаться?

  – Меня Фархадом зовут, Курбаши – это у нас в отряде принято так. Себе прозвища брать.

  – Я думал, ты, как и Шериф, без имени обходишься...

  – Нет, Шериф один такой, не о том разговор. Расскажи мне Славка, чего и как, зачем в отряд пришел, что умеешь, какое оружие у тебя есть, чем заниматься думаешь?

  Очень сжато поведав в ответ свою историю, и выразив временное отсутствие внятных планов за исключением того, что конечно, вернуться бы домой не помешало. Я получил в ответ отрицательно-недоверчивое хмыканье.

  – Нет пути назад, я уже два года здесь и не слышал ни разу о подобном. Сюда сколько угодно, а отсюда – ни-ни. Так что не грей себе голову и лучше подумай, что дальше делать и как жить.

  – Да, я не спешу, деньжат малеха есть пока, а потом решу, успею.

  – Дело твое. – Спокойно согласился Фархад, вот что значит восточный человек, нет и нет и дальше пошли. – Жить пока здесь будешь?

  – Да, думаю на пару деньков перекантоваться. Сейчас на минутку и заглянул, просто осмотреться, и сразу дальше. Через час-полтора вернусь уже с оружием и вещами.

  – Хорошо, позже договорим. Сегодня я тебя припрягать к дежурству не стану, все уже расписано, но с завтрашнего дня – служба. – Он поднялся на ноги, обозначая. Все, разговор окончен. А кто против? Пора дальше двигать.

  – Тогда до встречи.

  Улица встретила меня предвечерним теплом и тишиной. Сиеста у них тут, что ли? Даже птицы не чирикают особо. Благодать. Ну что, теперь в ресторан на Купеческой. Народу и в самом деле на удивление мало. Впечатление бойцы группы Курбаши – моей теперь группы, произвели самое положительное. Лица – умные, волевые, светлые. Да и чего ждать от добровольцев? Вольноперов, как в царские времена говорили. Я и сам из таких, получается. Да, если у Шерифа таких ребят десятка три имеется, то он – серьезный лидер и сила в местном масштабе. Ну, это мы успеем обдумать. А вот обсудить с Фархадом вариант нанять группу для разборок с Перначом – мне все больше нравится. Поживем – увидим.

  Открывая дверь номера, я и не думал о встрече с друзьями, совсем повыветрилось из головы, занятой насущными вопросами выживания. А Валерка и Пашка, наоборот, оказались крайне озабочены моей судьбой. Едва я вошел, как они буквально набросились на меня с расспросами.

  – Славян, где пропадаешь? Почему к Липарёву не пришел в назначенное время? – Это Пашка, стараясь сдерживаться, и все же заметно сердясь. – И откуда это оружие? Валера говорит, что такое стоит очень дорого и не продается новичкам-попаданцам совсем, ты что, купил его нелегально? Знаешь, что за это здесь делают? Даже Иван Арсеньевич не защитит... – Я с интересом слушал его монолог, не собираясь прерывать своего нудноватого друга. За меня это сделал неугомонный Бобр – он, заметив значок у меня на куртке, чуть округлил глаза и дернул Микулина за плечо, тот недовольно обернувшись, хотел видно поинтересоваться, с какого перепуга Валерка его отвлекает от важного разговора. Получив малейший шанс, Бобров сразу вклинился в беседу.

  – Паша, ты посмотри, у Славки значок отряда Шерифа! Славян, ты как успел? Ну, шустрый. Я за неделю и познакомиться толком ни с одним из отряда шерифского не смог, а ты...

  – А чего тянуть было? Опять же, стволы толковые требовались.

  – Хорошо, допустим, ты вступил в отряд, хотя, я категорически не понимаю, ради чего. Очень не обдуманный шаг, они постоянно ездят по лесам, воюют, это очень опасно. А ведь ты не боевик, даже в армии не служил... Не суть, это успеем обсудить, но ответь мне, – а Павел разошелся не на шутку, и расклад с оружием и отрядом его не сбил с настроя, дела... – ответь мне, почему ты подставляешь меня и Валерку, не являясь к Липрёву, ведь обещал сам, никто за язык не тянул.

  – Чушь это все, Паша. Ничего я твоему купчине не обещал, точнее, обещал подумать.

  – Что значит чушь?! Два часа давно истекли! – Ого, а Микулин уже почти кричит, эк его задевает эта ситуация, даже странно.

  – Я подумал и решил не соглашаться, а то, что не пришел, уверен, вполне ясный ответ. И не кричи на меня, тебе не идет ни разу. – Поднял и закинул на плечо АВС, левой рукой подхватил свой вновь обретенный рюкзак с вещами и сидор с причиндалами из магазина Степаныча. Посмотрел на ребят и добавил негромко. – До свидания, братцы. Пойду я.

  – Постой, Славка, ты что обиделся? Плюнь, Паха просто дергается из-за Липарёва. Он надеялся, мы вместе будем у него работать и вообще... – Валерка выглядел искренне расстроенным. Ухватив меня за рукав, он почти повис на мне, не давая двигаться. – Не уходи никуда, надо же поговорить.

  – Да, не переживай ты, Бобр, приду я к вам, вещи в молодечную закину, и завтра обязательно вас навещу. Тут все равно места для троих нет. Пару дней перекантуюсь там, а потом поеду куда-нибудь дальше, так думаю.

  – Давай, я провожу тебя, – Валерка вырвал у меня из рук рюкзак и решительно нацепил его себе на плечи.

  – Лады, Паш, до завтра. – Примирительно сказал я, протягивая ему руку. Он же лишь молчаливо ответил на рукопожатие. Значит, все еще злится. И зря. Ну, я ему не судья и не потатчик. Сам по себе человек, свой собственный.

  Уже выйдя на улицу, я неожиданно для себя решил – надо зайти к купцу. Потому что если не сейчас, то уже никогда. Сунув и второй мешок Бобру, я, придерживая автомат, бодро взбежал по лестнице, никто и не пытался меня останавливать. Двери в кабинет Липарёва оказались открыты, он, заметив меня через проем, громко предложил:

  – Вячеслав, рад, что зашли. Проходите, присаживайтесь. Выпьете что-нибудь? – Надо же, ни намека на раздражение. Сама вежливость и дружелюбие, да, любопытный типаж, ничего не скажу.

  – Нет, спасибо, у меня еще дела сегодня.

  – Вот как, едва появились в городе и уже дела? Прекрасно. Я в вас и не сомневался. Вижу, вы успели вступить в отряд Шерифа?

  – Да, чего скрывать, вступил в ряды. – Глазастый мужик этот Липарёв. Но к делу. – Иван, я не могу принять ваше предложение. Просто не готов. Честно.

  – Да, я так и понял, не беспокойтесь. И уже предпринял все необходимые шаги и меры, послав к месту аварии поисковую группу.

  – Вот как? И кого же вы наняли? – И в самом деле, интересно, кто пошел вместо меня.

  – Я обратился к Шерифу. Он подобрал специалистов из числа своих бойцов, ваших, к слову, новых соратников.

  Услышав это заявление, я испытал нечто напоминающее укол совести, но не относительно купца, а за ребят, ушедших в опасный рейд вместо меня. Кто знает, вдруг Липарёв был прав, и именно мне должно было посчастливиться в том деле, а что будет с ними? По крайней мере, я надеюсь, он им хорошо заплатит.

  – Тем лучше. Итак, тема исчерпана. И мне пора идти, время не ждет.

  – Вам точно нечего мне сообщить, – пристально взглянув на меня, спросил купец.

   Получив в ответ мой короткий отрицательный кивок, он откинулся на подушки и иным, расслабленно-устало добавил.

  – До встречи, Вячеслав. Заходите обязательно, двери моего дома открыты для вас, я обедаю в три пополудни и ужинаю в девять, приглашаю в любой удобный день, а если угодно, то и каждый день.

  – До встречи, Иван. Выздоравливайте.

  – Недолго я отсутствовал? – Первым делом поинтересовался я у Боброва, подхватывая сидор с боеприпасами.

  – Да не важно, расскажи лучше, о чем вы говорили с Иваном Арсеньичем? – Возбужденно блестя глазами, набросился на меня друг.

  Коротко передав содержание нашей беседы, я заметил:

  – Вот видишь, и чего было переживать? Паха слишком большой формалист.

  Бобров, ничего не ответив на это, некоторое время просто молчаливо шагал рядом, внезапно огорошил вопросом:

  – Славян, тебе Маша нравится?

  Я уж было хотел задать логичный вопрос, а какая еще, елки-палки, Маша? Но сообразил, что речь друган мой ведет о синеглазой красавице-курсистке педагогического училища. Интересно девки пляшут.

  – Есть немного, а тебе?

  – Мне? Мне очень. – Горячо откликнулся Бобров. – Она... самая лучшая... я о ней всю жизнь мечтал...

  – Валерка, ты прости, но у тебя каждые полгода находится очередная Ассоль, которую ты ждал всю жизнь, а потом...

  – Нет, ты не понимаешь, теперь все иначе, глубже, искреннее.

  – Очень за тебя рад, а от меня ты чего хочешь? – Чего вокруг да около ходить, пусть выскажет напрямую.

  – Понимаешь, ты такой весь герой, Петруху побил, Ивана Арсеньича спас, в отряд Шерифа вот успел вступить, автомат крутой себе добыл, разгрузку, пистолет. А раз тебе Маша не очень и нравится, может, ты... – Он замолчал, подыскивая слова. Зачем человека мучить и самому страдать. Честно, слова Бобра полоснули ножом по сердцу, вот ведь, я думал, что он из дружбы за мной увязался, рюкзак тащить помогает, а он! Елки, что за проклятый мир?! То убить норовят, то унизить, друзья уже и не друзья словно... Нет, так не пойдет!

  – Валера, я тебе ничего обещать не буду. Мария мне понравилась, и если ты на нее виды имеешь, то советую действовать решительно, иначе я приду и заберу ее без лишних разговоров, ты меня знаешь, так и сделаю. Все честно, братишка. Без поддавков.

  – Хорошо, я тебя понял, Славян. И сдаваться не собираюсь, слышишь! Я ее люблю! И тебе не отдам!

  Вот так и заканчивается дружба. А может, я ошибаюсь? Да и стоит ли девица. Пусть и глазастая, такой цены? Поживем-увидим.

  – Ну, все. Давай мне мешок, дойду сам. Завтра навещу вас все равно. Ждите.

  – До свиданья, Славка. – Тихо отозвался Бобр. И не поймешь, толи он себя виноватым чувствует, толи меня. А не важно.

  – До встречи, Валера. Веселей смотри на жизнь, ты жених знатный, куда там мне, так что... короче, удачи!

  Курбаши встретил меня еще во дворе у молодечной.

  – Оставь вещи здесь, никто их не тронет, – широко улыбаясь, приказал с ходу, – пойдем на стрельбище, не беспокойся, патроны за счет Шерифа.

  Ничего не оставалось, как только подчиниться. Уже на ходу, Курбаши продолжил разговор.

  – Ты ведь сегодня только купил автомат и пистолет. Даже не опробовал ни разу. Не порядок. У меня в группе каждый обязан знать свой маневр и оружие. Поэтому займемся отработкой. Да и мне важно понять, на что ты способен. Ни в одну из троек тебя прикреплять не буду, посмотрим, с кем лучше всего сойдешься, будешь пока при мне. Начинаем учиться. Запомни правила. Первое, никогда не расставайся с оружием, оно должно стать частью тебя. Второе, носить автомат надо 'привязанным', в положении 'всегда готов'. Тогда изготовка 'к бою' станет мгновенной, а руки, если потребуется, останутся свободными. Ремень у тебя, я вижу, обычный?

  Я только и смог смущенно кивнуть, подтверждая свою промашку.

  – Тогда сейчас зайдем к Степанычу, пусть заменит этот на трехточечный. – Принял решение Курбаши, сразу повернув обратно к казарме, я, естественно, за ним, ловя каждое слово. Прерывать лекцию Фархаду и не думал. – Третье правило, надо научиться стрелять интуитивно, выработать правильную прикладку и 'ровную мушку' держать 'не глядя'. Это не сложно, если тренироваться – через две недели – сам удивишься результатам. Дальше, четвертое правило. АВС – отличная машинка, настоящий штурмгевер. Мощный и точный. Но очередями из него садить и глупо, и затратно, особенно в лесу, где никто тебе дополнительный ящик 'семерки' не подкинет, а весь БэКа (боекомплект) – сто девяносто два, максимум двести сорок патронов. Поэтому – стрельбу вести одиночными. При должном навыке получается очень быстро и точно. Оптимально задваивать выстрелы по одной цели, тогда уж наверняка. Понятно, бывает всякое. Иногда надо и лупить 'по-пулеметному' очередями, на войне как на войне, но в большинстве случаев – только одиночный огонь. Пятое. Стрелять надо либо из-за укрытия, либо в непрерывном движении, то есть – не застывая ни на миг. Двигаться надо плавно, не прерываясь для стрельбы. К слову. Даже укрытия надо постоянно менять, высматривая заранее. Выполняя эти правила, ты станешь стрелять очень быстро, укладываясь в полсекунды, и очень точно. Процентов восемьдесят-девяносто выстрелов – попадания. И чтобы научиться – на все про все максимум месяц. Это реально, – добавил он для убедительности. Заметив нотку недоверия в моем взгляде. – Учить тебя действовать в боевой тройке будем позднее, пока осваивай то, что сейчас рассказал.

  Без лишних обсуждений вытребовав мне нужный ремень, который сразу и подогнал так, чтобы ствол располагался слева и не доставал до земли. Довольно улыбнувшись, Курбаши продолжил:

  – По горам и лесам бегать так куда сподручнее, главное, ствол не потеряется никогда. Мы часто верхами перемещаемся, но в бою всегда спешиваемся, не помню случаев, чтобы воевать пришлось в седле. У нас кони – основной транспорт, читал про Ковпака? Ну, мы вроде его конников – по виду кавалерия, а на самом деле пехота.

  – Получается, как конно-егерские, казачьи или драгунские, по изначальной задумке Генриха 4. – Проявил я свои познания.

  – Верно, – снова улыбнулся Фархад. – Может, ты и о происхождении слова драгун знаешь? – Опа, а это уже проверочка...

  – Да, драконы. Огнедышащие. К слову, у французских королей еще до драгун личная гвардия была из конных стрелков. Вот.

  – Отлично. Сразу видно, с историей ты знаком. Ну, все, мы пришли. Пора приступать к делу. Начнем с пистолета, проверим как у тебя с ним. Все что сказал про автомат, относится и к 'стечкину'. Даже изготовку менять не будем. Лучше пусть тело привыкает действовать по единому методу.

  Последующие два часа прошли в крайне напряженном ритме. Стрелять мне пришлось много. Показал правильную стойку, затем устроив небольшое показательное выступление – вихрь и грохот выстрелов сливались в один непрерывный ба-бах, а цели, сбитые беспощадно-точным огнем, падали как подкошенные, привел меня – скромного пока что зрителя, в состояние почти экстатическое. Так что я твердо решил – или умру, или научусь также, если не лучше, последняя мысль мелькнула чуток трусливо, и махнув на прощание хвостом, спряталась в самых потаенных уголках души до поры до времени. Настал и мой черед взяться за оружие. Еще раз убедившись в правильности хвата оружия, стойки, положения ног и в целом, изготовки, Фархад принялся гонять меня по полигону. И почти сразу стало получаться. Восторг, вызываемый падающими с металлическим лязгом ростовыми и грудными мишенями трудно сравнить с чем-то, разве что вспомнились те гиены на берегу озера, трусливо бегущие от человека – от меня-победителя. Хмм... Страшен человек с ружьем, а автоматом страшен вдвойне.

  Довольным мой командир не выглядел, но и разочарования в его глазах не читалось. Оба ствола буквально заставили в себя влюбиться, до того они оказались добротными, удобными и точными, словно сами попадали в мишень. Я даже высказал на этот счет мнение, мол, оружие такое, что не может не поражать цель. В ответ Курбаши улыбнулся и изрек знакомую сентенцию 'что не оружие убивает, а человек', добавив, что, безусловно, и АПБ, и АВС – на самом деле очень точные и устойчивые.

  Поняв, что сил у подопечного, то есть у меня, больше не осталось и в голове только грохот, Курбаши завершил занятие. Под пристальным взглядом командира отсоединил магазин, передернув затвор, проверил, нет ли патрона в стволе, и произвел контрольный спуск. В ответ раздался тихий щелчок.

  – Пошли в казарму, почистишь оружие. – Распорядился десятник.

  Закончив с пистолетом, я перешел к частичной разборке и чистке, как сказал Фархад, 'штурмгевера' – штурмовой винтовки по-немецки. Десятник сидел, наблюдая за моими неловкими манипуляциями иногда останавливая и молча исправляя ошибки, показывая как правильно. Благо, ухватывал я сегодня с первого раза.

  – Курбаши, расскажи про отряд. Сколько бойцов, чем оснащены, как живете и чем зарабатываете?

  – Правильные вопросы, Славка. И своевременные. В отряде четыре десятка. Мой – единственный постоянной готовности – мы все живем здесь – не женатые, молодые, вроде младшей дружины. Остальные – в Алтыне, в воинской слободке, здесь, в крепости. Дома бойцам всегда помогаем ставить, на обзаведение скидываемся, а когда свадьбы всем отрядом гуляем – дым стоит коромыслом. – От приятных воспоминаний он даже прищурился довольно, как сытый кот. – Бойцы торгуют, ремесленничают, кто-то и золотишко ищет-моет-копает.

  – Мне купец один сказал, что шериф ему подрядил группу бойцов для одного дела...

  – Знаю. Дело серьезное. Ясыги – ребята грозные. Не раз уже с ними воевать приходилось. Да, бывает, и нанимаемся на разные дела. Почему нет? И нам прибыток, и опыт, да и кто лучше справится? Командир наш – воин настоящий еще по той, земной жизни, учит на совесть. Судя по ухваткам – воевал в спецназе. Больше я про него не знаю ничего, можешь не спрашивать. – Он широко улыбнулся.

  – А сколько наем стоит?

  – Тебе зачем?

  – Мало ли, всяко в жизни бывает... – уклончиво ответил я.

  Насмешливо хмыкнув, Фархад все же ответил:

  – Расценки обычные – пятерка в неделю это если просто – сопровождение груза или охрана без особых обстоятельств.

  – А если особые или в драку сразу?

  – Тогда бери выше. Червонец за неделю или за операцию, если она короткая. Но с серьезной дракой, плюс часть от добычи.

  – Я слышал – половина нанимателю, остальное бойцам?

  – Не всегда. Зависит от сложности и опасности задачи. Тут таксы нет никакой, как договоришься, так и будет.

  – Не знаю, рассказал тебе Шериф или нет, но я тут с одним уродом поцапался... точнее, просто обыграл в карты. А он ко мне 'хвоста' привесил, потом и вовсе, слугу выкрал и коней свёл. Думаю, миром это все не кончится.

  – Ты уверен? – Разом построжев переспросил Курбаши.

  – Да, я топтуна повязал и допросил. Потом отпустил, правда. Не знаю, чья была инициатива парня моего утаскивать, не уверен, что самого Пернача. Я ему до вечера время дал на раздумья. Потом – воевать буду. Вот и хотел узнать, если что, смогу ли на вас рассчитывать?

  – Разберемся, Славян. Не думаю, что этот бандит настолько умом оскудел, что на Отряд наедет. Не по зубам ему кусок, однако. Но если дойдет до драки, поможем и без всякой платы, у нас правило простое – один за всех и все за одного. К слову, и в бою никогда не оставляем, вытаскиваем всегда с любым риском. Понимаешь? Иначе нельзя.

  – Понимаю, Курбаши. – Слова моего командира проникли в самую душу, найдя глубокий отклик. Теперь мои дневные размышления о том, чтобы приобрести стволы и свалить в автономку уже не представлялись мне верными. Елки. Конечно, слова это одно, а дела – другое, но у этого улыбчивого азията они пока не расходятся – вот как потренировал, да и сам стреляет – как бог. Все по-настоящему. Верю. – Тогда дождемся вечера и дальше по обстановке?

  – Расскажи все в деталях, подробно и не спеша. – Сосредоточенно глядя на меня, потребовал Курбаши.

  Ужин в казарме оказался сытным, вкусным и практически вегетарианским. Можно сказать, сбалансированным и без излишеств, чем-то напомнив туземную кухню Ердея. Не знаю почему, но мне – с давних пор приверженцу мясной диеты, это пришлось по душе. Народу за столом собралось десятка полтора – из города подтянулись еще пять-семь человек из других десятков, тоже квартирующих в казарме. Ребята с интересом посматривали на меня, но с расспросами не торопили. За это я был им признателен – день выдался богатым на разговоры, а по обилию пересказов краткой автобиографии – смело тянул на рекорд.

  По мере того, как солнце все дальше уходило на запад, напряженное ожидание дальнейших событий росло. Хоть я и заявил Рогачу, что начну войну, но легко сказать, а реально решиться на смертоубийство, неизбежно вытекающее из этого, совсем другое. Но больше всего тревожила судьба Митрия. От мысли, что его уже могли убить, на сердце холодело, и начинало хотеться кого-нибудь зарезать или задушить голыми руками, и по возможности медленно, чтобы вражина подлая помучился перед смертью вдосталь.

   От всех этих переживаний на душе разлилась мутная липкая хмарь и я, чтобы развеяться, вышел на двор. С пригорка, на котором стояла крепость, открывался благостно-пасторальный вид нижнего города и окрестностей. Сероватые дымки из труб, отблески закатно-красного солнца на стеклах домов, зелень деревьев. Красота. И вот посреди этого может начаться стрельба... Грустно, но делать нечего, видно, в этом мире иначе нельзя. Скоро надо идти в кабак Дыка, пообщаться с его кандидатами-наемниками.

  Что заставило обратить внимание на расхристанную, еле бредущую опираясь на забор фигуру пьяного мужика, и сам не знаю. Скользнув поначалу безразлично взглядом, я словно ощутил укол по нервам. Еще не разобравшись, но, уже волнуясь, я встал и постарался рассмотреть его внимательнее. Елки. Да. Что я стою, как идиот, надо подойти поближе! Забыв о предосторожностях, я ускоряющимся шагом, а потом, убедившись, что глаза не обманывают, бегом бросился к человеку.

  – Митя! Живой! Господи, да что с тобой?

  Парень отупело смотрел куда-то в сторону, выглядел он так, словно напился до полной невменяемости. Держаться на ногах самостоятельно не мог. Одежда вся изодрана, на лице синяки и кровоподтеки. Мать вашу! Ухватив его за бок, и почти таща на себе, я как мог быстрее двинул к казарме. Только теперь и заметил, что нас с Митрием со всех сторон прикрывают несколько бойцов Курбаши, а сам он стоит у входа в молодечную с оружием в руках. Елки. Лишь бы Митька выжил!

  – Стой, Славка, не тащи его пока никуда. Вот, усади на лавку и держи, чтобы не свалился. – Приказы Фархад отдавал мягким, спокойным тоном. Наклонившись к лицу парня, десятник посмотрел зрачки и зачем-то близко склонился над Дмитрием. – От него пахнет алушем, это местное снадобье, иногда полезное, но вроде как яд или наркотик легкий. Видно, в него влили приличную дозу. У человека потом память отшибает на раз. От такой дозы с неделю в себя приходить придется. Так, парни, хватайте его и тащите в санблок, Глеб, бегом за Петром, пусть принесет противоядие. Уверен, есть у него.

  Повернувшись ко мне, все еще крепко держащему Митрия, Курбаши медленно проговорил.

  – Славка, с ним все будет нормально, оклемается. Отпусти его – ребята сами справятся.

  Я с трудом понял, что говорит десятник. В голове гулом отдавалось: эта тварь пернатая посмела вот так, цинично и жестоко, поступить с парнишкой ни в чем не повинным! Подняв глаза на Фархада, я, задыхаясь от злобы и ярости, смог лишь выдавить по частям:

  – У-бью е-го, пас-ку-ду.

  Волна ненависти захлестнула с головой, и только окрик Курбаши остановил от немедленных действий.

  – Куда, стоять! Славка, ты что надумал, черт бешенный! – Положив руку мне на плечо, Курбаши добавил негромко, – что ты ему предъявишь? Да он только и ждет, чтобы ты вломился в усадьбу! Застрелит тебя, как собаку и никто его не обвинит, даже Шериф. Этот Пернач – серьезный человек, авторитетный. В городском Совете у него все схвачено. Нет, если прямо доказать, что виноват – никто и не вступится, а так... мы до него доберемся, я тебе обещаю, носом рыть будем, но накопаем! – Он с силой ударил кулаком по ладони. – Я чую, есть за ним много грехов, на пять расстрелов хватит.

  – Нет, Фархад, не пойдет. Плевать мне на Совет и на законы, эта гнида думает, что волен творить зло направо и налево, потому что чист перед законом? Не пойман, не вор?! Я забью эти законы ему в пасть вместе зубами! Не держи меня, Курбаши! – Я дернул плечом, высвобождаясь.

  – Дурак, ты Славка, ох дурак... Черт с тобой иди, но бойцов тебе не дам, нельзя Отряд выставлять бандитами в городе.

  – И не надо, сам разберусь. Все, прощай, десятник, пора мне. Позаботься о Димке, он парень хороший, честный.

  Я старался говорить спокойно, а внутри от смертного ужаса и какой-то неведомой прежде решимости захолодело. Но жить дальше по 'закону' не мог... или мог, но решил не жить. Что-то сгорело и рассыпалось в прах раз и навсегда. Мертвые сраму не имут. Пернач думает, что Славке Ертарову можно плюнуть в лицо, и он утрется, да еще спасибо скажет? А ни хрена подобного. Пес паршивый, ловко придумал, и зацепить вроде не за что, и условия выполнил. Получается, воевать незачем! Не-е-ет, врешь, сука, я тебя и душу твою подлую наскрозь вижу.