Текст книги "Глубина (СИ)"
Автор книги: Антон Кротков
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Гордей снова увернулся от тычка острым стеклом в лицо и встретил нападающего кулаком. Получивший боксёрского крюка под челюсть длинноногий "Кащей" лязгнул зубами и выронил пивную "розочку". В следующее мгновение Мазаев набросился на "гориллу" с цепью. От неожиданности обритый налысо мордоворот растерялся! Видно не часто он и его дружки получали столь решительный отпор от вальяжной курортной публики. Лысый попятился, неуверенно отбиваясь от наседающего "психа". В какой-то момент у него сдали нервы и бритоголовый урка вскинул обе руки к лицу в истеричной попытке закрыться. Выглядело это жалко, вроде как в плен сдаётся. Мазаев мог бы загвоздить кулаком в разрез между его синих от зэковских наколок локтей – брешь вполне достаточная, чтобы хорошо его достать. Только противно добивать того, кто так позорно скис и просит о пощаде. Ладно, чёрт с ним! Резкий разворот навстречу новому противнику и с ходу по нему пулемётной серией ударов. Всё так! Сам нарвался на неприятности! И хотя костяшки собственных пальцев разбиты в кровь, но и у подонка вместо губ кровавая каша, да и передние зубы наверняка покрошены, если не выбиты...
Вот только оставив у себя "в тылу" недобитого "капитулянта", Гордей не учёл, что эта публика только и ждёт, чтобы напасть со спины. И поплатился, оказавшись в стальном зажиме между плечом и предплечьем здоровяка. Шею сдавило удушающим приёмом, так что не вырваться, даже оглянуться нельзя. В глазах потемнело, затрещали собственные шейные позвонки. А позади нетерпеливый возглас монстра:
– Дай я его шилом в бок!
Гордей приготовился, что сейчас его пронзит нестерпимая боль, как вдруг услышал окрик со стороны:
– Эй, Чита, отпусти его.
На сцене появился новый персонаж. Он не приказывал и не требовал, скорее по-приятельски предлагал договориться. Ему ответили:
– Иди своею дорогой, Марат. У нас с этим фраером свои счёты.
На это пришелец осведомился в несколько небрежной манере:
– С каких это пор вы сводите счёты на чужой территории? Или вам стало тесно в своём крысятнике?
– А ты чё, будешь, нам указывать, где можно появляться, а где нельзя? – угрожающе процедил один из подонков.
– Я же сказал, отпустите его, – спокойно и даже как будто сквозь улыбку, повторил парень. Он что-то снял с запястья и сунул в карман – то ли часы, то ли браслет.
Стальной зажим вокруг шеи Мазаева разжался, но одновременно Гордей получил сильный удар в лицо, отчего потерял равновесие и упал. Сознание он не терял, однако сразу подняться не смог. А потому вынужденно наблюдал дальнейшее с земли. В вальяжном "кенте" в кепочке и с улыбочкой на самоуверенном лице, Гордей не сразу признал руководителя местных спасателей. На парадном фотопортрете с площади тот выглядел образцовым комсомольцем, а в жизни умел быть разным. Однако договориться с хулиганьём ему не удалось. Слово за слово перепалка быстро достигла высшей точки взаимного раздражения.
– Не быкуй, мужик, а то ведь рога могут пообломать! – После этой фразы, брошенной одним из чужаков спасателю, мордобой возобновился. Только теперь он протекал даже ещё более неудачно для "гостей". Этот Марат умел классно бить. Он делал это точно и красиво, явно получая удовольствие от процесса. Для него это было развлечение. Обычно так дерутся лишь в кино, но почти никогда в реальной жизни. Во всяком случае Гордею не часто приходилось видеть в деле таких мастеров. У этого парня был настоящий талант сбивать людей с ног, и редко кому удавалось подняться.
И лишь с одним из всей пятёрки у Марата вышла заминка. У этого невысокого, но очень прыгучего и подвижного "живчика" была особая кошачья пластика. Его главным оружием были не кулаки, а ноги, которыми он лихо махал на уровне лица противника. И каждый свой диковинный удар, чудо-боец сопровождал резким выкриком. Ещё неизвестно, чем бы закончился поединок двух сильных соперников, если бы на выручку своему лидеру не подоспели двое коротко стриженых, чисто выбритых парней спортивного телосложения с нарукавными повязками дружинников...
Сражение было закончено. Двоих негодяев, которые попытались сбежать, дружинники скрутили с помощью неожиданно появившихся многочисленных помощников из толпы.
Как только стало ясно, что зло терпит поражение, до этой минуты испуганно безмолвствующий народ, вдруг обрёл уверенность и голос. И стал высказывать законные претензии подъехавшему лишь к шапочному разбору участковому милиционеру. Дескать, куда смотрит власть, если среди бела дня шпана нападает на людей. Одновременно все хвалили Гордея. Женщины протягивали герою надушенные платочки, чтобы он мог утереть с лица кровь, и бутылки с водой; мужчины одобрительно хлопали его по плечу. К Мазаеву подошёл и выручивший его спасатель Марат, внимательно на него посмотрел, иронично подмигнул и ушёл.
Прикативший же на видавшем виды жёлто-синем газике старший лейтенант в поношенном мундире спокойно выслушивал упрёки и обвинения в свой адрес. Ему указывали на избитого Мазаева:
– Вон, человек можно сказать жизнью рисковал, пока милиция где-то прохлаждается. Медленно реагируете, товарищ участковый-уполномоченный!
Правда, в основном возмущались граждане из числа приезжей публики. Местные же, напротив, горой стояли за своего участкового:
– Как не совестно такое говорить! Откуда вам знать, какой он работник! Зачем вы напраслину возводите на человека! Да если хотите знать, наш Егор Федорович ранение имеет и орден за задержание особо опасного преступника. Участковый нас никому в обиду не даёт. Может, ему просто поздно сообщили, или машина у него по пути сюда сломалась. Сами же видите, на каком старье он вынужден ездить. Попробуй тут поспей везде! В конце концов он же вам не господь бог, чтобы всё видеть!
– Спокойно, спокойно, граждане, – милиционер немного повысил голос и поднял руку, – я в адвокатах не нуждаюсь, а здоровую критику всегда приветствую.
Вот только прямо, в лицо высказывать всю нелицеприятную правду человеку в форме, да ещё при исполнении, никто больше не спешил. Но едва страж порядка отошёл в сторонку, как из стана критиков кто-то ехидно заметил:
– Когда милиция позарез необходима, её почему-то днём с огнём не сыщешь! А так на каждом шагу красные околыши их фуражек маячат. Вот всякая шваль и чувствует свою безнаказанность! Знают мерзавцы: сколько жертва не ори "караул!", покуда власть среагирует, их уже и след простыл. Вот и не боятся местные выродки беспредельничать! Тем более, если против них старый пенсионер на раздолбанном газоне.
– Не знаете, так не говорите! – снова возмутились местные женщины. – Это хулиганьё это из соседнего "Морского". Местную шпану Егор Федорович давно поприжал, а с соседними смутьянами время от времени приходиться воевать. Тамошняя милиция не справляется, вот они и лезут к нам. Но наши комсомольцы молодцы – хорошо их принимают!
Участковый в это время осматривал место происшествия, что-то выяснял у дружинников. При своём крошечном чине мужик был уже в годах, при ходьбе он сутулился, от чего казался ещё старше и несолиднее. Рассказы местных жителей про имеющийся у него орден и ранение как-то не слишком вязались с сугубо мирным обликом старого служаки, которому явно оставалось рукой подать до пенсии. Судя по его неторопливым повадкам и тихому ровному голосу, участковому бы больше подошло учительствовать в сельской школе или сидеть счетоводом в тихой конторе.
Через десять минут милиционер вновь подошёл к народу и объявил:
– Значит так, граждане, обещаю, что мы во всём разберёмся, а прозвучавшую тут критику учтём. А теперь попрошу подойти ко мне свидетелей происшествия. Остальные свободны. Ещё раз спасибо всем за помощь органам правопорядка!
Гордей со своей скамьи наблюдал за тем, как дружинники по очереди сажают задержанных хулиганов в задний отсек милицейского «козлика». Подошёл участковый, принеся с собой густой обволакивающий дух одеколона «Шипр». Присел рядом, усталым движением снял с головы фуражку, вынул из кармана смятый платок и протёр околыш изнутри. В ёжике его коротко стриженых волос поблёскивали серебряные нити с бусинками пота.
– Да, жара... – проговорил милиционер, поглядывая на своих парней, заталкивающих в кузов самого опасного из всей пятёрки; пояснил:
– Этот Гаврилов был судим по 219 прим УК: "незаконное обучение каратэ". А ведь я предупреждал капитана Егошина, что после возвращения с ним хлопот только прибавиться.
Участковый повернул задумчиво-озабоченное лицо к Мазаеву. Такой у него долгий взгляд был, будто пытался проникнуть в самую суть нового человека.
– А вы молодец, не испугались – скупо похвалил старый милиционер. – Давайте-ка я вас в медсандчать подвезу, там вам ссадины обработают.
– Да нет спасибо, это в общем-то пустяки.
– А если сотрясение – заботливо возразил милиционер. – Голова то не кружиться, не подташнивает? Лучше уж фельдшеру покажитесь, он у нас очень грамотный специалист, получше иного дипломированного доктора...
– Благодарю вас, если почувствую себя плохо, то обязательно покажусь.
В этот момент со стороны милицейского автомобиля прозвучал громкий злой голос:
–Мы вам всем утроим незабудки! Скоро вспомните нас!
– Вот ведь, баклан! – с досады хлопнул себя по коленям участковый, и, немного косолапя, пошёл к своей машине, чтобы его комсомольцы не переусердствовали с упирающимся каратистом.
Вскоре милицейский фургон уехал. А оставшийся герой, смущённый повышенным вниманием к себе со стороны публики, переместился в небольшой сквер. Молодой человек сел на бортик фонтана и наклонился к воде, чтобы как следует умыться. И вдруг услыхал над головой девичий голос:
– Позвольте, я обработаю ваши раны?
Он поднял удивлённые глаза: к нему обращалась та самая загадочная барышня с пляжа, что всего полчаса назад в упор его не желала замечать!
Глава 15
Естественно, что Гордей был поражён столь неожиданной переменой со стороны неприступной чудачки, однако виду не подал. А барышня заверила его, что у неё всегда с собой зелёнка, йод и бинт. Прозвучало это несколько неожиданно, ведь что обычно девушки носят в сумочках? Ну там помаду, тушь и прочие всякие дамские штучки. А эта будто на войну каждый день собирается.
Пока незнакомка его "лечила", молодой человек внимательно присматривался к ней. У "сестры милосердия" голос с лёгкой хрипотцой, как будто она всю ночь не спала, глаза раздражены и кажутся уставшими. Её тёмные волосы в беспорядке рассыпались до плеча. Оказывается без своих громадных очков и чудовищной шляпы она вовсе не такая уж надменная и неприступная. "Вероятно это у неё от беззащитности, чтобы отгородиться от мира непроницаемым барьером" – догадался Мазаев. Взгляд у незнакомки серьёзный, но совсем не колючий. Гордею даже показалось, что она поглядывает на него с затаённым интересом. И вскоре распирающее её любопытство прорвалось.
– Они, – девушка кивнула в сторону уехавших в милицейском газике хулиганов, – могли запросто вас покалечить или даже убить.
– Могли, – согласился Мазаев.
– И вам не страшно?
Гордей озадаченно прищурил правый глаз и устремил его ввысь, будто ища ответ на проплывающем облаке. Лоб его глубокомысленно наморщился, а губы шевелились. Наконец, парень вздохнул и откровенно признался:
– Вообще-то, жутковато. Особенно сейчас. Вот вы сказали, и у меня воображение заработало... Знаете, есть такое психическое отклонение что ли... ну, когда страх приходит к человеку с некоторой задержкой. Вот, это как раз мой случай! Поверите ли, пот пришибает, когда отчебучишь на эмоциях что-нибудь этакое, а потом начинаешь анализировать, чем это для тебя могло обернуться. Думаешь, во дурак! И дёрнул же тебя чёрт ввязаться в потасовку. Сами бы как-нибудь разобрались.
На лице девушке поочерёдно отразились недоумение и разочарование, пока оно вдруг не озарилось радостной догадкой. Ну, конечно же он шутит! Они оба рассмеялись...
...В какой-то момент Гордей осознал, что они сидят вместе и разговаривают по меньшей мере уже час. С новой знакомой оказалось легко и интересно. Он уже знал, что у его собеседницы очень необычное имя Агния. И что она библиотекарь (вот откуда взялся дефицитный томик Ахматовой) из Куйбышева.
Вдруг Агния спохватилось и озабоченно взглянула на свои часики:
– Я должна идти.
– Давайте сегодня вечером сходим в кино – предложил Гордей. – Я видел афишу: привезли индийский фильм. Вы не против?
– Хорошо, – легко согласилась Агния. – Во сколько встретимся?
Они договорились, что он купит билеты, и будет ждать её возле клуба. Агния так же позволила проводить себя. Гордей обратил внимание, что у спутницы лёгкий балетный шаг и осанка. По дороге они зашли в сельпо на площади, где неожиданно в продаже оказались дефицитные шоколадные конфеты "Радий", и ни одного человека очереди! Агния купила полкило, но как оказалось, не для себя.
– Это для одного человека, – загадочно пояснила библиотекарша. Но потом всё же призналась, что сегодня утром рядом с пляжем обнаружилась потерявшаяся девочка. И так как найти её родителей сразу не удалось, то Агния и ещё одна женщина отвели малышку в милицию.
– Хочу зайти узнать, как она там, а заодно конфет передать, если конечно её уже не забрали родители.
– Так нам по пути! – обрадовался Гордей и взял спутницу под ручку. – У меня ведь в тех краях тоже есть, кого проведать. Правда, своим крестникам гостинцев я передавать не стану, но убедиться, что "отельчик" им предоставлен приличный, хотелось бы.
– Это вы о бандитах, что вас избили? – догадалась девушка и удивлённо покосилась на него.
– О них, о них родимых! Поверите ли, уже начинаю скучать.
В её глазах Гордей заметил запоздалую опаску. Наверное, в её головке сейчас промелькнула тревожная мысль, не поступила ли она опрометчиво, подойдя к незнакомцу. Да, он поступил красиво, вступившись за девушку, но так ли он благороден и тонок? Или же перед ней развязный самоуверенный наглец со спортивным торсом, носом картошкой, в глазах которого сейчас отчего-то пляшут бесенята? И ему просто захотелось блеснуть отменной физической подготовкой перед публикой? Конечно в бойком повесе прорва шарма, но как насчёт ума и воспитанности?
Отделение милиции размещалось в неприметном с виду одноэтажном здании с выцветшей вывеской сбоку от обшарпанной двери. Если бы не выглядывающая из-за угла жёлтая «морда» с синей полосой знакомого «козлика», то сразу и не догадаешься, что именно тут расположен местный оплот правопорядка.
Молодые люди вошли. Их встретила тишина, и ни души. Дверь единственного кабинета приоткрыта. Гордей заглянул за неё первым: небольшое помещение размером три на четыре метра. Из обстановки: стол с лампой и вентилятором, пара стульев – один для хозяина и второй – напротив для посетителя, либо допрашиваемого. Позади хозяйского стула массивный напольный сейф, выкрашенный в бурый казённый цвет, а выше на стене портрет Брежнева с пока ещё четырьмя золотыми геройскими звёздами на груди (через несколько месяцев в связи с 75-летним юбилеем генсека генсека наградят пятой). В углу массивный холодильник "Зил".
Самого хозяина не видать, но он явно где-то поблизости. На это указывают сразу несколько деталей: закипающий на широком подоконнике электрический самовар, наброшенный на спинку стула китель с лейтенантскими погонами и знакомый густой запах "шипра".
Откуда-то сбоку послышался неожиданно ласковый голос:
– Ну что, уже проголодался? Ну и горазд ты лопать, Демьяныч! В твоих то годах, это, знаешь ли, братец, неполезно.
Гордей шире приоткрыл дверь и, наконец, увидел участкового, тот сидел на корточках в синей форменной рубашке, в галифе на подтяжках, и наливал молоко в миску, из которой нетерпеливо лакал откормленный полосатый котяра.
При виде посетителей добродушное лицо милиционера сразу приняло официальный вид. Он убрал бутылку с молоком в холодильник, надел китель, занял своё место за столом, и только тогда осведомился:
– Вы ко мне, граждане?
– Да, – застенчиво ответила из-за спины молодого человека Агния.
– По какому делу?
– Я насчёт девочки, которую мы привели к вам сегодня утром -Машеньки.
– Вот как. Так за ней уже приезжали из детского приёмника-распределителя для несовершеннолетних и забрали в Симферополь.
Заметив, что слова его расстроили посетительницу, милиционер произнёс менее официально:
– Да вы не беспокойтесь! В детский дом её не отправят. Вероятно посадят на самолёт и в сопровождении нашей сотрудницы отвезут домой к родственникам. А мы тут пока выясним обстоятельства исчезновения её отца. Загулял, скорее всего, гусь! И забыл недотёпа про дочку. К сожалению, в нашей службе ещё встречаются столь безответственные родители. А мамаша – тоже хороша – отпустила дочку с таким!
В прошлый раз Гордей недостаточно хорошо рассмотрел участкового. На этот раз лицо его впечатлило живостью глаз и выражением мягкой лукавой доброты, что было не слишком характерно для работников милиции.
Агния поблагодарила и извинилась за беспокойство.
– Ну тогда мы пошли.
– Постойте-ка, постойте! – участковый вдруг поднялся из-за стола и направился к ним.
– А, герой! – обрадовался он, признав в Мазаеве недавнего победителя приблудного хулиганья. – А я о тебе уже в район докладывал. И меня там, между прочим, по твоей милости, раскритиковали: "Ты, Чебутнов, – сказали мне, – политически безграмотно организуешь работу с народом. У тебя человек, можно сказать, подвиг совершил. А ты вместо того, чтобы всячески поднять этот эпизод на высоту всеобщего обозрения, то есть дать материал газетчикам из районной прессы, организовать встречу героя с населением, просто так отпустил человека, даже не взяв его данных".
– Спасибо, но к славе я не стремлюсь. И вообще, мы, пожалуй, пойдём.
Но пожилой милиционер по-отечески приобнял ершистого парня и повёл к своему столу.
– Э, милый, ты мой! Тут не о себе надо думать, уж поверь.
Как дорогого гостя участковый усадил молодого человека на почётное место. Второй стул был предложен девушке. Хозяин стал доставать из сейфа чашки и блюдца, продолжая добродушно втолковывать студенту непонимание им всей важности широкого освещения в прессе его поступка.
– На твоём примере подрастающее поколение будем воспитывать.
В общем, буду ходатайствовать в районе о награждении тебя почётной грамотой.
Для себя милиционер принёс ещё один стул. К чаю имелось печенье, Агния положила на стол кулёк с конфетами. Гордей взял одну и развернул яркую обёртку, под ней оказалась фольга серебристого цвета. Он надкусил шоколад, начинка была розового цвета.
– А шпану эту я завтра свезу в район, – пояснил участковый. – Я следователю по телефону уже доложил свою точку зрения, это ведь не просто "хулиганка". Им наши пятнадцать суток, что слону дробина. Тут надо уголовные дела на всех пятерых заводить, тем более, что предводитель ихний уже имел срок. Следовательно, на лицо рецидив.
В этой время где-то за стеной громко забарабанили по железной двери, послышались громкие молодые голоса. Милиционер презрительно кивнул на стену:
– О, слышите, проявляют недовольство, гаврики, что с кормёжкой задержка выходит. Извольте их строго по расписанию кормить! А то ведь жалобу прокурору накатают, что, дескать, в отношении них нарушается социалистическая законность.
Он озабоченно вздохнул. Поблизости задребезжал одноцилиндровый мотоциклетный мотор.
– А вот и ужин приехал! – оживился седовласый лейтенант. Он подошёл к окну, отодвинул занавески и распахнул его. Там подкативший на красном грузовом мотороллере марки "муравей" толстый мужик начал выгружать из кузова алюминиевые бидоны, в каких обычно носят еду в больницах. Молодые люди с удивлением услышали, что, оказывается, питание для арестантов доставляется из здешнего ресторана.
– А что делать! – развёл руками милиционер. – Своей то кухни у меня нет, чтобы баланду готовить. По нормативу я обязан кормить их на пятьдесят копеек в сутки, только я этих денег уже полгода не видел. Я уборщице из собственного кармана плачу! Запчасти вон для служебного газика частным порядком по знакомству достаю у здешнего умельца. Иначе ведь машину в область надо гнать на ремонт, а колымаге моей тринадцать годков. Неделю ремонтировать будут, а мне без неё, что прикажешь по нашим то косогорам пешедралом шлёпать?!
Вместе с участковым Гордей и Агния вышли на улицу. Толстый заросший шерстью мужик уже выгрузил бидоны на землю. На нём вылинявшая майка и старые запылённые штаны, на голове туристская кепка с синим пластиковым козырьком и легкомысленным рисунком по белому матерчатому верху. На жирной груди под индюшачьим зобом массивный золотой крест. Глаза маслянистые, как у хорошо пожравшего кота, смотрят выжидательно. Участковый узнал у него, в каком бидоне, что находится. Не ограничившись этим, милиционер открыл каждую ёмкость и снял пробу. После чего строго сказал водителю мотороллера:
– Передай хозяину, пусть в следующий раз не только пустой суп и гарнир присылает, но и чего-нибудь мясного. Они хоть и задержанные, но всё же люди, чтобы отходами питаться (с этим заявлением Гордей мог бы поспорить, на его взгляд так эти пятеро больше заслуживали именоваться свиньями).
Парочке же участковый пояснил, вроде как в своё оправдание:
– Молодые ребята всё-таки, им в холодных камерах ночевать, прежде чем я их в район отвезу. – В словах поселкового милиционера неожиданно прозвучала почти отеческая забота о непутёвых заблудших балбесах, которые с одной стороны заслуживают сурового наказания, но с другой нуждаются в человеческом отношении:
– Неизвестно ещё, когда их в следующий раз покормят: в следственном изоляторе на довольствие иногда лишь на вторые сутки ставят... Ещё успеют тюремной баланды нахлебаться, пусть хоть напоследок нормальной еды попробуют.
...Кино должны были демонстрировать под открытым небом в летнем кинотеатре. Купив билеты по двадцать копеек, Гордей и его спутница были допущены за высокий деревянный забор. Ограда закрывала экран от глаз халявщиков, не желающих раскошеливаться на билетик. Поэтому все окрестные деревья, словно огромными плодами, были заранее облеплены местными пацанами. Похоже, чтобы с комфортом расположиться на удобной ветке, места «на галёрке» начинали занимать задолго до начала сеанса.
Привилегированная же публика степенно занимала места на лавочках, сооружённых из положенных на вкопанные в землю столбики досок. Многие в ожидании начала сеанса лузгали семечки, сплёвывая шелуху себе под ноги на хорошо утоптанную землю. Сидеть тёплым вечером на воздухе было гораздо приятнее, чем в душном невентилируемом помещении. Да и необычно было смотреть кино и одновременно видеть над собой усыпанную звёздами бездну.
Перед фильмом крутили очень смешной выпуск киножурнала "Фитиль". Постоянно следовали взрывы общего хохота. Облепившие деревья пацаны особенно бурно реагировали на каждый комичный момент. Но это ещё были цветочки. Ягодки начались, когда пошла полная несдержанных страстей индийская мелодрама. Если обилеченный партер вёл себя относительно сдержанно, то галёрка на ветвях деревьев очень живо реагировала на все перипетии сюжета: свистела, шумела, громко комментировала поступки героев – словно это не просмотр фильма, а футбольный матч. Заставить мальчишек молчать было невозможно – как невозможно было и удалить их с кинопоказа. Так как фильм, естественною, был "про любовь", то есть с поцелуями и объятиями, то на афише имелось предупреждение "детям до 16 лет вход воспрещён". И на входе дотошные бабки-билетёрши, как могли выявляли и отсекали малолеток. Те, кого не пустили в зал, тоже старались присоединиться к зазаборной вольнице, и там уже никто не мешал им свободно выражать свои эмоции. Особо "смачные" сцены вызывали дружный гул нелегальной аудитории – как на забитый гол на стадионе.
Сюжет фильма, как и следовало ожидать, оказался довольно простенький, но зато фильм был наполнен красивейшими национальными индийскими танцами. Да и искренняя игра актёров вызывала симпатию. Однако примерно на середине Агния предложила "не досматривать эту чушь до конца". Она поднялась и, пригибаясь, направились по проходу между рядами к выходу. Гордею ничего не оставалось, как последовать за ней...
Они шли по тёмной аллее и молчали, голоса киногероев разносились по всему парку. Неожиданно Агния в раздражении выпалила:
– Зачем они головы людям дурят?!
– О чём вы?
– Да все эти киносказки и романы про высокие чувства и "неземную" любовь, – голос девушки дрожал от презрительной насмешки и был полон негодования. – У нас в библиотеке женщины месяцами ждут такие книги; приходят, записываются в очередь, а у самих на лицах написано, что в своей жизни ничего кроме серой убогости не видели. И, скорее всего, уже не увидят.
– Так может в этом и заключается важная миссия литературы – дать людям то, чего они лишены в своей жизни. В некотором смысле психотерапия такая.
Гордей никак не ожидал, что его слова вызовут столь яростную реакцию, он словно по незнанию открыл ящик Пандоры.
– И вы туда же! – с негодованием воскликнула библиотекарша. – Обман это, а не психотерапия. А проще говоря, – мошенничество! Писатели намеренно лгут, чтобы их творения пользовались популярностью. Режиссёры, поэты все думают лишь о своём успехе. А дурочки им верят и живут иллюзиями, из-за чего бывает очень больно. А надо быть сильными реалистками, тогда будет меньше страданий.
– Простите, Агния, но тут я с вами не соглашусь.
– А я и не рассчитываю на ваше согласие! – почти с неприязнью отрезала молодая максималистка. – Вот наш сегодняшний участковый – он бы меня наверняка понял. Он при своей доброте и даже мягкости, аферистов наверняка не жалует.
Раздражённая Агния попросила её дальше не провожать и, холодно попрощавшись, быстро зацокала каблучками прочь.
...Возле калитки Гордей столкнулся с хозяином дома. Старик смолил папироску и явно был не прочь почесать языком. От его зоркого глаза даже в ночном сумраке не укрылись ссадины на лице постояльца.
– Где это тебя, мил человек, так подретушировали? – ехидно поинтересовался Михалыч.
Гордей соврал, что неудачно нырнул с мола. Тлеющий огонёк высветил хитрый прищур озорных глаз.
– Ты ври, Емеля, да не завирайся! Тут же село, а не ваш город! У нас через час обо всём все узнают без всякого радио.
Пришлось Гордею рассказать и про драку и про участкового.
– Вроде толковый мужик, этот ваш Чебутнов? Обещал завтра отвезти шпану в район и сдать следователю.
В ответ Михалыч неопределённо пожал плечами.
– Может и так... В сущности, он мужик безвредный, честный служака, из тех, кто "пороха не выдумает", но лямку тянет долго и безропотно. Вдовец он. Детей они с Марьей не нажили. Вот и живёт бобылём со старым котом Демьяном, которого возит с собой на службу и нянчиться с ним, словно с дитём...
...Среди ночи Гордей открыл глаза от непонятного стука. На душе было как-то неспокойно. Он поднялся и вышел на улицу. В свете уличного фонаря темнота казалась особенно мрачной. Крупный мотылёк тупо бился в оконное стекло. Мазаев аккуратно накрыл бабочку ладонью, и поднёс к глазам, чтобы рассмотреть. На грудке ночного пришельца имелся характерный рисунок, напоминающий человеческий череп.
Глава 16
День пятый и шестой
На пляже Гордей появился только в половине двенадцатого и сразу нашёл взглядом Агнию. Непонятно как вести себя с ней теперь. Но оказалось, напрасно он опасался, что библиотекарша станет избегать его или не захочет разговаривать. Едва их глаза встретились, Агния приветливо и немного виновато улыбнулась ему. От сердца сразу отлегло, и Гордей направился к ней. Девушка заговорила с ним как ни в чём ни бывало:
– Вы многое пропустили – многозначительно сообщила она.
– Неужели?
– Напрасно вы пришли так поздно, потому что утреннее море, а в особенности небо, выглядели совсем как на картинах импрессионистов. Там на горизонте в вышине появилась прохладная радуга!
Гордей кивнул на фотоаппарат, с которым библиотекарша, кажется, никогда не расставалась.
– Но вы ведь успели запечатлеть красоту на плёнку?
– Это не то – пренебрежительно махнула она рукой. – Только настоящая живопись способна хотя бы отдалённо отразить работу Бога. Особенно импрессионисты, которые специально выезжали на пленэр, чтобы сразу переложить свежие впечатления на холст.
"Вот что значит интеллектуалка! – иронично подумал Мазаев. – В своей библиотеке она наверное целыми днями читает, и в её маленькой головке, вероятно, тесно от всяких мудрых мыслей. Начнёшь ей в любви объясняться, а она тебе в ответ выдаст что-нибудь из высшей биологии, объясняющее, что весь твой романтический бред немногим отличается от заигрывания самца примата".
Парень даже улыбнулся, представив себя в образе гориллы, озадаченно почёсывающей выпуклый затылок морщинистой пятернёй. Агния подозрительно покосилась на него.
– Чего это вы разулыбались?
Гордей принял серьёзный вид и соврал:
– Да так, вспомнился один анекдотец про ваших импрессионистов...
...Вечером, когда они возвращались с моря, Агния откровенно призналась:
– Когда я вижу, как кто-то улыбается, глядя в мою сторону, мне начинает казаться, что это они надо мною смеются. – Она вдруг остановилась, резко повернулась к нему и взволнованно произнесла своим немного хриплым голосом: – Скажите, только откровенно: я и в самом деле кажусь такой смешной и нелепой? Вы ведь надо мной про себя улыбались, а про импрессионистов просто наврали!
Это прозвучало как обвинение, крик боли и одновременно мольба о помощи. Но на этот раз Гордея не ошеломил её внезапный порыв.
– По-моему вы напрасно комплексуете, – пожал он плечами. – Просто вам нужно почаще выходить в общество, не бояться людей. Хотите, прямо сейчас махнём на дискотеку в соседний посёлок? "Комета" уходит через сорок минут.
– Нет, я не люблю танцевать – печально сообщила Агния, она сразу вся как-то погасла. – И вообще напрасно вы со мной связались, вам будет скучно.
Она попыталась уйти, но он взял её руку.
– Хорошо, тогда будем просто гулять и разговаривать. И вот ещё что...давайте попробуем доверять друг другу.
Агния кивнула и позволила молодому человеку осторожно снять со своего лица непроницаемые очки. Гордей уже успел заметить, что у девушки что-то с глазами, навроде лёгкой дальнозоркости, это когда отлично видишь вдаль, зато вблизи предметы начинают слегка расплываться. Поэтому ей и требовались дымчатые стёкла, которые к тому же были снабжены диоптриями. Так что вероятно дело было вовсе не в надменности и неприступности. Просто девушка стеснялась своей подслеповатости. Зато сейчас, без очков она обладала в его глазах каким-то особым очарованием, в силу своей трогательной беспомощности.
