Текст книги "ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ И ПИСЕМ"

Автор книги: Антон Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

ЯВЛЕНИЕ X

Те же и И в а н И в а н о в и ч.

И в а н И в а н о в и ч (растрепанный, в халате). Саша моя! (Плачет.)

Т р и л е ц к и й. Тебя еще недоставало здесь с твоими слезами! Ступай отсюда! Чего прибежал?

И в а н И в а н о в и ч. Умирает она! Исповедоваться хочет! Боюсь, боюсь… Ох как боюсь! (Подходит к Платонову.) Мишенька! Умоляю тебя господом и всеми святыми! Дорогой, умный, прекрасный, честный человек! Пойди ты, скажи ей, что ты ее любишь! Брось ты все эти романы паскудные! Умоляю тебя коленопреклоненно! Помирает ведь! Одна у меня… одна! Умрет… погибну! Без покаяния погибну! Скажи ты ей, что ты ее любишь, за жену свою считаешь! Успокой ты ее ради Христа! Мишенька! Ложь бывает во спасение… Видит бог, что ты справедлив, но солги для спасения ближнего! Поедем, сделай милость! Подай ты мне эту милостыню Христа ради, старику! Сторицею господь воздаст тебе! Трясусь весь, трясусь от ужаса!

П л а т о н о в. Уже успел клюкнуть, полковник? (Смеется.) Вылечим Сашку и вместе выпьем! Ах, как пить хочу!

И в а н И в а н о в и ч. Поедем, благороднейший… праведнейший! Скажи ты ей два слова, и она спасена! Не спасут медикаменты, когда психиатрия душевная страдает!

Т р и л е ц к и й. Выйди отсюда, отец, на минутку! (Ведет отца за рукав.) Кто тебе сказал, что она умрет? откуда ты это выдумал? Вовсе не опасно! Подождешь в той комнате. Сейчас поедем к ней с ним вместе. Постыдился бы в таком виде вваливаться в чужой дом!

И в а н И в а н о в и ч (Анне Петровне). Грех вам, Диана! Не простит вас бог! Он молодой человек, неопытный…

Т р и л е ц к и й (вталкивает его в другую комнату). Подожди там! (Платонову.) Желаете ехать?

П л а т о н о в. Страшно болен… Болен я, Николай!

Т р и л е ц к и й. Желаете ехать, я вас спрашиваю, или нет?

П л а т о н о в (поднимается). Поменьше слов… Что делать, чтоб во рту не сохло? Едем… Я сюда, кажется, без шапки пришел… (Садится.) Поищи мою шапку!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Он должен был это предвидеть. Я отдавалась ему, не спрашивая… Я знала, что я убиваю мужа, но я… ни перед чем для него не остановилась! (Поднимается и подходит к Платонову.) Что вы сделали со мной? (Рыдает.)

Т р и л е ц к и й (хватает себя за голову). Комиссия! (Ходит по сцене.)

А н н а П е т р о в н а. Успокойтесь, Софи! Не время… Он болен.

С о ф ь я Е г о р о в н а. Можно ли, человечно ли издеваться так над целой человеческой жизнью? (Садится рядом с Платоновым.) Ведь вся жизнь теперь моя пропала… Я уж не жива теперь… Спасите меня, Платонов! Не поздно! Платонов, не поздно!

Пауза.

А н н а П е т р о в н а (плачет). Софи… Что вы хотите? Успеете еще… Что он вам может сказать теперь? Разве вы не слышали… не слышали?

С о ф ь я Е г о р о в н а. Платонов… Еще раз прошу… (Рыдает.) Нет?

П л а т о н о в отодвигается от нее. Ненужно… Хорошо же… (Падает на колени.) Платонов!

А н н а П е т р о в н а. Это уже слишком, Софи! Не смеете вы этого делать! Никто не стоит того, чтоб… на коленях… (Поднимает ее и сажает.) Вы… женщина!

С о ф ь я Е г о р о в н а (рыдает). Скажите ему… Уговорите…

А н н а П е т р о в н а. Призовите к себе все силы вашего ума… Надо быть… стойкой… Вы женщина! Ну… полноте! Идите к себе в комнату!

Пауза. Идите, лягте на постель… (Трилецкому.) Николай Иванович! Что делать?

Т р и л е ц к и й. Об этом нужно спросить милого Мишеньку! (Ходит по сцене.)

А н н а П е т р о в н а. Поведемте ее на постель! Сергей! Николай Иванович! Да помогите же мне, наконец!

Войницев встает и подходит к Софье Егоровне.

Т р и л е ц к и й. Поведемте. Надо дать успокоительного.

А н н а П е т р о в н а. Я сама приняла бы теперь хлороформу… (Войницеву.) Будь мужчиной, Сергей! Не теряйся хоть ты! Мне не лучше твоего, однако же… стою на ногах… Пойдемте, Софи! Экий денек нынче выдался…

Ведут Софью Егоровну. Мужайся, Сержель! Будем людьми!

В о й н и ц е в. Постараюсь, maman. Креплюсь…

Т р и л е ц к и й. Не горюй, брат Сергей! Авось вытянем! Не ты первый, не ты и последний!

В о й н и ц е в. Постараюсь… Да, я постараюсь…

Уходят.

ЯВЛЕНИЕ XI

П л а т о н о в и потом Г р е к о в а.

П л а т о н о в (один). Папиросу, Николай, и воды! (Оглядывается.) Нет их? Ехать нужно…

Пауза. Разгромил, придушил женщин слабых, ни в чем не повинных… Не жалко было бы, если бы я их убил как-нибудь иначе, под напором чудовищных страстей, как-нибудь по-испански, а то убил так… глупо как-то, по-русски… (Машет рукой перед глазами.) Mouches volantes*… Облачки… Бредить, должно быть, буду… Раздавлен, приплющен, скомкан… А давно ли перестал хорохориться? (Закрывает руками лицо.) Стыд, жгучий стыд… Больно от стыда! (Встает.) Был голоден, холоден, истаскался, пропадал, исшарлатанился весь, пришел в этот дом… Дали мне теплый угол, одели, приласкали, как никого… Хорошо заплатил! Однако же болен… Плохо… Убить себя нужно… (Подходит к столу.) Выбирай, арсенал целый… (Берет револьвер.) Гамлет боялся сновидений… Я боюсь… жизни! Что будет, если я жить буду? Стыд заест один… (Прикладывает револьвер к виску.) Finita la commedia!* Одним умным скотом меньше! Прости, Христос, мне мои грехи!

____________________

* Летающие мушки… (франц.) * Комедия окончена! (итал.)

Пауза. Ну? Сейчас смерть, значит… Боли теперь, рука, сколько хочешь…

Пауза. Нет сил!! (Кладет револьвер на стол.) Жить хочется… (Садится на диван.) Жить хочется… (Входит Грекова.) Воды бы… Где же Трилецкий? (Увидев Грекову.) Это кто? А-а-а… (Смеется.) Враг злейший… Будем завтра судиться?

Пауза.

Г р е к о в а. Но, разумеется, после того письма мы уж не враги.

П л а т о н о в. Всё одно. Воды нет?

Г р е к о в а. Вам воды? Что с вами?

П л а т о н о в. Болен… У меня горячка будет… Мне это понравилось. Умно. Но еще умнее было бы, если бы вы со мной вовсе не связывались… Застрелиться хотел… (Смеется.) Не удалось… Инстинкт… Ум свое, природа свое… Остроглазая! Ведь умница? (Целует руку.) Рука холодная… Слушайте… Вы хотите меня слушать?

Г р е к о в а. Да, да, да…

П л а т о н о в. Возьмите меня к себе! Я болен, пить хочу, страдаю страшно, невыносимо! Спать хочу, а лечь негде… Меня хоть бы в сарай, лишь бы угол, вода и… хинину немножко. Пожалуйста! (Протягивает руку.)

Г р е к о в а. Едемте! Я с удовольствием!.. Вы можете жить у меня, сколько угодно… Вы еще не знаете, что я наделала! Едемте!

П л а т о н о в. Merci, умная девочка… Папироса, вода и постель! На дворе дождь?

Г р е к о в а. Дождь.

П л а т о н о в. По дождю ехать придется… Судиться не станем. Мир! (Смотрит на нее.) Я брежу?

Г р е к о в а. Нисколько. Едемте! Экипаж у меня крытый.

П л а т о н о в. Хорошенькая… Чего же краснеешь? Не трону. Ручку вот холодную поцелую… (Целует руку и тянет ее к себе.)

Г р е к о в а (садится к нему на колени). Нет… Не следует… (Встает.) Едемте… У вас лицо странное… Пустите руку!

П л а т о н о в. Болен. (Встает.) Едем… В щечку… (Целует ее в щеку.) Без всякой задней мысли. Не могу… Впрочем, пустяки. Едемте, Марья Ефимовна! И, пожалуйста, поскорей! Вот… вот этим револьвером застрелиться хотел… В щечку… (Целует в щеку.) Брежу, но вижу ваше лицо… Всех людей люблю! Всех! Я и вас люблю… Люди были для меня дороже всего… Никого не хотел обидеть, а всех обидел… Всех… (Целует руку.)

Г р е к о в а. Я всё поняла… Я понимаю ваше положение… Софи… да?

П л а т о н о в. Софи, Зизи, Мими, Маша… Вас много… Всех люблю… Был в университете, и на Театральной площади, бывало… падшим хорошие слова говорил… Люди в театре, а я на площади… Раису выкупил… Собрал со студентами триста целковых и другую выкупил… Показать ее письма?

Г р е к о в а. Что с вами?

П л а т о н о в. С ума, думаете, сошел? Нет, это так… Бред горячечный… Спросите Трилецкого… (Берет ее за плечи.) И меня все любят… Все! Оскорбишь, бывало, и то… любят… Грекову, например, оскорбил, на стол пхнул, и то… любит. Вы, впрочем, сама Грекова… Виноват…

Г р е к о в а. Что у вас болит?

П л а т о н о в. Платонов болит. Вы ведь меня любите? Любите? Откровенно… Я ничего не хочу… Вы только скажите мне, любите?

Г р е к о в а. Да… (Кладет голову ему на грудь.) Да…

П л а т о н о в (целует ее в голову). Все любят… Когда выздоровею, развращу… Прежде хорошие слова говорил, а теперь развращаю…

Г р е к о в а. Мне всё одно… Мне ничего не нужно… Ты только и… человек. Не хочу я знать других! Что хочешь делай со мной… Ты… ты только и человек! (Плачет.)

П л а т о н о в. Понимаю я царя Эдипа, выколовшего себе глаза! Как я низок и как глубоко познаю свою низость! Отойдите! Не стоит… Я болен. (Освобождается.) Я еду сейчас… Извините меня, Марья Ефимовна! Я с ума схожу! Где Трилецкий?

Входит С о ф ь я Е г о р о в н а.

ЯВЛЕНИЕ XII

Те же и С о ф ь я Е г о р о в н а.

С о ф ь я Е г о р о в н а подходит к столу и роется на нем.

Г р е к о в а (хватает Платонова за руку). Тссс…

Пауза.

Софья Егоровна берет револьвер, стреляет в Платонова и дает промах. (Становится между Платоновым и Софьей Егоровной.) Что вы делаете?! (Кричит.) Сюда! Скорей сюда!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Пустите… (Обегает вокруг Грековой и стреляет Платонову в грудь, в упор.)

П л а т о н о в. Постойте, постойте… Как же это так? (Падает.)

Вбегают А н н а П е т р о в н а, И в а н И в а н о в и ч,

Т р и л е ц к и й и В о й н и ц е в.

ЯВЛЕНИЕ XIII

Те же, А н н а П е т р о в н а, И в а н И в а н о в и ч,

Т р и л е ц к и й, В о й н и ц е в, потом прислуга и М а р к о.

А н н а П е т р о в н а (вырывает у Софьи Егоровны револьвер и отбрасывает ее на диван). Платонов! (Наклоняется к Платонову.)

Войницев закрывает лицо и отворачивается к двери.

Т р и л е ц к и й (наклоняется к Платонову и поспешно расстегивает ему сюртук. Пауза). Михаил Васильич! Ты слышишь?

Пауза.

А н н а П е т р о в н а. Бога ради, Платонов! Мишель… Мишель! Скорей, Трилецкий…

Т р и л е ц к и й (кричит). Воды!

Г р е к о в а (подает ему графин). Спасите его! Вы спасете его! (Ходит по сцене.)

Трилецкий пьет воду и бросает графин в сторону.

И в а н И в а н о в и ч (хватает себя за голову). Ведь сказал же, что погибну? Ну и погиб! Вот и погиб! (Опускается на колени.) господь всемогущий! Погиб… Вот и погиб…

Вбегают Я к о в, В а с и л и й, К а т я и п о в а р.

М а р к о (входит). От мирового судьи-с…

Пауза.

А н н а П е т р о в н а. Платонов!

Платонов приподнимается и обводит всех глазами. Платонов… Это ничего… Воды выпейте!

П л а т о н о в (указывает на Марка). Ему три целковых! (Падает и умирает.)

А н н а П е т р о в н а. Мужайся, Сергей! Всё это пройдет, Николай Иванович… Всё это пройдет… Мужайтесь…

К а т я (кланяется в ноги Анне Петровне). Я одна виноватая! Я записку носила! На деньги польстилась, барыня! Простите меня, окаянную!

А н н а П е т р о в н а. Крепитесь… Зачем теряться? Он только так… Излечимо…

Т р и л е ц к и й (кричит). Умер!

А н н а П е т р о в н а. Нет, нет…

Грекова садится за стол, рассматривает бумажку и горько плачет.

И в а н И в а н о в и ч. Со святыми упокой… Погиб… Погиб…

Т р и л е ц к и й. Жизнь – копейка! Прощай, Мишка! Пропала твоя копейка! Чего глазеете? Сам застрелился! Расстроилась компания! (Плачет.) С кем я теперь на твоих поминках пить буду! О, дураки! Не могли уберечь Платонова! (Встает.) Отец, поди скажи Саше, чтоб она умирала! (Покачиваясь, подходит к Войницеву.) Ты-то чего? Эх! (Обнимает Войницева.) Умер Платошка! (Рыдает.)

В о й н и ц е в. Что делать, Николай?

Т р и л е ц к и й. Хоронить мертвых и починять живых!

А н н а П е т р о в н а (медленно поднимается и идет к Софье Егоровне). Успокойтесь, Софи! (Рыдает.) Что вы наделали?! Но… но… успокойтесь! (Трилецкому.) Ничего не говорите Александре Ивановне, Николай Иваныч! Я сама ей скажу! (Идет к Платонову и опускается перед ним на колени.) Платонов! Жизнь моя! Не верю! Не верю я! Ведь ты не умер? (Берет его за руку.) Жизнь моя!

Т р и л е ц к и й. За дело, Сережа! Поможем твоей жене, а потом…

В о й н и ц е в. Да, да, Да… (Идет к Софье Егоровне.)

И в а н И в а н о в и ч. Забыл господь… За грехи… За мои грехи… Зачем грешил, старый шут? Убивал тварей божиих, пьянствовал, сквернословил, осуждал… Не вытерпел господь и поразил.

«Конец четвертого действия»

НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ

ДРАМАТИЧЕСКИЙ ЭТЮД В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Т и х о н Е в с т и г н е е в, содержатель кабака на большой дороге.

С е м е н С е р г е е в и ч Б о р ц о в, разорившийся помещик.

М а р ь я Е г о р о в н а, его жена.

С а в в а, старик-странник.

Н а з а р о в н а,

Е ф и м о в н а – богомолки.

Ф е д я, прохожий фабричный.

Е г о р М е р и к, бродяга.

К у з ь м а, проезжий.

П о ч т а л ь о н.

К у ч е р Берцовой.

Б о г о м о л ь ц ы, г у р т о в щ и к и, п р о е з ж и е и проч.

Действие происходит в одной из южнорусских губерний.

Сцена представляет собой кабак Тихона. Направо прилавок и полки с бутылками. В глубине дверь, ведущая наружу. Над нею снаружи висит красный засаленный фонарик. Пол и скамьи, стоящие у стен, вплотную заняты богомольцами и прохожими. Многие, за неимением места, спят сидя. Глубокая ночь. При поднятии занавеса слышится гром и в дверь видна молния.

ЯВЛЕНИЕ I

За прилавком Т и х о н. На одной из скамей, развалясь, полулежит Ф е д я и тихо наигрывает на гармонийке. Около него сидит Б о р ц о в, одетый в поношенное летнее платье. На полу около скамей расположились

С а в в а, Н а з а р о в н а и Е ф и м о в н а.

Е ф и м о в н а (Назаровне). Потолкай-ка, мать, старца! Словно, никак, богу душу отдает.

Н а з а р о в н а (поднимая с лица Саввы, край сермяги). Божий человек, а божий человек! Жив ты, аль уж помер?

С а в в а. Зачем помер? Жив, матушка. (Приподнимаясь на локоть.) Укрой-ка мне, убогонькая, ноги! Вот так. Правую больше. Вот так, матушка. Дай бог здоровья.

Н а з а р о в н а (прикрывая Савве ноги). Спи, батюшка.

С а в в а. Какой уж тут сон? Было б терпенье муку эту перенесть, а спанья, матушка, хоть и не надо. Не достоин грешник покой иметь. Это что шумит, богомолочка?

Н а з а р о в н а. Грозу бог посылает. Ветер воет, а дождик так и хлещет, так и хлещет. По крыше и в стекла словно горошком дробненьким. Чуешь? Разверзлись хляби небесные.

Гром. Свят, свят, свят…

Ф е д я. И гремит, и гудит, и шумит, и… конца краю нет! Гууу… словно лес шумит… Гууу… Ветер как собака воет… (Ежится.) Холодно! Одежа мокрая, хоть возьми да выжми, двери настежь… (Тихо наигрывает.) Размокла моя гармония, православные, никакой музыки нет, а то бы я вам такую концерту отшпандорил, что держись шапка! Великолепно! Кадрель ежели, или польку, положим… или какой русский куплетец… всё это мы можем. В городе, когда в коридорных при гранд-ателе состоял, денег не нажил, а в рассуждении гармонии все ноты превозошел. И на гитаре умею.

Г о л о с и з у г л а. Дурак, дурацкие и речи.

Ф е д я. От дурака слышу.

Пауза.

Н а з а р о в н а (Савве). Тебе бы, старик, таперича в тепле полежать, ножку-то погреть.

Пауза. Старик! Человек божий! (Толкает Савву.) Ай помирать собираешься?

Ф е д я. Ты бы, дедусь, водочки выпил. Ты выпьешь, а оно в животе погорит, погорит, да от сердца и оттянет малость. Выпей-ка!

Н а з а р о в н а. Не бахвальничай, парень! Старик, может, душу богу отдает да о грехах кается, а ты слова такие, да с гармонией… Брось музыку-то! Глаза бесстыжие!

Ф е д я. А ты чего к нему пристала? Ему невмочь, а ты… бабьи глупости… Он из праведности не может тебе грубое слово вымолвить, а ты обрадовалась, рада, что он тебя, дуру, слушает… Спи, дедусь, не слушай! Пущай болтает, а ты наплюй. Бабий язык – чертово помело, выметет из дому хитреца и мудреца. Наплюй… (Всплескивает руками.) Да и худой же ты, братец ты мой! Страсть! Чисто как ни на есть мертвый шкилет! Никакой живности! Ай и впрямь помираешь?

С а в в а. Зачем помирать? Избави, господи, зря помереть… Помаюсь маленько, а там и поднимусь с божьей помощью… Не попустит матерь божия в чужой земле помереть… Помру дома…

Ф е д я. Издалече сам?

С а в в а. Вологодский. Из самой Вологды… мещанин тамошний…

Ф е д я. А где это Вологда?

Т и х о н. За Москвой… Губерния…

Ф е д я. Тю, тю, тю… Занесло же тебя, борода! И все пешком?

С а в в а. Пешком, паренек. Был у Тихона Задонского, а иду в Святые горы… Из Святых гор, коли на то воля господня, в Одест… Оттеда, сказывают, в Ерусалим задешево отправляют. Будто за двадцать один рупь…

Ф е д я. А в Москве был?

С а в в а. Эва! разов пять…

Ф е д я. Хороший город? (Закуривает.) Стоющий?

С а в в а. Святынь много, парень… Где святынь много, там везде хорошо…

Б о р ц о в (подходит к прилавку и Тихону). Еще раз прошу! Дай Христа ради!

Ф е д я. Главное в городе, чтоб чистота была… Ежели пыль – поливать, ежели грязь – чистить. Чтоб дома высокие были… театр, полиция… извозчики, которые… Сам жил в городах, понимаю.

Б о р ц о в. Рюмочку… вот эту маленькую. В долг ведь! Отдам!

Т и х о н. Ладно.

Б о р ц о в. Ну прошу! Сделай милость!

Т и х о н. Ступай!

Б о р ц о в. Ты меня не понимаешь… Пойми ты, невежа, если в твоей деревянной, мужицкой голове есть хоть капля мозга, не я прошу, нутро, выражаясь по-твоему, по-мужицкому, просит! Болезнь моя просит! Пойми!

Т и х о н. Нечего нам понимать… Отходи!

Б о р ц о в. Ведь если я не выпью сейчас, пойми ты это, если я не удовлетворю своей страсти, то я могу преступление совершить. Я бог знает что могу сделать! Видал ты, хам, на своем кабацком веку много пьяного люда, и неужели же ты до сих пор не сумел уяснить себе, что это за люди? Это больные! На цепь их сажай, бей, режь, а водки дай! Ну, покорнейше прошу! Сделай милость! Унижаюсь! Боже мой, как я унижаюсь!

Т и х о н. Деньги давай, тогда и водка будет.

Б о р ц о в. Где же мне взять денег? Все пропито! Все дотла! Что же я могу тебе дать? Пальто вот только одно осталось, но дать тебе его я не могу… Оно на голом теле. Хочешь шапку? (Снимает шапку и подает ее Тихону.)

Т и х о н (осматривая шапку). Гм… Шапка шапке рознь… Дыр, словно в решете.

Ф е д я (смеется). Дворянская! По улице в ней ходить да перед мамзелями снимать. Здрасте, прощайте! Как поживаете?

Т и х о н (отдает Борцову шапку). И даром не надо. Навоз.

Б о р ц о в. Не нравится? В таком случае дай в долг! Буду обратно идти из города, занесу тебе твой пятак! Подавись тогда этим пятаком! Подавись! Пусть он у тебя поперек горла станет! (Кашляет.) Ненавижу!

Т и х о н (стуча кулаком о прилавок). Чего пристал? Какой-такой ты человек? Что за жулик? Зачем пришел?

Б о р ц о в. Выпить хочу! Не я хочу, болезнь моя хочет! Пойми!

Т и х о н. Не выводи меня из моего терпения! Живо в степи будешь!

Б о р ц о в. Что же мне делать? (Отходит от прилавка.) Что же делать? (Задумывается.)

Е ф и м о в н а. Это тебя нечистый мутит. Ты плюнь, барин. Он тебе, окаянный, шепчет: выпей! выпей! А ты ему: не выпью! не выпью! Отстанет!

Ф е д я. В башке-то, небось – тру-ту-ту-ту… Животы подвело! (Хохочет.) Влажной ты, ваше благородие! Ложись-ка спи! Нечего пугалом посередь кабака торчать! Не огород нашел!

Б о р ц о в (со злобой). Молчи! Тебя не спрашивают, осел!

Ф е д я. Ты говори, говори, да не заговаривайся! Видали мы таких! Много вас таких здесь по большой дороге шатается! В отношении осла, как звездану тебя по уху, так взвоешь пуще ветра. Сам осел! Дрянь!

Пауза. Сволочь!

Н а з а р о в н а. Старец, может, молитву творит и душу богу отдает, а они, нечестивцы, друг дружку задирают да слова разные… Срамники!

Ф е д я. А ты, кочерыжка, коли в кабак попала, не хныкай! В кабаке и кабацкий обычай.

Б о р ц о в. Как же мне быть? Что делать? Как мне дать ему понять? Какое же еще нужно красноречие? (Тихону.) Кровь запеклась в груди! Дядя Тихон! (Плачет.) Дядя Тихон!

С а в в а (стонет). Стреляет в ногу, словно пулей огненной… Богомолочка, матушка!

Е ф и м о в н а. Что, батюшка?

С а в в а. Кто это плачет?

Е ф и м о в н а. Барин.

С а в в а. Попроси барина, пущай и за меня слезу прольет, чтоб довелось в Вологде помереть. Слезная молитва угодней.

Б о р ц о в. Не молюсь я, дед! Не слезы это! Сок! Сдавило мою душу и сок течет. (Садится у ног Саввы.) Сок! Впрочем, не понять вам! Не понять, дед, твоему темному разуму. Темные вы люди!

С а в в а. Где ж светлых-то взять?

Б о р ц о в. Есть, дед, светлые… Они бы поняли!

С а в в а. Есть, есть, родимый… Святые светлые были… Они всякое горе понимали… Ты им и не говори, а они поймут… В глаза тебе взглянут – поймут… И такое тебе утешение после их понятия, словно и горя не было – рукой снимет!

Ф е д я. А ты нешто видал святых?

С а в в а. Случалось, паренек… На земле всякого народу много. Есть и грешники, есть и божьи слуги.

Б о р ц о в. Ничего не понимаю… (Быстро поднимается.) Разговоры нужно понимать, а разве у меня теперь есть разум? У меня есть инстинкт, жажда! (Быстро подходит к прилавку.) Тихон, возьми пальто! Понимаешь? (Хочет снять пальто.) Пальто…

Т и х о н. А под пальтом что? (Смотрит Борцову под пальто.) Голое тело? Не снимай, не возьму… Не стану я брать греха на душу.

Входит М е р и к.