Текст книги "Любимая ведьма"

Автор книги: Антон Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава вторая

Был май, и была гроза. Хлестали по стеклу тяжелые струи, скрипящие «дворники» не успевали справляться с работой. Сергей смотрел на мокрое шоссе и думал о том, что летом надо будет обязательно выбраться к морю. И что выберется несмотря ни на что, пешком уйдет, а не останется в этом шумном и грязном городе…

Девушка удивила его тем, что не пряталась от дождя. Высокая, с коротко стриженными русыми волосами, в легкой замшевой куртке и выцветших джинсах, она спокойно шла по краю дороги. Услышав шум машины, обернулась, скользнула по ней взглядом, затем сошла на обочину. Она ни о чем не просила – скорее, просто ждала, пока он проедет. И проехал бы, но встретился с ней взглядом и послушно прижался к обочине…

Когда синяя «шестерка» остановилась у края дороги, незнакомка улыбнулась и шагнула к машине, Сергей не спеша распахнул перед ней дверь, хмуро отметив, что девушка и в самом деле очень красива.

– Доброе утро… – Забравшись на сиденье, незнакомка аккуратно закрыла дверь, спокойно и деловито щелкнула ремнем безопасности. Затем взглянула на него, ее глаза сияли. – Едем?

Ее взгляд оглушал и очаровывал. Ощутив внезапную сухость во рту, Сергей молча кивнул и вырулил с обочины. Мельком взглянул на незнакомку и тут только заметил, что для такого ливня девушка выглядит на удивление сухой. Непромокшей, если хотите. А ведь зонтика у нее нет… Вот она снова взглянула на него, ее глаза были чистыми и спокойными.

– Вы в город едете?

– Да… – Он снова кивнул, смущенный и озадаченный, и разозлился внезапно на себя за свое смущение, не понимая, что с ним происходит и почему вдруг так взволновала его случайная попутчица. Молча смотрел на дорогу и невольно вздрогнул, услышав мелодичный голос:

– Вас Сергеем звать. И вы художник. Я угадала?

– Вообще-то да… – Сергей удивленно взглянул на девушку. – Точно…

– Спасибо, что остановились… – Незнакомка посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

Она попросила высадить ее у Городского сада, благо, это оказалось почти по пути; сказала, что живет совсем рядом. Кивнув, Сергей притормозил в указанном месте, с тоской понимая, что на этом все закончится, что выйдет она сейчас и никогда он ее больше не увидит. И рад бы увидеть, но хорошо разглядел на изящном нежном пальчике узкое обручальное колечко.

Остановившись, он взглянул на незнакомку, торопливо и несколько смущенно отказался от протянутой купюры – ни к чему это, люди должны помогать друг другу. Одарив его на прощание совершенно неземным взглядом, незнакомка улыбнулась и выбралась из машины. Прощальный кивок, тихий стук каблучков по мокрому асфальту. Вот и все…

Вот и все. Незнакомка свернула в аллею и скрылась из глаз, Сергей медленно вырулил с обочины, уже думая о том, как приедет домой, возьмет лист бумаги и выведет на девственной его белизне тонкий контур девичьего лица…

… А затем это стало походить на безумие. Он рвал листок за листком, комкал проклятую бумагу и кидал в корзину, сознавая, что не смог ухватить главного – ее неземного взгляда. Овал лица, нежные ямочки в уголках губ, смешная родинка у левого уха. Короткие русые волосы. Все получалось, все манило и пленяло. Но глаза… Глаза были другими, они смотрели то холодно и сурово, то насмешливо и издевательски, и снова летел в корзину измятый лоскут бумаги…

В ту ночь он спал беспокойным сном, и грезы его были тревожными и гнетущими. Лил опостылевший дождь, где-то за городом громыхала гроза, раздирая небо гроздьями сполохов. А на столе, уныло светясь пустыми пятнами глазниц, сиротливо белел незаконченный портрет.

Утром он аккуратно сложил все эскизы в папку, понимая, что глупо упорствовать, что надо дать себе время. Положив папку в шкаф, устало вздохнул – пусть отлежится. Затем сел за стол, думая о том, что уже через две недели надо сдавать эскизы иллюстраций к роману этого дрянного писателя и что зря он взялся за это дело, потому как не нравилась ему эта писанина – а как иллюстрировать то, к чему не лежит душа? Хмуро взглянув на распечатанный экземпляр рукописи, подтянул ее к себе, открыл на заложенной странице и с безмолвным воплем отчаяния начал вчитываться в бездарные строки.

Ближе к обеду он совершенно очумел от чтения, отложил рукопись в сторону и невольно усмехнулся. Если б читатели могли добраться до этого типа, прячущегося за звучным псевдонимом, то непременно бы его удавили. По крайней мере, у него руки чесались неимоверно.

После полудня небо совершенно очистилось, мягкие теплые лучи скользнули по земле, по крыше соседнего дома, крытого новой лоснящейся черепицей, и, наконец, вползли в его комнату. Сразу стали заметны старые рваные обои и покосившаяся люстра с единственным уцелевшим плафоном. Проследив за самым нахальным лучом, добравшимся до шкафа, где сверху наверняка лежал нетронутый слой пыли, Сергей задумчиво пожевал кончик карандаша и снова склонился над рисунком к проклятой рукописи. Он прорабатывал детали, стараясь выехать если не на чувстве, то на технике, уже понимая, что ничего гениального не получится, что сейчас он больше похож на ремесленника, из рук которого выходят пусть грубоватые, но надежные изделия. И невольно стыдился того, что делает, чувствовал неприязнь к мелким буковкам, что непременно появятся в книге, – «художник такой-то». Маленькие такие буковки, их и не заметит никто и никогда, а все равно стыдно.

Наконец ему это совершенно опротивело, Сергей откинулся на спинку кресла и долго смотрел в окно, думая о том, что глаза у нее все-таки необыкновенные. И что он не успокоится, пока не увидит их снова.

Ей было грустно – так грустно, как не было уже очень давно. Стрелка настенных часов перевалила за полночь, на столе мерцал теплый огонек свечи. Так тихо. И так одиноко…

Сколько уже лет она одна? Пять, даже шесть. Это слишком много. Человек не должен жить один.

Все это так. Но что будет, если Он снова найдет ее? А ведь Он обязательно найдет, это лишь вопрос времени. Что будет тогда? Снова бежать, снова начинать все сначала? Как она устала от этого…

Татьяна задумчиво смотрела на огонек свечи, в глазах ее блестели слезы. Как она устала…

Он понравился ей, тот молодой человек, что подвозил ее до города. Спокойный, симпатичный. Талантливый. Она не видела его работ, но знала: они не могут быть плохими. Если бы не эта проклятая безделушка – Татьяна с неприязнью взглянула на узкое обручальное кольцо, – он бы вел себя совсем по-другому. Увы, она не могла его снять. Вернее, могла, но не хотела. Уж лучше быть одной, чем видеть смерть того, кто тебе дорог. Для того и носила это колечко, чтобы хоть как-то отпугивать навязчивых кавалеров.

Она не знала, как поступить. Да, одной плохо. Очень плохо. Слишком много было в ее жизни одиноких ночей, да и вся ее жизнь уже давно стала одним сплошным бегством. Бегством от страха, от ужаса. От того, чья уродливая тень постоянно кружит рядом. От Шорга…

Это был бег по кругу, и Татьяна хорошо это понимала. Трудно убежать от Шорга, но еще труднее сбежать от себя. Может, она сделала ошибку – тогда, шесть лет назад? И надо было пойти с Шоргом, покориться, отдать ему проклятый Браслет? И в придачу отдаться самой? Тогда бы все было по-другому… Татьяна всмотрелась в окно, скользнула взглядом по ярким квадратикам окон соседней многоэтажки. Да, все было бы по-другому. Для нее…

А может, не найдет? Может, нет его уже в этом мире – вообще нет, во всех смыслах? Пропал, сгинул, захлебнулся своей дьявольской злобой? И зря она прячется, зря сторонится людей, сторонится жизни самой? Может, все уже кончилось? Три года и три дня – ровно столько прошло с момента ее последнего бегства. И на этот раз она хорошо замела следы.

Вопрос в том, имеет ли она право втягивать в это Сергея. Хорошо, если Шорг не появится, если он и в самом деле пропал навсегда – бывают же в этом мире чудеса. А если она ошиблась? Ведь тогда он убьет его – просто убьет, и она ничем не сможет помочь. Не сможет помешать, не сумеет. Она сама как загнанный зверь…

Но до чего же плохо быть одной… До чего плохо, когда в целом мире нет родной души, когда не на кого опереться, некому поведать то, что уже который год гложет душу. До чего плохо…

Татьяна откинулась на спинку кресла, устало прикрыла рукой глаза. Нельзя ей этого делать – никак нельзя. Он милый, хороший человек, он еще найдет себя в этой жизни. А с ней он обречен на гибель, и глупо это отрицать. И хватит об этом…

Медленно, никуда не спеша, тянулись минуты. Она смотрела на оплывающий огарок свечи, и взгляд ее был пустым и безжизненным. И лишь когда мерцающий огонек затрепетал, предчувствуя близкую кончину, девушка нагнулась к столику и задула оплывающий огарок. Затем встала и подошла к окну, взглянула на затянутое тучами небо.

Может, ей все-таки вернуться? Пойти к Каину и с плачем просить о прощении? Стать на колени и молить о том, чтобы сжалился и помог? Глупо, не простит и не поможет. Каин всегда держит слово…

Она не знала, что ей делать, не знала, как поступить. Оставалось ждать – и верить в то, что взрастившая ее беспредельность не даст ей пропасть и на этот раз. А Шорг… Шорг все равно получит свое, рано или поздно. Обязательно получит. Да, добро побеждает не всегда. Но зло всегда бывает наказано.

Оранжевый шар солнца уже коснулся горизонта, когда на уютную скамейку в дальнем конце Городского сада опустился высокий молодой человек. Было видно, что он никуда не спешит: удобно устроившись, он развернул купленное минутой раньше мороженое, смял и бросил под скамейку обертку. Видимо, мороженое ему не понравилось, так как он, не съев и половины, небрежным жестом швырнул его на дорожку, в сторону небольшой голубиной стайки. Вспугнутые было птицы дружно поднялись в воздух, но тут же опустились. Крупный белый голубь ловко выхватил из тающей массы крошку ореха, тут же подскочил второй, третий, и вот уже вся стайка сгрудилась над остатками мороженого.

Трудно было понять, из-за чего началась ссора, – послышалось хлопанье крыльев, и тут же голубиная стая сошла с ума. Это не было дракой – скорее это было какое-то исступление, настоящее птичье помешательство. И жертвой его почему-то стал белый голубь – он попытался взлететь, но был мгновенно погребен под грудой своих собратьев. Его били крыльями, его клевали и царапали – не верилось, что все это делали обычные мирные голуби.

Схватка продолжалась несколько минут, затем стая неожиданно взмыла в воздух и в панике кинулась врассыпную, оставив на асфальте окровавленный комок белых перьев. Голубь был еще жив – скребли по асфальту лапки, вздрагивали истерзанные крылья. Уцелевший глаз, подернутый пеленой смерти, непонимающе смотрел в небо.

Молодой человек, все это время пристально наблюдавший за птичьей схваткой, отвел взгляд и улыбнулся. Лениво зевнув, поднялся со скамейки, с удовольствием потянулся, затем не спеша пошел по дорожке, в сторону детских аттракционов. Птицы его больше не интересовали.

Он медленно шел по аллее, внимательно глядя по сторонам, губы его то и дело кривились в презрительной усмешке. Ровно три года – именно столько он ждал этого дня. И сегодня все решится – он это чувствовал, он это знал. Ей не сбежать от него.

– В некотором царстве, в некотором государстве жила-была одна дрянная девчонка, – едва слышно пробормотал он, вглядываясь в лица прохожих, затем не выдержал и рассмеялся: – Танюша, Танюша, это было так неразумно с твоей стороны…

Он свернул на одну из тенистых дорожек, повинуясь одному ему ведомому чувству – просто знал, что идти надо именно сюда. Порывшись в кармане, достал пачку сигарет и неспеша закурил, постоял несколько минут у высокой сосны, смакуя сигаретный дым. Удовлетворенно вздохнул.

Без десяти семь – он взглянул на часы, сплюнул сквозь зубы, затем бросил окурок и спокойно пошел дальше. Уже скоро…

Изящную девичью фигуру он заметил еще издали. Скользнул по ней напряженным взглядом, на секунду нахмурил брови, словно к чему-то прислушиваясь. Затем лицо его посветлело, по губам скользнула ухмылка. Ну наконец-то…

Она подходила все ближе, в какой-то миг ее легкий изящный шаг вдруг сбился, девушка недоуменно оглянулась, затем остановилась. Похоже, она была близка к тому, чтобы повернуть обратно. Но, тряхнув копной русых волос, смело пошла дальше. Он улыбнулся – все та же непокорная бестия. Именно этим она ему и нравилась.

Уже совсем близко. Он вышел из скрывавшей его тени и спокойно пошел навстречу.

В предчувствия надо верить – именно это ей внушили ще в детстве. Могут обмануть глаза, может обмануть слух, но предчувствия не обманут никогда. Ощущение надвигающейся беды появилось еще с вечера, мимолетное, скоротечное – словно тень набежала на залитый солнцем мир. Татьяне вдруг захотелось бежать – куда угодно, лишь бы подальше от этого города. Затем все исчезло, только на душе осталась скользкая неприятная тяжесть. Как будто дотронулась до чего-то гадкого и смрадного.

Весь остаток минувшего дня Татьяна то и дело прислушивалась к себе, убеждая себя – пытаясь убедить, – что ей лишь почудилось. Ну конечно, сама завела себя думами о Шорге, сама испортила себе настроение. Нельзя так больше. И все-таки что-то было. Было – ощущение этого становилось все сильнее, а она гнала и гнала его прочь, с ужасом понимая, что Шорг снова ее нашел. И значит, все начнется сначала…

Этим утром Татьяна впервые шла на работу другой дорогой – трудно было противиться неумолимо вползавшему в душу страху. Понимала, что это глупо, что этим не поможешь, но ничего не могла с собой поделать. Страх был сильнее ее.

Однако, вопреки ожиданиям, ничего не произошло. Напрасно вглядывалась она в лица людей, напрасно пыталась вычислить его. Может, ее страхи и в самом деле глупы?

Ближе к вечеру Татьяна немного успокоилась. Возвращаясь домой, даже пошла привычной дорогой – только для того, чтобы убедить себя в глупости всех своих опасений. Спускались на мир сумерки, в Городском саду было людно и весело. Слышался смех детей, с громким жужжанием вертелась карусель, все выглядело на редкость тихо и спокойно. Может, именно поэтому она не пошла по центральной аллее, а свернула на боковую дорожку – здесь всегда было тихо и уютно. Кроме того, здесь жил симпатичный бельчонок с пушистым рыжим хвостом и дымчатой серой спинкой. Вспомнив о нем, Татьяна улыбнулась и достала из кармана с десяток кедровых орешков – угостить друга. Впрочем, сегодня бельчонка почему-то не было. Глянув по сторонам и не увидев малыша на привычном месте, девушка снова улыбнулась, покачала головой – что ж, встретимся в другой раз – и пошла дальше…

И вдруг словно темной пеленой накрыло мир, Татьяна невольно замедлила шаг, внимательно огляделась. Никого. И все-таки она не ошиблась…

Он был где-то там – Татьяна хмуро посмотрела вперед, ей вдруг нестерпимо захотелось вернуться. Не пойти даже – побежать, бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого гиблого места. Но она не побежала – то, что должно произойти, все равно случится. Так пусть все решится сейчас…

Тряхнув головой, она перекинула сумочку в левую руку и спокойно пошла по дорожке. Пожалуй, даже чересчур спокойно. А может, именно так и надо – пусть видит, что нет в ней страха. Не стоит доставлять ему удовольствие.

Она увидела его сразу, как только Шорг вышел из скрывавшей его тени. Совсем другой – и все равно он. Он, не узнать его было невозможно. Та же кривая надменная ухмылка, те же холодные глаза. Он…

Когда она подошла совсем близко, Шорг заглянул ей в лицо и развел руки в притворной радости:

– А вот и я, моя лапонька. Заждалась? – Он широко улыбнулся, даже слишком широко – улыбка стала похожа на оскал, – затем тихо рассмеялся.

И смеху него был все тот же – тихий и надтреснутый. Татьяна с трудом выдержала взгляд Шорга, всем существом своим ощущая переполнявшую его силу. Очень многим этот взгляд стоил жизни.

– Уйди с дороги, – хмуро сказала она, пытаясь обойти Шорга. Но ничего не получилось: он преградил ей путь, а губы вновь изогнулись в усмешке.

– Не так быстро, кисонька. Дай хоть взглянуть-то на тебя как следует… – Шорг отступил на шаг назад, слегка прищурил глаза. Его взгляд скользнул по изящным ногам в тонких черных чулках, на секунду задержался на бедрах, прополз по груди, оценил симпатичный овал лица.

– Недурно, милая, недурно, вполне симпатичная шкурка. Не так уж плохо для маленькой шелудивой воровки… – Шорг снова посмотрел ей в глаза и ухмыльнулся.

Татьяна промолчала, лишь глаза ее полыхнули жгучим недобрым светом. Он получит свое. Обязательно получит.

– Так как, красавица, прогуляемся? – Шорг попытался взять ее под руку, Татьяна все так же молча оттолкнула его. Улыбка медленно сползла с губ Шорга. Он начинал злиться.

– Глупая дрянь… – Голос Шорга изменился. – Ты так ничему и не научилась. – Он быстро шагнул вперед и схватил девушку за плечи, Татьяна невольно вскрикнула. – Отдай Браслет, дура!

– Никогда… – Голос девушки был едва слышен, она ожесточенно пыталась вырваться. – Отпусти, или я опять… уйду…

– Лжешь, как всегда… – Шорг натянуто рассмеялся. – На этот раз, милая, я тебе этого не позволю. Кроме того, я никогда не поверю, что ты так просто оставишь такую роскошную шкурку – бьюсь об заклад, тебе стоило больших трудов ее раздобыть. И еще, кисонька: я не прочь познакомиться с ней поближе… – Шорг притянул девушку к себе и жадно припал к ее губам.

И тут что-то произошло. Татьяна почувствовала, как кто-то рванул Шорга в сторону, тут же послышался глухой звук удара. Охнув, Шорг медленно осел на асфальт.

– Вот черт… – раздался совсем рядом знакомый Татьяне голос. – Ничего, что я вмешался?

Это был Сергей. Татьяна несколько секунд смотрела на него непонимающим взглядом, затем ее сердце наполнилось ужасом. Только не это…

– О господи… – прошептала она, все яснее понимая чудовищность произошедшего. – Что же ты наделал…

Сергей нахмурился. Было видно, что он ожидал совсем других слов.

– Прости, если что не так… – пожал он плечами. – Я думал, просто какой-то тип пристает. Не бойся, он сейчас придет в себя. – Сергей озадаченно взглянул на Шорга. – Я посажу его на скамейку…

– Оставь его… – Татьяна торопливо схватила за руку нагнувшегося было Сергея. – Ты ничего не понимаешь. Уходи, прошу тебя. Уходи, пока он тебя не увидел. Быстрее!

И тут же послышался тихий надтреснутый смех.

– Никак кавалер, Танюша? Милая моя, так ведь это же все меняет… – Шорг не торопясь уселся на асфальте, потер подбородок, тряхнул головой. – Теперь мы быстро все уладим… – Он не без труда поднялся на ноги, его слегка покачивало, но на губах уже играла все та же кривоватая ухмылка.

– Поздно… – простонала Татьяна, невольно пытаясь закрыть, заслонить собой Сергея. – Что же ты наделал…

– Симпатичный малыш, – с издевкой произнес Шорг, глядя на Сергея, затем снова заглянул Татьяне в глаза: – Как, милая, устроим обмен? Его жизнь в обмен на Браслет..

– Оставь его! – В голосе девушки мелькнуло отчаяние. – Ведь это наши дела, Шорг… Только ты и я, и никого больше. Ведь он ни при чем!

– Ты так думаешь? – ухмыльнулся Шорг. – У меня на этот счет совсем другое мнение. И еще: ты ведь знаешь, я не люблю долго ходить в одной шкуре.

– Я не совсем в курсе ваших отношений. – Сергей хмуро взглянул на девушку. – Если хочешь, я могу уйти. Но лучше, если мы уйдем вместе.

– Ну зачем же так спешить? – Губы Шорга снова изогнулись в ухмылке. – У нас намечается очень содержательный разговор.

– Я так не думаю. – Сергей потянул девушку за собой. – Пошли.

– Не так быстро. – Шорг удержал Татьяну за руку. – Мы еще не обсудили все детали. Ведь так, Танюша?

– Отпусти ее! – Сергей угрожающе шагнул к сопернику, и тут же Татьяна встала между ним и Шоргом.

– Не смотри ему в глаза! – с мольбой в голосе сказала она. – Его глаза несут смерть… Пошли отсюда… – Она вырвала руку из ладоней Шорга и теперь уже сама потянула Сергея в сторону.

– Это глупо, милая… – Шорг осуждающе покачал головой. – Ты ведь ничем уже ему не поможешь. Он мой!

Татьяна не ответила. Мельком оглянувшись на Шорга, быстро пошла прочь, крепко держа Сергея за руку.

– И все равно у тебя нет выбора. Даю тебе ровно сутки, до завтрашнего вечера! – донесся до них насмешливый голос Шорга. – Но ни секундой больше!

Лишь когда этот странный человек остался далеко позади, Татьяна слегка убавила шаг. Свернув на боковую улочку – в обход Городского сада, – взглянула на Сергея, и тут же отвела взгляд. Ее глаза были полны слез.

– Извини, что так получилось, – произнес Сергей, пытаясь как-то сгладить ситуацию. – Просто этот тип держал тебя, а я… как раз шел мимо. Ну, я и решил, что он пристает к тебе.

– Ты ничего не понимаешь… – Голос Татьяны был очень тихим. – Ничего не понимаешь…

– Послушай, если этот мужик против тебя что-то имеет, ты только скажи. У меня есть приятели – серьезные ребята, они все устроят. Только пожелай, и этого козла в асфальт закатают, кем бы он там ни был. Я серьезно.

– Прости меня, Сережа. Это моя вина… – Татьяна тихо всхлипнула, Сергей поморщился – это уже слишком. Что бы там у них ни случилось, все это, в сущности, выглядело полной ерундой. Женщины так впечатлительны…

– Вот что, – сказал он, останавливаясь, затем аккуратно взял девушку за плечи. – Для начала давай договоримся: перестань реветь, хорошо? И давай я провожу тебя домой, а там будет видно. Где ты живешь?

– Здесь близко. Недалеко уже…

Это и в самом деле оказалось рядом. Когда девушка поднялась по ступенькам к дверям подъезда, Сергей на секунду остановился, затем все же шагнул следом – лучше проводить до самых дверей. Так будет надежнее.

Ее квартира оказалась на третьем этаже. Пока Татьяна искала в сумочке ключ, Сергей стоял рядом, чувствуя себя ужасно неловко.

– Таня, еще раз извини за то, что все так получилось. Может, я и в самом деле зря влез в ваши дела. А сейчас мне пора. – Он шагнул было к ступенькам, но девушка удержала его за руку.

– Ты не можешь уйти, – сказала она очень тихо. – Ты погибнешь.

Сергей хотел было засмеяться, но осекся: он вдруг понял, что Татьяна говорит правду. Или хотя бы верит в то, что говорит.

– Эту ночь ты проведешь здесь, со мной. – Голос девушки по-прежнему был тихим, в глазах ее стояла непонятная Сергею грусть. – И прости меня, если сможешь. Заходи. – Татьяна открыла дверь и шагнула в темный коридор.

Через секунду в прихожей зажегся свет. Сергей зашел следом, все еще сомневаясь в душе, правильно ли он поступает. Закрыв дверь, Татьяна взглянула на него и впервые за этот вечер улыбнулась:

– Разувайся и проходи в гостиную. Мне надо переодеться…

Квартира у нее оказалась весьма просторной – комнаты четыре, даже пять. Внимание Сергея сразу привлекли дорогая мебель, огромный телевизор, коллекция холодного оружия на роскошном красном ковре. Да и прочая обстановка была под стать – дорогие тисненые обои, изящная хрустальная люстра, большая библиотека – вероятно, не меньше трех тысяч томов.

Вошла Татьяна. Сергей взглянул на нее и невольно вздрогнул – до того она была красива. Теперь на ней было легкое зеленое платье – пожалуй, даже слишком легкое. Сергей не без труда проконтролировал свой взгляд, не дав ему опуститься туда, куда не следовало. Впрочем, это усилие явно не осталось не замеченным для Татьяны. Подойдя к Сергею, она как-то виновато улыбнулась, затем медленно и нежно его поцеловала.

– Расслабься, Сережа, – сказала она, проведя рукой по его волосам. – Я ведь знаю, что нравлюсь тебе. Все очень просто: здесь только ты и я, и эта ночь у нас с тобой – единственная. Так уж получилось. – По лицу девушки снова скользнула тень. – Сейчас я приготовлю ужин, ты пока можешь посмотреть телевизор…

Татьяна вышла. Взяв со столика пульт, Сергей включил телевизор и сел в кресло, думая о странном поведении девушки. Впрочем, он довольно быстро перестал ломать голову и сосредоточился на приятном. Что ни говори, а Татьяна и в самом деле на редкость красива…

Еду на стол Татьяна собрала очень быстро. Не мудрствуя лукаво нарезала ветчины, хлеба, открыл а пару банок какого-то паштета. Затем распластала на тарелке с пяток помидоров, несколько огурцов, рядом поставила солонку. Последним элементом импровизированного ужина оказалась пузатая, темного стекла, бутылка, ее горлышко было залито то ли смолой, то ли воском. Улыбнувшись, девушка поставила на середину стола высокий кованый канделябр, чиркнула спичкой. Витые, слегка оплавленные свечи взялись ровным теплым пламенем, Сергей не без удивления смотрел на все эти приготовления: Наконец Татьяна щелкнула выключателем, погасив свет, затем столь же решительно выключила телевизор. Сев за стол, с улыбкой взглянула на Сергея:

– Садись, Сережа.

Сергей придвинул стул и сел, чувствуя себя очень неловко. Девушка снова улыбнулась:

– Расслабься, Сережа… – Татьяна взяла бутылку, небольшой кривой нож – минутой раньше она сняла его со стены, осторожно срезала с горлышка воск. Затем, слегка покачивая пробку, аккуратно вынула ее. – Это не простое вино, Сережа, его секрет знают только ведьмы. – Татьяна посмотрела Сергею в глаза, и снова он поразился ее неземному взгляду.

– Хочешь сказать, что ты ведьма? – Сергей не смог сдержать улыбку.

– Немножко… – Татьяна придвинула бокалы, аккуратно наполнила их вином. Вино оказалось очень темным, почти черным, с густым красноватым отливом. Сергей уловил исходивший от него тонкий нежный аромат.

– Держи… – Татьяна протянула бокал, Сергей аккуратно взял его за тонкую витую ножку. – Это вино пьют тогда, когда мужчина встречается с женщиной.

– Любовный напиток? – Сергей едва заметно улыбнулся.

– Да, – как-то очень серьезно ответила девушка. – Пей… – Она слегка пригубила напиток, пробуя его на вкус, затем медленно осушила бокал.

Вино было прохладным и терпким. Поставив на стол пустой бокал, Сергей прислушался к своим ощущениям. На секунду у него закружилась голова, он даже схватился за край столика. Пламя свечей заметно раздвоилось, затем медленно пришло в норму. Или не пришло? – Сергей отметил, что пламя стало гораздо ярче, а тени более густыми и контрастными. Затем по жилам побежало приятное тепло, Сергея охватила непонятная радость. Он с удивлением ощутил, как надулись и округлились мышцы. Взглянул на девушку – и поразился произошедшим с ней переменам. Ее бездонные темные глаза пылали искрами огня, на щеках проступил густой румянец. В ней все манило и пленяло, Сергей смотрел в глаза Татьяны и думал о том, что никогда не сможет передать на бумаге этот дивный неземной взгляд.

– Теперь надо немного поесть, – сказала девушка, придвинув к нему тарелку с ветчиной, затем аккуратно взяла верхний кусочек, осторожно надкусила – и даже это простое действие в ее исполнении выглядело удивительно привлекательным.

Кивнув – слов у него не было, – Сергей взял кусок ветчины и стал молча жевать, чувствуя, как разливается по телу приятная истома. Он ел, Татьяна смотрела на него и улыбалась.

– А теперь пошли… – Она встала, осторожно подняла канделябр. Дрогнуло пламя свечей, метнулись по стенам призрачные тени. Сергей медленно поднялся и пошел вслед за девушкой.

Комната оказалась небольшой, но уютной – судя по всему, это была спальня. Как и в гостиной, обстановка выглядела очень богато, большую часть комнаты занимала роскошная кровать.

Поставив канделябр на маленький резной столик, Татьяна обернулась и взглянула на Сергея. Затем слабо улыбнулась – и не понял Сергей, чего в этой улыбке было больше: радости или боли.

– Я не знаю, что и как будет дальше, – сказала она, подойдя ближе, – но эта ночь принадлежит нам, и никто в целом мире не сможет ее отнять. А теперь иди ко мне… – Татьяна медленно развязала золотой поясок своего платья. Невесомая ткань, на секунду задержавшись на плечах, призрачной волной скользнула на пол…

Она и в самом деле была прекрасна – в каждом своем движении, даже малый жест ее приводил его в восторг. Целуя нежные влажные губы, скользя пальцами по ее божественному телу, Сергей думал об одном: если это у них и в самом деле единственная ночь, то пусть она длится вечно…

Однако утро все же наступило. Татьяна спала, прижавшись щекой к его плечу, ее дыхание было тихим, почти незаметным. Но стоило Сергею шевельнуться, как она тут же открыла глаза.

Он с удовольствием следил за тем, как она одевается, затем быстро оделся сам.

– Сейчас мы перекусим и съездим в одно место. – Татьяна быстро взглянула на Сергея, потом, словно стыдясь чего-то, опустила глаза. – Это недалеко, полчаса на автобусе.

– Я могу сходить за машиной.

– Хорошо, но тогда мы пойдем вместе.

– Как хочешь… – Сергей пожал плечами и пошел умываться.

Завтрак был быстрым и бесхитростным – похоже, вопросы кулинарии Татьяну не особенно интересовали. Ели они молча, девушка явно была не в духе. Позавтракав, она даже не стала убирать со стола.

– Нам пора. – Татьяна виновато взглянула на Сергея. – У тебя есть спички?

– Зажигалка… – Сергей полез в карман, но Татьяна остановила его.

– Хорошо, пока не надо. Пошли…

До дома Сергея им пришлось добираться на автобусе. Всю дорогу Татьяна молчала, слегка прикрыв глаза, – казалось, она к чему-то прислушивается. Это было странно, но Сергей после недолгих колебаний все же решил не приставать с расспросами. Захочет, объяснит сама.

От автобусной остановки тоже шли молча. Лишь подойдя к своему дому, Сергей счел нужным нарушить молчание:

– Вот и моя фазенда. – Он открыл калитку, пропустил Татьяну вперед. – Разумеется, до твоих апартаментов ей далеко. Зайдешь в дом?

– Нет, Сережа. Нам надо торопиться. Да, забыла спросить, у тебя найдется канистра бензина? – Девушка посмотрела ему в глаза.

– Никак запалить что хочешь? – Сергей невольно усмехнулся. – Я вообще-то чту Уголовный кодекс.

Татьяна не ответила и продолжала требовательно смотреть на него.

– Да есть у меня бензин, есть, – пожал плечами Сергей. – Взять?

– Да, Сережа… – Девушка отошла и стала ждать.

А у нее характер, подумал Сергей и пошел открывать гараж.

Выгнав машину на улицу, он запер гараж, затем галантно распахнул перед девушкой дверцу.

– Прошу, мадмуазель…

Татьяна села, Сергей торопливо обошел машину и плюхнулся на водительское сиденье.

– Итак, мисс, куда едем? – Он улыбнулся, пытаясь хоть как-то развеселить девушку.

– Помнишь то место, где мы встретились? На трассе?

– Конечно. – Сергей кивнул.

– Нам туда…

До выезда из города снова ехали молча. Лишь когда миновали транспортную развязку, он взглянул на Татьяну:

– Может, расскажешь все-таки, куда и зачем мы едем?

– Да, Сережа. Только чуть позже. Просто верь мне…

Он не стал настаивать – раз не хочет говорить, значит, на то есть причины. Сергей крутил баранку и размышлял о том, что Татьяна ему нравится – нравится так, как не нравилась еще ни одна девушка в жизни. Было в ней что-то особенное, что-то такое, что сразу притягивало внимание. Не внешность, теперь он сознавал это совершенно ясно. Да, она красива, но главное в ней не красота, а нечто неуловимое, такое, что постоянно ускользало от его взгляда. Именно это он пытался передать в так и неоконченном портрете, именно это незримой цепью приковало его к Татьяне.