Текст книги "Помрачённый Свет"

Автор книги: Антон Ханыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Например, атланы, основатели империи, жили на северо-западе столицы в огромной крепости – Цитадели. Высокие, красивые, бледные и светловолосые – они были народом, избранным самим Светом для великой миссии, с которой прекрасно справились, пусть и по воле нелепого случая. Как и все светлые существа, атланы тоже растеряли часть сил из-за смещения полярностей, но им удалось сохранить свой авторитет и централизованное управление, спася тем самым цивилизацию, находящуюся на грани уничтожения после Катаклизма. И поныне Атланской империей правил кардинал, опираясь на помощь архиепископов и епископов. Все они, естественно, были атланами.

– Равенства нет даже среди созданий Света, – снова усмехнулся Ахин. – Так разве в этом мире возможен баланс?

Рядом с Цитаделью располагался квартал фей, отгороженный стеной от остального города. Крылатые предпочитали держаться обособленно, считая себя исключительным народом с тонкой душевной организацией. Примерно так они оправдывали присущие им лень, эгоизм, гордыню, пьянство и чрезмерную любвеобильность. При этом феи даже не пытались скрыть свои наклонности.

– Конечно, они любое извращение могут представить в таком виде, что оно покажется самым безобидным проявлением высоких чувств, – пробормотал юноша, покосившись на узкое окно. – Богема, наделенная авторитетом, властью и богатством. Жуть…

К югу от Цитадели обосновались гатляуры, создав таким образом торговый квартал. Раньше их община редко шла на контакты с другими созданиями Света, но после Катаклизма им пришлось вступить в Атланскую империю, где они открыли в себе талант к торговле. А высокий боевой потенциал и животные инстинкты пригодились им в организации охраны правопорядка. Торговцы и наемники – гатляуры пойдут на все, чтобы их сплоченный народец ни в чем не нуждался и не подвергался никаким угрозам извне.

– Однако если какое-либо дело не будет представлять интереса для их общины, то гатляуры даже не почешутся, – отметил Ахин, разглядывая огромный список финансовых операций, от которого тянулись стрелочки к торговому кварталу.

Самый крупный район Камиена – рабочий. В нем проживали преимущественно люди, которые занимались ремеслом, мелкой торговлей, земледелием на пригородных участках, строительством и прочими вещами, без которых невозможна жизнь любого города. Связь со Светом у человеческой расы не слишком сильна, да и никакими особыми способностями люди никогда не обладали, но для нынешней Атланской империи они важны своей многочисленностью. Человечество в новом мире представляло собой необходимый средний слой населения, не имеющий привилегий атланов, фей или гатляуров, но обладающий куда большими правами, нежели порождения Тьмы. Налогооблагаемое население страны с нормальной работой, до которой не допускают рабов. Жизнь людей в Атланской империи очень даже неплоха.

– А еще они составляют основу городской стражи и армии. Пушечное мясо, – позлорадствовал Ахин, увлекшись рассуждениями вслух. – Их бросают на беглых невольников, бандитов из южных лесов и демонов Пустошей, и они мрут в огромных количествах. Почему? Во-первых, их снабжают откровенно плохим оружием и неоднократно чиненой броней. Во-вторых, никто особо не заботится об их обучении ратному делу. А в-третьих, люди плодятся с огромной скоростью, поэтому верхушка Атланской империи посчитала, что можно с наибольшей пользой для страны осуществлять «контроль за популяцией», отправляя этих созданий Света небольшими отрядами на самоубийственные задания. Но если солдаты выживают, то со временем набираются опыта и становятся действительно грозной силой. Настоящая атланская армия – это уже не бездельники и калеки из городской стражи… Ладно.

Одержимый отложил карту в сторону, так и не поняв, чего от него хотела Элеро. Однако, посмотрев на оставшуюся кипу бумаг, Ахин решил, что сегодня выполнить оставшуюся работу он все равно не успеет, и снова взялся за карту. Слишком уж редко ему удается разнообразить рутину, надо пользоваться случаем.

Далее по тексту пошли всевозможные мелкие счета людей, великанов и даже карликов, которые, в общем-то, уже вымерли. Забавное дело – низкорослый народец канул в небытие, а проценты продолжают расти. Элеро не прощает долгов даже мертвецам.

– М-да, – вздохнул Ахин, обнаружив несколько надписей рядом с Темным кварталом. – А вот и порождения Тьмы… Деньгами они, естественно, не смогут расплатиться с хозяйкой. А вот иметь под рукой десяток-другой отчаявшихся доходяг, которые выполнят любой приказ, лишь бы им списали часть долга… Да, это похоже на Элеро.

На востоке Камиена располагались задыхающиеся в зловонии сточных каналов трущобы, но Темный квартал находился еще дальше, окруженный огромной стеной, отгораживающей проживающих там порождений Тьмы от всего остального мира. Впрочем, темные за последние десятилетия настолько смирились со своей рабской судьбой, что теперь стена скорее была памятником, нежели имела какое-то практическое назначение.

Большая часть выживших порождений Тьмы – сонзера. Мифы гласят, что в незапамятные времена они были атланами, которых прокляли собственные сородичи за некое предательство, из-за чего от них отвернулся сам Свет. Их светлая кожа обрела цвет древесного угля, волосы почернели, да и в остальном сонзера стали как бы противоположностью своих бывших сородичей. Какова доля правды в этом мифе – неизвестно, хотя само слово «сонзера» можно перевести с древнего атланского наречия как «проклятый». Как бы то ни было, их взаимная ненависть так велика, что даже если бы никогда не было противостояния Света и Тьмы, эти два народа все равно бы развязали Вечную войну, объединив под своим началом по половине мира.

– Гордые сонзера, а кто они теперь? Слуги, лакеи, официанты, уборщицы, чернорабочие и так далее… Это им еще повезло так устроиться в Атланской империи. Если бы не благородная стать и достаточно привлекательная внешность, благодаря которой богачи и аристократы созданий Света определили их в сферу обслуживания, то пришлось бы сонзера стать самыми ничтожными рабами. Хотя изнасилования служанок и избиение слуг в Камиене не запрещаются, – Ахин машинально почесал левую сторону головы, соскабливая засохшую кровь. – А то даже и поощряются…

Вместе с сонзера в Темном квартале проживали силгримы, саалеи и демоны. Последних было не очень много, потому что создания Света посчитали их слишком опасными и бесполезными в городской среде. Действительно, высокие, мускулистые, горбатые существа с багровой кожей и жуткими мордами вызывали вполне оправданные опасения, даже если вспомнить, что после Катаклизма у них не осталось никаких особых способностей, кроме огромной физической силы. Поэтому тем демонам, которым великодушно позволено быть рабами, спиливали рога и шипы, растущие из плеч, локтей и коленей, вырывали когти и на всякий случай отрубали хвост, а еду выдавали в таком количестве, чтобы они находились на грани истощения.

Говорят, в Пустошах обитает племя свободных демонов, кочующих с места на место и периодически совершающих набеги на амбары и склады небольших приграничных городков и деревень. Но они практически никогда не вступают в открытый бой, а предпочитают трусливо бежать от опасности. Их можно понять – слово «выжить» сейчас значит для них намного больше, нежели «жить достойно», «воинская слава», «честь» или какая-нибудь «борьба за справедливость». Но во времена Вечной войны эти могучие создания были основной ударной силой армии Повелителя Тьмы, которая сметала ряды противника, оставляя после себя изуродованные тела и реки крови.

– А теперь они – либо трусливые налетчики, либо грузчики и мусорщики. Униженные, подавленные и изможденные, – вздохнул Ахин. – Так выглядят последствия победы «добра над злом», да? Сомневаюсь. Я вообще не вижу здесь добра. Чего, к сожалению, не могу сказать о зле…

Силгримы, проживающие в Темном квартале, считались дальними родственниками рода демонов, вот только они совершенно не похожи друг на друга. Невероятно тощие силгримы имели серую кожу, жидкие волосы, непропорционально длинные конечности и перепончатые крылья, которые позволяли им совершать короткие перелеты. Создания Света держали их в городе для быстрой доставки писем и нетяжелых грузов, ни для какой для иной работы тщедушные существа не годились. И они вполне успешно справлялись со своими курьерскими обязанностями, но достаточно часто дети светлых избивали беспомощных доходяг просто ради забавы.

– Потом их за это еще и похвалят…

А вот у взрослых имелись свои забавы, напрямую связанные с расой саалей. Речь идет о продажной любви, легкомысленных ярких танцах и прочих услугах весьма интимного характера. Саалеям удалось удивительно ловко занять эту нишу, и теперь без них невозможно даже представить жизнь в Атланской империи, что, в общем-то, наглядно демонстрирует уровень нравственности в государстве атланов.

– Нет, это я еще могу понять, – Ахин задышал чаще, глядя на карту столицы, где отдельным символом была помечена небольшая улица, на которой находились бордели и прочие увеселительные заведения на любой вкус и кошелек. – Перед ними действительно сложно устоять.

Прелестные порождения Тьмы внешне очень походили на человеческих девушек, но при этом их легко можно отличить от людей, если хорошенько присмотреться. Саалеи бывают трех видов – птичьи, животные и змеиные, и каждому из них присущ конкретный набор уникальных характеристик. Например, птичьи саалеи имеют яркое оперение в области лба, наподобие высокой короны, а также на копчике и руках. Для полета этих перьев явно недостаточно, но они идеально подходят для возбуждающих танцев и ярких представлений. А животные саалеи привлекают клиентов своими очаровательными ушками, шершавым язычком, миленьким личиком, хвостиком и мягким пушком на причинных местах. Пожалуй, наиболее непопулярными и малочисленными считаются саалеи змеиного вида. Они характеризуются наличием чешуи на бедрах, спине, плечах и шее, холодным телом, специфическим разрезом глаз, острыми зубками и узким раздвоенным языком. Поэтому и клиентура у них с достаточно… необычными вкусами.

Аели, давняя подруга Ахина, как раз принадлежала к числу змеиных саалей. Она часто жаловалась на посетителей борделя с не самыми здоровыми наклонностями, но ей все равно приходилось мириться со своей участью. Жить-то хочется.

– Да уж, близость с холодной девушкой – не самое нормальное желание, – согласился одержимый, мысленно пересчитав все свои деньги. – Но у них хотя бы клиенты обеспеченные. За более дешевой любовью надо идти в трущобы…

С другой стороны, он уже давно знаком с Аели, и между ними было всякое. Некоторые утверждают, что провести ночь с холоднокровным созданием – примерно то же, что переспать с трупом. Но это лишь заблуждение. Если перешагнуть через предрассудки и разориться на крупную сумму, то станет очевидно, что саалеи просто созданы для плотских утех. Об этом говорит даже то, что они могут забеременеть от кого угодно, но у них всегда рождаются только девочки-саалеи соответствующего вида.

– Ну нет. Хоть кожа змеиных саалей и холодна, но их объятья совсем не похожи на мертвецкие. Правда, с мертвецами мне не доводилось обниматься, так что… Кстати! Раз речь зашла о трупах…

Ахин пробежался глазами по карте и нашел на ней печально известный Могильник. По сути, весь город представлял собой огромное кладбище с роскошным поместьем в центре для светлых хозяев и убогими хибарами на окраине, в которых проживала работающая там нежить. Люди, ожившие от действующего по сей день древнего заклинания, становятся порождениями Тьмы и рабами Атланской империи. Раньше чудовищное проклятие поражало всех, но изначальной темной сущности больше нет, так что из мертвых восстают лишь отдельные представители податливой человеческой расы, да и то очень редко.

Одержимый почти ничего о них не знал и рассчитывал увидеть хоть какую-нибудь справку, но никаких надписей вокруг Могильника не обнаружил. Похоже, этим регионом занимается другая ростовщическая контора.

– Жаль, – Ахин отложил карту в сторону, окончательно разочаровавшись в ее информативности. – А я так хотел узнать о нежити побольше. Мы чем-то похожи – я был человеком и стал порождением Тьмы, они были людьми и стали…

Одержимый вздрогнул от неожиданности, когда дверь с грохотом отлетела в сторону. В полуподвальное помещение ввалилась пьяная Элеро. Ее белая туника была забрызгана вином и еще чем-то очень подозрительным, волосы растрепаны, а по мерцающим крыльям поочередно проплывали волны рвотно-зеленого и блаженно-розового цветов.

– О, ты еще здесь? – поинтересовалась фея, пытаясь сконцентрировать взгляд на своем невольном работнике. – Я же позволила тебе уходить с наступлением темноты.

«И правда, что-то я засиделся», – Ахин слишком увлекся, рассматривая карту, которая в итоге ничего нового ему не открыла. Поспешно складывая разбросанные по столу бумаги в ровные стопки, он извиняющимся тоном пробормотал:

– Сегодня с утра я провинился перед вами, поэтому решил вечером побольше поработать и не заметил, как…

Хихикнув, Элеро покачивающейся походкой приблизилась к письменному столу и изящно-пьяным движением села на колени растерявшегося юноши.

– А, так ты хочешь сделать хозяйке приятно? – фея прильнула к нему и томно прошептала на ухо: – Похвально. А хочешь, хозяйка сделает приятно тебе?

Кровь отлила от головы Ахина. Он совершенно не знал, как ему вести себя. Отказать ей? Элеро может тут же обидеться и убить. Согласиться? Тогда она убьет его завтра, когда протрезвеет и все вспомнит. Если вспомнит…

«Проклятье, что же делать? – мысли суматошно бегали в голове одержимого, назойливо напоминая, что промедление тоже ни к чему хорошему не приведет. – Это же фея, я не имею ни малейшего представления об их среднем поле и точно сделаю что-то не так! Да у фей даже груди нет! Это же как с маленькой девочкой или даже… Фу, мерзость! Что делать, что делать?! Кажется, я знаю, как умру…»

Крылья Элеро мелко задрожали, по ним пробежала грязно-желтая рябь. Издав протяжный стон, фея судорожно дернулась, и в следующее мгновение ее вырвало прямо на плечо Ахина.

«Мой камзол…» – с сожалением подумал одержимый, пытаясь мягко отстранить от себя Элеро, уткнувшуюся лицом в собственную рвоту. К счастью, фея больше не домогалась его, а только продолжала бормотать какой-то бред, надувая крохотные зеленоватые пузырьки в уголках губ.

Тяжело вздохнув, Ахин встал из-за стола, взял на руки почти невесомую хозяйку и отнес в центральный зал особняка.

«Тут ее найдет кто-нибудь из прислуги», – решил юноша и усадил пьяную до потери сознания фею в огромное кресло. Она тут же завалилась набок, повиснув на массивном подлокотнике.

Сокрушенно покачав головой, одержимый снял с себя испачканный камзол, брезгливо смахнул с него кусочки каких-то фруктов и аккуратно сложил. Свою единственную приличную одежду ему придется нести в руках.

На улицу Ахин вышел через заднюю дверь, чтобы не попадаться лишний раз на глаза изрядно подвыпившим благородным господам. По дороге до Темного квартала ему и без того предстоит несколько раз встретиться со стражей на воротах, патрулями и просто припозднившимся созданиями Света, от которых можно ожидать чего угодно.

«Так выглядит мир, в котором Свет победил Тьму. “Добро” победило “зло”…» – печально усмехнулся Ахин, шагая сквозь ночь по направлению к Темному кварталу. К месту, которое считал своим домом.

***

Ахину все же удалось добраться до Темного квартала и не нарваться при этом на неприятности. Но порой приходилось скрываться в подворотне, перебегать из тени в тень и притворяться обычным человеком, пряча абсолютно черные глаза. Увы, последнее срабатывало только с людьми, потому что многие другие создания Света могли чувствовать «темный душок», исходящий от одержимого. А вот порождения Тьмы, наоборот, чуяли в Ахине человека, что порой приводило к неловким и даже опасным ситуациям.

К счастью, многие темные знали юношу в лицо. Но иногда пристальные взгляды силгримов вызывали у него раздражение. Ведь бывали случаи, когда неосторожные жители трущоб забредали в Темный квартал, а на утро их обескровленные тела – порой даже без пары-тройки конечностей – находили в какой-нибудь сточной канаве. Искали ли потом виновных? Нет, ведь обитатели самых нищих районов Камиена были примерно так же презираемы, как порождения Тьмы, только считались свободными. Но кому нужна свобода, если весь выбор ограничивается лишь смертью от болезни, смертью от голода, смертью от ножа какого-нибудь отморозка, убивающего ради помятых медяков, или смертью от зубов силгрима, пристрастившегося к светлой крови?

Дом, в котором жил Ахин, стоял почти у самой городской стены. Идти до него приходилось долго – на витиеватых улицах Темного квартала могли заблудиться даже старожилы. Дело в том, что порождениям Тьмы запрещалось селиться в Камиене где-либо еще, кроме отведенного им района. Поэтому здесь к зданиям постоянно пристраивались этажи и помещения, на любом свободном месте возводились хлипкие халупы, а самые жалкие темные ютились прямо на земле под дырявыми навесами или уходили жить в канализацию, рискуя стать пищей для обитающих там бесов.

«За что мне все это?» – Ахин постоянно задавал себе один и тот же вопрос, когда вставал перед дверью своего дома. Внутри его ожидала вечная сырость, пыль, скрипучий пол, темнота и запах испортившейся еды. Он жил в небольшой комнате, в которой помещалась лишь узкая кровать, грубо сколоченный ящик с личными вещами, стул и небольшой захламленный столик. Соседи одержимого были достаточно мирными существами, но крайне необщительными, что, впрочем, юношу вполне устраивало. Подобную жизнь можно даже назвать хорошей, но лишь по меркам порождений Тьмы.

«Слабое утешение…» – Ахин повернулся и пошел дальше по улице. Сегодня был довольно странный и напряженный день, но спать почему-то не хотелось. С другой стороны, прогулка по Темному кварталу посреди ночи – не лучшая затея.

– Навещу, пожалуй, старика, – решил юноша, опасливо посматривая по сторонам. – Обещал же зайти на днях…

Пожилой сонзера по имени Киатор был Ахину кем-то вроде отца и учителя. Именно он научил одержимого читать и писать, дав шанс на лучшую жизнь, какую себе могло позволить порождение Тьмы. Старик и сейчас собирал вокруг себя толпы детей из Темного квартала и рассказывал им истории прошлого, объяснял устройство мира и учил всему, что знал сам. Этот сонзера все еще верил, что темный род не обречен на вечное рабское существование, поэтому прикладывал все усилия, чтобы будущие поколения порождений Тьмы не утратили цивилизованный облик, не разорвали связь с великим прошлым и не забыли, кто они есть на самом деле.

Киатор жил недалеко от дома одержимого, но путь к нему пролегал через самые темные и грязные переулки. Поэтому Ахина не слишком удивила встреча с каким-то молодым сонзера, валяющимся в вонючей луже с пеной у рта, и силгримом, который сначала пытался привести товарища в чувство, а потом достал заточку, вскрыл вену бьющемуся в конвульсиях наркоману и присосался к ране, жадно глотая густую черную кровь. Обычная судьба тех, кто умудрялся раздобыть дурманящее зелье.

Ахин постучался в дверь небольшой лачуги на окраине квартала и вошел. Киатор сидел у очага и писал что-то в книге, сшитой из нескольких тетрадей.

– Есть хочешь? – спросил сонзера, даже не взглянув на гостя.

В котелке на огне кипело жидкое варево. Выглядело аппетитно, но лучше не знать, из чего оно приготовлено.

«Опять забыл…» – только сейчас понял юноша. Еще один сомнительный плюс одержимости – отсутствие чувства голода. Однако это вовсе не означало, что можно обойтись совсем без еды.

– Нет, я поужинал.

Ахин сел напротив старика и стал ждать. Перевернув страницу книги, Киатор написал еще несколько строк, неторопливо перечитал их и отложил перо в сторону.

– Врешь ведь.

– Вру, – согласился одержимый. – Просто я не хочу есть.

– Ты никогда не хочешь есть. Помирать теперь из-за этого, что ли?

Спорить с пожилым сонзера бессмысленно, оба прекрасно знали, чем все закончится. Молча поднявшись, юноша достал с полки две почерневшие тарелки и вернулся на место, протянув посуду Киатору. Старик снял котелок с огня, разлил похлебку и принялся за еду.

«Сам, небось, первый раз за день ест», – подумал Ахин, но все же присоединился к скромной трапезе, чтобы не обидеть его.

Ели тоже молча. Одержимый справился быстрее и теперь сидел, меланхолично разглядывая обстановку жилища. Киатора очень уважали в «приличных» кругах Темного квартала, но жил названный отец Ахина ничуть не лучше других. И хотя сам он давно уже не работал, но каким-то образом умудрялся помогать тем, кто заслуживал его помощи и нуждался в ней.

– Что с камзолом, почему от него несет какой-то кислятиной? – проворчал Киатор, отложив опустевшую тарелку.

Ахин поднял одежду, которую машинально положил рядом с собой, и бросил ее на лавку к входной двери.

– Немного испачкался по дороге домой.

«Опять врешь», – читалось в пронзительном взгляде старика, но Киатор промолчал. Очевидно, все еще будет сказано.

– Вот, – Ахин достал серебряную монету и положил перед сонзера. – Ты знаешь, как использовать деньги с большей пользой.

– Украл?

– Можно сказать, что заработал.

– Тогда эта монета принадлежит тебе.

– Кому-то она нужнее, чем мне, – вздохнул юноша. – Я и так неплохо устроился. Благодаря тебе. И быть может, так ты сможешь помочь кому-то еще.

Киатор кивнул, и серебряная монета исчезла в серой морщинистой руке. Все это время старик внимательно смотрел на одержимого, словно пытался оценить его для какого-то важного дела. Но какие важные дела могут быть у рабов?

– У тебя кровь на волосах, – насторожился Киатор. – Твоя?

«Об этом тоже забыл… И в таком-то виде я шел по городу, стараясь не привлекать лишнего внимания?» – печально усмехнулся Ахин.

Беспокойство сонзера вполне оправданно – если кровь принадлежала созданию Света, то это сулило большие неприятности как преступнику, так и тем, кто его укрывал.

– Моя, – ответил юноша. – Меня Элеро ударила чернильницей. Уголком попала. Чуть не убила.

– Потерял сознание?

Киатор знал о загадочной способности одержимого, однако даже он не мог объяснить ее суть и как-то помочь воспитаннику. Все-таки гибель сущности Тьмы и Катаклизм унесли слишком много жизней темных существ, а вместе с ними исчезли и бесценные знания.

– Да, – подтвердил Ахин и зачем-то перешел на шепот. – Я вошел в коридор к чужим мыслям.

– Рядом были создания Света. Ты не совершил какую-нибудь глупость? – строго поинтересовался Киатор. – Если тебя заподозрят в наличии действующих темных сил, то…

– Казнят. Как минимум. Нет, я был осторожен. Ничего не случилось. Ну, почти…

– Почти? Что ты натворил?

«Зря я это сказал…» – одержимый почувствовал себя неуютно под обеспокоенным взглядом Киатора, но умолчать о произошедшем уже не мог.

– Я заглянул в сознание феи, а потом меня затянуло внутрь. Там было очень светло, но кое-где пролегали тени порока. И я каким-то образом смог показать Элеро величину ее алчности, быть может, даже акцентировал на ней внимание. Я чувствовал, что хозяйка испытывала очень неприятные ощущения, как будто она сама себя пристыдила.

– Она точно не заподозрила тебя?

– Я лежал перед ней без сознания в луже собственной крови, – пожал плечами одержимый. – А потом Элеро дала мне серебряную монету. Наверное, так она хотела доказать себе, что на самом деле не такая уж жадная, как ей «показалось». Нет, думаю, фея меня ни в чем не заподозрила.

– Надо быть осторожнее. Не забывай – ты не в состоянии контролировать свои силы, ты не понимаешь их природу и не знаешь, к чему они могут привести. А создания Света априори сильнее тебя, и если они поймут, что в их временном умопомрачении виноват темный дух, то легко избавятся от наваждения, а тебя…

– Казнят.

– Именно, – Киатор огорченно покачал головой. – Я не для этого растил тебя. Еще раз прошу, будь осторожен.

Отчего-то внутри Ахина вспыхнула злоба, но злился он не на старика, не на Элеро и даже не на себя. Он злился на весь этот проклятый несправедливый мир.

– А для чего?! – выкрикнул одержимый. – Для чего ты меня растил? Для чего я родился, для чего во мне слились сущности человека и темного духа, для чего мне эта сила, если я даже не могу ей управлять?! Что мне делать? Я ведь имею какую-то… что-то… Это ведь важно! Это должно быть важным! Я способен на… не знаю… на поступок! Но никак! Это как богатство, которое я не имею права тратить. Оно просто у меня есть. Но оно не должно просто быть! Оно для чего-то. Так для чего?.. Я не верю в свое бессилие и все равно остаюсь ничтожеством…

Он согнулся пополам, уткнувшись лицом в колени. Ему давно уже стоило бы сломаться, оставить малейшую надежду на лучшую жизнь и иллюзии о равенстве, но юноша почему-то был уверен, что когда-нибудь справедливость восторжествует.

Создания Света не должны так относиться к побежденным, ведь темные вовсе не зло, как это принято считать. Природа Света и Тьмы различается, порой очень существенно, но все живые существа рождаются равными, все обладают разумом и волей. К согласию всегда можно прийти мирным путем. Вопреки реальности, Ахин верил в это. Но одна лишь вера не способна вернуть баланс в разрушенный мир…

– Унижение, боль, бессмысленные жертвы – за что нам все это? – из черных глаз одержимого текли обычные человеческие слезы бессилия. – Скажи, Киатор, когда же закончатся наши страдания?

– Скоро.

Ахин даже не сразу понял, что именно ответил сонзера. Подобного ответа просто не могло быть. И Киатор не пытался утешить воспитанника. Он сказал именно то, что хотел сказать.

– Что? – на всякий случай переспросил одержимый.

– Скоро все закончится, – спокойно подтвердил старик, взяв в руки книгу. – И ты, пожалуй, сможешь нам помочь.

Тот оценивающий взгляд Киатора начал обретать какой-то смысл, но Ахин оставил попытки мыслить логически, всецело отдавшись растерянности.

– Спрашиваешь, за что нам наши беды? – начал сонзера, неторопливо перелистывая страницы. – Все предельно просто: сущность Света, ставшая единственной полярностью сил, дала своим детям право диктовать законы нового мира. Чем все обернулось – ты прекрасно знаешь. Но реальность такова, что наш мир всегда имел две полярности, две основы основ. И когда одна из них исчезла, вторая не смогла в одиночку сдержать хаотичную энергию вселенной. Тогда произошло то, что мы называем Катаклизмом.

Замолчав, старик пробежался глазами по тексту и удовлетворенно кивнул, как будто нашел подтверждение своим словам в своей же рукописи, а затем продолжил:

– Со временем разрушение мира замедлялось по мере приближения к светлой полярности сил, но оно не остановилось окончательно. Дисбаланс будет медленно уничтожать мироздание, пока не восстановится гармония вселенской пустоты. Рано или поздно исчезнет абсолютно все…

Киатор поймал недоумевающий взгляд Ахина и, вздохнув, прервал речь вопросом:

– Ты хочешь знать, при чем тут восстановление справедливости и природное равенство созданий Света и Тьмы, не так ли?

– Не уверен, что смогу увидеть взаимосвязь, – честно признался одержимый. – Но теперь я хочу понять, к чему ты ведешь. Нет, ты все это уже рассказывал, я помню. И… это ведь твои догадки, да? Просто я… В общем, продолжай.

Кажется, на лице старика мелькнула тень разочарования.

– Я считал тебя чуть более сообразительным, – он отложил книгу в сторону. – Понять тебе надо только одно: восстановление баланса – реально. Нам нужно уничтожить сущность Света и тогда обе полярности обратятся в ничто. Хаотичная энергия вновь равномерно расползется по миру, и погибель не будет угрожать всему сущему.

– Стой, стой, стой! – Ахин перебил бывшего учителя, пытаясь привести мысли в порядок. – У меня вопрос. Сейчас… только подберу слова…

Киатор опять покачал головой. Но в подобном разговоре спешка могла только навредить. Пусть подумает.

– Я хочу, чтобы создания Света и порождения Тьмы жили в равенстве, – медленно, тщательно проговаривая каждое слово, произнес одержимый. – Это баланс. И именно так выглядит гармоничный и справедливый мир. Скажи мне, это реально?

– Да. Об этом я тебе и говорю.

– Ты говоришь мне об окончательном разрушении мира, которое обязательно наступит, если мы не… – Ахин осекся, поняв абсурдность того, что собирался сказать, но все же закончил: – Если мы не уничтожим сущность Света.

– Эти вещи взаимосвязаны, – терпеливо ответил Киатор. – Подумай еще.

Издав нервный смешок, Ахин поднялся на ноги, потоптался на одном месте и сел обратно. Логика старика ему более-менее понятна, но она, как ни странно, больше походила на бред сумасшедшего. Или мечтателя. Или сумасшедшего мечтателя.

Иными словами, уничтожение сущности Света решит сразу две проблемы. Господство социального неравенства постепенно сойдет на нет, потому что светлые станут точно такими же «беспризорниками» в части изначальных сил, какими ныне являются порождения Тьмы. Конечно, поначалу разразятся сильнейшие конфликты – одни возжелают мести за годы унижений, другие же не смогут воспринять даже возможность быть равными с рабами. Но когда-нибудь все точно наладится, и мир наконец-то вступит в эпоху гармонии, где принадлежность к давно исчезнувшим Свету и Тьме будет лишь напоминанием о нелепости вечного противостояния, возникшего лишь потому, что существа рождались такими, какими рождались, а забытая причина толкала их на взаимную ненависть…

И вместе с тем уничтожение сущности Света остановит неизбежную гибель всего сущего. Было две полярности – мир жил в балансе Вечной войны. Теперь она одна, и мир разваливается на куски из-за стягивающихся к ней разрушительных потоков. Не останется ни одной – мир будет сбалансирован пустотой. Довольно просто.

А почему тогда создания Света ничего не предпринимают? Неужели они не видят реальной угрозы окончательного разрушения мира? Впрочем… Действительно не видят, потому что никогда даже не пытались увидеть. Добро ведь уже победило зло. Значит, все хорошо.

«Хотя вполне вероятно, что это лишь теоретические построения Киатора. Может, нашему потрепанному миру ничто и не угрожает, – размышлял Ахин, внимательно вглядываясь в угольно-серое лицо сонзера. – Но, к сожалению, я не помню, чтобы старик хоть когда-то ошибался…»

– Выходит, толчком к созданию лучшего будущего должно стать исчезновение сущности Света, – заключил одержимый.

– Именно так, – Киатор облегченно улыбнулся, увидев, что до юноши наконец-то дошли его слова. Но затем, резко помрачнев, добавил: – Будет много жертв. По Атланской империи прокатится волна восстаний порождений Тьмы, почувствовавших ослабшую хватку господ. А создания Света будут пытаться усмирить бывших рабов. Чтобы оставить противоречия в прошлом, необходимо много времени и еще больше пролитой крови.