Текст книги "Падшие боги"

Автор книги: Антон Грановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава вторая

1

Низкие своды. Кирпичные столбы. Под спиной – жесткая лавка. Вокруг – полумрак, сырость и холод. Тихий голос рядом кому-то рассказывает:

– …И ступила княжна на землю. А знаешь, как была она одета? Китайского шелка летник с просторными, до земли, рукавами, чудно вышитый травами и зверями. А на шее – алмазное ожерелье. Поверх летника – широкий опашень с финифтяными пуговицами. А на ножках – сапожки с каблучками. И пахнет от нее цветами луговыми! О как!

Голос был знакомый. Глеб напряг память и вспомнил – Васька Ольха! Он приподнялся на локте и тихо позвал:

– Васька!

– О, а вот и он сам!

– Тот, который с княжной говорил? – спросил кто-то.

– Ну!

Васька Ольха сидел в соседней клетке. В полумраке подземелья, подсвеченном тусклым огнем дальних факелов, лицо его виделось смутно.

– Ты как здесь оказался? – спросил Глеб.

Васька вздохнул:

– По глупости. После того как тебя забрали, расстроился я совсем. Пошел в блажную избу. А бурую пыль скинуть забыл. Там и погорел.

– В блажную избу?

– Ну.

– А что это?

– Не знаешь? Может, ты и про бурую пыль не слышал?

Глеб мотнул головой:

– Нет. А что это?

– Бурая пыль – есть чудо превеликое. Добывают ее в Гиблом месте. Добытчики промывают песок, собирают бурую пыль, просушивают и обжаривают. Потом ее можно ноздрями вдыхать или в воду бросать и пить.

– Зачем?

Васька хмыкнул.

– Ясно зачем. Дабы впасть в сон долгий и блаженный.

– Так это наркотик! – сообразил Глеб. – Вот уж никогда бы не подумал, что вы тут ширяетесь.

– Князь ее чужеземным купцам возами продает, – чуть ли не с гордостью сообщил Васька. – Тем казна и полнится. Никому, окромя княжьих добытчиков, эту пыль добывать нельзя. А ежели найдется смельчак, ратники споймают, отрубят руку и высекут, чтоб неповадно было.

Глеб обдумал слова Васьки и спросил:

– Есть только один прииск?

– Большой – да.

– А малые?

– Малых много. Но надолго их не хватает. Наберешь раз – и нет прииска.

Глеб потер окровавленные запястья и поморщился.

– И много у тебя было бурой пыли, когда тебя взяли охоронцы? – поинтересовался он.

Васька вздохнул.

– Какая теперь разница, – горестно сказал он. – Слаб человек… Кабы не слаб, беды бы не знал.

– Эй, хватит вам вякать! – рявкнул из своего угла охоронец по кличке Крысун. – Будете языками трепать – ката позову, он вам живо языки подкоротит!

– Смотри, как бы тебе не подкоротили, – угрюмо проговорил Глеб.

– Точно! – взвился вдруг Васька Ольха. – Ты нам не указывай, Крысун! Гляди – освободят меня, я тебя на воле подкараулю и рожу начищу!

Крысун поднялся со своей лавки и неторопливо подошел к клетке, в которой сидел Васька. Охоронец был высок, худ и жилист, а в роже его и впрямь было что-то крысиное. Он прищурился на Ваську и медленно проговорил:

– Ну-ка – дай сюда свой горшок.

– Зачем?

– Дай, говорю.

Васька ухмыльнулся, поднял с пола горшок и протиснул его сквозь прутья Крысуну.

– Ну, держи.

Охоронец схватил Ваську за руку, притянул к себе сквозь прутья и принялся выкручивать.

– Ай! – заорал Васька. – Ты чего руки крутишь, гад!

– Ну, как? – поинтересовался Крысун, сладострастно выкручивая парню руку. – Начистишь мне рожу, щенок?

Васька задергался, из глаз его брызнули слезы.

– Пусти, гад!.. Пусти!

Крысун сипло засмеялся и выпустил руку Васьки из своих длинных, цепких пальцев. Васька крикнул и шмякнулся на задницу.

– Горшок куда поволок? – со слезами на глазах проговорил он. – Куда я мочиться буду?

– В карман себе помочись, тля мерзотная.

– Гад! – в сердцах крикнул Васька.

Охоронец остановился и повернулся к Ваське:

– Мало получил? Довеску просишь?

– Эй, Крысун! – окликнул охоронца Глеб. – Оставь парня в покое.

Охоронец повернулся к Глебу и ощерил мелкие зубы.

– А ты куда лезешь, чужеземец? Тоже хочешь получить?

– Подойди и попробуй, – мрачно предложил Глеб. – У меня первый разряд по боксу. Я тебе живо зубы пересчитаю.

Крысун презрительно оттопырил губу и прогнусавил:

– Все вы смелые, пока до пыток не дойдет. А как дойдет, так мамку зовете.

Он отвернулся и пошел к своей лавке. Глеб закрыл глаза и попытался уснуть. Но едва он задремал, как дверь темницы с лязгом открылась, и в подземелье вошел огромный, лысый, широкоплечий кат с дырявой ноздрей. А за ним – два охоронца с грозными лицами.

При их появлении Крысун приободрился и, ухмыльнувшись во весь рот, нажаловался:

– Слышь, Драный, полонцы-то у нас больно живые! Этот вот… – он кивнул на Глеба, – …зубы мне давеча пересчитать грозился.

– Живые, говоришь?

Кат прищурился на Глеба. Затем слегка повернул голову и приказал охоронцам:

– Этого вяжите и тащите в пыточную.

Затем повернулся и вышел из подземелья. Охоронцы, вынув из ножен кинжалы, молча зашагали к клетке Орлова.

Сопротивляться двум рослым дядькам с кинжалами в руках было глупо и бесперспективно. Глеб вздохнул, смиренно опустил голову и послушно дал себя связать.

Пыточная оказалась просторной комнатой, освещаемой двумя берестяными факелами. Глеба охоронцы усадили на одну лавку, а на другую, ту, что напротив, уселся лысый кат с рваной ноздрей.

Велев охоронцам выйти, он повернулся к Глебу и стал внимательно разглядывать его лицо. Глеб встретил его взгляд спокойно и глаз не отвел.

Вдоволь насмотревшись, кат ухмыльнулся и спросил:

– Откуда ты прибыл, колдун?

– От верблюда, – серьезно ответил Глеб.

– Это где?

– В Караганде.

Кат обдумал его слова, покачал головой и проговорил:

– Шутишь? Ладно, шутник, давай пошутим вместе. Зачем в наш град пожаловал?

– За острыми впечатлениями.

– Как это?

– Да как у всех. Секс, драг энд рок-н-ролл. Драг и рок-н-ролл уже был. Теперь жду секса.

Кат помолчал немного, хмуря широкий лоб. Потом спросил:

– Тебя видели в кружале вместе с Васькой Ольхой. Говори честно: ходил с ним в Гиблое место на добычу?

Глеб покачал головой:

– Нет.

– А что в лесу делал?

– Искал приключений на свою задницу.

– Нашел?

– Угу. Если хочешь – могу поделиться.

Кат усмехнулся и, ни слова не говоря, ударил Глеба кулаком по лицу. Голова Глеба мотнулась. Он сплюнул на пол кровь и посмотрел кату в глаза.

– Хочешь на свободу? – спросил вдруг кат.

Глеб усмехнулся:

– Зачем? Мне у вас нравится. Приятное общество, халявная еда. И персонал вежливый. Нет, я отсюда никуда.

Толстые губы ката растянулись в усмешку.

– Потешный ты. Ладно. Предлагаю сделку. Ты оговоришь одного человечка, скажешь, что видал его в Гиблом месте, на мелководном прииске, а князь взамен тебя отпустит. Да еще и одарит золотой монетой. Сделаешь?

Глеб обдумал предложение и ответил:

– У меня есть несколько условий. Во-первых, хочу, чтобы меня сделали столбовым боярином и дали мне соболью шапку. Это возможно?

Кат ухмыльнулся.

– Шапку хочешь? Будет тебе шапка.

– Это еще не все, – сказал Глеб. – Еще хочу свечной заводик.

– Будет тебе и заводик, – пообещал кат. – Теперь все?

Глеб мотнул головой:

– Нет. Хочу, чтобы ты кое-что сделал.

– Что?

– Просунь голову между ляжек и дунь себе в задницу. Сделаешь?

Кат нешироко размахнулся и хлестко ударил Глеба кулаком по губам.

– Вот тебе соболья шапка! – сказал он.

Потом вновь отвел руку и ударил еще раз.

– А вот тебе заводик!

Голова Глеба безвольно свесилась на грудь. Кат поднялся с лавки, сплюнул на пол и вышел из клетки.

2

– Орлов!

Глеб открыл глаза и с удивлением уставился на толстую, суровую физиономию главного редактора.

– Сколько можно спать на редакционных летучках? – рявкнул тот.

Сердце Глеба учащенно забилось.

– Так я спал? – с растерянной улыбкой переспросил он.

Коллеги засмеялись.

– Иван Кузьмич, можно я выйду и глотну свежего воздуха? Мне что-то нездоровится.

– Это мне от тебя нездоровится, – мрачно проговорил Турук. – Иди, но после летучки зайдешь ко мне для персонального разговора.

Пять минут спустя Глеб в курилке глубокими затяжками смолил сигарету. В голове у него все еще стоял туман. А сердце всякий раз начинало биться сильнее, как только наваливалось очередное душное воспоминание. Рваная ноздря ката, обрастающий шерстью мытарь, огромный бродячий пес с женским лицом…

При воспоминании о волколаке Глеба передернуло.

В курилку заглянула Катя Королькова:

– Орлуша, ты здесь?

– Угу.

Катя вошла в курилку и плотно притворила за собой дверь.

– Как это Турук тебя отпустил? – поинтересовался, пуская дым, Глеб.

– Я сказала, что нужно срочно исправить ошибку в статье, пока ее не вбили в окончательную верстку.

Катя достала сигарету – тонкую, с белым фильтром. Вставила в губы и щелкнула маленькой позолоченной «зиппой».

Глеб вздохнул.

– Ох, Катюха, если бы ты знала, какой мне дикий сон приснился. Вспоминаю – мороз по коже!

Катя помахала перед лицом рукой, отгоняя дым, и улыбнулась.

– Дай угадаю. Тебе снилось, что ты загораешь на пляже в Сан-Тропе. Рядом с тобой лежит стройная мулатка с большой грудью. Ты снимаешь с нее бюстгальтер и видишь две трансформаторные будки, и на каждой табличка – «Не влезай! Опасно для жизни!». Угадала?

Глеб посмотрел на Катю с удивлением.

– Королькова, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя больная фантазия?

– Кроме тебя, никто, – отрезала Катя. – Кстати, твоя поп-дива прислала тебе букет цветов. – Она выпустила уголком рта бледно-голубую струйку воздуха и усмехнулась: – Слушай, Орлов, что такого нужно сделать женщине, чтобы она прислала тебе корзину цветов?

– Если хочешь узнать, приходи сегодня вечером ко мне на сеновал, – с улыбкой ответил Глеб. – Только позвони заранее, чтобы я сгонял за шампусиком.

– Размечтался.

– Ну, тогда терзайся в догадках.

Глеб швырнул окурок в железную урну и потянулся за новой сигаретой.

– Так что там тебе приснилось? – спросила Катя, с тревогой поглядывая на бледное лицо Глеба.

Он дернул щекой.

– Да бред какой-то. Мне приснилось, будто я попал в прошлое. Но там совсем не так, как говорится в учебниках. Они там добывают бурую пыль. Что-то вроде нашего кокса или герыча. И продают ее за кордон. Еще у них по лесам бродят оборотни и упыри. Прикинь!

Катя нахмурилась:

– Орлов, ты сколько вынюхал?

– Нисколько.

– Значит, опять вчера перебрал коньяка?

– Возможно. – Глеб вздохнул. – Честно говоря, я не помню.

Катя стряхнула с сигаретки пепел, посмотрела на Глеба и, как-то странно улыбнувшись, проговорила чужим, очень нежным голосом:

– Забавный ты, чужеземец. Забавный и вельми смелый. Не каждый сможет такое Егре в лицо сказать.

– Что?

Реальность дрогнула у Глеба перед глазами и пошла рябью. А Катино лицо вдруг превратилось в другое, с высокими скулами, бледно-матовой кожей, огромными голубыми глазами и симпатичным, чуть вздернутым носиком.

– Да что же это… – испуганно проговорил Глеб, закрыл глаза и снова их открыл.

Княжна Наталья смотрела на него огромными голубыми глазами и улыбалась, робко и неуверенно.

– Княжна! – воскликнул Глеб и приподнял голову с лавки. – Это сон? Ты мне снишься, правда?

– Если тебе хочется так думать – думай, – сказала Наталья.

Глеб потер пальцами воспаленные веки, взглянул на железные прутья решетки и хрипло вздохнул. Темница была другая, не та, в которой он сидел прежде. Должно быть, что-то вроде карцера или одиночной камеры.

– Это не сон, – горестно проговорил Глеб. – Я в прошлом. Господи, что же это такое происходит?

Княжна Наталья неуверенно повела плечами. И вновь лицо княжны показалось Глебу знакомым. Он точно где-то видел его раньше. Но где?

– Охоронцы говорили, что ты во сне разговариваешь, – тихо сказала она. – И много удивительного рассказываешь. Я хочу послушать.

Глеб сел на лавке и опустил ноги на плотно утоптанный земляной пол.

– Даже не знаю, с чего начать, – сказал он и облизнул пересохшие губы.

Княжна улыбнулась:

– А я тебе помогу. Откуда ты прибыл, чужеземец?

Глеб вздохнул и ответил:

– Из далекой страны.

– И как называется твоя страна?

– Россия.

Княжна Наталья чуть склонила голову набок.

– Хороша ли там жизнь али дурна?

– Смотря с чем сравнивать. – Глеб невесело усмехнулся. – Если с вашим княжеством, то она хороша.

– Чем же она так хороша? – прищурила любопытные глаза Наталья.

– Чем? Пожалуй, что чудесами.

Любопытство в глазах княжны разгорелось еще сильнее.

– Расскажи мне про свою страну, – попросила она.

Глеб откинул с холодного лба темную челку.

– Что ж, попробую. В нашей стране люди живут в теремах, и в каждом тереме свой родник с чистой водой. Хочешь – будет холодная, а хочешь – горячая. А зимой в наших теремах так тепло, что и печка не нужна. Еще мы любим путешествовать. Но путешествуем не на простых конях, а на железных.

– Как это? – удивилась княжна.

– Да вот так. Садимся на железных коней, и те нас за тридевять земель в одночасье доставляют. А еще мы умеем летать.

– Летать?

– Угу. На железных птицах. Выше облаков!

Княжна с сомнением прищурила голубые глаза.

– Еще скажи, что звезды с неба срываете, – недоверчиво проговорила она.

Глеб усмехнулся разбитыми губами и покачал головой:

– Нет. Но на Луне были. И вокруг звезд на железных птицах летали. И на дно морское опускались. И с чудищами морскими воевали.

Наталья засмеялась.

– Смешной ты, колдун!

– Глеб. Зови меня Глеб.

– Ладно. Глеб. Нешто ты думаешь, что я тебе поверю?

– Конечно, поверишь. Скучно тебе, Наталья, в княжьих палатах-то жить.

Улыбка покинула губы княжны.

– О чем ты, чужеземец? – севшим от волнения голосом пробормотала она.

– Отец, Егра, все эти кушанья, приемы иноземных гостей… Все это тебе давно опостылело. Будь твоя воля, оседлала бы ты коня и поехала бы куда глаза глядят.

Брови Натальи дрогнули.

– Откуда знаешь?

– Я же колдун, я все про всех знаю.

Наталья смотрела на Глеба, затаив дыхание. Справившись с волнением, она разомкнула губы и произнесла:

– А далеко ли страна твоя, Глеб-чужеземец?

– Далеко. Дальше, чем ты можешь себе представить. Слушай, Наташ, у тебя за спиной бочка с водой. Может, дашь мне попить?

– Конечно!

Княжна обернулась, взяла маленький медный ковшик, зачерпнула из бочки воду и протянула ковшик Глебу. Глеб потянулся за ковшиком, но вместо этого взял княжну за руку и нежно погладил ее пальцы.

Наталья слегка побледнела.

– Пусти, – тихо попросила она.

Глеб взял ковшик с водой и отпустил ее руку. Княжна с облегчением вздохнула.

– Если все так хорошо, как ты говоришь, чего ж ты к нам пришел? Чего тебе дома не сиделось?

Напившись воды, Глеб вытер рот рукавом куртки и ответил:

– Это слишком долгая история.

– Если еще раз приду – расскажешь?

– Может быть.

Княжна поднялась с лавки.

– Уже уходишь? – с тоской спросил Глеб.

– Да. Мне пора. – Наталья взглянула на осунувшееся лицо Глеба, и брови ее дрогнули. – Подари мне что-нибудь, чужеземец, – попросила она вдруг. – Буду смотреть на подарок и тебя вспоминать. И я тебе тоже что-нибудь подарю, когда в другой раз приду. У нас так принято – если люди хотят… хотят дружить, они обмениваются подарками.

Глеб поразмыслил, затем снял с запястья часы и просунул их сквозь решетку. Наталья взяла часы тонкими пальцами и поднесла их к лицу.

– Мужчины твоего племени носят браслеты? – с удивленной улыбкой спросила она.

– Носят, – кивнул Глеб. – Ты придешь завтра?

– Приду.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Наталья первой отвела взгляд. Щеки ее зарделись. Она повернулась и заспешила к двери, но вдруг остановилась и снова посмотрела на Глеба.

– Не тужи, чужеземец! Все образуется!

Потом одарила Глеба ободряющей улыбкой, повернулась и выскользнула из темницы.

* * *

В этот день Глеба били еще два раза, и оба раза – Драный кат. Бил не сильно и просто так, не задавая вопросов, не объясняя причину и ничего не выведывая. Видимо, это было чем-то вроде разминки перед грядущей страшной пыткой, психологической обработкой и обещанием нечеловеческих мук.

Ночью Глеб спал плохо, то и дело просыпался с криком, садился на лавке и лупал глазами в темноту, пока не приходил в себя. Потом снова ложился и снова забывался коротким, тревожным сном.

А утром, когда Глеб сидел с кружкой в руке и пил ржавую воду, к нему пришла Наталья. И Глеб снова рассказывал ей про чудесные вещи. Про океанские лайнеры, скоростные поезда, мобильные телефоны и шикарные автомобили… Наталья слушала все и дивилась.

Просидела она перед клеткой часа полтора, и на исходе этого времени Глеб, неожиданно для себя самого, признался:

– Ты классная девчонка, Наташа. Знаешь… мне кажется, что я в тебя влюбился.

Княжна покраснела, но сделала вид, что ничуть не удивлена подобным заявлением, и лишь весело уточнила:

– Кажется?

– Да, кажется, – кивнул Глеб. – Понимаешь… Я до сих пор ни в кого по-настоящему не влюблялся, поэтому мне трудно понять, настоящая ли это любовь. Но когда я закрываю глаза, я вижу твое лицо. Мне кажется, что это любовь.

Щеки Натальи еще больше зарделись. Она вдруг подалась вперед и взволнованно проговорила:

– Ты тоже мне люб! Люб так сильно, что я хотела бы, чтобы меня заковали вместе с тобой!

Глеб слегка растерялся от такого напора. Потом улыбнулся и невесело проговорил:

– Я бы никогда тебе этого не позволил. Вот если ты попросишь отца отпустить меня…

Он замолчал, внимательно наблюдая за лицом княжны. Меж гибких бровей Натальи пролегла едва заметная поперечная морщинка.

– Это будет трудно, – тихо сказала она. – Советник Егра невзлюбил тебя, а батюшка не слушается никого, кроме Егры. Советник не выпустит тебя из темницы живым.

В горле у Глеба пересохло.

– Что же со мной сделают? – сипло спросил он.

– Егра хочет, чтобы тебя четвертовали, – ответила Наталья так, будто речь шла о совершенно обычных и даже естественных вещах.

Глеб сглотнул слюну:

– Как?

– Сначала тебе отрежут ноги, потом руки, а потом…

– Хватит. – Голос Глеба дрогнул. – Я понял.

Несколько секунд они молчали. Вдруг глаза Натальи вспыхнули, и она возбужденно проговорила:

– Я отравлю Егру!

– Что?

– Отравлю! – с ненавистью повторила Наталья и сжала кулаки. – Я знаю, где достать зелье. Подсыплю зелье ему в кубок с вином! А ежели не выпьет, ударю его в грудь кинжалом! Я сильная, я справлюсь!

Глеб покачал головой:

– Нет, Наташ, ты не должна это делать.

– Почему?

– Если Егра выживет, у тебя будут большие неприятности. К тому же у такого мерзавца, как он, наверняка есть тайные осведомители. Что бы ты ни задумала, он будет знать об этом заранее и найдет способ избежать смерти.

Брови княжны дрогнули.

– Что же нам делать? – растерянно спросила она.

Глеб вздохнул и ответил:

– Не знаю.

Они снова замолчали. Наталья долго размышляла, затем твердо проговорила:

– Я пойду к гадалке.

Глеб пропустил ее реплику мимо ушей. Что сумеет сделать гадалка? Да ничего. Против советника Егры нужна тяжелая артиллерия, и гадалка тут точно не поможет. Однако Глеба тронула готовность Натальи к решительным действиям. Он с нежностью посмотрел на нее и проговорил мягким, благодарным голосом:

– Я не знаю, как я попал в это темное царство, но для меня ты – единственный лучик света. Если б не было тебя, я бы сошел с ума.

Наталья покраснела.

– Наклонись к решетке, – попросила она.

Глеб наклонился. Наталья быстро приблизила свое лицо к железным прутьям решетки и поцеловала его в губы.

– Ты мне люб! – громко прошептала она. – Помни об этом!

Затем вскочила с табурета и быстро порхнула к двери.

* * *

Через два часа княжна вернулась. Глаза ее возбужденно блестели, на щеках полыхал румянец. Наталья присела на краешек табурета, облизнула губы кончиком языка и выпалила:

– Я была у гадалки, и она сказала мне, что делать!

Она выпростала из-под платка руку и показала Глебу маленький глиняный кувшинчик.

– Что это? – без особого интереса спросил Глеб.

Наталья покосилась на дверь, чуть придвинулась к решетке и прошептала:

– Ядовитое зелье, которое она мне дала.

Глеб нахмурился.

– Ты все-таки хочешь отравить Егру? – спросил он.

Наталья качнула головой:

– Нет. Это для меня.

На лице Глеба отобразилось недоумение.

– Как для тебя? – растерянно спросил он. – Что-то я не понимаю.

Глаза Натальи странно блеснули. Она решительно и быстро проговорила:

– Я выпью этот яд. Гадалка сказала, что это единственный способ выручить тебя из темницы.

Несколько мгновений Глеб удивленно смотрел на девушку, пытаясь осмыслить ее слова, потом нахмурился и твердо сказал:

– Даже не думай. Твоя гадалка – дура. Если ты выпьешь яд…

– Не бойся! – перебила его Наталья и улыбнулась. – Все будет хорошо!

Она вынула притертую пробочку и быстро поднесла бутылку к губам.

– Нет! – крикнул Глеб и вскочил с лавки. – Не вздумай!

Он попытался просунуть руку между прутьями решетки и вырвать смертоносную бутылочку из пальцев княжны, но Наталья отпрянула и быстро запрокинула голову.

– Ну вот, – с улыбкой сказала она через секунду. – Я выпила зелье. Видишь – это совсем не страшно.

Внезапно княжна побледнела и покачнулась на табурете.

– Что с тобой? – испуганно спросил Глеб. – Тебе плохо?

– Голова кружится, – слабым голосом ответила Наталья. – Я…

Она снова покачнулась.

– Охрана! – закричал Глеб. – Конвой!

Наталья протянула к нему руку. Пальцы их коснулись и переплелись. Она пристально посмотрела Глебу в глаза и тихо проговорила:

– Ты мне люб. Я сделала это ради тебя. Помни об этом.

Глаза Натальи закрылись, и она стала заваливаться на бок. Глеб крепче сжал ее пальцы и закричал что есть мочи:

– Охрана! Кто-нибудь! Княжна умирает!

Дверь распахнулась, и в темницу вошел охоронец Крысун. Увидев, что Глеб сжимает руку Натальи, он выхватил хлыст и, не говоря ни слова, хлестнул им Глеба по лицу. Глеб разжал пальцы и отпрянул, но тут же снова подался вперед и крикнул прямо охоронцу в лицо:

– Вызови лекаря, болван! Быстрее! Княжна выпила какую-то гадость! Бутылочка еще у нее в руках – пусть ее отправят в лабораторию!

Охоронец положил Наталье руку на плечо и заглянул ей в лицо.

– Княжна? – вопросительно окликнул он.

Наталья открыла глаза.

– Я… – Голос Натальи звучал слабо. – Я хочу прилечь, – пролепетала она. – Проводи меня в покои, охоронец.

Крысун помог княжне подняться. Пока она шла к двери, охоронец поддерживал ее под локоть. У двери она на секунду остановилась, повернулась к Глебу и тихо проговорила:

– Помни – ради тебя.

Затем отвернулась и, пошатываясь, вышла из темницы.

Глеб рухнул на покрытый гнилой соломой пол, закрыл лицо ладонями и облегченно вздохнул. Слава богу, все обошлось. Видимо, аптекарша, которая всучила Наталье бутылек с зельем, оказалась обыкновенной шарлатанкой. Господи, как хорошо, что на свете есть шарлатаны!

3

Два дня после этого Орлова не трогали. Он просто валялся на своей лавке, ел баланду, которую приносил Крысун, изредка вставал, чтобы пройтись. Потом снова ложился на лавку и спал, а если не спал, то лежал с закрытыми глазами и вздыхал.

Время от времени он пытался разузнать у охоронцев о судьбе Натальи, но те угрюмо отмалчивались.

После долгих размышлений Глеб решил, что с Натальей все в порядке и что отец просто-напросто запретил ей встречаться с узником. Ведь если бы она заболела, Глебу бы уже отрубили голову. Поскольку он до сих пор жив, значит, жива и княжна.

Вступать в разговоры с узниками, заточенными в других клетках, Глеб отказывался. Какой смысл разговаривать с призраками?

В голове у Глеба царила жутковатая пустота. Он был не в состоянии осознать все, что с ним происходит. Там, за стенами темницы, продолжается жизнь. Но что это за жизнь? Какое там время? Что за люди ходят по улицам города?

В конце концов Глеб уставал от этих вопросов, и тогда он представлял себе лицо Натальи – нежное, удивленное, милое. Это лицо было единственной реальностью, в которую он готов был поверить.

Какая же она славная, эта княжна. Жаль только, что княжна. Выдадут ее замуж за лысого идиота Егру, нарожает она ему таких же маленьких лысых идиотов, и если умом не тронется, то превратится в заурядную, толстую и вздорную тетку, обозленную на весь мир.

Размышляя об этом в очередной раз, Глеб вздохнул и хотел встать с лавки, чтобы чуток размять ноги, но в этот миг дверь снова отворилась, и в темницу вошел кат с драной ноздрей.

– Отдохнул? – насмешливо осведомился он.

Глеб почти обрадовался его появлению.

– Наконец-то, – усмехнулся он побелевшими губами. – А я уж думал, что ты про меня забыл.

– Ну, пошли снова в пыточную. Я там для тебя новую дыбку приготовил. На ней вмиг правду защебечешь.

– Сперва скажи мне, что с княжной? – потребовал Глеб. – Она жива?

– Конечно. – Кат прищурился. – А почему ты спрашиваешь?

– Так. Ни почему.

И Глеб облегченно вздохнул.

Растянутое тело было напряжено до предела. Руки и ноги болели от впившихся в кожу веревок. Глеб изо всех сил сцепил зубы, чтобы не застонать.

Кат посмотрел на Глеба и насмешливо сказал:

– Ну?

– Что ну? – угрюмо отозвался Глеб.

– Так чей же ты будешь?

– Что значит «чей»?

– Из какого роду-племени?

– Я русский. А живу в Москве.

Лысый кат усмехнулся, обнажив длинные и желтые, будто у пса, зубы.

– Что рус, сам вижу, – сказал он. – Из какого княжества к нам прибыл?

– Из далекого.

– Как же ты умудрился пешком до нас добраться? Или врал, что лошади нет?

– Не врал. А добрался на поезде.

– Поездил? – Лысый кат прищурил недобрые глаза. – Ехал-таки?

Глеб досадливо дернул щекой.

– Ну да. – Глеб неуклюже дернулся на дыбке и поморщился от боли в руках и ногах. – Послушай… как тебя там… Драный кат… Давай договоримся. У меня в лесу золото зарыто. Ты меня отпустишь, а я тебе золото привезу. Идет?

Кат прищурил левый глаз, усмехнулся:

– Врешь про золото-то?

Глеб отрицательно мотнул головой:

– Не вру. Даже перекреститься готов, если руки развяжешь. Хотя… вы ведь, кажется, не христиане. – Глеб сглотнул слюну. – Ну, так как? – спросил он, с надеждой глядя на ката. – Договоримся?

Кат криво усмехнулся.

– С дыбой договоришься. Она сговорчивее.

Он протянул руку к железной лебедке.

– Стой! – крикнул Глеб, мигом пропотев от ужаса. – Не делай этого! Я… Я колдун! Если ты меня не отпустишь, я нашлю на тебя порчу!

Кат пожал плечами:

– Я с детства порченый. Чего мне бояться? А вот тебя дыба попортит. Так попортит, что мать родная не узнает.

Драный кат взялся за железную ручку лебедки и, с любопытством вглядываясь в искаженное ужасом лицо Глеба, медленно провернул ее вокруг оси.

4

Князь Аскольд стоял у кровати дочери и, запустив руку в бороду, хмуро глядел на старика-лекаря. Тот осмотрел лежащую на кровати Наталью, поочередно приподнял ей веки, разомкнул ложечкой рот и взглянул на десны, потом вздохнул и опустил ложечку в бессильном жесте.

Князь Аскольд прищурил морщинистые глаза и глухо спросил:

– Что скажешь, лекарь?

Лекарь повернул к князю сухое смуглое лицо, украшенное жидкой восточной бородкой, и, подслеповато прищурившись, ответил:

– Плохо, княже. Твоя дочь немощна и предсмертна.

Князь Аскольд сжал пальцами бороду.

– Вылечишь?

Лекарь нахмурился и покачал головой:

– Нет.

Князь стиснул зубы так крепко, что они скрипнули.

– Значит, никак? – тихо спросил он.

Лекарь в ответ лишь вздохнул.

– Сколько она еще проживет? – угрюмо спросил князь Аскольд.

– Неделю. Может, чуть больше. – На узком смуглом лбу лекаря прорезались морщины. Он глянул на князя странным взглядом и тихо сказал: – Есть один способ, но понравится ли он тебе?

Князь Аскольд разжал бороду. В глазах его затеплилась надежда.

– Говори, не томи! – потребовал он.

– Позапрошлой зимой в Тумнове захворала дочь купца Жадана. Сильно хворала, душа меж уст в небо истекала и сердце почти не билось. Но пришел с улицы оборванец, вогул-вещун, и принес траву.

– Какой вогул? – нетерпеливо спросил князь Аскольд. – Какую траву?

– Имени у вещуна не было, – ответил лекарь. – А трава эта была принесена из Гиблого места.

Из-за спины князя выступил советник Егра.

– Кто принес? – холодно осведомился он.

Лекарь перевел взгляд на советника и ответил:

– Того не ведаю. Но имя той траве пробуди-трава. Ее сразу можно распознать по яркому лиловому цвету. В Гиблом месте, за брошенным градом Кишенем, есть Пепельное озеро. В нем – остров. А на острове том стоит Погребальный шатер падшего бога, выстроенный из ногтей мертвяков. Пробуди-трава растет рядом с шатром. А охраняет тот шатер страшное чудище, которое пьет воду из родника бессмертия и не может ни сгинуть, ни помереть.

Лекарь замолчал. Князь растерянно посмотрел на Егру.

– Как же нам эту траву раздобыть? Послать в Гиблое место охоронцев?

Егра задумчиво покачал головой:

– Не поедут.

– Заставлю!

Егра переступил с ноги на ногу и поморщился от боли в артритном колене.

– Помнишь, княже, как три года назад дружинники на́большего Жука взбунтовались и подняли на копья воеводу и двух твоих поручиков? Ты тогда сам указ издал, чтобы дружинников и охоронцев в Гиблое место не посылать. С тех пор разъезды катаются повдоль границы, а дальше – ни-ни.

Губы князя Аскольда затряслись. Отчаяние сделало его упрямым и неразумным.

– Я здесь князь, надо будет – другой указ напишу! – жестко сказал он.

– Напишешь, – согласился Егра. – Только для ратников твоих Гиблое место страшнее плахи. Плаха что – взмахнул кат топором, и ты в Райских Кущах. А в Гиблом месте не токмо тело, саму душу потеряешь. Кому охота упырем по лесу бродить или оборотнем по кустам прыгать? – Егра покачал головой. – Нет, княже, тут ни охоронцы, ни ратники не помогут. Тут доброходцы нужны.

Князь Аскольд растерянно взглянул на своего старшего советника.

– Где же мне взять доброходцев этих?

Егра прищурил недобрые глаза и ответил:

– Я знаю где. В подземелье.

– Где?

Глаза Егры сузились, уголки губ дрогнули.

– Снаряди из узников отряд и отправь его в Гиблое место, – посоветовал он.

– Так ведь ты сам давеча сказал, что забоятся они. Душу потерять забоятся.

– А ты набери отряд из иноземцев и странных людей. У них в сердцах веры нет, а значит, и страха поменьше.

– Гм… – Князь пригладил ладонью бороду и задумчиво наморщил лоб. – Думаешь, пойдут?

Егра едва заметно усмехнулся.

– А им либо Гиблое место, либо дыба, – ответил он. – Выбор-то невелик.

– Верно, – кивнул князь. – Так и сделаем. Наберем полонцев и отправим их в Гиблое место. А чтоб не утекли, пошлем с ними ратников. Пусть доведут полонцев до Гиблой чащи и проследят, чтобы те назад не рванули. Верно, Егра?

– Верно, пресветлый княже, – кивнул советник. – Дозволь мне самому отрядик снарядить.

– Чего ж, снаряди, – согласился князь Аскольд. – Только не рассусоливай.

– Сейчас же и займусь. – Егра поклонился и направился к двери.

Князь Аскольд вздохнул и взглянул на дочь.

– Доченька моя, – тихо и горько пробормотал он, – голубушка моя… Все, что хочешь… только живи…

5

Драный кат, с любопытством вглядываясь в бледное, покрытое бисеринками пота лицо Глеба Орлова, повернул ручку лебедки. Глеб тихо застонал.

– Это только начало, – сообщил кат. – Дальше будет больнее.

И он снова нажал на лебедку. Однако сделать полный оборот ручка не успела.

– Драный, хватит! – послышался резкий окрик.

Кат остановился и повернул лысую голову на звук.