Текст книги "Нулевой экземпляр. Часть 1. Пепел"

Автор книги: Антон Градский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

И только два человека отчётливо понимали, что графики там не было.

«А что же тогда там было?» – думал Вадим, стуча указательным пальцем по пластику ноутбука и вглядываясь в отдельно выбранный пиксель на экране. Впрочем, этот вопрос терзал его уже больше года, и ответ узнать не представлялось возможным. Да и на вряд ли он бы хотел сейчас услышать его за спиной, находясь в квартире в полном одиночестве. Но всё равно продолжал задавать себе этот вопрос с завидной периодичностью. Часто. Зная, что ответа он при этом так и не узнает.

Размышляя, Вадим открыл браузер и в строке поиска написал: «Нерск. ХимСтройПродукт». Из предложенных интернет-сайтов он открыл первый попавшийся и там нашёл вкладку с фотографиями ныне заброшенного объекта. Ничего особенного на них не было. Следом шёл ещё сайт, потом ещё.

Так Вадим просмотрел с десяток разных сайтов, объединённых одной мрачной тематикой. Из тех мест, что были запечатлены на фотографиях, он узнавал только некоторые, понимая, что большая часть завода осталась не изученной. Из общего числа сайтов своим оформлением и изобилием объектов ему понравился лишь один. Необходимый объект в этом списке тоже числился, и Вадим принялся рассматривать снимки. На одном он задержался чуть дольше, проведя глазами по нарисованной на стене окружности, переключил на следующую и только в этот момент понял, что увидел нечто знакомое. Всё это заняло доли секунды. Вадим моментально вернул предыдущий снимок и, с трудом сдерживая эмоции, приблизил лицо к экрану. Да, это был тот же символ. Было ли это совпадение? Или попросту знак оставляют его конкуренты, отважные исследователи? Может отмечают таким образом уже исхоженную местность? Совершенно непонятно.

За поиском значения и описания символа Вадим провёл оставшиеся пол дня, иногда выходя на балкон с чашечкой горячего кофе. Этаж был восьмой. Индустриальная панорама, с трудом просматриваемая сквозь осенний вечер напоминала ему об утреннем походе и, следовательно, о пропавших ребятах. Нужно было сосредоточиться на следах. Возможно, следы – ключ ко всему. Ключ к разгадке.

Глава 5.

«Бывший напарник».

Город Нерск. Неизвестная местность. Август 2018г.

Вадиму, сидя у костра, нравилось перемещать раскалённые угли с места на место, перемешивая их. Ещё нравилось комкать бумагу, бросать в огонь и смотреть как она вспыхивает. Камера, тем временем продолжала снимать.

«История тех ребят весьма печальна, их так и не нашли. А я так и не понял, куда всё же вели следы и почему пропали. Хотя, как мне кажется, эта история ещё получит свой финал. Но об этом позже.

Тут я немного сокращу рассказ, выбросив из него период с ноября по май месяц нынешнего года. Ничего сверх интересного за целых полгода не случилось. Я несколько раз побывал на объектах в поисках символа. Всё снимал и даже опубликовывал, не смотря на то, что ничего интересного так и не увидел. Несколько… сотен раз побывал в сети с той же целью. И ничего. Тысячи похожих знаков и ни одного точно такого.

Стоит упомянуть, что я несколько раз навещал сестру, а последний был почти перед самым новым годом. Принес ей подарки и всё такое. Пообщался с ней. Ну… как получилось, так и пообщался. Сложно с ней вести диалог в привычном понимании. Она, как обычно, спросила про родителей, а я дал уже давно известный ей ответ. Вот хотя бы уже поэтому хожу к ней так редко. Не хочу лишний раз о них говорить.

Пару слов надо сказать о том, что заказов по обработке видеоматериалов пришло не много, фирма больше работает в летний период. Фотографии присылались стабильно раз в месяц. Свободного времени было предостаточно и вот тогда-то я и вспомнил, что давно хотел разобраться с одним делом. Это было дело касательно истории Никитина Федора Антоновича. Единственное, чего мне хотелось, это дождаться весны, несмотря на то, что некоторую информацию я надеялся найти уже тогда.

Года два-три назад мне удалось несколько месяцев поработать оператором видеонаблюдения в большом офисном здании. Моя задача заключалась в том, чтобы камеры исправно фиксировали все лифты, коридоры и лестничные пролёты. Моим напарником тогда был дедушка лет шестидесяти и звали его, как вы поняли, Фёдор Антонович Никитин. Как-то в одну из смен, мы с ним разговорились о моих предыдущих местах работы, коих было не так уж и много. Тогда он рассказал о том, как в далёкие восьмидесятые, будучи совсем молодым, охранял психиатрическую больницу. По его словам, место отнюдь не самое весёлое, мрачное и не приятное для работы. Там же работал безумный главврач, которого Фёдор и несколько его коллег пытались словить на чём-нибудь, подозревая его чуть ли не в чёрной магии. Смешно. Закончилось всё тем, что на врача донесли и им было дано указание везти его в отдел. Однако, в ходе долгих поисков, он был обнаружен в своей тайной каморке в подвале, за закрытой дверью. На вопросы не отвечал и открывать дверь был не намерен. Тогда охранники попросту выбили дверь, но никого за ней не обнаружили. Не единой души. Единственное, что они нашли, это пару каких-то предметов, свечи и нарисованный на полу круг, в центре которого лежал медальон. Так же был найден дневник этого врача, в котором описывались какие-то эксперименты над пациентами и попытки переместится в иной мир. Я не особо верил в то, что рассказывал мне мой напарник. Скептицизм мой тогда был совсем на высоте. Сейчас же от него не осталось и следа. Фёдор Антонович был искренне раздосадован всем положением дел в больнице и поспешил уволиться. Тут-то и началось самое интересное – через несколько недель больница полностью опустела, в прямом смысле этого слова. Не осталось ни одного человека. Пропали все, кто там был. Среди них мог бы оказаться и сам Никитин, но его эта участь, к счастью, миновала. Всё это с его слов. В газетах об этом случае, кстати говоря, что-то упоминали. Это тоже мне сказал Фёдор Антонович.

В моих планах было взять у него интервью, где он подробно и последовательно рассказал бы на камеру то, что рассказывал когда-то давно мне. Во всех деталях. Сравнить, так сказать, показания. А после отправиться в эту больницу и отснять там материал. Возможно, даже провести ночь.

Моя последующая история объясняет, почему я делаю это именно сейчас, а не четырьмя месяцами ранее, как планировалось».

Глава 6.

«Леденящая душу история».

Город Нерск. Май 2018г.

Была середина мая, природа стремительно зеленела, вкус грязной весны начинал перебиваться непривычным привкусом сухого лета.

Дорогу, ведущую до места назначения, недавно перестелили, и она стала напоминать скорее взлётную полосу. Ехать было сплошное удовольствие. Водитель попутки рассказывал малоинтересные охотничьи истории, часть которых Вадим периодически пропускал мимо ушей, теряя нить повествования. Обдумывая предстоящее интервью с Фёдором, Верстаков время от времени записывал в телефон интересующие его мелочи. Это было для него очень важно. Важнее всякой охоты на кабана или медведя. Но, чёрт возьми, невежливо было совсем не реагировать на красочные и эмоциональные рассказы человека, согласившегося бесплатно довезти тебя почти до самого Скобрино. Точнее до развилки. Идти там оставалось километра полтора, максимум два. И чтобы уж совсем не выглядеть неблагодарным, Вадим на время убрал телефон, достал камеру, включил запись и настраивая фокус между лобовым стеклом и дорогой принялся активно участвовать в диалоге:

– Даа. Это весьма интересные истории, что могу сказать…

– А вот еще одна. На этот раз тебе будет не так скучно, – улыбнулся водитель.

– Да мне и не скучно, – поспешил уточнить Вадим.

– Это хорошо. Тогда вот. Было это зимой и зима была такая что… снегу намело. Три дня буря мела. Сугробы были выше тебя на… добрых две головы. Мне нужно было возвращаться в город, меня тогда вызвали на службу. Сейчас то я на пенсии, а тогда… ну и вот. Моя машина была в ремонте на тот момент, привозил, да и забирал меня тогда зять. У него был какой-то японский внедорожник. И вот, значит, звонит он мне уже ближе к вечеру, я, разумеется, на нервах, а ещё связь подводила… Звонит мне и говорит: «Андрей Семёныч, не доеду, съехал с дороги, не знаю, что и делать. Выходите на встречу, я до остановки метров двести не доехал, может вытянем». Ну я, поматерившись, собрался, на дорожку добрые двести граммов хряпнул, надел валенки, двустволку на плечо наладил и пошёл. А что оставалось делать? Иду, значит, а там уже темнеть начало, всё синее, дороги не видно. Ориентирами лишь редкие ёлки стоят, но только до столбов. Тогда электричество до нас немного не дотянули. Там как-то проще стало маршрут намечать. Иду, и слышу… волки завыли. В несколько голосов. И так близко, кажется, что рядом совсем. А патроны у меня только в ружье. Два. Остальные в рюкзаке. Иду и думаю, не станут ведь они тут, рядом с деревней нападать. Да и не было у нас волков рядом никогда. То в западных лесах. А потом думаю, а деревня вон какое название несёт, Волково. Не так и просто. И стало мне страшно. Но я знал, что стоять в таком случае ещё опаснее чем идти. Так я, как мог, быстро добрёл до остановки, а в такую пургу видно её было метров ну… с двадцати только, представь себе. Присматриваюсь, а там на ней человек сидит. Меня увидел и кричит, мол: «Эй, дядь, бегом сюда! Жить надоело?! Волки рядом!». Я в изумлении, быстрым шагом к нему бреду и вижу, что на дороге, уже за остановкой стоят два волка. На меня смотрят, зубы скалят. А мне выбрать, либо стрелять, либо рюкзак бросить и на крышу остановки залезть. Там с моей стороны у стеночки стоял контейнер. Если стрельну, промахнусь и всё. Я скинул рюкзак и бегом к контейнеру. А волки навстречу ко мне дёрнулись. Я ружьё закинул на крышу, а парень в последний момент мне помог, руку подал. Я бы иначе, не успел. И что мы имеем. Сидим на крыше, вокруг два волка ходят, землю обнюхивают, скалятся. Глаза голодные. Слюна из пасти течёт. Есть хотят. Я им кричу, пытаюсь спугнуть, ружьё схватил и целиться в них стал. А умом понимаю, что два выстрела у меня. Потом что было… как ни в чём не бывало, обнюхали ещё раз рюкзак, остановку и ушли в лес. А парень этот оказался местный, только ничего не сказал. Я, говорит, вот тут живу. Вот… рукой показывает, а там ну… леса одни. На десятки километров деревень нет. Я ему, ну тут так тут, а как попал сюда, интересуюсь, а он не может ответить. Не помню, говорит. Не помню! Понимаешь? – повернул голову водитель в сторону Верстакова.

– Угу, – ошарашено кивнул Вадим.

– Вот. И спрашиваю его: «А звать тебя как?». Говорит, Фамилия – Рябинин, имя – Олег. Я сижу и думаю, слышал я про него где-то, а вот где… не помню. Или мерещится уже. Я достал телефон и зятя своего набираю. Гудки идут, но на звонок никто не отвечает. Странное дело. Я Олега спрашиваю: «Тебе куда надо то вообще?» Говорит, что никуда ему не надо. Он уже на месте. Это что ж за место такое? Крыша что ли? Ну думаю, бредит поди… Голоден, наверное, или замёрз. Или дурака делает. «Не дури», – говорю я ему, – «сейчас слезем с тобой и дальше пойдём, там зять мой приехал, ждёт меня. Только вот рюкзак заберу». А он мне: «Спасибо, но я не пойду. Тут моё место». Я сначала удивился его глупости, а потом плюнул и сказал ему: «Ты сумасшедший дурак и пропадёшь тут!». А он мне в ответ: «Давно уж пропал, дядь, давно». Тем временем стемнело ещё сильнее, а скоро совсем мрак будет, торопится надо. Я слез, рюкзак схватил и, ружьём размахивая, двинулся дальше. Проходя мимо, этому парню крикнул: «Зря не идёшь, насмерть ведь замёрзнешь. Но всё равно спасибо, что помог». На что он ответил: «Рано благодарить ещё, дядь. Если выживешь, вспомни меня хорошим словом». Ну, я злой и ушёл, каждую секунду молясь, чтоб на волков не наткнуться. Машина стояла в пяти минутах от остановки. Я радостный, счастливый, живой. Сел внутрь, начал уже рассказывать про случай с волками, а в машине морозно… и пусто. Никого нет. На задние сиденья глянул – пусто. «Что за шуточки ещё?» – подумал я. Открыл дверь, покричал зятя по имени, но ответа не услышал. А в машине очень холодно было. Смотрю, в баке бензин есть, Миша подготовился видимо. Я двигатель завёл, сижу, жду, греюсь. Полчаса просидел, так никого и не дождался. Следов, как ты понимаешь, в такую метель не отыщешь… Ну и вот. Дёрнул чёрт меня фары включить. Понятия не имею, почему они вообще были выключены. А там, смотрю, в снегу что-то. Ружьё схватил, вышел из машины и подошёл поглядеть то… а там… Михаил это был, зять мой в общем. Замёрзший. Бледный весь. Мёртвый. Горло разодрано. Снегом почти замело всего. Ну я обратно в машину, телефон схватил, звоню товарищу. Веришь?

– Верю, – сказал Верстаков.

– А я вот не верю. Было установлено, что он там часов 6 пролежал, не меньше. А мне то он звонил недавно! Часа не прошло! Как?! И телефон его посмотрели. Говорят, не звонил он никуда. От меня пропущенные имеются, а он не звонил. Я говорю: «Да как это?! Вот же его звонок!» – а сам смотрю, номер неизвестный звонил. А потом вспоминаю, что и голос то не его был. Голос был этого! На крыше! Олега Рябинина!

– Как это? – открыл рот Вадим.

– А вот так, вот так. Я узнал потом, кто этот Олег Рябинин. Умер он. Давно. В лесу его нашли. Волки загрызли, – сказал водитель и с максимально бледным лицом посмотрел в испуганные глаза Вадима, а потом, останавливая автомобиль, добавил, – приехали.

Вадим помолчал секунд пять, но, когда водитель улыбнулся, тот поблагодарил его, пожал руку и пожелал ему удачного пути. А потом, стоя на земле и держась за пассажирскую дверь, заглянул в салон и спросил:

– Я вам должен чего?

– Разумеется, нет, – решительно помотал головой водитель.

– И ещё. Как вы не заметили зятя, лежащего перед машиной, если вы с его стороны к ней подходили?

– Нет, не с его стороны. С обратной. Он, по всей видимости, уехать пытался. Давай, удачи тебе, Вадим, – грустно сказал водитель, взмахнув рукой.

Верстаков захлопнул дверь, и странный человек уехал в сторону деревни Волково. Странный человек, которому он не разу не сказал своё имя.

Глава 7.

«Дом».

Город Нерск. Деревня Скобрино. Май 2018г.

Ещё за неделю до своего визита, Вадим Верстаков начал созваниваться с Никитиным и договариваться о встрече. На саму встречу последний был согласен без всяких вопросов, а вот относительно интервью, в голосе его присутствовало неподдельное сомнение. Он будто чего-то опасался. Это казалось Вадиму странным, ведь Фёдор сам говорил: «Приезжай ко мне, я покажу тебе и медальон, и дневник дам почитать. Приезжай». А теперь вдруг сомневается.

Впрочем, что было переживать? Адрес свой, во всяком случае, Фёдор Антонович указал в сообщении. Хоть и за день до приезда, но всё же. Название деревни, улицу, номер дома. Улица так и вообще там одна была.

Рано приехать у Вадима не получилось, и день уже клонился к закату. Сон до обеда, некоторые дела, длительные сборы, поиск попутки, всё в сумме убило большую часть времени. Сейчас ему необходимо было поторопиться, чтоб успеть найти дом до захода солнца.

Необычайной красоты закат вынудил достать камеру и начать очередную серию «В поисках приключений с Верстаком». Первый раз, когда этому путешественнику по мрачным углам города захотелось окрестить свою передачу именно так, случился в центральной высотке дорогого отеля «Антенна». В лифте. В том самом, который не должен моргать. В чём там заключалась сама история? В том, что по одной из легенд Антенны последний, четвертый лифт, мог отвезти тебя на секретный этаж, находящийся глубоко под отелем. Якобы, это происходило из-за сбоя в главном процессоре управления, который сопровождался коротким отключением света в кабине лифта. Сам же этаж находится ниже подвала и иного доступа к нему не было, кроме как из-за редкого сбоя лифта. Ещё интересно то, что принудительно лифт отказывался ехать ниже подвала. Это значит, что никто не мог спуститься на секретный этаж. Хочется отметить, что по легенде вызвать лифт с того этажа можно. Периодически, по ночам, он туда ездил сам. По крайней мере, так утверждали работники ресепшена.

Вадим раз 15 проехал на лифте туда и обратно, всё осмотрел, но ничего жуткого не обнаружил.

Любопытно, что у легенды существует альтернативная интерпретация, заключающаяся в том, что люди пропадают именно в те три секунды, в которые отсутствует освещение. И есть записи, на которых это хорошо видно. Но их никто не видел, всё секретно, зашифровано… В общем, тайна.

Пока Верстаков катался с этажа на этаж, в его голове строился план, на случай, если свет моргнёт, лифт спустится двумя этажами ниже и пред ним возникнет глухая темнота, разбавленная лишь бледно-жёлтой лампой лифтового освещения.

Сейчас, надо сказать, он понимал, что название для своей передачи придумал наиглупейшее и вовремя отказался от него.

Проматывая эти мысли у себя в голове, Вадим постепенно приближался к Скобрино, совершенно забыв о странном водителе, которому, вполне возможно, понадобится звонить утром следующего дня, чтоб тот отвёз его в город.

Закат становился тусклее, горизонт тихо сливался с красным пятном солнца. Вадиму вздумалось поговорить на камеру:

«Если свет иссякнет до того, как дом Фёдора окажется на расстоянии вытянутой руки, то придётся включить ночной режим. Но! Больше пяти минут его лучше не использовать, потому как аккумулятора хватит еще на час-полтора съёмки, а с ним раза в два меньше. Я всё собираюсь заказать новый многоёмкостный аккумулятор, но руки всё не доходят. Руки не доходят… как они вообще могут не доходить, если это руки? Ноги не доходят, вот что. Ноги. И рыба не клюёт, потому что клюва нет. И трамваи не ходят, потому что едут».

В ходе озвучивания высокоинтеллектуальных мыслей, Вадим Верстаков достиг деревни и первых её участков. Нумерация домов шла в обратную сторону от числа 44. Видимость табличек периодически становилась околонулевой, и появлялась необходимость останавливаться, чтоб только рассмотреть номер и убедиться, что тот не принадлежит Фёдору Никитину. Вадим пропускал несколько домов и смотрел номер заново.

После неприятного рассказа про волков, которые, как выяснилось, обитают в здешних лесах, наткнуться даже на собаку, охраняющую дом, совершенно не прельщало.

«К слову, боязнь собак называется кинофобия. А звучит, будто речь вовсе не о собаках идёт. Названия страха волков я не знаю, но я убеждён, что это то же самое слово. Волки и собаки ведь одно вида? Значит и страх к ним одинаков. А значит и термин один».

Вадиму вдруг, по каким-то причинам, стало очень неуютно. Он давно привык к одиночеству, а, значит, дело не в отсутствие людей. Это было какое-то тянущее чувство, причиной которому мог стать крайне неприятный гнилой запах. Запах, который по деревне медленно разносил прохладный ветерок, пролетая сквозь шуршащие кроны деревьев. Солнце гасло, как назло, очень быстро. Так быстро, что полоса заката стала мертвенно-бледной и безжизненной, не такой яркой, как четверть часа назад. Номера домов из внимания выпадали, и приходилось напряжённо всматриваться. Выросли по уровню громкости звуки насекомых, доносящиеся из невысокой травы. Кроме них Вадим ещё слышал свои шаркающие шаги. Иные звуки, к счастью, отсутствовали.

Только тогда, когда зрение больше не могло адаптироваться к мраку, он обратил внимание, что ни в одном окне не горит свет.

«Обратите внимание, нет света в окнах. Совсем. Он бы очень выручил меня. А что, все спят? Вроде, не время ещё. Экономят электричество? Или может всем обрезали свет? Авария? Или… нет никого? Ну… главное что? Чтоб Фёдор дома был. А остальное и вовсе не важно».

Тем временем на деревню лёг такой сумрак, что, хотел того Вадим или нет, но включить ночной режим просто пришлось. Он нащупал маленький переключатель на камере и со щелчком потянул на себя. На дисплее более или менее стали различимы очертания домов, и на его счастье долгожданный белый квадратик с цифрой «8» показался на следующем из них. Это был он – дом Фёдора Никитина.

Вдоль дороги стоял старый реденький забор с открытой калиткой. Вероятно, Фёдор Антонович уже ждал гостя и не стал закрывать. Но свет в его окнах также не горел. Это означало одно – хозяин, скорее всего, находится дома и просто прилёг подремать. Хотя, возможно, сидит на кухне и смотрит как тысячей градусов светятся и переливаются алые угли в печи. Он рассказывал об этом своём пристрастии, когда Вадим звонил, чтоб справиться о его здоровье.

На случай, если хозяин спит, стучать в окна было бы совсем грубо. Вадим отказался от этой идеи и просто постучал в дверь. Поменяв ночную подсветку на обычный фонарь, колхозно прилаженный к камере, Верстаков медленно подкрался к двери, будто думал, что Фёдор спал именно около неё.

«Федор Антонович! Это Вадим! Вы дома? Я уже приехал! Простите, что так поздно!» – проорал Верстаков, стараясь смотреть в окно.

Трижды ударив костяшками по старой деревянной двери, стало понятно, что она была не заперта. Вадим, недолго соображая, всё так же деликатно прошёл в дом. В нос ударил непривычный запах, сочетающий в себе и аромат старости деревенского дома, и запах помещения, где проживает пожилой человек. Перед ним располагалось узкое помещение, в народе именуемое сенями. Наверх вела небольшая лестница. Вадим, поднимаясь по ней, ступал весьма аккуратно и вел себя достаточно тихо. Необходимости в этом, разумеется, не было, потому что если хозяин спал, то самое время ему было проснуться.

«Фёдор Антонович! Мы вчера с вами договорились, помните? Это Вадим!» – снова напомнил о себе гость, осматривая ведущие в разные стороны двери. Ответа не последовало.

Учитывая, что на выезд окна выходили из правого крыла дома, Вадим справедливо решил, что туда первым делом он и отправится. Постучав всё теми же костяшками по выбранной им правой двери, Верстаков в третий раз позвал хозяина по имени отчеству, на что тот третий раз не отреагировал. Дверь снова оказалась не заперта.