Текст книги "Гондурас (СИ)"

Автор книги: Антон Кисляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

ГОНДУРАС

Часть первая

За несколько лет работы на гранитной фабрике, Лёха так наловчился в обработке каменных плит, что когда арабов закрыли основательно на территориях, отлично со всем справлялся и один. Виктор, пятидесятилетний владелец мастерской, выходец из Сирии, появлялся только чтобы загрузить и выехать на установку уже готовой продукции.  Когда стало ясно, что антифада в Газе разгорелась надолго и рабочие не появятся, возможно, несколько месяцев, Виктор подошел к Лехе, узнать; нет ли у того знакомого на вакансию или он поищет нового работника среди израэлетян. Алексей вполне прилично уже говорил на иврите, но все же решил, что работать с русско говорящим напарником было бы комфортнее. Это дело надо было обдумать и после трудового дня, приняв душ и переодевшись, молодой гранитных дел мастер, зашёл в ближайший в пром. зоне Тель-Авива ларёк, выпить пивка.

 За соседним столиком потягивал Голдстар русский паренёк лет девятнадцати. Молодые люди разговорились. Оказалось Александр был родом из Ташкента. Несмотря на то, что у него была не очень зрелая внешность, в его речи превалировала суета из лексиконных междо метий и слэн говых фразеоло гизмов с восточной интонацией. Ему казалось, что налёт некоей фамильярной приблатнёности, придаёт речи значительность, но смысла в его историях было не много. Он общался, как человек, который всегда хочет что то сказать… Только никогда не знает… Что именно надо говорить? И не очень уверен, то ли он говорит? А фразу которую ему не удавалось закончить, он дополнял матом и скабрезностями. В Израиль приехал недавно и работает в трёх местах: сторожем, грузчиком, подметальщиком и иногда помощником торговца наны на рынке.

 Алексей сразу же взял парня в оборот, похвастав приличным заработком и приемлемыми условиями труда, и когда паренёк сник от зависти, предложил ему должность начальника цеха, карьерный рост и зарплату, окупающую все его предыдущие заработки, после испытательного срока. По сути ничего сверхъестественного Лёха Саньку не предлагал. Зарплата такая же с какой и сам Алексей начинал, и вполне оправдана тяжестью, и вредностью производства, а должность  была скорее символичной. Мастерская состояла из двух условных помещений и для каждого помещения, как бы, учреждался свой условный начальник. Саша купился моментально Лёхиным обаянием и красноречивым словоблудием и уже на следующее утро был представлен Виктору кандидатом. Иврит у него был так себе, начальный алеф. К Виктору он обращался только в случае крайней необходимости. Хозяин платил наличными в конце каждой недели. Это было всем удобно. Он отдавал зарплату Алексею и тот передавал подмастерью его часть. Каждое утро  пятницы Саша, после приветствия, задавал Лёхе один и то же вопрос:

– Чо!!! Да? Как сегодня? Будет зарплата? Ёпть!

И Алексей всегда отвечал утвердительно, но однажды, то ли настроение было хорошее, то ли наоборот, Лёха ещё не проснулся и вопрос ему уже набил оскомину за несколько месяцев, он решил возразить.

– Сегодня зарплаты не будет. – твердо отрезал молодой мастер.

Саня не уверенно потоптался, прошёлся, переваривая информацию и через несколько минут прицепился к оживившемуся произведенным эффектом Лёхе.

– А почему не будет, да? – спросил, про между прочим, Санёк.

– Ты что газеты не читаешь? Телевизор не смотришь? – как бы удивился наставник.

– Не… Да! – протянул Сашка – Я газеты не читаю и новости не люблю, да! Отец только российские каналы крутит. А что? Ёпть! Случилось, э? – Заинтересованно спросил приятель.

– Правильно не любишь!!! – согласился Лёха –  Революция в Гондурасе!!!

– А мне то? Ёпть? что до революции в Гондурасе? – недоумевал младший приятель.

– Ты что говоришь то? – возмутился Алексей – Рабочий профсоюз Израиля постановил, что недельный заработок всех рабочих будет отправлен в Гондурас для поддержки освободительного движения. Это можно сказать честь для каждого пролетариата! Ты пролетариат?

– Я пролетариат! Да! Но я не согласен… Да? – возражал юный неге лист.

– С чем ты не согласен? Ты, что, против революции? – Укоризненно хмурился Алексей.

– Я не против революции! – Настаивал Саня – Я против чтобы деньги посылать. Ёпть!

– Что значит против? – Смотрел с высока наставник. – Это решение было принято на самом верховном уровне. Если ты против? Иди, запишись на прием в кнесет и в парламенте сможешь выразить ноту протеста – На полном серьёзе советовал шутник.

– Я не отдам мои деньги в Гондурас – Стоял на своем Санёк – Я не согласен! Слышишь? Да? Не отдам! Да?

 На всякий случай, Санёк попробовал похихикать, подмигнув, как бы понимая, что этого не может быть и это лишь шутка, но на его лице читалось сомнение.

  А вдруг правда?

– Что ты кипятишься? Во первых! Нас не спросят. Наши денежки уже полетели в Ту, га, си, галь, пу, чинить справедливость в объятой террором стране, а во вторых, этот вклад открывает безграничные возможности в пределах той суммы, которую ты пожертвуешь на благо революционного движения наших братьев и сестер в такой же солнечной стране как и Израиль.

Фантазера несло по волнам бреда.

 Августовская жара навевала на Алексея настроение отпускной беззаботности. В его голове зрел план как уломать доверчивого Сашку согласиться жертвовать во благо хоть чего нибудь.

– Короче, в газете была таблица с расчетами вложений и услуг. После победы революции каждый вкладчик получит две недели отпуска в отеле на Гондурасе. Или в Гондурасе? Ты как предпочитаешь?

Изгалялся Леха.

– Ол инклюзив! Нудиские побережья с белым песком! Секс на пляже из забродивших кокосов! И охота на пятнистых скатов с борта парусной джонки!

Александр задумчиво развернулся и ничего не сказав пошёл поработать.

– Во, даёт! – подумал Алексей и тоже вернулся к обработке кромки столешницы.

Через некоторое время Лёха почувствовал, что кто то подёргивает его за спецовку. Он обернулся. Саша желал продолжать прерванный разговор.

– Секс на пляже? Да? Это чо за лабуда бля?

Лёха сам не знал, что это за коктейль. Слышал где то название. Но его фантазию уже было не остановить!

– Это когда кокосовую водку в пупок креолки сервируют и поджигают, а ты это слииииизываешь. – Санек ошарашено пялился на рассказчика, в деталях имитирующего потребление прохладных напитков с пышных форм горячей мулатки. Было видно, что идея слиииизывания алкоголя с женского тела, сковала девственого Санька коитусом от речевого аппарата до больших пальцев ног. – Да что там мулатки? – не унимался пропагандист В. Ай. Пи. выкрутасов:

– Ты сколько уже пожертвовал на дело повстанцев?

– У меня за эту неделю полторы тысячи шекелей набежало.– загоревшись от пупка мулатки, пощитал Санёк.

– Ну, вот! Значит тебе полагается каталог!

– Каталог да? Ёпть! – аж подпрыгнул Санёк от того, что ему что то полагается.

– Ну, да, каталог с девушками. От туда ты можешь выбрать любую кроме Амалии Карловны. В "Идиот ахронот" печатали небольшую часть представляемых моделей. Не видел?

– Нет! Я Израильскую прессу тоже не читаю. Чо калдырить? Да?

– Жаль!? Я тебе хочу сказать там есть на что посмотреть. – смаковал перспективу разошедшийся хо хмач. – Толстые, худые, высокие, маленькие, темненькие, бледненькие, какие хочешь. Я как увидел их фотки за две недели, вперед в Гондурас проплатил. Будешь, как белый человек под пальмами нежиться. Хочешь двоих, черненькую и беленькую? Хочешь двоих с конем? Но за коня нужно будет доплатить!

– Мне коня не надо! Да? – Отказался от спец. услуги Саня, как будто Лёха предлагал оргию прямо сейчас.

– Если за следующую неделю пожертвуешь на правое дело левых гондурасов,  будет тебе и самолет первым классом и гостиница пять звезд.

– Нет! Мне первым классом не надо. За эту неделю я еще может быть согласен… да… И то не уверен! Блин! А следующую зарплату…  Нет!!! Меня отец убьет! Ёпть? Такие растраты! И гостиницу можно по проще. Звезды это я тоже не люблю. Пафос го ли мый!

– Это не растраты, это долговременные вложения!  Не о том ты Саня думаешь. Иди еще поработай и каталог в голове полистай. Выбрать себе пассию лучше заранее. – спроваживал Лёха, возбудившегося Саню на своё рабочее место.

 Саня полировал в соседнем отсеке мраморную плиту своими ферамонами. Очевидно, пролистав в голове варианты, паренёк вскоре снова вернулся уточнять нюансы восстания свободы над его недельным заработком.

– Слушай чо? Лёх! А когда эта революция победит? да?

– А я откуда знаю? Вот, Виктор придет, может какие новости принесет.

И в этот момент в мифаль вошел хозяин бала байт. Он поздоровавшись, быстрым шагом понесся осматривать свои владения и готовую к отправке продукцию. Саша стремглав бросился уточнять к Виктору полученную информацию. Семеня за энергичным начальником, он кое как сгреб в кучу свой иврит.

– Виктор, Виктор, зэ на хон ма ше Лёха а мар?

– Виктор, Виктор, это правда то, что Леха сказал?

– Маше Лёха о мар, ха коль на хон!

– То, что Леха сказал все правда!

Заулыбался Виктор, уже подозревая какую то каверзу.

– Ав аль ма hу ом ар?

– Но, что он сказал?

– Ху ам ар ше маскорет шель ха шавуа кулям шол хим бе Гондурас. – косяс на невозмутимого Лёху, рапортавал Саня.

– Он казал, что зарплату за эту неделю все отправляют в Гондурас.

– Зе нах он. – Подтвердил работодатель – Бэ Гондурас еш харбэ баа йот!

– Это правда. – Подтвердил работодатель – В Гондурасе есть много проблем!

 Уточнил начальник, давясь от смеха.

Лёха кинулся рассказывать подоплёку розыгрыша, надрывающемуся от распирающего веселея Виктору и каждый раз спрашивал:

– На хон, Виктор?

– Правда, Виктор?

– Да, да, все правда!

– Кэн, кэн. На хон! – надрывался багровый от натуги начальник, подтверждая сложность ситуации в Гондурасе – вэ ха мас ко рет ха ба, гам шол хим.

– Слыхал, что Виктор говорит? – переводил развеселившийся Лёха – На следующей неделе в обязательном порядке деньги отправляем тоже.

– Я должен… с отцом… да… посоветоваться… да? – Мямлил Санек, ничего не понимая. – Чтобы нам вместе…?

Лёха не успел озвучить на иврите окончания. Виктор услыхал про отца и не в силах больше сдерживать истерику, выскочил из помещения.

Целый день Санёк работал как заводной. За оставшееся рабочее время, он переделал всю работу, какую только смог найти, включая очистку поддонов резака, что делалось только по необходимости. В конце рабочего дня Лёха подошел к уже переодевшемуся Саньку и протянул пачку зарплаты.

– Только что Виктор звонил. Наши повстанцы потерпели фиаско и вынуждены были отступить в саванны, так что деньги получи, но не трать. Взнос может потребоваться в любую минуту.

Саня взял деньги покрутил их в руках, поулыбался и не пересчитав, засунул в корман. Задумчиво попрощавшись, скрылся за воротами предприятия. Лёхе показалось, что при всей видимой радости деньгам, Санёк всё таки сожалел о уже возникших в его фантазиях ярких ситуациях и образах, которым теперь было не суждено уже воплотиться в прекрасную явь.

…а на следующей неделе зарплату снова отменили, но уже по другой причине.

ГОНДУРАС

Часть вторая

 Никак не получалась у Санька профессия. Был он старательный, но безинициативный. Сделает, что скажут и может сидеть или лясы точить, пока его не пихнёшь чем то ещё заниматься.

 Каждый понедельник за утренним кофе Саня рассказывал одну и ту же историю.

– Прикинь? Да?  Родаки свалили шаб бат праздновать к отцовским корефанам. Я на диванчике раскинулся!  В телек втыкаю! Ёпть. Да! Там этот, фильм… Как его? Ну, там пацаньчик с войны пришёл, а его девушку блатные почикали. Он, короче такой… Ёпс! Пошел туда и выхреначил толпу. Он им такой… Ха! Ха! Кирдык! – демонстрировал свое умение в боевых искусствах подмастерье. – Не смотрел? Классный фильм! Не помню названия. Раз двадцать его уже видел и всё время нравится, как в первый раз. Искусство! Ёпть!

– Индийский что ли? – Предположил Леха.

– Нет! Чо? Голи Вуд! Американский! Ёпть! Да? Ты дальше слушай, чё как...

 Вобщем, выходило, что парень каждый шаббат смотрел один и тот же фильм и от нечего делать тащился куда то с какими то тухлыми приятелями направо, вдоль улицы Жаботинского, то до фонтана или какого то другого ориентира и не найдя веселья снаружи, снова стремился к своим любимым кино героям, пока не придут родители. А уж с подвыпившим  отцом и обозленной матерью в доме скучать не приходилось.

 Самое большое впечатление от прогулок Санёк получил, когда совершил променад по Гуш Дану в Еом Ки пур. Город поразил юношу своей холодной пустынностью. Он ощущал себя в центре киносюжета катастроф. Молчаливые улицы пугали и манили безлюдными коридорами урбанизма. Голые переулки, проспекты и автомагистрали разбегались во все стороны, пораженного эпидемией одиночества Тель– Авива. Оставшиеся в живых жители прятались в своих тесных квартирах и синагогах, вымаливая прощение у Всевышнего. Периодически, где то в глубинах безлюдного города, панически вскрикивали сирены служебных машин. Автомобили , воткнутые вдоль дорог на парковках, скучно пылились под жарким израильским солнцем. Когда навстречу ему вдруг попалась бабка в платке, с каталкой и садовыми ножницами, которыми в фильмах ужасов скопят ла хов, Санёк предусмотрительно перешёл на другую сторону.

– Не, ну, правильно? Хиль ее знает? Чё у нее в голове? Во! Да? – Объяснял Санёк свои ощущения от прогулки в судный день. – Я на следующий год снова пойду. Чё нет? Пойдешь со мной? – Набирал любителей острых ощущений в город призрак сталкер пустынных улиц.

 Впервые, встретившись после того, как Лёха с хозяином в Ши ши разыграли Санька, чуть не отправив его зарплату на поддержку повстанцев в Гондурас, парень, набрав воду и поставив чайник для традиционного утреннего ритуала, завёл свою уже традиционную историю первого рабочего дня недели.

– Прикинь? Да?  Родаки свалили шаб бат праздновать к отцовским корефанам. Я на диванчике раскинулся.  В телек втыкаю. Ёпть! Да? Смотрю новости! –  Санек улыбается, помятуя прежний розыгрыш.

Теперь его на мякине не проведёшь!

– Знаю, знаю – Улыбнулся Лёха. – Потом, хре нак, в дверь звонят, там приятели твои, чо как, спрашивают, гулять пойдешь...

– Не! Да! Вчера реально в дверь кто то звонит. Я, такой думаю себе, Ёк сель Мок сель, кто там нажуживает? Открываю. Там телочка бля стоит. Такая ничего себе! Ладненькая! И глазища со стакан и сиси, как чарджоуские дыньки. – Увлеченный собственными представлениями, рассказчик изобразил овальные кочаны на уровне своего бюста, как будто обжимал невидимые длинные груди. Я её спрашиваю:

– Ма ро ца?

– Что хочешь?

 Она так смотрит на меня загадочно… Шмара!!! И на иврите мне говорит:

– Ша лом, туда, сюда... Ани Мирьям. Тебя! – Говорит. – Хочу! От ха ро ца! Ёпть! Израелитянка! Делай, Говорит, со мной, что хочешь! Во! Бля! На! Ну, я ее за цирлы и на диванчик, там за ляшки прихватил, она и разомлела. Ну, я ее и так, и эдак... Короче, ахрюненно шаб бат прошел! А, потом родаки вернулись.

– И, что они сказали на открывшуюся им пикантную ситуацию? – поинтересовался Лёха.

 – Так она уже свалила тогда. Чо там рассусоливать? Праэльно ж? Раз, два и все. Пошла на хрен. Но я ее, конечно, изрядно помусолил…

 Леха так явственно представил себе возникшую картину, что подобное развитие событий казалось абсолютно абсурдным, но в конце концов это была личная жизнь Санька и он был в праве представлять ее такой.

– А потом, что? – непринужденно спросил Лёха.

– Ну, там похавали. Туда, сюда и спать легли. Они, хорошо ничего не заметили. Только мать ругалась, что диван помят, но я ничего не сказал.

 В проёме входных ворот показались арабы. Атеф с Самиром приветственно замахали руками. Они были уже наслышаны от Виктора о приключения молодого полировщика и были рады познакомиться с новым рабочим. Всю неделю мастерская готовила большой заказ, чтобы в пятницу всем вместе выехать на установку гранитных кухонных столешниц.

 На аркаве Атеф, Самир, Лёха и Санёк во главе с Викторм слажено затащили гранитные панели в дом, раскидали и распределились по рабочим местам, как матросы по боевому расписанию. Виктор расположился напротив театра рабочих действий вместе с хозяевами дома, за кофе с печенюшками. Так как Виктор внешне был очень похож на актера Бельмон до, то если не прислушиваться, что они говорят на ив рите, со стороны казалось, будто звезда французского кинематографа собрал вокруг себя своих добрых старых друзей и они эмоционально обсуждают новую постановку мэтра о борьбе прогрессивных и творческих сил с природным материалом. Эдакий перформанс театрализованных кухонных Роденов.

 Самир и Атеф, со снайперской точностью подгоняли и склеивали стыки, щурясь на выровненные соединения. Санёк занял диспозицию возле ящика с инструментами и как юнга в казематах, подносящий заряжающим снаряды, суетливо подавал нужный инструмент. Лёха залез внутрь шкафов проклеить силиконом просветы и присоединить шланги, выгибаясь пластом в тёмных кухонных коробах, как красный кхмер в крысиных норах. Работа спорилась и подходила к концу. Зрители все время жестикулировали, смеялись, поглядывая на молодого старательного паренька. И Санёк, зачем то, попёрся на передовую. Он втиснулся в узкий промежуток между Лёхой и дверцей шкафчика и разглядывая работу более опытного мастера, неожиданно задал свой обычный пятничный вопрос:

– Чо? Лёх? Сегодня то будут деньги? Мани! Мани! Епть!!! – хитро заулыбался Санек.

 Лёха уже несколько часов возился под дном рабочей столешницы и в угловатых внутренностях кухонной мебели, испытывая недостаток воздуха. Не помогали даже редкие глотки остывшего кофе в редких вылазках на поверхность. Мастер покосился на узкий проход, теперь заполненный двумя телами.  В небольшой просвет было видно, как Виктор с заказчиками наперебой давали друг другу советы по поводу всего на свете.

– Ав аль а тем ё дим ма зэ ка ра бэ Гондурас?

– А вы знаете что случилось в Гондурасе? – спросил у клиентов Виктор и принялся рассказывать прикол прошлой недели, не подозревая о том, что новый розыгрыш уже начался, как отголосок прошлой шутки.

Лёха, вернувшись к работе, непринужденно заметил:

– Не, Сань, сегодня зарплаты не будет.

– Чего опять? – ухмыльнулся ушлый пацанчик.

– Ничего! Просто редко, но так бывает. Чтобы арабов выпустили Виктор, где надо отбашлял. Так что налички нет.

– Но как же тогда? Сук! Чо делать то? – запереживал Санёк.

– Не мандражируй! На такой случай мы зарплату мрамором получаем.

– Как это мрамором?

– Ну, сколько ты заработал,  пильнут тебе гранита на эту сумму. В твоем случая кусок примерно в квадратный метр и все путем. – Как само собой разумевшееся, вещал шутник.

Леха все доделал, проверил и парни выбрались наружу. Подбадриваемый благодарными слушателями Виктор смаковал историю о Саньке и повстанческих акциях туризма в Гондурасе.

– Ани ра ци ти лик нот ло ти юль бэ Гондурас, Ке илу ме профсоюз ов дим Израэль ве ле ха гид ше маа пэха но цха, аваль шам бэ эмэт бала ган – хохотал Виктор Бельмон до, Расплескивая вокруг себя обаяние последнего дня рабочей недели.

– Я хотел ему купить путевку на курорт в Гондурас, как будто от профсоюза рабочих Израиля и отправить его под видом победы революционных сил, но там сейчас действительно не спокойно – хохотал Виктор Бельмон до, расплёскивая вокруг себя обаяние последнего дня рабочей недели.

– Мне не нужна гранитная плита! Да! Что я с ней делать буду? Лорен Грин… – Возмущался Саня новой несправедливости.

– Чудак ты! Гранитом получать гораздо лучше. Его продать можно выгодно. Больше мазкорета выйдет. Или в хозяйстве использовать. Советую брать чёрный орез. Он хоть по тяжалей, но прочный и по до роже.

– На хрен мне квадратная каменная плита? Кому я ее продам? Тебе надо?

– Я свой кусок Атефу продал уже. Он в Газе дом строит. Спроси у него, может ему ещё надо?

Санёк покосился на весёлого коренастого араба и отправился сбагривать свой мифический кусок зарплаты молодому домостроителю с территорий.

– Атеф! – неуверенно бормотал Санёк – Зэ на хон ма ше Лёха о мэр.

– Атеф! – неуверенно бормотал Санёк – Это правда, что Лёха говорит?

– Ма ше Лёха о мер, ха коль на хон!  Ма ху а мар, од пам? – сдерживая улыбку, хмурился Атеф.

– То, что Лёха говорит, всё верно!  А, что он сказал опять? – сдерживая улыбку, хмурился Атеф.

– Ху а мар, ше ха маскорет шель ха ша вуа ме ка блим бэ гранит?

– Он сказал, что на этой неделе зарплату получаем гранитом?

– На хон! Эйн ке сеф ха йом. Зэ ле бая. Ана хну наа соф ле ха ка ма ха ти хот ме ха риц па. Зэ хар бэ ё тер тов ме ха мас корет!

– Верно! Сегодня денег нет. Это вообще не проблема. Мы соберём тебе обрезки с пола. Это гораздо лучше зарплаты!

Атефа распирал припадок веселья. Для убедительности он пучил глаза и принимал театральные позы. Выходило убедительно!

– А та бо не байт? – поинтересовался Саня.

– Ты строишь дом? – поинтересовался Саня.

– Кэн! – утвердительно кивнул Атеф.

– Да! – утвердительно кивнул Атеф.

– А та ро це лик нот ха ти ха ше ли? Метр аль метр! Орез Ша хор! – втюхивал, как мог, Санёк свою дорогую обузу.

– Хочешь, мою плиту купить? Метр на метр! Орез Ша хор! – втюхивал, как мог, Санёк свою дорогую обузу.

– Они лё ехоль! Они квар ка ни ти ха ти ха шель Лёха. – кинул заговорщецкий взгляд Атеф на кивающего Лёху. – зэ квар ё тер ми дай ка вед, а валь ани эаре ле ха ма ком тов. А ко тэ Та ха на Мер ка зит еш ар бэ ана шим. Шам тем кор я кар вы ма хэр. Аль тидаг. – Я не могу! Я уже купил Лёхину плату. – кинул заговорщицкий взгляд Атеф на кивающего Лёху. – Слишком тяжело их тащить, но я покажу тебе хорошее место. Возле центральной автобусной станции. Ты там продашь быстро и выгодно. Не дрефь!

 Подхватил тему Атеф. Самир рядом с ними то и дело вспрыскивал безудержными спазмами веселья. Зрители на стульях вслушивались в диалог молодых балагуров и не верили своим ушам. Они так прониклись искренней доверчивости Санька, что все рабочие кухонных подмостков получили чаевые от благодарных зрителей, а Санёк получил больше всех, чему в купе с полученной зарплатой был безмерно рад.

ЭПИЛОГ

 Арабов снова закрыли и опять надолго. Саня вскоре уволился, сославшись на наклюнувшийся фарт в коммерческой сфере и Лёха работал с новым подмастерьем из Питера.

– Максимилиан Оливерович Буклей! – представился парень.

– Алексис Янович Розенблюм! – протянул руку Лёха и ребята сработались.

Внешне он был невероятно похож на моложавого Ярмольника. Со стороны было забавно наблюдать, как Макс общался с Виктором, как будто Ярмольник с Бельмондо репетируют сцену в совместном фильме.

 Как то весной Лёха отправился на рынок. Хотя бродить в шумной толкотне и искать среди одинаковых фруктов и овощей лучшие, парень не любил и делал это, когда Лёля затевала в квартире генеральную уборку. В этот период даже одноглазая кошка с параноидальным домоседством сваливала из дома. Набрав в обе руки продуктов, парень вдруг вспомнил, что Елена Малышева посоветовала его жене пить чай с мятой, о чём ему было напомнено перед уходом и молодой человек подошёл к ближайшему лавочнику узнать, где продается душистая трава.

– Ата ца рих ле ха пес Гондурас. – и торговец указал на противоположную сторону рынка.

– Тебе нужен Гондурас. – и торговец указал на противоположную сторону рынка.

Среди множества лавочников и покупателей  Лёха разглядел знакомого Санька весело и уверенно зазывающего народ из будки с прилавком зелени.

– Ла ма а та ко рэ ло Гондурас? – поинтересовался Лёха.

– Почему ты называешь его Гондурас? – поинтересовался Лёха.

– А ни ло ё деа. Улай ху а са шам си юр? Улай а вад? А валь ку лям ко рим ло Гондурас.– Развел руками продавец.

– Я не знаю. Может он там служил? Может работал? Но все зовут его Гондурас.– Развёл руками продавец.

 Слухи есть слухи. Шхунат Эзра древний район Тель-Авива бережно хранит городские легенды. Лёха, как ледокол, начал протискиваться с ворохом пакетов к старому знакомому через броуновское движение людского потока.

– Ха меш бэ эс эр – задорно выкрикивал Санёк. – Ло ов рим. Ба им, ко ним, ни ша рим ме ру цим! И ху дим! – Орал во все горло розовощёкий торговец.

– Пять за десять – задорно выкрикивал Санёк. – Не проходим. Подходим, покупаем, все довольны! Евреееииии!!! – Орал во все горло розовощекий торговец.

 Он держался уверенно, отвечал людям бойко и с ловкостью жонглера отправлял купленные пучки наны в пакеты. Прокручивал, обвязывал, принимал деньги, протягивал кулёк покупателю. Ловко выходило у Сашки крутиться в коммерции. Зеленая мята аккуратно разложена на прилавке и сбрызнута водой. Аппетитный запах травы распространял ауру свежести вокруг Санька. Под прилавком, аккуратными неровными линиями, было любовно выведено, пять равно десять, и подрисован, видимо, пучок наны, больше похожий на канаплю.

– О, Лёха, а хи. Ма шлом ха?– закричал радостно Санёк заметив прежнего наставника. – Шмуэль, это друг мой, ха вер ше ли!

– О, Лёха, братишка. Как дела?– закричал радостно Санёк заметив прежнего наставника. – Шмуэль, это друг мой, друг мой!

 Поставил он в известность какого то своего знакомого торговца на другом краю торговых рядов. С того конца неслось приветственное улюлюканье, подхватываемое десятком горластых мужчин и женщин за прилавками.

– Привет, Санёк! Как дела? – приветственно улыбался Лёха.

 В Сашкиной позе и выражении лица Лёха прочел независимость и какую то даже статность. Было ясно, что это уже совсем не тот доверчивый и нескладный парнишка, а опытный торгаш, чувствующий клиента. Тем более, что у Санька наконец то начали пробиваться усы.

 К Саньку подошла глазастая кубышка  с огромными густонакрашенными стаканами вместо глаз и чарджоускими дынями вместо груди. Она лаского смотрела своим пухлым лицом на юного зазывалу, складывая губные подушечки уточкой.

– Жена моя! Мирьям! – Представил Сашка девушку – Дочка хозяина! Теперь у меня особое доверие! – Санек любовно погладил мягкие ростки на прилавке.

– Ша лом. – поздоровалась глазастая сувгания писклявым голоском, прихватив супруга под руку.

– Ха вер ше ли Лёха! – добродушно улыбался Санёк – Ро це ли кнот нана! Кама ата ро це? Вообще не дорого! Бери пять пучков за десять шекелей. Мив ца!

– Друг мой Лёха! – добродушно улыбался Санёк – Хочет купить мяту! Сколько ты хочешь? Вообще не дорого! Бери пять пучков за десять шекелей. Скидка!

– Не – запротестовал Лёха – Зачем мне такая охапка? Они огромные. Мне бы немного для супруги в чай…

 Продираясь сквозь толпу равнодушных людей Лёха думал:

– Зачем он купил пять пучков мяты? Что он будет делать с таким количеством зелени? А гланое! Как Саньку удалось развести его, Лёху, на эту безумную покупку?

 Ручки пластиковых пакетов врезались в мясо пальцев. Где то на плече телепался и трепался безразмерный мятный и мятый гербарий. Веник безумно раздражал, мешал и хлестал злобных прохожих по ушам. Наконец, Лёха выскочил из людского месева и кинулся к подошедшему автобусу.

 Вдоль автобусного борта простиралась реклама. На постере усатый военный, похожий на латино американского диктатора, улыбаясь, беспечно демонстрировал бокал с пивом на фоне мулаток под тропическими пальмами, виллы на бело-песчаном пляже с лазурным морем и двумя латинскими буквами Джей. и Оу.  перед открытой дверью автобуса и дальше ступенька вела внутрь салона.

– Неужели они рекламируют курорты Гондураса? – подумал Лёха в поисках денег в карманах, но денег не было. Последняя потраченная десятка свисала обведшими ошмётками с края пакета. Двери автобуса закрылись и Лёха прочёл перед собой "Голдстар. Мила Шель Гевер!"

– Ну, Санёк, Гевер! Зачем я купил у него столько травы? Все таки, он на своем месте! – и сплюнув, побрел домой пешком раздосадованный и восхищённый лихостью нового Санька.

 Путь был не близкий и от пакета с наной пришлось избавиться, переложив лишь небольшой пучок в другую сумку. –  Вот, такой, вот, Гондурас!

Кисляков Антон

Кольмар 2015