Текст книги "Люби ближнего, как самого себя"
Автор книги: Антон Демиденко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Люби себя благочестиво
«Если вы исполняете закон царский, по Писанию: возлюби ближнего твоего, как себя самого, – хорошо делаете»
(Иак.2:8)
Любовь к себе в христианстве часто отождествлялась с эгоизмом и всячески подавлялась и отрицалась. У христианина грех самолюбия легко ассоциируется с эгоизмом, о котором мы скажем во второй части книги. С другой стороны, как мы смогли уже увидеть, авторитетные учителя Церкви говорят о благочестивой любви к себе. Из-за этой разницы в противоположных понятиях образовалась фантастическая неразбериха в главнейшей заповеди: "любить ближнего, как самого себя". А ведь на этой заповеди, как сказано в Писании, основан "весь закон и пророки".
Так, основатель протестантской церкви Кальвин строго утверждал, что "как самого себя" он понимает, как указание на греховную любовь к самому себе, отчуждившую людей друг от друга2323
Calvin 3.37 / Luz, U., & Koester, H. (2005). Matthew 21-28: A commentary. Translation of: Das Evangelium nach Matthaus. Vol. 3 translated by James E. Crouch; edited by Helmut Koester.; Vol. 3 published by Fortress Press. Minneapolis: Augsburg. Pp. 78-79.
[Закрыть]. По мнению протестантского реформатора Лютера, sicut teipsum2424
«Как и ты».
[Закрыть] не заповедует любить себя, но показывает "греховную любовь, которой он [т. е. человек] действительно любит самого себя, как бы говоря: «Ты весь повёрнут на самого себя и заточен на любви к себе»2525
Luther, Vorlesung über den römerbrief: 1515/16 / цит. Luz, U., & Koester, H. (2005). Matthew 21-28: A commentary. Translation of: Das Evangelium nach Matthaus. Vol. 3 translated by James E. Crouch; edited by Helmut Koester.; Vol. 3 published by Fortress Press. Minneapolis: Augsburg. Pp. 78-79.
[Закрыть]. Таким образом, по мнению этих протестантов-реформаторов, любовь к самому себе – это как раз отношение греховного себялюбия, в этом сущность греха. Лютер и Кальвин имели философов-последователей, которые оказали влияние на историю интерпретации этой фразы. Так, для Эммануила Канта любовь к ближнему – это не выражение того, что человек склонен делать, а долг, требующий «самопринуждения», как и всё, «что нам не очень-то нравится делать». Будучи верным протестантом, Кант не мог понять любовь к себе иначе, чем «преобладающую доброжелательность по отношению к себе (philautia)» или как «высокомерие (arrogantia)», т. е. как «эгоизм» и «самомнение»2626
Immanuel Kant, Critique of Practical Reason (trans. Lewis White Beck; Indianapolise: Bobbs-Merrill, 1956) 86, 76. / цит. Luz, U., & Koester, H.
[Закрыть]. Серён Кьеркегор понимал любовь к ближнему как самоотречение. Мы любим ближнего не ради его доброты или красоты. Ближний – не объект восхищения и, значит, избирательного человеческого «предпочтения». Нет, тебя с ближним связывает то, что «он ближний твой на основании равенства с тобой перед Богом». Таким образом, по отношению к ближнему как раз не существует «страстного предпочтения», которое для Кьеркегора является единственной формой любви к себе. Есть только «любовь самоотречения»2727
Kierkegaard, Love, 72, 65. / цит. Luz, U., & Koester, H.
[Закрыть]. И Кант, и Кьеркегор существенно подкрепили первоначальный протестантский скептицизм относительно любой формы любви к себе.
Сегодня в нашем христианском постсоветском пространстве это протестантское богословие звучит весьма убедительно. Я уверен, что многим христианам будет откликаться идея нелюбви к себе, как "истинно благая". Да и как можно мыслить иначе, если столько лет людей из разных поколений убеждали, что твои интересы ничто не значат, по сравнению с интересами чего-то бóльшего. Мне даже приходилось слышать от некоторых христиан, что ненавидеть себя – это то, к чему нужно стремиться.
Поэтому так важно разобраться до конца в данном вопросе, чтобы свою жизнь христианскую прожить не зря и найти корень всего учения Иисуса Христа.
Разные исследователи на что только не обращали внимание, когда толковали заповедь "люби… как самого себя". Иудейские толкователи до бесконечности спорят, кого можно назвать ближним. Кто-то посвятил этике любви многотомные труды, объясняя, как же в точности нужно любить ближнего. Причём эти предписания часто оказываются далеки от особенностей жизни и понимания настолько разных людей, а потому и неприемлемы. Мы же поступим иным образом. Мы будем говорить только о любящем, т.е. о "себе". Благочестивая любовь к себе – больше, чем свод законов и правил, она отражает широту и глубину христианской жизни. Как любить себя благочестиво?
Само слово "благо-честие" уже подсказывает нам путь анализа любви к себе. Первая заповедь Господня призывает нас чтить Бога, так как Он является наивысшим Благом для человека. "Вкусите, и увидите, как благ Господь! Блажен человек, который уповает на Него!" (Пс.33:9). Вторым наивысшим благом является любовь к ближнему. Но любовь к Богу и любовь к ближнему напрямую зависит от любви к себе. Именно это и значат слова "люби… как самого себя". Поэтому в первую очередь нам следует разобраться кто "Я" и что именно для меня является благом?
"Познай самого себя" – гласит знаменитое древнее античное изречение. Но заповеди такой вроде бы и нет. Для чего же тогда это нужно христианину, ведь можно просто исполнять заповеди Божии, да и всё. Но дело в том, что в основании главной заповеди Христа находится как раз призыв познать себя. Как я могу любить Бога или ближнего, если я не люблю себя? Только когда я точно буду знать, как любить себя, только тогда я смогу "любить… как самого себя".
Когда человек, по словам преп. Серафима, обратится к себе и пойдёт по пути накопления мирного духа, тогда он найдёт ключик и к сердцу другого. Как говорил старец, «стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Смирение и любовь – это близкие понятия. Когда мы познаем глубины собственной души, мы приближаемся к объекту нашего познания – к любви2828
Рахимова И.А. Ошибки семейной жизни. Понять и исправить. – М.: Никея, 2018. – 392с.
[Закрыть].
Сегодня мы встречаемся на каждом шагу с предложением полюбить себя. Этот призыв стал весьма модным, и он исходит от кого угодно, но только не от христиан. Причём современные призывы полюбить себя носят подчас откровенно эгоистический характер, который благочестивый христианин будет априори отрицать. Но отрицая и саму возможность хоть какой-либо любви к себе мы, как говорится в пословице, "вместе с водой выплёскиваем и ребёнка". Самый трудный узел обмана тяжелее всего распутать, когда это лукавство содержит в себе долю истины. Поэтому я и ввёл понятие благочестивой любви к себе, чтобы отделить ложь от истины. Ведь человек создан Богом, чтобы благочестиво любить себя. И важный вопрос заключён в том, что для меня является добром, а что злом? Что мне приносит пользу, а что вредит? На протяжении этой книги мы будем проживать вместе поиск путей решения данного вопроса.
Можно взять крайний пример и спросить: алкоголик, который потакает своим страстям и постоянно пьёт – он любит себя или нет? Сам алкоголик будет изо всех сил пытаться вам доказать, что для него алкоголь – это "благо", которое ему помогает заполнить опустевшую душу. Но похмелье с ним не согласится. Алкоголик скорее всего думает, что любит себя или приносит себе пользу, но по-настоящему он прячется с помощью бутылки от себя и от своих проблем. Он не знает себя. Он не задаёт себе вопрос, кто он такой и не пытается разобраться, почему он пьёт, почему ему так плохо. Он сделал ошибку в самопознании и лишил себя подлинного Блага. Он скорее ненавидит себя и вредит себе. Ведь человеческая душа настолько велика, что заполнить её может только Бог.
Поэтому, чтобы избежать ошибок в самопознании, мы можем выделить несколько критериев благочестивой любви к себе.
Любовь к Богу – это первый главный критерий благочестивой любви к себе. Духовный рост человека зависит от правильных отношений с Богом. Я действительно люблю себя, когда люблю Бога. Таким образом, любовь к Богу может пролить свет на то, что влечёт за собой правильное отношение к себе. Благочестивая любовь к себе – это способ существования, в котором личность познает себя в ответной любви к Богу: "будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас" (1Ин.4:19). Любовь к себе воплощается в любви к Богу, но ею не исчерпывается.
Второй главный критерий любви к себе – любовь к ближнему. Любовь к ближнему предполагает существенное совпадение с любовью к Богу, как испытание и знак её подлинности. Неправильное отношение к себе представляет собой препятствие для правильных отношений с Богом и надлежащих отношений с ближним. Это также означает, что любовь к Богу не может быть полностью приватизирована, она всегда нуждается в посреднике. Нельзя любить Бога лишь «в душѐ». Любить Бога – это любить и того, кого любит Бог – ближнего. Благочестивая любовь к себе – это любовь к тому, что находится внутри меня и составляет мою сущность. А Бог меня сотворил таким, что моя сущностная потребность – это единство в любви как с Богом, так и с ближним.
Средневековый немецкий теолог и философ Мейстер Экхарт говорил так: "Если ты любишь себя, ты любишь всякого другого так же, как себя. Пока ты любишь другого меньше, чем себя, тебе не удастся любить себя по-настоящему; но если ты любишь всех равно, и себя тоже, то ты будешь любить их как одного, и этот один есть и Бог, и человек. Итак, велик и праведен тот, кто, любя себя, любит также и всех других"2929
Цит. Эрих Фромм. «Искусство любить».
[Закрыть].
Каждому человеку Бог с рождения дал внутренний закон любви к себе. Этот закон с младенчества, если по каким-то причинам отсутствует у ребёнка, то такой дефект становится угрозой для выживания. В нормальных условиях стремление любить себя существует у всех. С раннего возраста такая любовь ориентирована на низшие потребности, чтоб выжить. Но с возрастом любовь к себе должна также синхронно возрасти к пониманию высших потребностей и стремиться к удовлетворению их. Однако, как показывает опыт, хотя огонь себялюбия есть у всех, но направлен он по непониманию на противоположное должному. Вместо того, чтобы приносить себе истинную пользу, стремиться к настоящему Благу, человек разрушает себя и вредит себе.
Блаженный Августин говорит, что свободная воля человека создана доброй добрым Богом. Но она сотворена изменяемой. «Она поэтому и может отклоняться от добра, чтобы творить зло, которое зависит от свободного произвола; равно и отклоняться от зла, чтобы творить добро, которое не совершается без божественной помощи»3030
Августин Блаженный. О граде Божием. Книга 15.
[Закрыть]. Бог дал нам возможность свободного выбора, чтобы мы сами искали, что для нас является благом. Когда человек сам догадывается и что-то обнаруживает – это помогает ему побороть свою гордыню и следовать своей находке. Также без свободы невозможна и любовь. Но если мы не сможем определить, несовместимы ли конкретные действия и отношения с нашим подлинным благом, благочестивая любовь к себе невозможна. Более того, под угрозой находится и любовь к Богу и ближнему.
Поэтому любовь к себе влечёт за собой подвиг постоянного распознавания, что для меня является благом. Рост в любви позволяет нам ясно созерцать духовные истины и "знать, как нас знают"3131
"Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан" (1Кор.13:12).
[Закрыть]. Это также объясняет пользу церковных канонов, правил, благочестивых традиций. Ведь когда человек пытается только сделать первые шаги по духовному пути, ему ещё во многом нужно разобраться. Для этого и существуют духовные законы и предписания. Исполняя их, мало по малу христианин возвышается над законами и дорастает до свободы во Христе. Об этом более подробно скажем в главе «Закон моей свободы».
Понимание того, что мы созданы, чтобы любить Бога, предполагает, что влечение любить себя берет своё начало и исходит от Бога. А это, в свою очередь, открывает кое-что о Боге: Бог, для которого мы были созданы, ожидает нашей любви, чтобы умножить её Своей взаимностью.
Любовь к Богу – это норма любви к себе. Истинная любовь к себе и любовь к ближнему возможны только в той мере, в какой мы любим Бога превыше всего. Человек любит себя, когда любит Бога. Знаменитый богослов и философ Фома Аквинский утверждал, что человек любит Бога, как принцип добра и любит себя, как соучастника этого добра3232
Фома Аквинский. Сумма теологии. Часть II-II. Вопрос 26. Раздел 4. / Фома Аквинский.– К.: Ника-Центр, 2011.– 576 с. «Бога любят как начало того блага, на котором зиждется любовь к горнему, тогда как себя человек любит из любви к горнему по причине своей причастности вышеупомянутому благу, а своего ближнего любит как соучаствующего в этом благе» С. 332-333.
[Закрыть].
Благочестивая любовь к себе может выражаться и в парадоксальном самоотречении. На первый взгляд – это может показаться противоречием. Но если мы вникнем в суть самопожертвования, то увидим в нём тот же самый путь приобретения наивысшего блага для себя. Жертвуя собой, мы приобретаем себя. В любви, в служении ближнему я нахожу ответ на самый сложный вопрос: "кто я?". Христианин познаёт себя, не сравнивая себя с другими, но созерцая себя в отношении со своим ближним. Именно в таком самопожертвовании мы и находим подлинного себя и то, насколько мы любим себя по-настоящему. Однако, это не может служить поводом для того, чтобы другие христиане могли требовать жертвенного служения к себе. Единство любви к Богу и ближнему соблазняет некоторых манипуляторов отождествлять подчинение Богу и подчинение ближнему3333
С другой стороны, «ближний не Бог, и поэтому любовь к ближнему – это не любовь к Богу. Наши ближние заслуживают любви, направленной непосредственно к ним». Vacek, Love, Human and Divine, P. 144.
[Закрыть]. Но мы должны понимать, что только в свободе возможно любить. И благочестивая любовь к себе противоположна самоуничтожению и деградации творческой свободы.
Древние монашеские практики послушания не отрицали свободу выбора. Христианин добровольно подвергал себя послушанию, чтобы воспитать свою свободу в познании блага. Ограничения, которые в таком подвиге человек решался возложить на себя в первую очередь, препятствовали причинению себе вреда. Через любовь и доверие к своему духовному наставнику такой христианин познавал себя и быстро достигал духовного совершенства.
Такие высокодуховные монашеские практики, по свидетельству отцов Церкви, давно прекратились. Сегодня беспрекословное послушание духовнику, если его где-то и пытаются изображать, чаще напоминает нежелание до конца познать себя и взять ответственность за свою жизнь. Но если христианин хочет возрастать духовно, то ему необходимо учиться благочестиво любить себя. А для этого придётся привыкать всё чаще совершать сложный выбор, когда законно можно преследовать свои интересы, а когда должно проявлять самоотречение.
Джеральд Шлабах высказал мнение, что можно преследовать собственные интересы, чтобы вдохновить себя для дальнейшего самоотречения3434
Gerald W. Schlabach, For the Joy Set Before Us: Augustine and Self-Denying Love (Notre Dame: University of Notre Dame, 2001).
[Закрыть]. Действительно, очень сложно, порой, определить в каждое мгновение жизни преследовать ли свой интерес или интерес ближнего своего. Когда предпочесть себя, а когда служить ближнему? Большая часть нашей христианской жизни будет заключаться в разрешении конфликтов между интересами тех, кто нам близок и дорог, и тех, кто далёк и, возможно, неизвестен. Данная книга как раз и должна была появиться на свет, чтобы помочь определить нравственную иерархию моей любви. Но разъясняя понятие благочестивой любви к себе и порядок любви, мы не столько готовим шпаргалку на все случаи жизни, сколько погружаемся в пылающий котёл, в котором золото очищается от примесей. Это испытание приближает нас к возможности сформулировать истинное понимание благочестивой любви к себе. Это даст нам возможность лучше знать, когда предпочесть себя, когда предпочесть других, когда сделать упрёк и как принять порицание, знать, когда и как предложить дружбу, а когда отказаться от неё. С помощью благодати Божией, в этом котле или горниле3535
"Плавильня – для серебра, и горнило – для золота, а сердца испытывает Господь" (Прит.17:3).
[Закрыть] мы, становясь как чистое золото, спасаем себя и наших ближних.
Дарлин Вивер3636
Darlene Fozard Weaver. SELF LOVE AND CHRISTIAN ETHICS. Cambridge University Press. 2002.
[Закрыть] приводит аргументы в пользу того, что благочестивая любовь к себе противоположна эгоизму и преследует солидарность с бедными и угнетёнными. Для того, кто угнетён, любовь к себе влечёт за собой приверженность к восстановлению социальной справедливости, потому что борьба за освобождение от угнетения – это процесс утверждения своей человечности против тех, которые это отрицают. Стать полностью человеком – значит быть в отношениях любви с Богом и другими3737
Ada Mar´ıa Isasi-D´ıaz, “Solidarity: Love of Neighbor in the 1990s,” in Feminist Theological
Ethics, ed. Lois K. Daly (Louisville: Westminster/John Knox, 1994).
[Закрыть]. Для этого должна восторжествовать справедливость. Грех – это отчуждение от Бога и других. Грех – это не только препятствие на пути к спасению. Грех – это ещё и нарушение общения между людьми, уход от других и разрыв с Богом. Напротив, спасение – это общение людей с Богом и между собой. Общение охватывает всю человеческую реальность, преображает её и ведёт к полноте во Христе.
Но для того, чтобы защищать справедливость и общечеловеческие ценности, нужно сначала увидеть свою подлинную ценность перед Богом. Благочестивая любовь к себе открывает нам ценность нашей жизни, которую мы не хотим потратить впустую. Если наша жизнь действительно ценна, то и тратить её надо на что-то ценное. Но что такое ценить себя?
Кажется, что ценить себя – вот это уж точно надменность. Но так ли это на самом деле? Чтобы разобраться, нужно понять, как функционирует тщеславие в человеке. Тщеславие порождает зависимость от взгляда другого, от чужого мнения, от оценки тебя окружающими. Эта зависимость укрепляет постоянную тревогу несоответствия ожиданиям других. А здоровая самоценность, напротив, способствует смирению и мирному расположению духа. Зная, что Бог ценит и любит тебя, ты прекращаешь погоню за славой и начинаешь по-настоящему заботиться о себе. Стремишься ко Благу и боишься причинить себе вред. Таким образом, мы видим, что самоценность противоположна тщеславию.
Самоценность также предполагает, что мы честно относимся к себе и принимаем свои таланты без надменности, зная, что их красота и величие принадлежат Творцу. Но также мы принимаем и свои недостатки самокритично, но без окончательного осуждения себя, относясь к ним, как к перспективе развития. Зная свои недостатки, благочестивая любовь к себе помогает нам направить наши усилия, в содействии с Божией благодатью к любви. Но для того, чтобы дорасти до любви, сначала нужно дорасти до свободы. И в следующей главе мы об этом поговорим.
Закон моей свободы
«Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы»
(Иак.2:12)
В Священном Писании можно повстречать удивительный оксюморон: "закон свободы". Парадокс этого несовместимого явления мы проанализируем в данной главе. Мы обозначим грани любви к себе, переходя которые человек теряет едва уловимое равновесие благочестивой жизни. Основу сбалансированного подхода для понимания благочестивой любви к себе мы будем искать в моральном законе, с его ответственностью и свободой, окрылённой благодатью. Закон и свобода – эти два крыла истинной любви, которые нас смогут вознести к созерцанию красоты духовной высоты.
Когда я первый раз в своей жизни посетил святую гору Афон, я в духовно-романтическом порыве спросил, в чём смысл жизни и как спастись у старца о. Николая Генералова, который там прослужил на тот момент уже 40 лет. Я ожидал очень пространной инструкции, которую планировал свято воплотить в свою жизнь. И услышал ответ, который меня как молния поразил до глубины души. "Живи, как хочешь" – сказал он. Много лет я несу это наставление в своём сердце, и одна из причин написания этой книги – посеянное старцем зерно любви. Но только ли он так учил?
В рассуждениях на Послание Иоанна к Парфянам3838
Аврелий Августин «Рассуждения на Послание Иоанна к Парфянам», VII, 8.
[Закрыть] блаженный Августин предлагает нам рассмотреть, как наши намерения влияют на ценность поступков, и какая роль в наших намерениях отведена свободе и любви. Давайте внимательно вникнем в суть.
"Бог есть любовь. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него" (1Ин.4:8-9). А в другом месте Господь сказал: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин.15:13). И в этом доказана любовь Христа к нам, что Он умер за нас. Святой Августин спрашивает, в чём доказана была любовь Отца к нам? В том, что Он Сына Своего послал умереть за нас? Так и апостол Павел говорит: "Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?" (Рим.8:32).
"Вот предал Христа Отец, предал Его и Иуда – не кажутся ли эти действия как бы подобными? Иуда – предатель, так что же, и Бог Отец предатель? "Ни в коей мере", – говоришь ты. Не я говорю, а Апостол говорит: Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас. И Отец предал Его, и Сам Он предал Себя. Тот же Апостол говорит: Который возлюбил меня и предал Себя Самого за меня (см. Гал.2:20). Если Отец предал Сына, и Сын Самого Себя предал, то что же сделал Иуда? Отец предал, Сын предал, Иуда предал – действие было одно и то же. Но в чём различие между Отцом, предающим Сына, Сыном, предающим Себя, и Иудой, предающим своего Учителя? – В том, что Отец и Сын сделали это из любви, а Иуда сделал это из предательства" 3939
Там же.
[Закрыть].
Далее блаженный Августин делает вывод, что надо принимать во внимание не то, что человек делает, но с каким намерением и волей он это делает. Казалось бы, Бог Отец и Иуда делают одно и то же, но Отца мы прославляем, а от Иуды отвращаемся. Благословляем любовь, а от беззакония отрекаемся. Насколько благодарен род человеческий тому, что Христос был предан на смерть, но Иуда об этом явно не помышлял. Бог заботился о нашем спасении, которым мы избавлены от греха. Иуда же помышлял о цене, за которую продал Господа. Итак, разница намерений придаёт разную цену и поступкам. И хотя поступок, по-видимому, одинаковый, однако если измерить его разными намерениями, найдём, что одно заслуживает любви, другое – осуждения, одно – прославления, другое – отвращения. Только любовь показывает настоящую разницу между поступками людей.
Это было сказано об одинаковых поступках. Если же говорить о поступках различных, то мы найдём, что одного человека любовь заставляет быть жестоким, а другого беззаконие – ласковым. Отец наказывает ребёнка, а вербовщик проституток может быть ласков с ними. Если предложить две вещи: наказание и ласку, кто не выберет ласку и не станет избегать наказания? Если посмотришь на личность действующего, то любовь наказывает, беззаконие ласкает. Смотрите, что получается: людские дела можно судить по тому, происходят ли они из любви. Много можно увидеть такого, что на вид хорошо, но не происходит от любви.
Поэтому блаженный Августин даёт нам своё знаменитое краткое наставление:
"Люби – и делай, что хочешь. Молчишь ли ты – молчи по любви, вопиешь ли – вопи по любви; если наказываешь – наказывай по любви, если щадишь – щади по любви. Пусть будет внутри корень любви – от этого корня не может произойти ничего злого" 4040
Там же.
[Закрыть].
Однако, хотя мотив любви был необходимым условием хорошего действия, св. Августин никогда не считал его достаточным. "Люби и делай, как хочешь" не означало, что любое действие могло быть хорошим, поскольку определённые действия могли быть противны природе человека. Он, вероятно, сказал бы, что тот, кто искренне мотивирован любовью, не захочет делать то, что так запрещено4141
Gene Outka. Agape. Yale University Press. 1972. P. 117.
[Закрыть]. Но мне очень часто не хочется совершать хорошие поступки, а вместе с тем, любить хочется. Почему так?
Митрополит Антоний Сурожский, изъясняя заповедь "люби ближнего, как самого себя", раскрывает глубокий смысл понимания своей личности, которая в себе скрывает и тёмную и светлую сторону. И исходя из такого понимания он пытается сформулировать принцип благочестивой любви к себе:
"Любить себя" не значит исполнять или потакать всему, что только "хочется": мне хочется лёгкой жизни, удовольствий, хочется того или другого. Это самое поверхностное "Я". А полюби того глубинного человека, который есть икона Христа, образ. В тебе живёт образ Христов – так его полюби и его защити от того поверхностного, жадного, мелкого человека, которым ты являешься на другой плоскости. Полюби вот этого человека. И когда ты его полюбишь, когда для тебя эта икона станет драгоценнейшей, тогда ты сможешь, с одной стороны, с глубокой болью обнаружить, как некоторые свойства или черты твоей личности эту икону уродуют, портят, оскверняют. И с другой стороны, поняв это, ты сможешь смотреть на других людей совершенно другими глазами. Ты увидишь в них две вещи сразу: и икону, и раненность этой иконы, тогда как мы, большей частью, видим только изуродованность и забываем, что за ней – икона. И к этой иконе мы должны относиться бережно, с такой любовью, так нежно и благоговейно, именно потому, что она осквернена, и испорчена, и ранена; это одно"4242
Митрополит Антоний Сурожский. Первые прошения Молитвы Господней. Беседа на рождественском говении 4 января 1986 г., Лондон. Публ.: Альфа и Омега. 1998, № 2(16).
[Закрыть].
Аристотель ещё ранее заметил эту особенность нашего устроения и назвал страстные порывы низшей частью души, а благочестивые – высшей4343
«В душе у нас есть высшее и низшее, и низшее всегда существует ради высшего, подобно тому как в отношениях души с телом тело существует ради души, и мы говорим, что тело в хорошем состоянии (ekhein kalōs), когда оно способно не только не мешать, но даже содействовать и помогать душе делать её дело (ведь низшее существует ради высшего, чтобы содействовать высшему). Поэтому, когда движения чувств будут не мешать уму действовать, совершая своё дело, наступит соответствие разумному основанию». Аристотель. Большая Этика. Книга вторая (B) § 10.
[Закрыть]. В своей книге «Этика» он утверждает, что влечение к прекрасному, соединённое с рассуждением – это и есть добродетель, и такое стремление достойное похвалы. По Аристотелю добродетельный человек больше всего наслаждается практикой рационального различения и выбора добра и зла, и поэтому в нем гармонично сочетаются разум и страсть. Счастьем же Аристотель называет деятельность сообразно добродетели. Он говорит: «Поскольку высшее благо – это счастье, и оно – цель, а совершенная цель – в деятельности, то, живя добродетельно, мы можем быть счастливы и обладать высшим благом»4444
Аристотель. Большая Этика. § 4.
[Закрыть].
Но далее Аристотель замечает, поскольку счастье – это совершенное благо и цель, оно будет уделом совершенного, не ребёнка, а взрослого человека, который достиг совершенства в познании. Ведь счастье – это не просто знание того, как хорошо жить, а в первую очередь – деятельность сообразно добродетели. И мы не согласимся назвать счастливым человека, проспавшего всю жизнь – именно потому, что в этом случае он живёт, но не живёт сообразно добродетели, т. е. не действует.
Из такого понимания следует, что "дети умом" нуждаются в законе:
"Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец; твёрдая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла" (Евр.5:13-14).
Доводы и обучение не на всех имеют силу, но необходимо, чтобы душа человека заранее была подготовлена привычкой наслаждаться благом и ненавидеть неразумные порывы. Человек, живущий страстями, вряд ли станет выслушивать доводы, удерживающие его от греховного разрушительного наслаждения, и даже не поймёт их. Ведь страсть повинуется не доводам, а только силе, говорит Аристотель. Поэтому необходимо, чтобы заранее был воспитан характер, родственный добродетели, любящий прекрасное и ненавидящий злое.
"Трудная вещь – в молодости получить правильное воспитание, ведущее к добродетели, если не живёшь в соответственных законах: ибо для большинства людей неприятно жить благоразумно и воздержанно, в особенности же для молодых; поэтому-то телесное воспитание и занятия должны быть определены законами: что привычно, то перестаёт быть неприятным. Но может быть недостаточно правильного воспитания и заботы в одной только молодости, а возмужав, мы должны заботиться о том же и привыкать к тому же, так что и относительно этого мы нуждаемся в законах и вообще относительно всей жизни, ибо большинство повинуется скорее необходимости, чем разуму, и скорее наказаниям, чем прекрасному"4545
Аристотель. Этика к Никомаху. Книга Х [О наслаждении и блаженстве]. § 10.
[Закрыть].
Наиболее подвержены греху люди, желающие избавиться от любых ограничений. То есть, они не хотели бы никогда и ни при каких обстоятельствах чувствовать дискомфорт или прилагать усилия для того, чтобы вписывать свои потребности и инстинкты в рамки каких-либо правил. Они очень сильно радуются, когда им удаётся обойти какие-либо человеческие нормы, обмануть правила или законы и избежать преследования или наказания. И думают, что это потому, что они такие умные. Однако, это не ум. Это самая настоящая глупость.
Ограничения или закон – это не человеческая выдумка, а Богом данная закономерность, заповедь. Если перевести на человеческий уровень – ограничения рано или поздно всё равно настигают. Здоровый организм чувствует насыщение и останавливается. Нездоровый не чувствует и потому рано или поздно разрушается сам или разрушает ту самую среду, которая его питает.
Человек, желающий избавиться от всех заповедей или ограничений – глуп, поскольку не осознает, что, безгранично употребляя окружающую среду, он выжигает те самые ресурсы, которые его питают. Радость от безнаказанности взращивает в нем ещё большую слепоту и ограниченность, поскольку ему ещё больше кажется, что границ не существует, и что он горделиво всемогущ. Пока он не столкнётся с регулирующими силами, которые намного больше и могущественнее его самого. Это происходит с каждым.
Человек разумный принимает ограничения и обучается благодаря им создавать и творить в сотрудничестве с Богом. Самонадеянный горделивый глупец просто расточает самого себя и мир, приходя к концу полностью обнищавшим и отвергнутым в лучшем случае. В худшем – погибает.
Христианин, у которого чувства, как сказано в Писании, "навыком приучены к различению добра и зла", будет повиноваться разуму, между тем как страстный человек, стремящийся к наслаждению, может по словам Аристотеля быть удерживаем лишь страданием, подобно животному, несущему ярмо. Более того, философ говорит, что "разумный человек не может быть невоздержным"4646
Аристотель. Этика. Книга вторая. § 6.
[Закрыть].
Подобным образом рассуждает и апостол Павел. Поначалу он говорит так: "по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих" (Рим.7:22-23). Апостол освобождает от обвинения существо души и плоти человеческой, толкует Иоанн Златоуст4747
Свт. Иоанн Златоуст. Толкование на группу стихов: Рим.7:22,23.
[Закрыть], всю же ответственность переносит на порочную деятельность. Т.е. ответственность лежит в воле человека: если человек не хочет зла, то душа свободна, а если он не делает зла, то и тело свободно. Далее Златоуст поясняет, что душа, тело и воля в сущности не одно и то же. Душа и тело – творения Божии, а воля есть движение, рождающееся из нас самих, которое мы направляем, куда хотим. Воля сама в себе есть природная способность, данная от Бога. Но та же воля есть нечто и наше собственное и зависит, как говорит и Аристотель, от нашего разума. "Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир… А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности" (Рим.8:6,10). Таким образом апостол Павел подтверждает мысль Аристотеля о невозможности невоздержания для того, чей ум помышляет духовно, благочестиво любя себя. Помышления духовные открывают нам новый закон Духа. "Потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти" (Рим.8:2). Хотя апостол немного ранее закон Моисеев называл духовным (Рим.7:14)4848
"Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху" (Рим.7:14).
[Закрыть], но здесь он говорит уже о законе Духа. Златоуст4949
Свт. Иоанн Златоуст. Толкование на группу стихов: Рим:8:2-2.
[Закрыть] показывает, что отличие этих законов большое и бесконечное, т.к. один закон дан Духом, а второй даёт Самого Духа Святого. Потому апостол и называет его также законом жизни в противоположность закону греха, а не закону Моисея. Благодать Духа, умертвившая грех, и делает борьбу лёгкой для нас.
Когда благодать пережита таким образом, тогда закон перестаёт быть законом, так как человеку не нужно бороться, чтобы сделать то, что требует закон. Но когда благодать теряется, закон приобретает свой повелительный характер. Закон показывает отделение человека от исконно благой своей природы, созданной Богом, и бессилие человека самому преодолеть это отделение. Поскольку человек болезненно осознает, что он не тот, кем должен быть, и неспособен стать им, закон порождает беспокойство, вину и отчаяние. Христианское благовестие – это свидетельство о принятии благодати и о принятии Богом тебя самого. Было уже сказано о темной и светлой стороне каждого человека, о высшей и низшей душе, о разумном влечении и о чувственном, о помышлениях плотских и духовных. И мы говорили о том, что всё то, что есть благое в нашем влечении – это и является основой благочестивой любви к себе. Но теперь мы можем сказать, что всё это наше естество в его единстве Бог принимает, как одно целое.
