Текст книги "Шаг второй. Баланс сил"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 10. Поразмышлять о том о сём, да побеседовать с котом

Получив от «географа» и «словесника» по списку с темами, за сдачу которых они, в великой милости своей, обещали простить моё отсутствие на занятиях с начала учебного года, я отправился домой, где меня ждал двухвостый потусторонний питомец и, как оказалось позже, один Переплутов волхв. Его я встретил на лавочке у подъезда, где вечно торопливый и живой как ртуть, Вышата Любомирич с совершенно несвойственным ему умиротворением кормил целую стаю птиц. Было довольно странно наблюдать, как обычно весьма непоседливый толстячок, развалившись на лавке, с самым философским выражением лица швыряет крошки белого хлеба голубям и воробьиной мелочи, одновременно позволяя усевшемуся на его руку ворону отрывать куски прямо от свежайшей булки, зажатой в ладони волхва.

– Тренируетесь в школе Макоши? – улыбнулся я, оказавшись в паре метров от Вышаты Любомирича.

– О, Ерофей! – открыв глаза, Остромиров всплеснул руками. От резкого движения, ворон негодующе каркнул и, схватив остатки булки, взмыл в воздух, а у меня из-под ног тут же брызнула во все стороны пасшаяся у лавочки разнокалиберная птичья стая. Но самому волхву, кажется, было плевать на поднявшийся вокруг гомон и панику крылатых. – Наконец-то, ты пришёл. Я уж думал, в гимназии что-то случилось!

– Нет-нет, там всё в порядке, – отмахнулся я. – Просто пришлось после уроков заглянуть в учительскую. Кое-кто из преподавателей остался недоволен продемонстрированным мною уровнем знаний. Заданий надавали…

– Ясно, – поднявшись с лавки, кивнул волхв и выжидающе взглянул на меня. Ну да, намёк понятен.

– Давайте поднимемся ко мне, чаем согреемся, заодно и поговорим, – предложил я.

– Я только "за", – улыбнулся Остромиров, и тут же преувеличенно брезгливо передёрнул плечами. – Терпеть не могу позднюю осень в городе. Отвратительная погода.

Честно говоря, увидев волхва у своего дома, я сначала подумал, что тот успел договориться с неизвестными мне Яговичами и зашёл за мной, чтобы отправиться на встречу с ними, но, увы и ах, всё оказалось не так радужно, как я рассчитывал. Хотя-а… как посмотреть, м-да.

– Нет, Ерофей, я пока не придумал, как подобраться к Яговичам и уговорить их взять тебя в обучение, – покачал головой Остромиров, прихлёбывая горячий душистый чай с травами. – Это, вообще, непростая задача. Хотя бы потому, что Яговичи давно уже не входят ни в один из волхвовских кругов.

– Но при этом, их путь относится к старым школам? – уточнил я. Вышата Любомирич, хитро прищурившись, кивнул в ответ.

– Именно так, – произнёс он. – Скажу больше, Яговичи, если верить летописям, откололись от общины вскоре после событий, именуемых в наших легендах "Уходом Старых Богов".

– И их не пытались удержать?

– А зачем? – пожал плечами Остромиров. – Школа Яговичей – это путь по кромке между Явью и Навью. Они умели договариваться с так называемыми энергосущностями, охраняли наш мир от потусторонних тварей, и удерживали глупцов, рвавшихся отсюда за Кромку. Так было до тех пор, пока…

– Боги не ушли и не заперли за собой дверь, да? – подхватил я, вспомнив беседу в имении Старицких.

– Если пользоваться терминологией моих древних коллег, то да. Именно так, – кивнул волхв. – Яговичи, условно говоря, были стражами у врат, ведущих за Кромку, но… зачем охранять ворота, заложенные камнем? Прорывы в наш мир потусторонних тварей прекратились, а идиоты, желающие сгинуть в Бездне, могут сколь угодно биться лбом о камень. Роль школы Яговичей стала малозначимой настолько, что сход волхвов разрешил им покинуть общину. И те ушли… к князьям. Идущие путём Яги всегда были хорошими воинами, и светские властители с удовольствием принимали их к себе на службу.

– А теперь, волхвы, небось, локти готовы кусать, досадуя, что сделали такую глупость? – усмехнулся я, поглаживая тихо урчащего двухвостого кота, удобно устроившегося у меня на коленях. Вышата Любомирич покосился на моего питомца и вздохнул.

– Кое-кто… пожалуй, – согласился он. – После Уральского сдвига, когда в мир вновь начало просачиваться потустороннее, волхвы предприняли попытку вернуть Яговичей в общину, но те отказались наотрез. И нам пришлось справляться самим.

– Ой ли? – я недоверчиво покачал головой. – Раз уж даже вашего брата смогли заставить оторвать задницы от кресел и взяться за ликвидацию прорывов, то Яговичи, как вассалы государя, точно не смогли отвертеться от исполнения своих прямых обязанностей.

– Ну-у, да, – нехотя кивнул Остромиров. – Так оно и есть. Но представь, насколько было бы проще, если бы мы имели возможность изучить их методы борьбы с потусторонним. Ведь там, где волхвам приходится задействовать пять-шесть человек для подавления прорыва, Яговичи справляются в одиночку! Но нет, эти упрямцы ни в какую не желают делиться своими секретами с коллегами.

– Бывшими коллегами, – уточнил я.

– Не придирайся к словам, Ерофей! – Недовольно поморщившись, воскликнул Вышата Любомирич. – Бывшие, настоящие… какая разница? Дело-то одно делаем!

– Пусть так, – я не стал спорить, тем более, что тема беседы оказалась весьма неприятной для моего собеседника. Уж это-то я почуял наверняка. Зато теперь ясно, в чём проблема с продолжением моего обучения у Яговичей. На их месте я бы тоже не стремился иметь дело с организацией, которая так легко выкидывает из своей структуры отличных специалистов. Отработал своё – в шлак. Гнилой подход.

– Пусть, – согласился Остромиров, отхлебнул из кружки чай и, чуть успокоившись, продолжил: – извини за крик, Ерофей. Просто меня бесит упрямство этих… недоволхвов.

– Почему "недо…"? – не понял я. – Из-за их ухода из общины?

– А? Нет, не в этом дело, – отмахнулся волхв. – Просто, если ты заметил, то все наши школы имеют в названии имена старых богов-покровителей. А Яговичи… ну, не было в славянском пантеоне богини по имени Яга, понимаешь? Была лишь обычная смертная женщина, сумевшая основать свою собственную школу, и её многочисленные ученики, что своими действиями смогли привлечь к себе внимание круга волхвов.

– Зависть, – протянул я, не удержавшись, и чуть не проклял свой длинный язык.

– Что? – не понял Остромиров.

– Волхвами движет зависть в отношении Яговичей, – повторил я. А что? Раз уж не сдержался, придётся договаривать. – В отличие от остальных волхвов, они знают, кто основал их школу и, ручаюсь, имеют письменные подтверждения этому факту, следовательно, не нуждаются в "сакрализации" своих знаний, а значит, они не так оторваны от общества обычных людей. Кроме того, Яговичи избавились от власти круга волхвов над собой и имеют возможность жить так, как им угодно, а не так, как хочет кучка старых пердунов, боящихся сделать даже один шаг за пределы, очерченные традициями. Я не прав?

– Ты слишком мало знаешь, чтобы рассуждать о подобных вещах, – недовольно буркнул Остромиров, которому явно не понравились мои выводы. Ну и чёрт с ним.

– Может быть, вы и правы, Вышата Любомирич, – примирительно ответил я. – Давайте оставим эту тему. Всё равно, скорое знакомство с Яговичами, мне, судя по всему, не светит.

– Ну, я бы не был так уверен, – кивнув, заметил волхв. – Думаю, кое-какие шансы на это у нас есть, хотя говорить о них действительно рановато. Но ты прав, я пришёл к тебе вовсе не для пустого трёпа об отступниках.

– Внимательно слушаю, – подлив горячего чая в чашку собеседника, произнёс я.

– Видишь ли, раз вопрос обучения у Яговичей пока откладывается, как, собственно, и ученичество у Числобогова волхва, я хотел бы предложить тебе несколько занятий по моей школе.

– Переплутов путь? – удивился я.

– Именно, – откликнулся Остромиров. – Понимаешь, прежде меня удерживало подозрение, что твой разум просто не выдержит такой нагрузки, но Владимир заверил, что с этой стороны у тебя пока никаких проблем нет. Это, разумеется, не означает, что теперь ты можешь кидаться во все тяжкие и изучать всё, что ни попадёт под руку, но, при должном бережении, мы вполне можем начать занятия по моей школе. Осторожно и очень осмотрительно, но можем. Да и Грац будет доволен. Думаю, информация, которую ты ему сможешь предоставить в скором времени, изрядно подтолкнёт его исследования.

– Совершенно не возражаю, – развёл я в ответ руками и поинтересовался: – и когда начнём?

– Да хоть сейчас, – отставив в сторону чашку, улыбнулся Остромиров.

– Э… прямо здесь? – я демонстративно окинул кухню-гостинную недоумённым взглядом.

– А почему бы и нет? – переспросил волхв, но тут же пояснил: – я же не Перуновой длани тебя учить буду. Школа Переплута, знаешь ли, это не путь разрушения. Хотя-а, иногда… Ну да, мы же не сразу перейдём к объёмным воздействиям. А начальная мелочь вреда твоей квартире не нанесёт, точно. Как и лекции, с которых мы, собственно, сегодня и начнём.

– Что ж, если вы уверены, – протянул я. Замечание о лекциях меня не вдохновило. После семи часов, проведённых в школе, желание изучать теорию отсутствовало как класс. Пусть даже речь шла о теории "магии", всегда приводившей меня в дикий восторг. Но когда слишком много хорошо, это тоже нехорошо… эх!

– Абсолютно. Приступим? – явно не пожелав заметить отсутствия энтузиазма на лике ученика, вокликнул Вышата Любомирич.

– Ну… да, наверное, – неуверенно кивнул я… и чуть не утонул в потоке информации. Но выгреб всё же. Как бы не велика была лень, но побороть интерес, толкавший меня на изучение всего связанного с ментальными воздействиями, ей оказалось не под силу. Так что, уже через несколько минут я увлечённо строчил в вытащенном из сумки чистом блокноте, стараясь успеть записать всё, что говорил Остромиров.

А школа Переплута, как оказалось, весьма заметно отличалась от прочих старых школ… прежде всего своим подходом к воздействиям.

– Заметь, Ерофей, – говорил Вышата Любомирич, вышагивая передо мной из стороны в сторону. – Знакомая тебе школа Перуна – это путь разрушения… или, как частенько его называют, "путь Победы". Школа Макоши – путь Бережения, школа Сварога – путь созидания, школа Волоса – путь преумножения…

– Школа Числобога – путь знания, – поддакнул я, за что получил подтверждающий кивок волхва.

– Именно! – воскликнул он. – А вот путь Переплута… это школа Пути. Не цель, но действие само по себе.

– Не понял, – честно признался я. Остромиров хмыкнул.

– Бывает. Сразу такое осознать ещё ни у кого не получалось, – заметил он и пустился в объяснения: – Представь двух путников. Один идёт из пункта "А" в пункт "Б", чтобы, скажем, купить картошки. А второй путешествует из пункта "А" через пункт "Б", "В" и прочие буквы алфавита. На этапе пути из "А" в "Б", маршруты этих двух путников совпадают, хотя цели отличаются. Для первого путника, цель – купить картошки. А для второго, цель – сам путь по себе. Понимаешь?

– Вроде бы, – я неуверенно кивнул. – Полагаю, что та тропа, которой мы ходили к Числобогову волхву, это…

– Именно, один из приёмов, помогающих в преодолении пути, каковых у моей школы весьма и весьма много, – перебив меня, кивнул Остромиров. – Но полагать, что суть Переплутовой школы заключается лишь в облегчении путешествий, было бы наивно, не находишь? Путь – это ведь не только пробежка из пункта "А" в пункт "Я", но и многое-многое другое. Цепь событий и череда действий, жизнь человека или его карьера… всё это пути. Разные, совершенно не похожие друг на друга, но пути. А раз есть путь, значит, найдется место и Переплутовой школе, которая поможет его… оптимизировать, скажем так.

В подтверждение своей лекции, Остромиров решил устроить маленькую демонстрацию.

– Ерофей, подай мне чистую чашку, пожалуйста, – произнёс он. Я поднялся из-за стола и, протопав через всю комнату, взял из шкафчика требуемое. Вернувшись к столу, я протянул чашку волхву. Тот благодарно кивнул и демонстративно щёлкнул крышкой карманных часов. – Девять секунд ровно. А теперь, смотри.

Я уставился на Вышату Любомирича, а тот усмехнулся и… исчез, чтобы появиться через мгновение уже с двумя чашками в руках.

– Это как? – я глянул на закрывающуюся со скрипом дверцу шкафчика и тут же перевёл взгляд на стоящего передо мной волхва.

– Вот так, – развёл он руками, по-прежнему сжимая в ладонях две одинаковые чашки. – Оптимизация пути, Ерофей.

– И… я тоже так смогу? – сглотнув, спросил я.

– Ну, друг мой, ТАК ты сможешь ещё очень нескоро. Лет через двадцать-тридцать, как минимум. Долго, да? – заметив моё расстройство от такого заявления, Остромиров весело рассмеялся и подмигнул, – но ведь есть к чему стремиться, согласись?

– Да уж, – заторможено кивнул я. – Оно того стоит.

– А можно так, – Вышата Любомирич разжал ладони, но чашки, вместо того, чтобы упасть на пол, вдруг шустро поплыли в сторону кухонного гарнитура. Вновь скрипнула дверца шкафа, а следом звякнули блюдца, которых коснулись донца левитируемой волхвом посуды.

– И этому я тоже смогу научиться лет через двадцать, да? – вздохнул я.

– О, не всё так плохо, обычный телекинез доступный кому угодно. Пара недель тренировок и сможешь так же, если не лучше. Хотя, ученик Переплутовой школы, прошедший процедуру отбора, справился бы с изучением этого приёма куда быстрее, – произнёс волхв. – Это довольно простой фокус, не имеющий прямого отношения к Переплутову пути. Точнее, он относится к моей школе лишь постольку, поскольку облегчает путь, а моя собственная принадлежность к школе, соответственно, облегчает изучение этого приёма. Понимаешь?

– Ученику школы легче даются те приёмы, что проистекают из смысла самой школы, так? – мысленно покрутив так и сяк выданную волхвом словесную конструкцию, ответил я.

– Именно, – прищёлкнув пальцами, кивнул Остромиров. – Причём, как ты уже понял, принадлежность приёма к той или иной школе – вещь совершенно необязательная. Если следующему Перунову пути для победы потребуется использовать приём школы Сварога, например… "Небесный горн", он освоит это воздействие куда быстрее, чем любой другой его коллега, за исключением, разве что, Сварожьих волхвов и их учеников. Об обычных ментальных конструктах я и вовсе молчу. Хотя толку от этой "механики" для волхвов, на самом деле, немного. Всё же, мы используем совершенно иной способ воздействия на реальность.

– Понял. А что такое, этот самый "Небесный горн"? – спросил я.

– Воздействие, позволяющее в очень широких пределах изменять температуру в определённой области пространства, – ответил волхв. – Приём кузнецов, следовавших путём Сварога.

– И каковы эти самые пределы? – поинтересовался я.

– До шести тысяч градусов, если мне не изменяет память, – ответил Вышата Любомирич.

– Это… много, – протянул я. – Остаётся только удивляться, что при таких умениях кузнецов уровень развития здешней металлургии не слишком отличается от того, что был в моём прошлом мире.

– О, если подумаешь, в этом нет ничего удивительного, – пожал плечами Остромиров. – Ни один кузнец не сможет заменить собой полноценную домну. Силёнок не хватит. А кустарщина никогда не сможет конкурировать с фабричным производством… если, конечно, речь не идёт о произведениях искусства. Но мы отвлеклись от темы занятия, Ерофей. Давай оставим пока сторонние рассуждения и вернёмся к нашим баранам.

И вновь покатилась лекция, закончить которую Вышата Любомирич соизволил, лишь услышав бой напольных часов, известивших нас о наступлении девятого часа вечера. Учитывая, что наше занятие началось в пятом часу… неплохо поработали.

Отложив в сторону ручку, я почувствовал, как пальцы буквально сводит от напряжения и зашипел. Рядом тут же оказался двухвостый и, придавив мою уставшую ладонь лапами к столу, с мягким урчанием улёгся поверх неё. Боль в пальцах почти тут же отступила, и я благодарно погладил кота по загривку. Остромиров, с интересом наблюдавший за этой пантомимой, встал из-за стола и, покачав головой, направился к выходу.

– На сегодня закончили, Ерофей. Послезавтра продолжим, – произнёс он, подхватывая с вешалки пальто, а когда я попытался подняться, махнул рукой. – Не провожай.

– Всего хорошего, Вышата Любомирич!

– И тебе! – откликнулся он. Хлопнула входная дверь и в квартире воцарилась тишина, прерываемая лишь тиканьем часов да тихим урчанием двухвостого.

Сейчас бы лечь, да придавить подушку часов так на восемь-десять, но… не время. Есть несколько вещей, о которых мне стоит подумать, пока впечатления свежи, и никакие частности не забыты за видимой ненадобностью. Да и поужинать, честно говоря, тоже не помешает… и проветриться.

– Ну что, котяра? Как насчёт прогулки по вечернему Хольмграду? – спросил я у двухвостого. Тот поднял голову, приоткрыл один глаз и, смерив меня коротким взглядом, указал одним из хвостов на холодильник. Ну понятно, пока не пожрём, никуда не пойдём. Хм, меня вот одно интересует: зачем ему материальная еда, если сам двухвостый – энергосущность? Впрочем, чёрт с ним! По сути-то котяра прав. Поесть, действительно, надо, тем более, что у меня с полудня маковой росинки во рту не было. А чай? Ну что, чай… вода, она вода и есть. Даже с печеньями.

Два куска нежнейшей телятины зашкворчали на огромной сковороде, а пока они жарились, я извлёк из холодильника огурчики, помидоры, кинзу и лук. Застучал по доске острый "шеф" и порезанные овощи и зелень оказались в глубокой миске. Соль, чёрный перец, красный перец, перемешать… не шакароб, конечно, но сойдёт. Ой, как сойдёт! От ароматов, поплывших по кухне-гостиной, у меня аж слюнки потекли. Да и двухвостый покинул нагретое место и, подобравшись к плите, уселся, обернув хвостами лапы. Ждёт.

Ужин мы с котом смели в считанные минуты. От салата, правда, хвостатый отказался напрочь, зато телятину заточил чуть ли не быстрее, чем я расправился со своей порцией. Вот теперь, действительно, можно отправляться на прогулку.

Ноябрь, вечер, холодный ветер с Волхова, дождь… мелкий моросящий, он искристым облаком окутывал уличные фонари, и блестящими потоками стекал по стенам и тёмным, ввиду позднего времени, витринам многочисленных лавок, окружающих пустынные сейчас улочки университетского городка. Казалось бы, какая прогулка в такую погоду? Но, созданный одним мысленным усилием, "зонтик" надёжно укрыл меня от холодной мороси и противного, пробирающегося даже под толстый бушлат, ветра. А двухвостому непогода и вовсе была нипочём. Он крутился у ног, иногда, на миг, став нематериальным, чтобы стряхнуть с шерсти влагу, взбирался мне на плечо и урчал на ухо. Сытый, довольный… хорошо. Всегда любил такие вот поздние задумчивые прогулки по пустым улицам. Жаль только, возможность выпадала нечасто, ну да ничего, теперь уж точно наверстаю. Если опять в какую-нибудь гадость не вляпаюсь.

За размышлениями о недавней лекции, я и не заметил, как мы с двухвостым вышли к небольшому пруду, расположенному в паре кварталов от дома. Лишь увидев отблески на зеркале воды, я замер на месте и огляделся. Неширокая прогулочная дорожка, обрамляющая пруд, была хорошо освещена, а вот расположенные вокруг неё кусты уже тонули в чернильной темноте. Хорошее место, как для прогулок, так и для утренней пробежки. Честно говоря, двор дома для этой цели совсем не подходит, недостаточно велик, да и взгляды снующих туда-сюда соседей не доставляют удовольствия. Здесь же, как мне кажется, такой проблемы не будет.

Оглядевшись по сторонам, я шагнул к ближайшей лавке и, всё тем же "зонтиком" согнав с неё влагу, уселся на деревянное сиденье. Двухвостый тут же "мигнул" и, вновь чистый и сухой, устроился у меня на коленях. Чуть потоптавшись, он улёгся, свернувшись клубком, словно самый обыкновенный кот, и боднул головой мою руку, гладь, мол. Лепота!

* * *

– Пляши, муж мой! – со смехом ворвавшись в кабинет князя, провозгласила его супруга.

– Что такое? – оторвавшись от экрана, проворчал тот.

– Шестнадцать писем с одним и тем же вопросом: Кто такой Ерофей Хабаров? – объявила женщина, и стопка вскрытых конвертов шлёпнулась на рабочий стол Старицкого.

– Ты же говорила, что в его классе пятнадцать человек? – окинув недоумённым взглядом рассыпавшиеся по столешнице письма, произнёс Виталий Родионович.

– О, да! Пятнадцать писем от родителей одноклассников, и одно от семьи куратора класса, – воодушевлённо произнесла Лада Баженовна, устраиваясь на подлокотнике кресла мужа. – Ну что? Я умница?

– Ещё какая, – довольно кивнул князь, перебирая конверты. – Ладыженские, Смольянины, Реутовы, Сабуровы… Захарьины, Толстые. Замечательно, просто замечательно! Ладушка моя, я твой должник! Проси, что хочешь, всё сделаю!

– О! – глаза княгини предвкушающе сверкнули, а руки непроизвольно погладили подтянутый животик, скрытый тканью дорогого платья. Проследив за этим движением, князь замер на месте…

– М-м, дорогая, ты уверена? – протянул он и, поймав взгляд жены, помотал головой. – Нет-нет, я не против пополнения нашей семьи, но… ты действительно уверена, что хочешь этого?

– А? – в глазах княгини мелькнуло непонимание, но потом она взглянула на свои руки и, моментально угадав, о чём подумал муж, звонко, в голос, расхохоталась. – Милый, я, конечно, рада, что мне не придётся уговаривать тебя заняться… "пополнением семьи", но просить я тебя буду о другом.

– Фух, – еле слышно выдохнул князь, но тут же осведомился: – и о чём же?

– Хочу в круиз, – безапелляционно потребовала Старицкая.

– Совсем не проблема, милая! – расплылся в улыбке муж, но Лада нежно прикрыла его рот ладошкой.

– Нет-нет, Вит! Ты меня не дослушал. Хочу в круиз на "Варяге". Всей семьёй.

– О! – Старицкий застыл, но почти тут же отмер. – О-о! Но, Лада моя, ты же понимаешь, что это почти нереально!

– Ничего не хочу знать, – резко посерьёзнев, отрезала княгиня. – Обещал? Будь добр, исполни. Я хочу видеть всю нашу семью. На "Варяге". Месяц, не меньше. И мне плевать, как ты этого добьёшься. Хоть требуй с государя отпуск для всех Старицких.

– Отпуск? – князь неожиданно улыбнулся. – А что? Это идея. Договорились, дорогая. Можешь отсылать приказ племяннику. Пусть готовит яхту к походу. Будет нам отпуск!

Лада взвигнула, словно девчонка и, наградив мужа жарким поцелуем, больше подошедшим двадцатилетним любовникам, чем сотню с гаком лет женатой паре, соскочила с кресла и потянула за собой мужа. Но увлечь его в спальню, чтобы тут же заняться "пополнением семьи", княгине не удалось. Именно в этот момент по комнате разнёсся тревожный сигнал закрытой связи.

Будь это трель зеркома, Лада Баженовна с лёгкостью заставила бы супруга проигнорировать звонок. Но не вызов по этой линии. Князь печально улыбнулся и, легонько хлопнув жену по упругой части тела, расположенной чуть пониже спины, подтолкнул её к выходу из кабинета.

– Я постараюсь закончить поскорее, Ладушка, – проговорил он. Княгиня кивнула.

– Жду тебя в спальне, – грудным голосом проговорила она и, легко выскользнув из объятий супруга, исчезла за дверью. Проводив взглядом жену, Старицкий дождался, пока за ней закроется дверь и, нахмурившись, нажал клавишу на одном из телефонов. Миг, и по кабинету прошла волна искажений, впиталась в стены и будто бы исчезла. Только блеснули, словно покрытые маслом, оконные стёкла. Система звукоподавления вышла на рабочий режим, и в ту же секунду включилась связь с абонентом, прервавшим воркование мужа и жены.

– Старицкий, слушаю, – бросил князь.

– ОДШ-двенадцать. Код синий два-прим. Лист шестой, по улитке три. Группа подавления выехала на место. Срок прибытия две минуты, – голос оттарабанил данные и… связь отключилась.

Князь отшатнулся от телефона и, резкими, рваными движениями набрав на клавиатуре полученную информацию, со стоном осел в кресле. Мерцающая на карте жёлтым огоньком, отметка Хабарова оказалась в самом центре синей кляксы, накрывшей целый квартал Хольмграда.

– Да что ж тебя вечно на приключения-то тянет! – сквозь зубы процедил князь и схватился за зерком. В спальню он явно попадёт нескоро.