Текст книги "Запечатанный"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Неприятно, – скривилась Анна. – Она будто облизывает взглядом, а эмоции при этом такие… брр! Противно.

– Похоже на «гостей» заведения, когда они себе фею на ночь выбирают? – уточнил Вячеслав.

– Точно! – кивнула девочка.

– Плохо. Очень плохо, – пробормотал ее брат и, глядя куда-то в пустоту, тяжело вздохнул. – Вот что, постарайся не оставаться с этой Лоттой наедине. Девчонки в комнате, «волчата» в гостиной или на кухне – нужно, чтобы в ее присутствии рядом с тобой был кто-то еще. В крайнем случае, если станет навязчивой, организуй ей прочистку организма, только не перестарайся с эфирным воздействием, хорошо?

– Может, эмпатией бить? – предложила Анна.

– Не вздумай! – резко отреагировал брат. – Она не дура, один-два раза такой финт, может, и прокатит, а потом Лотта обязательно догадается о том, кто ее «приласкал». Хочешь, чтоб Рита тебе блокираторы на руки надела?

– Нет, конечно, – стушевалась Анна и, чуть подумав, вскинула голову: – А Ирма не догадается?

– О чем? – горько усмехнулся Вячеслав. – Я же бездарь, помнишь? Калека с убитым Даром.

– Не говори так! – моментально растеряв все смущение, взвилась сестра. – Ты умный, ты талантливый. Вон какие артефакты делать научился! И Эфиром в своем теле управляешь куда лучше, чем любой одаренный!

– Всё-всё, – замахал руками Вячко и слабо улыбнулся. – Больше не буду. Но и ты прекращай, а то захвалишь – возгоржусь и нос задеру.

– Споткнешься и упадешь, – предупредила Анна и добавила, хитро прищурившись: – Уж я постараюсь.

– Язва… – констатировал со вздохом Вячеслав, что, правда, не помешало ему взъерошить волосы сестренки. Девочка фыркнула, выворачиваясь из-под его руки, но почти тут же посерьезнела.

– Братик, скажи… – начала она и тут же осеклась.

– Что? – кивнул он ей, подбадривая, и Анна решилась.

– Почему ты так против того, чтобы я стала «феей»? – скороговоркой выпалила она и, заметив, как разом помрачнело лицо Вячеслава, поторопилась договорить: – Нет, ты не подумай, я сама к этому не стремлюсь, но что тут такого? Большинство старших девчонок только и говорят о том времени, когда смогут уйти на контракт, и как они заживут по его закрытии, и… ну, никто не видит в этом занятии ничего такого зазорного.

– Знаешь, я бы мог сказать, что обещал маме перед ее… уходом не дать тебе повторить ее собственную судьбу, и ограничиться этим. – Брат посмотрел куда-то сквозь Анну и, хрустнув костяшками пальцев, резко мотнул головой, после чего попытался улыбнуться сестре. Вышло криво. – Но ты уже не та маленькая наивная девочка, какой была еще год назад, а потому буду откровенен. Это путь в одну сторону. Все байки о «батистовых феях», встретивших в заведении своего «принца на белом коне», – сказки. Как и истории о шлюхах, выбившихся в люди или хотя бы ставших владелицами собственных борделей. По крайней мере, в Пернау таких нет точно. Татуировка стрекозиных крыльев – это билет в один конец. Клеймо навсегда, поскольку снятие его – процедура феерически дорогая и очень болезненная. И когда я говорю «дорогая», следует понимать, что я имею в виду не тысячи и даже не десятки тысяч крон, а сотни тысяч. Обладательницу такого знака никто и никогда не возьмет замуж… Да что там! – ей и работы иной не найти, даже официанткой в кабак не возьмут… точнее, не так: взять – возьмут, но знак-то никуда не денется и будет продолжать фонить, однозначно давая понять окружающим, с кем они имеют дело. И если вдруг какой-нибудь посетитель решит такую официантку разложить на столе, ему и слова никто против не скажет, хозяева заведения просто включат «услугу» в итоговый счет, и все. Кроме того, как ты думаешь, почему почти все «фейки» Пернау работают исключительно в борделях? Ведь им куда выгоднее было бы принимать гостей на дому и не отстегивать процент хозяйке заведения… Не знаешь? А я скажу… не отворачивайся! Ты хотела услышать, так слушай. Защита! Бордель защищает своих работниц. Если же шлюха окажется слишком жадной и начнет работать в одиночку, то вскоре обнаружит, что любой клиент может попользовать ее… о ужас! совершенно бесплатно. И доказать что-либо будет невозможно. Показания «батистовых фей» даже в судах доказательством не считаются. Собственно, их не только в суде как свидетелей не принимают, но и как видоков в поединках. Шлюху можно избить, ограбить, убить, да хоть на куски разрезать. Все что будет грозить виновнику, это возмещение убытков держателю контракта, если он есть. Если же нет…

– Бра-ат… – скривилась от отвращения Анна, явно не готовая к таким «откровениям». Но тот и ухом не повел.

– Иными словами, сестренка, шлюхи в нашем обществе людьми не считаются. Они не субъект права, а объект… и то лишь в том случае, если работают по контракту в официальном борделе. То есть «батистовые феи» – всего лишь вещи. Живые игрушки, не более. И если у такой вещи нет хозяина, то ее и сломать можно без всяких последствий для сломавшего. А теперь думай: хочешь ты себе такую судьбу? – К концу монолога Вячеслав разве что не полыхал от гнева, и под его взглядом Анна чувствовала себя очень неуютно, успев уже не раз укорить себя за заданный вопрос.

– И что, наши девчонки этого не понимают? – справившись с валом эмоций брата, спросила она после долгой паузы, когда увидела, что Вячко немного успокоился.

– Психологическая деформация, – развел руками тот. – Мы живем в очень замкнутом и своеобразном мирке на задворках борделя, Анюта. «Фейки» из заведения Риты влияют на обитателей Заднего двора, те видят перед собой пример и, естественно, следуют ему, благо на ком тренироваться – здесь в достатке: «волчат» на Заднем дворе никогда мало не было, и, самое главное, они тоже совсем не против экспериментов, гормоны-то играют. Это потом придет осознание, что не все так радужно, а пока они рассматривают будущее «феи» как возможность получать деньги за удовольствие.

– Даже Ирма? – недоверчиво спросила Анна.

– Она – первая. Рита умеет подбирать кадры, знаешь ли. Или ты считаешь, что Зброева сама, на одной своей воле выбилась в лидеры на Заднем дворе? – усмехнувшись, произнес Вячеслав. – Дудки. Наша кастелянша хитра, мстительна и умело пользуется своим женским началом для манипуляций, но при этом совершенно не умеет думать наперед. Да и в принципе с головой не особо дружит. Нет, сама бы она на «трон» не влезла, просто нашей хозяйке нужен именно такой типаж для промывания мозгов малолеткам. Достаточно сильный и глупый, чтобы собственным примером и волей вести остальных девиц прямиком под клеймо в виде изящных крылышек. Так-то.

– А Поггер?

– Адам – идиот, – резко откликнулся Вячеслав. – И долго в любимчиках у Риты не проходит. Как только ей надоест этот жеребчик в собственной постели, она вышвырнет его на контракт, а если сильно накосячит, то Рита просто сдаст его в качестве «мяса» наемникам.

– Ты так уверен? – спросила Анна. Как и большинство детей, живущих на Заднем дворе, она побаивалась Поггера, несмотря на то, что последние пару лет Адам даже голос на нее особо не повышал.

– Понимаешь, реально задачей «жеребчика» был контроль «волчат» и привитие нашей братии уважения к Рите, но так уж вышло, что старшие уже разошлись по личным контрактам, да и Адам не был для них авторитетом. Младшие в большинстве своем еще даже не пристроены в ученичество, а Рита для них, в силу возраста, – нечто далекое и совершенно туманное. Таких, как я, на Заднем дворе сейчас девятеро, втирать нам о доброте бандерши уже бесполезно, с этой задачей Поггер не справился, да и командовать нами он не рискует, мы ведь и огрызнуться можем, а тогда велик шанс, что до своего ухода на контракт к учителю Адам просто не доживет. В общем, вся его деятельность на данный момент сводится к согреванию постели Риты и обучению будущих «батистовых фей» премудростям их профессии на практике. И все.

– И Рита так легко это воспринимает? – удивилась Анна.

– А ей до мальчишек особо дела нет, – развел руками Вячеслав. – Процесс получения дохода с нас отлажен и правки не требует. Единственное, что ее беспокоит, это возможность того, что кто-то из ребят затаит на нее зло. Именно поэтому она старается на нас не давить.

– А от девчонок, значит, она зла не ждет? – прищурилась Анна.

– Может быть, и ждет, но… что ей может сделать бесправная говорящая кукла, да еще и сидящая на привязи в чужом борделе? – проговорил Вячеслав.

– Она ошибается, – резко произнесла девочка. Ее брат промолчал, лишь согласно кивнув в ответ. Но если бы только Анна увидела его оскал в этот момент…

Герхард сдержал обещание и на исходе первого рабочего дня вызвал своего ученика на разговор. Под недовольным взглядом управляющего Руперта Вячеслав ушел на ужин в хозяйский дом, и опять беседа началась лишь после окончания трапезы.

– Спрашивай, Вячеслав, – кивнул герр Баум, когда его супруга, убрав пустую посуду со стола, скрылась на кухне. В деловые разговоры мужа она предпочитала не вмешиваться… что, как точно знал сам Вячко, совершенно не мешало ей влиять на решения своего мужа.

– Зачем? – тихо спросил тот.

– Что «зачем»? – изобразил недоумение мастер.

– Зачем вы так старательно подсовывали мне материалы по «живому» оперированию? – упрямо проговорил Вячеслав.

– Чтобы ты учился, это же логично, – невозмутимо пожал плечами Герхард, но его усы дрогнули, скрывая легкую улыбку, коснувшуюся губ старика.

– Логично, – кивнул Стрелков, старательно сдерживая поднимающийся в груди гнев. – А то, что эти знания сделают из меня мишень для профессиональных артефакторов, – это мелочи, должно быть? Сопутствующий риск, да?

– С какой стати коллегам охотиться на моего ученика? – На этот раз герр Баум не стал скрывать широкой улыбки.

– Вы… артефактор?.. – неверяще выдавил Вячеслав, когда отошел от шока.

– Был таковым, – согласно наклонил голову Герхард. – К сожалению, годы не щадят никого, и в последние несколько лет я вынужден был отойти от дел. Но по сложившейся в нашей организации традиции я обязан подготовить преемника. Мой выбор пал на тебя.

– Почему?

– Хм… ты упрям, настойчив, талантлив и более чем мотивирован, – коротко пояснил мастер. – Не понимаешь?

– Не совсем, – покачал головой Вячеслав.

– Что ж, уточню. Мне известно о твоей проблеме с Даром. Известно с первого дня, с того самого момента, как Рита предложила отдать одного из своих «волчат» на обучение в мою мастерскую, – медленно заговорил герр Баум. – Именно тогда, просматривая досье на мальчишек с Заднего двора, я обратил внимание на мелкого десятилетку, в чьем личном деле стояла отметка об имеющемся у него Даре и полной невозможности его использовать. Я мог бы взять в учебу любого из твоих соседей, но ни одному из них не предложил бы стать артефактором. Даже тем двоим, что могли похвастаться наличием Дара. Но вот ты… о, я посчитал тебя откровенной удачей. Кто еще может оценить всю прелесть живой работы с рунами, как не тот, кто, имея доступ к Эфиру, не может им управлять? Кто отчаянно завидует одаренным и будет из кожи вон лезть, чтобы их превзойти? И ты оправдал мои надежды. У меня никогда не было ученика, столь исступленно изучающего все, до чего могут дотянуться его руки и разум. А скорость, с которой ты запоминаешь и обрабатываешь информацию? За неполных четыре года ты изучил больше, чем другие усваивают за восемь – десять лет! Как я мог отказаться от такого ученика, Вячеслав?

К концу этой тирады Стрелков смотрел на сидящего перед ним мужчину абсолютно пустым взглядом. В его голове с трудом укладывался тот факт, что он четыре… точнее, уже почти пять лет учится не просто в оружейной мастерской, а у одного из немногочисленных артефакторов Свободных территорий. Но в конце концов Вячко все же пришел в себя.

– Выходит, я должен буду занять ваше место в…

– Ассоциации? – улыбнулся герр Баум. – Ну, положим до этого момента тебе еще расти и расти. Все же каким бы ты ни был талантливым учеником и как бы я хорошо к тебе ни относился, но отдавать юнцу кресло торгового представителя ассоциации в восточном секторе Свободных территорий было бы нерационально, согласись. Но свое место в производственной части организации ты займешь… как только сдашь экзамен.

– Экзамен? – переспросил Вячко.

– Конечно, – кивнул мастер. – Каждый ученик, приходящий в ассоциацию артефакторов, сдает вступительный экзамен, по результатам которого наши специалисты определяют уровень его знаний и умений. Но тебе об этом думать рановато; вот в следующем году, после того как ты выйдешь из-под крыла Риты и выкупишь у меня свой контракт, я с удовольствием подам заявку на твое вступление в ассоциацию.

– Почему именно так? – поинтересовался Вячеслав.

– Потому что вступить в наше общество может только свободный человек. Непреложное правило. Артефакторы независимы. Так было, так есть, так должно быть всегда, – резко ответил герр Баум, но тут же смягчил тон: – Нас немного, Вячеслав, и мы вынуждены защищаться от давления извне. В нашей истории уже бывали моменты, когда зависимые от посторонних людей или организаций артефакторы приводили нашу организацию на грань краха. С тех пор мы старательно следим за тем, чтобы участники ассоциации были максимально защищены от посягательств со стороны.

– Расскажите мне о вашей организации, – попросил Вячко после недолгого молчания. – Если уж я стану ее участником, мне нужно знать об ассоциации побольше, не так ли?

– Хм, пожалуй, ты прав, – протянул Герхард и вдруг хохотнул: – Если бы ты не спросил об этом, я был бы разочарован. Давай сюда свой коммуникатор.

Вячеслав протянул учителю потертый браслет, и уже через секунду тот тихо звякнул, оповещая о пришедшем файле.

– Изучишь на досуге. Возникнут вопросы – задавай, обязательно отвечу, – произнес мастер, возвращая ученику коммуникатор. – А сейчас вали домой, а то сестра взбучку устроит, время-то уже за полночь.

ГЛАВА 5
ВСЕМУ ПОЛОЖЕН СВОЙ ПРЕДЕЛ

Время вновь ускорило свой ход. Вячеслав разрывался между учебой и попытками контролировать происходящее вокруг его сестры. Да и сама Анна стала вести себя куда более настороженно, что, правда, не было замечено ни ее соседками по комнате, ни наблюдателями хозяйки. А вот факт, что Ирма вдруг прекратила попытки затащить Вячеслава в койку, заставил его осторожность совершить качественный скачок. Еще чуть-чуть – и начнется паранойя. Но тут Анна только поддерживала брата, поскольку видела, какие взгляды начали бросать на него старшие обитательницы Заднего двора… и пару раз слышала их разговоры. Нет, с работой и учебой Стрелкова он мог легко игнорировать бурление эмоций вокруг себя, но, скрываясь в мастерской Баума от домогательств бабьего царства, Вячеслав рисковал упустить из виду Анну, и это его не устраивало совершенно, несмотря на имеющуюся возможность быстрой связи с ней через браслеты.

Из опасения за сестру он вынужден был даже несколько сократить пребывание во владениях учителя, против чего тот не особо и возражал. И укрытие на крыше пристройки почти перестало пустовать. Анна или Вячеслав то и дело скрывались там от совершенно озверевших в своей настойчивости девиц.

О том, что на Анну тоже открыта охота, они узнали совершенно случайно, аккурат после дня рождения Вячеслава. Просто в один прекрасный майский день кастелянша, словно между делом, заявила, что Стрелкова достаточно подросла и отныне будет посещать не «детскую» душевую, а «девичью», расположенную на том же этаже, где находятся комнаты старших обитательниц Заднего двора, включая спальню самой Ирмы. А чтобы не бегать по этажам, она переедет на свободную койку в одной из комнат там же, все как положено.

«Как положено», да? Ничего странного? Вот только помимо Анны такой «чести» не удостоилась ни одна из ее соседок, а ведь среди них были и девчонки постарше Стрелковой. Но их оставили следить за «детским садом» дальше, а вот Анну переселили. Хотя должно было быть наоборот. По сложившейся в доме традиции, старшие из младших переезжают первыми, выбирая из подрастающих детей тех, кто будет приглядывать за малышней вместо них до тех пор, пока не подойдет и их время для переселения. Анну этот обычай обошел стороной.

Оберегать сестру стало не в пример труднее. Вход на «девичий» этаж был закрыт для других обитателей Заднего двора чисто номинально. Но в случае Вячеслава этот запрет стал абсолютно реальным. Стоило кому-то из девиц заметить его в коридоре «их» этажа и… вариантов развития событий было только два. В первом его ласково, не забывая прижаться к парню выступающими частями тела, выпроваживали прочь. Во втором тут же пытались любыми средствами затянуть в одну из свободных в этот момент комнат. Черт! Да если бы Вячко не осознавал причин такого поведения этих совершенно раскрепощенных девиц, он бы не продержался и недели и давно кочевал бы по их комнатам и постелям. Но понимание причин их домогательств, вкупе с эмоциями, легко ощущаемыми Вячеславом, убивали в нем любое желание продолжить общение со здешними обитательницами… в другой плоскости. Ему вообще хотелось держаться от них как можно дальше, но куда деваться со двора?!

А тут еще и сестричка вдруг заявила, что ее новые соседки начали «сокращать дистанцию». Объятия, будто бы случайные прикосновения в душевой, и нескрываемые обсуждения ее почти детской фигурки… Анне пока удается ускользать от цепких девичьих рук, но долго так продолжаться явно не может. Однажды бешеные девки до нее доберутся, причем, скорее всего, куда раньше, чем до самого Вячеслава. Обстановка вокруг Стрелковых продолжала накаляться, пока однажды котел их терпения не лопнул… с оглушительным треском!

– Анни, мама Ветки нам тортик подарила, большой, присоединишься? – заскочившая без стука в комнату черноволосая и черноглазая малявка с радостной улыбкой на лице протараторила вопрос и тут же, не дожидаясь ответа, потянула ее за руку прочь из комнаты, где Анна уединилась, чтобы почитать дневник брата, написанный им по рассказам матери, специально для занятий сестренки Эфиром. Стрелкова только и успела сунуть небольшую тетрадь под подушку, как черноволосый ураган вцепился в нее словно клещ.

В другой ситуации – например, если бы «на тортик» ее пригласила какая-нибудь из нынешних соседок, – Анна, скорее всего, отказалась бы, но это же мелкие! Мать Веты действительно частенько радовала дочку сластями, которыми та честно делилась с соседками-подружками, и сама Анна не раз участвовала в таких посиделках младших обитательниц Заднего двора, и этот раз не стал исключением.

В маленькой «детской», сейчас пустующей ввиду отсутствия совсем маленьких детей у нынешних работниц заведения, устроилась теплая компания девочек возрастом от девяти до одиннадцати лет, а перед ними на низком журнальном столике были расставлены чашки с чаем, среди которых, белоснежным айсбергом меж мелких льдин, возвышался огромный торт, который уже резала и раскладывала по тарелкам одна из приставленных к малышне девчонок постарше. Вторая же сидела чуть в стороне и, внимательно следя за порядком среди хихикающих, радующихся незапланированному празднику девочек, потихоньку прихлебывала горячий чай.

– О, Анни! – отвлекшись от нарезки торта, улыбнулась Барбара. – Рада, что ты пришла. Справиться с этим гигантом без посторонней помощи мы не сможем!

Услышав это кощунственное заявление, малышня дружно надула губы, что не осталось не замеченным старшими девочками. Барбара обвела «детский сад» строгим взглядом:

– Без вреда для желудка и фигуры, я имею в виду.

– Что ж, помощь прибыла! – Уперев левую руку в бок, Анна отставила правую ногу в сторону и, сжав ладонь правой руки в кулак, воздела его к потолку. Застыв на миг в этой пафосной позе, Стрелкова смерила хохочущих девчонок суровым взглядом и, нахмурив брови, договорила: – Где враг?! Сейчас я покажу ему истинную силу Принцессы Света!

Мультики в доме на Заднем дворе любили все. Даже «волчата», хоть и ворчали, когда женская половина голосовала за просмотр «этой детской чепухи», нет-нет, да и косили взглядом на экран старой обшарпанной видеопанели, где очередные герои пафосно повергали Зло. Так что заход с Принцессой Света удался на все сто. Изображавшая неприступность Билла, отгородившаяся от праздника чашкой с чаем, и та соизволила улыбнуться в ответ на выступление Анны. Ну а Барбара тут же вручила ей в награду блюдце с кусочком торта и налила большую чашку сладкого чая с лимоном. Кажется, Вета не только сласти для дочки приносила, но и в холодильник закинула кое-какие продукты из тех, что Рита считала пустым расходом средств.

Праздник удался. Малышня шушукалась о чем-то своем, изредка хихикая и смеясь над чем-то понятным только им, а «воспитательницы» вовлекли Анну в свою беседу… о мальчиках по большей части. Долго допытывались, сумел ли кто из «волчат» обойти ее цербера-брата…

– Ну, Анни, ты же теперь во взрослом крыле живешь! – докапывалась отчего-то раскрасневшаяся Барбара. – Неужто никто из мальчишек не пытался к тебе подкатить?

– Ха! Да они же братца ее как огня боятся! – чуть громче, чем обычно, проговорила Тилла. – И правильно делают, Вячик за сестренку даже Поггера порвет. У-у, Анни, как я тебе за-видую-у! Он такой… такой!

– Он мой брат, Ти! – фыркнула та, взмахнув рукой и, неожиданно потеряв равновесие, еле успела ухватиться за подлокотник старого кресла. – Ой.

– Так, Стрелковой больше не наливать, – решительно тряхнув кудрями, сурово сообщила Барбара и, очевидно, чтобы убедиться в верности решения, потыкала в покачивающуюся Анну пальцем. Та захихикала от щекотки.

– Девочки, что вы мне налили? – спросила она, справившись с приступом смеха, и попыталась обвести бывших соседок по комнате мутноватым взглядом.

– Чуть-чуть бальзама в чае, – пьяно улыбнулась Тилла. – Стянули у старших.

– С-с-с ума… с ума сошли? – округлила глаза Анна. – Меня же Славик убьет!

– Да ладно тебе! – неуверенно отмахнулась Барбара. – Мы по капельке, он и не заметит. Или наша правильная девочка – трусиха?

– Вот еще! – гордо фыркнула та, но тут же скуксилась. – Но нам та-ак достанется!

– И что он сделает, отшлепает нас? – деловито осведомилась кудрявая.

– А я бы не отказалась… – мечтательно протянула Тилла, прихлебывая чай с бальзамом.

– Извращенка, – одновременно фыркнули Анна и Барбара. Последняя еще и укусить не постеснялась: – Говорила же тебе, не подглядывай за играми Ирмы.

– Так, девчонки… – неожиданно резко рубанула ладонью воздух Стрелкова. – Мне, кажется, хватит. Пойду в свою комнату, попробую поспать. Может, успею отойти до возвращения Славика.

– Э-э… так и мы тоже тогда пойдем, – согласно кивнула Барбара. – Слышишь, Тилла? Если Вячик встретит тебя в таком виде, он точно никогда не обратит на тебя внимания!

– Да? – удивилась та и, пару раз промахнувшись, все же почесала кончик своего носа. – Это плохо. Я согласна. Но сначала нужно… эй, мелкие!

Рядом тут же нарисовалась черноволосая малявка. Тилла смерила ее долгим, совершенно пьяным взглядом и приказала:

– У вас еще час. После чего посуда должна быть вымыта, торт съеден до последнего кусочка, а в комнате чтоб было чисто, как в кабинете доктора. Ясно?

– Ага, – ухмыльнулась мелкая, и ее черные глаза сверкнули хитрым огоньком. – А вы?

– А мы ушли, – веско сообщила Барбара, обнимая пошатывающуюся Анну за талию. Стрелкова же тем временем пыталась с помощью Эфира и пары знакомых ей из дневника брата целительских техник, к которым тот сам был совершенно неспособен, но старательно записал для Анны, привести себя в порядок. Не очень-то удачно.

В голове шумело, а по телу расползался какой-то странный жар… и томление. Вновь и вновь накидывая на себя постоянно срывающуюся технику, девочка совершенно не следила за тем, куда ведут ее бывшие соседки по комнате. И лишь упав на неожиданно широкую кровать, она вдруг сообразила, что обстановка комнаты совсем не напоминает ни ее старую, ни нынешнюю спальню. А чьи-то нежные руки тем временем принялись весьма сноровисто стягивать с нее одежду. Попытавшись сфокусировать взгляд на личности той, что уже успела стянуть с нее платье, Анна, неожиданно томно вздохнув от ощущения скользнувших по ее коже теплых ладоней, узнала Барбару… и стоящую за ее спиной и гладящую по обнаженным плечам Лотту. Сознание мутилось, и последнее, что услышала вдрызг пьяная и возбужденная девушка, прежде чем упасть в темноту о-очень неприличного сна, был грохот сорванной с петель двери и визг полураздетых девиц, которым, кажется, так и не удалось воспользоваться ее невменяемым состоянием.

Нехорошие предчувствия начали терзать Вячеслава незадолго до позднего обеда в мастерской. А когда все работники Герхарда уже собрались за столом, парень вдруг вздрогнул от накатившей на него волны эмоций, переданных браслетом… Слов было почти не разобрать, будто радиоволну забивают помехи, но то, что с сестрой произошло нечто странное, он понял моментально. Сколько они ни проводили опытов с браслетами-передатчиками, подобных фокусов никогда не наблюдалось, а значит, проблема не в них, а в состоянии мелкой. Впрочем, называть так сестру, за прошедший год выросшую почти на голову и уже начавшую превращаться из хрупкой девочки в изящную девушку, Вячко больше не мог.

Бросив панический взгляд на учителя, уже пожелавшего работникам приятного аппетита и собравшегося уйти домой, юноша скороговоркой попросил разрешения сбегать к сестре и, получив в ответ короткий кивок и долгий испытующий взгляд, сорвался с места.

Обычно, чтобы добраться от мастерской до дома, Вячеславу требовалось от четверти часа – если он опаздывал, до получаса неторопливого шага. Сегодня же он побил свой рекорд. Восемь минут и как никогда мощная напитка тела Эфиром – ровно столько потребовалось ему, чтобы вихрем промчаться по улочкам Пернау и, в один невообразимо высокий прыжок оказавшись на крыше любимой пристройки, птицей взлететь к окну проклятой кастелянши. От идеи войти в дом через дверь он отказался еще на подходе. Уж очень не понравились ему эмоции собравшихся в холле первого этажа людей. А чувство направления, которым одарил браслет вдобавок к личной эмпатии, четко указывало, что сейчас его сестра находится в комнате напротив спальни кастелянши. Так зачем терять время на лишнюю беготню, если можно срезать путь?

Спальня Ирмы пустовала, а вот окно ввиду теплой погоды было распахнуто, так что Вячеславу не пришлось выбивать стекло. С дверью вышло хуже. Нет, ту, что вела в коридор, он открыл без проблем, благо, чтобы это сделать изнутри, ключ вовсе не нужен. А вот дверь в комнату напротив, оказавшуюся запертой… Удар напитанной Эфиром ногой, просто «внес» тяжелую створку в комнату. Дверь глухо ударилась о стену и, протяжно скрипнув, повисла на одной петле. Впрочем, до этого факта Вячеславу не было никакого дела. То, что он увидел в комнате, заняло все его внимание и привело просто в неописуемую ярость. Две полуголые девицы внаглую лапали его сестру! Уже раздетую и пребывающую без сознания!!! Два мощных шлепка-пощечины вмиг разметали опешивших от вторжения шлюх по разным углам комнаты. Вячеслав ожег их ненавидящим взглядом и, сграбастав в охапку безвольное, но отчего-то тихо постанывающее даже во сне тело Анны, в момент вымелся из комнаты.

Добравшись до своей спальни, Вячеслав уложил слабо подрагивающую в его руках сестру на свою кровать и, заметив влажное пятно на ее… нижнем белье, тихо зарычал. Алкоголь плюс легкий возбудитель… да много ли надо мелкой девчонке?! И вот результат. Сама в отключке, а тело просто дрожит от возбуждения. А уж какие сны ей сейчас снятся…

Укрыв Анну покрывалом, Стрелков поднялся на ноги, продышался, гася гнев, точнее, загоняя его поглубже, чтобы не взорваться в самый неподходящий момент, и вышел в коридор. Аккуратно, контролируя каждое движение, юноша запер спальню на ключ и, мазнув по косяку двери прокушенным до крови пальцем, в три движения вывел простой рунескрипт, послушно полыхнувший алым светом от напитки Эфиром. Секунда, и руны побледнели, а потом и вовсе пропали из виду. Теперь без его ведома в комнату никто не войдет.

Развернувшись на каблуках, Вячеслав втянул носом воздух и, покосившись в сторону лестницы и доносящихся с первого этажа голосов, решительно направился в обратный путь. Нужно вновь наведаться к этим двум шалавам. Забрать одежду сестренки… ну и прочистить тварям мозги. До скрипа.

Обе дуры оказались там же, где он их и оставил. Разве что сейчас они не сидели по углам, а приводили себя в порядок. Точнее, Лотта не спеша одевалась, а уже успевшая запрыгнуть в платье мелкая… – Барбара, да, – крутилась вокруг, причитая и чуть не плача. Увидев стоящего в дверном проеме Вячеслава, кудрявая малолетка вздрогнула и попыталась сжаться в комочек. Очень маленький, совершенно невидимый комочек. Не получилось. Рука Стрелкова стальной клешней сомкнулась у нее на запястье. Миг, и девчонку выдернуло из комнаты, будто морковку с грядки.

– Ничего не было… честное слово! Ничего не было, – запищала Барбара, прикрыв от страха глаза.

– Вот именно. Ничего не было, – тяжело уронил возвышающийся над ней парень. Кудрявая на миг приоткрыла глаза и, столкнувшись с его бешеным взглядом, тихо охнув, вновь зажмурилась, вот только это не спасло ее от, казалось, вворачивающегося прямо в мозг, угрожающе шипящего, словно разъяренная змея, тихого, но от этого не менее жуткого шепота: – Поняла, мерзость? Ты отвела Анну в мою комнату и уложила спать. Больше ничего не было. Кто бы ни спрашивал. Узнаю, что проболталась, – сдохнешь. Усекла?

– Д-да… – с бешеной скоростью закивала бледная от страха девочка и, получив ускоряющий, да к тому же крайне болезненный шлепок пониже спины, вспугнутым зайцем умчалась по коридору. Проводив брезгливым взглядом начинающую шалаву, Вячеслав сплюнул на пол и, развернувшись, вновь вошел в комнату, посреди которой стояла уже оклемавшаяся Лотта… почему-то снова обнаженная, нарочно выставляющая свои прелести напоказ. Неверное решение.

– Меня тоже отшлепаешь? – с призывной улыбкой протянула она… и вновь рухнула на пол от тяжелой пощечины. Вячеслав же занялся снесенной им в первый заход дверью. Исправить поломку удалось быстро и без проблем, всего-то и нужно было чуть приподнять дверь да посадить на штыри петель. Очередной незаметный мазок кровью по косяку, короткое вливание Эфира, отсвет которого он прикрыл своим телом, и готов надежный замок. Закончив с дверью, Стрелков обернулся к распластавшейся на полу твари и ощерился в жутковатом оскале.

– Мать учила меня, что негоже подымать руку на женщин. Даже на проституток. Тем более на клейменых, – глухим, странно вибрирующим голосом заговорил он, крепко ухватив Лотту за волосы. От этого вгоняющего в ужас тона ноги девицы ослабели, а по телу побежали толпы мурашек. Вот только боль от наматываемых на руку волос была сильнее, и ей волей-неволей пришлось подняться с пола. – Но ты не женщина, ты – педофилка, только что пытавшаяся изнасиловать мою двенадцатилетнюю сестру. Отшлепать? Я нарежу из твоей спины ремней, а потом сломаю хребет и спущу тебя в канализацию, чтоб дерьмом захлебнулась… если не расскажешь, кто тебя на это надоумил. Сейчас же.