Текст книги "Борька (СИ)"
Автор книги: Антон Коробейко
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Конечно – допуск в зал ограничивали, как могли. Да и форму одежды умудрились заявить такую, что она и не по карману всем желающим была, а у кого-то и возможности одеть её просто не было.
Заявленным маг кодом стали "приталенные платья/фраки" или "купальные костюмы с неподражаемым сексапилом".
Ну как вы можете представить себе кикимору в паре с лешим одетыми в платье и во фрак, а? А уж купальник на какой-нибудь жабе болотной мог стать таким душераздирающим зрелищем, что сразу же было отметено невероятное число желающих попасть на собрание.
Ход был ловкий и, одновременно, изящный – но недаром и председатель попался не из робкого десятка, да и опыта организации подобных собраний у него хватало. Но о председателе скажем позже.
И, тем не менее, заседательный зал колхоза магов (для обычных людей он был известен просто – как колхозный клуб) был уже забит до предела, и атмосфера начинала уже вскипать.
Мало того, что заседание было объявлено по особому поводу, так еще на него умудрились явиться почти все окрестные волшебники, волшебнички, практикующие магию, да и просто нечисть всякая.
Уже назревали конфликты, споры, и заседание обещало быть горячим – прошла ещё минута и собрание началось.
Доклады сегодня были следующие:
(опишем происходившее вкратце, для того, чтобы и вы, уважаемые читатели, да и сам рассказчик, не утомились, следя за причудливым порханием мыслей магов-ораторов. По правде говоря, и выступления-то эти были совсем не очень уж информативными, и вовсе было не обязательно их делать.
Но тут проявилась главная черта магов – отличающая их от прочих людей. Если уж маг взял слово – никому он его не отдаст, будьте в этом уверены. Кто ж ещё даст побыть оратором (ну поорать, если уж на то пошло)?
А здесь – такой вот подарок! Этой возможности нельзя упускать ни в коем случае, конечно!
Вот с таким обречённым даже напором (но, обречённым на успех, конечно) делались эти доклады).
Первым выступал какой-то косорылый маг (в программе выступлений он был обозначен как Нестор) – пасечник в косоворотке с выступлением на тему «Медовуха, как воплощённая русская идея».
Главным впечатлением о нём осталось то, что он жужжал как пчела, как холодильник, он был как расстроенное радио. Выступал он, поднимая брови и выразительно махая руками.
Но говорил он так торопливо и неразборчиво, что, в общем-то, тема его выступления осталась не совсем раскрытой до самого его конца. Хотя...
Самым ярким из его речи, что откладывалось в памяти, оставались, пожалуй, три основных мысли:
Первая – "Не отдадим на поругания наши луга и пасеки. Я не отдал, и никто пусть не отдаёт!", – заявлял он решительно, стучал кулаком по трибуне, и было видно, что этот тезис им выстрадан, и, наверное, было пережито нечто такое, что и дало ему основания заявлять об этом так уверенно и жёстко.
Вторая мысль заключалась в том, что: «Пили на Руси-матушке, пьют, и пить будут!!! Так не дадим им всем умирать от всякого зелья заморского, где бог знает, что понамешано! Медовуха – вот русский, истинный продукт! Его и пить нам надо!!!».
Именно это его высказывание вызвало самое горячее одобрение аудитории.
Как оно соотносилось с магией – неясно. Но видимо в этой простоте и заключались и неприкрытая истина (такая, какая она есть), и самое глубинное и мощное колдовство. Поэтому, надо сказать, всё-таки стоило предположить, что перед нами был не мальчик, и его выступление всё-таки было насыщенным и важным.
Третий его тезис был такой: «С волками – не бывать медовухе! Они нам рот затыкАют, и по банану у нас в каждом ухе!»
Только его никто не услышал – вот в чём всё дело...
Следующим выступающим стал водяной Онуфрий с темой "Болото – как основное вместилище русской национальной идеи".
Тема эта была простая, и, одновременно, глубокая, как и сами лейтмотивы болота и русской национальной идеи, которые развивались в этом докладе.
Поэтому публика здесь притихла, задумалась, выслушала доклад в некотором оцепенении, в некотором оцепенении и оставалась.
Поэтому неожиданным и непредсказуемо взрывным стал финал собрания
Слово в конце взял председательствующий, для того, чтобы подвести, так сказать, черту под сказанным выше.
В этот раз на заседании председательствовал премудрый Варсон – он отличался особым умом и хитростью, и поэтому довольно часто главенствовал на магических сборах.
При этом он был изыскан, галантен и демонстрировал высокий полёт мысли, конечно.
Варсон стал предводителем магов недавно – он сменил на этом посту своего предшественника, ВаксОна.
И мы, пожалуй, и сначала расскажем о нём – начнём издалека.
ВАКСОН
Вот как было можно описать ВаксОна.
Он был неглубокого ума, невысокого роста, лицо его было невыразительным. Водянистые серо-голубые глаза смотрели пусто, нос торчал картошкой.
По лицу редко проходили волны, отображающие мыслительные процессы, и это, по всей видимости, значило, что и мыслительных этих процессов было не так уж и много.
Короче говоря, он не был семи пядей во лбу.
Но если говорить о том, какие качества составляли основу характера Ваксона, то это, пожалуй, были самодовольство, напыщенность и желание (но не всегда умение) пустить пыль в глаза.
Редко когда он говорил искренне, даже и никогда, наверное. Он мог в произносимой речи игрануть, дать блеска, интонаций и жестов – но всё это не носило никакого смысла.
И блеск, и интонации, и даже жесты были только формой, содержания в них не было.
Поэтому и все его инициативы, и все его начинания не становились (да и не могли стать) чем-то новым и содержательным – он слишком любил себя, для того чтобы создавать что-то новое.
Он сам казался себе совершенством, и, поэтому, мир не нуждался в новизне – ведь в нём уже был он. Он считал, что этого будет достаточно.
Конечно, свой церемониальный статус главы волшебников он выполнял. И трубку с неизведанными колдовскими травами и волшебными травами с Лёвзар Имакур-ом он курил (никакого результата это не принесло, только Имакур взял какую-то нечеловеческую мзду).
А после такая же нечеловеческая мзда (но уже на порядок выше) была потрачена им на волшебный порошок – с такими же результатами (то есть безрезультатно).
Надо сказать, к этому волшебному порошку он изрядно пристрастился. Но, по сути, волшебства больше не становилось, потому что порошок трезвил настолько сильно, и сознание с ним прояснялось таким образом, что становилось ясно, что он сам к волшебству имеет только косвенное отношение.
И только цена, заплаченная за него, была фантастической, и даже волшебной – а больше вариантов и не было.
Радости же он не приносил никакой, и особых сил волшебнику не придавал, да и не менял ничего тоже. Он просто заставлял все магические заряды волшебника, накопленные за предыдущий период (если они были), разрядиться вдруг единым махом.
И так происходило до тех пор, пока, этот резерв не был исчерпан до конца. Тогда волшебный порошок переставал действовать, и становился обычной детской присыпкой с маленькой (и даже очень скромной) долей колдовства.
Ваксон был неясным руководителем – он, скорее, предпочитал ничего не делать. Поэтому и оценить его труд было сложно. С одной стороны – он не брал на себя ответственности за какие-либо изменения и преобразования, а с другой стороны никакие посторонние силы не принуждали его к изменениям или к преодолению каких-либо трудностей.
Три дела он умел делать хорошо – любоваться собой, ничего не предпринимать, и посылать на хер. Он высоко взлетал на крыльях самолюбия и самолюбования. Он щедро раздавал посылы на хрен и на хер знакомым, друзьям, просителям и соперникам.
В этом ему не было равных – он был могуч и непреклонен в своём умении послать!
Его посыл обрушивался как волна океана, сбивал с ног, перемалывал.
Так продолжалось какое-то время, пока в один из дней он не послал на хер предводителя магов – Александра.
Сделал он это почти случайно, и даже не напрямую – всё-таки Ваксон был слишком расчётлив, да и труслив, для того, чтобы сделать это прямо в лицо.
Но что случилось – то случилось.
Это произошло так – в какой-то вполне приличной и даже знакомой компании, Ваксон, немного выпив, решил проявить умеренное вольнодумие, самобытность и независимость.
Такое вольнодумие часто проявляли и другие его коллеги – и всем всё всегда сходило с рук, но, видимо, в этот раз он перешёл какие-то незримые границы.
Ни с того ни с сего, он вдруг высказался в том духе, что хоть маг он и не первый, но и не последний тож. И в ж* он посылает тех, кто ему указывать будет!
И на х* он вертел этих магов и этих оборотней! И по родной его земле, с*, слишком вольно ходят. Но на всех управа, мол, найдётся!
Так что если кто-то думает – Александр, например – что его, главу волшебников и колдунов на колени поставить можно (тут он взял хорошую щепотку волшебного порошка, заложил в обе ноздри, и продолжил) – то тут он сильно неправ!
(тут он с силой ударил по столу)
Да я таких Александров....!
(тут уже полилась такая нецензурщина, что дальше и продолжить будет нечего – одни буквы и звёздочки, и ничего больше. Поэтому мы и выпустим продолжение).
Компания, по виду, старалась не обращать внимания на его речи, но, судя по всему, кто-то что-то всё же услышал.
Вся эта история была ошибкой, недоразумением, но она стала началом его стремительного заката.
На следующий же день у дверей модного особняка Ваксона объявился кортеж из чёрных кубообразных джипов.
Они постояли у дома недолго, буквально пять минут – а потом мгновенно собрались и уехали.
Дверь в дом Ваксона осталась открытой. Самого его больше уже никто и никогда не видел.
И предводитель волшебников поменялся в один день.
ВАРСОН
На смену Ваксону пришел новый человек.
Его звали похоже – Варсон – но он уже был совсем иным.
Варсон выглядел так – он был высок, плотно сложен, но не грузен.
Глаза смотрели умно и мягко, лицо у него было овальное с довольно крупным (с горбинкой) носом.
Его (лица) главной, и наиболее отличавшей Варсона от всех остальных волшебников, чертой была борода – рыжая, густая, невероятно мягкая и покладистая. Вначале она была гладкой, и водопадом спадала вниз с густым отливом и медного и медового оттенков.
И вдруг, в самых неожиданных местах, самым невероятным образом, борода завивалась в такие причудливые кольца, что глаз захватывало.
Таким его и увидели на собрании волшебников многочисленные собравшиеся.
Варсон был иным – он уже тонко вникал в проблемы, находил изящные решения, никогда не считал что-то несущественным. Напротив, он считал любую мелочь значимой, и уделял ей большое внимание.
Он видел в этих мелочах проявление иных проблем, более глобальных, искренне считал, что, только вникнув до конца в какое-либо явление, можно начать предпринимать какие-то шаги.
Наконец, он много делал, и мало говорил. И именно такая его сдержанность делала его таким популярным в сообществе волшебников.
Такой человек завершал сейчас собрание.
Он вышел на трибуну, коротко, но выразительно оглядел окружающих его слушателей, и начал говорить...
Выступление Варсона было гневным, яростным и очень напористым:
– Вот вы всё тут судите да рядИте, русский дух народный, национальная идея, всепобеждающая сила – а сами-то толком сделать ничего не в состоянии!!! И делает-то каждый из вас не что-то для всеобщей пользы – а всё на свой разум гнёт.
Кто как хочет – так и выделывается. Каждый сам по себе – он и премудр, и хорош, и непоколебим, к врагам он твёрд, а к друзьям милостив и мягок.
И друзей мы сами себе выбираем, да и врагов назначаем себе сами, как хотим. Весь мир во враги можем записать себе – и если уж запишем – не пощадим, это уж точно!!!
А на самом-то деле что, великие мои? А? Дошло уже до того, что от дистиллятов ваших (да даже от его духа !!!) люди либо мрут, либо (в лучшем случае) – в свиней превращаются, или ещё в кого!
А вам СПГСы важны – и нечего больше сказать!
Так у вас не русская идея, а говно! Людей пачками в расход пускать – это значит идея такая, да ?!?
Какие же вы, нафиг, волшебники, если вы элементарную операцию либо так паршиво осуществляете, либо вообще осуществить не можете!!!
Вам ли работу над национальной идеей доверять – вам впору дистиллировать учиться!
Вот до чего довели страну нашу, Россию матушку – невежеством своим довели, неучи, раздолбайством своим дремучим!!!
Так вы уж сделайте так, будьте любезны, чтобы я с делом рук ваших не сталкивался чуть ли не ежедневно, не бледнел да краснел, да руками чтобы не разводил – уж убирайте за собой, раз творите чёрт-те что!
А если уж натворили что-то – то уж будьте любезны постараться, да за собой порядок навести – так дела не делаются, когда никто никакой ответственности не несёт.
Напортачил – разгребай! Сделай всё как было!
А пока – (на мой профессиональный взгляд, конечно, если вы мне позволяете!) – не волшеники вы вовсе! С магами – так вам и вовсе – не тягаться.
Так себе – колдунишки какие-то, ведуньи из бесплатных газет – приворот, уворот... Приворот у ворот, да! От ворот поворот вам надо давать уже!!
И вот, например, одной из нас – вот тебе, с племянником твоим (он выразительно посмотрел на Екатерину) надо бы о судьбе известного нам двоим персонажа (последнего твоего знакомого – сверкнул он глазами) задуматься!
Да и о предыдущих тоже подумай – сколько их уже бродит по белому свету. А надо ли столько? Да, может быть и одного даже много, да и не надо даже...
Помогать бы им тебе надо, нечего их мучить – не тебе их всех по миру гонять! Как говорил учитель мой ещё – «согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?».
Вот и думай, как всё обратно поменять, каким образом это сделать! Думай! Время не ждёт! Ведь и мое терпение не резиновое, да и мир этот во все глаза на тебя смотрит! Поторопись!
Закончив на этом свою длинную и гневную тираду, премудрый Варсон взмахнул руками: на всех присутствующих плеснуло огнём, потом дымом, раздался гром – и когда дым рассеялся, Варсона уже в зале не было.
Все махом загалдели, встали и потянулись к выходу.
Екатерина тоже привстала на затекшие и внезапно ослабевшие ноги и двинулась на воздух. Постояла, отдышалась, задумалась о чём-то...
И вдруг, она схватила свою метлу, прислонённую к стене, очертив ею круг на снегу вокруг себя.
Образовался стремительный снежный вихрь – он закружился, поднимаясь всё выше, застыл, и, после этого, направился на закат солнца, на запад.
33. НАБЕГ
Наши герои уже довольно давно лежали в засаде у таинственных ангаров.
Их слежка за периметром, которая продолжалась в течение уже почти месяца, принесла вот какие результаты.
Они стали замечать, что на следующий день, после того, как таинственный груз на машине под бдительной охраной волков в очередной раз покидал базу, режим охраны слабел, и напряжение, густо висящее в воздухе, так же стремительно падало.
Уже и часовые ходили реже, и дроны почти не летали, и на часовых вышках никто не дежурил. Прожектора переставали шарить по территории объекта, становилось темно и скучно.
И даже "несчастный Измаил, на копейку бэдный" переставал сетовать на свою горькую жизнь и куда-то исчезал.
Всё говорило о том, что именно в такой день следовало осуществлять набег.
И вот, так получилось, что пришло время, когда этот день настал именно сегодня.
Друзья раздумывали недолго. Решили действовать тупо и напористо.
Атака началась с медведя, именно он стал их основной штурмовой группой.
Взрыкивая как танк, он ухитрился сначала накренить стоявшую рядом с периметром вековую сосну – так, что она наполовину повисла на корнях, густой шапкой свисавших внизу.
А потом он и вовсе повалил её на ограждение, лёгонькая конструкция которого не выдержала такого неудержимого и наглого напора.
Забор хоть и был оснащён колючей проволокой, был повержен на землю, и они легко перебрались на территорию.
Первой легко проскакала Таня, за нею следом по стволу грузно прошли кабаны, последним на дерево грузно взгромоздился медведь.
С ним конструкция ещё больше просела, жалобно заскрипев (чем сильно испугала всю компанию – они и так наделали шороху, а появление охраны было бы совсем некстати).
Но никто не закричал, и не выбежал к ним навстречу – и они стали продвигаться дальше.
Доступ к ангарам был открыт.
В первом же ангаре, который они зашли, их ожидало следующее: внутри ангара всё было странным, непонятным, каким-то неземным.
Во-первых, всё было сверхчистым, исключительным – ни пылиночки.
Гладкий пол только усугублял это впечатление.
Посреди ангара – стоял ещё больший, чем у Лечихи и Борьки, и лучший (по всей видимости), перегонный куб.
Блестела начищенная медь и нержавеющая сталь, кольцами заплетались огромные длиннющие огромные змеевики, и ёмкости были просто неимоверно большими.
По всей видимости, и производимый этим кубом продукт был каким-то чудесным.
Это становилось понятно ещё и потому, что у перегонного куба был отдельный патрубок с надписями: "Осторожно!", "Внимание!", "С особой тщательностью!!".
Также он был маркирован фиолетовыми надписями "СПГС! Опасно!", что говорило о том, что в производстве этого напитка, по всей видимости, принимала участие та субстанция, которую маги-оборотни называли Сжиженной Природной Главной Силой.
Постепенно становилось ясно, что здесь производилось.
Здесь, судя по всему, было производство какого-то нерядового (возможно магического, колдовского) напитка.
Что же это был за напиток, и для чего он здесь производится, ещё не было ясно.
По мере того, как они проходили по помещению, выяснялись всё новые подробности.
Наряду с техникой (вполне нерядовой) было видно, что и люди здесь работают какие-то необычные, судя по всему. По крайней мере, об этом говорило то, что, что о сотрудниках здесь прекрасно заботились.
У них, например, была превосходная кухня (сегодня она была закрыта – сегодня же был выходной день).
Здесь любой мог приготовить себе что-то на скорую руку – блестела таль превосходных японских и немецких ножей, прекрасная стальная посуда. Ну, или разогреть себе что-то принесённое из дома.
Вся бытовая техника тоже была хороша – и холодильники, и панели с вытяжками, и духовки, и микроволновки, и чайники с прекрасными кофемашинами, и блендеры, и соковыжималки, и даже тостеры. И посудомоечные машины, наконец.
Досуг сотрудников тоже был вполне качественно организован – стояли теннисные столы, был даже огромный баскетбольный щит с кольцом.
Видимо сотрудников здесь мотивировали активно проводить свой обеденный перерыв.
Но были и комнаты отдыха, с огромными роскошными кроватями с балдахинами, увенчанными ниспадающими складками драпировочной ткани – и плотной, и легчайшей органзы, колышущейся от легчайшего дуновения.
Кровати были застелены, и можно было прилечь на них и отдохнуть от трудов.
И другой аспект личной жизни работников был тоже вполне учтён.
В углах ангара висели иконы размером с баскетбольные щиты (только без колец разумеется).
Иконы представляли собой рассохшиеся почерневшие доски, на которых располагались уже неясные расплывчатые образы.
Видно было, что иконы эти были очень старыми. Изображение уже почти целиком стерлось и выцвело на них.
Рядом с ними курились лампады и горели электрические свечи.
Свечи были светодиодные. Ибо, надо было, конечно, избегать даже возможности пожара. Лампады, наверное, тоже были какие-то искусственные, скажем – вейперские, какие-нибудь – ладан с амброй и глицерином.
«Благолепие, ничего и не скажешь», – подумал Борька.
И тут к иконам стали походить два человека.
Борь, Василич, Таня и Юра затаились и постарались не дышать.
Шаркающей походкой, в белом плаще с лиловым подбоем, поздней ночью весеннего месяца марта в молельную комнату закрытого производства магического эликсира сообщества магов вошел один из верховных колдунов – Варсон. С ним пришла ещё женщина.
Под плащом он был в длинной лиловой одежде, и на груди у него заметно оттопыривалось и позвякивало что-то крестообразное.
Мужчина взглянул на запястье, засучив рукав.
Там тоже блеснуло что-то фиолетовое. Часы были чёрными и матовыми, массивными и, видимо, дорогими.
Их было почти не видно в темноте, лишь их стрелки и шкалы светились в темноте отчётливым лилово-розоватым светом.
И розовая корона, со смешными шариками на пяти концах, давала скромно понять окружающим, что время для владельца таких часов (как, впрочем, и деньги) являются категориями не строго обязывающими, а, напротив, вполне волатильными .
И то, что он имеет доступ к таким неисчерпаемым резервам и того и другого, что формула «время-деньги» (как впрочем и наоборот) для него лично не имеет никакого значения.
И времени, и денег, по всей видимости, у него было в избытке.
– Ну что, Катерина, – начал он негромко, – я ещё раз хочу обсудить с тобой сложившуюся ситуацию. Я всё говорю про Борьку этого, и кто-то ещё у нас там был – что с ними? Зачем они вообще нужны? Мне вот жена Борькина покою не давала, помощи просила – и чем же я ей помог? Ничем. А она надеялась на меня. Так скажи – зачем это надо?
– Ты же сам знаешь, наше положение по отношению к магам-волкам. И моя тётка им подчинялась, и я вынуждена.
Она варила оборотное зелье и снабжала их им. Вот как здесь – только тут это происходит в промышленных масштабах, а там она работала, так сказать, на дому.
Они же, наверное, добывают из оборотней-кабанчиков голубое сало, что ли?
Зачем оно им – не знаю, ты тоже. То ли жизнь оно им продляет, то ли приборы свои они им смазывают.
В любом случае, до того, как она умерла – она этим занималась. Ну, а с тех пор, когда дом Борьке достался, я не нашла ничего лучшего, как дать ему остатки зелья и в кабана его превратить.
Это и проблему с домом решало – больше никто в него с расследованиями не полезет, и Борьку я волкам отдала. Только вот не поймали они его – и до сих пор ловят.
Он даже шайку себе подобных ухитрился сколотить, и они успешно от волков убегают – до сих пор. Слабеют – но убегают.
Сейчас, по моим сведениям, за этой компанией гоняется по ВСЕМ лесам целая стая волков. Но у нас ведь с ними соглашение – мы не лезем в их дела, ну а они, как и водится, не лезут в наши. Таков договор.
Правда, если мы не будем помогать нашим поросятам и прочим – до обратного превращения они не доживут. Их гораздо раньше загонят и прикончат.
Оборотный-то эликсир – вот он, на столе стоит. Его выпить – и всё обратно вернуть можно. В человека превратиться, то есть.
Но его надо сейчас пить – ведь Равноденствие прямо сегодня.
Либо им до Ивана Купала ещё дожить надо. А это им вряд ли удастся, с учётом их обстоятельств.
Либо с волками надо как-то договариваться, и разыскивать их одновременно.
Но я же слабая женщина, и у меня права голоса нет никакого, решения я принимать не могу. И где они есть сейчас – этого я тоже не знаю.
Если уж ты настаиваешь на их обратном превращении – я тебе всё рассказала как есть, ничего не скрыла, не приукрасила.
Так что тебе, как самому старшему и мудрому из нас и надо придумать, как их выручить.
Вот оно как.
Проговорив это, Екатерина смолкла.
Варсон на миг задумался. Через мгновение он произнес:
– Что же, тогда твоя задача найти их как можно скорее. А с волками я договорюсь сам. Пойдём, времени у нас мало.
Сказав это, фигуры вышли из ангара. А вся компания тихо метнулась к столу, на котором стояла пробирка.
34. ВОЗВРАЩЕНИЕ. ФИНАЛ
Таня запрыгнула на стол – и передала им сосуд.
Мензурку они опустошили мгновенно – все прикладывались по очереди.
Даже медведь Юра, хотя он изначально человеком и не был – но сейчас уже всё говорило о том, что дальше жизни в медвежьем облике ему не будет. Поэтому, судя по всему, человеком предстояло стать и ему.
Таня, Василич и Борька даже не раздумывали – выпили по глотку сразу же.
И сразу же по телу стремительно прошла волна тепла. Голова слегка закружилась, судя по всему у всех.
В то же время, усталость от пережитого за всё это время стала наваливаться на них так непреклонно и мощно, что глаза стали склеиваться сами собой в мгновение ока.
Эликсир снова был неописуемым. Он вызывал грёзы, будил чувства и воспоминания – сложные, обрушивающиеся сразу неудержимым потоком впечатлений.
Это были и воспоминания о ласковых тёплых волнах, нежно касающихся кожи, и ощущение сильного и горячего ветра, дующего в лицо.
Вспоминались запахи луга и скошенной травы, и, одновременно, поляны в сосновом лесу, заросшей вереском.
Слышался звук хрустальных колокольчиков, и звук знойного полдня в поле, со стрёкотом кузнечиков и жужжанием пчёл, шорох порыва ветра в лесу, покачнувший кроны деревьев.
Их головы клонились к полу, как будто невидимый свинцовый груз придавливал к земле. Становилось ясно, что только сладкий сон, когда можно было лечь, вытянуться, и погрузиться в отдых, в беспечную темноту, когда уже нет беспокойства, нет тревоги, когда мир превращается в беззвучное и нетрепетное ничто, только такой сон сможет снять тяжесть бытия.
Не сговариваясь, все друзья выдвинулись в сторону комнаты отдыха с кроватями, где, не выбирая себе места, почти вповалку, разлеглись.
Забытьё буквально обрушилось на них стремительным домкратом.
Прошла минута – и все они уже спали мёртвым сном.
Борька спал – и видел такой сон:
Он стоял на крыльце старухиного дома, запрокинув голову. Небо было чистым, ясным, на нём тусклым и нерушимым светом горели миллиарды звёзд.
Тишина стояла мёртвая. И только звёзды слабо дрожали и мерцали в небе.
И тут, одна из них упала...
Звезда была огромной, очень и очень яркой. Было даже неясно – звезда это или что-то другое. Она стремительно двигалась к горизонту, перечёркивая наискосок огромное тёмное пространство.
Борька видел это падение очень ясно, и продолжалось оно довольно долго.
Он следил взглядом за этим падением (прислушиваясь, он расслышал даже то ли крик, то ли хор из криков).
И вдруг... всё смолкло,...падающая звезда исчезла, даже её становившийся ярче свет померк. Воцарилась тьма.
Борька задумался.
– Почему же эта звезда упала в этот момент? – рассуждал он.
Он думал, думал и думал. И не переставал думать
И вот какая-то мысль пришла к нему извне.
(Это не он сам ответил себе на вопрос – как будто кто-то услышал его мысль, и смог так же беззвучно ответить ему на его вопрос. Но это был сон, а значит, такое было возможно):
– Понимаешь, для того чтобы что-то началось, в том числе и твоя новая жизнь – что-то должно закончится. И вот то, что упало с этого ночного неба, эта яркая пылающая звезда (или это была не звезда вовсе – уж слишком быстро она двигала по стемневшему чёрному небу) – это и есть начало твоей новой жизни, начало какой-то новой истории.
И этой историей ей ещё предстоит стать.
А пока твёрдо можно сказать только то, что всё произошедшее с тобой – заканчивается.
Ты начинаешь новую человеческую жизнь. И прощаешься со свиной.
Надо бы ценить эти человеческие дни свои. Но и не забывать про свиные.
Сон внезапно закончился.
Борис открыл глаза – и да! – он снова стал человеком.
А ведь свином он был достаточно долго – подумалось ему внезапно.
Он ещё раз с печалью вспомнил о них.
Таких дней в свином его облике, до его обратного превращения в человека на Равнодествие, было двести семьдесят.
Из-за длинных месяцев, в которых тридцать один день, да и год этот был високосным – один день лишний набавлялся...)
Тем временем в людей превратились и остальные члены их отряда.
Василич и медведь Юра превратились в немолодых (пожилых даже уже) мужиков. Они были небриты и нечёсаны.
Василич имел вполне рабоче-крестьянский вид, без изысков.
Юра тоже. Но он был подслеповат, ещё будучи медведем. Поэтому оставленные кем-то там очки-колёса он надел сразу же, и, по-видимому, почувствовал себя лучше.
А Таня превратилась в молодую худенькую девушку.
Девушкой она была как будто бы неказистой и вполне обычной. Единственное что приковывало внимание к ней – её странные татуировки на руках.
Татуировки были следующими:
Но что они значили, и о чём нам рассказывали, никто пока узнать не смог.
ФИНАЛ
А тем временем Борька сидел, размышляя обо всём этом.
– Вот так и завершается моя история, – тем временем всё думал, и думал, и снова думал Борька, – какая же всё-таки нечисть за мной гонялась...
Такая, что каждый раз становилось жутко, и казалось, что и выхода никакого нет.
Но – вот! – вот что делает меня человеком! – вдруг осознал Борька до конца, до этой самой, опрокидывающей с ног на спину глубины.
Что же значит – быть человеком?
А ведь это способность упасть на самое дно, в саму черноту – но не сломаться при этом.
И после этого смочь заново подняться – плохо, неровно, шатаясь – но стоять....
Ползти с простреленными ногами по весеннему лесу, и есть зимние запасы ежей, почти потеряв надежду на спасение – но выжить и спастись, несмотря ни на что.
А, может быть, и повторить это ещё и ещё – раз за разом.
Но пусть всё будет повторяться – в человеке всё-таки есть то самое несгибаемое и живое зерно, которое роднит его с травинкой, пробивающейся сквозь непроницаемый асфальт.
С муравьём, пробивающем себе дорогу через любые препятствия, с птицей – чей чудесный полёт, парение на струях воздуха, навсегда останутся для нас метафорой свободы и красоты этой свободы.
И это прекрасное чудо – быть человеком (наряду с тем, что быть им – это огромный труд и обязанность) – такое необременительное для всех нас, такое естественное и несложное, естественное – вдруг перестает им быть.
Становится ясно, что сама человеческая природа (с самого начала, с возникновения человека, со слияния двух клеток) – это везение, это феноменальный ежедневый труд, это совокупность усилий – интеллектуальных, физических, душевных и духовных.
И только смешение таких компонентов (сопоставимое по возможности с такой же невероятно низкой вероятностью самого возникновения жизни) даёт тебе право называть себя человеком. Так ведь?удачное
Одновременно это (так получается) – и дар, и бесконечный труд
Так что, как бы то ни было, как бы кому ни хотелось – человека, всё-таки, нельзя превратить в свинью.
Он бесценен, он самодостаточен, он слишком полон человеческого для этого...
.... Ну и – с плоскими ногтями, конечно же.
Вот так вот.
– ФИНАЛ –
