Текст книги "Возвращение Желтой Тени"

Автор книги: Анри Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

10

Дело происходило в одну из тех ночей, которые в Гималайях сравнимы с началом бытия. Небесный свод походил на широченную посиневшую стальную пластинку, утыканную мерцающими драгоценными камнями. И на ней, казалось, всего на расстоянии вытянутой руки, вырисовывалась белая, призрачная громадина Канченджанги с её ледниками, хребтами с их снежной бахромой, поразительным зубцом вершины, вздымавшейся на восемь тысяч пятьсот семьдесят девять метров над уровнем моря. А вокруг – дышащие испарениями заросли Верхней Титцы с её гигантскими папоротниками, орхидеями, кисеей висящего мха, пурпурного цвета всплесками рощиц рододендронов.

В данный момент полутемнота ночи скрадывала этот удивительный спектакль. Прошло уже несколько дней, как Боб Моран и Билл Баллантайн верхом на пони покинули Даржелинг, углубляясь в Сикким. в Гангтоке они повернули к северо-западу по направлению к Канченджанге, которая выступала для них в качестве ориентира. Впрочем, в услугах гида они не нуждались, поскольку в Калькутте Таня Орлофф начертала им схему маршрута до самой берлоги Желтой Тени. Та находилась в старом буддийском монастыре, недалеко от деревеньки Кимпонг, прямо у подножья горы.

Сумерки опустились едва ли с час тому назад. Два друга – с виду простые туристы и внешне безоружные – вышли из Кимпонга. Они двигались пешком вдоль склонов, покрытых рододендронами и датурой, чьи белые цветы в форме трубочек светились в ночи, распространяя вокруг сладковатый запах.

Боб и Баллантайн шли быстро и бесшумно, поскольку продвигаться так в полной темноте им было не впервой. В то же время они вышагивали с удвоенным вниманием и не только потому, что приближались к монастырю Минга номер один. Дело в том, что ещё в Даржелинге они узнали, что их путем, но с опережением всего в несколько часов следовал какой-то весьма необычный тип в одежде буддийского монаха. Судя по описаниям опрошенных лиц, облик незнакомца полностью совпадал с чертами Минга, особенно в части вызывавших трепет ужаса, почти нечеловеческих желтых глаз. И если в душах Морана и Баллантайна и появилось мельком сомнение относительно его личн,ости, то его тут же рассеяло известие о том, что тот, несмотря на религиозные одежды, похоже, был весьма склонен к употреблению горячительных напитков. Поэтому представлялось более чем вероятным – в сущности, в том была уверенность – что Минг номер два в рекордные сроки покрыл почти семьсот пятьдесят километров, которые отделяли горы Нага от Сиккима. Как это ему удалось сделать? И Боб, его компаньон могли лишь дивиться этому, не в силах дать объяснения столь невероятному факту. Но и при этом они, конечно, не забывали, что имели дело с Желтой Тенью, который по всей Азии опирался на сеть сообщников.

В Кимпонге Моран и Баллантайн узнали, что загадочный монах покинул деревушку в послеобеденное время и также направился к монастырю. В силу этих двух причин друзья и держали ушки на макушке (с одной стороны они не желали попасть в лапы подручных – дакоитов и других – Минга номер один, а с другой стороны, стремились избежать столкновения с Мингом номер два, если этот монах и в самом деле был им).

По пути каждый из них, любителей острых приключений, раздумывал о предстоящем событии, к которому – если повезет, или, наоборот, крупно не посчастливится, смотря как расценивать – они окажутся самым непосредственным образом причастными. Неоспоримо, что от встречи двух Желтых Теней посыпятся такие искры, что они наверняка опалят и их. Но ведь Боб сознательно спровоцировал эту встречу и не считал нужным что-либо менять в своих планах. А что касается Билла, то у того было твердое правило: куда двинет его друг – туда же устремлялся и он, даже рискуя собственной шкурой.

Они выбрались на вершину закругленного холма и внезапно, прямо перед ними, слегка нависая над узкой долиной, заросшей папоротником, появился монастырь. Он занимал практически всю макушку возвышенности с её пологими склонами. Простая стена с мощными подпорками окружала ряд угловатых строений с квадратными окнами, многие из которых были освещены.

– Ну вот, мы и у цели, – возвестил Баллантайн. – Дурных встреч, к счастью, не состоялось. Так пусть так будет и впредь…

– Успокойся: это нам не грозит, – осадил его Моран. – Ты слишком спешишь с выводами.

Действительно, почти тут же из долины донесся пронзительный крик. То были скорее зловещие, полные жути стенания, увы, слишком хорошо знакомые друзьям, не раз слышавшим нечто подобное при обстоятельствах, одни трагичнее других.

– Это клич дакоитов, – констатировал шотландец.

Боб состроил гримасу.

– Верно, – повторил он, как эхо. – Думаю, старина, что ты все равно ожидал услышать их рано или поздно. Там, где Желтая Тень – всегда дакоиты…

француз неспешно вытащил из кармана электрический фонарик, а также какой-то блестящий предмет, которые он держал на ладони. Это была небольших размеров маска из массивного серебра, изображавшая тибетского демона, на лбу которого были выгравированы кабаллистические знаки. Этот маленький шедевр был несколько деформирован, поскольку с тыльной стороны в него попала пуля в ситуации, едва не стоившей Морану жизни. Когда-то эту вещицу Бобу подарил сам Минг, и он стал для него талисманом, одного вида которого оказывалось достаточно для того, чтобы внушать почтительность соратникам грозного монгола. Боб рассчитывал вновь прибегнуть к этому фетишу, чтобы попытаться удержать дакоитов на расстоянии.

Движением подбородка Боб показал на долину.

– Пойдем туда, – просто произнес он.

С четверть часа они продирались сквозь заросли папоротника, вымахавшего им по пояс. Тишина вокруг сгустилась, как если бы в этих местах не только не было ни души, но и вообще ни единого живого существа. И только огоньки окон монастыря мешали бесповоротно поверить этому.

Баллантайн резко остановился и, схватив Боба за руку, попридержал его.

– Вслушайтесь, командан…

Слева от них зашелестели листья, и из-за купы рододендронов выскочила азиатская антилопа. Ее, несомненно, что-то сильно напугало, она была в панике и мчалась, как стрела. Вскоре животное исчезло в потемках.

– Так антилопа бегает только от тигра или от человека, – заметил Моран. – Не думаю, что в округе бродит тигр…

Конечно, это были люди. Вскоре совсем неподалеку возникла дюжина силуэтов. При достаточно ярком свете луны Боб и Билл Баллантайн сумели их отчетливо рассмотреть. То были индийцы с длинными волосами и свирепыми лицами, вооруженные кинжалами, лезвия которых агрессивно блестели. Встав полукругом, они начали постепенно сдвигаться к европейцам. Их действия красноречиво свидетельствовали об обуревавшей их жажде убийства.

– Да, это дакоиты Минга, – выдохнул Баллантайн. – Обстановка осложняется.

Но Боб, казалось, воспринимал события спокойно. Когда дакоиты подошли на расстояние всего в несколько шагов, он внезапно высоко поднял левую руку с подвешенной на шелковом шнурке серебряной маской. Одновременно он ярко подсветил её лучом фонарика, который держал в правой руке.

В рядах дакоитов возникло замешательство. На их лицах, искореженных мгновение назад единственным стремлением беспощадно расправиться с чужаками, появилось выражение почтения и смирения при виде небольшой маски, которую Моран раскачивал взад-вперед чуть ли у них не под носом.

Боб, мобилизовав все свои познания в хинди, обратился к нападавшим:

– Проведите нас к вашему господину, – приказал он, придав голосу максимально возможную властность.

Дакоиты заколебались, поскольку их владыка редко кого принимал лично. В то жен время стоявший перед ними иностранец предъявил священную маску. А это придавало ему в их глазах если и не равновеликий с месье Мингом статус, то по меньшей мере накладывало на него почти абсолютное табу, которое, как это было вполне очевидно, снять был в силах только сам Желтая Тень.

В конце концов победила тенденция послушания тем, кто обладает столь могущественным талисманом. Индийцы окружили Морана и его товарища, и небольшая группа направилась к отстоявшему от них примерно в километре монастырю.

Когда-то обширные помещения, в которых Минг оборудовал одну из своих многочисленных штаб-квартир, служили когда-то убежищем буддийским монахам. Но те покинули монастырь, наверняка не выдержав диких завываний ветра, обрушивавшихся на их обитель во время бурь, подобных взмахам гигантской косы разбушевавшейся стихии. Затем монастырь облюбовал себе под летнюю резиденцию один из бенгальских принцев, о чем свидетельствовали мирские эстампы на стенах. Но и принц сбежал оттуда, испугавшись неизвестно чего. Но ничто не могло устрашить месье Минга, который и расположился в этих переживших столетия стенах.

В сопровождении дакоитов Моран и Билл подошли к широченной бронзовой двери и вступили во двор, обширный, как в казарме. Между плохо пригнанными булыжниками всюду наросло мха, густого и эластичного, похожего на каучук. Пока за ними тяжело закрывались бронзовые врата, у друзей заныло сердце, поскольку только теперь они в сущности осознали, что сделанный ими шаг необратим и что они по собственной воле бросились в пасть тигру.

Несомненно, тот, кто знал Желтую Тень только понаслышке, мог бы ожидать, что как и у упомянутого хищника, его берлогу устилали бесчисленные кости его жертв. Ничего подобного. Наоборот, сетью своих коридоров, громадными залами, выстланными порфирными плитами, отполированными временем, стенами, украшенными удалыми фресками, игрой ярких красок, монастырь скорее представлял собой успокаивающее и радующее глаз зрелище. В нем царили мир и благолепие. Создавалось впечатление, что шум и суета не осмеливались оседать в этом здании, поскольку близ величественных гор, местопребывания богов Азии, они выглядели неуместным им вызовом и посему в любой момент могли быть изгнаны буйными ветрами, сорвавшимися со снежных вершин.

Дакоиты привели Боба и шотландца в просторный зал, освещенный десятками толстенных сальных свечей. В выходящей на юг стене выделялось забранное бронзовыми решетками широкое прямоугольное окно. Другие стены были увешаны картинами, выдержанными в чисто индийском стиле, и изображавшими сцены дворцовой жизни. В центре находился фонтан из серовато-зеленой меди. Он выбрасывал светлую струйку воды в бассейн с краями из розового мрамора, где резвились золотистые карпы.

Моран и его друг остановились возле бассейна. Прошло несколько минут, прежде чем в зал, неслышно ступая, проник хозяин этих мест. Он был одет в свой обычный костюм протестантского пастора, а на его широком оливкового цвета лице сияли, как два желтых карбункула, глаза.

При виде двух европейцев месье Минг осклабился, обнажив свои ёелые и заостренны, как у хищника, зубы.

– Командан Моран! – вкрадчиво произнес он. – Вы, наверное, так навсегда и останетесь все тем же надоедливым и путающимися под ногами типом, которого я знал когда-то… А, и вы здесь, месье Баллантайн… Несколько недель тому назад в Каннах я пытался избавиться от вас, но вам опять удалось отделаться легким испугом… А сегодня вы снова ухитрились провести даже моих дакоитов, которым, однако, было строго-настрого приказано ликвидировать любого, кто попытается приблизиться к этому зданию, не предъявив соответствующего пропуска… Как же это вам удалось? Именно это я и хотел бы выяснить в первую очередь…

Нахмурившись, монгол задумался на некоторое время, но затем морщины на его лице снова разгладились.

– А, понял, как это произошло, – изрек он. – Все дело в этой серебряной маске…

Он рассмеялся и добавил:

– Да, этот талисман сослужил вам хорошую службу с тех пор, как я подарил его вам в храме Фали в обмен на свою жизнь, не так ли, месье Моран?.. Разумеется, я мог бы отнять его у вас, но я этого не сделаю. Что дано – то отдано… Впрочем, в сложившейся ситуации весьма вероятно, если не бесспорно, что упомянутый талисман уж никогда впредь помочь вам не сможет…

Последние слова он сознательно произнес таким мрачно-зловещим тоном, который не должен был оставить ни у Морана, ни у его приятеля ни малейших сомнений насчет их истинного смысла. Но француз ограничился лишь улыбкой.

– Ну, это как посмотреть! – чуть насмешливо произнес он. – Вы, возможно, считаете, что тем самым устрашаете нас… И так оно и было бы, если бы вы являлись подлинной Желтой Тенью. Но ни я, ни мой друг не дадим запугать себя какому-то проходимцу-самозванцу…

В желтых глазах Минга промелькнуло выражение, как если бы создавшаяся ситуация его несколько забавляла, но Минг тут же пристально впился взглядом в лица визитеров. Немедленно Моран и Билл почувствовали, ка их охватывает нечто вроде сладостной истомы. Казалось, кто-то сугубо посторонний завладевает их телами, а они уже потеряли над ними всякую власть.

Но монгол не воспользовался своим преимуществом и почти тотчас же ослабил гипнотическую атаку. Но этих нескольких мгновений было достаточно как Морану, так и Баллантайну: они убедились, что стоявший перед ними человек и есть, как утверждала Таня Орлофф, самый что ни на есть подлинный месье Минг. Как, впрочем, и тот, другой, персонаж, с которым всего несколько дней назад они столкнулись в старой крепости гор Нага. Вновь друзей ввергло в какую-то предельную фантасмагорию.

Желтая Тень опять заулыбался.

– Я знаю, о чем вы думаете, – небрежно вымолвил он. – Прошел примерно год, как вы видели меня мертвым, поверженным к вашим ногам, – и каких-либо сомнений в моей смерти ни у кого не возникало. И вы были правы, сочтя меня тогда погибшим, поскольку это соответствовало действительности. Но не на столь долгое время… О! Не стоит говорить здесь о каком-то чуде. Ибо этот вопрос носит исключительно научный характер. Допускаю, что этот уровень познания далеко превзошел нынешний, но от этого он не стал менее научным…

Моран пожал плечами.

– Нет такой науки, которая могла бы воскресить человека. Это противоречило бы сути природы, законы которой вечны и неизменны…

– Понятное дело, – подхватил Билл, который, однако, на сей счет имел довольно смутное представление. – Все это лишний раз доказывает, что вы – всего лишь заурядный шарлатан…

Монгол, похоже, ничуть не обиделся на эту выходку Баллантайна. Он по-прежнему был абсолютно спокоен и ограничивался тем, что пристально вглядывался в своих собеседников, словно желая прочесть их сокровенные мысли, оценить их искренность. Видимо, Бобу и шотландцу удалось достаточно хорошо утаить свои истинные чувства, поскольку в конце концов Минг произнес:

– Никакой я не шарлатан, что и докажу вам сейчас на деле. Иными словами, растолкую вам те факты, которые до сего времени казались вам необъяснимыми. Но для зашоренных умов, следящих за прогрессом науки, они вскоре могут предстать в совершенно новом свете…

Еще не закончив свою речь, монгол повернулся к дакоитам, которые пока зал не покидали. Он отдал распоряжение ни хинди, и почти незамедлительно появились три кресла из черного дерева, инкрустированные слоновой костью. Минг сел и пригласил Морана и Баллантайна последовать его примеру. Те повиновались.

Монгол взмахом руки отпустил своих слуг, которые тут же оставили их наедине. После этого он повернулся к своим пленникам и сказал:

– Я поклялся никому не рассказывать того, что, тем не менее, решил раскрыть вам. Все же для Запада я предпочитаю считаться ученым, а не колдуном. И потом в конце концов вы вскоре все равно будете не в состоянии повторить кому бы то ни было то, что сейчас услышите. Так что в этом смысле та небольшая беседа научного характера, которую вам предстоит вынести, в известном смысле можно рассматривать как «последнюю сигарету осужденного перед казнью».

Боб превосходно понимал, что означали для них последние слова Минга. Но он заявился к нему вполне сознательно, увлек за собой друга. Ясно, что поступая так, он следовал выработанному плану. «Пой, мой голубчик, – думал он в этот момент. – Кончишь со своей незамысловатой историей – и я тебе выложу свою. И вот тогда-то ты будешь настолько удивлен, что поверишь, будто небо упало на твою голову…»

11

– Видите ли, командан Моран и вы, месье Баллантайн, – начал Желтая Тень, – меня издавна неотступно терзала мысль о насильственной смерти, которая, подкосив меня, положила бы конец всем планам успешного установления господства над миром. И я все время искал всецело надежный способ устранить возможность любого чреватого гибелью несчастного случая в моей жизни. Но любое происшествие есть явление неожиданное, обусловленное только случайностью, а посему непредсказуемое. Следовательно, помешать ему произойти невозможно. Уже несколько лет тому назад я создал то, что принято называть «дубликатором», иначе говоря, электронную машину, способную с любого оригинала создавать одну или несколько его абсолютно идентичных копий.

Работая над этой темой, я опирался на достижения американских ученых из «Дженерал Электрик Лэбораториз», которым ещё в 1945 году удалось, используя чистую энергию в качестве исходного сырья, создать новые электроны. С помощью так называемого бетатрона они бомбардировали стальную пластинку рентгеновскими лучами, полученными в результате дезинтеграции атомов вольфрама, и получали в итоге частицы новой материи.

Отталкиваясь от этого открытия, я пришел к выводу, что если пропустить определенной интенсивности ток через какой-нибудь объект, то получится невидимое силовое поле, состоящее из энерголиний, формирующих подобие также незаметного простому глазу образа этого объекта. В то же время известно, что там, где энергия, там и материя…

– А если попадется предмет, плохо проводящий ток, – вмешался Моран, – что произойдет тогда?

Месье Минг нетерпеливо отмахнулся от его вопроса, показывая тем самым, насколько ему претит быть прерванным во время изложения своих мыслей.

– Вам следовало бы знать, командан Моран, – продолжал он, – что и такого рода объекты все равно пропускают через себя электрический ток, пусть в меньшей степени, чем те, что считаются «хорошими проводниками» – и этого оказалось вполне достаточным…

Монгол чуть запнулся, как бы пытаясь восстановить нить прерванных рассуждений, но почти сразу же продолжил:

– Выяснилось, вопреки тому, что можно было бы ожидать, – что этот энергетический дубль объекта не является перевернутым «зеркальным» его отображением. Нет, это – образ, полностью идентичный оригиналу, нечто вроде его призрака. Остается лишь материализовать его.

– Итак, цель стала ясна: овеществить фантом!.. Мне удалось этого добиться, создав сложную аппаратуру, позволявшую передавать на расстоянии вдоль пучка магнитных волн дубль предназначенного для воспроизводства предмета. Я задумал сдвоенную систему полусфер. В одну закладывался оригинал, через который я пропускал электрический ток. Полученное таким образом силовое поле передавалось благодаря магнитным линиям, о которых я только что вам говорил, во вторую полусферу, в которую вводился пучок новых волн под прямым углом к силовым линиям, образовывавшим «призрак»: предмета. В точках пересечения этих силовых линий и волн образовывались энергетические узелки, электроны и протоны, расположенные полностью тождественно их аналогам в оригинале.

После окончательной доводки я получил возможность копировать любой предмет. Для этого было достаточно положить, например, пистолет в полусферу-передатчик, чтобы через несколько секунд получить во второй полусфере-приемнике его точнейшую копию. И в моем распоряжении оказывались уже два оружия, причем, отличить одно от другого было абсолютно невозможно. Вы, естественно, сразу же сообразили, какие я получил в свои руки козыри. Конечно же, я не преминул ими воспользоваться: используя единственный нужный мне экземпляр, наладил дешевое, почти в промышленных масштабах, воспроизводство оружия и всевозможных нужных материалов, включая драгоценные камни и золото, обогатившие мое и без того баснословное личное состояние… Так все это и продолжалось вплоть до того дня, когда я поставил себе задачу: использовать машину для получения дублей не только неживых объектов, но и живых существ.

Опыты проводились сначала на морских свинках и мышах. Я описался, что дубли окажутся бездыханными. Ничего подобного! В этом случае материя телепортировалась вместе с тем, что составляет сущность живого. В ход пошли кошки, затем собаки. И, наконец, создав более мощную аппаратуру соответствующих форм я провел – и со стопроцентным успехом! – эксперимент над человеком.

Ясное дело, что в голову тут же пришла мысль использовать «дубликатор» для собственного выживания в случае гибели в результате несчастного случая. Но в этом вопросе возникли два вида трудностей. Первая состояла в том, что для материализации энергии требовалось, чтобы копируемое существо было помещено под своеобразный колпак, неподвластный внешним влияниям. Но ведь очевидно, что происшествие со смертельным исходом случается где угодно. Но только не там. Второе препятствие состояло в том, что если бы дубликат возник после моей смерти, пусть даже с разрывом в несколько мгновений, он все равно оказался бы также мертвым.

Изучив различные варианты выхода из этого тупика, я в конечном счете пришел к необходимости использовать реле-посредников. Поясняю. Для этого мне достаточно было бы в различных потаенных местах, разбросанных по всему миру, заложить мои предварительно заготовленные копии, лежавшие в полусферах-передатчиках материи. Эти копии-рели надлежало постоянно поддерживать в состоянии типа зимней спячки путем накачивания в них специальными насосами соответствующей «заморозки». И, наконец, неиссякаемый резерв электроэнергии обеспечивался генераторами, работающими на атомной энергии и способными функционировать годами без постороннего вмешательства. На более или менее далеком расстоянии от каждого тайника с подобного рода передатчиком было установлено с полдюжины других аппаратов, но уже принимающего типа, в целях восстановления конечной и вполне жизнеспособной копии.

В этом месте своего рассказа Желтая Тень замолк, стараясь уловить, какую реакцию его слова произвели на Морана и Баллантайна. Те слушали его с восхищением, смешанным, однако, с чувством враждебности, если не отвращения. Выждав пару минут, Минг продолжил:

– Итак, позвольте мне теперь продемонстрировать вам, как действует этот сложный комплекс в целом на конкретном примере.

Он чуть приостановился, чтобы специально обратиться к Биллу.

– Не исключено, что вы ещё помните, месье Баллантайн, что некоторым их своих охранников старой крепости в горах Нага, – тем, в кома я не был полностью уверен, – пришлось сделать специальную операцию. У основания черепа им вживляли миниатюрный передатчик с питанием от сухой батарейки, понятно, совсем уж микроскопической, которая автоматически подзаряжалась от электрических импульсом мозга. Батарейка была связана с мини-бомбой, величиной не более горошины. Передатчик исправно передавал в центральный пункт, расположенный внутри крепости, все слова, которыми этот человек с кем-либо обменивался. И если выяснялось, что он предатель, то дистанционно включалась мини-бомбочка, которая и разрывала его на куски… Так вот, я разработал почти такого же типа устройство, но только без бомбы. Величиной с оливку, оно вживлялось в подзатылочную часть и излучало постоянную магнитную волну. Подобными штучками снабдили каждую копию-реле или посредника, причем, таким образом, что та воспроизводилась одновременно с человеческим организмом.

Слушая последние откровения Минга, Боб Моран и Билл Баллантайн невольно подумали о небольшом, блестящем металлическом предмете, как раз размером с оливку, который они обнаружили рядом с извлеченным из могилы скелетом вблизи монгольской крепости. По всей вероятности, это и было то самое устройство, о котором говорил их противник.

– Чтобы вы яснее представили себе, как работает эта сложная система в целом, – продолжал Желтая Тень, – позвольте мне объяснить, что произошло после того, как вы, командан Моран, влепили мне точнехонько в лоб пулю в тот момент, когда я попытался покинуть монгольскую крепость, захваченную Зелеными Знаменами доктора Партриджа. В тот момент, когда жизнь ушла из моего тела, тут же прекратилось излучение в глубинах магнитной волны этим миниатюрным аппаратом, который был имплантирован мне в подзатылочную часть головы. Тотчас же пришел в движение передатчик материи, размещенный в районе Тибета, который с копии-реле воссоздал нового месье Минга в глубинах пещеры в Непале, где в боевом режиме работал приемник. Эта новая копия уже не находилась под опекой замораживающего насоса и тут же ожила. Поэтому-то я сейчас с нахожусь перед вами, абсолютно во всем подобный человеку, которого вы видели валявшимся мертвым у собственных ног в центре гор Нага.

Когда Желтая Тень замолчал, последовала длительная пауза. Монгол, гордо выпятив грудь, взглядом вопрошал своих пленников, как бы добиваясь от них восхищенного одобрения. Любому другому человеку – но только не Мингу! – Моран, ни секунды не колеблясь, наверняка тут же выразил бы свой восторг перед настолько удивительным триумфом науки, что если бы тот не опирался на точные и выверенные научные посылки, то граничил бы просто с волшебством. Но Боб слишком хорошо знал Желтую Тень, чтобы отчетливо осознавать, что весь свой ум, всю свою ученость тот поставил на службу преступлению. Поэтому вместо того, чтобы воздать Мингу хвалу, француз ограничился несколькими нелицеприятными словами:

– Вы – чудовище, Минг. Наука, несомненно, штука замечательная, но доведенная до таких рубежей, она превращается в гордыню и спесь. В сущности единственное, к чему вы стремились, – это сравняться с Создателем, и это вас погубит…

Но оценка Боба вместо взрыва гнева вызвала у Минга приступ смеха.

– Это надо же: достичь уровня Создателя!.. – весело воскликнул н. – Вы явно преувеличиваете, командан Моран. Разве копиист, каким бы талантливым он не был, отправляясь в музей для создания копии полотна Мастера, сможет когда-либо стать на одну доску с великим артистом, создавшим оригинал? Да нет же… Так и я – всего лишь ловкий подражатель и не более того…

– Сатана тоже умело подстраивается, – заметил Боб.

Монгол фыркнул:

– Раз уж вам так хочется, командан Моран, – снисходительно и безразлично бросил он, – скажем и так: я – воплощение Сатаны.

В глубине души Моран ликовал. Рассказ Желтой Тени не потряс его сверх меры, поскольку после событий в монгольской крепости, истина ему уже частично приоткрылась. Если он не ошибся в оценке следующих шагов, то вполне вероятно, что вскоре Минга ожидает пренеприятный сюрприз.

– Хотелось бы задать вам один вопрос, – обратился Боб к монголу.

– Валяйте, командан Моран, – откликнулся Желтая Тень с поощряющей улыбочкой. – Осужденному на смерть грешно в чем-то отказывать… кроме помилования.

Француз, казалось, даже и не слышал этой едва завуалированной угрозы. И заговорил он вполне спокойным тоном.

– Вы только что поведали нам, Минг, что на более или менее удаленном расстоянии от каждого передатчика с копией-реле, вы установили с полдюжины приемных устройств. Как получается, что они не срабатывают одновременно, выдавая сразу целую серию дублей?

Широкое, оливкового цвета лицо монгола сохраняло свою прежнюю снисходительную мину.

– А я-то полагал, командан Моран, что вы и сами могли бы догадаться и получить ответ на этот вопрос. Все, что я могу вам сказать, так это то, что эти приемники благодаря простенькой системе прерывателей были отрегулированы так, что вступают в действие один за другим, таким образом, чтобы зараз производить не более одной копии…

Вдруг Моран весьма неуместно расхохотался. И то был смех максимально неестественный. Целиком предназначавшийся для этих конкретных условиях.

– Значит, они были отрегулированы так, чтобы зараз производить не более одной копии!.. Ха-ха-ха!.. Нет, это просто умора, Минг! Ха-ха-ха!.. Ну и потеха!..

Несмотря на все свое хладнокровие, Минг не сумел скрыть своей озадаченности.

– Эй! Командан Моран, что это на вас нашло? Что случилось?

– Случилось, говорите? – Боб даже стал икать, делая вид, что с великим трудом обретает серьезность после столь безудержного приступа веселья. – Хотите знать, что происходит?.. Да всего-навсего то, что ваши прерыватели не сработали или же всю вашу чертову механику закоротило… Вы слышите меня?.. Произошло короткое замыкание!..

На этот раз Желтая Тень даже и не пытался подавить охватившее его нетерпение.

– Объяснитесь, командан Моран! – потребовал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Выкладывайте все, что у вас за душой!

Француз сразу стал серьезным.

– Ладно, раз вы настаиваете, я так и быть объясню… Я хотел сказать лишь то, что в момент вашей смерти там, в горах Нага, ваша цепь «дубликаторов» сработала плохо. Где-то что-то заело, возможно, подвело какое-нибудь соединение. В итоге: вместо одного-разъединственного месье Минга вылупилось двое. Один из них сейчас находится здесь, а второй… не очень далеко от этих мест.

Монгола словно подбросило пружиной. Он взревел:

– Вы лжете, командан Моран!.. Вранье!.. То, что вы говорите, – просто невозможно!.. Я принял все меры предосторожности к тому, чтобы…

– Сядьте, Минг, – прервал его Боб. – Лучше выслушайте меня до конца.

Как ни странно, но Желтая Тень послушался, и моран стал в деталях излагать те события, которые произошли несколькими днями раньше в старой развалившейся крепости на границе между Индией и Бирмой.

Когда Боб закончил, лоб Желтой Тени пересекала складка глубокой озабоченности.

– И вы полагаете, командан Моран, что этот… Минг номер два бродит где-то тут поблизости?

Боб утвердительно кивнул.

– Откровенно говоря, меня удивляет, что его все ещё нет в этом зале, – подчеркнул он. – Сегодня после обеда, когда мы достигли, направляясь к вашему убежище, деревни Кимпонг, он уже покинул её.

Монгол на несколько минут задумался, будто пытаясь отделить истинное от вымышленного в рассказа Морана. В конце концов все морщины с его лба исчезли.

– Даже допуская, что вы говорили мне истинную правду, командан Моран, – произнес он, – все равно ситуация для меня не столь уже серьезная, как вы считаете. В самом деле, с какой стати этот Минг номер два – если, конечно, он существует вообще! – заделался бы моим врагом, учитывая, что он – это я сам?

– Нет, – покачал головой Боб. – Он – это совсем не вы, как и вы – не он. Вначале вы действительно были двумя, во всем тождественными личностями. Но теперь это уже не так. Вы вели свободный образ жизни, в то время как Минг номер два почти год был пленником подземелья, причем у него не было иных напитков, кроме вина. Он не только превратился в алкоголика, но и свихнулся. Поэтому сейчас – это совсем другая личность, чем вы, и вам следует его опасаться. Он полон злобы и останется таковым до тех пор, пока не прикончит вас. Вполне вероятно, что к этому моменту он уже каким-нибудь образом проник в монастырь. Не забудьте, что если он и отличается от вас тем, что тронулся разумом, то в остальном – в первую очередь это касается знаний в области, – у него сохранились те же возможности, что и у вас.