Текст книги "Распутин"

Автор книги: Анри Труайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Во дворце, дома, Феликс забылся тяжелым сном. Проснувшись, думает, что освободился от кошмара. Что истина, а что ложь в видениях, которые его преследуют? С помощью слуги уничтожает малейшие следы, которые помогли бы открыть содеянное. Затем придумывает правдоподобную версию о выстрелах. Один из приглашенных, хорошо «подшофе», решил поразвлечься и стрелял в сторожевого пса. Выполняя приказ, слуга убивает собаку, тянет ее по двору, след в след оставленным Распутиным, и бросает труп в снежный сугроб.

Удовлетворенный мизансценой, Феликс еще раз предупреждает слуг – не признаваться ни под каким видом. Чисто выбритый, причесанный, надушенный, он вновь обрел уверенность баловня судьбы. Еще немного и он – герой дня.

Первое, что он должен сделать, – вернуться во дворец великого князя Александра, тестя, где живет, пока в юсуповском идут ремонтные работы. После ужасов, которые он пережил, необходима смена декораций. Деверь Федор с нетерпением выходит ему навстречу. Он в курсе западни и всю ночь не сомкнул глаз: «Ну как?» – лицо исполнено тревоги. «Распутин убит! – ответствует Феликс. – Но я не могу сейчас говорить. Безумно хочу спать!». И, оставив деверя изумляться, захлопывает дверь своей комнаты, бросается на постель и мгновенно засыпает.

12

Тревогу поднял агент Власюк, один из тех двух жандармов, которые приходили во дворец Юсупова, услышав выстрелы. Несмотря на обещание молчать, данное Феликсу и Пуришкевичу, он чувствовал, что обязан подать рапорт своему начальнику Калядичу, комиссару полицейского отделения на Мойке. Его отправили к генералу Григорьеву, начальнику Второго отделения Петрограда, которому он повторил свое заявление. Не поверив, генерал звонит на квартиру Распутина. Служанка отвечает, что накануне вечером князь Юсупов приехал за ее хозяином в машине и старец еще не вернулся. Дочери Распутина подтвердили слова служанки. Догадываясь, что дело принимает серьезный оборот, Григорьев оповестил соответственно генерала Балка, губернатора Петрограда, шефа охранки, шефа департамента полиции и министра внутренних дел. Мария Распутина, не находящая себе места от беспокойства, зовет на помощь мадемуазель Головину и Анну Вырубову. Они, в свою очередь, спешат предупредить императрицу об исчезновении старца. Сильно разволновавшись, Александра Федоровна поручает им узнать у Феликса, не встречал ли он Распутина прошлой ночью. Несмотря на очевидность, тот все отрицает. Тогда генерал Григорьев лично встречается с ним во дворце юсуповского тестя. На учтивый вопрос генерала Феликс надменно отвечает: «Распутин никогда ко мне не приходил». И после того как генерал намекает на револьверные выстрелы, прозвучавшие на улице, он повторяет версию о собаке, застреленной опьяневшим гостем. Тогда Григорьев предъявляет ему признание Пуришкевича, отмеченное в донесении Власюка, что он на самом деле убил Распутина. Непоколебимо стоя на своем, Феликс отвечает, что Пуришкевич, напившись до чертиков, имел в виду собаку, называя ее Распутиным и сожалея, что убили собаку, а не самого Распутина. Поставленный в затруднительное положение из-за высокого ранга действующих лиц лихо закрученного спектакля, генерал делает вид, что удовлетворен ответом и идет прочь. После его отъезда Феликс доходит в своей дерзости до того, что уговаривает мадемуазель Головину позвонить в Царское Село и от его имени добиться аудиенции у императрицы. Я намерен, говорит он, раз и навсегда оправдаться перед ней. Ему отвечают, что Ее Величество готова принять его. Пока он собирается на эту встречу, через Анну Вырубову приходит сообщение, что царица, взволнованная происшедшим, плохо себя чувствует и не в состоянии принять его, гак что он может довольствоваться лишь представлением письменного заявления. Более того, Юсупов узнает, что генерал Балк желает видеть его в префектуре полиции. Он является туда, и генерал сообщает, что по приказу императрицы необходимо произвести обыск во дворце на Мойке. Феликсу это очень и очень не нравится. Не моргнув глазом, он заявляет, что его жена – племянница императора и дом члена императорской семьи не подлежит обыску. Подобные меры могут быть применены только с санкции царя. Поставленный на место, Балк временно отзывает приказ обыскивать помещение, но заявляет, что не может прекратить следствия по составу преступления. Для Феликса это уже кое-что. Потянув время, он возвращается на место происшедшей драмы убедиться, что все следы тщательно уничтожены. При дневном свете он обнаруживает коричневые пятна на лестнице. С помощью камердинера он быстро чистит лестницу, едва закончили, как во дворце появляется следователь – допросить слуг. Надлежаще подготовленные, слуги князя утверждают, что ничего не знают. Сняв письменные показания, полицейские уносят труп собаки на вскрытие, а также собирают снег со следами крови. Позднее экспертиза установит, что это человеческая кровь.

После отъезда агентов Феликс, почувствовав неодолимый голод, едет завтракать к великому князю Дмитрию. Два других заговорщика, Сухотин и Пуришкевич, присоединяются к ним. Общими усилиями составляют письмо императрице, в котором излагается версия об убитой собаке. «Я не нахожу слов, – заключает он, – чтобы выразить Вашему

Величеству, как я взволнован тем, что произошло, и каким невероятным мне кажется обвинение, выдвинутое против меня». Перечитав письмо, обеляющее их, заговорщики решают придерживаться отныне именно этой версии, какой бы невероятной она ни была. Пуришкевич собирается ехать со своим санитарным поездом на фронт. Защищенный депутатской неприкосновенностью, он не боится ничего.

После полудня Феликс, который не так уверен в положительном развитии событий, как Пуришкевич, отправляется к министру юстиции Макарову, чтобы узнать, как вести себя. Он повторяет ему свою ложь, которую выучил назубок, так как уже рассказывал ее неоднократно. Но когда он подошел к эпизоду с Пуришкевичем, который в состоянии опьянения позволил себе неуместную шутку, Макаров восклицает: «Я хорошо знаю Пуришкевича, он капли в рот не возьмет. Насколько я помню, он член общества трезвости!». На мгновение сбитый с толку, Феликс замечает собеседнику, что можно позволить себе по значительному поводу: «Ему трудно было отказаться выпить, так как я праздновал новоселье», – брякнул он, чтобы как-то объяснить вышедшее из рамок поведение гостя. Министр делает вид, что поверил, и разрешает при желании уехать в Крым, к жене. Счастливый Феликс находит время побывать у своего дяди – Родзянко, председателя Думы, который был поставлен в известность о заговоре. Родзянко зычно поздравляет, его супруга даже благословляет родственника. Когда он возвращается во дворец великого князя Александра, чтобы собрать чемоданы (намереваясь уехать этим же вечером), телефонный звонок прерывает его приготовления. Со всех сторон друзья зовут, чтобы поздравить. Припрятав до поры до времени удовлетворение и гордость, он отвечает, что, увы, не имеет ничего общего со зловещим делом. Наконец удается избавиться от них, и он приезжает на вокзал прямо к отходу поезда. На перроне его арестует жандармский полковник: «По распоряжению Ее Величества императрицы, вам запрещено выезжать из Петрограда. Возвращайтесь во дворец великого князя Александра и ждите дальнейших указаний». В ярости Феликс подчинится. Великий князь Дмитрий тоже будет арестован без объяснения причин на все время следствия.

В Царском Селе императрица, в смертельной тоске, каждую минуту ждет новостей о пропавшем. Анна Вырубова не отходит от царицы и пытается ее убедить, повторяя и повторяя, что надежда еще есть. Но Александра Федоровна предвидит худшее. Она пишет своему мужу, задержавшемуся в Ставке, в Могилеве: «Мы собрались все вместе. Можешь представить наши чувства, наши мысли? Наш Друг исчез. Сегодня ночью у Юсупова произошел большой скандал, большой сбор, Дмитрий, Пуришкевич и другие – все пьяные. Полиция услышала выстрелы. Пуришкевич вышел и кричал, что наш Друг убит. Полиция и судебное ведомство сейчас у Юсупова. Я все еще надеюсь на Божью милость. Может быть, ты пришлешь кого-нибудь! Я прошу тебя, пришли Воейкова [18]18
  Комендант дворца


[Закрыть]; мы здесь две женщины с нашими слабыми головами. Я держу Аню (Вырубову) здесь, так как теперь они могут взяться за нее. Я не верю, я не могу верить, что Он убит…

Спаси нас, Господи! Какая невыносимая тоска (я спокойна, я не могу поверить в это). Приезжай поскорее» [19]19
  Письмо от 17 декабря 1916 г.


[Закрыть].

По мере того как идет время, предчувствия обеих обостряются. «Он убит, – напишет Анна Вырубова в дневнике. – При участии великого князя Дмитрия Павловича, это очевидно… и еще муж Ирины (Феликс Юсупов)… Труп не найден… Труп, Боже мой, труп… Ужас! Ужас! Ужас!». И еще: «Как они могут жить, эти убийцы? (…). Мама (царица), бледная, как лист бумаги, упала в мои руки. Она не плачет, она вся дрожит. А я, обезумевшая от горя, я мечусь около нее. Как я боялась! Внутри такой ужас, мне казалось, что мама или умрет скоро, или потеряет рассудок».

Не доверяя медлительной курьерской почте, царица телеграфирует мужу и просит его срочно вернуться. Затем, достав из комода распятие, которое ей дал старец, она подносит его к губам и говорит Ане: «Не плачь, я чувствую, как частица Его силы передается мне. Ты видишь, я царица, я сильна и могущественна. О! Я им покажу!». И вешает крест Распутина себе на шею.

Утром 17 декабря 1916 года, кто-то, переходя Петровский мост, обнаружил кровавые следы на парапете. Сообщают в полицию и 18-го на рассвете начинаются поиски. Новая телеграмма от царицы Николаю II: «Я молилась в дворцовой часовне. Еще не нашли ни следа. Полиция продолжает расследование, не совершили ли преступление двое несчастных. Но мы не теряем надежды. Приезжай поскорее. Ты мне ужасно нужен!».

И вот полицейские обнаруживают еще следы крови, на береговой опоре моста, и совсем рядом калошу. Дочери Распутина ее узнали. Да, их отца. Вскоре опускают водолаза. Напрасно. 19-го полицейские вновь начинают искать в нижней части моста. На расстоянии двухсот метров их взгляд привлекает кем-то брошенная шуба. Водолаз опять спускается и на этот раз обнаруживает труп, вмерзший изнутри в лед, покрывающий реку. Тело отправляют в военный госпиталь в Чесме, рядом с Царским Селом. Вызванные на опознание Мария и Варвара с ужасом видят замерзший труп своего отца. «У него был проломлен череп и разбито лицо, – плакала Мария. – Волосы слиплись от крови. Выбит правый глаз. Он висит на щеке и удерживается лоскутком кожи».

Профессор Косоротов приступает к немедленному вскрытию, по его свидетельству, две пули прошли через грудную клетку и насквозь, через желудок и печень, и еще одна, через висок, в череп. И вот что странно: в желудке не обнаружено никаких следов яда. Может ли цианистый калий в пирожных и вине потерять свои свойства еще до употребления Распутиным или же предложенный Лазавертом яд был изначально непригодным? Как бы там ни было, труп перенесли в часовню госпиталя, помыли и одна из самых верных последовательниц покойного, бывшая монахиня Акулина Лаптинская одела его. Просидев ночь около покойника, она возвращается к дочерям Распутина и рассказывает, что тело старца страшно изуродовано, с невероятной дикостью. Не только лицо, но и мошонка от ударов превратились в жидкую массу. «Наверное, я вообще теперь не смогу крошки в рот взять», – плачет она. Императрица предлагает похоронить его в земле, принадлежащей Анне Вырубовой около Александровска, и как можно скорее поставить памятник.

Возвратившийся накануне из Ставки в Могилеве Николай II расстроен и утешает дочерей Распутина: «Ваш отец ушел туда, где ему воздаст Господь. А вы… вы не останетесь сиротами, вы станете моими детьми, я буду вам отцом. Вам не надо беспокоиться». Истинные чувства царя было трудно определить, – то ли безудержный гнев на бессердечных убийц, то ли тайный вздох облегчения, Слава Богу, избавился от «нашего Друга». Он слишком любит жену, чтобы идти против ее воли. И благодарит судьбу за избавление от таинственных сил, которые уже давно целиком и полностью подчиняли ее себе. Как рассказывал Воейков, государь, узнав о смерти Распутина, что-то насвистывал и сделал несколько танцевальных движений, чтобы размять ноги. Великий князь Павел утверждает: на следующее утро Николай II показался ему удивительно спокойным. Лицо его даже отражало некую веселость. Однако монарх приходит в бешенство, прочитав телеграмму, направленную великой княгиней Елизаветой, сестрой императрицы, княгине Зинаиде Юсуповой, матери Феликса: «Молюсь и думаю о Вас. Господь благословил Вашего сына на патриотическое дело». Царь восклицает: «Мне стыдно перед Россией, что на руках моих родственников кровь этого мужика!». На самом деле он возмущен не тем, что Распутин убит, а тем, что это было сделано при непосредственном участии двух членов императорской фамилии: Дмитрия и Феликса.

Зато Петроград прославляет убийц и их смелость. Едва газеты сообщили о смерти Распутина, как город взрывается ликованием. В салонах поздравляют друг друга, незнакомые люди целуются на улицах, в церквах к иконе святого Дмитрия, покровителя великого князя-убийцы, ставят свечи. В очередях стрекочут бабы: «Собаке – собачья смерть». Некоторые газеты, как эхо, подхватывают безбожную радость, цензура запрещает упоминать имя Распутина. Но устное народное творчество не знает границ.

В деревнях не юродствуют. В основном открыто сожалеют, что господа убили «единственного мужика, который приблизился к трону». В глубине крестьянского сознания укореняется идея заговора сильных мира сего с целью помешать царю услышать голос «маленьких людей». «Разгульный» Распутин явился для простых людей почти что вторым Христом. Неважно, что у него были недостатки, ведь он был одним из них. Он принес во дворец и в столицу душу глухой деревни, необъятных просторов, людей – темных и покорных, и его убили! Почему? Убив его, они ударили и Россию в самое сердце, ведь правда?

21 декабря 1916 года в девять часов император, императрица и четверо их детей в трауре направляются в Александровск на похороны. Царица не позволила Марии и Варваре Распутиным присутствовать на этой церемонии, очень тяжелой для них, и чтобы не привлекать внимания чересчур любопытных газетчиков. Перед тем как закрыть гроб, на грудь покойному положили маленькую иконку, подарок «нашему Другу». На обратной стороне иконы государыня и четыре великие княжны поставили свои подписи. Отец Васильев, придворный священник, читает молитву перед открытой могилой. В густом тумане и холоде императорская семья, Аня Вырубова, несколько близких прощаются со старцем. Александра Федоровна с букетом белых цветов первой бросает горсть земли на гроб. Смертельно бледная, с опухшими от слез глазами, она похожа на потерявшую мужа. Рассказывают, что она решила сохранить как реликвию окровавленную рубашку мученика.

После возвращения из Могилева Николай II одобрил решение царицы и подтвердил запрещение Феликсу и Дмитрию покидать столицу. Некоторые представители дома Романовых образуют коалицию, добивающуюся отмены санкций. По их поручению великий князь Александр, двоюродный брат и деверь Николая II, обращается с просьбой отменить распоряжение. По своему обыкновению, царь не говорит ни да ни нет. Вскоре после этого он получает письмо от великого князя Павла и телеграмму от своей матери, вдовствующей императрицы, с просьбой отказаться от мысли протащить через суд таких дорогих сердцу всей фамилии. В то же время великий князь совещается с председателем Совета и министрами внутренних дел и юстиции. Перед лицом таких высоких персон, требующих освобождения, правительственные мужи готовы закрыть дело. Они тем более согласны, так как Свод законов государства Российского не предусматривает обвинения члена императорской семьи. Для того чтобы отдать под суд великого князя Дмитрия, нужно предварительно лишить его званий и привилегий. А в случае судебного процесса – как оградить самодержавие и уберечь его от изложения подробностей о гнусностях Распутина, которые убийцы могут приводить, чтобы оправдать поступок?

Взвесив все за и против, царь окончательно решает прекратить расследование против виновных. Но он выносит два приговора, даже внешне похожие на поощрение. Великий князь Дмитрий отправляется в Персию и поступает в распоряжение генерала Баратова, командующего войсками, Феликс – в ссылку в его имение Ракитное, недалеко от Курска. Ни Пуришкевич, ни Сухотин не пострадали, не коснулось и Лазаверта. Однако, хоть и удобная во всех отношениях, ссылка Дмитрия вызывает взрыв в клане Романовых. Все видят в этом новое доказательство преследования со стороны Александры Федоровны в отношении родственников царя. Великая княжна Мария Павловна, жалуясь своему брату, составила петицию, которую подписали шестнадцать членов императорской семьи, с просьбой отменить приказ, ссылаясь на молодость, душевное смятение и слабое здоровье Дмитрия. «Пребывание в Персии будет гибелью для великого князя, – читаем в документе. – Пусть Господь убедит Ваше Величество изменить решение и простить его». На этот раз Николай II показывает себя ^гнесгибаемым. Он отправляет петицию назад авторам с пометкой на полях: «Никому не дано права убивать. Я знаю, что среди подписавшихся много таких, кого мучает совесть, так как Дмитрий Павлович не один замешан в этом деле. Меня очень удивляет это письмо. Николай». Дмитрий и Феликс обязаны подчиниться. Отъезд немедленно. Каждый из них отправляется на вокзал в сопровождении офицера и высокого чина из полиции.

В поезде, уносящем его далеко от Петрограда, Феликса переполняют мрачные мысли. Он чувствует себя несправедливо обиженным, обвиненным Его Величеством, в то время как все его одобряют и жалеют. Жертва не Распутин, а он. На самом деле он менее всего сожалеет о том, что приложил руку к убийству этого гнусного человека, если что достойно сожаления, так это лишение блеска и удовольствий столицы. Хотелось бы знать, надолго? Под монотонный стук колес он переживает расставание со своим дорогим Дмитрием, после того, что они перс-жили вместе, – страх, сомнение и возбуждение. Вместо любимого друга он будет видеть лишь заснеженные поля, теряющиеся под ночным небом. «Сколько несбывшихся желаний, – восклицает он. – И сколько потерянных надежд. Когда и при каких обстоятельствах мы встретимся? Будущее мрачно: у меня тяжелые предчувствия» [20]20
  Изгнанный революцией, Феликс Юсупов был вынужден оставить Россию в 1919 году. Он жил везде понемногу, в Европе, США, но охотнее всего – во Франции, где провел последние годы. В изгнании опубликовал свои воспоминания. Умер в 1967 году. Его супруга Ирина последовала за ним в могилу через три года.


[Закрыть].

13

Смерти оказалось недостаточно, чтобы предать Распутина забвению. Даже в могиле он умудрялся вызывать брожение умов. Те, кто радовался его исчезновению, стали говорить, что в конце концов убийцы, скорее всего, неправы. Левые опасаются, что устранение этого источника скандалов может лишить либералов повода для нападок на самодержавие. Правые – что эта расправа вызывает плохое отношение к представителям высшего общества, оказавшимся способным на такую подлость. Этот позор ставит их в один ряд с человеком, которого они убили. Они, с их знатными именами и аристократическими руками, на самом деле ничем не лучше своей жертвы. Вместо того чтобы оправдать царскую семью, они замарали ее кровью сибирского мужика. И более того, один раз совершив преступление, они воспользовались родственными отношениями с царем, чтобы подчеркнуть свою безнаказанность. И слишком слабый, чтобы остаться глухим к их просьбам, Николай II приказал прекратить преследование. Таким образом, в России две правды: одна для простого народа, другая – для аристократов. Император даже не нашел нужным наказать виновных в расправе над беззащитным старцем. Он поставил семейные интересы выше уважения к законам. Он больше не отец народа, а защитник своей касты. Не таким ли он был с момента своего вступления на престол? Для многих смерть Распутина не была всего лишь упреком в адрес Их Величеств, другом которых он был, а явилась плохим предзнаменованием для будущего монархии. Распутин часто предупреждал близких, что его уничтожение повлечет за собой гибель всего самодержавия: «Если я умру или вы меня покинете, то потеряете и своего сына, и корону через шесть месяцев». Эти откровения повторяются повсюду и трактуются с суеверным ужасом. Россия всегда верила знакам свыше. В гуще народа зреет вопрос, а может, старец был на самом деле посланником Божьим и, убив его с такой жестокостью, заговорщики одним махом подкосили трон и вызвали гибель России? Уже через несколько дней вся страна охвачена предчувствием неминуемой беды, еще более ужасной, чем бойня во дворце Юсупова. В воздухе витает ощущение стыда, тоски и поражения. Итак, Распутина больше нет, но всякий, на каком конце социальной лестницы он бы ни находился, чувствует, что ему что-то угрожает. Боятся, что Бог, возмущенный гнусным убийством, отвернется от России, другие считают, что скомпрометировавший себя царь, потерявший уважение народа, больше не в состоянии управлять страной.

Так, на самом деле, кто же был Распутин – святой, невинно убиенный, или обманщик и плут? Те, кто верит в него, несмотря на порок, сотни раз забросанные камнями, считают, что принадлежит он к тем, чье место среди святых великомучеников. Их много – это и воины, и отшельники, и реформаторы, и мыслители, и юродивые, и монахи… Почему же не включить в эту славную когорту святого грешника? Ведь Распутин, по мнению некоторых, наилучший претендент: непоколебимая вера, дар целителя, подтверждавшийся свидетелями, способность предвидеть будущее… Эти исключительные качества он соединяет с жаждой жизни и удовольствий, что должно было вызвать среди народа доверие, а не осуждение. Раскаявшийся грешник милее Богу, чем безгрешный праведник. И только он один доказывает, как Господь милостив к своим созданиям. С одной стороны, заступники легенды о святом грешнике, с другой – противники Распутина судят о нем, как о шарлатане, заботящемся исключительно о материальном удовлетворении. Признавая, что он обладает сильным магнетизмом, они не усматривают в его действиях ничего, кроме расчета, хитрости, похоти и угодничества. Для них он мошенник, злоупотребляющий доверием своих слишком легковерных почитателей, чтобы проникнуть в высшие круги и удовлетворить самые низменные инстинкты. Мало-помалу вспышка мистицизма в России сменилась благоразумием. В среде интеллигенции задаются вопросом, почему этому феномену придается такое значение. Они объясняют все невероятной склонностью русского народа поклоняться сверхъестественным силам. Народная душа, и это действительно так, очень восприимчива к чудесам. Она, как дитя, великодушна, непосредственна, духовна и способна на крайности. Даже люди образованные или выдающие себя за таковых жаждут тайных откровений, астральных влияний и неслучайных совпадений. Да, детское простодушие соединяется с желанием вручить свою судьбу посланному свыше пастырю. Необходимость этого хорошо чувствовалась как в салонах, так и в альковах, в трактирах и общественных банях, в сибирских избах и кулуарах императорского дворца. Если Распутин мог процветать и стать легендарным, то только потому, что он отвечал духовной потребности народа и приближенных к трону. Если бы не заблуждения царицы и слабость царя, он мог бы стать лишь ясновидящим богомольцем, который ходит по деревням, живет за счет простодушия людей и более или менее удачно несет в народ Слово Божие. Это Александра Федоровна, поглощенная своими материнскими заботами и тревогами, создала ему культ святости. С помощью Анны Вырубовой она сложила его из кусочков и способствовала его вмешательству во все дела. Она гордилась тем, что стала его новой и горячей последовательницей, а он – воплощением ее безумных мечтаний, виновником несчастья, которое он сумел предсказать, прежде чем уйти из жизни.

Что станется с ними теперь, когда его нет, когда он мертв? Как будет жить Россия без Распутина? Истинный или лживый проповедник, он занял свое место в истории. Те, кто верил ему, чувствуют себя сиротами и не знают, какому Богу теперь молиться. Те, кто считал его самозванцем, задают себе вопрос, какое чудо могло бы спасти Россию, охваченную всеобщим безумием? На самом деле Россия ускорила появление Распутина, так же, как с приходом весны раскрываются почки на деревьях. В том состоянии падения морали, в каком находились его соотечественники, появление Распутина было неизбежным. Он продукт брожения народных масс. Наверное, подобная личность могла появиться только в стране без конца и края, сказок, чудес и веры?

Вдова Распутина Прасковья приехала в Петроград 25 декабря 1916 года, через четыре дня после похорон. Она приехала к дочерям, туда, где раньше жил старец, на Гороховую. Соседи кричат, чтоб те выглянули в окно, а когда девочки выглядывают, обливают их грязью. Они переехали, чтобы избежать скандалов. Но, не найдя защиты от злых языков, решили вернуться в Покровское.

Николай II отправился в Ставку в Могилев сразу после похорон. Страной опять управляет императрица. Мысли о Распутине не покидают ее. Она пишет мужу: «Наш дорогой Друг, там, наверху, молится за тебя. Он все еще так близок к нам! Я думаю, все закончится хорошо. Для этого, мой дорогой, будь тверд, не сдавайся. Хвати кулаком по столу, не уступай!». Ежедневно, или почти ежедневно, она возлагает цветы на могилу старца. И в моменты сомнений просит совета и покровительства. Министр внутренних дел Протопопов разделяет ее веру в святого человека и все еще с ними. Он, без сомнения, вращает стол, чтобы вызвать дух покойного. Александра Федоровна признательна ему за то, что он всегда разделяет ее мнение, а следовательно, и мнение старца, который передает его из могилы. Она отказывается замечать, что государственный человек, на которого она возлагает свои надежды, не совсем в здравом уме. Женщина, страдающая расстройством нервной системы, и политик с размягчением мозга управляют воинствующей страной. Они не могут больше опираться ни на высшую аристократию, которая предпочитает постоянно что-то бормотать о своих правах, ни на народ, истощенный и ненавидящий правительство. Итак, императрицу в ее изоляции не поддерживает никто, даже родственники мужа. Из опасения, что царица может сильно расстраиваться от недоброжелательства, которое проявляют к ней окружающие, Протопопов шлет ежедневно ободряющие письма для нее: «Наша дорогая государыня, матерь и кормилица нашего дорого цесаревича, берегитесь злых. Спасайте Россию!». Обманутая подобными проявлениями любви, она заявляет великой княгине Виктории: «Еще совсем недавно я думала, что в России меня ненавидят. Сегодня меня озарило. Я знаю, что только петербургское общество ненавидит меня, это продажное общество безбожников, которое думает только о танцах, застольях, которые заняты лишь получением удовольствий, прелюбодеянием, в то время как повсюду кровь льется рекой… Кровь!.. Кровь!.. Сейчас мне так хорошо узнать, что настоящая Россия, Россия подданных и крестьян на моей стороне. Если я покажу вам телеграммы и письма, которые получаю, сами убедитесь». Россия, которая ее любит, это Россия Распутина, думает Александра Федоровна.

Когда она вспоминает живым «Друга», у нее перед глазами Россия в одном лице, она еще острее переживает потерю. Любой эпизод из ее жизни возвращает к нему. Ее привязанность, одновременно эгоистичная, нервная и ослепляющая, беспокоит окружение. В кулуарах Думы все чаще поговаривают о необходимости изолировать царицу, отстранить царя и заменить его цесаревичем под регентством великого князя Николая Николаевича. Великий князь, втайне осведомленный, колеблется, размышляет и… отказывает. Несколько депутатов обращаются к великому князю Михаилу, младшему брату царя. К заговору присоединяется знать. Тысячи солдат погибают на фронтах за дело, в которое больше не верят, а власти колеблются и в самом деле не знают, кому вручить бразды правления.

В столице трудно с продовольствием: цены растут, а заработки не могут их догнать, холод усиливает нищету в обветшавших квартирах без отопления. Вести с фронта удручающие. Введены продовольственные карточки, толпы берут штурмом уже давно пустые магазины. С начала февраля 1917 года бастуют по любому поводу.

23 февраля профсоюзы организуют демонстрацию под лозунгом «Международный день рабочих», к шествию присоединяются женщины, выброшенные на улицу рабочие и даже дезертиры, по которым плачет розыск. Полиция не вмешивается. Утром следующего дня – новая демонстрация с красными флагами. Поют «марсельезу», кричат: «Смерть Протопопову! Долой самодержавие! Конец войне! Долой царицу-немку!». Полиция разгоняет нарушителей, на мостовой остаются несколько раненых. В третий день восстание принимает опасный характер. Руководит восставшими партия большевиков. Заводы закрыты. Полиция стреляет по митингующим. 26-го, в воскресенье, в городе, кажется, немного спокойнее, и Николай II, отказавшись верить в революцию, собирается отправить из Ставки генералу Хабалову, новому губернатору Петрограда, телеграмму: «Приказываю с завтрашнего дня прекратить беспорядки в столице и не допускать подобного в тяжелый час войны с Германией и Австрией».

27 февраля восстание не утихло, а перекинулось в казармы. Один за другим к восстанию присоединяются полки императорской гвардии. В действительности, от элитных войск, некогда символизировавших славу и безопасность империи, мало что осталось. Речь идет о резервистах, наскоро мобилизованных в последней возрастной категории, их основная забота – избежать отправки на фронт. Многие уже по горло сыты войной и плюют на дисциплину. Следуя примеру Павловского полка, гвардейцы Волынского, Латвийского, Московского, а также Преображенского и Семеновского полков выходят на улицы без своих офицеров, без полковых знамен и братаются с народом. Уверенные в своей силе и правде, мятежники захватывают Петропавловскую крепость, открывают двери тюрем, поджигают Дворец правосудия, захватывают Арсенал и раздают оружие толпе. Скоро неистовствующая толпа появляется около Таврического дворца, где депутаты, как в западне, ждут смертного часа. Керенский устремляется к мятежникам, шумно приветствуя, поздравляя, призывая арестовать министров и занять все стратегические пункты города. «Временный комитет» из двенадцати членов избран незамедлительно и его председателю Родзянко было поручено добиться от царя создания «Министерства доверия». Одновременно в другом зале Таврического дворца собрался первый съезд Совета рабочих и солдат, возглавляемый активным Керенским.

Нет начальников, нет преград, нет приличий. В пять дней победила улица. Испуганные горожане вывешивают в окна красные флаги, чтобы завоевать расположение новой власти. Реквизированные легковые автомобили носятся по городу, набитые типами в военном, палящими беспрестанно в воздух. Арестовывают не важно кого, не важно за что, по любому доносу соседей. Разъяренные люмпены сбрасывают императорских орлов с домов, магазинов, фасадов зданий. Их теперь больше на тротуарах. Офицеры срывают с погон императорские вензеля. Военные приветствия упразднены. В глазах нового правительства любая иерархия – отрыжка прошлого.