Текст книги "Дисперсия лояльности"

Автор книги: Анри Малле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

5

Начальник Части Егоров сидел в своем кабинете за столом необъятных размеров. На волевом, красивом лице отразилась озабоченность и брезгливость одновременно, а карие глаза выдавали усталость. Егоров легонько постукивал пальцами по листку, лежавшему перед ним на столе.

– Вот дерьмо, как же я не доглядел, – произнес он тихо в который раз.

Егоров снова взял в руки листок и перечитал его. Письмо было написано на его имя аккуратным женским почерком, внизу стояла дата и подпись. Наконец, он вздохнул, как перед прыжком в воду, и нажал кнопку вызова секретаря.

– Светлана, пригласите, пожалуйста, Морозова. Найдите его и попросите зайти ко мне.

Он еще раз брезгливо взглянул на листок. В дверь легонько постучали.

– Войдите, – сказал Егоров, выпрямился на стуле, и его лицо приняло серьезное выражение.

В кабинет легкой походкой вошел его заместитель Морозов, с которым их связывала многолетняя дружба. Морозов много занимался спортом и выглядел эдаким эталоном «Советского офицера». Мундир на нем сидел как влитой.

– Проходи, Дмитрий Александрович, присаживайся, разговор у меня к тебе есть. Я тебе дам почитать один интересный документик. Ты его внимательно почитай, а потом попробуешь объяснить хоть что-нибудь в этой жизни.

Егоров протянул листок. Морозов внимательно посмотрел на шефа. Короткие волосы идеально причесаны, а в глазах только спокойствие и уверенность. Они дружили много лет, и он знал, если Егоров начинает разговаривать вот таким ровным, ничего не выражающим тоном, это далеко не к добру. Морозов перевел взгляд на лист и начал читать. Он с первых же строк понял, что произошло, быстро подавил волну гнева. Дочитав до конца, положил листок на стол и поднял глаза на Егорова. Так они сидели некоторое время, глядя друг на друга и не произнося ни слова. Наконец Морозов молча встал и подошел к окну.

Вид из окна шефа был превосходный, хоть картины пиши, и Морозов очень любил вот так стоять и любоваться отрывавшимся пейзажем, но сейчас ему было не до природных красот. Он не знал, что сказать Егорову, как объяснить, все, что изложено в письме, это лишь искаженные факты. Морозов повернулся, еще раз взглянул на листок, лежавший на столе, и из глубины души снова поднялась горячая волна гнева. Но гнев здесь не помощник, он это прекрасно понимал. Морозов снова сел за стол и глядя на Егорова, наконец заговорил.

– Сергей Петрович, мы с тобой знакомы много лет, и ты меня хорошо знаешь. Ты знаешь, нашкодить там, где живу и работаю, не в моих правилах, а уж тем более с такой девушкой как Светлана. Она у тебя работает уже пару лет, и ты знаешь, все попытки ухаживания со стороны сотрудников пресекает на корню, её не в чем упрекнуть. Она девушка очень красивая, но серьезная и ответственная.

Выражение лица начальника никак не изменилось, он пристально смотрел на своего друга, взял одну из папок, лежавших на его столе, и протянул собеседнику.

– Посмотри, это досье на Нелли Белову. К нам она попала как невеста одного из матросов Виктора Табунова. Они оба родом из города Иваново. Но к нам в Часть ее бы все равно не взяли, если бы не личная просьба из КГБ Ленинграда.

Морозов быстро просматривал страницы досье. Со стандартной фотографии на него смотрела далеко не красавица. Взгляд настороженный и обиженный на весь белый свет. Портрет дополняли две крупные родинки и мясистые уши. Нелли была из семьи раскулаченных купцов, окончила техникум в городе Иваново, ничем особым не выделялась. Никаких нареканий за время работы в их Части не получала. Она исполнительна, расторопна, пунктуальна. Из мужчин тесно общается только со своим женихом Виктором Табуновым.

А вот следующий лист заинтересовал Морозова гораздо больше. Там было указано, что Нелли Белова является близкой подругой Валентины Быковой, часто бывает у них в доме, и даже некоторые праздники проводит в их семье. Но важно не это, важно то, что отец Валентины Быковой – начальник отдела КГБ в Ленинграде. И это он прислал запрос на зачисление Нелли Беловой в их Часть.

– У девушки из глубинки такая подруга? Довольно странно. Как они могли познакомиться, да ещё и подружиться, где Иваново и где Ленинград? – поднял голову Морозов.

– Возможно, они познакомились, когда Нелли проходила стажировку в Ленинграде. Девушки работали вместе. Видимо Нелли втерлась в доверие к Быковой. Стала бывать у неё дома.

– Но что это меняет?

– Ты читай дальше, – ворчливо откликнулся Егоров.

Читая дальше Морозов, даже не сдержал эмоций.

– Получается, 15 сентября она написала вот этот донос, 16 сентября они с женихом подали прошение о регистрации брака, 17 сентября они этот брак зарегистрировали и в этот же день написали заявление на прописку новоявленного мужа в комнату к Нелли на Невском проспекте. Оперативненько, однако! Но что нам с этого? Доказать, что Нелли пыталась умышленно отравить Светлану, мы все равно не сможем! – в голосе Морозова сквозило отвращение и возмущение.

– Дело даже не в этом. Мне сегодня утром звонил Быков. Да, тот самый Быков начальник отдела КГБ Ленинграда и отец близкой подруги Нелли – Валентины Быковой. Как я понял, Нелли попросила свою подругу Валентину, а та в свою очередь попросила своего отца, надавить на меня, чтобы я обеспечил хорошим жильем молодоженов. И могу сказать, если бы не этот донос, то нашел бы им подходящее жилье и без звонка Быкова. А теперь, сам понимаешь, я должен что-то предпринять. И получается, я должен уволить Светлану или вышвырнуть эту Нелли! Подозреваю, что она испугалась и обратилась за помощью к отцу своей подруги не случайно, – в глазах Егорова сверкнули искры гнева.

В тишине кабинета стали слышны крики чаек за окном.

– Так понимаю, ты мне веришь? – почти шепотом произнес Морозов.

– Так в том и дело! Сколько лет мы с тобой проработали бок о бок. А Светлану я знаю еще с пелёнок. Что здесь скажешь, все и так ясно.

Мужчины некоторое время молча смотрели друг на друга.

– Вот что я решил, – Егоров взял еще одну папку и открыл её. – Это личное дело Виктора Табунова. Ничего особенного я в нем не нашел, но раз уж ситуация повернулась таким образом, то я принял решение демобилизовать Табунова! Здесь есть рапорт доктора, что у Табунова несколько раз подскакивало давление. А служить на подводной лодке с повышенным давлением ну никак нельзя. А так как он только что женился, то жена поедет вместе с ним к месту прописки. А именно в город Иваново, – Егоров с ухмылкой посмотрел на Морозова. – Как тебе такой гамбит?

– Поэтому ты начальник, а я твой заместитель!

– Дмитрий, попроси, пожалуйста, Светлану подготовить все необходимые документы и побыстрее. Ведь молодоженам нужен отпуск, чтобы провести медовый месяц, да и переезд в Иваново займет время.

– Конечно! Я сейчас же всем этим займусь!

6

Майор Лазарев еще раз перечитал досье на тех, с кем ему придется иметь дело в последующие дни. Он посмотрел расписание репетиций и спектаклей в театр-студии «Молодость», а также план здания и приложенный к нему лист с пояснениями Михаила Федорова.

– Ну что, девушки, станцуем? – произнес он негромко любимую шутку.

Эту фразу он взял из какого-то старого вестерна. Где главный герой перед схваткой с толпой врагов, взяв два огромных револьвера, произносил бравурным тоном: «Ну что, девушки, станцуем?», затем высоко подпрыгивал, переворачивался в воздухе, уворачивался от пуль почти танцевальными движениями и при этом стрелял и стрелял метко, в результате уложив всех недругов. И, конечно, на нем самом не было ни царапины. Лазарев хмыкнул, убрал папку в сейф и вышел из кабинета.

Через боковую дверь Анатолий вошел в здание театр-студии «Молодость». Пройдя холл, на стенах которого висели фотографии актеров, сцены из спектаклей и афиши, он попал в зрительный зал. Там витал тот особый и, ни с чем не сравнимый, запах театра. Свет был только на сцене, где проходила репетиция спектакля. Анатолий осторожно, чтобы не произвести шума, присел на одно из откидных кресел и стал наблюдать за происходящим. Он сразу узнал Михаила Федорова – актера необычайно обаятельного и талантливого, известного по многим ролям в кино, а теперь еще и руководителя собственной театральной труппы. Женщины всех возрастов по нему сходили с ума. Михаил, со стопкой листов в руке, легко передвигался по сцене, на ходу давая указания.

– Сергей, если я говорю, что заиграла музыка, то музыка заиграла! Чем ты там занимаешься? Уснул что ли? Маша, ты, пожалуй, выходи на сцену не между этими деревьями, а вон оттуда и сразу же начинай пританцовывать и двигаться вот сюда, – Федоров слегка топнул ногой в нужном месте. – Лара, чудо моё, что на тебе надето? Ты хоть подол своих юбок подбери так, чтобы они не накрывали все на столе, когда ты на него усаживаешься.

Лазарев всмотрелся в девушку, которую Федоров назвал Ларой. На фото она показалась ему более миловидной, чем в жизни. Фигура у нее шикарная, прекрасная осанка, и передвигается грациозно. А вот личико простовато, да и «утиный» носик явно портили общую картину, но яркие, выразительные глаза притягивали и перекрывали все остальные недостатки внешности. Память услужливо выдала Анатолию слова из характеристики на Ларису:

«Высокая работоспособность, вынослива, талант к перевоплощению, любвеобильна.»

«Привет, будущая мама наследного принца», – Лазарев всматривался в девушку, стараясь сходу найти к ней нужный подход.

«А где тут у нас «Принц»?»

«Принц» Анатолий прозвал Глеба Светлова, так как тот был внуком и наследником императора Николая II. Майор всматривался в актеров на сцене, но не нашел среди них Глеба. А переведя взгляд в партер, сразу же его увидел. Светлов сидел рядом с Рошиной.

«А вот и наши голубки», – удовлетворенно констатировал Лазарев.

Он слегка наклонился вперед и стал рассматривать сидящих в зале актеров. В этот момент Федоров хлопнул в ладоши и зычным голосом начал отдавать команды.

– Все, хватит прохлаждаться, поднимайтесь все на сцену и пройдем весь эпизод. Сергей, не спи, пожалуйста, и следи за сюжетом, музыка должна плавно вливаться в происходящее действие. Игорь, нет, ты, пожалуй, оставайся и только отойди назад… да, так хорошо.

Федоров спустился в партер и остался стоять.

– Начали!

На сцене актеры проигрывали эпизод, а Лазарев следил за происходящим, сидя в затемненной части зрительного зала. Сам спектакль его нисколько не интересовал, а вот работа актеров, была очень даже интересна. В какой-то момент в игру вступил Светлов, он произносил фразы из текста и при этом двигался в направлении Ларисы. Анатолий увидел, как глаза Панко загорелись.

«Или она гениальная актриса, что, впрочем, сказано в ее досье, или она имеет к Глебу и свой собственный интерес, и не только как к партнеру по сцене. А это уже очень хороший знак.»

В целом, даже если бы Анатолий и не прочитал ее досье, то он бы все равно сразу сказал, эта девушка произошла из породы явных аристократов. Панко излучала такую уверенность и гармоничность во всем, что сомнений не вызывало – эти качества вырабатывались в ее предках несколько поколений. Она напоминала грациозную пантеру, готовую к прыжку. Память ему опять, услужливо, нарисовала картинку из сказки его детства: скачущий на белом статном коне принц и прекрасная принцесса, ждущая его в старинном родовом замке.

«Да уж, история… Ладно, справимся и не такие задачки решали. Если этот наследник так нужен высшему руководству, то его будущее явно будет хорошо обеспечено. Так что моя совесть перед ним или перед ней чиста.»

Тем временем актеры закончили разыгрывать эпизод, и Федоров, подведя итоги репетиции, отпустил всех отдыхать.

Анатолий встал с места и пружинящей походкой стал спускаться к сцене.

– Михаил Николаевич, пожалуйста, уделите мне несколько минут вашего времени, – Лазарев нацепил на лицо улыбку удава и двинулся к сцене.

Федоров слегка дернулся, как от удара в челюсть, но быстро взял себя в руки и уже поворачиваясь к майору успел «сделать лицо». Поэтому Анатолий лицезрел самую любезную и удивленную улыбку.

– А вы, собственно, кто будете? – Федоров слегка откинул голову, и даже в его глазах, красивого стального цвета, появились неподдельный интерес и удивление одновременно.

«Умен, талантлив настолько, что никогда не надо верить выражению его лица. Предан нашему делу до мозга костей», – сразу же вспомнил Лазарев информацию из досье на Михаила и продвинулся еще на пару шагов в направлении своей цели.

Федоров с интересом рассматривал незнакомца, но опыт ему подсказывал, что сотрудник одной единственной службы может двигаться вот такой походкой породистого гепарда и говорить искренним тоном самаритянина.

– Здравствуйте, Михаил Николаевич, меня зовут Анатолий Лазарев, – он привычным жестом показал свое удостоверение майора КГБ.

– О, вы из КГБ, здравствуйте, – кивнул Федоров. – Чем обязан вашему визиту? Пойдемте ко мне в кабинет.

Федоров протянул руку для приветствия, и в его глазах появился легкий оттенок грусти. Естественно, Лазарев все это заметил, но не понял подоплеку и решил, что Михаил устал и хочет побыстрее от него избавиться, ведь вечером спектакль.

– Да, есть к вам небольшая просьба, – Анатолий пожал протянутую руку.

Мужчины вышли из зрительного зала и, пройдя маленький коридор, вошли в кабинет директора театр-студии. Федоров плотно закрыл дверь, придвинул своему гостю стул и сам сел по другую сторону стола.

– Слушаю вас внимательно, – произнес он, усаживаясь поудобнее.

– У вас в театре служат Татьяна Рошина и Глеб Светлов, – начал медленно Лазарев. – Нам стало известно, что актеры собрались пожениться в скором времени. Так вот, этот брак крайне нежелателен. И я вас прошу нам помочь его расстроить.

Михаил продолжал смотреть на майора. На его лице не отразилось ровным счетом ничего, но в голове произошло не просто зашкаливание эмоций, а целый табун мыслей одновременно пронесся ураганом.

«Вот так да! То есть, эта свадьба не устраивает КГБ, ничего себе расклад. Что ж такого особенного в этом Глебе?»

То, что это не связано с Рошиной, Федоров был уверен. Он давно знал Татьяну, и никакие ее проделки никогда не вызывали интерес у спецов. А вот то, что КГБ до такой степени опекает Светлова, это и удивило, и насторожило одновременно.

«Глеб талантлив, спору нет, но здесь кроется что-то совсем другое. Что ж, расстроить эту свадьбу все равно придется. Если такой человек, как майор КГБ, лично об этом попросил, то выбора всяко нет никакого. Да и ему самому этот фарс со свадьбой не очень-то нравился», – бешеный поток эмоций затих.

– Понятно, сколько у меня на это времени?

– Чем быстрее, тем лучше. Но вы понимаете, нужно не просто расстроить брак этой пары, нужно чтобы они прекратили их близкие отношения, так как беременность Рошиной от Светлова крайне нежелательна. С нашей стороны будут также приняты некоторые меры, но думаю, и ваша помощь нам пригодится, – взгляд синих глаз Лазарева был спокоен.

– Да, все понял. Мне нужно будет связаться с вами по окончании этой миссии?

– Нет, не стоит, за вами будут присматривать, но если понадобится помощь, то можете обратиться лично ко мне, – Лазарев протянул Михаилу листок бумаги с номером телефона.

– Понятно, что-то еще? – глаза Федорова выражали только вопрос и ничего больше, ни досады, ни недовольства – ничего.

«Он явно сможет без репетиций сыграть все, от лешего на болоте до византийского императора. Невероятный талант, – да и манера двигаться, говорить сразу же очаровали Федорова в его собеседнике. – Необычайный дар у этого парня. А глаза-хамелеоны с переливом от голубого до зеленого большая редкость. Какой редкостный талант пропадает, – мелькнула мысль, но сразу же на смену ей пришла другая. – А почему пропадает? Именно настолько талантливые и сильные люди должны выполнять такую сложную работу, на которую нормальный человек не способен».

– Нет, это все, до свидания, – Лазарев встал и протянул руку для прощания.

– Хорошо, я все сделаю, как вы просили, до свидания.

Когда дверь за визитером закрылась, Федоров подошел к небольшому зеркалу, висевшему в кабинете. Он увидел симпатичного мужчину, в глазах которого отразилась усталость и легкая печаль от того, что в расплату за занятие любимым делом, ему частенько приходилось выполнять задания сотрудников КГБ.

«Что ж, на этот раз не самое худшее предложение, прорвемся.»

Он выглянул из кабинета, увидел в коридоре нескольких актеров.

– Татьяна уже ушла? Не знаете где она сейчас? – спросил Федоров.

– Она там в холле, ее позвать?

– Да, позови, пожалуйста, пусть зайдет ко мне.

Через пару минут Татьяна легонько стукнула в дверь и вошла к своему шефу. Вырез бордового сатинового платья открывал мягкие, округлые плечи и выгодно подчеркивал шикарную грудь – предмет восхищения мужчин и зависти у женщин. На круглом лице, обрамленном локонами кудрявых волос, сияли большие серые глаза, в глубине которых плескалась тревога. Пухлые, недовольно поджатые губы, выражали протест и обиду.

– Закрой, пожалуйста, дверь и хватит разыгрывать из себя вселенскую печаль. Я знаю, ты талантливая актриса, – улыбнулся доброжелательно Федоров. – Присядь, у меня к тебе есть серьезный разговор, – он приглашающим жестом указал девушке на стул.

Рошина дернула плечом, вздернула курносый нос повыше и присела на предложенное место. Она упорно смотрела в окно и не желала повернуть голову в сторону Михаила.

– Знаю, ты на меня в обиде. Но я тебе говорил уже много раз, что не могу развестись с женой и жениться на тебе. Это сильно повредит моей карьере. Это не эгоизм, это неизбежная реальность. Знаю, ты недовольна, но пойми, пожалуйста, я ничего не могу изменить. Мы можем с тобой видеться, как и раньше. Конечно, если ты этого хочешь. Поэтому очень прошу тебя не делать то, что ты собралась устроить. Ты не любишь Глеба, и он не любит тебя. Уж я-то в этом разбираюсь. Не знаю подлинные мотивы самого Светлова, но твои мотивы мне хорошо известны. И поверь, я не желаю тебе зла, а поэтому прошу, аннулируй вашу грядущую свадьбу. Это принесет вам обоим только неприятности. Если ты согласна, то я сам могу поговорить с твоим женихом, – Федоров говорил спокойным, проникновенным голосом и внимательно смотрел на Рошину.

Но лицо профессиональной актрисы никак не проявило истинных эмоций. Она по-прежнему сидела, вскинув голову и не шевелясь смотрела в окно, а модный кулон из прозрачного пластика в виде сердечка запал между округлостей груди, вздымавшейся при дыхании.

– Все, хватит, паузу ты уже выдержала достаточно, дальше идет перебор, – еще раз улыбнулся Федоров. Он одной рукой взял ее ладонь и поцеловал, а другой нежно провел по плечику, кокетливо выставленному на показ по последней моде.

Татьяна повернула голову и глядя в глаза Михаила, спросила самым холодным тоном, на который была способна:

– Все? Я могу идти?

– Ты хочешь уйти? Так просто встать и уйти? – Федоров легонько приподнял девушку.

Татьяна резко вывернулась. Ее глаза, обрамленные пушистыми ресницами, пылали страстью и гневом. Из серых они превратились в бархатно-черные. Михаил притянул ее к себе, но она уперла свои маленькие кулачки ему в грудь.

– Нет, постой, я уже не та, что прежде, я больше не хочу быть твоей любовницей. Понятно? Я могу идти? – девушка возбужденно дышала.

– Конечно иди, но, пожалуйста, подумай о том, что я тебе сказал. Поверь, это очень важно и для тебя, и для Глеба.

– А то, что, ты нас уволишь? – актриса надменно взглянула на Михаила и подошла к двери.

– Татьяна, прошу тебя, успокойся и посмотри со стороны на весь этот цирк. Ты его значительно старше, он совсем еще юный. Это тоже существенные доводы не в пользу вашего брака.

– О! Ты еще и про мой возраст вспомнил! А то, что я потратила на тебя несколько лет жизни, и у меня в результате нет ничего! Ни дома, ни семьи! Ты не хочешь мне об этом рассказать? – девушка перешла на визгливый тон. – Я не изменю свое решение и выйду замуж за Глеба!

Она демонстративно хлопнула дверью, и стук ее каблуков затих в отдалении.

– Да никуда ты не выйдешь, – со вздохом произнес Федоров и посмотрел в окно.

Там была осень, московская осень, пора волшебных изменений и перерождения от теплого, ласкового, сладкого лета к леденящему зимнему холоду и пушистому белому снегу.

7

Лазарев сидел в уютном кафе за маленьким столиком. Он был уверен, беседа в непринужденной, привычной обстановке воспринимается оппонентом спокойнее, и такое общение несет более продуктивный характер, чем вызов в казенный кабинет на площади Дзержинского. Рядом с Анатолием с царственной осанкой, красиво закинув ногу на ногу сидела Лариса Панко. Капроновые чулки подчеркивали изящество идеальных ног. Одета девушка была по последней моде, волосы аккуратно и изысканно уложены. Лариса красиво пила кофе из крохотной чашки и благосклонно принимала восторженные мужские взгляды.

– Итак, в обмен на главные роли в фильмах, а при успешном результате моей работы, и звание Заслуженной артистки, вы мне предлагаете родить от Светлова ребенка? Но позвольте вас спросить, как я буду жить эти несколько месяцев беременности? И хорошо, ребенка вы у меня заберете, а что я потом скажу моим родственникам?

Лариса томно поглядывала на Лазарева из-под накладных ресниц. Модная туфелька слетела с пятки и изящно балансировала на пальчиках.

«Интересно получается, ее волнует все, кроме самого главного: она еще должна забеременеть от Глеба. Так он, ко всему прочему, собрался в скором времени жениться на другой девушке. Она что, настолько уверена в своей женской привлекательности и не считает это проблемой. Я так ни за какие коврижки не прыгнул бы к ней в постель. Уж слишком правильно она себя предлагает», – размышлял Лазарев, наблюдая за собеседницей.

Хотя он сознался самому себе, в девушке было что-то такое, что завораживало и притягивало одновременно. Отчего хотелось протянуть руку и прикоснуться к ее нежной коже, а звук голоса вызывал приятный резонанс в душе.

Лариса задумчиво разглядывала майора, – «хм, родить ребенка от Глеба, вот лучше бы от тебя родить. Я хоть сейчас улеглась бы с тобой в постель. Так тебя даже и соблазнять нельзя, ты ведь у нас майор КГБ».

Панко обладала мечтательным, фантазийным умом, но при этом имела незаурядный, сильный характер, а ее силе духа и упорству можно было только позавидовать. Она явно любила мужчин, но при этом старалась не заводить с ними отношений, связывающих ее свободу, отягчающих ее стремление наверх, к славе, к совершенству.

Лариса сразу же обратила внимание на «породистого самца», как назвала его про себя, еще даже не подозревая, кто он и зачем пришел в их театр. Лазарев ей понравился сразу, как только увидела его во время репетиции. Поэтому, когда он подошел на выходе из театра и предложил пойти в ближайшее кафе для обсуждения ее будущей карьеры, она сразу же решила соблазнить его и начала мило улыбаться.

Но как только они с Анатолием уселись за столик, заказали кофе и пирожные, майор показал ей свое удостоверение, то весь аппетит у Ларисы сразу пропал и к пирожным, в том числе.

«Так тебе еще и не откажешь, представляю, куда покатится моя карьера актрисы», – с некоторым раздражением, но при этом продолжая мило улыбаться раздумывала девушка.

Молодая актриса давно поняла, в этом мире можно рассчитывать только на себя, мужчин следует не любить, а использовать. Она хорошо помнила прошлую просьбу другого сотрудника КГБ, и что из этого получилось. Все обошлось совсем не так как она рассчитывала, и у нее в результате родилась дочь, которая практически живет у родителей Лары, а с мужем пришлось срочно развестись. Несмотря на то, что задание было успешно выполнено, ее не спешили отблагодарить, и почти два года она практически не снималась в кино. Правда потом о ней все-таки вспомнили и дали главные роли в нескольких фильмах подряд. А теперь ей предлагают из-за беременности исчезнуть на несколько месяцев со сцены и в фильмах не сниматься. С другой стороны, выбора у нее все равно нет.

– Как я поняла, выбора мне не оставили? – Лариса продемонстрировала свою самую шикарную улыбку. – Но позвольте спросить, а что будет с моим ребенком потом, когда я от него откажусь? Я должна с ним видеться, вы сможете держать меня в курсе его жизни? – девушка отклонилась на спинку стула и в упор смотрела на майора. Ее довольно светлые, золотистого цвета глаза при этом излучали тепло и уверенность, а ресницы призывно подрагивали.

– О судьбе ребенка вам не придется волноваться, как, впрочем, и заботиться о нем. Он будет хорошо обеспечен всем необходимым, находиться под нашим наблюдением и защитой, – уверенным, не терпящим возражений, тоном произнес Лазарев.

Он, слегка наклонившись вперед, накрыл своей ладонью пальцы собеседницы, но смотрел на нее спокойно. Ясные, синие глаза отразили всю силу его слов и полную уверенность в сказанном. Лариса руку со стола не убрала, а ее глаза на доли секунды вспыхнули золотыми искорками, отразив некоторое удивление.

«Интересное кино получается, – раздумывала она, – то есть КГБ нужен не просто ребенок, а ребенок, чьи биологические родители именно я и Глеб Светлов или отцом должен быть Глеб, а кто будет мама не так важно. Что ж такого есть в этом юноше примечательного, если кгбэшники им так заинтересовалась, а вернее его потомством. Во всяком случае, я могу только согласиться или послать всех подальше и отказаться играть в эту игру. Тогда майор явно подберет другую девушку на роль мамы этого ребенка, а моя карьера будет уничтожена. Да уж, выбор не велик, помочь кгбшникам в какой-то темной игре или самой потерять все, отказавшись от сотрудничества».

– Хорошо, что я должна сделать? – довольно тихо произнесла Лариса, прикрыла глаза и выпрямилась на стуле.

– Вот и славно, что мы договорились. Надеюсь, вы понимаете, всё сказанное, а также и всё, что будет происходить дальше, вы должны содержать в строгой тайне. Вам нужно будет жить как раньше, с той лишь разницей, что вы поселитесь в квартиру к Бурдиным, у которых сейчас живет Глеб. В этом я вам помогу, и всем необходимым вас снабдят. А дальше дело только за вами. Как только вы получите беременность, вы можете прекратить интимные отношения с Глебом. Дальше мы вам поможем вы́носить ребенка и родить его. Когда беременность станет заметной, вы исчезните из города. Официально будет объявлено, что вы едете на съемки нового фильма, а на самом деле станете жить в одном из наших санаториев до самых родов. Таков план в общих чертах. Сейчас я вам предлагаю поехать в Комитет, вас туда отвезут. К началу спектакля вы успеете вернуться.

В ответ взмах ресниц. Лазарев чуть ли не физически почувствовал, как этим взмахом его унесло куда-то далеко. Он улыбнулся, – «да, она гениальная актриса».

Для экономии времени Анатолий перепоручил Ларису Панко сотруднику из его группы, а сам занялся подготовкой квартиры.

«Потихоньку дела идут», – думал он, пока ехал по направлению к центру Москвы на Тверскую улицу в квартиру Бурдиных. Там он планировал обновить, установленную ранее, прослушивающую аппаратуру, так как вечером собирался направить туда Ларису.

Лазарев и два офицера из службы слежения поднялись на третий этаж и остановились перед массивной деревянной дверью. Один из офицеров достал дубликаты ключей и открыл замки. Мужчины тихо вошли в квартиру и аккуратно без звука закрыли за собой дверь.

– Вы приступайте к работе, а я пока всё проверю, – скомандовал Анатолий и пошел осматривать помещения.

Прошло около часа, прослушивающие устройства были установлены и проверены. Мужчины также тихо вышли, заперли дверь и спустились к машине. Лазарев дал «отбой» его агентам, которые страховали на случай, если Глеб или Бурдины решат пойти домой. В их задачу входило аккуратно и ненавязчиво задержать молодых людей до того момента пока Анатолий со своими подручными не выйдет из дома.