Текст книги "Маркиза де Помпадур"

Автор книги: Анри де Кастри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

А. де Кастри
Маркиза де Помпадур
Роман

© Е. В. Колодочкина, перевод на русский язык, 2020

© DepositРhotos.com / nickp37, обложка, 2020

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2020

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2020

 
Любви прекрасная богиня!
О, как судьбою я польщен!
Я Помпадур восславлю имя
Средь лучших Франции имен.
 

Вольтер, Мадригал маркизе де Помпадур, угостившей его токайским вином, которое ей прислал Людовик XV

Предисловие

Поскольку я специализируюсь на периоде 1750–1850 годов, логично заниматься биографиями, вписывающимися в эту эпоху; мне уже довелось говорить о Мирабо, Бомарше, Людовике XVIII, Кадудале, Луи-Филиппе, Лафайете, госпоже Рекамье, госпоже Дюбарри, Шатобриане, маршале де Кастри.

Совершенно естественно, что я увлекся биографией женщины, на долю которой в ту эпоху выпала самая необычайная судьба: около двадцати лет быть настоящей королевой Франции. Я говорю о Жанне-Антуанетте Пуассон, маркизе де Помпадур.

Она была очень умной женщиной, сумевшей удержаться в непростом положении: любовница короля, не отличавшегося постоянством, она чрезвычайно ловко перешла от любви к дружбе, став в некотором роде поставщицей наслаждений, которых больше не дарила сама.

Перейдя от роли госпожи де Монтеспан к роли госпожи де Ментенон[1]1
  Франсуаза-Атенаис де Рошешуар, маркиза де Монтеспан (1641–1707) – фаворитка Людовика XIV, имевшая от него восемь детей, признанных королем. Франсуаза д'Обинье, маркиза де Ментенон (1660–1715) была гувернанткой детей Людовика ХIV от мадам де Монтеспан, а после смерти королевы сочеталась с ним тайным браком. – Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.


[Закрыть], она довольно успешно занималась политикой, изменяя ход истории.

Ее удивительная жизнь протекала на подмостках первого двора Европы во время одного из самых ярких его расцветов; дворцовые интриги переплетались с политическими кознями вокруг красивейшей и умнейшей женщины, сумевшей расстроить их все и неповторимым образом способствовать процветанию искусств. Вот почему вслед за многими другими историками я поддался искушению проследить за ходом этой во всех отношениях исключительной жизни.

Однако для того чтобы понять судьбу мадам де Помпадур, необходимо хорошо знать короля, любовницей, подругой и советчицей которого она была.

Поэтому ее выходу на сцену предшествует длинная глава, посвященная Людовику XV и его личной жизни до того самого момента, как в нашем рассказе появится маркиза де Помпадур.

Глава 1. Людовик Возлюбленный

В 1744 году королю Людовику XV было всего тридцать четыре года, но при этом он царствовал уже двадцать девять лет. По странному совпадению в этом он напоминал своего прадеда и предшественника короля Людовика XIV, взошедшего на трон в пять лет при невероятно печальных обстоятельствах.

В самом деле, в двухлетнем возрасте он лишился родителей: герцог и герцогиня Бургундские, на которых возлагали большие надежды, скончались от оспы в феврале 1712 года.

Будущий король был третьим сыном своих родителей; старший Людовик, герцог Бретонский, родившийся в Версале 25 июня 1704 года, умер 13 апреля 1705-го. Второй Людовик, также герцог Бретонский, родился в Версале 8 января 1707 года. По смерти своего отца он стал дофином, но скончался в Версале 8 марта 1712 года.

Эта двойная кончина должна была изменить ход истории Франции. У принца оставались только два дяди: Филипп V, который, став королем Испании, в начале века покинул Францию, и герцог Беррийский, умерший в 1714 году.

После смерти Людовика XIV единственными близкими мальчика были его приемная бабка госпожа де Ментенон и троюродный дед Филипп Орлеанский, являвшийся регентом.

Таким образом, детство он провел в одиночестве, нарушенном лишь на несколько минут ради торжественного посещения умирающего прадеда. Людовик XIV призвал наследника к своему смертному одру и сказал ему:

– Дорогое дитя мое, вы станете величайшим королем мира, так не забывайте же никогда своего долга перед Господом. Не подражайте мне в войнах и старайтесь всегда поддерживать мир с вашими соседями и облегчать, как только возможно, жизнь вашего народа, чего мне, к несчастию, не удалось сделать из-за нужд государства. Всегда следуйте сему доброму совету и помните, что своим положением вы обязаны Богу. Даю вам в духовники отца Летелье, прислушивайтесь к его мнению и всегда помните о том, чем вы обязаны герцогине де Вантадур.

Эта дама была гувернанткой дофина и буквально спасла его от смерти, удалив от родителей во время унесшей их эпидемии. К этой женщине, столь преданной малолетнему Людовику XV, и обратился король Людовик XIV с такими словами:

– Мадам, я бесконечно благодарен вам за ту заботу, с какой вы воспитываете это дитя, и за нежные чувства, которые вы к нему питаете; прошу вас не лишать его своей дружбы и в дальнейшем, а его призываю выказывать вам всевозможные знаки признательности. Мадам, подведите ко мне мое дорогое дитя, чтобы я мог поцеловать его напоследок, раз уж Богу угодно лишить меня утешения воспитывать его до более старшего возраста. – Соединив ладони, он добавил: – Господи, поручаю Тебе это дитя. Яви ему милость служить Тебе и почитать Тебя как христианнейшему королю и пробуждать любовь и благоговение к Тебе во всех народах королевства.

Поскольку будущий Людовик XV заливался слезами, слушая эти слова, всего значения которых он, вероятно, не понимал, его пришлось увести.

Каковы были последствия этой знаменитой сцены? Они неизвестны наверняка, но, похоже, советы умирающего не возымели своего действия: Людовик XV вел почти столько же войн, как и его прадед, но с меньшим успехом; как правило, не обращал внимания на несчастья своих народов; в том же, что касается женщин, он проявил еще большую распущенность, нежели Людовик XIV, а возможно, и Генрих IV.

Описание любовной жизни Людовика XV заняло бы несколько томов, неравноценных по представляемому ими интересу, – настолько его галантные похождения были многочисленны; на этом фоне выделяются только несколько официальных или полуофициальных любовниц, самой знаменитой из которых и посвящена эта книга.

Людовик XV, вероятно, был самым замечательным из потомков Людовика XIV: в детстве в нем обнаружилось много задатков; он был красив, умен, храбр, но отличался болезненной застенчивостью, от которой так и не сумел излечиться окончательно и которая часто заставляла его грубить из-за невозможности мягко высказывать то же самое в лицо.

Регент проявил себя внимательным и уважительным родственником и все свои усилия направил на управление королевством, однако его финансовые познания были ограниченны, и банкир Ло, которому он опрометчиво доверил надзор за государственными финансами, наградил своим именем систему, породившую одно из самых знаменитых банкротств в истории. В пассив регенту следует записать и систему фаворитизма, принесшую ему больше врагов, нежели друзей. Зато его внешняя политика была достаточно хороша и обеспечила Франции долгий период мира, способствовавший восстановлению финансов.

От Людовика XV зависело продолжение династии, ибо регент удалил от трона незаконнорожденных, которых Людовик XIV, встревоженный мором в своем семействе, неосторожно провозгласил наследниками. Если бы Людовик XV не оставил потомства, корона перешла бы к герцогам Орлеанским, поскольку Утрехтский мир практически лишил Филиппа V и его потомков права на французский трон.

Чтобы смягчить этот запрет, состоялась помолвка короля с дочерью Филиппа V, которая была младше его на десять лет и еще играла в куклы, когда короля уже тревожили признаки полового созревания.

Никто не знал, достанет ли этому привлекательному подростку терпения дождаться, пока его маленькая невеста достигнет брачного возраста.

Сначала возникла опасность запретной любви: пажи из окружения короля имели склонность к педерастии, поскольку это не было редким явлением у Бурбонов, а воспоминание о Филиппе Орлеанском было еще живо – пришлось срочно принять меры.

Кое-кого из юных греховодников изгнали, в частности первого королевского пажа, герцога де Ла Тремуйля, имевшего девичьи вкусы и проводившего время за вышиванием. Его срочно женили и отправили в провинцию с некоторыми из его сообщников. Когда король спросил, в чем их обвиняют, ему ответили, что они ломали изгородь в парке; возможно, король понял подлинную причину наказания, но выражение перекочевало в разговорный язык, и приверженцев содомии стали называть «ломателями изгородей».

Поскольку король страстно увлекался охотой, любовные дела временно отошли на второй план.

Приближалось совершеннолетие короля, назначенное на тринадцать лет. В 1721 году его жизнь оказалась в опасности, когда ему стало плохо на торжественной обедне 31 июля, в день святого Германа Осерского. Он превозмог болезнь, и его выздоровление вызвало не только большое облегчение, но и огромную радость народа, для которого король-дитя уже сделался любимчиком.

В октябре 1722 года состоялась помпезная церемония коронации, и в феврале 1723-го о совершеннолетии Людовика было объявлено на краткой церемонии в парламенте.

Став по закону совершеннолетним, Людовик XV ускользал из-под контроля двух человек, которые наблюдали за ним в юные годы, с тех пор как король в семилетнем возрасте был передан им из-под опеки герцогини де Вантадур.

Одним из этих двоих был его гувернер, маршал де Вильруа, чопорный бородач семидесяти четырех лет, приступивший к своим обязанностям в 1717 году. Его отец служил некогда гувернером Людовика XIV; сам он был невыдающимся солдатом и отчаянным ловеласом. Вильруа питал пристрастие ко всему величественному, он взял в привычку постоянно выставлять Людовика XV на люди, из-за чего король возненавидел толпу и незнакомые лица. От этой неприязни он не избавился до самой смерти, и эта же неприязнь частично объясняла его поведение в личной жизни.

Другим был наставник короля, кардинал де Флёри. Сын сборщика церковной десятины из графства Лодев, он по протекции кардинала де Бонци, брата маркизы де Кастри, стал духовником королевы Марии-Терезы, затем получил скромное епископство Фрежюс «по Божьей немилости», как он писал, ибо смертельно скучал в своей епархии, слишком удаленной от Версаля. Но это изгнание пошло ему на пользу, ибо избавило от врагов. Когда Людовику XIV потребовался наставник для правнука, он вспомнил о бывшем духовнике своей супруги.

Приступив к своим обязанностям, тот снискал доверие своего ученика, вызвал любовь к себе и заставил себя слушаться. Внешне мягкий в обхождении, господин Флёри был властным, настойчивым и упрямым. Он тщательно занимался образованием будущего короля и постарался внушить ему принципы добродетелей. Немного янсенист[2]2
  Янсенизм – движение, основанное в XVI веке голландским богословом Янсением, создавшим теорию благодати по святому Августину. Отличалось строгостью нравственных принципов и подразумевало независимость по отношению к властям.


[Закрыть], он воспитывал Людовика XV в страхе перед Господом и муками ада, который беспрестанно его терзал во время любовного разгула. В этом отношении король потом выработал для себя особые нравственные принципы, позволявшие потомкам Людовика распутничать, не боясь кары Господней.

Но эта вольная мораль стала его уделом лишь понемногу, после смерти наставника, сохранявшего власть над своим учеником до самой своей смерти в девяностолетнем возрасте, после того как он практически в одиночку правил Францией семнадцать лет.

Став совершеннолетним, король предоставил практически все свои полномочия дяде-регенту и премьер-министру кардиналу Дюбуа. Эти два человека, хоть и погрязшие в грехах, были чрезвычайно умны и способны управлять на благо государства. Но такое положение вещей, устраивавшее молодого короля, длилось очень недолго.

Дюбуа своими интригами возвысился до ранга кардинала, хотя даже не был рукоположен в священники. Он был избран во Французскую академию и стал премьер-министром, но вскоре тяжело заболел. На фоне диабета у него развилась опухоль мочевого пузыря, приведшая к мучительной операции, после которой он скончался 10 августа 1723 года.

Регент вскоре последовал за ним в могилу. 2 декабря 1723 года он находился в Версале, куда годом раньше переехал двор. В тот день он позвал к себе герцогиню де Фалари, с которой состоял в близких отношениях.

– Вы будете меня развлекать, – сказал он посетительнице и вдруг задал ей такой вопрос: – Ты вправду веришь, что есть Бог, а после этой жизни – рай и ад?

– Да, Ваше Высочество, – отвечала герцогиня, – я твердо в это верю.

– Если все так, как ты говоришь, – продолжал Филипп Орлеанский, – горе тебе, что ты ведешь такую жизнь.

– Я все же надеюсь, – возразила дама, – что Господь смилостивится надо мной.

Регент попросил ее рассказать какую-нибудь историю, но в этот момент вдруг откинулся на спинку кресла, вскрикнул и, бездыханный, свалился на пол.

Герцогиня де Фалари позвала на помощь, однако никого из слуг поблизости не оказалось; все думали, что регент у короля. Наконец пришел один лакей и отправился за лекарем, но тот мог лишь констатировать смерть Филиппа Орлеанского.

Тотчас же герцог де Бурбон, правнук Людвика II де Бурбона, известного под именем Великий Конде, испросил у короля должность покойного. Людовик XV дал согласие. Этот факт окажется чрезвычайно важным для его любовной жизни.

Герцогу де Бурбону был тридцать один год, и он значительно увеличил свое состояние благодаря системе Ло. Он не отличался умом, но имел хорошенькую любовницу, госпожу де При. Та подумала, что Людовику XV пришла пора жениться, и убедила в этом своего любовника.

Именно герцог и закончил изгнание из дворца молодых людей с противоестественными половыми наклонностями и держал со своей любовницей совет, на который были приглашены кардинал де Флёри и маршал де Вильруа. Все согласились с тем, что брак с инфантой слишком далек и эфемерен и надо отослать ее на родину.

Маршал де Вильруа завершил разговор такими словами:

– Господь в утешение французам даровал нам такого сильного короля, что мы могли бы уже больше года ожидать дофина. Так что ради спокойствия народа и своего собственного Людовик должен жениться сегодня, а не завтра.

Несколько дней спустя Людовик XV снова заболел; герцог де Бурбон навещал его по нескольку раз в день. Когда король поправился, речь зашла о браке. Инфанту отослали, скрыв от нее правду. Вперед нее отправили нарочного, аббата де Ливри, с неприятным поручением объявить обо всем Филиппу V.

Принятый в королевском дворце в Мадриде, аббат передал королю Испании письмо герцога де Бурбона. Король прочитал его, краска бросилась ему в лицо, и он вскричал:

– Ах, предатель!

Затем позвал королеву, дал прочитать письмо. Та степенно сказала:

– Нужно послать за инфантой, – не подозревая, что принцесса уже на пути в Мадрид.

Первый этап был завершен, путь свободен, оставалось найти супругу королю Франции.

Герцог де Бурбон через государственного секретаря министерства иностранных дел господина де Морвиля составил список всех европейских принцесс на выданье: их оказалось девяносто девять; восемьдесят две кандидатуры были сразу отклонены при первом же рассмотрении.

Затем стали обсуждать возможных супруг. Во Франции проживали две сестры герцога де Бурбона, но это значило бы слишком возвысить один из родов принцев крови. По той же причине была отвергнута дочь герцога Лотарингского, принадлежавшая по матери к Орлеанской династии. Подумывали о будущей царице Елизавете Петровне, но ее отец считался пьяницей, к тому же она была православной. По схожей причине отвергли дочь принца Уэльского, которая являлась лютеранкой и не могла перейти в католичество, так как Ганноверская династия вытеснила Стюартов лишь потому, что исповедовала протестантизм.

Когда отсеялись девяносто восемь принцесс, осталась одна Мария Лещинская – дочь лишенного трона польского короля Станислава Лещинского.

Партия не была блестящей, поскольку отца невесты сверг с трона саксонский курфюрст Август II. Бывший король Речи Посполитой влачил жалкое существование в эльзасском Виссембурге, закладывая драгоценности своей жены Екатерины Опалинской, когда ему вовремя не поступала скромная пенсия, весьма нерегулярно выплачиваемая Францией.

Думая, что не сможет удачно выдать замуж дочь, король Станислав дал ей суровое воспитание, чтобы она лучше могла переносить лишения. Марии тогда было двадцать два года, то есть на семь лет больше, чем Людовику XV. Она не отличалась красотой, но у нее был приятный цвет лица, выразительные глаза, тонкая талия. Как бы странно это ни показалось, но у нее была определенная привычка к светской жизни, она умела танцевать, играла на клавесине, хотя и без особого таланта. Зато она слыла доброй, веселой и щедрой.

Обо всех этих разнообразных достоинствах говорилось на Совете 31 марта 1725 года; король посоветовался с Флёри, и, поскольку тот отнесся к идее благосклонно, герцог де Бурбон послал курьера в Виссембург.

Тем временем подумали и о том, что хорошо бы Людовику XV получить первые уроки любви. С этой целью в Шантильи устроили праздник, и одна молодая особа, Жилонна де Монморанси-Люксембург, с радостью взялась за поручение вывести короля из неведения. В случае неудачи была предусмотрена заместительница в лице госпожи де Лавальер.

Сохранившийся по этому поводу анекдот утверждает, что все попытки оказались тщетны и Людовик XV вернулся с праздника таким же девственником, как и уехал.

Простой народ, прослышавший об этом опыте, распевал:

 
Спросила у соседок
Пирожница Мари:
– Зачем ведут всех девок
Толпою в Шантильи?
Как так?! Для первой ночи
Их нужен целый воз?
 

Тем временем посланец прибыл в Виссембург и передал королевское предложение королю Станиславу. Тот позвал к себе дочь и объявил, что сообщит ей хорошую новость.

– Встанем на колени и возблагодарим Господа.

– Ах, отец, вас снова зовут на польский трон?

– Нет, дочь моя, Небо к нам более благосклонно. Вы – королева Франции.

Новость о свадьбе была объявлена Людовиком XV на малой церемонии пробуждения в воскресенье, 27 мая. Она была воспринята очень неприязненно, и о будущей королеве поползли самые обидные слухи: говорили, что она страшна собой, что у нее сросшиеся пальцы на ногах и что она страдает эпилепсией.

Уверяли, что к этому союзу стремилась мадам де При, потому что фаворитке Бурбона нужна была жалкая, уродливая и глупая принцесса, чтобы можно было ею помыкать. Герцоги Орлеанские во всеуслышание заявляли о мезальянсе, а подстрекаемые ими маленькие люди проявили еще большую враждебность, чем великие.

 
Лицом она ужасна,
Но это не беда.
Зато душой прекрасна
И родом не худа, —
 

пели на улицах Парижа.

Станислав Лещинский воспользовался своим новым статусом, чтобы занять денег, что позволило ему выкупить драгоценности своей жены, а затем отправился на проживание в Страсбург, где ему был оказан торжественный прием.

15 августа Мария Лещинская пустилась в путь в окружении великолепного кортежа, растянувшегося более чем на лье[3]3
  Лье – 4 километра.


[Закрыть]. Сильный дождь размыл дорогу, и путешествие сопровождалось множеством неприятностей, которые, правда, были восполнены несколькими пышными приемами в Меце и Реймсе.

3 сентября заночевали в Монтро; на следующий день курьер возвестил о прибытии короля с двором и о том, что король будет ждать королеву в четыре часа пополудни на возвышенности Фруадефонтен, что над Море-сюр-Луэн.

Небо прояснилось, когда в праздничной атмосфере Мария в платье из серебряной парчи подошла к королю и пала к его ногам. Она была так взволнована, что почти похорошела. Король поднял ее, обнял и целомудренно поцеловал в обе щеки; затем чета отправилась в Фонтенбло.

На месте этой встречи, о последствиях которой еще никто не догадывался, ибо король казался очень взволнованным и, вероятно, уже влюбленным, была воздвигнута колонна из крапчатого лангедокского мрамора.

Бракосочетание отпраздновали 5 сентября 1725 года в Фонтенбло. Потребовалось три часа, чтобы нарядить королеву в платье из фиолетового бархата, отороченное соболем и усеянное золотыми лилиями. На короле был камзол из золотой парчи и шляпа с белыми перьями, украшенная огромным бриллиантом. Церемония отличалась редкостным великолепием, но король сократил ее, ибо торопился насладиться близостью.

Возможно, что Людовик XV женился девственником, как и его супруга. Однако, если верить ему самому, за брачную ночь он семь раз осчастливил свою жену, с которой познакомился только накануне.

Похоже, исполнение супружеского долга доставляло ему большое удовольствие. Правда, плодов этого союза пришлось ждать довольно долго, поскольку королева впервые родила лишь 14 августа 1727 года, разрешившись от бремени двумя девочками-близнецами вместо желанного сына. В июле 1728 года на свет снова появилась дочь, и лишь 4 сентября 1729 года родился дофин.

Король сиял от радости и гордости и с новым пылом взялся за дело производства потомства, наградив свою супругу еще шестью детьми – пятью девочками и герцогом Анжуйским, прожившим только три года. Две дочери умерли в раннем возрасте. Но в противоположность тому, о чем можно было подумать, такая удивительная плодовитость не укрепила уз супружества, хотя эта чета и казалась трогательно дружной.

В начале семейной жизни королева вмешалась в политику в знак признательности к герцогу де Бурбону и мадам де При, устроивших ее брак. Она словно не понимала, что за министром неотступно следил Флёри, державший Людовика XV в курсе его ошибок: Бурбон почти всем досадил изменениями денежного курса, сокращением жалованья, увеличением налогов, возобновлением гонений на протестантов. В 1725 году был плохой урожай хлеба, и его подорожание вызвало волнения в провинции и даже в Париже, где 14 августа были разграблены хлебопекарни Сент-Антуанского предместья.

Именно в этот неподходящий момент герцог де Бурбон потребовал для себя неслыханную привилегию – работать один на один с королем без помощи Совета. Королева, назначившая мадам де При своей фрейлиной, позволила втянуть себя в интригу министра.

Она попросила короля зайти в ее покои. Там Людовик XV увидел герцога де Бурбона, который передал ему письмо кардинала де Полиньяка с обвинениями против Флёри. Король прочитал письмо и не сказал ни слова.

На вопросы герцога Людовик ответил, что все останется по-старому, и не скрыл своего неудовольствия министром, заявив ему, что лишь Флёри пользуется его полным доверием.

Сам Флёри, которому сообщили о встрече короля с Бурбоном у королевы, явился туда и не был впущен. Тогда он написал своему бывшему ученику письмо, где говорилось, что поскольку его услуги отныне бесполезны, он просит позволить ему окончить свои дни вдали от двора и заботиться о спасении души в монастыре конгрегации Святого Сульпиция в Исси, куда и удаляется.

Это было умелое повторение «дня одураченных», который веком раньше обеспечил главенство Ришелье.

Хотя Людовику XV было всего шестнадцать лет, происшествие сильно взволновало его, но он быстро принял решение и вызвал Флёри обратно письмом, подписанным герцогом де Бурбоном.

Погубив себя в глазах короля своей интригой, герцог продержался еще несколько месяцев благодаря поддержке королевы. Но Людовик XV, которому не нравилось вмешательство супруги в дела государства, развил свою мысль и 11 июня 1726 года в Рамбуйе, весьма любезно поговорив с герцогом де Бурбоном, который счел себя снова в милости, послал ему вечером записку. В ней он приказывал ему «отправляться в Шантильи без ослушания и оставаться там вплоть до новых распоряжений».

Людовик XV будет методично применять этот прием застенчивого человека, и спустя сорок пять лет опала Шуазёля станет точным повторением отставки герцога де Бурбона.

В то же время Флёри явился к Марии Лещинской, чтобы преподать ей урок. При нем была записка короля, повелевавшего своей супруге относиться к словам бывшего епископа из Фрежюса «как к выражению королевской воли».

Госпожа де При в тот же день была выслана в свой замок Курбепен, где на следующий год умерла – как говорили, от скуки, но может быть, и от отравы.

После изгнания герцога де Бурбона Людовик XV объявил, как его прадед Людовик XIV, что будет править сам и обойдется без премьер-министра. На самом деле, не будучи облеченным этой должностью, кардинал де Флёри исполнял обязанности премьера до самой своей смерти в 1743 году.

Такое положение вещей не могло не отразиться на личной жизни Людовика XV. Хотя в противоположность утверждениям многих историков Людовик XV был одним из самых трудолюбивых французских королей и внимательно следил за делами государства, он питал такое доверие и уважение к своему бывшему наставнику, что возложил на него множество забот по управлению государством и, получив больше свободного времени, сразу заскучал. Поскольку король отличался неутомимостью и недюжинной физической силой, ему требовалось постоянно чем-нибудь занимать свое время. Часто король заполнял его охотой, но ее было недостаточно; возможно, что в юности король после официальной церемонии отхода ко сну снова одевался и неузнанным отправлялся на народные гулянья.

В первое время после свадьбы он занимался своей супругой, но, по всей вероятности, Мария Лещинская, мало расположенная к любовным утехам и уставшая от постоянных беременностей, умеряла пыл своего супруга, отказываясь делить с ним ложе под различными предлогами: беременность, религиозные праздники, усталость.

Ей бездоказательно приписывают фразу: «Что же это! Вечно постель, брюхо, роды», – но если можно почти с уверенностью утверждать, что эта фраза никогда не была произнесена в таком виде, она совершенно точно отражает состояние духа.

В 1738 году, когда король был в Компьене, королева предупредила его, что беременна, но во время пешей прогулки в Сен-Клу и Монтрету она слишком утомилась, и в ту же ночь с ней случилось неприятное происшествие, доказывавшее, что она, вероятно, больше не сможет иметь детей. Однако она не выразила этого ясно и, когда муж вернулся и захотел провести с нею ночь, отказалась его принять.

Людовик XV был так оскорблен ее недобрым приемом, что отныне решил быть свободным в любви и поступках и несколько дней спустя сделал достоянием гласности свою связь с госпожой де Майи. Эта связь длилась уже по меньшей мере пять лет, а началась, когда королю было всего двадцать три года.

В первые годы семейной жизни Людовик XV и не думал изменять жене; он наивно говорил, что она – самое прекрасное создание при дворе, и, похоже, серьезно любил ее душой и телом.

В то время верные мужья были редкостью, и Людовик XV, порой уязвленный сдержанностью своей супруги, стал прислушиваться к речам молодых распутных дворян из своего окружения. Он принимал авансы мадемуазель де Шароле, сестры герцога де Бурбона, очень красивой девушки с бессчетными увлечениями. Он посещал в ее доме развращенное общество, но будто бы не имел связи с дамой, которая противозаконно называла себя Мадемуазель, хотя не была дочерью брата французского короля.

Именно у нее в замке Ла-Мюэтт Людовик XV в конце ужина поднял свой бокал за таинственную особу:

– За незнакомку.

Широкое поле для комментариев: идет ли речь о действительно существующем лице или всего лишь о плоде воображения?

Король был воспитан Флёри в такой строгости, в такой боязни ада и Божьего проклятия, что не решался на супружескую измену. Однако сдержанность королевы в исполнении супружеских обязанностей обострила его чувства; вынужденный соблюдать целомудрие, пока его жена была беременна принцессой Викторией, – она родилась 11 мая 1733 года в Версале, – он, похоже, уже в марте этого года бросил перчатку незнакомке, имя которой стало известно лишь несколько лет спустя, – ее звали Луизой-Жюли де Майи-Нель. Она была супругой одного из королевских родственников, графа де Майи.

Графиня де Майи являлась фрейлиной королевы и ровесницей короля, он знал ее уже восемь лет. Эта девушка из хорошей семьи, имевшая четырех сестер, которые сыграют свою роль в жизни короля, не была красива, хотя Натье написал с нее портрет, не лишенный очарования.

Она была высока ростом, с красивой грудью и соблазнительным телом; уверяют, что она не ладила с мужем и имела связь с господином де Пюизье. Но она ни разу не беременела, что могло показаться достоинством и помочь избежать наводнения двора незаконнорожденными, как при Генрихе IV и Людовике XIV.

Говорили, что у нее очень веселый нрав и что она остра на язык; последнее испробовал на себе даже король, которого она знала смолоду. Поэтому ему было с ней легко, он не испытывал стеснения.

Связь окончательно оформилась в 1733 году и, поскольку Мария Лещинская снова была в положении, укрепилась во время беременности королевы, которая в июле 1734 года произвела на свет принцессу Софи (или Мадам Пятую). Но тайна связи прекрасно сохранялась, в нее был посвящен только первый камер-лакей Башелье.

Уверяли, что госпожа де Майи поначалу была не единственной прихотью Людовика XV, по этому поводу упоминают о рождении внебрачного сына, прозванного «дофин Дориньи», бывшего якобы плодом ночи, проведенной с субреткой, которую камер-лакей привел к королю в один из вечеров, когда Мария Лещинская упорно не открывала супругу дверь своей спальни. Дориньи не был признан королем и впоследствии стал торговцем предметами искусства.

Эта история не так уж невероятна, ибо д'Аржансон в своих мемуарах называет Башелье сводником. Возможно, приговор слишком суров. Башелье был богат, удачно женат и всецело предан королю. В истории с Луизой де Майи его самое большее можно назвать посредником. Он провожал короля к Луизе и сопровождал обратно по темным коридорам замка.

Никто не догадывался о связи, кроме, может, королевы, которая, вероятно, не знала имени любовницы, но предчувствовала неверность супруга и уже в начале 1734 года поделилась своими опасениями с отцом, Станиславом Лещинским. Поскольку бывший польский король слыл отчаянным ловеласом, он воспринял новость философски и посоветовал дочери набраться терпения.

Кардинал де Флёри также заметил перемену в поведении короля: тот стал более деятельным, менее безразличным, охотнее выступал на Совете. Но поскольку у Флёри не было никакой уверенности, он притворился, будто ничего не видит.

Людовик XV слегка осмелел; чтобы избежать досадных встреч в коридорах, он поручил Башелье приводить Луизу к нему в покои под вуалью и закутанную в широкий плащ…

Желая скрыть свою связь, король запрещал себе проявлять щедрость к любовнице, ибо не мог располагать королевской казной по своему усмотрению и не хотел оправдываться в неразумных тратах перед главным инспектором финансов.

Кроме того, короля мучила совесть; он прекрасно понимал, что совершает двойное прелюбодеяние. Поэтому, поскольку церковные предписания обязывали его причащаться раз в год, он лицемерно отдалял от себя Луизу на несколько недель перед Пасхой.

На Пасху 1737 года, публично причастившись, Людовик XV снова решил провести ночь с Марией Лещинской; королева, находившаяся на шестом месяце беременности, отказалась его принять, и Людовик XV не стал настаивать – он вернулся к любовнице и с этой весны уже не скрывал ее существования.